Елена, ну ты даешь, всю книгу перевела уже! Я потихоньку ковыряюсь, дальше 1 главы не ушла пока

Глава 10.
Тем вечером Холмс покинул Оперу в совершенно угнетенном состоянии духа, тогда как я был просто измучен. Носиться вверх и вниз по лестницам и быть напуганным до безумия довольно утомительно, и я проспал добрых десять часов. Мои сны были тревожны, но разбудить меня той ночью не могло ничто.
Когда следующим утром я пришел навестить Холмса, мне немедленно стало ясно, что он и на минуту не сомкнул глаз. Он сидел перед камином, погруженный в глубокую задумчивость, так и не сняв одежды, в которой был накануне. Перед уходом из Оперы мы избавились от рабочих одеяний; к тому же, в них мы не могли бы ступить и шагу в вестибюле Гранд Отеля.
Когда я потревожил Шерлока предложением присоединиться ко мне за завтраком, он отослал меня прочь взмахом руки.
- Мне нужно подумать. Иди прогуляйся по Парижу и не беспокой меня.
Я прикусил язык и резко вышел. Хотя на улице было довольно тепло, дождь, начавшийся ночью, все продолжался. Я провел день, совершая экскурсию по Лувру и размышляя о собственных делах. Мои колебания касательно Мишель теперь казались детскими, и я спрашивал себя, не было ли мое беспокойство из-за ее предыдущих поклонников и ее невинности лишь проявлением страха. Имея дело с Мишель, я не мог оправдываться ни своей мужской приземленной натурой, ни ее неведением. Если бы наши отношения потерпели крах, я не смог бы возложить вину на ее неопытность или слабость (а я знаю, что она принадлежит к породе страстных женщин); я бы винил лишь себя. Этим объяснялась та двойственность чувств, что я питал к ней, двойственность, которую не мог постичь мой кузен.
Мишель была красива, утонченна и полна жизни; почему любой разумный мужчина мог не захотеть видеть ее своей женой? Только тот, кто не уверен в любви и боится оказаться женатым, мог оттолкнуть такую женщину, тот, кто не знает собственного сердца, кто в тайне от себя боится подобных женщин.
Я вспоминал жар ее поцелуев и прикосновений, нестерпимое желание быть рядом с ней комком подступило к горлу. Не в силах дольше выносить всех этих обнаженных нимф из бронзы и мрамора вокруг и чувственные изображения на картинах, я выскочил из Лувра и с зонтиком в руке зашагал по парижским улицам. Когда стемнело, я возвратился в отель.
Я постучался в дверь Шерлока.
- Ты здесь?
- Да, и все еще думаю.
- Ты разделишь со мной обед?
- Нет.
- Упрямый осел, - пробормотал я. В моем теперешнем настроении обедать в одиночестве в роскошном ресторане было разновидностью самоистязания. Я был сердит и на себя, и на своего кузена, и, разумеется, я мечтал об обществе Мишель. Я выпил немного лишнего и рано отправился спать.

Ну, Мышь, это же только твое мнение, а у Сицилиано отнюдь НЕ Ливанов, что уже неоднократно упоминалось.

Насчет Мишель, они с Генри что, уже успели до свадьбы переспать? Это в те-то времена? Я этот момент как-то не просекла, но его разговоры наводят меня на определенные подозрения.