Увертюра

Трюмо состояло из трёх зеркал, чистых и прозрачных. На одном из них была скотчем закреплена чёрно-белая фотография – мужчина средних лет и маленькая кудрявая девочка. У фотографа, видимо, дрогнула рука, и снимок вышел чуть смазанным, но от этого каким-то более волшебным.
Тяжёлая, украшенная драгоценными камешками пудреница врезалась в самый центр – во второе, среднее зеркало – и похожая на паука огромная трещина уничтожила отражение гримуборной, расколов его на сотни и сотни разрозненных кусков.

Кэрри Энн стояла, тяжело дыша, сосредоточившись на том, чтобы только делать вдохи и выдохи. Иначе кроме зеркала запросто мог пострадать кто-то из тех, кто толпился сейчас там, за дверью, в ожидании восходящей звезды Кэрри Энн Монтрей.
Зеркало невозмутимо продолжало отражать комнату двумя оставшимися половинками, но Кэрри казалось, что мужчина на фотографии посмотрел на неё с укором.
- Прости, пап, - тихо сказала Кэрри, подошла к зеркалу и решительно порвала снимок надвое.

Спустя несколько минут дверь гримёрки распахнулась, и молодая певица в шикарном чёрном платье вышла, приветливо улыбаясь. Кэрри Энн надеялась, что за всей косметикой, которой несколько человек так старательно покрывали её лицо перед представлением, не так заметно, что её улыбка натянута с большим трудом.
Особенно рвущиеся к певице поклонники тут же обступили её, держа по одному, а то и по несколько шикарных букетов.

Девушка несколько беспомощно огляделась, и на помощь ей поспешили несколько рабочих сцены, оттеснив назойливых журналистов и ухажёров подальше. Один из рабочих, Джо, весело подмигнул Кэрри и что-то шепнул по-испански, судя по тону, что-то не слишком приличное.
Кэрри улыбнулась уже чуть более искренно. С простыми рабочими, гримёрами, костюмерами и танцовщицами второго плана ей было куда комфортнее, чем среди блеска и гламура, высшего света и настойчивых репортёров.
- Мисс Монтрей! Мисс! – то и дело до Кэрри доносились комплименты и восторженные просьбы об интервью.
- Джо? – девушка тронула друга за плечо. Сегодня Джозеф был кем-то вроде телохранителя и старался держаться рядом.
- Si?

- Ты не видел Рика? – несколько раздосадованно спросила Кэрри Энн, - я так вырядилась только ради него.
- Он у входа в театр, идём, пока они тебя не растащили на автографы, - фыркнул Джо и быстро растолкал толпу, мешающую пройти.
Наконец поклонники отстали, и Кэрри вышла в холл, вздохнув с облегчением. Рик улыбался своей очаровательной мальчишеской улыбкой. Ему было двадцать шесть, сын богатых родителей, окончивший Гарвард, Ричард шёл по жизни играючи, брался за одно дело, другое, третье, но ничего не доводил до конца. Впрочем, несколько лет уже он работал журналистом в газете "Эпоха" и, кажется, был вполне доволен собой.

Кэрри Энн нравилась его детская непосредственность, бесконечный позитив и лёгкий взгляд на жизнь. Именно такого ей не хватало всю жизнь. Особенно теперь – эти три года, с тех пор, как в двадцать один она, окончив консерваторию, пришла сюда работать хористкой, были в её жизни самыми тяжёлыми. Даже когда умер её отец, в сорок два года, всеми забытый и одинокий, Кэрри Энн держалась. У неё была любящая тётя, миленькая кузина и небольшой счёт в банке. Даже после бесконечных репетиций, заканчивающихся в три или четыре утра и обещающих только новые и новые репетиции – она держалась.

Но в какой-то момент Кэрри Энн поняла, что держаться больше не может.
И этот момент в её жизни стал переломным.

Акт I, сцена вторая

- У тебя хорошее настроение, - флегматично заметила Мэган, когда они вышли из ярко освещённого здания оперы на пустынную площадь. Обычно Кэрри старалась как можно быстрее покинуть театр после конца репетиции и вернуться домой, но сегодня уходить ей не хотелось. Хотелось только пробраться на крышу и сидеть там, слушая ангельский голос, всю ночь напролёт. И день. Она готова была прямо сейчас уйти из театра, бросить полученную с таким трудом работу. Само воспоминание о голосе словно наполняло её голову лёгкой дымкой эйфории.

- Ничего, Мэгги, просто подумала о хорошем, - рассеянно ответила Кэрри. Мэган была её кузиной, именно мать Мэг, её тётя Аннабель, забрала Кэрри Энн, когда отца признали недееспособным. С ними Кэрри жила и сейчас – она только-только получила работу и не могла пока позволить себе отдельную квартиру. Именно тётя Аннабель помогла девушке с работой – сперва устроила её в консерваторию, где работал её знакомый, а затем сюда – в театр оперы и балета, где сама работала балетмейстером. Конечно, профессия хористки никогда не была приоритетом для Кэрри Энн – но с другой стороны, она всегда любила читать биографии известных оперных певиц, и немало из них сами начинали карьеру именно в хоре.

Их квартира находилась тоже недалеко от театра, в самом конце Весенней улицы. Всю дорогу Мэган болтала без умолку; она была весёлым и добрым человеком, всегда готовым помочь и поднять настроение. Именно это она всегда и делала, когда девушки возвращались с тяжёлой репетиции, и Кэрри была расстроена замечаниями хормейстера. Но сегодня настроение у Кэрри Энн было и без того приподнятое. Она всю репетицию очень внимательно прислушивалась ко всем мужским голосам, но и близко не уловила того самого, который заставил её опуститься на колени на холодной грязной крыше.

Кто всё же этот человек? И человек ли вообще? С таким голосом его место в Ла Скала, в Опера Гарнье, в Ковент-Гардене, на худой конец. Что ему делать здесь, да ещё и на крыше? Не с хористками же беседовать.
- И о чём это ты задумалась? – поддразнила её Мэг, - у тебя всю репетицию было такое вот выражение лица.
- Какое? – улыбнулась Кэрри.
- Мечтательное, - подумав, определила Мэган, - как будто ты влюбилась… только у нас и влюбляться-то не в кого. А развлекаться ты не ходишь.
- У меня нет времени, - возмущённо ответила Кэрри Энн, - я не собираюсь всю жизнь в хористках торчать, мне нужно учиться и тренироваться.

- Тебе всего двадцать один. Тебе надо влюбляться и развлекаться, - парировала кузина, поправляя свои взъерошенные от ветра светлые кудряшки.
Кэрри рассмеялась. Знала бы Мэг, что она сегодня делала и слышала. Слово «развлечения» под это, конечно, не подходило, но Кэрри Энн не променяла бы сегодняшний день ни на один клуб или ресторан.
Ведь сегодня она слышала ангела.

***

- Эй, где ты была? – прошипела Мэган, за руку втягивая Кэрри Энн прямо в самую гущу женского хора. Кое-кто уже пел, кто-то молчал. Это было вполне нормально, репетиция пока не началась, где-то наверху, на колосниках, рабочие сцены переговаривались, просто сидели или делали вид, что работают, перенося какие-то вещи. Слева от хора, за сценой, разминались балерины. Хорошенькие тоненькие девочки в пуантах выгибались и тянули стройные ножки.

Наконец появился хормейстер, мистер Ральф. Он принялся давать какие-то указания, что-то насчёт сопрано, но Кэрри не слушала, смешавшись с толпой.
На сцене появился Джесси – исполнитель партии Радамеса. Вернее, звали его Джейсоном, и певец был старше хористок лет на десять, если не больше, но все всё равно звали его Джесси. Почему, Кэрри так и не поняла – она была среди них самой новенькой, это был её первый сезон. Девушки относились к ней настороженно, но у Кэрри Энн была Мэг, и к тому же, задерживаться в хористках Кэрри не собиралась.

На секунду взгляд Кэрри задержался на мощной фигуре Джесси, оценивая. Но Радамес был тенором, а вчерашний голос – баритоном. Если, конечно, он не умел с такой же лёгкостью менять тембр, как заставлял Кэрри Энн слышать свой голос словно бы отовсюду.
Но нет, Джейсон не обладал таким талантом, это становилось ясно, как только он начинал петь. Он пел чисто, красиво, идеально попадал в ритм. Но всё же что-то мешало поверить в его пение. Возможно, потому что Джесси в него и сам не верил. Он не был Радамесом, он просто пел его слова. А человек вчера на крыше верил в каждое своё слово.

- Ты где летаешь? – добродушно спросила Мэган, - вон мама идёт с балеринами, если увидит, что ты в облаках витаешь, получишь.
Кэрри Энн кивнула и бросила на тётю Аннабель быстрый взгляд. Женщиной она была строгой, темпераментной. Безалаберные балерины терпеть не могли мисс Грейсон и шептались у неё за спиной. Не то, чтобы Кэрри Энн была с ними согласна, но тётя Аннабель действительно слишком любила всё контролировать. Вот и сейчас она – средних лет женщина со строгим пучком – обвела взглядом всю сцену, цепко подмечая любые недочёты в оформлении, костюмах и даже гриме.

Впрочем, в костюмах репетировали не все, платья для хористок готовы ещё не были, как и для Аиды. Основная цветовая гамма была белой, поэтому в суматохе репетиций испачкать или порвать ткань было проще простого.
А вот Джейсон был уже в полном облачении. Он гордо расхаживал по сцене в образе египетского полководца – костюмерам удалось успешно спрятать все его лишние килограммы под накидку.
Сегодня был полный прогон, репетиция грозила затянуться до последнего. Кто-то из хористок недовольно зевал, но большинство просто о чём-то весело болтали или играли в телефоны.

Миниатюрная Мэган, побаиваясь гнева матери, пряталась за спинами более высоких девушек, опасаясь, что мать найдёт для неё какое-нибудь другое занятие, вместо того, чтобы «прохлаждаться».
Кэрри Энн по этому поводу не беспокоилась. Она вообще не беспокоилась о репетиции. Сегодня девушка впервые вскочила с кровати ещё до звонка будильника, разбудила Мэг и поторапливала её всю дорогу до театра. Мэган ворчала, отбрыкивалась и недоумевала, какая муха её укусила.

Но пока у хористок не предвиделось столько свободного времени, чтобы успеть забраться на крышу.
Впрочем, почему бы и нет. В конце концов, никто не запрещает хористкам, к примеру, отлучиться в туалет.
Предупредив Мэган, куда идёт, Кэрри вышла за кулисы, чтобы не вызвать подозрений, и наткнулась там на Джо, рабочего сцены.

- Хей, да ты могла меня с ног сбить, - весело фыркнул Джозеф, когда девушка врезалась в него на полном ходу.
Кэрри ойкнула и недовольно потёрла ушибленное плечо. Сшибить Джо с ног можно было только танком.
- Куда торопишься, Златовласка? – рабочий, видимо, горел желанием пообщаться хоть с кем-нибудь. Они с Кэрри Энн, в принципе, неплохо сдружились. Мужчина был испанцем, смуглым и черноволосым. Ему, кажется, было лет тридцать-тридцать пять, и Джо очень явно и демонстративно ухлёстывал за молоденькими балеринами. Впрочем, Кэрри это только смешило.
- По делам, - сейчас Кэрри не настроена была говорить с каждым встречным.
- Мне скучно, Златовласка, - пожаловался Джозеф, - целый день ставим декорации, все такие серьёзные, как будто в первый раз представление готовим.

- Не называй меня Златовлаской, - поморщилась Кэрри. Волосы, забранные в высокий хвост, у неё были длинными, прямыми и, скорее, рыжеватыми, чем золотистыми, правда, на солнце действительно приобретали оттенок золота. К рыжим волосам прилагались веснушки на лице и плечах, светлые глаза и округлая фигура.
- Si, солнышко, - насмешливо согласился Джо. Кэрри рассерженно толкнула его в плечо, и мужчина со смехом отстранился.

Винтовая лестница на чердак всегда приводила Кэрри Энн в ужас – она до смерти боялась высоты. Девушка схватилась обеими руками за перила и кое-как взбежала наверх.
На чердаке с её прошлого визита не стало меньше пыли и больше света, поэтому Кэрри не стала тут задерживаться, а просто прошла дальше, выбравшись на крышу.

В лицо ударил порыв ветра. Кажется, ему не нравилось, что кто-то зачастил в его единоличные владения.
- Эй? – позвала Кэрри, не став тянуть кота за хвост, - вы тут?
- А, это ты, моя Аида? – тихо ответили ей. Идеальный баритон снова звучал словно из всех мест сразу.
Кэрри Энн сглотнула ком в горле и покраснела.
- Хочешь ещё спеть?
- Я… я не за этим, - спотыкаясь на самых обычных словах, ответила девушка.
- А зачем тогда? – в голосе не было удивления, и у Кэрри сложилось странное впечатление, словно он и так знал все её ответы наперёд.
- Просто так, - подумав, сказала Кэрри Энн, - а вы зачем?

Вокруг Кэрри, сзади и спереди одновременно, раздался тихий смешок.
- Не знаю.
- А я просто… у нас там такая суматоха… скоро представление. И Марисоль ещё не приехала. И… - сбивчиво начала Кэрри, ловя себя на неприятной мысли, что несёт какой-то бред.
- Приехала. Она в гримёрке, - возразил голос.
- Откуда вы знаете? – поразилась Кэрри.
- Ты недавно тут? – снова в своей излюбленной манере ответил голос вопросом на вопрос.
- Я только пришла.
- Нет, не сегодня. Вообще. Ты давно работаешь в мо… в этом театре?
- Первый сезон, совсем недавно, - машинально пояснила Кэрри, но в душе у неё вспыхнула обида. Неужели она и правда такая незаметная, что этот голос знает всё про Марисоль, но ничего о какой-то там Кэрри Монтрей?

Мужчина замолчал.
- Вы сказали, что будете моим ангелом, - с упрёком прошептала Кэрри Энн.
Воздух колыхнулся, и девушка резко обернулась. Никого, только она и глупый сквозняк.
- А что это для тебя означает? – с любопытством спросил голос.
- Я… я не знаю. Спойте мне ещё раз, - смущённо попросила Кэрри.
- Ты знаешь оперу «Кармен»? Дуэт Кармен и Хозе?
- Любите трагедии? – улыбнулась Кэрри Энн, - знаю. Это финальный дуэт, кажется?
- Я начну, но с условием, что ты продолжишь.
- Я плохо пою, вы же слышали, - с досадой бросила Кэрри, отвернувшись и скрестив на груди руки.
- Но ты хочешь петь лучше? Ты мечтаешь о том, чтобы петь Аиду, Кармен, Турандот?

Кэрри Энн пожала плечами.
- Я не смогу их вытянуть. Вы же знаете.
- Пой, - сказал голос только одно слово.
Кэрри помолчала, раздумывая, но всё же начала, закрыв глаза:
- Меня предупредили, что можешь ты придти,
Что ты недалеко,
Чтоб я за жизнь опасалась…

Вслед за ней вступил и голос. Он уверенно выводил партию Хозе, не спутав ни одного слова, и в Кэрри наконец проснулся дух соперничества. Почему он так в себе уверен, а она такая трусливая слабачка?
И девушка запела, с новой силой направляя свой голос, крича, что больше не любит. И она была Кармен, она жила, дышала и пела, как Кармен. В какой-то момент девушка взмахнула своей юбкой и подалась вперёд, вскинув голову.

Теперь они пели вместе, они вместе говорили о любви, о смерти, о свободе.
И без малейшей запинки Кэрри, гордо вскинув голову, вытянула всю сложнейшую партию до последней ноты.
- А теперь ты должен меня убить, - улыбаясь, чуть хрипловато прошептала Кэрри Энн.
Но на крыше стояла оглушительная тишина.
- Эй? – удивлённо позвала девушка, оглядываясь, - вы ещё здесь?

Кэрри сорвалась с места и обежала крышу вокруг, снова остановившись у выхода на чердак. Никого. Кроме неё на крыше никого не было.

Отредактировано Liorona (2016-08-14 00:02:33)

Акт I, сцена четвёртая

Кэрри Энн сидела на кровати и грызла кончик карандаша, изучая партитуру, когда в спальню протиснулась Мэг.
- Чем ты опять занимаешься? Пошли кино посмотрим, там «Ромео и Джульетта» с ДиКаприо.
Кэрри замялась; Шекспира она любила, но либретто «Травиаты» её неожиданно увлекло.
- Смотри, Мэг, как ты думаешь, как это спеть? Никак не разберусь в партитуре, - нахмурилась Кэрри Энн.
- Я вижу, - фыркнула кузина, косясь на изжёванный карандаш, и подошла ближе, - это что? «Травиата»?
- Да, вот тут смотри, ария Виолетты.
- Зачем ты смотришь арию Виолетты? – удивилась Мэган, - наш максимум – это хор цыганок. И вообще, почему тебе дали либретто, а мне нет?

- Это неофициально. Просто… один друг дал.
- Мне бы таких друзей, - хитро улыбнулась Мэг, водя пальцами по строчкам, - а партию Виолетты он тебе тоже дал?
- Да знаю я, что не буду петь Виолетту! – вспыхнула Кэрри, а про себя добавила, - «по крайней мере, я не буду петь её на сцене и вместе с Джесси».

Мэган, подтрунивая над кузиной, унеслась в гостиную, смотреть телевизор, а Кэрри Энн ещё немного помучилась над непонятным ей местом в партитуре и, потеряв терпение, вернулась немного назад, к первому акту и понравившейся ей арии Виолетты и Альфреда «Однажды я увидел Вас случайно». Это было очень трогательное место, и девушка невольно представляла, как будет петь со своим Ангелом. Про себя Кэрри называла его именно так, но «Ангел» для неё было чем-то вроде имени. В настоящих ангелов она не верила; а может, дело было в том, что в них верил её отец, и тоже верить значило для Кэрри Энн быть такой же сумасшедшей, как и он.

Облокотившись головой на руку, девушка мечтательно уставилась в окно, постукивая кончиком карандаша по странице с арией. Она решила взять партитуру и либретто с собой, чтобы при случае заглянуть на крышу ещё раз.
Кэрри рассеянно пролистнула ещё несколько страниц и неожиданно остановилась, наткнувшись на чёрно-белую фотокарточку. У девушки на снимке были крупные кольца каштановых волос и обезоруживающая улыбка. Должно быть, Ангел забыл, если это, конечно, его партитура. Ведь может статься, что ноты забыл на крыше какой-нибудь романтично настроенный музыкант, решивший насладиться видом. Впрочем, наслаждаться было особенно нечем, так что тут скорее, была лишь иллюзия вида. Если не смотреть по сторонам, вполне сгодилось бы, чтобы в порыве вдохновения наваять что-нибудь гениальное.
Пожав плечами, Кэрри сунула снимок девушки между страницами и снова начала про себя проговаривать слова арии.

***

На крыше было ещё темно: неудивительно.
Сегодня свободного времени у хористок и вообще, у всей труппы, не предвиделось. Разве что немного времени, чтобы перекусить, но от еды отказываться Кэрри не хотела. Поэтому она поднялась с постели в немыслимую рань – около четырёх утра. В том, что в театре даже в этот ранний час уже кто-то был, девушка не сомневалась. Жизнь и суматоха не останавливались там ни на секунду.

Кэрри Энн и Мэган спали вместе, поэтому Кэрри вечером поставила телефон на вибрацию и сунула под подушку, чтобы не разбудить Мэг, а самой проснуться. Она быстро умылась, оделась и вышла, прокравшись мимо спальни тёти. Даже она пока не встала, хотя иногда уходила на работу ещё раньше.
Весенняя улица была спокойным тихим местом; здесь никогда не было оживлённого движения и столпотворения. Поэтому Кэрри Энн без опаски вышла и почти в темноте направилась к театру.

Теперь, уже стоя на крыше, Кэрри со вздохом подумала, что это была не самая хорошая идея – в конце концов, её Ангелу тоже наверняка есть, чем заняться, вместо того, чтобы караулить на пронизывающем ветру свою рыжую протеже.
Девушка обошла крышу и на всякий случай позвала:
- Ангел? Вы здесь?
И тут же едва не подпрыгнула от неожиданности.
- Мне больше интересно, что ты здесь делаешь в такое время, - с укором отозвался голос. Кэрри вытаращила глаза. Она ведь буквально только что обследовала крышу вдоль и поперёк.
- Вы где? – глуповато спросила она.
- Ты правда хочешь узнать именно это? – с любопытством осведомился баритон.
- Нет-нет, - опомнившись, Кэрри замотала головой, - я хотела поблагодарить вас за партитуру. Мне очень понравилось, особенно партия Виолетты.

На несколько секунд на крыше воцарилась тишина, так что Кэрри Энн уже приготовилась к тому, что сейчас он скажет, что в глаза никакой партитуры не видел.
- Я рад, - наконец нейтрально-ровным тоном сказал Ангел, - ты хочешь спеть?
- А можно «Однажды я увидел Вас случайно»? – робко попросила Кэрри, - это моя любимая, я уже почти запомнила все слова.

Не ответив, голос запел партию Альфреда. Казалось, ему даже не нужно было время, чтобы настроиться и подготовиться. Просто в один момент он говорил, а в следующий – он уже был Альфредом, повстречавшим прекрасную куртизанку.
Кэрри Энн с замиранием сердца слушала. Слушала и верила. Да, они на балу, она прелестная Виолетта, и её взгляд только что совершенно случайно упал на молодого провинциала.
Когда настал её черёд вступить и петь сложнейшую арию, Кэрри не дрогнула. Она без запинки взяла нужную высоту, нашла в ритм, и ненужная партитура выскользнула из её рук.

Из глаз потекли слёзы – она не способна любить и может предложить лишь свою дружбу, он должен забыть и уйти.
А он всё пел, поддерживал её, направлял, учил, когда подняться, когда опуститься, а когда сделать паузу. Его голос звал, кричал и шептал, ни на секунду не оставаясь однородным и ни на миг не став равнодушным, механическим, как у большинства певцов, пресытившихся всеобщим восторгом.
Он так же жил в своей песне, как жил на этой холодной крыше и в своём доме, куда возвращался каждую ночь. И его голос дрожал от страсти, трепетал от восторга и всё равно оставался самым прекрасным голосом из всех, какие Кэрри Энн когда-либо слышала.

И, кажется, мужчина отлично понимал, какое мог производить впечатление. Он замолчал, прервавшись на самой середине, и спросил:
- Мне остановиться?
- Всё хорошо, - шепнула Кэрри. Говорить в полный голос она не решилась, чтобы не показать, как сильно он дрожит и срывается. Девушка присела и принялась собирать рассыпавшиеся по крыше листки из партитуры.

Последней она подобрала фотографию.
- Ой, я забыла. Вы оставили вот это между страниц, - Кэрри хотела протянуть снимок по направлению к голосу, но тут же поняла, что не знает, где это направление, даже приблизительно. Поэтому она просто подняла руку, демонстрируя фотокарточку.
- Здесь какая-то девушка, - объяснила она, на случай, если голос не видит с такого расстояния.

На крыше воцарилась тишина. Кэрри подождала ещё с минуту и с недоумением спросила:
- Эй? Ангел? Это не ваше? Я подумала…
- Уйди, - хрипло прошептал голос. Кэрри замерла от неожиданности, подумав, что ослышалась.
- Что?
Но голос больше ничего не сказал. Ни через секунду, ни через пять минут, ни через десять. Кэрри Энн замёрзла на холодном осеннем ветру, неловко переминаясь с ноги на ногу и прижимая к себе кожаную папку.
- Ангел? – жалобно позвала она спустя несколько минут.

Над городом постепенно поднимался восход, и девушка уже видела небольшое огненно-красное солнце. Пока смотреть на него было возможно, так что девушка подошла к самому краю, оперевшись руками на лепнину, окружавшую крышу по периметру, и уставилась в небо. Кэрри Энн улыбнулась, представив, что Ангел тоже туда сейчас смотрит откуда-то у неё из-за спины. А может, он смотрит вовсе не в небо, а на неё.
Эта мысль заставила Кэрри улыбнуться ещё шире.

Акт I, сцена шестая

- Спасибо, что… ну, сходил со мной и всё такое, - несколько неловко сформулировала фразу Кэрри Энн, - ненавижу приёмы, которые дирекция устраивает. Вечно они просят Марисоль ещё раз спеть, а Мэг напивается и начинает прикалываться.
- Мэг? Это дочь мисс Грейсон? – уточнил Джо, - я помню, однажды на приёме, ещё до того, как ты пришла, она выпила лишнего и начала приставать к Джесси.

Кэрри прыснула, спрятав лицо в ладонях. Мэган была старше неё на четыре года, хотя выглядела никак не старше девятнадцати-двадцати. А уж вела себя на все семнадцать – Кэрри всегда удивлялась, как Мэг смогла вырасти такой безбашенной, когда её мать, порой, наводила страх даже на директора театра, мистера Леннокса.
Тётя Аннабель на приёме после представления не присутствовала, как и кордебалет. Балетмейстер редко бывала довольна своими ученицами и после спектакля неизменно устраивала им разбор полётов, затягивающийся едва ли не дольше самого праздника.

- Вон там мой дом, - указала Кэрри на неприметную многоэтажку в глубине двора. Они с Джозефом подошли со стороны театра, поэтому со всех сторон дом был окружён сияющими неоновыми вывесками и огнями. Самый центр города, в двух шагах оперный театр – эти факторы всегда привлекали народ, поэтому даже в половине третьего ночи здесь кипела жизнь.

А вот с другой стороны заканчивалась Весенняя улица – спокойное тихое местечко, так что даже сложно было поверить в то, что буквально в сотне метров день и ночь горят вывески и веселится народ.
- Что ж… я пойду тогда, - улыбнулся Джо, взъерошив волосы, - завтра мне нужно быть в театре в шесть утра.
- Ну ладно, - медленно согласилась Кэрри. Она постояла, переминаясь с ноги на ногу, ещё с минуту, а потом, внезапно решившись, шагнула к мужчине и, привстав на носки, поцеловала его в губы.

Джо глубоко вздохнул и, снова взъерошив волосы, отступил чуть назад.
- Послушай, Златовласка… ты ничего, конечно, но… давай мы не будем, - сказал Джозеф; от волнения его акцент усилился, и Кэрри Энн едва поняла, что он сказал.
- Боже мой, - девушка отвернулась, спрятав лицо в ладонях, на этот раз от стыда, - я… прости. Я, наверное, всё не так поняла.

- Давай забудем, - судя по голосу, Джо улыбался. А вот Кэрри было не до смеха. Она понимала, что её лицо сейчас по цвету напоминает знак «stop».
- Да, давай, - пробормотала она.
- Ну правда, солнышко, ничего такого. Просто ты такая молоденькая, неопытная… - Джозеф остановился, - давай я просто пойду, и мы забудем, что этот разговор вообще был. Хорошо?
Кэрри быстро закивала и, так и не обернувшись, поспешила домой.

***

Кэрри, присев на какой-то кусок реквизита за сценой, наблюдала за репетицией. Сегодня давали балет «Жизель», так что у хористов был перерыв в несколько дней. Следующей постановкой, где участвовала Кэрри Энн, была «Иоланта» Чайковского. Там у неё было только три выхода, и репетиции проходили в щадящем режиме. После оглушительного успеха «Аиды» у всех, от дирижёра до режиссёра, было весёлое и слегка рассеянное настроение.
На сцене репетировала корифейка, Алексия, танцующая партию Жизель. Чуть позади разминались вилисы в подвенечных платьях. Смотреть на Алексию было приятно – даже мисс Грейсон её хвалила, хотя похвала обычно была не в её правилах. Впрочем, тёти сейчас на сцене не было, поэтому молоденькие балерины просто развлекались, пытаясь подражать Алексии или просто выполняя хаотичные движения.

Кэрри улыбалась, наблюдая за отточенными движениями солистки, совсем забыв о партитуре в своих руках. Страница в либретто, где остановилась Кэрри Энн, была заложена фотографией Крис Дэйтон. Сопоставив кое-какие свои мысли, девушка пришла к выводу, что, возможно, в гримёрной в день представления был Ангел. Ясно было, что показываться на глаза он не хочет, но несомненно таинственный голос принадлежал человеку. Сомневалась Кэрри Энн в этом только тогда, когда он начинал петь. В такие моменты девушка искренне готова была поверить в ангелов. К тому же, театральная атмосфера вполне располагала к такого рода выводам.

Сверху послышался какой-то шум, и Кэрри взглянула на колосники, но тут же отвела взгляд. Прожектора, уже установленные для вечернего представления, слепили, мешая увидеть хоть что-то. Скорее всего, там просто что-то налаживали. Может, это был Джо.
С Джозефом девушка ещё не виделась после вчерашнего, да и особенно к этому не стремилась. Ей до сих пор было немного стыдно.

Громкие шепотки и весёлые разговоры балерин смолкли, и Кэрри поняла, что на сцене появилась тётя Аннабель. Попадаться ей на глаза Кэрри Энн не хотелось, чтобы избежать вопросов. Она не смогла бы искренне ответить на вопрос, что она, собственно, делает в опере в свой выходной.
Поэтому девушка тихонько соскользнула с импровизированного сиденья и направилась к выходу на чердак. Кэрри с лёгким смешком подумала, что за всё это время уже отполировала перила лестницы так, что в них можно было увидеть своё отражение.

На улице становилось всё холоднее, к тому же, накрапывал мелкий дождичек. Кэрри порадовалась, что не стала снимать куртку, и застегнула «молнию».
- Вы тут? – позвала девушка, - Ангел? Вы тут?
Кэрри Энн прошла по периметру крыши и снова остановилась у выхода на чердак. Не то, чтобы это значило, что на крыше никого нет – в конце концов, он и раньше непостижимым образом мог скрываться на почти полностью открытом пространстве.

Девушка вздохнула, понимая, что торчать тут целыми днями и ждать её не входит в круг его прямых обязанностей. Но Кэрри настолько привыкла, что голос всегда здесь, готовый снова и снова заставить её почувствовать себя Аидой, Виолеттой, красавицей Кармен…
Кэрри Энн облизнула губы и решила на всякий случай, вырвав из блокнота листок, оставить записку. Поразмыслив, что бы написать, она ограничилась тем, что пообещала придти завтра, и, придавив листок камнем, спустилась обратно.

В театре, в принципе, делать было больше нечего, поэтому Кэрри вышла, подумав, что тратить выходной впустую просто глупо.
Размышляя, чем можно заняться, девушка завернула за угол и увидела Марисоль. Набросив на округлые плечи меховую накидку, солистка с наслаждением выдыхала сигаретный дым. Курить вокалистам было просто категорически запрещено, но, видимо, испанку это волновало мало.

Кэрри несколько нерешительно приблизилась и встала рядом.
- Будешь? – невозмутимо предложила Марисоль, протянув девушке пачку сигарет, словно Кэрри стояла рядом уже полчаса.
- Нет, спасибо, - торопливо отказалась Кэрри Энн, - мне нельзя.
- Ну естественно, хотя лично мне наплевать, - солистка несколько пренебрежительно фыркнула, - ты у нас… хористка? Я тебя всё время вижу на сцене.
- Да. Я Кэрри Энн Монтрей.
- Очень мило, - оценила Марисоль, – красивая фамилия. Почти аристократическая.

- А того, кто сбросил паука с колосников, уже нашли? – спросила Кэрри; Марисоль помрачнела и перед тем, как ответить, ещё раз затянулась.
- Не нашли и искать не собираются. Всем и так понятно, кто это делает.
- Как это «делает»? – изумилась Кэрри, невольно пододвигаясь ближе, - это не в первый раз?
- Последние три года такое постоянно случается, - Марисоль сжала сигарету в пальцах так, что та просто раскрошилась. Солистка с досадой швырнула её на землю и достала новую, - закуришь тут. Все нервы мне вымотал…

Дальше певица длинно и образно выругалась по-испански. Кэрри учила его в школе, но поняла далеко не всё. Впрочем, одно слово, никак на ругательство не похожее, заинтересовало девушку.

«El Fantasma»

- Fantasma? – удивлённо повторила она, - это как… привидение?
- Чёртов призрак, - мрачно бросила Марисоль, совсем не по-женски сплюнув на землю, - возненавидел меня с первого представления. Помню, была премьера «Иоланты», так прямо во время представления разом погасли все прожектора, стало темно, как в склепе. А потом закачалась люстра над амфитеатром. Было так тихо, что слышно, как звенят кристаллики. И потом послышался голос.

- Голос? – Кэрри Энн невольно подступила ближе. Этот рассказ был настолько не похож на досужие сплетни балерин и рабочих сцены о всякой паранормальной ерунде, что девушка заинтересовалась.
- Да. Жуткий голос. Как будто… La muerte. Сама смерть.
Кэрри сглотнула, порадовавшись, что на дворе день. Слова примадонны звучали жутковато.
- Наверное, кто-то просто… ну… пошутил, - смущённо предположила Кэрри Энн. Она не хотела казаться скептиком, но Призрак в Опере – звучит, как название бульварного романа.

Марисоль философски пожала плечами.
- Твоё дело, верить или нет. Ему не нравлюсь, похоже, только я. Кто-то из рабочих сцены даже утверждал, что это призрак прошлой солистки, Кристы Дэйтон.
- А вы её знали? – тут же спросила Кэрри, услышав знакомое имя.
Но женщина покачала головой.
- Нет. Говорят, она пела только однажды, Виолетту в «Травиате». Тогда никому в голову не могло придти, что она погибнет, поэтому даже записей этого выступления, вроде бы, не сохранилось.

Кэрри Энн промолчала, думая о своём.
- Ладно, я пошла. Не говори никому, что я курила, niña.
- Не скажу, - пообещала девушка и тоже отправилась по своим делам. Кэрри снова вошла в здание театра. У неё появилась идея, и для её реализации срочно требовалось найти Джозефа. И хотя ей было до сих пор до ужаса неловко перед ним, лучше было просто сделать вид, что вчерашнего вечера вовсе не было.

Оказавшись за кулисами, Кэрри огляделась, но Джо не увидела. Рабочие вокруг без особой спешки слонялись туда-сюда, собирали декорации, устанавливали прожектора и возились с занавесом.
Кэрри Энн нерешительно приблизилась к одному из них, немолодому мужчине в рубашке с закатанными рукавами, несущему какой-то ящик.
- Извините, вы не видели Джозефа?

Мужчина остановился и поставил свой ящик на пол.
- Джо? – рабочий глубоко вздохнул, - его здесь нет.
- А где я могу?..
- Джо в больнице. Вчера ночью его сильно избили на улице, - мрачно пояснил мужчина, - так что не ищите его в ближайшее время. Или поезжайте в больницу, если вас к нему, конечно, пустят.
Рабочий снова поднял ящик и продолжил путь, оставив Кэрри Энн растерянно стоять посреди полусобранных декораций.

Акт II, сцена первая

Аннабель прикусила губу, раздумывая, что сказать. Свет в гримёрной не горел, женщина, признаться, не стала зажигать его намеренно. Поэтому черты силуэта в дверном проёме различить было невозможно. Понимал Эрик или нет, что видеть его не хотят, но он всё же не торопился щёлкнуть выключателем. Видимо, желание было обоюдным.
- Эрик, это моя племянница, - начала мисс Грейсон, но её не слишком вежливо перебили:
- Я не собираюсь её убивать, Нэлл. Прибереги нотации для балерин.

Мисс Грейсон замерла, подбирая слова. Только с ним женщина чувствовала, что все мысли вылетают из головы – словно она школьница, а он доктор наук, рассуждающий о высшей математике.
- Разве тот случай с Кристой тебя ничему не научил? Кэрри не для тебя.
- А кто для меня?! – с яростью крикнул Эрик, с силой ударив в дверь, так что мисс Грейсон вздрогнула, - подвальные крысы?!
- Эрик, я этого не говорила, - мягко поправила Аннабель. Кричать на него в ответ ни в коем случае не стоило. В данном случае вышибать клин клином было бы ошибкой, иначе в порыве ярости Эрик вполне мог натворить немало дел, вплоть до разрушения театра или убийства.

- Тогда почему я не имею на неё права? – прошипел мужчина; силуэт в дверном проёме повернулся боком, опираясь руками на дверной косяк, и мисс Грейсон машинально отвела взгляд. Что ответить, она не понимала. В конце концов, Эрик и сам отлично всё осознавал. Может, он хотел опровержения? Хотел услышать, что в нём нет ничего отталкивающего, такого, что мешает ему быть с обычной девушкой и жить так же, как все.
Но этого сказать Аннабель не могла. Эрик разрешал себе лгать, мог обманывать сам себя, но лжи от других не терпел никогда.
- Ты знаешь, почему. Кэрри очень хорошая девушка.
- И я её недостоин?! – снова рассердился мужчина. Его взрывному темпераменту могла позавидовать даже ртуть.
- Зачем ты пел с ней? Хочешь, чтобы история повторилась? – мисс Грейсон поняла, что лучше всего будет сменить тему.

- Эта испанка меня раздражает, - холодно ответил мужчина, - я не потерплю равнодушия в своём театре. Она механична, как робот.
- Её нанял директор, с этим нельзя ничего поделать, - пожала плечами Аннабель. Её прерогативой был балет, поэтому в пении она не особенно разбиралась и в Марисоль не видела ничего раздражающего.
- Можно её убить, - спокойно возразил Эрик, и мисс Грейсон вздрогнула.
- Эрик, ты…
- Я чудовище, - с некоторым вызовом продолжил мужчина за неё, - я не имею права быть с твоей племянницей, потому что я чудовище. Призрак. И я буду поступать как чудовище.

Не успела Аннабель придумать, что ответить, как Эрик развернулся и с тихим шелестом скрылся в коридоре. Мисс Грейсон вышла следом, прикрыв за собой дверь. Она раздумывала, принимать ли всерьёз угрозу Эрика в сторону солистки, но так и не пришла к определённым выводам. Гораздо сильнее Аннабель беспокоил его интерес в отношении Кэрри Энн. Возможно, прояви Эрик внимание к другой девушке, посторонней или, по крайней мере, к какой-то из её балерин, мисс Грейсон не беспокоилась бы так сильно. Но Кэрри была Аннабель как вторая дочь. К тому же, девушка потеряла мать, потом отца. Ей нужен был надёжный мужчина, с которым можно было не бояться будущего. Но с Эриком она будет бояться каждый день.

***

Кэрри Энн бросила сумку на тумбочку и устало плюхнулась на кровать. День прошёл суматошно – костюмеры лихорадочно подгоняли костюмы, обувь оказалась на размер меньше, а хормейстер всё же сделал ей замечание из-за опоздания. Куда исчез Ангел, оставив её в одиночестве в балетном классе, Кэрри не понимала. Он просто пропал, вышел, умудрившись ни разу не скрипнуть дверью. Хотя теперь девушка точно понимала, что он настоящий; воспоминания о его деликатных прикосновениях заставили улыбнуться.

В конце дня Кэрри снова попыталась прорваться в больницу к Джо, но приёмные часы уже закончились, и её вполне предсказуемо не пустили. О том, чтобы придти в следующие два дня, не могло быть и речи. Генеральный прогон, затем представление – следующий выходной предстоял нескоро, и Кэрри Энн была немного подавлена. Она поймала себя на мысли, что по мере того, как она всё сильнее сближалась с Ангелом, ей было всё тяжелее без него. Если раньше после трудного дня и репетиций девушка приходила домой и чувствовала облегчение и предвкушение тихого спокойного вечера в компании ноутбука, то теперь всё изменилось. Казалось, волшебный ангельский голос был как наркотик – без него усталость и раздражение чувствовались с утроенной силой.

- Эй, чего лежишь? – Мэг, казалось, вовсе не устала. Она впорхнула в комнату, бросив сумку на кровать, и тут же распахнула створки шкафа. Глядя на Мэган, Кэрри Энн немного успокаивалась. Кузина работала в театре уже четыре года и привыкла к жёсткой репертуарной системе. Выходит, когда-нибудь привыкнет и она.
- Не хочу вставать, - отмахнулась Кэрри, - посмотрю кино какое-нибудь и спать.
- Ты так всю жизнь проспишь, - укоризненно возразила Мэг, демонстрируя два платья, которые выудила из шкафа, - какое: красное или чёрное?

- Ты куда? – лениво спросила Кэрри Энн, - в клуб? Тогда красное. Чёрное больше для ресторана.
- Все рестораны уже закрыты. Ненавижу начало сезона, все так суетятся, а толку ноль, - недовольно фыркнула Мэган, убирая чёрное платье обратно в шкаф, - как будто только открылись. И каждый год то же самое. Репетируем, репетируем, а как начался сезон, никто не готов.
Кэрри вяло улыбнулась в ответ на беззлобное ворчание кузины и подтянула к себе стоявший на тумбочке ноутбук.
- Кстати, Мэг, я вчера говорила с Марисоль, и она упоминала какого-то Призрака… ты что-то знаешь?

Мэг нехотя вздохнула.
- Мама запретила тебе рассказывать. Ну, раз Марисоль первая начала… в общем, он тут давно. Очень давно, с тех пор, как мама ещё была сама балериной. Он вроде как… ну… полтергейст.
Кэрри рассмеялась, и Мэган недовольно насупилась.
- Не смейся. Я сама видела. Помнишь, когда на Марисоль упал паук? Я сказала…
- Что видела фигуру, - вспомнила Кэрри Энн, - и это твой Призрак?
- А его никто не видел. Только голос слышно.

Кэрри резко села и повернулась к кузине.
- Что ты сказала? – тихо спросила она, - голос? А ты слышала?
- Один раз. Все слышали, даже в газетах писали, - Мэг повернулась к ней спиной, - застегни «молнию».
Кэрри Энн нетерпеливо мотнула головой и взялась за застёжку.
- Правда, в газетах написали, что это мы пытаемся пиариться за счёт дурацких слухов про нечистую силу. А я тогда жутко испугалась, между прочим. Голос был такой… как будто не человеческий.

Кэрри вспомнила, как описывала его Марисоль. Сама смерть.
- А что он сказал?
- Что-то про Марисоль. Что не хочет видеть на своей сцене певичку из кабаре. Я запомнила, потому что звучит, знаешь, старомодно.

Кэрри Энн задумчиво кивнула. Она думала про голос. Голос Призрака. И её Ангела. Один ли это голос? Может ли она, Кэрри, общаться с местным привидением?.. С Призраком Оперы.
- Ты чего? – Мэг поправила платье, взбила копну светлых кудряшек и повертелась перед зеркалом, - испугалась? Да ладно, на нас даже хормейстер внимания не обращает, не то что Призрак… Всё, я пошла, если что, прикрой.
Кэрри проводила кузину и вернулась к ноутбуку. Открыв поисковик, она решила поискать статьи об их театре. К её удивлению, таких оказалось не просто много, а очень много. Видимо, написать об опере было для каждой газеты залогом успеха.
Однако среди рецензий на спектакли, восхищённых и не очень, куда больше статей было о вещах, с искусством связанных мало.

«Инцидент в городском театре оперы и балета»
«Трагическое происшествие в оперном театре»
«Оперный скандал»
«Призрак в Опере: миф или нечистая сила?»

Кэрри Энн кликнула на последнюю ссылку и пробежалась глазами по странице. Там было почти то же, что сказала Мэган. Посреди представления некто громким голосом выразил недовольство личностью примадонны. Кэрри улыбнулась забавной формулировке, но тут же её взгляд перескочил немного ниже, где автор статьи пытался разобраться в «феномене» Призрака Оперы. Неудачливый репортёр не преуспел в амплуа Шерлока Холмса, поэтому щедро добавил в статью воды, приправив мутными метафорами и сомнительными выводами. К примеру, журналист отчего-то решил, что дирекция театра платит Призраку, причём ежемесячно. К этому утверждению девушка отнеслась мягко говоря с сомнением. Зачем призракам деньги, видимо, не понимала не она одна, потому что в следующей статье по этой теме некто Ричард Артертон писал о Призраке уже безо всякого налёта паранормальности. Его теория понравилась Кэрри куда больше уже хотя бы тем, что не была такой бредовой, как предыдущая. Журналистское расследование привело Артертона в подвалы театра, где, по его мнению, жил некто, пытающийся выдать себя за привидение.

Кэрри поймала себя на том, что с интересом вчитывается в статью. Лёгкий стиль и умные выводы репортёра её неожиданно увлекли.
Последняя из статей, написанная Ричардом Артертоном, датировалась прошлой неделей. Она не была полностью о Призраке, скорее, о процессе постановки оперы и подготовке к театральному сезону. Но тут и там всё же проскальзывали фразы, вроде «… знаменитая Пятая Ложа, откуда, по словам работников театра, любит смотреть представления сам Призрак».

Кэрри Энн, нахмурившись, представила себе расположение лож и неожиданно поняла, что как раз в пятой видела тёмный силуэт, который приняла за припозднившегося зрителя. Однако в статье ясно говорилось, что в ложу никого не пускали из-за её печальной славы. То и дело зрители жаловались на голоса, странный звуки и «замогильный» смех.
Кэрри пробежалась глазами по остальным статьям, но больше ничего полезного не нашла. В голове у неё подозрительность боролась с природной сентиментальностью. Её голос, Ангел – мог ли он быть Призраком? Мог ли Призрак действительно оказаться приведением?

Вспомнив ещё кое о чём, Кэрри быстро набрала в поисковике новый запрос. О смерти Кристы Дейтон писали много, но недолго. Через пару недель все снова переключились на рецензии и сплетни.
К своему удивлению, Кэрри увидела в каждой из статей ту же самую фотографию, что она нашла в партитуре «Травиаты». Словно у Кристы не было других снимков, помимо этого.

Статейки были коротенькие, скорее, просто заметки с кричащими заголовками. Никто ничего о певице толком не знал и сухо констатировал факт: несчастный случай. Семнадцатилетняя Криста упала с лестницы, сломала шею и умерла мгновенно. Ничего особенного.
Впрочем, переключившись с поиска текста на видеоролики, Кэрри Энн нашла одну видеозапись той самой оперы, снятую любительской камерой.

Картинка оказалась дёргающейся и расплывчатой, но, тем не менее, Кристу можно было узнать. А самое главное – услышать.
Кэрри вставила в уши наушники и прибавила громкость. Аудиоряд оставлял желать лучшего, но даже в плохой записи можно было с лёгкостью понять, что Марисоль не годится Кристе Дейтон и в подмётки. Впрочем, сама Кэрри Энн даже на хористку не тянула, по сравнению с ней. Такого сильного чистого сопрано Кэрри до этого не слышала – этот голос практически жил своей жизнью, возвышался над залом, над зданием, поднимался в самое небо, откуда даже ангелы, наверное, спускались, чтобы его послушать.

Видеоролик закончился – снять смогли только одну сцену, одну из первых, арию Виолетты. В комментариях под видео люди восторженно интересовались, кто эта девушка и где можно научиться так петь.
Кэрри Энн бросила взгляд на письменный стол, где лежала партитура. Кажется, она знала, где.

Акт II, сцена третья

- Прошу прощения, - мистер Леннокс в старомодном костюме-тройке наконец слегка постучал по бокалу с шампанским, - прежде всего, хочу поздравить всех с успешным представлением.
Он сделал паузу и продолжил, когда стихли аплодисменты. Кэрри нетерпеливо переступала с ноги на ногу; ей не терпелось выслушать то, что директор собирался сказать, и пойти домой, чтобы попытаться отстирать юбку.

Рядом Ричард что-то записывал в блокнот с кожаной обложкой; Мэг чуть в стороне шепталась с матерью. Судя по её потрясённому лицу, кузина уже узнала все новости.
- Итак, я понимаю, что это, возможно, прозвучит неожиданно, но я хочу официально объявить, что покидаю пост директора театра.
В толпе раздались потрясённые выдохи и перешёптывания, и мистеру Ленноксу снова пришлось постучать по бокалу.
- И сегодня я хочу представить вам новых директоров нашего театра, - директор сделал знак, и двое мужчин, которых Кэрри до этого даже не замечала, подошли ближе к Ленноксу, - дамы и господа, позвольте представить. Мистер Фриман и мистер Андерсон.

Новые директора неловко и напряжённо улыбались; видимо, быть в центре внимания не привыкли. Кэрри Энн подумала, что они выглядят как директора какого-нибудь банка: оба невысокие, подтянутые, в серых деловых костюмах.
- Эти господа собираются провести весьма значительные изменения в репертуаре и системе постановок, - продолжал Леннокс, - надеюсь, наш театр и дальше будет процветать…

Кэрри отвлеклась; похоже, дальше ничего интересного и важного Леннокс говорить не собирался.
- Мистер Артертон? – она повернулась к Ричарду, - можно спросить?
- Да? – журналист оторвался от своего блокнота, - зовите меня просто Ричард, хорошо?
Кэрри Энн нетерпеливо кивнула.
- Да, договорились. Расскажите, что вы узнали о Призраке.
- Так, мисс, я могу подумать, что я вам совсем неинтересен, - с чуть заметной насмешкой прокомментировал Ричард, - зачем вам это? Неужели, вы встречали Призрака?
- Не знаю, - с досадой буркнула Кэрри, - поэтому и хочу понять, кто этот Призрак, чтобы…

Девушка осеклась, не желая ничего больше рассказывать, особенно об Ангеле.
- Неважно. В общем, видите ту женщину? Нашу примадонну.
- Ааа… Марисоль Веласкез? – уточнил Ричард, сверившись со своими записями, - ведущее сопрано театра уже три года.
- Точно, - немного растерянно подтвердила Кэрри, - она говорила, что Призрак постоянно подстраивает ей гадости. Недавно на неё с колосников упал тарантул.

Ричард оживился и снова раскрыл блокнот.
- Вот как… интересно. Как насчёт небольшого интервью?
Кэрри Энн, улыбнувшись, покачала головой.
- А вы, я смотрю, времени-то даром не теряете?
- Ко мне в театре относятся не слишком хорошо, - Ричард забавно поморщился и стал похож на школьника, - думают, я делаю себе имя на Призраке Оперы.
- Да неужели? – фыркнула девушка, - и с чего бы им так думать?
Журналист усмехнулся.
- Давайте так. Позвоните мне, когда будете свободны, мисс Монтрей. Думаю, наше сотрудничество будет взаимовыгодным.

***

Кэрри устало прислонилась к стене, попытавшись отдышаться. Репетировать втроём, а не всем хором, оказалось не просто непривычно, но ещё и в сотню раз сложнее. Они пели и пели с самого утра. И хотя конкретно к ней у Морриса претензий не было, от непривычного темпа и гораздо большей ответственности, чем обычно, у Кэрри Энн уже кружилась голова. Она жалела, что не работает в обычном офисе, где можно взять выходной, пусть даже за свой счёт. Тогда она могла бы хотя бы один день посвятить расследованию, поехать в редакцию к Ричарду или в больницу к Джозефу.

Но вместо этого весь день проходил в суматошном темпе, репетициях, примерках и беготне.
Впрочем, пара хороших новостей не давала Кэрри Энн, да и всем остальным, окончательно сойти с ума. Со следующего сезона новые директора намеревались перейти с репертуарной системы на блочную. Это означало меньше хаоса и больше свободного времени, чтобы хотя бы проникнуться музыкой и своей ролью.
Но пока этого не случилось, так что Кэрри не всегда хватало времени даже сбегать в туалет.

Наблюдая, как режиссёр-постановщик снова недовольно выговаривает Мэган, Кэрри Энн жалела кузину, но, в принципе, была согласна. Мэг было самое место в хоре, она явно не вытягивала сольную партию так же хорошо, как они с Хэйвери.
- О чём думаешь? – Хэйв подошла ближе, пытаясь оттереть от платья следы побелки.
- О горячей ванне, - пробормотала Кэрри, отбрасывая рыжие волосы за плечо, - и о бутерброде с колбасой.

Хэйвери хихикнула.
- А я думаю, что если Мэг будет так петь, то Призрак и на неё паука сбросит, - несколько манерно поделилась она.
Кэрри резко обернулась и нахмурилась.
- Что? Призрак?
- Ну да, - Хэйв поправила косую чёлку, - он не любит, когда плохо поют.
- Откуда ты знаешь?
- Все знают, - фыркнула Хэйвери, - он тут хозяин. Поэтому директор и уходит. Боится.
- Боится Призрака?
- Ну да, ты же новенькая, не знаешь ничего… Леннокс ему платил, по десять тысяч. Представляешь, какие деньжищи?

Кэрри Энн подняла брови.
- Серьёзно? Я об этом в газете читала, подумала, бред какой-то.
- Да уж, звучит бредово, - Хэйвери манерно взмахнула юбкой, - но это факт. Кстати, тут, я слышала, одного рабочего избили… Может, это тоже Призрак, кто знает?
- Ерунда, Джо избили не в театре, - отмахнулась Кэрри и, пользуясь тем, что, кажется, имеет дело с главной сплетницей всей Оперы, продолжила расспросы, - а ты тут давно?

- Лет с двадцати, - прикинула Хэйвери, - уже шестой год.
- Значит, ты не застала Кристу Дейтон? – разочарованно спросила Кэрри Энн.
- Нет, но говорят, пела она супер. И ещё кое-что говорят, - Хэйв повела плечами и выдержала загадочную паузу, - мол, раньше она пела ужасно, даже из консерватории её выгнали. А потом вдруг раз – и Мария Каллас нервно курит.
- И почему так? – Кэрри ничуть не сомневалась, что у Хэйвери есть своя версия, иначе она не стала бы даже начинать.
- Кто знает, - с таинственной улыбкой пожала плечами сплетница, - хотя есть кое-какие догадки. Говорят, она упоминала какого-то учителя. Хотела бы и я такого, чтобы сразу до примадонны.

Кэрри слабо улыбнулась в ответ на горящий взгляд Хейвери. На самом деле, ей было совсем не до смеха.
- А про её смерть что-нибудь говорят?
- Говорят, несчастный случай, - без энтузиазма отозвалась Хэйв, и Кэрри Энн поняла, что больше ей об этом ничего не известно.
- Слушай, я в туалет схожу, если что, скажи Моррису, что сейчас вернусь, - Кэрри быстро пробралась за сцену и направилась дальше. Почему-то ей казалось, что Ангела она найдёт в той же гримёрной, где вчера принимала душ.

С большим трудом девушка нашла дорогу и вышла в знакомый коридор, ведущий к тупику.
- Ангел? – открыв дверь, позвала она, - вы тут?
- Кажется, ты должна быть на репетиции, - спустя какое-то время заметил голос, - поздравляю с дебютом, так сказать, вне хора.
- Спасибо… я имею в виду, без вас я никогда бы…

Воцарилась длинная пауза.
- Думаю, ты хочешь узнать что-то про Кристу Дейтон, - наконец снова вступил голос.
- Как вы догадались? – тихо спросила Кэрри Энн, - вы за мной следите?
- Наблюдаю, - поправил Ангел.
- Что вы знаете о Призраке Оперы? – выпалила Кэрри. Она не хотела быть прямолинейной, но всё же слова вырвались сами.
- Я знаю, что он не любит, когда его обсуждают.
- Он существует? Правда существует? – Кэрри Энн подалась вперёд.
- А как ты думаешь?

Манера Ангела отвечать вопросом на вопрос начинала всерьёз раздражать.
- Не знаю. Все в него верят, - неуверенно протянула девушка, - а один мой знакомый из газеты проводит расследование. Он говорит, что Призрак – на самом деле человек и что он живёт в подвалах. Говорят, тут очень длинная подземная сеть, вы об этом слышали?
- Ангелам подвал ни к чему, - чуть иронично ответил голос, - в любом случае, не стоит тебе это выяснять. Разве у тебя нет других дел? Например, репетиция.

- Ох, твою ж!.. – выдохнула Кэрри, совсем забывшая о репетиции, - до свидания.
- Скорого, надеюсь, - предельно вежливо добавил голос, и Кэрри Энн помчалась обратно на сцену.

Акт II, сцена пятая

- Три четверти браков в стране заканчиваются разводами, ты знала? – нахмурив брови, спросил Ричард, - в метро прочитал.
Кэрри Энн закатила глаза.
- Ну где тут твоя решётка, давай показывай, - велела она. Они шли по Театральной площади, стремительно приближаясь к зданию Оперы.
- Как твои репетиции? – спросил Рик, но, судя по всему, чисто из вежливости. Журналист особо не интересовался театром, не считая Призрака, и в искусстве ничего не понимал, со скрипом отличая сопрано от контральто.
- Никак, - буркнула Кэрри, - меня понизили, я опять хористка. Вместо меня Мюзетту будет петь Софи Тёрнер из Бостона.

- О… сочувствую, - неловко буркнул Ричард и тут же сменил тему, - нам туда, за правый угол.
Они быстрым шагом миновали оставшееся расстояние, и Рик, оглядевшись, подошёл к стене в нескольких метрах от края.
- Видишь?

Кэрри присела и тронула пальцами толстые прутья. Похоже, решётка открывалась вовнутрь, уходя под уровень асфальта ещё на какую-то глубину. Прутья были ржавыми и толстыми, а расстояние между ними – всего несколько сантиметров.
- Может, замок с той стороны? – хмурясь, Кэрри ощупывала прутья, не найдя пока ни одного изъяна, - наверное, Призрак не любит гостей.

Тут внизу, в кромешной темноте, послышался какой-то шум. Не успела Кэрри Энн отпрянуть, как за решёткой, неожиданно близко, появилось лицо. Видимо, человек был одет в чёрное, поэтому взгляду открывалось только лицо, скрытое белой маской. Обо всём этом Кэрри подумала уже позже; в данный же момент она распахнула глаза, завороженно всматриваясь в причудливые тёмные узоры, покрывающие поверхность маски.
Фигура метнулась вперёд, и Кэрри Энн пронзительно завизжала, отшатнувшись от решётки. Не удержавшись на ногах, девушка упала, и Ричард бросился к ней, заглядывая за решётку.

- Кэрри? Что случилось?
- Призрак… Это Призрак… - перепуганно пробормотала она, - он правда там… и маска…
Рик успокаивающе обнял её и погладил по спине.
- Всё хорошо, он ушёл.
- Но он меня видел. Рик, вдруг он разозлился? – Кэрри всхлипнула от страха, - я же там, в театре… вдруг он меня убьёт?

Ричард помолчал и внезапно наклонился к решётке.
- Эй, Призрак! – крикнул он, - меня зовут Ричард Артертон! Если хочешь, мсти мне! Она не виновата!
- Рик, хватит! – испуганно вскрикнула Кэрри, - давай уйдём отсюда.
Ричард кивнул. Уже отойдя от театра на как можно большее расстояние, они нашли небольшое кафе и устроились за столиком у окна.

- Ты правда видела Призрака? – с энтузиазмом спросил Рик.
- Ага, а Призрак видел меня, - нервно буркнула Кэрри Энн, помешивая ложкой сахар в чашке с кофе.
- Да не бойся ты, Кэрр, - Ричард встал и пододвинул свой стул ближе к девушке, - ты ведь певица в его Опере, так? Он не захочет, чтобы театр остался без певицы.
- Я всего лишь хористка, - пробормотала Кэрри и невольно всхлипнула, - меня променяли на какую-то лилипутку. Это она такая низкая, что её и в бинокль не видно, но почему-то не замечают именно меня.
- Не волнуйся, придёт ещё твоё время, - Ричард положил ей руку на плечо, - к тому же, у этой лилипутки нет таких друзей, как я. Таких, которые могут накатать разгромную рецензию.

- Правда? – Кэрри весело взглянула на Рика и сжала его руку своими, но тут же снова поникла, - но такое не пропустят, если она споёт хорошо. А она очень хорошо поёт, я слышала. Просто я не могу поверить, что директора предпочли взять какую-то!..
- Тише, Кэрр, я всё устрою. Напишу о ней такое, что директора, скорее, предпочтут выплатить ей неустойку по договору, чем ещё раз выпустят на сцену.

- Но тебя уволят, - грустно улыбнулась Кэрри Энн.
- Не уволят, - Ричард прикусил губу, словно на что-то решаясь, и продолжил, - знаешь, моя фамилия на самом деле другая. Артертон – это псевдоним. На самом деле, я Ричард Шейн. И моя семья владеет «Эпохой». И ещё парочкой издательских домов.
- Так ты, значит, богатый наследник? – фыркнув, поддразнила Кэрри, - что ж, тогда ловлю тебя на слове, Ричард Шейн.

***

- Так, все, сосредоточились, - мистер Ральф сдвинул брови, и хористки попытались сконцентрироваться. Декорации уже поставили, и задник с изображением Латинского квартала успешно прикрывал осветителей и монтажёров, а так же суетящихся рабочих, костюмеров и, собственно, исполнителей. Строго расхаживала туда-сюда мисс Грейсон, от одного взгляда которой даже Кэрри хотелось встать в первую позицию.

На сцене царила полнейшая неразбериха – кто уже в костюмах, кто в джинсах и майках – одновременно на разных концах огромной сцены распевались Марисоль, женский хор и Софи. Марисоль к новой конкурентке отнеслась прохладно и на каждом углу громко сетовала, что niña ей больше нравилась. Кэрри на это всегда улыбалась – по сравнению с габаритной испанской, она действительно выглядела малышкой.

Софи в старомодном сиреневом платье со шнуровкой смотрелась элегантной, словно светская дама. Её прикрытые шляпкой тёмные волосы тоже были уже уложены в плотно прилегающие к голове кудри.
- Ну точь-в-точь проститутка из кабаре, - громко шепнула Хейвери. Кэрри улыбнулась, хотя прекрасно понимала, что это неправда, и подруга просто хочет её поддержать. Они с Хейв подружились ещё со времён «Волшебной флейты», несмотря на то, что после этого Хейвери тоже вернулась в хор. А вот Мэган ничего не сказала и сделала вид, что не заметила направленного на неё взгляда кузины.

- Девушки, не отвлекаемся, - строго предупредил хормейстер.
Но тут режиссёр-постановщик громко попросил всех помолчать. Софи собиралась исполнять арию Мюзетты. Марисоль, которая не оказалась, как обычно, в центре внимания, недовольно фыркнула и что-то громко сказала по-испански. Кэрри, не забывшая пока некоторых слов из школьного курса, уловила «выскочку» и «бездарность».

Софи, гордо улыбаясь, встала в самый центр и, расправив плечи, начала петь. Её миниатюрная фигурка, над которой величественно возвышался задник, почти трепетала от напряжения и предвкушения, и Кэрри Энн расстроенно поняла, что эта девушка поёт ничуть не хуже неё.
Вдруг наверху послышался странный звук, словно лопнул канат; потом что-то скользнуло вниз, воздух наполнился шелестом, и гигантский задник Латинского квартала обрушился вниз, на ничего не подозревающую Софи.

- Это Призрак Оперы! – взвизгнула Мэган и, подскочив, вцепилась в руку Кэрри. Вслед за ней остальные члены труппы встрепенулись, словно потревоженная стайка птиц. Завизжали хористки, засуетились музыканты, рабочие кинулись поднимать задник.
- Да что у вас там происходит, чёрт возьми?! – крикнул Моррис. На его рассерженное восклицание сверху бесстрашно свесился один из рабочих.
- Я не виноват, мистер Моррис! Видать, Призрак снова объявился!

- Какой ещё Призрак? – на сцену торопливо выскочили директора, наблюдавшие за репетицией из зала, и бросились к растерянной Софи, которая размазывала по лицу тушь. Мистер Фриман успокаивал певицу, тогда как мистер Андерсон отошёл к режиссёру. Туда же подтянулись хормейстер, дирижёр и мисс Грейсон.
Мэг дёрнула кузину за рукав и выразительно взглянула на неё, а затем – в ту сторону, где совещались директора.

Кэрри и Мэган тихонько прокрались ближе, прячась за кулисами, и вскоре услышали разговор.
- Что ещё за Призрак? Мистер Моррис? – обратился к режиссёру мистер Андерсон.
- Призрак Оперы, господин директор, - это вступила мисс Грейсон. Хотя со старым директором отношения у неё были скорее дружеские, чем деловые, новые управляющие её тоже ценили высоко.
- Это ведь всё просто газетные сплетни, правда?
- Не совсем, мистер Андерсон. Призрак существует. И он очень не любит, когда его игнорируют.
- Что вы имеете?.. – начал директор, но тут к ним присоединился мистер Фриман.

- Мисс Тёрнер отказывается петь! – яростно воскликнул он, - она очень суеверна, а кто-то распустил безумные сплетни о том, что в театре привидения!
- Как это отказывается?! – прошипел Андерсон, - кто будет исполнять партию Мюзетты?!
- Но мисс Тёрнер просто в истерике!
- Успокойтесь, думаю, у нас всё же есть подходящая замена, - возразила мисс Грейсон, - Кэрри Энн Монтрей. Она может спеть.
- Это она пела Зибеля в «Фаусте»? – несколько скептически спросил Фриман, - милая девочка, но… она вообще потянет?

- У неё есть учитель. Очень хороший учитель, - веско добавила мисс Грейсон.
- Кто именно? – придирчиво осведомился Андерсон, - сейчас этих частных учителей хоть пруд пруди, а на деле…
- Вы слышали когда-нибудь о Кристе Дейтон, господин директор?

Кэрри Энн сглотнула и взглянула на Мэг, но кузина на неё не смотрела, напряжённо прислушиваясь. Видимо, тоже хотела узнать имя её учителя. Сама Кэрри переживала, нервно сжимая и разжимая кулаки. Неужели ей дадут партию? А если и дадут, то… неужели благодаря Призраку? Вдруг он не хочет, чтобы она пела?
- Криста… Криста… что-то знакомое, - пробормотал мистер Моррис, - а, подождите, это не та ли девочка, что пела Виолетту, а после?..

- Да, мистер Моррис. Криста Дейтон была примадонной, господа, этого театра. Лучшей из всех, не побоюсь этих слов, - несколько высокопарно продолжила мисс Грейсон, - и учил её тоже лучший из лучших.
- И этот человек теперь учит мисс Монтрей? – уточнил кто-то, по голосу Кэрри не поняла, кто именно.
- Верно.
- Что ж… полагаю, особого выбора у нас и нет, - посомневавшись, сказал Фриман, - что скажете?
- Я за, - ничуть не колеблясь, ответил хормейстер, - девочке с таким талантом в хоре не место.
- И я за, - подумав, согласился режиссёр, - я слышал её в «Волшебной флейте». Тогда ещё я подумал, что она отлично подошла бы и на роль Памины.
- Что ж… - дирижёр помолчал, - не вижу смысла обсуждать. Давайте её послушаем.

Кэрри Энн с силой сцепила руки в замок. Мэг, опомнившись, дёрнула кузину за рукав, и девушки отбежали подальше, сделав вид, что заняты разговором с остальными хористками.
- Кэрри! – позвала мисс Грейсон. Мэган ободряюще улыбнулась и кивнула.
Девушка нерешительно подошла к мисс Грейсон и директорам. Дирижёр отошёл к оркестру, давая указания.
- Мисс Монтрей, вы знаете арию Мюзетты?

Кэрри Энн, рассчитывая, что партия достанется ей, уже давно выучила её и отрепетировала с Ангелом. Поэтому она взволнованно кивнула.
- Исполните, пожалуйста, - мистер Андерсон жестом велел ей пройти на сцену. Девушка сделала шаг и невольно взглянула вверх. Внезапно ей показалось, что на колосниках мелькнула на секунду белоснежная маска. Но Кэрри прищурилась и взяла себя в руки, переведя взгляд на пустой зрительный зал. Слишком долго она этого ждала, учила, репетировала. Не для того, чтобы сдаться перед самым своим триумфом.

- С самого начала арии, пожалуйста, мисс, - вежливо попросил дирижёр. Кэрри огляделась. Со всех сторон её окружили любопытные лица. Справа Марисоль одобрительно кивнула, а Мэг улыбнулась.
Кэрри Энн сделала ещё один маленький шажок вперёд и запела.

Акт II, сцена последняя

Кэрри Энн дотронулась до глухой стены, закрывающей вход в её гримёрную, и поняла, что это вовсе не стена. Кэрри видела очертания предметов, дверь и столик с косметикой.
Девушка вздрогнула – выходит, из этого прохода кто угодно мог видеть гримёрку и всё, что в ней происходит.

- Кэрри, - раздался за спиной голос; вздрогнув, она обернулась. В этом странном коридоре отчего-то было совсем не так темно, как в помещении, и впервые за этот год она видела своего учителя очень чётко.
Мужчина был выше Кэрри Энн почти на голову; тёмные волосы, одежда тоже тёмная, сверху – накидка с капюшоном. А вот маска на лице – по-прежнему белоснежная, покрытая причудливыми узорами. Она закрывала лицо и скулы, оставляя открытыми лишь тонкие губы.

- Кто вы? – тихо спросила Кэрри, с трудом протолкнув комок слюны в пересохшее горло.
- Я твой Ангел Музыки. Я Призрак Оперы. Я твой учитель. Я Эрик.
- Эрик, - эхом откликнулась Кэрри. Новость, что у её Ангела есть имя, привела её в некоторое замешательство и – одновременно – отчего-то вызвала облегчение.
- Но… вы не собираетесь меня убивать? – на всякий случай уточнила Кэрри Энн. Тонкие губы под маской растянулись в улыбке.
- Не бойся, Кэрри Энн. Со мной ты в безопасности.

Кэрри с опаской оглядела каменный пол, покрытый трещинами, и стены в пыли и паутине. Этот коридор не выглядел таким уж безопасным местом. Скорее, он походил на смертельную ловушку; девушка порадовалась, что не страдает клаустрофобией.
- А это что за костюм Гая Фокса? – она посмотрела на маску, почти полностью закрывающую лицо, и капюшон, скрывающий всё остальное.
- Реквизит, - мужчина пожал плечами, - здесь когда-то ставили оперу «Дитя небесное»… Ты не возражаешь, если мы продолжим разговор в другом месте?

Кэрри Энн кивнула, втайне понадеявшись, что под другим местом подразумевается ресторан или вообще любое заведение, находящееся выше уровня асфальта. Однако Ангел – или Эрик – взял её за руку и повёл по коридору. Вскоре Кэрри поняла, что это настоящий лабиринт подземных проходов и тоннелей, и сильно удивилась, как уверенно здесь ориентируется человек в маске. Сквозь неё наверняка и обзор-то неполный.
- А можно спросить? – рискнула она спустя минут десять, когда несколько испуганно сообразила, что они идут вовсе не наверх, а ещё сильнее углубляются в подвалы.

Эрик остановился, и Кэрри Энн приняла это за положительный ответ.
- Куда мы идём? – из всех своих вопросов прямо сейчас девушка решилась задать наиболее насущный.
- Ко мне домой, - ответил Ангел и, видимо, посчитал тему исчерпанной.

Дальше они шли в тишине. Кэрри оглядывалась по сторонам и удивлялась – казалось, Опера словно айсберг: внизу гораздо больше, чем наверху.
- Сколько здесь подвалов? – изумлённо спросила она, когда, свернув в очередной коридор, они оказались в новом – длинном и прямом, как линейка.
- Так много, что чтобы обойти все, потребуется не одна жизнь, - ответил Эрик и, немного подумав, добавил, - во всех смыслах.

Уточнение Кэрри Энн не понравилось, но, как это ни странно, она немного успокоилась, пока они пробирались по коридорам к цели, известной лишь Призраку Оперы. Конечно, вечер своего триумфа новоявленная Мюзетта собиралась провести несколько иначе, например, в ресторане с Ричардом. Но зато она познакомилась со своим учителем и с Призраком Оперы одновременно. Это открытие вселяло в Кэрри чувство некой гордости – Призрак, наводящий ужас на весь этот огромный театр, не только не собирается её убивать, но напротив – покровительствует ей, Кэрри Монтрей, бывшей хористке, а теперь без пяти минут солистке. Человек с ангельским голосом считает её пение достойным своего театра. Ещё год назад Кэрри Энн и мечтать о таком не осмеливалась.

- Осторожно, - Эрик вовремя остановил задумавшуюся девушку, иначе она рисковала сорваться с небольшого выступа прямо в… воду.
Кэрри, вытаращив глаза, посмотрела на расстилающееся перед ними настоящее озеро.
- Откуда тут столько воды? – поразилась она.
- Затопило когда-то, лет пятнадцать назад, - с некоторой досадой произнёс Призрак, - хотели направить сюда рабочих и всё отремонтировать, но эти суеверные кретины побоялись Призрака. Мне, между прочим, и самому как-то не с руки тут на гондольера переучиваться.

Кэрри Энн хихикнула, поняв, что у Эрика неплохое чувство юмора.
- И что, куда дальше? – несколько обеспокоенно спросила она, - я плавать не очень люблю.
Призрак фыркнул и указал налево. На волнах, чуть в стороне, покачивалась лодка.
- Ух ты, - машинально выдохнула Кэрри и поёжилась. Рядом с водой ей стало ещё холоднее, чем в гулких коридорах.

Эрик расстегнул свой плащ и накинул ей на плечи. Под капюшоном волосы у него были тёмные, слегка растрёпанные.
- Спасибо, - смущённо пробормотала Кэрри Энн, и мужчина потянул её к лодке. Несмотря на то, что всё это время учитель держал её за руки, девушка чувствовала себя неуютно. А уж когда он отстранился и начал грести, Кэрри совсем сникла.
- Не бойся, - Эрик сделал уверенное движение, и лодка сдвинулась с места, - хочешь, я тебе спою?

Он запел, не дожидаясь ответа, да Кэрри Энн и так согласилась бы. Сколько бы волшебный голос ни звучал в ушах, ей никогда не надоедало, никогда не хотелось его остановить. Казалось, он вовсе не пел, а говорил без слов, без музыки. Вместо стихов воздух был наполнен чувствами, которые не смог бы описать ни один гениальный поэт или композитор.

Как можно было одновременно грести – а это явно требовало немалой физической силы – и петь, так чисто и легко, Кэрри не понимала и не хотела понимать. Ей не требовалось никаких доказательств, что перед ней Ангел. Позови он её спуститься ещё глубже, хоть в саму Преисподнюю – она спустилась бы. Прикажи он совершить самоубийство – она совершила бы. В иных обстоятельствах Кэрри Энн испугалась бы того влияния, которое этот человек может оказывать одним лишь голосом. Но в этом круговороте чувств и эмоций, желаний и надежды – страху не было места. Всё, что он делает – правильно. Всё, что он говорит – правда. Лжи в этот момент просто не существовало.

Лодка мягко ударилась о берег, и Кэрри ухватилась за бортик. Призрак спрыгнул и протянул ей руки. Она без колебаний вложила в его ладони свои и встала, смотря в его глаза – зелёные с вкраплениями серого.
Голос снова звучал словно бы отовсюду. Было светло, очень светло, как в помещении, но Кэрри не могла оторвать взгляда от его глаз, чтобы хотя бы понять, где оказалась.

Да и разницы не было. Хоть в склепе, хоть в самом прекрасном месте на Земле. Разве может вообще быть что-то прекраснее этих глаз? Этого голоса, который вмещал в себя всю силу мира, чувства, вкусы, запахи.
Эрик отступал назад, держа Кэрри Энн за вытянутые руки. Его голос словно поднялся над землёй, в небеса, где, услышав его, плакали даже ангелы, и тут же снова обрушился. Теперь в нём не было ничего светлого – только страдания, боль, гнев.

Кэрри всхлипнула и попыталась отстраниться. Ей не хотелось больше слушать, она чувствовала, что не выдержит его страданий. Никто не выдержит.
- Пожалуйста, хватит! – воскликнула она. Голос смолк, и Кэрри Энн упала, в последний момент почувствовав, что Эрик, кажется, подхватил её, не давая удариться о твёрдый каменный пол.

***

Ричард в последний раз ударил кулаками в дверь, пытаясь смириться с тем, что выбить её не сможет. Он прислушался к звукам в гримёрке, но больше ничего не услышал. Ни Кэрри, ни хрипловатого мужского голоса.
- Кэрри! – крикнул журналист, с силой ударив дверь, - Кэрр!
Но из гримёрной по-прежнему не доносилось ни звука, и Рик лихорадочно огляделся, не зная, что делать. Устройство театра он представлял себе весьма приблизительно; как журналисту, Ричарду предоставляли план помещений, но у кого, к примеру, хранятся ключи от гримёрных, он и понятия не имел.

В коридоре раздались торопливые шаги, и показалась мисс Грейсон.
- Что случилось? – недоумённо спросила она, хмуря брови, - мистер Артертон? Я слышала крики.
- Это Кэрри Энн! – взволнованно выпалил Рик, - я пришёл к ней, а дверь была заперта!.. А потом она закричала, что это Призрак!

Мисс Грейсон шумно выдохнула и напряжённо закусила губу.
- Я принесу ключи, - наконец сказала она и быстро скрылась в направлении лестницы. Ричард снова позвал Кэрри, но ответа не получил.
Мисс Грейсон снова появилась в поле зрения спустя несколько минут; по её строгому напряжённому лицу сложно было сказать, что сейчас испытывает балетмейстер, нервничает она или думает, что Рик её просто разыгрывает.
Женщина молча отодвинула Ричарда и, повернув ключ в замке, распахнула дверь гримёрной.

Рик ворвался в комнату и поражённо застыл. Гримёрная была пуста; на стуле висел костюм Мюзетты – видимо, переодеться Кэрри всё же успела. Но её сумка и мобильный лежали на туалетном столике. Там же Рик увидел небольшой желтоватый конверт с кроваво-красной восковой печатью. Ричард, хмурясь, подошёл ближе. Печать была отлита в форме черепа.
- Призрак Оперы, - едва слышно прошептал журналист, но мисс Грейсон его услышала.
- Это вам, - без малейшего сомнения сказала балетмейстер, да Ричард и сам увидел на желтоватом конверте своё имя, написанное чернилами – такими же красными, как и зловещая печать.

«Ричард Артертон»

- Это от него? От Призрака? – взволнованно спросил Рик. Впервые он получил реальное доказательство существование Призрака Оперы – и не чьи-то слова, а настоящее материальное свидетельство. Письмо.
Руки Ричарда чуть дрожали, вскрывая конверт. Он подумал было об отпечатках пальцев, но тут же с досадой заставил себя вернуться с небес на землю. Полиция не станет заниматься поисками фантома, а директора не позволят копам обыскивать их театр.

Поэтому Рик отложил конверт обратно на столик и развернул лист плотной бумаги.
- Мистер Артертон, Призрак Оперы настоятельно рекомендует вам покинуть его театр и никогда более не возвращаться, - с недоумением прочитал журналист, - что до мисс Монтрей, Ангел Музыки охраняет её. Не пытайтесь с ней увидеться.

Мисс Грейсон с шумом выдохнула.
- Что значит «Ангел Музыки»? – хмурясь, спросил Рик.
Губы мисс Грейсон зашевелились: она беззвучно повторила странное словосочетание и покачала головой.
- Мне это ни о чём не говорит.

Однако почти тут же женщина вскинула голову.
- Нет, подождите… мой брат, отец Кэрри. Когда он попал в психиатрическую лечебницу, незадолго до смерти… Он говорил что-то подобное. Про Ангела Музыки.
- Не понимаю… При чём тут отец Кэрри Энн?
- Я не знаю, - признала балетмейстер, протянув руку и пробежавшись глазами по строчкам, - Призрак оставляет письма с указаниями, но до этого он никогда не контактировал с кем-либо из труппы.
- Но он не Призрак, он живой человек! – Ричард со злостью смял письмо в кулаке.
- Его не зря боится весь театр, мистер Артертон, - кусая губы, ответила балетмейстер, - это его Опера. Он видит всё и знает всё.

- Вы так говорите, как будто восхищаетесь им, - прищурился Ричард, - этот человек похитил Кэрри Энн!
Мисс Грейсон сделала глубокий вдох и поправила на плечах вязаную кофту. Кажется, она о чём-то глубоко задумалась, но Рик не мог понять о чём, по выражению лица. На вид женщине было лет тридцать пять-сорок, но одевалась мисс Грейсон как обычный подросток – в футболку и облегающие штаны, заправленные в коричневые угги. Видимо, так было удобнее репетировать. Сам Ричард не был посвящён в тонкости работы балетмейстеров и понятия не имел, чем они вообще занимаются целый день.

- Мне нужно уйти, мистер Артертон, меня ждут в швейном цехе, - практически будничным тоном произнесла мисс Грейсон, словно ничего такого и не случилось. Конечно, вполне возможно, что в их театре такое происходило постоянно, но Рик непривык к таинственным исчезновениям и мистическим письмам.
- А как же Кэрри? – возмущённо спросил он.
Мисс Грейсон облизнула губы.
- Поверьте, Ричард, лучше вам послушать Призрака.

Не дожидаясь ответа – а его, впрочем, и не последовало бы, настолько Рик был поражён и возмущён – балетмейстер кивнула ему на прощание и вышла.

Акт III, сцена вторая

Аннабель вышла из гримёрной, по привычке ещё сохраняя невозмутимое выражение лица. Что подумал о ней Ричард? Наверняка что-то очень нелестное – что ей плевать на судьбу Кэрри Энн или что она она настолько боится Призрака, что просто струсила и не решилась ничего предпринять.
Впрочем, доля истины в этом была.

Полной истории Эрика Дестлера – а именно так он больше всего любил представляться – Нэлл так и не узнала, хотя со времён их первой встречи прошло очень много лет. Зачем она помогла тому, кого считала бандитом? Зачем отвела его к решётке, ведущей в подземные лабиринты?
Возможно, в глубине души мисс Грейсон хотела, чтобы он затерялся, растворился в этих лабиринтах, словно его и не было. Слишком много проблем навалилось на неё за раз. Слишком много обидных слов наговорил перед уходом Грегори, слишком громко плакала по ночам маленькая Мэгги.

У Нэлл просто не было сил бороться ещё и за жизнь незнакомого человека.
Поэтому, узнав в мелькающей, порой, в пятой ложе фигуре Эрика, Аннабель поклялась сама себе, что не станет вмешиваться, что бы он ни задумал. Это не её дело, не её проблемы. А в своих неприятностях директор был виноват сам – нужно было просто выполнять его указания. Если бы мистер Леннокс знал, что скрывает белоснежная маска, какое чудовище прячется в оперных подвалах… Он, пожалуй, не пожалел бы и сотни тысяч.
А ведь этому человеку… этому созданию… от рождения было дано столько талантов, что оба они – и Нэлл, и Эрик – считали это невероятно жестокой насмешкой судьбы.

Лишь однажды, в день триумфа Кристы Дейтон, мисс Грейсон посмела нарушить свою клятву. Она вмешалась.

Семь лет назад

Аннабель была недовольна; по её меркам, с каждым годом кордебалет становился всё слабее. Выпускницы хореографических училищ казались просто некомпетентными первоклашками по сравнению с теми, с кем училище заканчивала сама мисс Грейсон. Конечно, с тех пор прошёл не один десяток лет, и теперь уже её Мэган учится в консерватории. Звонкий голосок Мэг достался от отца. Впрочем, кроме этого им после развода не досталось ничего, даже от алиментов горе-отец успешно уклонялся.

Занятая печальными мыслями, плавно перекинувшимися с незавидной судьбы профессионального балета на её собственную, не менее незавидную, Аннабель вышла к гримёрной, предназначенной солистке. Сегодня она пустовала, Криста сослалась на болезнь и не пришла. Любую другую, особенно если это был бы её дебют в театре, тут же заменили бы. Но эту миниатюрную девочку, которая была, кажется, даже младше Мэган, директор, похоже, уважал и, по необъяснимой причине, даже слегка побаивался.

За своими мыслями Аннабель сперва не услышала голоса, вернее, подумала, что это её воспоминание о голосе Кристы. Но превосходное сопрано звучало в реальности и, кажется, именно из гримёрной.
Мисс Грейсон, хмурясь, прошла по коридору дальше и подошла к самой двери, собираясь узнать, почему Криста репетирует в гримёрной. Но тут Аннабель услышала за дверью ещё один голос. Он тоже, безусловно, был ей знаком.

Подслушивать у двери было, разумеется, не в правилах мисс Грейсон, но просто уйти казалось ошибкой, а войти… в гримёрной горел свет, а это значило, что она может увидеть его лицо. Детский, несерьёзный страх, отвращение перед человеком, которым Аннабель втайне всегда восхищалась, бывало, почти сводило её с ума. Эрик как никто умел чувствовать чужую брезгливость и омерзение, поэтому обоим им было легче в темноте. Даже когда молодую Аннабель никто не называл ещё мисс Грейсон, у неё уже была тайна. Взрослая тайна.

Нэлл не была уверена, что смогла бы сохранить её, если бы так не боялась.
Пение смолкло, и мисс Грейсон поспешно отошла дальше, услышав в гримёрной стук каблуков. Криста вышла, не заметив притаившуюся в тени женщину. На мгновение она обернулась – ошеломляюще красивая, с крупными искусственными локонами и золотыми кольцами в ушах – и вскоре окончательно скрылась, ловко перебирая ногами, обутыми в стильные полусапожки.

Аннабель поборола желание уйти и осторожно заглянула в гримёрку. Полутьма скрывала очертания, но движение в углу выдало чужое присутствие.
- Нэлл? – голос был не удивлённым – мисс Грейсон давно заметила, что при всей богатейшей палитре его эмоций, удивление там напрочь отсутствовало. Казалось, он всегда знал наперёд, что собеседник собирается сказать или сделать.

- Здравствуй, Эрик, - помедлив, поздоровалась женщина. Звали ли его на самом деле Эриком, она не знала. В свою жизнь пускать он никого не желал, небезосновательно боясь быть отвергнутым. Какие ужасы жили в его прошлом, догадаться было непросто, да и гадать не стоило.
- Уходи, - бросил голос, - я и так знаю всё, что ты можешь мне сказать.
- Ты всё это время её учил? – хмурясь, на ходу попыталась сделать выводы Аннабель, - а она знает?..
- Она знает партию, - прервал Эрик, - этого достаточно.

Мисс Грейсон покачала головой. Спрашивать Призрака Оперы о его намерениях было чревато. Поэтому Аннабель просто кивнула и вышла, не прощаясь.
Но оставлять ситуацию на самотёк мисс Грейсон не собиралась. Да, в Опере Эрик настоящий хозяин – он знает все тоннели, все коридоры и тайные ходы, многие из которых сам и сделал.
И – это Нэлл заметила ещё тогда, на старой стройке – у этого мужчины была удивительная способность сливаться с тенью, становиться почти невидимым.

Поэтому рисковать и пытаться говорить с Кристой в здании театра Аннабель не собиралась. Она направилась на сцену, чтобы убедиться, что Крис там, и уточнила у режиссёра-постановщика, сколько продлится репетиция.
В шесть вечера мисс Грейсон была уже на посту – она пересекла Театральную площадь и встала у первого попавшегося здания, надеясь, что не пропустит момент, когда Криста выйдет из театра.

Вот наконец показалась её тоненькая фигурка в клетчатом пальто и тут же свернула в сторону метро. Мисс Грейсон двинулась за ней и догнала Кристу уже у турникетов.
- Мисс Грейсон? – певица улыбнулась, - нам по пути? Мне…
- Криста, я хочу спросить кое-что.
- Эээ… да, хорошо. Прямо здесь?

Аннабель отвела девушку к ближайшей скамейке.
- Я хочу спросить, ты знаешь, кто учит тебя пению?
Криста открыла рот, и её покрытые блеском губки напомнили по форме букву «о». Видимо, она ожидала чего угодно, но не этого вопроса.
- Нет, - наконец призналась она, опустив глаза и теребя бахрому на сумочке, - я слышу только голос.
- Это очень опасный человек, Криста, - начала мисс Грейсон, тщательно подбирая слова, - ты, возможно, слышала о нём от кого-то из труппы. Его называют Призраком Оперы.

Крис широко распахнула глаза и стала похожа на прелестную фарфоровую куклу.
- Но… я не понимаю, почему?.. – неловко начала она, но тут же замолчала, - зачем вы мне рассказали?
- Я хочу сказать, что это не призрак. Это человек, и очень опасный человек.
- И что мне делать? Завтра премьера, - пролепетала Крис, вскинув глаза.

Мисс Грейсон вздохнула.
- Я не могу тебе говорить, что делать. Ты хочешь петь?
- Больше всего на свете, - почти умоляюще прошептала Криста.
- Тогда пой. Но что бы твой учитель ни предлагал тебе, будь осторожна, - предостерегла Аннабель.
- Но почему он так опасен? – робко спросила Крис, словно сама стесняясь своих слов, - он очень добр ко мне.
Мисс Грейсон посмотрела на эту милую наивную девушку и поняла, что объяснить ей не сможет.
- Делай то, что считаешь правильным, Криста.
Аннабель вздохнула и встала, расправив складки на юбке.
- Спасибо, - тихо выдохнула Крис и встала тоже.

***

В день премьеры «Травиаты» в театре было просто невозможное столпотворение. Мисс Грейсон едва могла пробраться к своим балеринам. А пробираться приходилось часто – то за лаком для волос, то за шпильками, то у пуанты оторвалась лента. Аннабель не могла отдохнуть ни секунды, поэтому когда закончилось последнее действие, и артисты вышли на поклон, женщина вздохнула с облегчением.
После разбора полётов, который в этот раз длился всего около часа – даже на придирчивый взгляд балетмейстера, кордебалет сегодня блистал – мисс Грейсон наконец со спокойной совестью отправилась домой. Ни на какой банкет сил уже просто не хватало. К тому же девочки дома одни – Кэрри Энн было всего четырнадцать, и с болезнью отца она справлялась тяжело.

В вестибюле, где от предпремьерной суматохи не осталось и следа, не было ни души.
Впрочем, вскоре Аннабель поняла, что ошиблась. Она вышла из бокового коридора к центральной лестнице, поэтому не видела, что кто-то стоял на ступеньках. Однако голоса слышала прекрасно.
- Крис! – этот голос заставил мисс Грейсон замереть и прижаться к стене, надеясь, что её не видно.
- Пожалуйста, я хочу уйти! – жалобно воскликнула Криста, - я знаю, кто вы!
- Я твой учитель. Я тот, кто сделал из тебя примадонну, - спокойно возразил Эрик.

Певица всхлипнула.
- Вы ведь Призрак Оперы, - это прозвучало так тихо, что Аннабель едва расслышала.
- Криста… - начал Эрик, но девушка перебила.
- Снимите маску, пожалуйста.
- Ты не понимаешь, о чём просишь, - мрачно фыркнул Призрак, - то, что под маской… это не я.
- А кто вы?

Мисс Грейсон затаила дыхание. Криста и понятия не имела, какой она завела опасный разговор.
- Я твой учитель. У меня есть и имя, но это просто имя. Набор букв. Тебе необязательно его знать.
- Я не хочу знать имя, - возразила Крис, - скажите мне, кто вы.
- Крис, я обещаю, когда-нибудь… - начал Эрик и тут же осёкся. Воцарилась тишина, и Криста Дейтон тихо ахнула, а затем закричала так, что Аннабель едва не зажала уши.

Однако следующий звук заставил мисс Грейсон забыть о крике. Всё произошло буквально за долю мгновения – стук каблуков, вскрик и резкий хруст. Даже ещё не услышав глухого удара, балетмейстер уже поняла, что случилось.
- Крис?.. – раздался тихий голос, и Аннабель поняла, что ошиблась. Призрак всё же был способен на удивление.
Мисс Грейсон, не слушая собственных мыслей, бросилась к подножию лестницы и упала на колени перед лежащей на полу фигуркой Кристы. Но даже ещё не прислушавшись к отсутствующему дыханию, ещё не перевернув её на спину и не взглянув в открытые глаза – она всё уже поняла.

Акт III, сцена четвёртая

Эрик молчал, сидя к ней спиной, и Кэрри испугалась. Почему он ничего не говорит и не поворачивается?
- Подумай, Кэрри, - тихо произнёс Призрак, - ты хочешь, чтобы я обернулся?
Больше он ничего не сказал, продолжая смотреть на клавиши. Мысли Кэрри Энн путались; он не хочет, чтобы она это делала. Разумеется, не хочет, иначе не носил бы маску.

В самый ответственный момент, когда нужно было собраться с мыслями, понять все плюсы и минусы, руководствоваться сердцем, в конце концов… в голове словно опустело. Ни одной мысли не было, только отстранённое раздражение от звука капающей вдалеке воды.
Кэрри попыталась усилием мысли привести мозг в рабочее состояние. Что, в конце концов, побуждает человека носить маску? Опасение, что его узнают? Может, он террорист или сбежал из тюрьмы? Или просто стремится соответствовать мистической атмосфере театра?

Кэрри Энн опустила глаза на маску, которую всё ещё держала в руках. Был ещё один вариант, почему все зеркала здесь занавешены, а хозяин скрывает своё лицо. Ведь Призрака Оперы никто никогда не видел. Значит, этот маскарад предназначен не для окружающих его людей.
Он сам не хочет видеть своего лица.

И тут Кэрри поняла, что если не увидит сейчас, то не простит себя за это никогда.
- Да, - шепнула она, едва не подавившись собственным ответом.
О чём подумал Эрик, сказать было сложно, но его руки на клавишах рефлекторно сжались, и инструмент издал низкий протяжный звук.
А потом Призрак Оперы обернулся.

Кэрри Энн тихо выдохнула и отшатнулась, наткнувшись спиной на стену, не в силах оторвать взгляда от того места, где у людей находилось лицо. Лица не было; сверкающие гневом и отчаянием зелёные глаза, глубоко посаженные, не имели ни век, ни ресниц. Казалось, даже кожи не было – а может, она просто по непонятным причинам имела такой жуткий красно-бурый оттенок.
Кэрри крепче вжалась в стену, прижимая ладони ко рту. В голове билась одна-единственная мысль.

«Не надо было»

Не было и не могло быть ничего хуже тех чувств, что испытывала сейчас Кэрри Энн. Человек с голосом ангела… её Ангел Музыки… разве мог он так выглядеть? Разве вообще хоть одно человеческое существо может выглядеть так?
Девушка всхлипнула и спрятала лицо в ладонях, но тут же вскрикнула; Эрик подскочил к ней и с яростью встряхнул за плечи.

- Не смей отворачиваться! – яростно крикнул он, и ярость его гремела, оглушала, словно трубы Иерихона. Кэрри казалось, что по сравнению с ним она всего лишь маленький мышонок, забившийся в угол. Его пронзительные зелёные глаза словно светились в полутьме пещеры, создавая ещё более ужасный контраст с изуродованным лицом.
- Ты ведь хотела увидеть! Ты сказала «да»! – воскликнул Эрик, и помимо злости в голосе его на этот раз прозвучало отчаяние, - что ж теперь не смотришь?

Кэрри сглотнула ком в горле.
- Простите, - всхлипнула она, поморщившись от боли. Хватка Призрака на её плечах стала только сильнее.
- Что, похож я на ангела? – с горьким вызовом спросил Эрик, и Кэрри Энн подняла глаза. Ужасающее подобие лица, похожее на жуткую застывшую маску, было так близко, что у девушки перехватило дыхание.
За долю секунды её ангел превратился в чудовище. И Кэрри чувствовала себя злой ведьмой. Ведь ей стоило лишь сказать «нет» и вернуть ему маску. И он остался бы её персональным чудом, её Ангелом, её Призраком.
Но он чудовище. И никогда не станет прекрасным принцем.

- Конечно, похож, - не добившись ответа, Эрик ответил сам и резко отпустил её, даже оттолкнул, так что Кэрри больно ударилась о стену.
Призрак повернулся к ней спиной, и девушка не смогла и не успела подавить облегчённый выдох. Он широкими шагами подошёл к зеркалу и сдёрнул покрывало.
- А в маске кажется почти нормальным, правда? – тихо спросил он. Кэрри Энн сглотнула; по щекам текли слёзы.
- Возможно, мне повезло, - задумчиво продолжил Призрак, глядя на своё отражение, - в конце концов, если это лицо моё, то сам я его не вижу…

Тут мужчина хрипло расхохотался, и оперся ладонями о зеркальную поверхность, опустив голову вниз.
- Я сказал «лицо»… Кэрри. Должно быть, ты сейчас пытаешься понять, как себя вести…
Эрик резко обернулся, и девушка рефлекторно вздрогнула и подалась назад, хотя и так стояла, прислонившись к стене.
- В конце концов, ты привыкнешь, - уверенно сказал он, подходя ближе, - ты привыкнешь, да, я знаю… Я выбрал тебя, Кэрри Энн, потому что… неважно, почему.

Кажется, Призрак уже говорил даже не с ней, а сам с собой, и это напугало Кэрри ещё сильнее. В конце концов, узнать человека, слыша только его голос, невозможно. Не видя жестов, выражения лица, мимики. И кто будет жить в подвалах, даже с таким изуродованным лицом?

- Что значит, выбрал? – тихонько спросила Кэрри Энн. Призрак выпрямился и взглянул на неё; Кэрри с горечью подумала, что на его лице нет выражения, так что и эмоции уловить всё равно невозможно. Она не хотела смотреть, утешая себя тем, что даже сам он не в силах смотреть на своё отражение, так что и она не обязана быть бесстрашной. Но стоило ей опустить глаза, как Эрик мгновенно преодолел разделявшее их расстояние и схватил её за подбородок.
- Ну уж нет, - прошипел он, - ты сама это выбрала, теперь смотри. Ну же, смотри!

Кэрри вскинула глаза; она немного пришла в себя, загнала страх подальше и попыталась разозлиться. Злость всегда давала ей силы на совершение смелых поступков… ну, или же глупых.
- Отпустите! – твёрдо сказала Кэрри, выворачиваясь из его рук, - я хочу домой. Пожалуйста, отведите меня обратно.

Эрик молча отстранился и поднял с пола свою маску. Вздохнув, он снова подошёл к органу и сел, повернувшись к ней спиной.
- Нет, - наконец сказал он, когда Кэрри Энн уже и не надеялась получить ответ. Впрочем, уж лучше бы его и не было.
- Что? Почему? – нахмурилась девушка, оглядываясь назад, на покачивающуюся на воде лодку.
- Потому что Эрик выбрал тебя, - неслышно прошептал Призрак, но эхо от стен пещеры усиливало звук.

Кэрри стало страшно. Говорить о себе в третьем лице тоже не было признаком здоровой психики.
- Но… - Кэрри Энн прикусила губу, пытаясь придумать какой-нибудь убедительный довод, - эээ… я ведь не смогу петь. Вы сказали, я буду петь ведущие партии?
Эрик обернулся, и по его тонким губам скользнула едва заметная усмешка.
- Ты можешь петь для меня. Мы можем петь вместе.
Кэрри замерла от ужаса, поняв, что ещё несколько реплик в этом духе, и она действительно останется здесь навсегда.
Взгляд Призрака скользнул куда-то в сторону, и там девушка увидела кожаную папку с золотистыми буквами. Кажется, партитура.

Эрик протянул руку к папке, но так и не взял её, в последний момент отдёрнув пальцы.
- Возвращайся, - Призрак встал и обернулся, - я тебя отведу.
Эрик взял её за руку и потянул к лодке; Кэрри вспомнила, как почти год назад, в балетном классе, впервые почувствовала его холодные пальцы на своей щеке. Тогда увидеть его, прикоснуться к своему Ангелу – было тем, чего Кэрри Энн жаждала больше всего на свете.
Что-то кольнуло девушку изнутри. Может, это было чувство вины.

***

Ричард взлетел по ступенькам к массивным дверям театра и вбежал в вестибюль. Этой ночью он не спал и минуты, поэтому даже не пытался лечь. Вместо этого он снова и снова штудировал архивы и документы, все статьи и заметки, так или иначе связанные с Призраком Оперы.
Но все эти материалы Рик уже видел и перечитывал много раз, поэтому кроме как занять время, журналист ничего больше сделать не смог.

В фойе было, разумеется, тихо и пусто. Утро после премьеры напоминало здесь рождественское утро, когда все отсыпаются после бурной вечеринки.
Ричард без труда добрался до кабинета директоров, где бывал уже не раз. С прессой администрация старалась не ссориться, а уж с одной из богатейших семей страны, к которой принадлежал Ричард Шейн, тем более. Поэтому Рик был здесь желанным гостем в любое время, чем сейчас и собирался воспользоваться.

Ещё на подходе к кабинету, благодаря стоявшей вокруг тишине, журналист услышал возмущённые голоса и восклицания. Кажется, директорам и без Рика было, чем заняться, но его это не остановило.
- Можно? – Ричард бесцеремонно сунулся в кабинет, из чистой формальности пару раз стукнув в дверь.
- Да кто там?!..
- Вас, что, стучаться не учили?!..

Оба директора, видимо, яростно о чём-то спорившие, резко обернулись и одновременно набросились на вошедшего. Вернее, хотели наброситься. Вместо этого они одновременно как-то стушевались, и мистер Андерсон попытался улыбнуться, хотя вышло довольно нервно.
- Ээээ… мистер Шейн, доброе утро.
- Что вас привело в наш… хм… театр, с утра пораньше? – вступил мистер Фриман.

Ричард быстро обрисовал ситуацию и по выражению лиц директоров с удивлением понял, что они не так уж сильно удивлены. Скорее, казалось, что сбылись их самые страшные опасения.
Рик нахмурился и обвёл взглядом вполне скромно обставленный кабинет; глаза нашарили стол и зацепили знакомый конверт со сломанной восковой печатью в виде черепа.
- Призрак и вам письмо прислал? – сообразил Ричард, невольно подавшись вперёд.

Андерсон неохотно кивнул и продемонстрировал изрядно помятый лист бумаги.
- Вот. Этот наглец всерьёз выдвигает какие-то требования! А теперь ещё и похитил певицу!
- Я звоню в полицию, - решительно сказал Фриман и потянулся к телефону.
- Нет! – резко воскликнул Рик, - нельзя его злить! Кто знает, что он может сделать с Кэрри Энн?
Директора переглянулись.
- Думаю, ничего страшного, мистер Шейн, - Андерсон протянул Ричарду письмо, - кажется, мисс Монтрей ничего не угрожает.

Рик пробежал глазами письмо. Тот же витиеватый слог, красные чернила и почерк с завитушками.
- Кэрри Энн Монтрей будет петь партию Мюзетты, а в следующей постановке получит роль Бригитты, - хмурясь, прочитал Ричард, окончательно запутавшись в ситуации.
Почему Призрак защищает Кэрри и добивается главных ролей? Ведь вчера она была ужасно напугана, когда кричала, что у неё в гримёрной Призрак. И если Призрак хочет, чтобы она пела, зачем тогда её похитил?
А ещё то письмо, которое Рик нашёл на столике в пустой гримёрной. «…её охраняет Ангел Музыки». К чему эта фраза?

Ричард мрачно понял, что всё сильнее путается, глубже увязает в фактах, как в зыбучем песке.
В кабинете воцарилась подавленная тишина. Ни директора, ни Рик не знали, что сказать; всех их мучили сомнения – что если этот вездесущий Призрак и сейчас здесь? Ведь смог же он сначала закрыть дверь гримёрки снаружи, а потом оказаться внутри.

Поэтому когда дверь резко распахнулась, все трое вздрогнули. Однако на пороге стояла Марисоль с весьма решительным видом. К удивлению Ричарда и ужасу директоров, певица сжимала в руках знакомый конверт со сломанной печатью.
- Синьора Веласкез, - пробормотал Андерсон, - эээ… чем обязаны?
- Не изволите ли объяснить мне, что это за глупые шутки?! – прошипела Марисоль и добавила пару слов по-испански, - я обнаружила это у себя на подоконнике утром!
- Эээ… можно взглянуть? – мистер Фриман протянул руку, но примадонна эффектным жестом расправила письмо и зачитала:

- Синьора Веласкез, с этого дня вы более не солистка. Кэрри Энн Монтрей будет петь вместо вас. Советую не вмешиваться и не пытаться занять её место.
Директора переглянулись. Кажется, их ожидал серьёзный скандал с Марисоль, вдобавок ко всем проблемам с Призраком и пропавшей певицей. Поэтому Ричард быстро откланялся и выскользнул за дверь.

Акт III, сцена шестая

Кэрри Энн пела партию Мюзеты четыре следующих представления. Былой радости и энтузиазма ей это не принесло, даже несмотря на прекрасные отзывы в прессе. Однажды её сравнили даже с Кристой Дейтон. Ещё месяц назад это стало бы для Кэрри Энн наивысшей похвалой, ведь услышав пение Кристы в первый раз, она даже не мечтала когда-либо повторить её успех.

Отношения с Марисоль у Кэрри испортились; примадонна не опускалась пока до открытой конфронтации, но больше не поддерживала девушку и не называла ласково niña. Никто не посягал пока на её сольные партии, но публика всё чаще приветствовала стоячей овацией Кэрри Энн, а не Марисоль, а газеты – особенно «Эпоха» с подачи Ричарда – высказывали мнение, что партия Бригитты в будущей постановке куда больше подошла бы молодой восходящей звезде, мисс Монтрей.

Кэрри больше не слышала голоса Эрика, хотя и не была уверена, рада или расстроена по этому поводу. С одной стороны, голос всегда поддерживал её, умел как развеселить, так и настроить на рабочий лад.
Но с другой – даже в мыслях возвращаясь к звукам ангельского голоса Эрика, Кэрри Энн вспоминала и то, что произошло в подвалах. Отвратительное месиво вместо лица, тёмные провалы глаз, которые под маской казались такими красивыми.

Что случилось с Эриком? Кто виноват в том, что он такой? Судьба? Или какая-то травма?
Девушка жалела Призрака, хотя и понимала, что путь жалости никуда её не приведёт. Но – с другой стороны – Кэрри и не была уверена, куда хочет придти. Она чувствовала себя Алисой из Страны Чудес. Если не знаешь, куда хочешь дойти – иди куда угодно.

И, в конце концов, Кэрри Энн так и сделала – просто плыла по течению, репетировала, пела, встречалась с Риком, навещала Джозефа, гуляла с Мэган.
Партию Бригитты ей вполне предсказуемо не дали, хотя, встречая директоров в коридорах, Кэрри замечала их уставшие осунувшиеся лица – похоже, угрозы Призрака не давали им покоя. И – то ли в пику ему, то ли поддавшись уговорам Марисоль – Кэрри Энн неожиданно досталась роль немой служанки, хотя до этого планировалось, что она будет одной из дам второго плана.

Эта новость Кэрри не обрадовала, но и особенно не напрягла. Ей было двадцать два, и впереди у неё было ещё много времени. К тому же, репетиций стало в разы меньше.
Накануне премьеры в театр пришёл Ричард, хотя Кэрри Энн просила его этого не делать. Он стоял за кулисами, делая какие-то заметки в блокноте, и от этого Кэрри жутко нервничала. Ведь на сцене и за сценой было просто невероятное количество острых и тяжёлых предметов, которыми мог воспользоваться Призрак, чтобы причинить вред Рику.

Впрочем за время репетиции, эксцессов не случилось, и Кэрри Энн постепенно успокоилась. В перерыве она подошла к Ричарду; по его жизнерадостному выражению лица, девушка поняла, что у журналиста есть какая-то новость.
- Привет, - Кэрри немного запыхалась; на ней уже было платье служанки, хоть и не такое роскошное, как у Бригитты, но всё равно довольно тяжёлое, кремового цвета с кучей рюшек. Кэрри Энн искренне сомневалась, что кто-либо из служанок в истории носил такое платье, но не спорить же с костюмерами по этому поводу. Стоило радоваться уже отсутствию каркаса с кринолином.

- Смотри, что я купил, - похвастался Рик, достав из середины блокнота билет.
- Билет на представление? – улыбнулась Кэрри, - а разве на всех предыдущих ты не был?
- Это не просто билет. Вернее, мои родственники приезжают, брат с женой и родители. И им всем очень интересно, почему я вдруг решил приобщиться к искусству.
- О, весь клан Шейнов собирается, - поддразнила Кэрри Энн и взяла у него билет, обмахиваясь им, как веером, - ну и жара. Честное слово, после репетиции я на улицу пойду без куртки.

Тут взгляд Кэрри зацепился за надпись на билете, и, приглядевшись, девушка ахнула.
- Ложа номер пять… Рик, это же…
- Ложа Призрака? Да ладно тебе, успокойся, - отмахнулся Ричард, - если директора не собираются идти у него на поводу, то я тем более.

- Но он действительно смотрит оттуда представления, - испуганно возразила Кэрри, - я сама его видела!
- Перебьётся разок, - полушутя фыркнул Рик. Кэрри Энн нахмурилась.
- Ричард, но твоя семья… они могут быть в опасности.
- Я не собираюсь прогибаться под уродом в маске, - резко отрезал Рик, и Кэрри в ужасе отшатнулась. Если Эрик это слышал, то просто так не оставит.

- Рик, пожалуйста … Призрак может тебя убить, помнишь, он ведь убивал и за меньшее, - прошептала она.
Решительный взгляд журналиста чуть смягчился, и Ричард, улыбнувшись, заправил ей за ухо прядь волос, выбившуюся из причёски.
- Кэрр, он ведь такой же человек, как и мы с тобой.
- Ты ошибаешься, - глядя прямо ему в глаза, выдохнула Кэрри Энн, но тут перерыв закончился, и кто-то окликнул её со сцены, - Рик, не ходи завтра на представление. Или хотя бы не садись в пятую ложу.
Не дожидаясь ответа, Кэрри, придерживая многослойную юбку, направилась обратно.

***

В день премьеры неожиданно пошёл снег, хотя обычно в начале декабря можно было ещё ходить без шапки.
Кэрри Энн просто обожала снег; в Калифорнии, где она жила до шестого класса, зима была такая же тёплая, как и остальные сезоны. Поэтому сейчас снег поднял ей настроение, и нервозность отступила на второй план.
Начинался первый акт. Молодая герцогиня Бригитта со своей служанкой при дворе своего отца, короля вымышленной страны Истландии, прогуливается по саду, жалуясь на жестокую судьбу. Она давно и безнадёжно влюблена в своего брата, наследника престола, и может признаться в этом только своей немой служанке Матильде.

На взгляд Кэрри Энн, этот сюжет больше всего напоминал бездарную мыльную оперу, и она даже радовалась, что не нужно петь и говорить. А вот Марисоль, кажется, наслаждалась оперой… а может, вовсе и не оперой, а тем, что её соперница сегодня даже рот открывать не будет.
Первый акт прошёл без проблем, и занавес опустился на время антракта. Рабочие бросились менять декорации, а актёры – переодеваться.

Кэрри Энн позволила гримёрам подправить макияж, хотя из зрительного зала лиц актёров всё равно не было видно.
На первые два акта костюм у неё был один и тот же, поэтому Кэрри встала за сценой, терпеливо дожидаясь конца антракта.
В поле зрения показалась Марисоль и неожиданно встала рядом.
- Говорят, ты любовница Призрака Оперы, - не став ходить вокруг да около, заявила примадонна.
- Что? – нахмурилась Кэрри, - это не…

- Притворялась добренькой, а сама за моей спиной помогала Призраку меня выжить? – Марисоль прищурила тщательно подкрашенные глаза.
- Я ничего не… - снова начала Кэрри, но её снова перебили.
- Передай своему любовнику, что ничего у вас не получится, - высокомерно бросила Марисоль, - и тебе не видать первых партий, chiquitina.
Примадонна решительно прошла мимо, толкнув Кэрри Энн плечом. Девушка растерянно застыла. Неужели в театре все действительно думают, что она спит с Призраком?

Марисоль глотнула воды из принесённого гримёршей стакана и вышла на сцену. Начинался второй акт, и Кэрри тоже приготовилась выйти. Из-за кулис она наблюдала за тем, как Бригитта срывает бутафорские цветы, прохаживается по сцене и открывает рот, чтобы спеть главную арию всей оперы.

Однако изо рта Марисоль не вырвалось ни звука. Она стояла к Кэрри Энн довольно близко, и Кэрри увидела, как испанка в панике открывает и закрывает рот, словно не может выдавить из себя слов.
Марисоль напрягалась изо всех сил, но из горла вырывался только тихий хрип.
Зрительный зал недоумённо замер; постепенно нарастали перешёптывания, и вдруг сверху, казалось, сразу со всех сторон, раздался громкий смех. Такой смех можно было назвать только одним словом: зловещий.

- Кажется, вы взяли на немую роль не ту певицу, - прогрохотал Эрик. А в том, что это был именно он, не сомневался никто.
- Призрак! – Мэг подскочила к Кэрри Энн и схватила её за руку, - он здесь!

Взгляд Кэрри метнулся к пятой ложе. Ричард, занявший её вопреки всем предостережениям, вскочил на ноги. Он смотрел куда-то наверх, и Кэрри Энн проследила за его взглядом. Высоко-высоко, под самой крышей стоял Призрак Оперы – высокая фигура в чёрном. Как его голос разносился по залу, охватывая собой каждый угол, никто не понимал. Судя по перешёптываниям, а также по тому, что многие, как и Рик, вскочили с мест и уставились наверх, слышно было всем.
- Ну это и хорошо, - громогласно продолжал Эрик, - ведь её пения не выдержала бы даже люстра!

И внезапно, как по команде, огромную люстру словно тряхнуло, так что, казалось, зазвенела каждая хрустальная подвеска.
Марисоль в слезах убежала со сцены, и Кэрри едва успела посторониться, чтобы примадонна снова её не задела.
Режиссёр торопливо сделал знак опустить занавес, и за пару секунд до того, как красный бархат разделил их со зрительным залом, Кэрри Энн увидела, как чёрная фигура Призрака скрылась за неприметной дверцей. Зрителям, должно быть, вообще показалось, что Эрик растворился в воздухе.

Чувства у девушки были смешанные; едва увидев Призрака, она испугалась, но всё же не могла не заметить, что в груди словно что-то ёкнуло, и точно не от страха.
Кэрри так и простояла бы до вечера, прижавшись к стене и размышляя о мощной фигуре под самой крышей, если бы не раздавшийся совсем рядом голос. Похоже, с той стороны занавеса мистер Андерсон поднялся на сцену, чтобы что-то объявить.

- Дамы и господа, прошу внимания! Представление продолжится буквально через несколько минут, и партию Бригитты будет исполнять мисс Кэрол Энн Монтрей!
В зале раздались аплодисменты, и спустя мгновение директор протиснулся за кулисы.
- Мисс Монтрей, вы знаете партию? – спросил директор, пытаясь отдышаться. Кэрри кивнула, арии в «Бригитте» были несложные и запоминались почти непроизвольно.
- Отлично, идите переодевайтесь, - скомандовал Андерсон, подтолкнув её к мисс Грейсон. Та понятливо кивнула и, взяв племянницу за руку, повела в гримёрную.

- Мама, это был Призрак Оперы! – выскочила откуда-то Мэг, глядя на мать едва ли не с восторгом.
- Мэган! – укоризненно воскликнула тётя Аннабель, - тебе нечем заняться? Иди готовься, пока Кэрри переодевается, будет петь хор из третьего акта.
Мэг ойкнула и умчалась на поиски остальных хористок, а Кэрри Энн и мисс Грейсон свернули в коридор, ведущий к гримёрной.
- Тётя Аннабель, - Кэрри намеренно не стала обращаться к ней официально, - вы ведь так и не спросили, где я была после премьеры «Богемы».

- Кэрол Энн, мы не можем позже к этому вернуться? Меня сейчас больше волнует, как ты сможешь ходить в платье Бригитты без тренировок.
Мисс Грейсон открыла дверь гримёрной и впустила Кэрри, вручив ей либретто.
- Вот, пролистай второй акт, я принесу платье и поищу костюмершу. Хотя в этом хаосе скорее себя потеряешь…

Кэрри Энн улыбнулась, слушая беззлобное ворчание тёти, и подошла к туалетному столику, положив папку с либретто. Она распустила причёску, бросая в текст мимолётные взгляды и проговаривая про себя особенно трудные строчки; затем не без труда расстегнула «молнию» на платье – в идеале, конечно, оно должно было застёгиваться на крючки или шнуровкой, но костюмеры не заморачивались деталями, учитывая, что из зрительного зала можно получить только общее представление об одежде актёра.

Под платьем была светло-бежевая сорочка, выглядевшая как обычный летний сарафан; Кэрри повесила платье на стул и обернулась к либретто, забыв отрывок.
На столе, чуть в стороне от папки, лежала красная роза, перетянутая чёрной лентой.
Девушка подняла её и поднесла к лицу. Губы вот-вот готовы были растянуться в улыбке. В конце концов, забавно, что ради неё Эрик устроил всё это представление и не забыл принести розу.

Дверь распахнулась, впустив мисс Грейсон и костюмершу Эвви. Женщины начали объяснять ей, как нужно правильно двигаться в ужасно громоздком и неудобном платье Бригитты, как вдруг в гримёрку влетела Мэган и бросилась к матери.
- Мама! – Мэг с силой обхватила тётю Аннабель за пояс, - там ужас!.. Призрак!.. Рабочий!.. Полез за ним!.. А он!.. И они!..

Кэрри Энн огляделась и, схватив с крючка свою куртку, набросила на плечи.
- Призрак? Ты сказала «Призрак»? – настороженно спросила она, подходя ближе к кузине.
Мэган всхлипнула и кивнула.
- После того, как начался перерыв, нас заставили петь песню из второго акта. Мы все были на сцене, и я ничего не видела, - немного сбивчиво, но в целом внятно начала кузина, - в общем… минут через десять наверху, на колосниках, я что-то услышала, подняла голову… а там…
- Призрак? – испуганно спросила Эвви. Мэг закивала.

- Да, Призрак и ещё какой-то рабочий, я его не видела никогда. Я не знаю, что они там делали… дрались, наверное… вот, а потом… потом этот рабочий просто… упал.
- Упал с колосников? – ужаснулась костюмерша, - насмерть?!
- Нет, нет! – Мэг отстранилась от матери и замахала руками, - он не упал… то есть, упал, но… его как бы… повесили. У него на шее была верёвка!.. А потом она оборвалась, и он упал… Там все разбежались, и зрители тоже… В общем, директора в панике, все в ужасе… и там Рик тебя искал.

Последняя фраза была явно обращена к Кэрри Энн, и она с тревогой посмотрела на тётю.
- Иди, Кэрри, - кивнула тётя, - а я найду режиссёра и директоров.
Кэрри Энн бросилась из гримёрной и свернула в один из коридоров, ведущих дальше от сцены. Ричарда искать она не собиралась, поэтому направилась заведомо неизвестной журналисту дорогой, через маленький коридорчик, ведущий к винтовой лестнице на чердак.

Акт IV, сцена первая

Кэрри Энн вышла из кабинета директоров, порядком разозлённая. Последние три раза она исполняла партию Бригитты, и в прессе Кэрол Монтрей считали уже второй примадонной. Кэрри немного злило, что этим она обязана не таланту, а в первую очередь Призраку Оперы, и – особенно – что среди труппы, с лёгкой руки Марисоль, её считали то ли сообщницей Эрика, то ли его любовницей.

Инцидент с рабочим сцены замяли, так что почти никому из труппы не пришлось даже говорить с полицейскими. К тому же выяснилось, что упавший с колосников мужчина вовсе не был сотрудником театра, так что произошедшее официально признали несчастным случаем – мол, какой-то поклонник пробрался наверх, чтобы поближе посмотреть на актёров, запутался в тросе и упал.

На взгляд Кэрри, версия была сомнительной, но видимо, с лихвой компенсировалась суммой взятки, поэтому тему «несчастного случая» ни в прессе, ни в полиции больше не поднимали.
Ричард же, напротив, заинтересовался личностью лже-рабочего и начал своё журналистское расследование. Правда, Кэрри Энн он ничего пока не говорил.

Девушка свернула к балетному классу, чтобы найти тётю. Дверь была чуть приоткрыта, и в зеркальных стенах отражались девушки, сосредоточенно тянущие стройные ноги. Мисс Грейсон в легинсах и сапогах на плоской подошве медленно ходила между ними с исключительно недовольным видом. Это была её политика – никогда не показывать, что она довольна, «чтобы не распустились».

Кэрри слегка постучала по створке двери, и тётя, обернувшись, кивнула.
- Что-то случилось? – спустя минуту мисс Грейсон вышла из класса, напоследок что-то резко скомандовав балеринам; Кэрри Энн никогда не понимала, каким образом можно что-то уловить, когда слова преподавателя отражаются от стен громким эхом.

- Директора сказали, что я обязана идти на маскарад, - пожаловалась Кэрри. Новогодний бал-маскарад был непременной традицией их театра, но Кэрри не была там ни разу за всё время своей работы.
- Тебе понравится, - улыбнулась тётя, поправляя выбившуюся из пучка прядь волос, - не понимаю, почему ты никогда не ходишь. Найдём тебе платье в костюмерной, многие так делают, если нет денег покупать.
- Да не в этом дело, - буркнула Кэрри Энн, - мне не с кем. Буду там одна, как дура.
- Пригласи Ричарда. Если не ошибаюсь, приглашение обычно рассчитано на двоих.

- Я не могу пойти с Риком, - хмуро пробормотала Кэрри. Обычно она разговаривала с тётей Аннабель о чём угодно, и её очень напрягало то, что нельзя поделиться своими самыми серьёзными проблемами.
- Поссорились? Ну ничего, уверена, у тебя от кавалеров отбоя не будет, - тётя ободряюще сжала её плечо, - Мэг тоже идёт. В конце концов, ты примадонна, дорогая, быть в центре внимания – это твоя работа.
Кэрри Энн через силу улыбнулась и кивнула. Напоследок погладив племянницу по голове, мисс Грейсон вернулась в класс.

Девушка немного постояла в коридоре и направилась в гримёрку; после прошлого представления она забыла там свою любимую заколку и боялась, что её кто-то возьмёт.
Открыв дверь, Кэрри с удивлением обнаружила, что на диванчике у стены лежит чёрное бархатное платье.
На столике у зеркала девушка увидела записку и – к огромной радости – свой браслет, подаренный Ричардом. А ведь Кэрри Энн думала, что потеряла его в тот день, когда впервые побывала в подвалах.
Кэрри чуть трясущимися от нетерпения пальцами застегнула браслет на запястье и взяла записку.

«Нашёл браслет в гримёрной, подумал, стоит дать ему второй шанс Буду ждать тебя на маскараде, твой Ричард»

Кэрри Энн улыбнулась забавному письму со смайликом и повернулась к платью. Оно было длинным, чуть расходящимся от талии, с обнажёнными плечами. К платью прилагались чёрные перчатки до локтя и прозрачное кружевное покрывало на голову, напоминающее мантилью.

Кэрри, сдвинув брови, поняла, что где-то уже видела это платье, но вспомнить так и не смогла. Она, не удержавшись, сбросила джинсы и, стянув блузку, примерила наряд.

Платье оказалось старинного покроя – сзади его следовало замысловато зашнуровать, как корсет. Но даже без этого становилось ясно, что никакой костюм из швейного цеха не сравнится с этим. В костюмерной одежду шили не слишком точно и аккуратно, рассчитывая на то, что из зала виден только общий план.
Кэрри Энн соорудила на затылке низкий пучок, убрав волосы под накидку. В голове крутилось лишь одно слово.
«Превосходно»

Даже снимать шикарное платье не хотелось. Кэрри подумала, что стоит позвонить Рику и поблагодарить его, но тут же поняла, что лучше будет сделать это на самом маскараде. В конце концов, осталось не так уж много времени.

Впрочем, тут же Кэрри Энн спохватилась. Ведь Ричарду нельзя появляться в Опере. Так что же – ей придти на бал в платье, которое купил ей Рик, а самому ему дать от ворот поворот? Даже на словах это выглядело просто подло.
Кэрри вздохнула и набрала номер «Эпохи», прижимая трубку к уху и одновременно с этим пытаясь раздеться, глядя в боковое зеркало трельяжа. Центральное зеркало, которое служило так же и проходом в подземный дом Призрака, было занавешено покрывалом с дивана. К тому же, Кэрри придвинула к нему туалетный столик, до того стоявший чуть в стороне. До этого Кэрри Энн всегда нервничала, с некоторым оттенком паранойи подозревая, что в любой момент Эрик мог наблюдать за ней с той стороны.

- Можно Ричарда Артертона? – попросила Кэрри, сосредоточенно пытаясь стянуть перчатки. Спустя несколько секунд в трубке раздался голос Рика:
- Привет, Кэрр, я немного занят, - как-то отвлечённо ответил он, - может, попозже перезвонишь?
- Эээ… Рик, я просто хотела тебе спасибо сказать. За браслет и…
- Да, Кэрр, извини, я правда очень занят. Увидимся на маскараде, хорошо?
- Эээ… да, ладно, - чуть растерянно ответила Кэрри Энн и услышала, что журналист уже сбросил звонок.

Девушка нахмурилась; изначально она планировала серьёзно поговорить и убедить Ричарда вообще не приходить на маскарад. Но, видимо, он действительно был очень занят.
Кэрри положила платье на диванчик и вышла, заперев за собой дверь.

***

Ричард не глядя повесил трубку, едва не промахнувшись мимо телефона, и снова углубился в экран монитора. Он, конечно, чувствовал себя виноватым перед Кэрри, но надеялся наверстать упущенное на балу.
Сейчас же Рик снова занялся делом, которое не давало ему покоя уже около месяца.

С тех пор, как во время представления рабочий с верёвкой на шее «неудачно упал» с колосников, Ричард понял, что это никакой не несчастный случай или трагический инцидент. И, в отличие от остальных дел, о которых журналист узнал из статей и заметок, в тот вечер он своими глазами видел мелькающую наверху фигуру в белой маске. Сперва, конечно, всё было не так серьёзно – Ричард и сам был только за, когда Марисоль Веласкез заменили на Кэрри Энн. Но когда прямо во время торопливого хора в перерыве сверху упала и повисла зловещая скрюченная фигура, всё стало очень и очень серьёзно.

В первое время Рик не думал ни о чём, кроме того, что Кэрри угрожает опасность. Кто знает, на что ещё способен Призрак Оперы.
Но вскоре журналист понял, что в этом деле не всё так однозначно. В частности, Ричард задумался и не нашёл ответа на вопрос: зачем Призраку было убивать рабочего? Ведь это был день триумфа Кэрри Энн. Призрак – каким бы безумным он ни был – ни за что не стал бы срывать представление, где у его протеже была ведущая партия.

Поразмыслив и придя к выводу, что пытаться узнать личность Призрака Оперы так же легко, как ясным днём сосчитать на небе звёзды, Ричард стал выяснять личность покойного рабочего. И, к своему удивлению, не смог. Он втайне от Кэрри Энн разговаривал почти со всеми рабочими сцены и с хористками, в том числе с Мэган Грейсон, и выяснил кое-что довольно интересное. Никто из тех, с кем виделся Ричард, не имел ни малейшего понятия, кем был погибший. Но самое интересное ожидало Рика в кабинете директоров, где он узнал, что сотрудником театра этот человек не был, о чём уже и так знала полиция, и даже написали несколько газет.

Но вот то самое, что так поразило Ричарда, состояло в следующем: этот человек вовсе не был поклонником, решившим посмотреть на актёров со сцены, как утверждали газеты. О том, чтобы на пару дней взять его на работу, мистера Фримана лично попросила Аннабель Грейсон – тётя Кэрри Энн. Рик был просто изумлён, когда услышал об этом. И ещё больше его зацепила деталь, сказанная совершенно вскользь. Мисс Грейсон обратилась к директору не в Опере, а на улице.

Мистер Фриман не понимал, что это важно, а вот Ричард насторожился.
Мисс Грейсон не хотела, чтобы о разговоре узнал Призрак, который в Опере был просто вездесущ. А значит, этот человек был не просто заурядным рабочим. Но кто он и для чего устроился в театр – это, видимо, знала теперь лишь сама Аннабель.

У неё-то Ричард и хотел это выяснить на маскараде. Случай представлялся очень удобный. Едва ли пока вся труппа, рабочие и приглашённые веселятся, скрыв под масками лица, Призрак будет отсиживаться в своём подвале. В конце концов, это единственный случай, когда он запросто может находиться в одном помещении с нормальными людьми.
Вряд ли он упустит этот шанс.

Акт IV, сцена третья

Кэрри отшатнулась, но Эрик её не отпустил, а только ещё сильнее привлёк к себе, прижимаясь к её губам и настойчиво раздвигая их языком.
- Нет, Эрик, пожалуйста, - взмолилась Кэрри Энн, всхлипнула и упёрлась руками ему в грудь.
- Потанцуем? – как ни в чём не бывало, спросил Призрак. Кэрри кивнула и дрожащими руками снова надела свою маску, чтобы никто не увидел её заплаканного лица.

Эрик взял её за руку и повёл в центр зала. Звучало снова что-то медленное, но что именно, Кэрри Энн не могла сказать. Даже чтобы просто идти, ей требовалось невероятное усилие.
Призрак взял её руки и положил к себе на плечи. Кэрри не сопротивлялась. Она крепче обхватила руками шею Эрика и положила голову ему на плечо. Вернее, мужчина был настолько выше, что она просто слегка наклонилась вперёд.

Медленная музыка почти всех танцующих заставила сблизиться. Кэрри Энн увидела Марка и Мэг, Марисоль и Джесси и ещё десятки неизвестных пар вокруг себя. Они были по-своему счастливы; по крайней мере, все веселились и получали удовольствие. Все, кроме неё.
Кэрри лихорадочно искала выход из сложившегося положения. Не было в театре такого места, куда Призрак за ней не последует. Так, может, попытаться выбежать на улицу? Но тогда Эрик возьмётся за Ричарда, найдёт его и убьёт.

Здесь, на танцполе, в толпе народа она в большей безопасности, чем одна в пустынных коридорах.
Кэрри Энн задумалась, почувствовав, как пальцы Призрака скользят по её спине. Для человека, всю жизнь прожившего в подвалах оперного театра, он был слишком… опытным. В его действиях, словах и движениях не было ни капли застенчивости и смущения.
- Эрик? – Кэрри подняла голову и встретилась взглядом с его жуткой маской. Впрочем, его настоящее лицо было во сто крат хуже.

- Я тебя слушаю, - мягко ответил он.
- Расскажи мне о своей жизни.
Пальцы Эрика на её талии чуть сжались.
- Нет, моя Королева. Сейчас не время и не место для таких разговоров. Это ведь маскарад.

Кэрри попыталась отстраниться.
- Пусти, мне нужно в туалет, - буркнула она, - что, со мной пойдёшь?
- Нет, - со смехом покачал головой Призрак, - у меня здесь ещё дела.
Кэрри Энн торопливо пробралась сквозь толпу и вышла через боковую дверь в коридор. Подобрав юбку, она взбежала по узкой служебной лестнице и оказалась на втором этаже. Кэрри остановилась, пытаясь сориентироваться, как пройти к своей гримёрной, когда услышала неразборчивые голоса.
Она приблизилась к одной из комнат и прислушалась.

***

Ричард, оставив Кэрри, бросился вперёд, расталкивая толпу, к центральной лестнице, где увидел мелькнувший силуэт мисс Грейсон. К счастью, она была без маски, в одном платье с японским орнаментом.
- Мисс Грейсон! – позвал Рик, и женщина обернулась.
- Ричард? Кэрри говорила, вы не придёте, - чуть удивлённо сказала она, - она где-то здесь, я видела.
- Эээ… да, я видел Кэрри. Я хочу поговорить с вами. Вы не против, если мы отойдём?

Балетмейстер задумалась, но всё же кивнула и первой последовала к выходу из зала. Кажется, Рик понял, почему она не надела маску – перед грозной преподавательницей балета толпа расступалась, словно волны перед Моисеем. А вот Ричарду приходилось продираться, как через кусты терновника.
Мисс Грейсон повела журналиста дальше, по пустынным мрачным коридорам, на второй этаж. Открыв ключом один из кабинетов, он сделала приглашающий жест, а сама цепким взглядом обвела коридор.

Это оказалась общая раздевалка – на вешалках висели куртки, пальто и шарфы, другая одежда свалена на подоконнике или на столах.
Мисс Грейсон чуть слышно фыркнула, взглянув на беспорядок. Ричард потянулся к выключателю, но балетмейстер его остановила.
- Нет, мистер Артертон. Не стоит привлекать внимания.
- Внимания Призрака Оперы? – тут же уточнил Рик. Мисс Грейсон хмыкнула.
- Так вы об этом хотите поговорить?
- Нет, не совсем, - Ричард глубоко вздохнул и, облокотившись на чудом оставшийся пустым угол стола, начал, - вы попросили директоров нанять рабочего. Того самого, который погиб в тот же день.

Мисс Грейсон мгновенно посерьёзнела и, жестом попросив Рика помолчать, подошла к стене, приложив к ней ухо.
Спустя несколько минут она, кажется, немного успокоилась и села на стул, предварительно стряхнув с него чьи-то джинсы.
- Да, это правда. Я попросила мистера Фримана его взять.
- Кто он? И почему вы так боялись, что Призрак всё узнает? – прямо спросил Рик. Он немного нервничал от того, что оставил Кэрри Энн в зале одну.

- Я расскажу, если пообещаете ничего не говорить Кэрри.
- Но почему?!
- Пообещайте, или я ничего не знаю, - жёстко отрезала мисс Грейсон.
- Хорошо, - пробормотал Рик, - я не скажу.

Женщина кивнула.
- Это произошло много лет назад. Тогда мой брат был ещё жив, хоть и болен. Я познакомилась с удивительным человеком, мистер Артертон. Он гений. Композитор, архитектор, художник… волшебник.
На лице мисс Грейсон появилась лёгкая улыбка.
- Я дала ему убежище. В театре. В эти подвалы никто не ходит, это настоящие лабиринты. Там очень легко заблудиться. Возможно… - женщина встала со стула и отвернулась к окну, - возможно, подсознательно я надеялась, что он тоже заблудится. Пропадёт там.

- Но почему? – нахмурился Рик, - сперва говорите о нём с восхищением, а потом желаете смерти.
- Вы не понимаете, - прошептала балетмейстер, - гениальность – только одна его сторона. Но есть другая.
- Кто он, мисс Грейсон? – журналист подошёл ближе.
- Он наёмник, Ричард. Наёмный убийца. Он родом с Востока, откуда-то из Ирана. То, что мне о нём рассказывали… он просто чудовище. Его лицо – просто ничто, по сравнению с тем, что он делал. Он мастер ловушек, убийств и пыток… А его голос, мистер Артертон, вы слышали его голос? Его называли Призраком ещё тогда, потому что никто не мог понять, откуда звучит этот голос. И ещё, мне говорили, что его прозвали Сиреной… потому что этот голос зовёт людей на смерть.

Ричард с ужасом слушал всё новые подробности жизни того, чей голос Кэрри Энн называла ангельским.
- Но… подождите, зачем этот маскарад? Зачем он прикидывается призраком? Зачем скрывается тут? – недоумённо спросил Рик. Едва ли наёмному убийце было так уж неловко из-за уродливого лица.

- Он сбежал из Мазендерана, мистер Артертон. Но его преследовали и преследуют до сих пор. Человек по кличке Перс. Я точно не знаю, кто он. Возможно, кто-то из спецслужб или из другой бандитской группировки. Мне всё равно. Когда Эрик заинтересовался Кэрри Энн… Вы должны меня понять. Я не могу этого допустить. Он чудовище. И дело не только в его лице. Он убийца.

- Так… вы связались с Персом и сказали, где скрывается этот… Эрик?
- Да. Он прислал своего человека, и я договорилась устроить его в театр. Не знаю, что там произошло на колосниках, пытался ли он убить Эрика, или случилось что-то ещё. Но сами знаете, чем всё кончилось.
В комнате воцарилась тишина. Мисс Грейсон смотрела в окно, облокотившись на подоконник, а Ричард раздумывал о том, что только что услышал.
- Мисс Грейсон, а как вы связались с Персом?

Женщина судорожно вздохнула.
- Я не могу сказать, мистер Артертон. И так сказала уже достаточно.
- Но… а что насчёт Кэрри? Почему она? Почему он ей заинтересовался?
- Я не знаю, - быстро сказала женщина, но Ричард видел, что она врёт.
- Мисс Грейсон, ведь есть какая-то причина. И вы знаете. Так ведь?
- Вы знаете, Ричард, отец Кэрри Энн родом из маленького города на севере. Там он и похоронен, в Хартвуде.
- К чему вы это? – хмурясь, спросил Рик.
- До свидания, мистер Артертон, - балетмейстер резко развернулась и прошла мимо Ричарда, задев его шелестящей юбкой.

***

Кэрри, нахмурившись, прислушалась к разговору. Видимо, продолжался он уже какое-то время: Кэрри Энн ясно услышала «…и так сказала уже достаточно».
- Но… а что насчёт Кэрри? Почему она? Почему он ей заинтересовался? – внезапно спросил Ричард, и Кэрри с замиранием сердца поняла, что «он» - это Эрик. Но почему Рик говорит об этом с тётей Аннабель? Какое она имеет отношение к Призраку?
- Я не знаю, - ответила тётя, что было, с точки зрения Кэрри Энн, вполне очевидно. Разумеется, не знает. Она даже не должна была узнать, что Кэрри вообще как-то связана с Эриком.

Но дальше разговор пошёл по совершенно непредсказуемому сценарию.
- Мисс Грейсон, ведь есть какая-то причина. И вы знаете. Так ведь?
Кэрри сдвинула брови; ей не нравилось, как Ричард говорил с её тётей, словно она в чём-то виновата.
Девушка уже собралась войти и возмутиться, как вдруг услышала следующие слова.
- Вы знаете, Ричард, отец Кэрри Энн родом из маленького города на севере. Там он и похоронен, в Хартвуде.
- К чему вы это? – спросил Рик, и Кэрри вполне с ним согласилась. Почему речь вдруг зашла об отце?

Но тётя не ответила; вместо этого она быстро попрощалась, и Кэрри пришлось спрятаться в небольшой нише, чтобы мисс Грейсон не заметила. Балетмейстер прошла мимо, не глядя по сторонам, и вскоре скрылась за поворотом. Вслед за ней из комнаты показался и Ричард.
Дождавшись, пока стихнут торопливые шаги Рика, Кэрри вышла из своего укрытия и направилась в противоположном направлении, в сторону своей гримёрной.

Она прикинула, сколько пройдёт времени, прежде чем Призрак начнёт её искать, и решила, что времени переодеваться нет. Она накинула куртку, взяла сумку и быстро вышла.
Выйдя через чёрный вход, Кэрри спустилась по лестнице и, придерживая юбку, торопливо направилась через площадь в сторону дома.

Уже захлопнув дверь в квартиру, Кэрри Энн поняла, как ей хочется просто лечь на кровать и отдохнуть. Но времени терять было нельзя.
Девушка быстро переоделась, одновременно с этим листая телефонный справочник. В январе у отца был День Рождения, и Кэрри собиралась съездить в Хартвуд, но немного позже, через пару дней – благо, начинались длинные выходные. Но сейчас её терпение просто подошло к концу – она так старалась, держала все свои сомнения и волнения в себе, лишь бы только не расстраивать тётю Аннабель. А она всё знала – и не просто знала, а тщательно скрывала всё от Кэрри, но рассказала Ричарду!

Наконец Кэрри Энн нашла номер вокзала.
- Добрый вечер, можно мне заказать билет до Хартвуда?
Уладив дела с билетом, Кэрри быстро оделась, взяла приготовленную заранее спортивную сумку и оставила тёте записку с просьбой ничего не говорить Ричарду.

Кэрри Энн было ужасно обидно. В конце концов, она молодая девушка, почему она должна брать на себя такую ответственность? Она тревожилась о Рике, боялась, что Призрак что-то с ним сделает. Тревожилась за тётю Аннабель. Да она даже за Эрика порой тревожилась, жалела его, чувствовала вину от того, что не может смотреть в его уродливое лицо.

Однако теперь стало ясно, что её саму никто даже не воспринимает всерьёз. И Кэрри поняла, что устала. От Призрака, от Оперы, от Рика с его навязчивой идеей. От тайн, которые скрывала от неё тётя Аннабель.
Надевая куртку, девушка увидела на запястье браслет и импульсивно сдёрнула его, порвав застёжку и швырнув украшение рядом с запиской.
К счастью, на последний поезд до Хартвуда она ещё успевала, поэтому быстро вызвала такси и спустилась, снова захлопнув дверь.