Глава 19
Возвращение домой.
"Le Siècle" 28 октября 1883 г.
«Парижская полиция сбита с толку волной преступности.
Четыре тела в разных стадиях разложения были обнаружены в нескольких районах города. Все жертвы были задушены. Инспектор Эмиль Лорен, представитель Сюрте, не видит связи между убийствами бродяг и происшествием в поместье де Шаньи, где прошлой ночью двое охранников погибли в результате конфликта из-за игры в карты. Семья де Шаньи в настоящее время недоступна для прессы, но близкий друг семьи, проживающий в замке, рассказал, как нечаянно услышал на днях, что у обоих охранников наступило время выплаты по карточным долгам неизвестному третьему лицу. Никаких других тел обнаружено не было».
- Не видит связи... вздор! Когда я был дарогой, меня никто не мог так легко одурачить!
Имение он нашел довольно легко. Проехать туда можно было по длинной вымощенной дорожке. Если посмотреть с главной дороги, невозможно было догадаться, что за высокими деревьями скрывается дом - незамысловатое здание, окруженное зарослями. Изнутри белые стены были декорированы недорогими репродукциями. Даже ковры были дешёвыми, явно купленными на турецком базаре. Эрик был уверен, что Луи приводил в это место тех дам, которых ценил не особенно высоко. Некоторые статуи были просто отвратительными по качеству. И его Кристина жила в этой нищете из-за мальчишки! Если бы тот не вмешался, ни одно из этих недоразумений бы не произошло. Пусть он сейчас в Лондоне, но однажды ему придется вернуться. И когда это случится, он найдёт Эрика, ожидающего его с нетерпением!
Хафиз видел, как сильно волновался его гость, по его бледной челюсти и по тому, как тот сжимал руки, кусал губы и раскачивался. Если уж Эрик нервничал, то он нервничал. Ему придется вести себя с ним очень осторожно.
- Моя жена теперь составляет рецепты только для Эрика. Она изучила, что ему нравится, а что - нет. Всё, что она делает, основывается строго на его вкусах. Ты не в состоянии оценить их, потому что они не были созданы специально для тебя. Знаешь, она делает мне одно особенное безе из яичных белков, она назвала его "Волосы Ангела". Блестящий юмор, ты не находишь, учитывая, что у меня-то самого с этим негусто? - он нервно рассмеялся, проведя дрожащей рукой по своим редеющим волосам.
- Тебе стоило бы увидеть, как мы с ней счастливы. Как она смеётся и указывает мне на всё подряд, когда я вывожу её покататься в карете. Я даже подумываю о покупке собственного экипажа, чтобы он всегда был у нас под рукой. Да, возможно, я так и сделаю. Всё, что угодно, лишь бы моя жена была счастлива! - он встал и начал мерить шагами комнату, Хафиз молча наблюдал за ним. Рука Перса периодически сжималась в кармане. Эрик тем временем продолжал:
- Она облюбовала моё кресло в библиотеке, ну ты знаешь, то, большое; она часто сворачивается в нём и засыпает, - он кивал сам себе, расхаживая по комнате. - Она позволяет мне обнимать и целовать её без маски! Какая женщина, кроме ангела, позволила бы такое? - Эрик остановился перед Персом и повернулся к нему лицом:
- Я даже не ожидал этого, это не было частью соглашения. Все эти поцелуи, это великодушие ко мне, были её идеей, - он снова обессиленно рухнул в кресло и крепко сцепил руки.
Внезапно он оглушительно хлопнул в ладони и произнес:
- Что ж, хватит этой болтовни. Эрик готов сейчас же забрать свою жену домой, и тогда она сможет готовить ему, а он будет читать ей, и вместе они будут петь. Ты же знаешь, что ей скоро возвращаться на сцену. Для этого мы, помимо всего прочего, должны как следует упражняться. Да, да, - он медленно поднял голову, пока его глаза не встретились с глазами Перса.
Хафиз пристально рассматривал сидевшего перед ним истощенного мужчину. Одежда Эрика свисала с него, как никогда прежде. Глаза запали настолько глубоко, что Перс видел лишь бездонные тёмные омуты. Маска, которую он надел, была не из обычного черного шелка, а из чего-то вроде керамики.
- Мы должны выяснить, желает ли она пойти домой с тобой, Эрик, - он попытался удержать тон настолько ровным, насколько это было возможно.
- Эрик пойдёт и поговорит с ней. Конечно, она волнуется. Допускаю, что я мог повысить голос, когда мы были в нашем доме. Но ей не стоит беспокоиться, я никогда не смог бы причинить ей вред, - продолжал он, его голос звучал спокойно, но всё же на полтона выше, чем обычно.
- Я принесу извинения за свои поспешные выводы. Теперь мне всё известно. Я видел письма, - он встал и посмотрел в сторону полутёмной прихожей. "Она там!"
- Я знаю, что ты их видел, - Перс не отрывал взгляд от мужчины в маске.
- Конечно, мой отец не мог не поделиться этим с тобой. Я готов поговорить с ней и отвезти её домой. А теперь приведи её, - его рот сжался в жесткую линию.
- Нет, пока нет. Я спрошу её, будет ли она разговаривать с тобой.
- Черт побери, она жена Эрика! - он чуть повысил голос и отвёл взгляд.
- Ты хочешь потерять её навсегда? - мягко спросил Хафиз.
- Эрику нужно только, чтобы она вернулась с ним. Что ты держишь у себя в кармане? Почему твоя рука постоянно там? - он пристально разглядывал карман Перса.
- Я тебе что, указываю, где ты должен держать свои руки?
Эрик с презрением повернулся к Хафизу спиной.
- Ты не понимаешь, дарога. До её появления я был уверен, что умру в одиночестве. Как ты знаешь, меня никто никогда не любил. У меня уже не осталось ни капли надежды, что кто-нибудь сможет меня полюбить, а затем... она пела для меня, и она изменила мой мир. А когда она вышла за меня замуж... Я не могу жить без неё, - он обхватил голову руками, его длинные костлявые пальцы побелели от напряжения. - Эрику в голову приходят чудовищные идеи. Я вижу смерть... смерть, говорю я тебе! Голос хочет играть в смертельные игры, а я... я этого не допущу.
- Какой голос, Эрик? - Перс невольно вздрогнул, его рука слегка шевельнулась в кармане.
- Голос, который разговаривал с моей любимой женой и обучал её. Голос, который рассказал Эрику, как построить дворец в Персии.
Перс шумно выдохнул. С трудом сглотнув, он произнес:
- Аллах! Смилуйся над нами!
- Не смотри на меня так, дарога, да... смертельные игры, прямо здесь, в Париже. Она нужна мне. Я устал от смерти. Их кровь переполняет мой нос... Ха-ха, нос! Да, я чувствую запахи, ты знал об этом, дарога? Хоть у меня и нет настоящего носа. Думаю, ты даже не догадывался, что у меня прекрасное обоняние, как у собаки, - я всегда чую неладное! - он перевел взгляд на руку Перса, скрытую в кармане сюртука. - Ах, дарога, вряд ли тебе хочется погибнуть в такой день.
Глаза Перса расширились, и он осторожно убрал руку из кармана.
- Я читал о твоих играх в газетах, Эрик, - его голос был едва слышен.
- Это не мои игры, это чтобы успокоить его. Это ещё были мелочи, - он оглянулся, словно проверяя, что они здесь одни, и снова повернулся к Хафизу. Приглушив голос, он сказал, - Вот кого тебе стоит опасаться, дарога, так это кузнечика. Голос попросил, чтобы я освободил его, и теперь у него есть собственные желания. Он хочет прыгать. И голос хочет увидеть, как он прыгает! - он рассмеялся, и Хафиз содрогнулся. - Только она может управлять кузнечиком. Он не станет прыгать, если она будет рядом. Ей нельзя причинить боль. Ей это не нравится.
Он придвинулся поближе к Хафизу и наклонился, чтобы прошептать ему на ухо:
- Она выбрала скорпиона!
- Да, помню, как раз перед вашей свадьбой.
- Это другой, это он любит кузнечика. Между прочим, это могло бы быть грандиозное зрелище, заметь! Впервые в Париже! Огни! Такого вы никогда ещё не видели! - Эрик потёр руки и начал постукивать одной ладонью по другой, не переставая расхаживать по комнате. Затем его руки взметнулись в стороны, будто он намеревался взлететь.
- Эрик, если ты не успокоишься, я не позволю тебе увидеться с ней! - нервно сказал Хафиз.
- Эрик спокоен, - мирно ответил он, с трудом сглотнув. - Я хочу свою жену! - крикнул он, снова стиснув руки.
- Сядь! - сказал Хафиз уверенным, властным голосом. Он не был уверен, откуда у него взялся такой решительный тон, но это сработало. Эрик сел и откинулся назад. Перс заметил, что его подбородок блестит от пота. Эрик сжался и так сильно стиснул пальцами колени, что Хафиз побоялся, как бы он не причинил себе вред. Ситуация была взрывоопасной. Учитывая манеру поведения Эрика, он не мог позволить ему выйти из этого дома. Люди... Чёрт! Весь Париж находится в опасности! Если Кристина откажется пойти с ним, ему придется попытаться убить его тут же, в доме Луи, и плевать на последствия. Однако в том случае, если он промахнётся, он немедленно погибнет, а Эрик торжествующе переступит через его безжизненное тело, заберёт свою жену и, скорее всего, взорвет по пути Париж. Лучше соблюдать осторожность; Кристина будет в бóльшей безопасности, если он останется в живых.
Хафиз почувствовал что-то близкое к отчаянию. Из этой ловушки не было никакого выхода. Если она согласится вернуться с Эриком, он возненавидит себя за то, что отдал её в руки сумасшедшего. По причинам, в которых он не желал признаваться даже самому себе, ему не хотелось, чтобы она ушла. Она заполнила ту пустоту в его жизни, в наличии которой он уже долгие годы не хотел признаваться даже самому себе.
Ещё будучи дарогой в Персии, он однажды едва не женился - как раз тогда, когда в его жизни появился Эрик. Он позабыл о своей будущей невесте не более, чем на три недели, будучи, как и все вокруг, очарован новым волшебником шаха. Она была из луров. Джамиля была обещана ему с самого своего рождения. Ему надо было послать эскорт для защиты её каравана. "Проклятые мерзавцы!" Его невеста, как и бóльшая часть её свиты, прибыла в Хорремабад мертвой.
Когда они, наконец, установили личность грабителей, Эрик с удовольствием предоставил Хафизу всё, в чем тот нуждался. Эти негодяи стали первыми, кто испытал на себе камеру пыток. Он стоял у небольшого окошка, наблюдая, как Эрик устанавливает кнопки то тут, то там. Способ ещё не был усовершенствован, и всё испытание получилось шумным и грязным. Месть вышла медленной и сладкой.
Он мог понять отчаяние Эрика, потому что теперь он сам внезапно осознал, что, когда Кристина уедет, он останется совершенно один. Она была женой Эрика. Хафиз не мог сказать, что любит её или особенно желает как женщину, но он бы оставил её у себя, если бы мог. Даже это нелепое убежище становилось тёплым от её присутствия.
Эрик уже начал скрежетать зубами. Пожалуй, это был самый чудовищный звук, который только мог исходить из его рта. Перс вышел.
- Жди здесь! - сказал он убийце.
Эрик едва слышно прошептал сам себе:
- Прекрати! - "Я не позволю тебе. Прекрати это. Никаких прыжков. Никто не прыгнет. Нет, нет, вообще никаких прыжков. Она положит конец твоим глупым играм!"
Она выглядела такой маленькой, когда сидела на кровати. Её руки сминали носовой платок. Как он мог отдать её в руки явного убийцы? Перс приблизился к ней и вздохнул.
- Я не могу заставить вас пойти с ним, но если вы этого не сделаете, то погибнут ещё сотни.
Кристина удивленно подняла глаза.
- Я с удовольствием пойду с ним. Но вы ошибаетесь, Хафиз, Эрик вовсе не является тем человеком, который там запугал уже весь город. Я только что выглядывала. Он похож на испуганного маленького мальчика. Разве вы не видите, как он волнуется? Как он беспокоится, вернусь ли я к нему? Неужели вы действительно думаете, что он способен убить множество людей? - она недоверчиво покачала головой.
Хафиз поразился её наивности. Говорила ли Кристина искренне? Могла ли она быть настолько слепой к грехам Эрика? Или она была так сильно влюблена, что видела в нем только хорошее? Возможно, в этом и заключается её власть над ним. Может быть, действительно только она может вызвать в нём доброту?
Она тем временем продолжала:
- Он нуждается во мне, и это - моя возможность загладить свою вину перед ним. Кажется, его гнев прошел. Может быть, он снова готов быть моим мужем. На этот раз я постараюсь как следует ухаживать за своим сокровищем! - Кристина распрямила плечи. - Я готова пойти домой, - сказала она, указывая на чемодан. Хафиз и не заметил, что она уже сложила вещи.
Он вывел её и поставил рядом с ней сумку. Эрик медленно поднял голову. Хафиз увидел вспышку света в тёмных отверстиях за маской.
- Я оставлю вас наедине, - сказал Перс, покидая пару.
Когда она вошла в комнату, Эрик вскочил на ноги. Его глаза широко раскрылись, будто пытаясь охватить её всю целиком. Он не мог выдавить из себя ни слова. "Он выглядит так, словно вот-вот расплачется!" Кристина заметила, как он попытался сглотнуть, но даже в этом потерпел неудачу. Эрик открыл рот и снова со щелчком закрыл его. Когда его губа задрожала, она не выдержала и бросилась в его объятия, поцеловав его и прекратив тем самым его мучения.
- Я готова пойти с вами, Эрик, но только при одном условии, - она старалась, чтобы её голос звучал спокойно.
- Позовите меня, если я вам понадоблюсь, - прервал её Перс, поворачиваясь, чтобы уйти.
- Подождите, Хафиз! - сказала она, останавливая его.
- Я согласен на всё, что вы хотите, - быстро сказал Эрик, отбросив всю свою гордость.
- Пообещайте, что вы никогда больше не будете запирать меня... ни при каких условиях. Хафиз - свидетель ваших слов, - сказала она.
- Это было ради вашей же собственной безопасности!
- Обещайте, Эрик!
- Я обещаю, Кристина. Только пойдемте домой сейчас же! - взмолился он.
Она перевела взгляд на сумку, и Эрик бросился подхватить её. Затем распахнул перед женой дверь. Кристина повернулась и поцеловала Перса в щеку.
- Мы будем ждать вас в следующий четверг, Хафиз. Я приготовлю ваше любимое блюдо.
Эрик сузил глаза, но ничего не сказал, его губы сжались в жесткую линию.
- Долма баденджан?* - спросил Хафиз и увидел, как она утвердительно кивнула головой. Он попытался улыбнуться, но не смог. - Я принесу баклажаны. Буду ждать этого с нетерпением. Спасибо.
- Нет, дарога. Я предоставлю своей жене всё, в чем она нуждается. Если она хочет приготовить то блюдо, которое не является моим любимым, я достану всё, что ей для этого понадобится, - сказал Эрик чрезмерно сдержанным голосом.
Как только они уселись в карету, с его губ слетело глухое рычание. Он еле процедил сквозь зубы:
- Думаешь, я не почувствовал запах? Ты готовила для него. Ты никогда не должна готовить для мужчины, если это не Эрик. Для всех же будет лучше, если ты это запомнишь.
Она улыбнулась его ревности:
- Эрик, я буду готовить для вас каждый день, а в следующий четверг он будет нашим гостем.
- Я не собираюсь ни с кем делить тебя, Кристина! Ты только для Эрика!
- Как же иначе, Эрик? Разве я не ваша жена? - повернувшись к нему и внимательно глядя ему в глаза, она сказала:
- И это тоже один из способов быть ею.
Эрик отвёл взгляд и откинулся на сиденье, немного успокоенный её словами. Во время поездки он продолжал краем глаза наблюдать за ней.
- Я чувствую себя в долгу перед Хафизом за то, что он заботился обо мне. Он был очень вежлив и добр со мной.
- Ты ничего не должна этому похитителю!
- Смотрите, Эрик, Опера, - сказала она, указывая на огромное здание. - Как же я соскучилась по ней!
- Это всё, по чему ты соскучилась, Кристина?
Ничего не ответив, она положила ладонь на его затянутую в перчатку руку и слегка сжала её.
Эрик закрыл глаза, наслаждаясь её прикосновением. "Она моя!"
Когда необычная пара ушла, бывший дарога Персии почувствовал себя побеждённым. Он отдал её Бичу Парижа. "Она всё равно не стала бы слушать!" Единственное, чему он был рад - это тому, что убийствам положен конец. Хафиз наблюдал, как они отошли от дома и направились к экипажу. Эрик был более чем на голову выше Кристины. Держа её сумку, он помог ей усесться в карету, поставил сумку и сам забрался в экипаж, исчезнув во тьме.
Хафиз проклинал себя за то, что не попытался убить Эрика сразу на месте. У него до сих пор дрожали руки. Перс отправился в спальню, и уже через некоторое время он окутался умиротворяющим дымком кальяна. Его мысли порхали с одного предмета на другой; так порой кто-нибудь глядит на восточный базар с высоты террасы, позволяя своим чувствам унестись вдаль следом за толпой. "Неужели она правда верит в его невиновность? Вот ведь лукавое дитя... совсем как та". Он тихонько засмеялся и откинулся на подушки. В конце концов его блуждающие мысли остановились на пожелтевшей, обрамленной серебром фотографии на комоде... Джамиля!
Плавные покачивания лодки убаюкали Кристину, и её глаза невольно закрылись, как только суденышко отправилось в короткую поездку к их дому. Вскоре они пристали к противоположному берегу, Эрик выпрыгнул из лодки, и от этого толчка она проснулась.
- Подождите, дайте я помогу вам, - он поднял её на руки и мягко опустил на землю.
"Ну вот, я дома". Кристина вошла через дверь, которую Эрик придержал для неё. Зайдя вовнутрь, она ничего не сказала по поводу состояния, в котором находилось их жилище. Столы, да и прочая мебель, были либо сломаны, либо повреждены, по углам виднелись мелкие осколки посуды. "Он явно пытался прибраться для меня".
- Я прошу прощения, - сказал Эрик, оглянувшись вокруг и взмахнув рукой. Они с отцом попытались навести порядок, но теперь он отчетливо видел, что он сотворил с их домом. - Я не слишком-то приспособлен к семейной жизни, - он попытался виновато искривить губу, но неудачно.
- Я ужасно устала, Эрик. Не могли бы вы сделать нам немного чаю и принести его в постель?
- Конечно! - от его внимания не ускользнуло, что она сказала "нам". Он отнес её сумку в спальню и пошёл на кухню приготовить чай.
Кристина стала готовиться ко сну. Она выбрала одну из своих самых красивых хлопковых ночных сорочек и пошла в ванную. Когда она вышла, Эрик стоял с подносом в руках, ожидая её. Она села на кровать и похлопала по противоположной стороне, предлагая ему присоединиться к ней. И тут же улыбнулась, когда он принял приглашение и сел на кровать рядом с ней. Они пили чай в уютном молчании.
Тишину под Оперой нарушал лишь слабый, отдаленный, постоянно возвращающийся звук. Измучившись, Кристина заснула, так и не сумев убедить его снять маску. Довольный тем, что его счастье вновь вернулось к нему, он напряжённо лежал в углу кровати, следя за тем, чтобы не прикоснуться к ней ни одной частью своего тела. Эрик смотрел на спящую жену, чувствуя, что самому ему вряд ли удастся уснуть этой ночью.
______________________
* Долма баденджан (Dolme Baadenjaan) - персидское блюдо: баклажаны, фаршированные мясным фаршем, рисом и пряными травами (прим. пер.)
Отредактировано Мышь_полевая (2010-04-10 03:54:38)
)
То ли ещё будет.
А он был в одном экземпляре!!! 
честно... пришлось вернуться глазами к предыдущей фразе, чтобы понять, что Эрик оглушительно хлопнул в ладоши...
Тяжелое, практически неизлечимое заболевание, превращающее жизнь больного и его близких в ад. Зря она его так...