Martian, как говорилось когда-то в нашей дворовой компании, "Все смеются после слова "Лопата"." То есть до этого слова - не смеяться! Раз надписи "Конец" нету - видимо, еще не конец.
Mary-Bellatrix, почитаете проду - увидите. Впрочем, молить Крис о помощи не будет - это скорее просто договор, хотя и на достаточно странных и жестких условиях.
Единственное, не порадовало то, что Кристину попёрло...
В смысле, Крис располнела? Блондинка, после двух родов, нервы и хорошее питание, включая сладкое - которым она пыталась скомпенсировать нервную нагрузку. Это естественно. Да и вряд ли мадам де Шаньи бегала по утрам...
Итак, прода.
------------------------------------------
01 июля 1890 года, 19:35
Париж, Гран Опера, ложа № 5
Как только под сводами зала Гран Опера погасла люстра и началась увертюра, голос из светильника вкрадчиво прошептал в ухо Кристине:
– Добрый вечер, мадам де Шаньи.
– Эрик? Вы все же живы, - с явным облегчением ответила графиня.
– Да, Эрик жив и невредим. Хотя и не может сказать, что вашими молитвами, мадам, – ответило ей кресло справа. – А что, смерть Эрика вас сильно огорчила? Эрику казалось, вы счастливы со своим мальчишкой…
– Была… Была до недавних пор.
– Итак, теперь вы глубоко несчастны. Более того, вы сумели уверить Перса, что положение ваше безнадежно, и притом были убедительны настолько, что он даже решился раскрыть маленькую тайну Эрика. Что же заставило вас, мадам, искать встречи с Эриком, живым мертвецом, которого вы в ответ на любовь лишь жалели, как бездомную собаку?
– Эрик, давайте поговорим спокойно, как взрослые люди, без ваших фокусов с чревовещанием. Я сама, похоже, скоро превращусь в такую же бездомную собаку, как и вы, - устало промолвила Кристина де Шаньи. – Так что разница между нами не столь уж и велика.
– Что ж, давайте, поговорим, - ответил Призрак Оперы, и бесшумно выступил из темноты позади кресла графини. – Мадам, Эрик вас внимательно слушает.
– Эрик, я … – запнулась Кристина.
– Смелее, Кристина, смелее! – подбодрил ее Эрик.
И Кристина рассказала все. О том, как они с Раулем уехали в Швецию и там поженились – против воли всего семейства де Шаньи. О рождении их первенца – Густава. О том, как она, вернувшись спустя год после рождения Густава в Париж, нашла Перса, прочла показанное им объявление в «Эпок» – и, впервые солгав мужу, приехала в Гран Опера и плакала на его могиле. О том, как еще через год родилась дочь – и она назвала ее Жанна-Эрика, что страшно рассердило всех де Шаньи, а особенно Рауля. О том, как она после вторых родов сильно поправилась (врачи говорят – от нервов) и об измене мужа. О том, что Атенаис де Сен-Жак моложе ее на пять лет, красива собой и богата – куда ей теперь тягаться с этой изящной дворянкой! О том, что в последнее время Рауль согласился с доводами родни – и желает избавиться от нее, женщины, родившей ему двоих детей. А дети… детей у нее отберут – отпрыски рода де Шаньи должны получить подобающее воспитание! Даже если их будут считать практически бастардами.
– Итак, чего же вы хотите от Эрика? Эрик не бог, и не может вернуть вам любовь мужа.
– Эрик, помогите мне спасти детей! Я не могу, слышите, не могу оставить их на милость мужа и его любовницы!
– Мадам, допустим, Эрик поможет вам, и дети останутся с вами. Чем вы собираетесь зарабатывать на жизнь?
– Я могла бы… я снова могла бы петь. Пусть не первые роли, но тогда я не зависела бы ни от чьих капризов!
– Что ж, тогда остается еще один вопрос.
– Какой?
– Вопрос оплаты. Что получит Эрик взамен на помощь?
– Все. Все, что пожелаете.
– Хорошо. Кристина, Эрик подумает, чем может вам помочь. Завтра Эрик сообщит вам свое решение. Прощайте.
И Призрак исчез из ложи так же неслышно, как и появился.
02 июля 1890 года, 07:20
Париж, предместье Сен-Жермен, особняк де Шаньи
Этим утром солнце, как всегда, наполняло веселыми лучами спальню графини де Шаньи. Но не оно заставило женщину оторвать голову от подушки, мокрой от слез. Что-то влетело в комнату через открытое окно и с легким стуком упало около ее кровати. Этим «чем-то» оказался камушек, завернутый в бумагу. Подняв его с пола и развернув бумагу, Кристина прочла:
Сегодня после обеда поезжайте на прогулку с детьми в сад Тюильри. Во время прогулки будьте с трех до четырех часов у фонтана напротив оранжерей. Служанку с детьми отошлите под любым предлогом. Э. попытается вам помочь, но для этого нужно, чтобы вы знали, на что идете. Записку сожгите.
Э.
Выбросив камушек в окно, и быстро спрятав записку в бювар, Кристина позвонила. Вошла ее горничная.
– Мадам?
– Николь, скажите господину графу, что к завтраку я сегодня не выйду. У меня мигрень. Полагаю, к обеду это пройдет.
– Да, мадам.
– Дети уже встали?
– Нет мадам, няня пока их не будила.
– Тогда начнем утренний туалет, – вздохнула Кристина, - Корсет, пожалуйста, затягивайте вполсилы. Я неважно себя чувствую.
– Слушаюсь, мадам.
После того, как процедура облачения мадам де Шаньи в домашнее платье была, наконец, завершена, она сказала:
– Николь, пусть няня приведет детей ко мне: боюсь, я не в том состоянии, чтобы пойти к ним, но я должна их хотя бы поцеловать. И еще, прошу Вас, скажите, чтобы завтрак подали мне в комнату.
Когда Николь вышла из комнаты, записка с подписью «Э.» перекочевала за корсаж. А спустя пару минут няня привела Густава и принесла маленькую Жанну.
Мальчик с веселым визгом, совсем не подобающим наследнику титула де Шаньи, бросился на шею матери, а Жанна, когда графиня взяла ее на руки, что-то весело залопотала. Обнимая детей так, будто это было в последний раз в ее жизни, Кристина подумала: «Ради вас я пойду на все. В вас – вся моя жизнь, маленькие мои!».
– Иветт, пожалуйста, проследите, чтобы дети позавтракали. Густав, Жанна, слушайте няню. Надеюсь, к обеду у меня перестанет болеть голова, и мы поедем на прогулку в сад Тюильри.
Записка была сожжена позже, когда Кристина, отпустив всех слуг, прилегла отдохнуть.
Отредактировано opa79 (2012-09-11 13:28:59)