Глава 11

Новые горизонты.

Эрик был поражен - не богатством, нет, поскольку он видел и бóльшее во дворцах и в Персии, и в Константинополе, но тем фактом, что всё это принадлежит человеку, который породил его. Несколько лет назад, вернувшись из своих путешествий, он снова встретился со своей матерью. Она сильно постарела, но теперь уже не так боялась его. Ее муж ушел от неё к соблазнительной горничной. Они сидели и разговаривали. Она рассказала Эрику о его происхождении. Она была беременна, когда выходила замуж. Его отцом был юный аристократ в поместье, где она работала. Отец юноши выбрал её, чтобы уложить в постель своего сына, потому что она была опытной. Эрик был ужасно смущен, слушая эту историю, и надеялся, что она не будет вдаваться в подробности. Судя по всему, его мать тоже была в смущении и потому смягчила большую часть своего рассказа.

Эрик был невысокого мнения о понятии отцовства. Паскаль, муж его матери, или его отец, как он всегда считал, ненавидел его. После того, как он услышал историю своей матери, он понял, однако не простил его отношение к себе. Когда он был ребенком, тот обращался с ним, как с чужим, и избивал его, как собаку. Он был первым, кто использовал слово "чудовище", обращаясь к Эрику. Слова "отец" и "боль" были для него неразрывно взаимосвязаны. Теперь, спустя много лет, он собирался встретиться со своим настоящим отцом. Его рука сжала лассо в складках плаща.

Он был далеко не первым ублюдком, зачатым и брошенным аристократом, не будет он и последним, вовсе не поэтому он перебирал свое лассо, ожидая в вестибюле особняка. Когда мать впервые назвала ему имя мужчины, он опешил. Тот был известен как один из "баловней" парижского света, хотя был родом из Руана. В течение многих лет его подвиги красовались в центре светской хроники "Эпок". Она сказала, что он был совершенно не таким, когда она знала его. В то время он был невинным мальчиком.

После её рассказа он стремился побольше разузнать о своём настоящем отце. К счастью для Эрика, найти его оказалось не сложно. Тот часто посещал Оперу, когда был в Париже, и, как и большинство аристократов, также регулярно навещал гримёрные по окончании представления. Эрик был потрясен, увидев мужчину из-за дверцы потайного хода. У них были одинаковые рост, строение тела, подбородок, губы и тёмные волосы. Его выводили из себя мысли о том, что он мог бы выглядеть так же, если бы судьба распорядилась иначе. Мужчина обладал более чем привлекательными чертами - не миловидными, как у виконта, но мужественными, с одним или двумя старыми шрамами, говорившими о прошлых передрягах. Эрик был очарован отцом, но всё же его отталкивало отношение того к женщинам. У него была такая большая возможность выбора, а он относился к ним, как к обузе. Ни одна из них не представляла для него ценности, и менял он их с лёгкостью, как перчатки. Интересно, он бы тоже был таким, если бы у него было такое лицо?

Понаблюдав за ним несколько лет, Эрик утратил интерес и преднамеренно игнорировал подвиги своего отца. Что Эрика беспокоило, так это то, что бессердечность того к женщинам простиралась на его мать. Он выгнал её сразу, как только она сказала ему о своей беременности? Или он использовал её вплоть до последнего момента, когда она уже была слишком тяжела с ребёнком, чтобы быть полезной для него? Разве был у неё хоть один шанс требовать чего-либо от влиятельного аристократа? Теперь, наконец, ему представилась возможность свести счеты.

Что он находил странным в рассказе матери, так это то, что в конце она настаивала, чтобы он связался с этим человеком. Она даже намекала, что дворянин с радостью примет его как своего сына. Она дала ему маленький медальон со своим портретом в качестве способа представиться. Из уважения к ней он не рассмеялся, но подумал, что её наивность весьма забавна. Она действительно считала, что представитель высшего света будет приветствовать уродливого сына, родившегося от одной из своих уволенных слуг? Эрик проигнорировал её совет. Такой человек, как этот, вряд ли вообще вспомнит девочку-служанку из своей юности.

Он стоял в вестибюле, достаточно большом, чтобы служить гостиной для большинства парижских поместий. В дальнем его конце он увидел высокого худого человека, направлявшегося к нему непринужденной походкой; широкая улыбка сияла на его красивом лице. Это было то лицо, которое он много раз видел несколько лет назад, преследуя столичных повес после балета в Опере. Он стал более седым, но все ещё не выглядел достаточно старым, чтобы быть его отцом. Может быть, вовсе не этот человек связался с ним? Эрик задался вопросом, не ошиблась ли его мать.

Махнув рукой, мужчина отпустил слуг, стоявших неподалеку. Он подошел ближе; наконец, они остались одни в огромном вестибюле. Он приблизился к Эрику, его глаза пробежались по нему с головы до ног, а затем задержались на маске. "Бросай, сейчас! Прерви его роскошную жизнь!" Ему придется убить слуг снаружи. "Запросто". Сделать это вне территории особняка, не пострадав при этом, было непросто, но вполне возможно. "Давай, Эрик, сейчас!"

- Эрик! - окликнул его уверенный голос. - Боже мой, вы здесь!

Мужчина стоял в пяти-шести футах перед ним. Эрик держал туго свёрнутое лассо. "Оптимальная дистанция!" Он обхватил верёвку пальцами.

"Его глаза! Они похожи на мои!" Как он раньше этого не замечал?

Луи преодолел расстояние между ними и протянул ему руку:
- Я весь день не находил себе места, думая, что вы можете не приехать.

Эрик держал руки в карманах, наблюдая за этим идеалом парижской галантности.

- Боже мой! - Луи уставился на маску.

Глаза Эрика опасно сузились.

- Я... я - ваш отец, - протянутая рука опустилась, но улыбка по-прежнему оставалась и на его губах, и в глазах.

- Как, чёрт побери, вы можете знать...? Я ношу маску.

- Полагаю, что это не претензия на моду. Вы носите её, потому что... вынуждены. Именно поэтому я знаю, что я - ваш отец, - просто заявил Луи.

Эрик смотрел на него в замешательстве.

- Объяснитесь, сударь, - скомандовал он.

- Это займет много времени.

- У меня есть всё время в мире... Вам же, с другой стороны, лучше начать говорить.

Эрик отметил, что мужчина побледнел, уловив его недвусмысленную угрозу. "Я дам ему ещё несколько минут, только чтобы удовлетворить мое любопытство".

- Давайте начнем сначала... Я - Луи, маркиз...

Эрик прервал его:
- Почему вы настолько уверены, что вы...?

- О, я знаю, Эрик, я знаю без сомнения, точно так же как я знаю и то, что находится под вашей маской, - сказал Луи, глядя прямо ему в лицо. - Я не видел этого, но я могу предположить, что у вас лицо вашего деда.

Как только он узнал о человеке в маске, живущем в подвалах, его надежда ожила. Услышав описание похитителя невесты Рауля, Луи предположил, что "монстр" под Оперой, описанный Раулем, и есть тот сын, которого он так долго искал. Он искал своего сына с тех пор, как узнал о его существовании приблизительно лет тридцать назад. Короткое расследование принесло более чем ошибочную информацию. В докладе говорилось, что человек, живущий под Оперой, был неотесанным варваром, чудовищем. Он ожидал, что мужчина, который войдет в его двери, будет совершенно нецивилизованным существом, которого надо будет долго и упорно превращать в человека. Маркиз был потрясён, если не сказать больше, когда его встретил хорошо одетый мужчина, который выглядел так, словно принадлежал ко двору. Его сын владел литературной речью и был явно образованным человеком. Он был в замешательстве, как могла Сесиль обучить этого мальчика, когда она сама едва владела грамотой? Но почему он живет в этом отвратительном подвале? Такого человека он вполне мог бы встретить в какой-нибудь гостиной, и они бы вели интересные беседы, если не считать маски, под которой, он был уверен, находилось лицо его отца!

- Я могу представить, что вы думаете обо мне. Аристократ, позабавившийся со служанкой, а затем выставивший её на улицу, - он вздохнул.

- Вы отрицаете это?

- В самых категорических выражениях, - отрезал Луи, его глаза не отрывались от глаз Эрика.

Эрик вынул руку из кармана и сказал:
- Что ж, я сяду, и распорядитесь о бренди. А затем вы объясните мне, почему вы позвали меня сюда.

Ему понравился его сын. Истинный диктатор! Его дедушка бы им гордился!

- Идемте, Эрик, у меня есть кое-что из лучшего бренди во Франции, - он величественно пошёл перед ним бесшумной походкой.

Они вошли в комнату, отделанную тёплым деревом, мягкие кожаные кресла выглядели привлекательно. Все его тело болело после долгой поездки из Парижа. "Какого чёрта, всё равно я уже здесь. Я выслушаю его историю, а когда он закончит, не шее у него появится галстук". Он растянулся в кресле и расслабился.

Отец предложил ему бренди, Эрик повертел тёплый бокал в своих руках.

- Это арманьяк, - заметил Луи.

Взгляд, брошенный на него Эриком, дал ему понять, что он не только знал это, но и не ожидал ничего другого.

Эрик изучил медового цвета жидкость в бокале:
- Восемь лет, - он поднес бокал к губам, дегустируя жидкость. - Возможно, десять. Неплохо.

Луи был заинтригован - мало того, что его сын правильно оценил возраст напитка, но его тон дал понять, что он пробовал и лучше. Знакомство с сыном обещало быть интересным.

Эрик задавался вопросом, почему этот член высшего общества искал его. "Чего он хочет от меня? Он хочет нанять меня сделать для него "специальную работу", как шах в Персии? Возможно, он хочет предложить мне деньги за молчание. Директора платят мне 20,000 франков за спокойствие. Неплохо было бы получать ещё 20,000 франков, оберегая этого аристократа от неминуемого унижения и скандала".

"Не надо ненавидеть его, он был невинен, как дитя" - сказала она. - "Разыщи его, Эрик. Я слышала, что его отец умер. Он будет рад увидеть тебя. Дай ему это", - она вручила ему маленький золотой медальон. - "Он поймет". - Ее усталые безжизненные глаза смотрели мимо его лица.

"Эрик не будет ненавидеть его, мама, но я получу всё, что мне причитается". Он сделал несколько грубых подсчётов за предыдущие годы. "Он задолжал мне кругленькую сумму".

Эрик допил золотую жидкость с фруктовым оттенком. У него в подвале было и получше.

- Вы не выглядели удивленным, когда я сказал, что я ваш...

- Это не было для меня новостью.

- Вы знали? - спросил его отец.

- Да.

- Откуда?

- От моей бедной матери, - сказал Эрик, подпустив горечи в свой голос.

- Когда? Я думал, что она... Как она? Где... - Луи забросал его вопросами.

- Умерла, - ответил Эрик и увидел, как отец побледнел. - 8 лет назад.

- Где вы были с тех пор? Почему вы не пришли ко мне, если знали?

Эрик сидел, постукивая пальцами по подлокотнику; от всех этих расспросов у него нарастало раздражение.

- Ещё вопросы? - резко спросил он. - Я думал, что вопросы здесь должен задавать я, - добавил Эрик.

Он вытащил медальон, у пожилого человека перехватило дыхание. Луи взял маленький овал в свои дрожащие руки и перевернул медальон. Открылось потайное отделение. Медальон находился у Эрика уже восемь лет, но он никогда не находил этого отделения. Откровенно говоря, он даже не думал его искать. Луи оторвал взгляд от медальона и поднял голову. Он извлек записку и несколько локонов волос. Осторожно коснулся сплетенных прядей светлых волос и положил их на место. Затем развернул записку.

"Это Ваш сын. Это Эрик!"

Он закрыл глаза, поднес записку к носу и глубоко вдохнул. На его губах появилась лёгкая улыбка. Луи свернул записку и положил её в карман. Затем снова открыл медальон и уставился на портрет молодой Сесиль. После чего со щелчком закрыл его и вручил Эрику. 

- Что говорится в записке?

- Там говорится, что вы - мой сын, и... ваше имя.

Любопытство Эрика достигло предела:
- Как вы узнали, что там есть потайное отделение?

- Я дал ей этот медальон... он принадлежал моей бабушке.

Каждое слово, сказанное его матерью, теперь обрело смысл.
- Так вы и есть тот мальчик! Вы были мальчиком... в то время.

- Да, мне было тринадцать или четырнадцать лет в первый раз, когда он прислал её в мою комнату.

Впервые в жизни Эрик потерял дар речи.

- Предполагалось, что я буду лишь использовать её, но я влюбился. Да и как же иначе... она была, по меньшей мере, на десять лет старше, красивая, опытная. Все дело в том... Я полагаю, что она тоже полюбила меня. Через год после... её убрали, прежде, чем я узнал, что она понесла вас. Мне сказали, что она уехала, и всё.

- Полагаю, решение...

- Приказ исходил от моего отца. Ее отослали куда-то.

- К Лиону де ла Форе, где я родился, - сообщил ему Эрик. - Она работала в поместье.

- Так близко? Мне никогда даже в голову не приходило... - он глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла.

Луи указал на маску Эрика:
- Могу я увидеть?

- Нет! - он заставил себя успокоиться и продолжил. - Вы ненавидели его?

Луи покачал головой:
- Несмотря ни на что, я очень любил своего отца. Он всегда хотел того, что он считал лучшим для меня. Это не его вина, просто некому было подсказать ему правильное решение. Он был здесь узником, поэтому пределом его мечтаний и стремлений было сделать из меня светского человека. Всё, чего я когда-либо хотел, это провести тихую жизнь, иметь семью. Он хотел жить через меня, я хотел угодить ему, и в итоге оба мы оказались сильно разочарованы.

Кристина сидела, обедая с мадам Жири и Мэг. Она чувствовала себя брошенной, и теперь ей придется пользоваться чужой добротой, пока он не вернётся. Может быть, это был его способ избавиться от неё. У неё были небольшие сбережения со своих выступлений. Их было немного, но этого должно хватить. Она знала, что вызвала у него недовольство, когда сделала этот глупый комментарий о письме. "Письмо! Кто ему написал, что ему пришлось вот так умчаться? Может быть, это женщина? Прежняя любовница, предъявляющая права на моего мужа?" Кристина не могла больше съесть ни крошки. Она довела себя почти до нервной истерики.

- Спасибо, что приняли меня, мадам Жири.

- Ты знаешь, что мы всегда тебе рады.

- Это будут лучшие три дня в жизни, - прервала их Мэг.

Старуха покачала головой и начала собирать обеденные тарелки.

- Ты едва прикоснулась к обеду, Кристина.

- Держу пари, она скучает по своему мужу, - поддразнила её Мэг.

- Позвольте мне помочь вам с посудой, - средце Кристины сжалось от комментария подруги. Она встала из-за стола и начала собирать тарелки. Мадам Жири забрала их из её рук.

- Нет, твой муж не хочет, чтобы ты занималась... в общем, он не хочет, чтобы ты хоть пальцем пошевелила, не считая развлечений. А ты знаешь, какой он строгий.

- Он хотел, чтобы я развлекалась?

- Да, дорогая, он оставил более чем достаточно для твоих нужд на магазины, поездки, рестораны, кафе - на все, чего ты захочешь. "И весьма четкие инструкции, что ты никогда не должна оставаться в одиночестве".

Кристина была удивлена. Она восприняла свое пребывание у Жири как наказание, способ показать ей "её место". Значит, Эрик не сердится на неё?

Снова устроившись на своей потрепанной кушетке, мадам Жири вытерла пальцем крошки с уголка рта, наблюдая за молодой девушкой напротив себя. Та была симпатичной и талантливой, может быть, немного чересчур застенчивой. Мадам Жири никак не могла понять, как Кристине Даэ удалось связаться с Призраком Оперы, не говоря уже о том, как она оказалась замужем за этим мужчиной. Она знала, что девочка была сиротой, которая случайно встретила виконта де Шаньи, когда была ещё ребенком. Была какая-то связь между виконтом и её последующим исчезновением и внезапной свадьбой. Ей всегда нравилась подруга её дочери, и она поощряла её дружбу со скромной певицей. Узнав, что Кристина находится под покровительством Призрака, она приложила все усилия к тому, чтобы девушки стали ещё ближе. "Вдова должна использовать в своих интересах все возможности, которые предлагает жизнь". Уже много лет Призрак предоставлял ей эти возможности, и она не упустила ни одной. У неё была приятная для неё обязанность заботиться о молодой жене Призрака. Небольшие усилия и доброта окупались.

- Ты счастлива, Кристина? - спросила её мадам.

- Нет, - ответила она, слезы навернулись на глаза.

- Кристина! - Мэг удивленно посмотрела на подругу.

Мадам Жири также была удивлена словами девушки:
- Он плохо с тобой обращается? Он...

Кристина прервала её, заламывая руки:
- Это не из-за него. Он обращается со мной, как с драгоценностью. Эрик просто замечательный.

- Тогда что, моя дорогая? Ты все ещё любишь виконта? Из-за этого? - спросила старуха.

- О, нет, мадам! Я имею в виду, да, я люблю Рауля. Только не так. Я не думаю, что я когда-либо любила его по-настоящему.

У Мэг взлетели брови, но она оставила свое мнение при себе. Они ещё проговорят до поздней ночи. Её подруге придется многое ей объяснить.

-  Я не понимаю, - сказала мадам Жири.

- Я видела, как Эрик плачет, когда думает, что меня нет поблизости.

- Я бы не беспокоилась. У него есть много причин, чтобы плакать, моя дорогая. Люди не...  принимают его.

- Я знаю об этом, но... он плачет из-за меня.

- Но ты же с ним, моя дорогая. Почему...

- Мадам, я согласилась выйти за Эрика с... определенными... ограничениями.

- Ты сделала что? - мадам Жири задохнулась. - Ты имеешь в виду…

Кристина кивнула головой.

- Ты отказываешь ему... в его супружеских правах? Кристина! - сухо сказала она.

- Я - ужасный человек, - Кристина заплакала. - Я знаю, что каждую ночь, отказывая ему, я подтверждаю то, что всегда говорили ему окружающие, что так или иначе он - меньше чем человек.

- Как ты могла быть такой жестокой, девочка? - мадам Жири сидела неподвижно, но слёзы навернулись ей на глаза. Призрак всегда обращался с ней хорошо. Несколько раз он даже оставлял ей доплату, когда пуанты Мэг стали совсем изношенными. Она знала, как сильно он был влюблён в свою жену. "По-моему, он заслуживает лучшего".

- На самом деле, я ему никогда не отказывала. Он... он никогда не просит, никогда не пытается, - она не стала упоминать, что до недавнего времени он имел обыкновение спать на коврике у её кровати, но осознание этого тяжестью лежало на её сердце.

- Ты думала, что он рискнет услышать твой отказ? - спросила мадам Жири.

- О, мадам, я так несчастна, - Кристина снова заплакала.

- Ты не можешь продолжать так поступать с ним... не можешь, если дорожишь своим браком, - добавила старуха, нахмурившись.

-  Мадам, я и не хочу. Я делала так поначалу, потому что я была сердита на него, и я думала, что люблю Рауля. Но с этим покончено. Я... я люблю его.

- И всё же ты отказываешь ему? - пожилая женщина задавалась вопросом, действительно ли эта девушка была так наивна.

- Я не знаю, как положить этому конец. Если я предложу ему, он посчитает меня распутницей.

- Ты его жена. Это - твоя... обязанность, - настаивала старуха.

- Я знаю, но я не могу освободиться от своего глупого условия, - сказала она, покачав головой, не осмеливаясь посмотреть в глаза мадам Жири. Кристина испытывала смущение.

- Каждый мужчина нуждается в облегчении, моя дорогая девочка. Ты хочешь, чтобы он делал это с тобой, или... - она увидела, как девушка стремительно покраснела. Мэг тоже слегка вспыхнула. Очевидно, она опаздывала провести эту беседу со своей дочерью. Не важно, для этого ещё будет время.

- Ох, это ужасно! - Кристина почувствовала, что это подтверждало её подозрения о проклятом письме.

- Итак? Каков будет твой выбор? - спросила мадам.

- Вы имеете в виду... это возможно... он может... эта поездка может быть для...  облегчения? - при мысли об Эрике в объятиях другой женщины кровь бросилась ей в голову. Ей стало плохо. Ее эгоизм привел его прямо в постель другой женщины. Но как она могла надеяться удовлетворить его, если она настолько неосведомлена в этих вопросах? "Может быть, я потеряла его навсегда".

- Я бы не сомневалась насчет этого. Если жена не обходительна, мужчина предпринимает небольшие... поездки на сторону, - ответила мадам. Она видела боль в глазах Кристины. Это будет для девочки хорошим уроком; это может даже спасти её брак.

- Он не говорил мне, куда отправился, - застонала она.

Мадам Жири посмеялась над наивностью девушки:
- О, моя дорогая, ну как он мог?

- Мадам, это не смешно. Как мне положить конец своей собственной жестокой игре? Я не хочу, чтобы мой муж оставил меня ради какой-то дешёвой проститутки, - она поделилась с ними своими страхами. Скоро все узнают, что её муж бросил её. Она никогда не переживет скандал, указывающие на неё пальцы и стихающие при её приближении шепоты. Мир узнает о её разбитом сердце. Она снова останется в одиночестве.

- Как, ты спрашиваешь. Как сильно ты хочешь удержать своего мужа?

- Я горячо люблю его. Я сделаю все, что угодно, чтобы вернуть своего мужа, - искренне сказала Кристина.

Мадам Жири приблизилась вплотную к Кристине и тихонько стала шептать ей на ухо. Кристина почувствовала, что её лицо вспыхнуло. Она не отрывала взгляд от пола, её губы были плотно сжаты. Ей не хотелось этого слышать, но она продолжала внимательно слушать, как пожилая женщина делится с ней своей мудростью. Кристина никогда даже не задумывалась о том, что у мадам Жири был муж, с которым она...

Мэг таращилась на них с любопытством. Этой ночью она выжмет каждую пикантную подробность из своей подруги.

Кристине старая женщина казалась настолько сухой и лишенной женственности, что ей было достаточно трудно представить её даже матерью Мэг, не говоря уже как женщину, хорошо осведомлённую относительно мужчин.

- В отличие от тебя, моя дорогая, я никогда не была симпатичной, поэтому мне приходилось использовать свои женские способы, если ты понимаешь, что я имею в виду, - сказала старуха, подчёркивая свои слова, многозначительно приподняв брови. - Ты должна знать, как взволновать их, чтобы они желали тебя так сильно, что были бы готовы умереть, - добавила она, пососав один из оставшихся у неё передних зубов. Она снова наклонилась к Кристине и продолжила шептать.

Кристина почувствовала, как жар с её лица распространился на шею. Ее глаза по-прежнему не отрывались от пола, даже когда она до боли сжимала руки. Она мысленно делала пометки каждого слова, сказанного ей мадам. "Я не потеряю его из-за своей глупости".

Мадам Жири решительно встала и пошла к чемодану Кристины:
- Позволь-ка посмотреть на то, что ты наденешь, когда он вернётся, моя дорогая, - она перебрала длинные хлопковые ночные рубашки, хлопковые панталоны и свободные женские сорочки.
- Ничего из этого не походит. Завтра мы пойдем по магазинам, - мадам Жири вытянулась во весь рост. - Я не делала этого уже 15 лет, с тех пор как умер мой муж. Но это что-то, чего женщина никогда не забывает. Я знала в этом толк, - она засмеялась, - можно сказать, была одной из лучших.

Кристина умолчала о другой проблеме, её она должна была решить самостоятельно. Хотя ей было ужасно стыдно, она не скажет мадам, что она не может заняться любовью со своим мужем из-за его лица. Лица, которое было ему дано от рождения, и из-за которого каждый человек отказывал ему в любви. Это было только их делом, и с этой проблемой ей придется разбираться самой.

Они стояли возле элегантного магазина в Сен-Жермен де Прэ. Оделись они соответствующим образом. На Кристине было зелёное прогулочное платье с такой же шляпкой, Мэг была в сиреневом, мадам Жири надела, как обычно, чёрное.

- А, мадам Жюльет. Девочки, мы пришли, - сказала мадам Жири, открывая дверь.

Мадам Жири провела маленькую компанию в магазин. Ее шляпка задорно топорщилась на голове, морщинистое лицо сияло в улыбке.

Их встретила худощавая, хорошо одетая пожилая женщина. Она казалась красавицей. На самом деле красивой она не была, да и молодость её давно уже миновала, но она явно хорошо следила за собой.

- Надо же, у тебя ушло достаточно много времени на то, чтобы найти мой новый магазин, Даниэль Жири. Это сколько ж времени прошло? - женщины расцеловались.

Мэг была потрясена, что её мать была знакома с кем-то вроде этой мадам Жюльет. Мадам Жири усмехнулась:

- Это не для меня, нахальная ты женщина... Это для этой юной особы.

Мадам Жюльет внимательно осмотрела свою новую покупательницу:

- В её возрасте и с её внешностью все, что она должна сделать, это... Ладно.

- О, - слетело с губ Кристины, лицо её вспыхнуло. Мэг фыркнула и толкнула подругу локтем.

- Она новобрачная? - поинтересовалась женщина.

- Скажем так, это для её медового месяца.

- А другая красотка? - спросила она, окинув взглядом Мэг.

- Моя дочь, - гордо ответила мадам Жири. - Возможно, через несколько месяцев мы вернёмся уже для неё. За ней ухаживает молодой граф.

Пожилые женщины обменялись понимающими взглядами. Теперь настало время для Мэг почувствовать, как её щеки зарделись.

Их внимание снова переключилось на Кристину. Мадам Жюльет обхватила лицо Кристины руками и повернула к себе. Кристина опустила глаза под внимательным взглядом пожилой женщины. Она чувствовала себя так, будто проходила прослушивание на новую роль.

- Да она застенчива! - с весельем объявила женщина.

- Правда, но она-то не против. Это жених нуждается в уговорах.

- С такой красивой женой... он ещё и нуждается в уговорах? - она немного нахмурилась.

- Обстоятельства уникальны, Жюльет. Это тебе не обычный жених... покажи нам свои особые аксессуары.

- Он не... - Жюльет позволила своему запястью свободно провиснуть.

- О нет, за это мы можем не волноваться!

Кристина содрогнулась, теперь из-за её некомпетентности кто-то подумал, что её муж мог быть... Если Эрик узнает, он или умрёт, или убьет её. Она услышала, как Мэг хихикает за её спиной.

- Мы никогда не были похожи на этих двоих, правда, Даниэль?

- Да, мы в этом не нуждались.

Мадам Жюльет повела маленькую компанию вглубь магазина.

Женщины вышли из кареты, арендовать которую заставила их мадам Жири.
- Он не хотел, чтобы ты пользовалась наёмным экипажем, - сказала она.

Они вошли в Оперу через боковые двери с кучей пакетов, извозчик помог им разгрузиться. Мадам Жири ушла вперёд. Мэриел, одна из уборщиц, перехватила девушек по дороге.

- Так-так, у нас что, Рождество? - спросила Мэриел. Судя по виду её одежды и запаху, она только что была в конюшнях. Кристина не видела её с того самого неприятного инцидента на свадьбе.

- Не Рождество, Мэриел, просто муж Кристины купил ей несколько вещей, - ответила ей Мэг. Она никогда не питала теплых чувств к этой девушке и была удивлена, увидев её на свадьбе Кристины.

- Вам следует приобрести самый большой платяной шкаф в Париже, Кристина. Подобающий примадонне... о, но вы же больше не поете, не так ли? - упорно продолжала Мэриел.

- Вообще-то, у неё есть целая комната только для её одежды, - ответила Мэг.

- Вам действительно повезло, что вы настолько небрезгливы, Кристина, - злобно сказала Мэриел.

Кристина закатила глаза и быстро прошла мимо девушки. Мэриел усмехнулась.

- А ведь это на самом деле не твой участок Оперы, не правда ли, дорогуша? - Мэг вдохнула воздух и скорчила гримаску. - На этой неделе твоя обязанность - убирать навоз, как я погляжу.

Она обошла Мэриел и продолжила свой путь. Мэг знала, что Кристина не будет защищаться, что она найдет её плачущей на кровати. Кристина снова стала похожа на увядающую розу, как в дни перед свадьбой. Эрик никогда не должен был приглашать эту распутную девку на их свадьбу, но если её подозрения были правильны, дни Мэриел были сочтены.

В воскресное утро женщины втроём направились в церковь. Кристина встала на колени и перекрестилась. Она даже не видела священника со дня своей свадьбы. Как же хорошо было присутствовать на мессе. Она поднялась вместе со всеми и начала молитву.

Мэг украдкой бросила на неё взгляд из-под накидки. Девушки улыбнулись друг другу. Они произносили кредо в унисон с остальными молящимися. Кристина молилась за душу своего отца, за больные ноги матушки Валериус, а наиболее горячо она просила, чтобы её душа открылась, чтобы она смогла принять лицо своего мужа. Она почувствовала покой, несмотря на то, что Эрик был далеко. В этом месте ей было хорошо.

В конце мессы она почувствовала желание посетить могилу своего отца. С её последнего посещения Перрос прошло уже несколько месяцев. С тех пор столько всего произошло. Ей надо будет сказать Эрику, что она хочет поехать туда. Он возьмет её, если она попросит. "Эрик!" Где сейчас её муж? В постели с другой женщиной? Она удержала новые слезы и направилась из церкви с мадам и Мэг. Чай, вот что ей нужно, чтобы успокоить свои нервы. Она повернулась к мадам Жири за советом, куда им лучше пойти, чтобы выпить чаю.

Луи собрал сумки, чтобы утром сопроводить своего сына назад в Париж. Предыдущие два дня они провели в компании друг друга, разговаривая до раннего утра. Его сын хотел узнать все детали их взаимоотношений с его матерью, и даже интересовался его жизнью. Когда же он расспрашивал Эрика о нем самом, то сталкивался со стеной, Эрик выдал ему очень обрывочный рассказ о своей жизни. Он говорил о своей Кристине, как он её назвал. На этой теме он задерживался и вспоминал каждый нюанс и подробности её песен, прогулок и улыбок. Его сын буквально светился от любви.

В Париже у него были важные дела, которые необходимо было привести в порядок. Он юридически признает Эрика своим сыном. И ещё кое о чем он должен был позаботиться немедленно. Луи знал и любил молодого виконта с самого рождения. Их семьи были близки на протяжении многих десятилетий, однако он не позволит Раулю де Шаньи вмешиваться в брак своего сына.

Отредактировано Мышь_полевая (2010-04-07 17:02:37)