Глава 28

Маски прочь!

- Моя маска! - хрипло выкрикнул он.

Кристина испуганно проснулась. Прошлой ночью она заснула, сидя рядом с ним. Её голова все ещё лежала на его подушке, рукой она обнимала его за талию.

Приподняв голову, она увидела, как Эрик пытается прикрыть растопыренной ладонью своё лицо. На неё, сквозь длинные тонкие пальцы, бешено уставилась пара глаз.

- Моя маска! - зарычал он на этот раз.

- Эрик, подожди!

- Я хочу свою маску, сейчас же! - отчаянно прохрипел Эрик. Он попытался сесть и со стоном упал обратно на подушки.

- Эрик, врачи хотели, чтобы тебе было как можно более удобно, поэтому её и сняли. Пожалуйста, успокойся. Так или иначе, мы здесь одни.

- Достань мою маску. Найди... её ... сейчас же! - прорычал он, выдавливая каждое слово сквозь стиснутые зубы. Затем крепко схватил её другой рукой за запястье. - Черт бы тебя побрал, женщина. Достань мне мою маску!

Кристина вздрогнула, когда он стиснул её своими пальцами. Она посмотрела на его лицо: каждый раз, когда он кричал, даже через растопыренные пальцы становилось заметно, как вены на его лице начинают пульсировать, наполняясь кровью.

- Прекрати кричать, ты сам себе делаешь хуже. Почему ты так расстроен? Вчера ты не возражал.

Она воспользовалась своей свободной рукой, чтобы погладить его по волосам, пока он не отдёрнул голову:

- Я не знаю, о чём ты говоришь. Я... просто найди мою маску.

- Что здесь происходит? - спросил Луи, распахивая дверь. Сегодня утром он выглядел по-прежнему неряшливо. Она была рада увидеть его. Кристина заметила, что его взгляд направлен на её запястье, сжатое рукой Эрика. "Неужели он на самом деле хмурится?"

Эрик отпустил её, и она помассировала больное запястье.

- Доброе утро, сударь, - кивнула она свёкру. - Эрик хочет...

- Доброе утро, Кристи...

- Я хочу свою маску, немедленно. Где она? - прервал их Эрик.

- Вздор! - голос Луи прогремел на всю комнату. - Это твой дом, и маску ты здесь носить не будешь.

Глаза Эрика, сверкнув, потемнели. Повернувшись к Кристине, он перевёл взгляд на неё:

- Кристина, сейчас же иди и найди мою маску.

- Если тебе нужна твоя маска, встань и найди её сам. А твоя жена собирается позавтракать со мной, - он отвернулся от Эрика и, положив руку на локоть Кристины, пропустил её вперед, выходя из комнаты.

- Как ты смеешь вмешиваться...? - Эрик повернулся к Луи. Он снова попытался сесть и со стоном упал обратно. Затем, задыхаясь, схватился рукой за грудь.

Луи обернулся, посмотрел на распростёртого на кровати Эрика и, не говоря ни слова, закрыл за ними дверь.

- Идемте, дорогая, - сказал он Кристине заговорщическим тоном. - Нам обоим стоит пойти и привести себя в порядок, а затем мы...

- Кристина! Вернись сюда! - проник через дверь голос Эрика.

- Может быть, я лучше...? - она указала глазами на дверь. Кристина задавалась вопросом, не придется ли ей потом расплачиваться за смелость его отца.

Луи повел её прочь, по-прежнему удерживая рукой:

- Ни в коем случае! Моему сыну необходимо научиться сдержанности... помимо всего прочего, - он улыбнулся ей. - Я буду ждать вас в малой столовой после того, как вы приведете себя в порядок.

- Кристина! - она отметила, что на расстоянии, да ещё и в присутствии его отца, голос Эрика звучал гораздо менее угрожающе.

Луи и Кристина продолжили путь по длинному коридору. Он подал знак медсестрам и доктору Ла Фолетту войти в комнату Эрика. Доктор закатил глаза, и Луи усмехнулся.

На лестнице они расстались, каждый направился в свою комнату. Кристина ещё некоторое время смотрела вслед Луи после того, как он скрылся за углом. Всё ещё с широко раскрытыми глазами и в страхе от того, что он только что сделал, она побежала в свою комнату, закрыла за собой дверь и прижалась к ней спиной. У неё дрожали ноги. Она ещё никогда не видела, чтобы кто-нибудь мог дать отпор Эрику - и победить.

После хорошей ванны Луи почувствовал себя обновлённым. Судя по манерам Эрика и степени его грубости в это утро, можно было сделать вывод, что с его сыном всё будет в порядке... со временем. Луи откинулся на спину и слегка расслабился в ванне. Его мысли устремились к Кристине; интересно, рассказал ли ей уже Эрик о своей семье? Либо она отнеслась ко всему этому спокойно, и тогда она намного более искушённая, чем ему показалось, или она просто рассеянная настолько, что не замечает очевидного, как он и подозревал. Надо будет прощупать почву во время завтрака. Завтрак! "Я же встречаюсь с ней за завтраком". Луи выскочил из ванны и позволил камердинеру помочь ему вытереться и быстро одеться. Он ещё не составил о ней своего мнения. Девушка его заинтересовала. Она, несомненно, была очень привязана к Эрику. Но сможет ли она справиться с обязанностями, которые ожидают её в качестве жены его сына?

Кристина села слева от Луи, Эдуард - справа, напротив неё. Он заметил, как она украдкой осмотрела их костюмы. На Луи был элегантный бледно-голубой сюртук с белой вышивкой. Аккуратно завязанный шейный платок плотно прилегал к шее. Его длинные ноги были обуты в мягкие кожаные сапоги. Слегка редеющие седые волосы Луи были аккуратно зачесаны назад. Впервые за несколько дней он был чисто выбрит.

Луи также заметил, что изобилие за столом явно произвело на неё впечатление. Она переводила взгляд с экзотических фруктов на мясо, сыры, джемы и несколько видов хлеба. Затем сжала губы - может быть, чтобы удержаться и не облизнуть их? Он был рад, что попросил накрыть легкий завтрак. Затем её взгляд упал на Эдуарда, и она тепло улыбнулась. Тот надел собственный костюм, одолжив у Луи только свежие рубашки и бельё. Он тоже выглядел хорошо отдохнувшим.

Мужчины стояли, ожидая, когда она сядет. Лакей пододвинул ей стул. Кристина развернула салфетку, и они приступили к первой за эти дни настоящей трапезе. Луи с удивлением увидел, что она не колебалась при выборе столовых приборов. Ее поведение за столом было безупречно. "Может быть, надежда ещё есть". Хотя он знал, что это, в общем-то, не имеет особого значения, но для него манеры за столом были очень важны. Когда он был ребёнком, его моментально выгоняли из-за стола, стоило ему только посмотреть не на тот прибор.

Очевидно, что его сын запугал её. Если она собирается войти в семью и стать хозяйкой этого дома, она должна иметь определённую долю самоуверенности. И не бегать за каждой прихотью своего мужа. Эрику также придётся многому поучиться.

- Ну, Кристина, и что же Эрик рассказывал вам обо мне? - он отломил маленький кусочек хрустящего хлеба и скривился - слишком жёсткий. Добавил побольше джема.

- О вас? - она коснулась губ салфеткой и продолжила:

- Он упоминал, что вы много лет искали его. И что вы дали ему своё имя.

- Это всё?

Эдуард не отрывал глаз от своей тарелки. С совершенно невозмутимым видом он принялся накладывать себе мясо. Луи был рад, что проинформировал молодого графа о сложившейся ситуации. Тот его не выдаст. Маркиз знал семью Эдуарда на протяжении многих лет. Отец графа растратил бóльшую часть их состояния, погашая игорные долги.

- Да, сударь, - она подняла глаза от чашки. - Эрик может быть весьма таинственным.

- Пожалуйста, не обращайтесь ко мне так официально в домашней обстановке... а то вы заставляете меня чувствовать себя стариком... Можно просто Луи, - решил он после секундного раздумья, как же ей следует его называть. "Папа" не годится. На его губах заиграла хитрая улыбка, просто "Луи" тоже не слишком-то подходило, но именно этого ему и хотелось.

- Как пожелаете... Луи.

Он позволил ей спокойно поесть, не задавая больше вопросов. Кристина занялась своим завтраком, пробуя всего понемножку. Луи повертел в руках фрукты и взял себе ещё хлеба с персиковым джемом и сыром. Допивая последнюю чашку кофе, он снова решил прощупать её:

- Эрик когда-нибудь упоминал о происхождении нашей семьи?

- Нет, - она подняла слегка порозовевшее лицо, послав ему широкую улыбку. - Интересно... могу я...  задать вопрос?

- Конечно, спрашивайте всё, что пожелаете, - он начинал понимать, почему его сын был так очарован этой девушкой. Ее невинность была просто пленительной, а кроткое выражение этих огромных, словно у лани, глаз заворожило его.

- В чём... В чём именно заключается ваша работа здесь? Вы управляющий?

Эдуард слегка поперхнулся и попытался замаскировать это, сделав ещё один глоток кофе:

- Извините меня. Слишком горячий.

Кристина, казалось, не обратила внимания.

- Что заставило вас так подумать? - спросил Луи.

- Вы, кажется, распоряжаетесь здесь всеми, и если маркиз... Как его зовут?

- Маркиз дю Бур-Дени.

- Да, он. Если его здесь нет...

- Разве?

Эдуард перевёл взгляд с одного на другую. Его лицо покраснело, ему явно было неловко. Луи надеялся, что молодой человек не выдаст его секрет, сам того не желая. Возможно, вот так ловить её на крючок и насмехаться было немного жестоко, но ему самому это доставляло огромное удовольствие.

- Он здесь? - её глаза широко распахнулись. Она выглядела так, словно совершила серьёзную ошибку. - Ох, как невоспитанно с моей стороны. Я не узнала его, и не поздоровалась с ним, и не поблагодарила за гостеприимство, и не...

- Не думаю, что всё это будет необходимо, - он рассмеялся. - Уверен, что к этому моменту он уже знает о ваших чувствах, - теперь он уже откровенно развлекался.

- Вы так думаете, сударь... извините. Вы так думаете, Луи?

- Не сомневаюсь в этом.

- Я также хотела поблагодарить вас за то, что вы отправили все эти кареты и доктора. Это спасло жизнь моего Эрика, я в этом уверена, - она опустила взгляд на свои руки и слегка заломила пальцы. - А я так и не поблагодарила ни вас, ни Эдуарда. Что бы я без вас делала?

Эдуард улыбнулся:

- Не за что, Кристина, это был мой долг. Я чувствую, что нашёл друга в Эрике.

Лакей вошел в комнату и направился к Луи, неся на маленьком серебряном подносе сложенный лист бумаги:

- Простите, мой господин. Вам письмо.

- Простите меня, Кристина, Эдуард. Это деловой вопрос, мне придётся заняться этим. Я увижу вас обоих за чаем?

Положив в карман нераспечатанное письмо, он поклонился и вышел, сопровождаемый лакеем.

Теперь, очнувшись от спасительного забытья, Эрик ощущал ужасные страдания. Он шевельнулся в постели и зашипел, на какое-то мгновение потеряв самообладание перед врачом. Мучительно ныл каждый дюйм его тела, грудь и живот словно жгло огнём, в висках пульсировала тупая боль.

Он все ещё был сердит на своего отца за то, что тот вмешался, когда он отдавал распоряжения Кристине. Эрик был просто взбешён, когда она осмелилась ослушаться его, и вдвойне возмущён от того, что она сделала это перед кем-то другим.

Хотя на то не было никаких оснований, он чувствовал, что может доверять доктору Ла Фолетту. Луи признался, что старый доктор был личным врачом деда Эрика. Теперь стало понятно, почему он так спокойно отнёсся к его лицу. Старый врач обращался с ним, как с человеком. При посторонних Эрик всегда находился в маске, и они просто тихонько ходили вокруг него, выполняя свои обязанности, словно ничего необычного не происходило. Его гордость не позволяла ему пожаловаться. Доктор Ла Фолетт взглянул на него и приказал одной из сиделок ввести ему какое-то лекарство. Эрик не спрашивал, что это такое, но молился, чтобы это оказалось что-нибудь посильнее.

Когда лекарство начало действовать, Эрик пожалел, что рядом нет его жены. Ему так хотелось утреннего поцелуя, который дарила ему только Кристина. Этим утром он его лишился. Тот факт, что он находился в комнате, полной незнакомых людей, приводил его в мрачное уныние. Медсестры расхаживали по комнате, добросовестно выполняя свои обязанности. Они говорили о нём, но никто не разговаривал с ним. Не то чтобы он горел желанием с кем-либо из них пообщаться, но его раздражало, что к нему относились так, словно он был неспособен мыслить и говорить. Не было никаких проявлений нежности, никто не подходил подоткнуть ему одеяло или взбить подушку. Его отец был прав, забрав её отсюда. Эрик не заслуживал того, чтобы обладать этим редким цветком, и теперь, будучи лишен его благоухания, он сожалел о своём обхождении с ней. "Чёрт бы побрал мой характер!"

Доктор Ла Фолетт разъяснил Кристине состояние её мужа. У Эрика было сильно вывихнуто плечо, но рука не сломана. На левом запястье, однако, имелось растяжение. Было сломано одно ребро, а также имелись сильные ушибы на двух нижних ребрах. Его лицо было сильно избито, на скуле, скорее всего, находилась небольшая трещина. Кроме того, всё его тело было покрыто болезненными, но совершенно не опасными синяками и ушибами. И хотя он некоторое время будет испытывать сильную боль и дискомфорт, он не получил таких травм, которые не заживут со временем.

Кристина неожиданно почувствовала усталость. Она думала, что ей захочется петь и танцевать, узнав, что с Эриком всё будет в порядке, но всё, чего ей сейчас хотелось, - это лечь рядом с ним и уснуть. Она осторожно вошла в его комнату, чтобы сообщить ему эту новость.

- Эрик, ты не спишь? - он что-то проворчал в ответ, и она продолжила:

- С тобой всё будет в порядке, ты идёшь на поправку. Я только что говорила с доктором Ла Фолеттом.

- Гм. Я думал, ты про меня забыла, - он отвернулся от неё.

- Прибыли наши вещи, и я их раскладывала.

- Ясно, - вздохнул он. - Я соскучился по тебе.

- Я тоже по тебе соскучилась, - сказала она. - Ты обиделся, любовь моя? - её рука нежно погладила его по голове.

- Нет, но... Я думал, что, возможно, сегодня утром я повёл себя бесцеремонно, - его глубоко посаженные глаза были непроницаемы.

- Я бы не ушла, но твой отец...

- Вытащил тебя из лап монстра, - он бросил на неё короткий взгляд. - Ты простишь своего несчастного мужа?

Не говоря ни слова, она поцеловала его в лоб.

- Я хочу, чтобы моя жена легла рядом со мной.

- Не думаю, что это разумно. Я могу сделать тебе больно.

Тем не менее, она осторожно прилегла рядом с мужем, положив руку на ему талию. Кривая улыбка ещё сильнее подчеркивала его безобразные черты лица, и Кристина поцеловала его потрескавшиеся губы. Ей нравилось видеть, как сияют его глаза, когда она вот так дарит ему неожиданный поцелуй. Эрик в такие моменты был похож на озорного мальчишку, стащившего яблоко.

На следующее утро доктор Ла Фолетт объяснил Луи, что состояние Эрика улучшается, и потому он оставляет его на попечение доктора Цвига, а сам вернётся через неделю, чтобы проверить своего пациента. Доктор Моран и его медсестра уехали, поскольку было очевидно, что операция сыну маркиза не потребуется. Комнату, которая была подготовлена к хирургической операции, демонтировали. Остались только две круглосуточных сиделки, помогавшие в уходе за Эриком.

В огромном особняке доктор Цвиг чувствовал себя как дома. Он занимал большую комнату, обставленную прекрасной мебелью. В любое время дня и ночи прислуга была в его распоряжении. Доктор Цвиг гулял по пустынным в это время года садам и развлекался, представляя себя владельцем всего этого. На самом деле он, конечно, не считал, что подобное может когда-либо случиться, но в такой скучный день было забавно немного повитать в облаках.

Его отец был железнодорожным рабочим, и только благодаря его крестному отцу, богатому торговцу и другу Альфреда Эшера*, он добился того, что имел. Он поднялся в жизни намного выше, чем мечтал он сам или надеялись его родители. Конечно, он никогда и никому не рассказывал о жалкой работе своего отца, укладывающего рельсы, километр за километром, пока его разум не отупел, а спина не согнулась. Также не упоминал он и о работе своей матери в качестве горничной в доме господина Эшера. Это он держал при себе, как и тот факт, что он никогда не посылал домой деньги после того, как стал работать врачом. Зачем их портить? Его мать привыкла скрести полы; даже сейчас, в свои шестьдесят, она могла заставить сверкать почти любой пол. Она по-прежнему посылала ему часть своего скудного заработка; он не нуждался в этих жалких крохах, но принимал их, давая ей почувствовать, какóе она имеет для него значение. Он поздравил себя с тем, что оказался таким благодарным сыном. Его пациент был счастливчиком, ему всегда всё подавалось на серебряном блюде. Несмотря на своё уродство, он был обожаем. Ему не приходилось терпеть позор из-за своих жалких безграмотных родителей.

Кристина поняла, что ему очень больно, судя по тому, как он отстранился от прикосновения, а с губ его слетело легкое шипение. Эрик спал. Она лежала рядом с ним, положив голову ему на плечо. Он тихонько похрапывал, издавая стоны всякий раз, когда шевелился во сне. Она обняла его покрепче, и он успокоился, улыбаясь ей в шею.

В комнату вошла молодая горничная. С легким поклоном она, покраснев, тихо спросила:

- Простите, госпожа. Меня послали спросить, не нужно ли чего-нибудь господину.

- Мой муж сейчас спит. Он ни в чем не нуждается, - ответила Кристина, вставая с постели и усаживаясь в мягкое кресло у его кровати.

- Не нужно ли чего-нибудь моей госпоже?

- Я в порядке. Как тебя зовут?

Девушка покраснела ещё сильнее:

- Я Теодора. Но... все называют меня Teo, - горничная снова присела и развернулась на каблуках.

Кристина подумала, что девушка отличается какой-то экзотической красотой. Она не выглядела француженкой, но и определить, из какой она страны, Кристина тоже не смогла.

Ещё раньше она заметила, что почти все обращаются к Эрику, называя его "господин". "Какие они здесь странные". Её саму называли "госпожа". Надо будет спросить Эрика об этом обычае, когда он проснется. Она не хотела сделать ошибку, неправильно обратившись к кому-нибудь. Кроме того, надо расспросить его о положении, которое занимает в этом доме его отец. Поскольку их прервали во время еды, она так и не получила ответа на свой вопрос. Этим утром, во время завтрака, она была благодарна Эрику за его настойчивое желание сделать этикет приоритетным в её обучении. В своё время она это ненавидела, но теперь это, безусловно, окупилось. У её свёкра были прекрасные манеры, и ей хотелось произвести на него впечатление своими собственными. Она была уверена, что у неё получилось. Кристина поправила у Эрика простыню и одеяло, он пошевелился и открыл глаза.

Первое, что увидел Эрик, открыв глаза, - это его жена. "Как и должно быть". Она простила его вспышку. Всё тело по-прежнему болело, но больше всего его беспокоили рёбра. Несмотря на это, хоть он и не мог двигаться, он чувствовал себя гораздо лучше. 

- Как ты себя чувствуешь, любовь моя? - спросила она.

Он фыркнул вместо ответа.

Кристина взбила ему подушку и дала выпить воды.

- Эрик, мне интересно... чем здесь занимается твой отец? Я имею в виду его работу. Я думала, что он, может быть, управляющий... но потом... - она остановилась, показывая полную свою растерянность.

- Кристина, тут нет никакой ошибки. Да, мой отец работает здесь, но только потому, что сам этого хочет...

- Я никогда не говорила, что он был вынужден!

- Ты меня перебиваешь! - он нахмурился.

- Простите меня, мой господин! - она засмеялась. - Почему все тебя так называют?

- Позволь мне напомнить тебе, что я говорил? - он ненавидел, когда его прерывают.

"Да, ворчун", - сказала она себе под нос.

Он продолжил:

- Ах, ну что ж, тогда буду краток. Он работает здесь, потому что он владеет этими землями. Всеми этими землями и домом, - он увидел, как её глаза расширяются с каждым словом. Ее улыбка увяла, а рот невольно открылся. "Надо было сделать это, когда мы были дома, под Оперой". Если она потеряет сознание, он не сможет даже поймать её.

- Сядь, Кристина, - она немедленно повиновалась, её глазами были широкими, как блюдца. Он увидел, что у неё слегка дрожат губы.

Эрик глубоко вздохнул и решил покончить с этим, у него снова разболелась голова:

- Я внебрачный сын маркиза.

Она прикрыла рот рукой:

- О, о, Эрик. О, Эрик! - она окончательно побледнела, сдавив его руку в своей, но не сомлела. Его Кристина не из тех, кто падает в обморок.

Направляясь к комнате Эрика, Жиль Цвиг взял цветок из вазы в коридоре. Подойдя поближе, он услышал окончание разговора. Это существо говорило своей жене: "Я внебрачный сын маркиза" - весьма интересная информация. Он слышал, что монстр является законным сыном от брака маркиза. Значит, маркиз пытается выдать своего ублюдка за истинного наследника! Что ж, пусть попытаются, а он постарается извлечь пользу из этой информации.

Подходя к постели больного, доктор Цвиг протянул цветок Кристине. Он был рад, что не родился женщиной. Эта бедная девушка, видимо, продала себя отвратительному монстру для достижения более высокого положения. "С другой стороны, у женщин в жизни всегда было меньше выбора," - задумался он. Она добилась многого с помощью своих прелестей, а ведь она действительно была очаровательной.

Что ж, теперь он отвечает за заботу об отвратительной твари. Ему придётся ухаживать за ним с осторожностью, прикладывая все усилия к тому, чтобы протянуть как можно дольше своё приятное пребывание в этом маленьком раю. Кто знает, может быть, мадам Руксвилль нуждается в настоящем мужчине, способном удовлетворить иные её потребности, помимо финансовых. Она наверняка жаждет прикосновений мужчины. Эта тварь так сильно любит её, что, по всей вероятности, не навязывает себя своей жене слишком часто. У Руксвиллей в собственности так много земель и так много домов, что он был уверен - они с мадам смогут принять меры, чтобы насладиться друг другом. Это сделает его пребывание здесь ещё более пикантным. Жиль Цвиг знал, что ему следует быть осторожным, так как маркиз не производил впечатления какого-то простака. Если он заподозрит, что его сыну наставляют рога, последствия могут быть самыми плачевными.

Эрик все ещё не мог поверить, что он лежит здесь, у всех на виду, без маски, а все вокруг него ведут себя так, словно он совершенно нормален. И только когда доктор Цвиг, взглянув на него, быстро отводил глаза, когда он морщился, почти незаметно, посмотрев на его лицо, тогда он и напоминал Эрику о его отвратительной внешности. Врачу всегда становилось плохо, когда он видел его лицо. Один или два раза он заходил в комнату и внезапно уходил без всяких объяснений, возвращаясь затем бледным и вспотевшим. Эрик в некотором смысле был благодарен этому доктору, иначе он бы уже забыл, кто он такой.

Он был потрясен, когда врач вошел в его комнату и передал в его присутствии цветок его жене. Ощутив привычный гнев, он вырвал цветок из её рук. Не сводя глаз с доктора Цвига, Эрик обхватил цветок длинными пальцами и смял его до неузнаваемости.

- Эрик, не надо, - сказала она, положив ладонь на его протянутую руку.

- Ни один мужчина не дарит цветы моей жене, - низко прорычал он, бросая уничтоженный цветок на пол.

- Для меня это ничего не значит, - сказала Кристина, пытаясь погасить огонь в его глазах.

- Что вы, сударь, я вовсе не хотел вас обидеть, - с преувеличенно извиняющейся интонацией произнес доктор Цвиг. - Это был совершенно невинный жест. Мне бы не хотелось расстроить своего пациента.

Эрик не ответил. Пусть его контакты с внешним миром были ограничены, но он хорошо знал, что никто не дарит женщине цветы без какого-либо смысла. Сейчас он сможет ничего сделать, но как только он будет на ногах, у доктора Цвига появятся веские основания никогда впредь не дарить что-либо его Кристине. Эрик и до этого не любил этого мужчину за то, что тот пытался лишить его чувства собственного достоинства, пользуясь его беспомощным состоянием. "Теперь он заработал ненависть Эрика".

- Итак, как вы себя чувствуете сегодня? Ваша жена сказала вам, что доктор Ла Фолетт оставил вас на моём попечении на несколько дней? - доктор Цвиг широко улыбнулся.

Эрика захлестнуло чувство страха. Застонав, он сменил позу, чтобы выглядеть получше для доктора Цвига.

- Судя по всему, ваше состояние ухудшилось. Мне очень жаль, - сказал, улыбаясь, доктор Цвиг. - Дайте-ка я взгляну, что вам назначил доктор Ла Фолетт.

Он быстро перелистнул блокнот:

- Ах да, вы нуждаетесь в вашем лекарстве, - он отвернулся от Эрика и подозвал одну из медсестер. - Сестра, вы мне не поможете?

Он будет под присмотром этого человека. Эрик почувствовал себя даже более беззащитным, чем в тот момент, когда в его дом ворвались грабители.

- Кристина, я не хочу, чтобы этот человек прикасался ко мне. Я ему не верю, - прошептал ей Эрик.

- Позвольте доктору позаботиться о вас, любовь моя. Я хочу видеть вас снова окрепшим. Пожалуйста?

Она обхватила его лицо и поцеловала его в лоб, и в тот момент, когда Эрик пытался высвободиться из её объятий, он почувствовал укол иглой в руку. Прохладная жидкость быстро вошла в его тело. Подняв взгляд, он обнаружил, что доктор Цвиг улыбается ему, прищурив глаза. Несколько секунд спустя Эрик увидел, как врач переключился на Кристину и прошелся взглядом по её фигуре. "Нет!" Ему не удавалось сосредоточиться. Моргая, Эрик пытался бороться с действием этого лекарства. Однако тело расслаблялось против его воли. Разум окутало легким туманом. Руки бессильно упали, неожиданно став слишком тяжелыми. Тело покорно опустилось на кровать. Открыв рот, он ещё попытался шевельнуть непослушным языком.

- Кристина... - застонал Эрик, а в следующую секунду его глаза, закатившись, закрылись.

______________________
* Альфред Эшер из Цюриха - один из самых влиятельных железнодорожных магнатов в Швейцарии в 19 веке. (прим. авт.)

Отредактировано Мышь_полевая (2010-04-11 04:04:50)