Дорогие читатели моего скромного творчества!
Вынуждена сказать вам пренеприянейшее известие.  Нет! Не ревизор приехал!
Прода будет через две недели (если не больше)
Заранее говорю: этот фик не брошу! Так что извините за предоставленные неудобства. ny_sm
П.С. Увы, нету у меня времени нету... :cray:

На радостях сданного экзамена притащила проду: переделанную часть третьей главы и кусочек четвертой. Заранее извиняюсь за ляпы и т.д. и т.п.

***
Призрак Оперы ругался. Ругался уже минут пять.
- Как ты посмела! Нет, ну как ты посмела, а?! Как ты посмела…НЕ ОТСТИРАТЬСЯ, А?
Вопрос был обращен к своей когда-то белоснежной сорочке. Сорочка упорно не отстирывалась, после того как была залита красными чернилами. И теперь после замачивания и стирки была нежно-розового цвета. Плюнув от злости, Призрак стал собирать свои остальные вещи, которые были повешены на крыше его Оперы. Ну что поделать, если мадам Жири сказала, что она занята в ближайшие две недели и не сможет постирать его вещи? Приходилось стираться самому. Ну не просить же, в самом деле, Кристину? Или свою новую ученицу со странным именем? Еще раз, плюнув от злости, Эрик собрал свои остальные вещи с веревки. Вообще-то крыша оперы оказалась идеальным местом для просушки вещей: статуи, среди которых можно было натянуть бельевые веревки, прекрасный ветер, и ну, разумеется, мало, кому в  голову приходила ходить на крышу. Но все равно было Эрику несколько стыдно: он – великий, наводящий страх на всех Призрак Оперы(!) – обязан был стирать в ванне свои собственные вещи. А так же гладить их. А это ему совсем не улыбалось. С унылым видом оглядев вид Парижа (а отсюда он открывался прекрасный!) и, позавидовав тем, у кого были прачки, Эрик кинул свою последнюю вещь в корзину. Собираясь поднять эту самую корзину и уйти, Эрик услышал, как кто-то взбегает по лестнице, ведущую на крышу. Именно услышал, так как лестница была металлической и скрипела не хуже Карлотты (по его мнению). Быстро спрятавшись за статую Аполлона, Эрик выглянул, чтобы посмотреть «кто же такой умный бегает по ночам на крышу».   Он увидел девушку в голубом платье, которая побежала прямо к  краю крыши и остановилась на самом краю, нерешительно глядя вниз. «Что это она надумала?!»  - ужаснулся Призрак и в два (ну, или три) прыжка подскочил к ней и оттащил от края. Девушка в шоке повернула к нему свое заплаканное лицо. «О, черт!» - подумал он. Это была его новая ученица. И в данный момент его ученица ошалело на него смотрела. При этом на минуту она стала похожа на его первую ученицу – Кристину, в момент, когда она слышала его голос: широко открыв глаза  и приоткрыв рот.
Джилл не могла поверить своим глазам: перед ней стоял Призрак Оперы! Если, конечно, верить описанию Буке. И причем у него не было цепей, которыми он якобы по описанию все того же Буке мог греметь. 
- Мадмуазель, какого черта вы решили сброситься с моей оперы?! – Эрик, почувствовав злобу и ярость, хорошенько встряхнул за плечи онемевшую девушку.
- Вы…вы…вы Призрак Оперы?  - проговорила шепотом Джилл, не сводя глаз с него и проигнорировав его вопрос.
Это было единственное, что она в данный момент могла сказать. Да и вообще, как можно нормально думать, если минуту назад ты хотела покончить со своей жизнью, а сейчас тебя трясет за плечи Призрак Оперы? 
- Зачем мадмуазель? – чуть мягче повторил Эрик, глядя, как девушка продолжает упорно заливаться слезами. А женские слезы он, честно говоря, терпеть не мог. Но девушка повторно пропустила его вопрос:
- Ваш…ваш голос… - еще тише сказала Джилл, чувствуя, как от этого голоса начинает замирать сердце.
Этот голос… Голос, который начал учить ее. Голос, который называл себя Ангелом Музыки. «Но значит ли это?..» - медленно сопоставив все факты и аргументы, подумала она. 
- Вы…вы…вы Ангел Музыки? – всхлипывая, прошептала Джилл.
Эрика охватило смятение. «Признаться ей или не признаться? Хотя какой смысл уже скрывать…» - подумал с горечью уже бывший Ангел Музыки.
- Да, мадмуазель. Я и есть Ангел Музыки. Но теперь все-таки ответьте: зачем вы хотели сброситься? – в третий раз спросил
- Господи, слава богу, что вы человек! Я уже думала, что сошла с ума! – с какой-то вымученной улыбкой произнесла Джилл. Эрик с удивлением на нее посмотрел: такой реакции он от нее не ожидал! Он ожидал увидеть на ее лице разочарование, страх. Гнев от того что ее обманули, в конце - концов!
Но только не радости. И на этом новая ученица не закончила удивлять его. Джилл наконец – то услышала его вопрос. И радость быстро исчезла с ее лица и теперь ее глаза начали снова наполняться слезами. И поэтому, вспомнив почему она хотела сброситься, Джилл уткнулась лицом в сюртук Эрика и разревелась повторно. Эрик ужаснулся еще раз: в данный момент буквальным образом плакалась ему в жилетку какая-то молодая особа. Причем плакала навзрыд, угрожая тем самым в скором времени залить слезами всю крышу. Призрак, как человек вообще не общающийся с женщинами, растерялся. «Что делать?!» - вспыхнула в его голове мысль. «Она чем-то очень расстроена и поэтому от горя не замечает на ком плачет. Или же сошла с ума.» - таким образом, мозг Призрака Оперы вывел две теории. Причем результат их был неутешительный. Следовало сначала успокоить плачущую девушку и лишь потом спросить почему она плакала. «Может еще священником стать, чтобы люди шли ко мне за успокоением?» - обреченно подумал он. И Эрик похлопал по спине девушки, думая, что в виде успокоения этот жест сойдет.
Глава 4.
Частная жизнь посредственной балерины или беседы с Ангелом Музыки.
(догадайтесь откуда я сплагиатила название этой главы!)))
Прошел один год.
Яркое, почти ослепительное солнце освещало улицу, на которой кипела жизнь. Дамы, одетые богато и не очень, торопились по своим делам. Кто к модистке, кто к швее. При этом успевая строить глазки понравившимся кавалерам. Кавалеры же торопились так же по своим делам, окидывая дам оценивающим взглядом. Улица была полна различных звуков, где преобладал в основном грохот  проезжающих экипажей, бричек и тому подобных устройств, запряженных лошадьми. Многие проходящие или проезжающие окидывали быстрым взглядом величественное здание оперы Популэр. В принципе на оперу смотрели даже те, кто жил по соседству с ней, но скорее делали это из привычки, которую было сложно победить.
Однако сегодня те, кто смотрели на оперу приглядевшись, могли бы увидеть, как что-то черное сидело на самом краю крыши. И теперь одна парочка, сидящая на скамеечке напротив оперы, увидела это «что-то черное» и вела, примерно такой диалог:
- Ой, дорогой! Смотри там, какая-то птица сидит! – вещала молодая особа, одетая в бело-розовое платье и шляпке с большими белыми перьями, чем - то напоминающая сахарную вату.
- Где? – вопрошал ее кавалер, усатый молодой человек в унылом сером костюме. Причем эти усы, совсем не красили его: выглядел он, так как будто выпачкал рот.
- Да вон там на крыше опере! – нетерпеливо замахала руками в сторону величественного здания девушка. Молодой человек вздохнул и сказал лишь одно:
- Птицы такими большими не бывают.
- Но кто, же там, тогда сидит? Вдруг какой-то самоубийца? Тогда мы должны вызвать полицию! И таким образом поможем ему, Виктор (а именно так звали этого молодого человека)! – верещала девушка.
- А вдруг это не самоубийца? – уныло ответил он.
- Точно!  Но тогда кто это? Ой! Я знаю! Это Призрак Оперы! Ой!  Он, кажется, смотрит сюда! Ой! Давай уйдем отсюда милый! – с этими словами девушка, встав, потянула своего кавалера в сторону улицы Перенье. Молодой человек вздохнул еще раз. Он уже в который раз проклинал тот день, когда решил жениться. Ведь его жена обладала недюжинным воображением, и, таким образом, ей везде что-нибудь казалось и мерещилось. Но оставим  эту молодую пару с их проблемами и перенесемся на крышу оперы.
На самом краю крыше оперы сидела молодая девушка с биноклем в руках, одетая в простое черное платье и в кроссовки. Девушка, хихикая, смотрела в этот самый бинокль и наблюдала за тем, как какой-то молодой щеголь помогал своей спутнице (особе очень пышной) забраться на бричку. Бричка упорно не желала принимать этот вес и опасно накренялась, грозясь перевернуться. Эти действия уже достигли своего апогея, как вдруг кто-то отнял у Джилл бинокль.
- Эй! – обиженно воскликнула она и взглянула на того, кто отнял у нее бинокль. Перед ней стоял мужчина одетый сплошь в черное. Разве что плаща не было. На его лице была белая полумаска. Мужчина покрутил в руках бинокль и взглянул на Джилл.
- И за кем это ты подглядывала? – спросил он, приподняв бровь.
- Да не за кем я не подглядывала! – ответила Джилл, пытаясь отобрать у Призрака Оперы свой бинокль, и досмотреть чем же там все закончилось. Однако бинокль не принадлежал Джилл. Этот бинокль был найден в десятой ложе после одной из опер и благополучно осел у нее в кармане. Оперный бинокль не слишком сильно приближал, но вполне годился для подглядывания.
Призрак покачал головой и сказал Джилл, которая пыталась отобрать честно найденное имущество:
- Джилл, у каждого человека есть своя личная жизнь! А ты довольно нагло вторгаешься в нее! – с этими словами Эрик выкинул бинокль. Бинокль,  кувыркаясь в воздухе, упал прямо перед носом некого мсье Кенье, который имел уйму карточных долгов. «О Боже, это предупреждение!» - ужаснулся Кенье и решил немедленно расплатиться с этими долгами, поражаясь тому, почему его решили предупредить о его долге, таким странным способом, перед неким маркизом Ларуа. «Может они намекали, что убьют меня, когда я буду смотреть оперу? И зачем я купил билет!» - сокрушался Кенье. Тем временем Джилл, унылым взглядом проводив бинокль, фыркнула:
- Кто бы говорил…
- В каком смысле?
- В таком смысле! Великий и ужасный Призрак Оперы говорит мне о морали! И при этом он же постоянно требует пятую ложу и двадцать тысяч франков, терроризируя оперу! Видимо ад уже замерз… - съязвила Джилл.
- Не тебе меня судить молодая леди! У нас вполне приличная разница в возрасте, вдобавок ты, надеюсь, никогда не проживешь ту жизнь, которую я прожил! Ибо эта жизнь… 
«Ну, все блин! Опять завел свою пластинку!» - подумала с грустью Джилл и стала теперь разглядывать площадь, раздумывая о том, что «зря в 21 веке не придумали  МР3, работающий на угле или на газе». Ну или механический МР3! А ведь здесь бы пригодился! Особенно в те моменты, когда Эрик начинал заниматься самобичеванием. 
…Спустя двадцать минут непрерывного монолога, включающий различного вида поучения и проклятий в адрес своей коварной злодейки - судьбы Эрик уже заканчивал свою речь. Джилл, которая уже месяцев как пять научилась пропускать мимо ушей его монолог, продолжала разглядывать оживленную площадь, периодически подкармливая принесенным рогаликом голубей живущих площади. Если говорить простым языком, крошила батон на прохожих, который не понимали откуда на них падают крошки.
- …и поэтому тебе не понять, дитя мое!
«Дитя мое… Тоже мне нашлась «мамочка»! Говорит так, как будто меня родил!» - фыркнула про себя Джилл, но при этом оставила эти мысли про себя, так как вполне знала какой характер у Призрака Оперы. И поэтому сейчас вполне миролюбиво сказала:
- Понятно Эрик, понятно! Ты у нас главный! Как насчет урока?
- Ах да урок… - спохватился он. – Ты выучила то, что я тебе давал?
- Да раз плюнуть… - поймав удивленный взгляд Призрака, Джилл спохватилась. – То есть…Разумеется!
- Тогда начинай… -  кивнул он и, взяв альбом, принесенный на крышу, стал рисовать и слушать.
***
Джилл допевала последние слова: это была красивая песня о любви. «И какие проникновенные слова «Помни обо мне…»» - задумалась она и немедленно спохватилась: «А что это с тобой Джилл? Неужели становишься сентиментальной? Не иначе 19 век на тебя влияет!» - продолжила  свои размышления о собственной душе Джилл, как ее отвлек Эрик:
- Вполне прилично…Но только ты ужасно тянешь в конце!
- Заново?.. – с унынием в голосе сказала она.
- Нет, на сегодня хватит! А то ты уже в шестой раз поешь! – твердо произнес Эрик.
Джилл незамедлительно  просияла, как лампочка Ильича:
- Класс!
- Послушай, а тебя мадам Жири разве не теряет? Ты ведь довольно приличное количество времени проводишь на крыше или в молельне. – неожиданно спросил Эрик.
-  С чего бы это такой вопрос? – удивилась она. Еще ни разу он не задавал такой вопрос.
- Мне просто интересно…
- А мне интересно, почему ты до сих пор не рассказал ей о нас! – Джилл вспрыгнула с постамента статуи Аполлона, где она раньше сидела.
- О нас? С какой это радости я должен ей рассказать о нас? – в ответ удивился он, глядя, как она стоит, скрестив руки.
- С такой радости! А то мадам Жири постоянно думает, куда это я бегаю. Причем мысли у нее не очень…кхм…оптимистичные! Например, она считает, что я сбегаю к любовнику или…или что-то там еще в таком же духе.
- Да брось Джилл! Я уверен она так не считает! – ответил, чуть помедлив, Эрик, глядя как Джилл демонстративно отвернулась она. «Какие однако высокие мысли о балеринах у Антуанетты!» - хмыкнул он.
- Еще как считает! Вот если бы она знала…
- А смысл ей знать, что я общаюсь с девушкой? – отмахнулся, как от назойливой мухи, Эрик. В принципе Джилл порою была такой. Назойливой конечно, а не мухой!
- Эрик, неужели ты считаешь, что дружба постыдная вещь? – сказала Джилл, покачав головой.

П.С. Тапки приветствуются.(*защищаюсь учебником истории*). Извините если шо не так.    :poet:

shape in the shadows, прода будет дней через 5. Вот только переживу английский)))Где Кристина? Будет. Да там усе будут)))
Мда. Перечла то, что я ночью наваяла(разговор). Эрик действительно занудой получился))). Видимо математика капитально по мозгам дала мне)))  :sp: Дальше постараюсь сделать лучше.
shape in the shadows, кстати...мона задать один вопросик? А шо за фик вы пишите? А то тут мне одна идейка в голову пришла...
Идейка как сказать на счет нового фика(один не написала а уже новый придумываю!сама себе удивляюсь... )

Отредактировано новая поклонница (2009-06-05 16:04:08)