Обладание.
by Christi V.
Предисловие автора (или стандартная оговорка что моё, а что - нет): как станет ясно из первых двух переграфов, этот фик происходит во время представления в неизвестном (и несоответствующем ничему) времени и месте. Вся музыка, текст песни, и другие аспекты шоу принадлежат RUG и др. и здесь нет нарушения авторских прав. Тем не менее, все актёры и члены группы выдуманы, за исключением вскользь упоминаемого Хэла Принца. Любые соответствия с прошлым или настоящим нынешних участников РОТО вплоне допустимы.
Песня, которую упоминается в конце - “Речь Просперо”, музыка Лорин Маккеннит, текст - адаптированнй вариант "Бури" У. Шекспира. Её можно найти в альбоме Маккеннит (что достаточно!) "Маска и зеркало".
Представление шло просто замечательно. Актёрский состав полностью выкладывался, каждый был в голосе (даже Элен, нынешняя Мэг, которая пыталась побороть простуду уже несколько дней) и энергия была столь высока, что казалась почти ощутимой. Аудитория реагировала немедленно, увлекаемая силой компании на сцене, увеличивая её и поощряя быть ещё лучше. И теперь, когда вечер подходил к концу, становилось ясно, что каждый человек в театре, и новичок, и завсегдатай, которого знали все билетёры будут его помнить. Это был тот тип театралов, которые жили лишь для того, чтобы когда актёры, команда, оркекстр и аудитория соберуться вместе, создать что-то действительно особое.
Когда представление кажется почти реальным...
***
"His life is now the prize which you must earn...
you’ve passed the point of no return..."
Его сознание раздваивалось в течении всего представления. С одной стороны был Хит, актёр, следяший за своими передвижениями по сцене, краем глаза наблюдавший за дирижёром, отмечавшим, что Робин и Чед были на высоте сегодня и что он потеет как в аду в своём гриме. С другой стороны - Эрик, Призрак Оперы, доведённый до крайнего огрчения и сумашествия, готовый убивать, если это может помочь удержать любимую женщину.
"You deceived me... I gave my mind blindly…..."
Простые слова, но они жалили сегодня больше, чем обычно.
Всё шоу выглядело более ярким, чем те, что были на неделе, оно успокаивало тот недавний изводивший его страх, что он теряет стимул и собранность. Самодовольство было самым страшным врагом актёра на сцене: день, когда ты позволишь себе небрежно отнестисть к своей работе, будет днём, когда руководство задумается относительно возобновления контракта. Хит вытеснил эту мысль в подсознание и сконцентрировался на Ро... Кристине.
"You try my patience. Make your choice!"
Он развернулся к ней спиной и сердито уставился в кулисы, стараясь не думать о том, что - он знал это очень хорошо - должно произойти.
Пауза Робин затянулась... И Хит обнаружил, что ему не стоило так волноваться из-за дурных предчувствий, потому что то, что случилось дальше застало его в расплох.
- Зачем ты делаешь это? - это был голос Робин, но тон был другой - мягкий и более вибрирующий. Хит немедленно развернулся и увидел её смотрящую на него со смущённым мучением, в её полных слёз глазах светился вопрос. Чед застыл, всё ещё одной рукой удерживая петлю не шее и пытаясь подавить выражение "какого-чёрта-она-делает, -этого-нет-в-сценарии". Дирижёр был также неподвижен, руки его застыли в ожидании реплики, которой не последовало. Так, первое правило - не выпадать из роли.
"I beg your..." - начал он, но слова закончились изумлённым всхлипом.
Это было похоже на переход в Канкуна вброд, когда волны захлёстывают с головой, таже леденящая, сминающая, подавляющая сила. Он начал ощущать огромный поток эмоций: много гнева, отчаяния, жгучего желания и любопытное смешение гордости и самоотвращения. Но больше всего было боли, боли, котрая эхом отозвалась во всей его памяти, боль, которая заставила его задаться вопросом, как или если он сохранил ту тонкую нить, удерживающую здравомыслие.
Хит почувствовал, что его тело выпрямляется в одном плавном движении, подобно танцору готовившемуся к разминке и его глаза не отрывались от стоящей перед ним женщины.
- Я могу задать тебе тот же вопрос, - это его губы двигались, его голос произносил слова, Хит был в этом уверен. Но он был абсолюно уверен, что не говорил этого. В отчаянии он пытался пошевелиться, но только ощутил, как что-то снова затолкнуло его в подсознание, не грубо, но давая понять, что грубость тоже может использоваться, если другие пути воздействия не будут восприняты как должно. Удерживаемый присутствием чего-то не известного, напуганный, но пытающийся бороться Хит издал молчаливый вопль: "Кто вы?"
"Я - это вы. Или, точнее, вы - это я," - голос был где-то в его голове. Он был звучным, отшлифованным и очень мужественным с пленительным тембром и неописуемой печалью.
- Что ты хочешь этим сказать? - спросила Робин, если это действительно была Робин. Хит уже начинал в этом сомневаться.
"В каком смысле я это вы?" - мысленно обратился он к кому-то, сидящему в его мозгах. - "Или я слетаю с катушек или..." Сумашедшая мысль появилась в его голове и он поспешил избавиться от неё.
Сущность промолчала. Но ощущение циничного развлечения, исходяшее от неё, говорило о многом.
"Нет. Ни за что. Это невозможно. Это не по-настоящему, вы не настоящий..."
"Вы это им скажите."
Хотя двигаться он не мог, Хит слышал и видел всё, что происходило вокруг. Робин, чьё сожаление в предыдуцих сценах было частью её роли, теперь плакала в открытую, оскорблённая невинность в её глазах была слишком живой. Чед, похоже, остался самим собой, но подождите... Дрожь прошла по его телу, его взгляд расфокусировался на мгновение, потом он быстро и безнадёжно глянул на актрису между ними прежде чем уставиться на Хита с чистой, праведной ненавистью:
- Безупречная синхронизация, как обычно,- ядовито заметил он с ревностью в голосе.
Теперь что-то контролировало и его. Чед был хорошим актёром, как и большинство из них, но никогда его неприязнь к Хиту на сцене не была такой убедительной, такой ясной, почти осязаемой. Нечто другое излучало столь сильную враждебность. Нет, не что-то, а кто-то... Рауль, виконт де Шаньи. Что означало, что несчастье в глазах Робин принадлежит Кристине Даэ. А сущность в его собственном теле... "Бог ты мой, я слышал об актёре, который стал своим персонажем, но это же нелепо..."
"Вы не совсем "стали". Мы просто позаимствовали вас не на долго."
***
Шандра, режиссёр, была комком нервов, на грани разрыва сердца и это тогда, когда всё шло хорошо. Сейчас она была близка к неописуемой панике и гневу.
- Что они к чертям делают? Лиз, опускай занавес немедленно! - закричала она в свой микрофон.
- Так, Шандра, не забывай дышать, - успокаивающе сказал Кевин с другого конца кабины. Светоустановщик работал в шоу вдвое дольше, чем каждый из актёров и впервые за эти годы наблюдал происходящее с подлинным интересом.
- Вам легко говорить! Боже, у Хэла будет инфаркт и он умрёт, когда услышит об этом. А потом он меня уничтожит. Лиз, где этот чёртов занавес?
- М-м-м, - голос Лиз затрещал в их наушниках. - Я не хочу больше никого беспокоить, но занавес застрял...
- Что?
Кевин поморщился, так как голос Шандры перекрыл сразу несколько октав.
- Ну, ничего не сломано, все показатели в порядке, только когда мы пытаемся опусить занавес, он не идёт.
Заинтригованный, Кевин проверил один из выключателей на панели перед собой. Он легко переместился от его прикосновения, сработал вполне нормально, если не считать, что это не возымело никакого воздействия на освещение, которым он должен был управлять.
- Думаю, у Лиз там что-то происходит, - сказал он Шандре. - Свет тоже не отвечает.
- Твою... Так. Так, мы можем продержаться, - начальное потрясение проходило, Шандра пыталась обрести какое-то подобие спокойствия. - Мы ещё можем спасти это...
- Лиз, может позвать кого-нибудь из актёров? - предложил Кевин.
Ему ответил другой голос, принадлежавший новичку каманды:
- Я не думаю, что это сработает, Кев.
- То есть, Дэн?
- Ну, вы знаете, что происходит на сцене? Боюсь, это распространяется...
- Распространяется? - Шандра снова ударилась в панику.
- Только что говорил с Одрой, вы знаете костюмершу Мэри? Она вся в слезах... очевидно, Мэри взорвалась и устроила ей весёлую жизнь.
- У мамы Мэри вспышка раздражения? - недоверчиво воскликнул Кевин. Мэри играла Карлотту, но в отличии от её пресонажа, вся группа называла её "мама Мэри" за её тенденцию поучать всех в радиусе пятидесяти ярдов. - Она даже не знает значения этого слова!
- А ты скажи это Одре.
- Всё это превращается в какой-то кошмар, - сказала Лиз. - Сначала Хит и Робин решили поимровизировать на сцене, теперь ничего не работает...
- Технически всё ещё работает, просто сейчас не отвечает на любые наши действия, - заметил Кевин.
- А где разница? И теперь Мэри, которая не может быть ещё большей противоположностью Карлотте, вдруг начинает вести себя в точности как она, как будто играет на сцене. Есть что-либо страньше этого?
- Это дурацкая выходка... Это должна быть выходка... - проинесла Шандра не столько будучи убеждённой в этом, сколько желая, чтобы это было именно так, несмотря на доказательства обратного.- Вы же знаете, это похоже на Чеда...
- Чед любитель шуток, тут вопросов нет, но сомневаюсь, что у него хватит духу и наглости чтобы устроить нечто подобное, а остальные точно не стали бы этого делать, - принялся теоритезировать Кевин. - И как тогда объяснить проблемы с техникой?
- Отлично, что бы это ни было, мы летим к чертям прямо сейчас, - бросила Шандра. - У вас есть какие-нибудь предложения?
Кевин философски пожал плечами:
- А что ещё мы можем сделать? Откинтесть и наслаждайтесть шоу.
***
- Ты ответишь мне или нет? - спросила Робин или вернее Кристина Даэ её губами. - Ты хочешь обвинить меня в жестокости?
- Твоё отношение ко мне едва ли можно назвать сердечным, моя дорогая, - холодно ответил Эрик.
- А что вы знаете о сердечности, месье? - принуждаемый виконтом, Чед скривил губы в презрительную усмешку. Хит почувствовал желание ударить молодого человека и на мгновение удивился, сообразив кто на самом деле это почувствовал.
- Ты не том положении, чтобы говорить подобные вещи и тебе разумнее молчать, - сказал Эрик. - Но мудрость - то качество, которым ты едва ли обладаешь.
- Отпусти меня и скажи это снова, тогда мы увидим кто из нас мудрее и лучше!
- Я так не думаю, - презрительно отозвался Эрик. - Я весьма наслаждаюсь, видя тебя болтающимся, как кролик в силке.
- Остановитесь оба! - закричала Кристина с удивительной горячностью.- Я не хочу этого больше, не хочу!
Она подошла к Эрику и Хит был поражён невыразимой печалью в её глазах.
- Ты говоришь мне о любви, а сам хочешь уничтожить то, чем я дорожу больше всего, чтобы удержать меня и удивляешься, почему я бегу от тебя! А ты, - она повернулась как раз во время, чтобы заметить самодовольное выражение на лице Рауля. - Ты так же отвратителен, как и он. Я пыталась тебя предупредить... Я говорила тебе, что может произойти, если ты будешь настаивать на противостоянии с ним...
- Прости меня, - произнёс Рауль. - Это всё звучало так странно... Я думал, что, возможно, ты всё преувеличиваешь...
- Ты мне не верил, - всхлипнула Кристина. - И ты не слушал, ты меня совсем не слушал... Боже мой, Рауль, почему ты думал, что я лгу?
- Кристина... - Хит не был уверен был ли голос юноши успокаивавшим или снисходительным.
- Думаете, я хотел, что бы всё пришло к этому? - вмешался Эрик. - Я пытался, Кристина, я пытался обращаться с тобой как нормальный человек и вернуть тебя...
Слова оборвались приглушённым рыданием.
- Не лги, Эрик, - холодно сказала Кристина.- Я конечно не такая умная как ты, но я и не такая бессердечная.
- Что ты имеешь в виду?
- Я знаю, что ты пытался сделать - манипулировать мной, используя свой голос, заставить меня влюбиться в тебя, - она покачала головой. - И это почти сработало. Но я не могу, я не могу позволить тебе сделать это снова. Ты же видишь, я должна положить этому конец...
- Вот какая ты, - он поднял руку к обезображенной части своего лица. - По-твоему я этого хотел, знать, что ты со мной только потому, что я обманул тебя? - он схватил её за руку и заставил повернуться к нему лицом. - А тебе известно, что если бы оно так и было, ты бы давно уже была моей? - прошипел он.
"Эй, вы только посмотрите на это! - Хит обратился к другой сущности. - Вы грубо обращаетесь с моей напарницей!"
"Не лезьте в это. Я не нуждаюсь в помощниках," - вернулся голос.
"Не говорите мне стоять в сторонке, вы первый меня в это втянули! - зло подумал Хит. - И почему вообще я?"
"Это едва ли имело смысл, если б я вселился в того, кто играет Гамлета, не правда ли?"
"Это должно быть смешным?"
Послышался звук утомлённого вздоха.
"Если от этого вам станет легче, происходящее для меня тоже неожиданность. А теперь, был бы признателен, если б вы перестали меня отвлекать. Я должен кое-что сделать и я не могу уйти пока они не закончат.
"Откуда мне знать, что вы вернёте мне моё тело?"
"Доверьтесь мне."
Хит хотел прокоментировать последнюю реплику, но воздержался.
- Отпусти меня, - Кристина оттолкнула Эрика. - Я больше не знаю чего ты хочешь.
- Разве это не очевидно? - грустно спросил Эрик.
- Я знаю, что ты хочешь, что бы я поверила в это, - сказала она. - Я задам тебе вопрос, Эрик, и хоть раз я хочу услышать прямой ответ: никаких загадок, никаких хитростей, никакой лжи.
Она набрала в лёгкие воздуха и храбро посмотрела ему в лицо.
- Чего ты хочешь от меня?
***
За кулисами царил хаос. Не тот обычный хаос, что бывает в театре каждый день, а самый настоящий стопроцентный беспорядок. Дэн пробивался через холл, увёртываясь от недумевающего технического персонала и ещё более недоумевающих людей в костюмах девятнадцатого века. Он услышал длинную тираду, донёсшуюся из одной гримёрной и покачал головой. Когда Мэри придёт в себя, она будет месяц извиняться.
Дэн до сих пор понятия не имел что происходит, но творящееся вокруг было достаточно ясным. И если всё это действительно происходит, есть только один человек, который должен быть способен объяснить в чём дело...
Он обнаружил её стоящей в одиночестве в одном из проходов, черное платье сливалось с тенями, голова опущена и изящные кончики пальцев утомлённо вжамаются в виски.
- Сьюзан, - позвал Дэн. Женщина не ответила.
- Мадам Жири? - осмелился предположить он.
Она подняла голову на него:
- Да? - её голос ничего не выражал. - Я вас знаю?
- В некотором роде, - ответил Дэн и неожиданно добавил. - Что случилось со Сьюзан?
- Сьюзан? - Женщина, которая обычно отзывалась на это имя нахмурилась, её глаза на мнгновение уставились в бесконечность. - А, та вторая.
- Вторая?
Она снова вдавила руку в голову.
- Не стоит ожидать, что я могу что-нибудь объяснить. Всё это очень сложно... они действительно здесь, да, но я и остальные просто воспользовались шансом и теперь мы не уверены, что должны делать...
Дэн начал понимать,что а)этому всему было оъяснение и б)ему всё это не нравилось. Тем не менее, он решил не отступать:
- Может вам следует рассказать всё с самого начала...
***
- Что ты хочешь от меня?
Вопрос, прямой и необыкновенно банальный для женщины, которая задала его, принёс напряжённую тишину. Хит мысленно всплеснул руками в расстройстве. Он почувствовал себя униженным в глазах зрителей в этой небольшой сцене и решил, что ему это выйдет боком, если он так и будет сидеть тихо.
"Ну?" - подсказал он.
"Что - ну?" - пришёл разражённый ответ.
"Дама хочет услышать правду. Думаю, самое время сказать ей, а?"
Хит на самом деле ощутил как другая сущность внутри него неприятно извивается, как испуганный ребёнок.
"Я... не могу, - произнесла она смеренно и безнадёжно. - Она не поймёт..."
" Может, и нет , - ответил Хит. - Но не потому, о чем вы думаете."
"Правда? А откуда вы знаете о чём я думаю?"
"Два слова: изучение роли. Кроме того, вы не заметили, что у меня прекрасный вид на ваши мысли с того места, где я нахожусь. Нет ничего сложного в том, что бы быть... другим. Но очень тяжело быть человеком. Это всегда рисковано открыть своё сердце кому-либо, потому, что нет гарантии, что на ваши чувства ответят. Но вы должны научится брать на себя этот риск... в противном случае, вы никогда не будете готовы принять ответную любовь, - он сделал паузу. - И вообще, кто знает? Она может вас удивить. И вы этого никогда не узнаете, если будете вести себя как осёл."
Донёсся разъярённый выдох, как предзноменование грядущей бури:
"Вы смеете..."
"Да, я смею, - Хит не дал себя запугать, чувствуя, что его помощь всё же необходима, даже если такое вмешательство навредит лично ему. - Вы мне нравитесь, всегда нравились. Но это не значит, что я не считаю, что вы не нуждаетесь в хорошей взбучке."
Гнев исчез и голос стал колеблющимся, почти скромным:
"Что я должен сделать?"
"Расскажите ей о своих чувствах. Вы должны были сказать ей это задолго до того, как вы стали угрожать свернуть красавчику шею, но теперь с этим уже ничего не поделаешь. Пусть она знает, что значит для вас теперь, а не когда она выйдет отсюда, - неожиданная догадка поразила его. - Вот почему вы здесь, так? Раньше всё не получалось, и сейчас вы хотите найти способ это исправить?"
- Эрик? - голос Кристины был нервным и ожидающим. Эрик вздохнул, набрал побольше воздуха и начал говорить.
Он говорил о своих долгих поисках скрытности и изоляции, чтобы отвергнуть мир, который отвег его, чтобы защитить себя злобы людей, чтобы быть отрезанным от всего этого. Он говорил о стенах, что построил - материальных и метафорических - чтобы скрыть себя от других, о способах, которые предохраняли его от общения с внешним миром больше, чем это было необходимо, о своих попытках заглушить ноющую боль одиночества музыкой и учёбой. С горечью он вспомнил высокомерную веру в свой успех, своё глупое убеждение, что у него всё есть и ему никто не нужен. И он говорил о дне, когда его вера была низвергнута, дне, когда он впервые увидел её, дне, когда он неожиданно понял, как пуста и ничтожна его жизнь без единой души рядом, с кем бы он мог её делить.
Он объяснил причины своей любви к ней. Это был не только её голос - великолепный инструмент, который в первую очередь привлёк его внимание. Это было её тепло и добрая душа, такие редкие в профессии, что была хитрой и жестокой. Это была её настойчивость, тихая, но такая абсолютная и неуступчивая, с которой она занималась своим делом, даже не смотря на опусташающую потерю - смерть её любимого отца. Это была её простая и глубокая вера, которой он бесстыдно и жестоко воспользовался для достяжения собственных целей. Словно тысячи маленьких искорок сверкали в её глазах, когда она смеялась, лёгкий налёт хмуроcти на её лице, когда она усердно работала над чем-нибудь - неосязаемые вещи, которые он с трудом мог описать, но которые его память хранила как дорогие подарки.
Тяжело подбирая слова он говорил о своём желании к ней - физической близости, отчасти, - да, но больше - глубокой потребности в её присутствии,необходимости знать, что она не сон и не тень, и не исчезнет когда он дотянется до неё, как Эвридика исчезла из объятий Орфея. Необходимость разделить с ней своё существование, знать, что она принадлежит ему, так же как и он всецело желает принадлежать ей в свою очередь.
Борясь со своими инстинктами он печально поведал ей о своём страхе, страхе, что если он потерпит неудачу с ней, у него не будет второго шанса; он слишком стар, слишком далёк от всего остального мира, что даже надежда, что кто-то другой может заполнить пустоту покинула его душу и сердце. Страх, который стал причиной его боязни и зависти к каждому, кто был близок с ней и (он бросил взгляд на Рауля) который довёл его до предела в отчаянной необходимости завоевать её любым способом.
Когда он закончил, наступила тишина, глубокая, тяжёлая тишина вызванная этим огромным признанием. Присутствовавшие при этом - и те двое на сцене и те, кто были где-то в темноте за ней - осмысливали то, что только что услышали. Хит вдруг ощутил странную свободу, словно тяжёлый груз свалился с его плеч.
"Невероятно, - пробормотал голос с заметным благоговением, - Она даже не ответила и... Я всё равно чувствую облегчение."
"Удивительное ощущение не держать внутри всё, что наболело, не правда ли?" - заметил Хит.
"Не испытывайте свою удачу," - отзвался голос, но Хит почувствовал в нём признательность.
- Эрик... Я и не знала... - глаза Кристины потеплели от симпатии, но скоро стали холодны, как прежде. - Тогда почему ты так себя вёл?
Он пожал плечами:
- Я полагаю, возможно,.. потому, что я не верил в другую альтернативу. Моя жизнь была не самой лёгкой, Кристина, всё, что я хотел, я получал обманом или силой. Я не думал, что это будет чем-то отличаться.
- Ты действительно в это веришь? - спросила она. - Ты думаешь, я не пойму, я не способна понять тебя?
- Если так, по-твоему, я бы не испробовал более стандартный путь, чтобы добиться твоего расположения? - возразил он и глубоко вздохнул. - Ты задала мне очень трудный вопрос, так что, я думаю будет справедливо, если и мне будет позволено сделать тоже самое. Скажи, если бы я пытался заполучить тебя как обычный человек, со всем тем, что я есть, со всем, что я сделал, смогла бы ты принять меня?
***
Голос Лиз, звучавший близко к панике, ворвался в наушники:
- Плохо, Шандра, - сказала она. - Дэн говорил со Сьюзан.
- Поведение Сьюзан нормальное? - поинтересовался Кевин.
- Нет, она ведёт себя как мадам Жири, но в сложившейся ситуации, это так же нормально, как и то, у нас есть.
- Какая разница, - раздражённо сказала Шандра. - Она говорила о том, что же Хит, Робин и Чед творят на сцене?
- Только это: по её словам, Хит, Робин и Чед вообще ничего не делают.
- Я смотрю на них, Лиз, Хит наизнанку выворачивается.
- Но это не он, мысленно, по крайней мере. Если Сьюзан - или мадам Жири - права, на наших актёров снизошли... я не знаю, призраки или сущности или что там ещё героев, которых они играют. Сцена превратилась в какое-то паранормально активное место, думаю поэтому ничего не работает.
- Так, подожди. Ты говоришь, что актёры стали своими ролями? - недоверчиво спросил Кевин.
- Не совсем. Очевидно, актёры всё ещё остаются самими собой, но что бы там не действовало через них, оно вывело их сознания из игры. Или что-нибудь вроде того. Дэн сказал, Сьюзан была так загадочна и едва ли удивлена.
- Но это же смешно, - критически произнесла Шандра. - Люди не могут быть одержимы вымышленными персонажами!
- Тем не менее, это происходит, - ответил Кевин прагматично, барабаня пальцами по панели управления светом. - Лиз, Дэн выяснил почему это произошло?
- Вся проблема в той троице на сцене, - ответила Лиз. - На мой взгляд, они пытаются в чём-то разобраться. Но когда они вошли в актёров, это создало что-то вроде вакуума, и туда попал весь остальной состав.
- Как нам это остановить? - требовательно спросила Шандра.
Они почти ощущали беспокойство в паузе Лиз.
- Шандра, сомневаюсь, что мы можем остановить это.
- Что?
- Вы ребята и понятия не имеете, каково это быть тут! Всё, что мы можем сделать, это предотвратить огромных размеров столпотворение. Кроме того, нам нужна помощь актёров, а они едва ли смогут её оказать. Почти весь хор сконфужен и испуган, за исключением балета, они восприняли это как шутку. Сьюзан держится в стороне, Мэри превратилась в первоклассную эгоистку, Брайан и Скотт больше бесполезны, а Лукас и Эдвард...
- О Боже, - выдохнул Кевин. - Только не говори, что Лукас и Эдвард мертвы!
- Нет, и это часть проблемы. Духи в них знают, что они были убиты к этому моменту и они очевидно тихо сидят внутри людей, которые не умерли. Это приводит их в большое замешательство и они собрали большую толпу вокруг себя.
Кевин вздохнул и отклонился назад.
- Мне не хочется это говорить, Шандра, - заявил он, - но Лиз права. Если Сьюзан - мадам Жири достаточно, чтобы в это поверить, я сомневаюсь, что мы сможем закончить прежде, чем что бы там не происходило на сцене завершиться, - он посмотрел в зал. - Кроме того, назревает буря.
- Ты думаешь, что актёры... - нахмурилась Шандра.
- Нет, не они. Ты в этом шоу так же долго, как и я, ты знаешь, на что похожи некоторые поклонники, но я никогда не видел, чтобы публика была так увлечена. Там же нет ни одного спящего или занятого просмотром программки человека - каждый буквально приклеился к тому, что происходит на сцене.
- Так что, мы просто так сидим здесь? - сказала Шандра, разводя ркуами.
- Может и нет, - Кевин рассматривал возможности с позиции шоумена. - Лиз, свяжись с дирижёром - кто там сегодня, Гарольд? - и собери остальную команду. Мы будем играть до конца, так или иначе.
***
Это стало похоже на имитатор виртуальной реальности, когда она првыкла к этому. Звук и картинка прсутствовали, было и ощущение движения, но было так же и чувство разделения, нахождения вне того, что происходит, несмотря на чужие ей эмоции, наполнявшие её тело. Сначало это мешало, но теперь Робин почти наслаждалась собой.
Она слушала как Призрак изливал душу знакомым, выразительным голосом Хита, говорил об "огромной и трагической любви", кажется так было написано в книге. Когда он захотел знать, могла ли она научиться любить его, Робин обнаружила, что ждёт ответа с напряжением. Она вдруг поняла, каково это должно быть для них, этих фанатиков, которые возвращались снова и снова и каждый раз так же глубоко чувствовали каждое слово, каждую ноту.
Наступала пауза, потом она услышала как её голос ответил:
- Я уже не знаю, - начала Кристина. - Между нами так много произошло, я теперь с трудом понимаю своё сердце. Но одно я знаю точно: когда я была одна и в отчаянии, появился человек, необыкновенно одарённый, мудрый, страстный, человек, котрый вернул музыку и жизнь в моё сущуствование. Я наивно называла его "Ангелом", возможно, так оно и было. Но потом этот человек исчез, его место занял кто-то жёсткий и жестокий, кто-то, в ком я с ужасом узнала того, кто учил меня петь, - она смахнула слёзы. - Я не уверена, что человек, которого я знала всё ещё существует, я даже не уверена, что он не был ещё одной иллюзией. Но... я думаю, если бы он пришёл ко мне, даже со своим лицом, со своими грехами монстра... если он всё ещё жив где-то во тьме, я бы полюбила его.
- Кристина! - воскликнул потрясённый Рауль.
Она грустно улыбнулась:
- Мне жаль, Рауль, но это правда.
Эрик уставился на неё тяжело и подозрительно. Потом его глаза расширились от ужаса:
- Ты... ты ведь не лжёшь? - прошептал он.- Ты на самом деле можешь понять меня... полюбить меня...
Он неожиданно рухнул на трон, его тело сотрясали рыдания.
- Эрик! - Кристина подбежала к нему безуспешно пятаясь его успокоить. - Пожалуйста... не плачь, я не вынесу этого...
- Я должен, - всхлипнул он сквозь слёзы. - Я издевался над тобой самым бесстыдным и непростительным образом... моё преступление всё только усугубило, потому что я хотел показать тебе доброту, хотел воздать тебе честь и уважение, которых ты действительно заслуживаешь. Но я, слабый, слепой дурак, я не мог поверить, что ты можешь принять меня таким, какой я есть, я не доверял тебе так, как должнен был, я обманывал и манипулировал, тогда как я должен был быть честным и мягким, - он сжал голову руками. - А теперь слишком поздно,.. слишком поздно.
Неожиданно Робин улышала голос, звенящий в её голове:
- Помогите! - плакал он. - я не знаю что делать!
Робин заметила несколько эмоцианальных перепадов и почувствовала себя в своей стихии.
"Не позволяйте ему так самоистезаться, - отозвалась она. - У него есть веские причины стыдыться себя сейчас, но вы должны показать ему, что всё ещё его любите. - она вдруг остановилась. - Вы ведь любите его, так?"
"Да. Но... - некоторая неуверенность. - Он прав. Между нами было так много гнева и страха... это будет трудно."
"А что заставляет вас думать, что жизнь с Раулем будет сахаром? - Наступила ошеломлённая тишина. - Мне не нравиться, что я единственная, кто это вам говорит, - продолжила Робин, - но он не лучшая пара, не лучшая любовь. Не важно, с кем в конце концов вы останетесь, это не будет счастьем навсегда - вы будете сражаться и бороться, меняться и учиться каждый день. Вы испытаете и плохое и хорошее, многие люди могут даже сказать, что это и есть любовь."
"А вы сами? - очередной вопрос. - Что бы вы сказали?"
"Я бы сказала... подумайте хорошенько. Если вы решите остаться с Эриком, вам будет очень трудно. Вам придётся повзрослеть до такой стпени, о которой вы ещё и представления не имеете, вы должны быть рядом, чтобы помочь ему бороться с его демонами, причём без гарантии, что он когда-либо сможет их одолеть."
"А если он не сможет?"
"Тогда вы должны будете найти в себе мужество и жестокость, чтобы оставить его. Но... если вы на самом деле его любите, вы возьмёте на себя риск. Я думаю, если вы только дадите ему повод, Эрик перевернёт весь ад, что бы стать человеком, которого вы заслуживаете. И тогда у него будет шанс на победу."
"Что заставляет вас так думать?"
"Ну... он дошёл до точки. Если он захочет, он убъёт вашего виконта, похитит вас, наплевав на ваши желания. Но всё же у него есть понятие о чести... немного затасканное и покоробленное, но всё же есть."
Снова короткая пауза.
"Спасибо... Теперь я знаю, что сделать."
- Ещё не поздно, Эрик, - громко сказала Кристина, - нет, пока у нас есть ещё воля. Тот стыд, который ты испытываешь, знак того, что ты способен быть выше того, чем ты был до сих пор, что ты можешь бороться с тьмой, в которую тебя загнал страх.
- Я пытался, Кристина, - жалко произнёс Эрик. - По-твоему, я не пробовал?
- Я знаю, ты пробовал... но ты был один, никто не направлял тебя и не поддерживал на этом трудном пути. Ты замечательный человек, но даже ты не можешь бороться с этим в одиночку, - она сглотнула. - И... Бог свидетель, тебе больше не придётся.
Он удивлённо округлил глаза, когда понял, что она подразумевала. Потом он качнул головой:
- Кристина, после всего, что я натворил, я уже не могу претендовать на твою руку.
- Я не об этом говорю, - настаивала она. - Не думаю, что может встать вопрос о браке между нами... по крайней мере сейчас, это сомнительно. Но... я буду твоим другом и компаньоном, я помогу тебе пройти дорогу, которую ты должен одолеть. Ты позволишь мне это сделать, Эрик? Ты позволишь мне быть твоим ангелом, как ты был моим?
- Ты... пойдёшь на это? - спросил он не веря. - Ты должна будешь отказаться (он глянул на виконта) от всего, что знаешь, чтобы рискнуть ради неопределённого будующего со мной?
- Да, - просто ответила Кристина. - Я готова... не из жалости или милосердия, а из любви к человеку, которым ты был и ради надежды человека, которым ты пока остаёшься.
- Любви?.. - его голос сломался на этом слове. - Значит, ты можешь... ты всё ещё можешь...
- Я могу... И я не уверена, смогу ли я остановиться, даже если захочу.
Эрик болезненно вздохнул.
- Ты идёшь на тяжёлую сделку, моя дорогая, - сказал он. - Я даже не знаю, хватит ли у меня сил претворить в жизнь твои условия. Так что, ты должна помочь мне... моё сердце не может отказаться.
- Кристина! - голос Рауля был негодующим. - Этот человек - убийца!
- Мне это известно, Рауль, - Кристина повернулась к нему. - Думаешь, я могу это забыть? А не так давно, ты планировал его смерть так же тонко, как и он - твою.
Рауль вздрогнул:
- Это разные вещи.
- В чём разные? - с вызовом бросила она. - Разве он не человек? Или его жизнь столь ничтожна, по сравнению с твоей, что ты можешь убить его не запятнав совести? Ты можешь его нанавидеть, бояться и никто не будет винить тебя за это чувства. Но не стоит претендовать на то, что ты лучшая кандидатура для этого.
"Да!" - Робин не смогла удержать возглас.
"Пожалуйста, на надо злорадствовать. Это надо было сказать, но мне это не принесло никакого удовольствия."
"Простите, - извинилась Робин. - Он иногда становится ханжой, чтобы достичь собственных целей. Те не менее, мне его жаль... он сделал всё, что мог и он действительно весьма скромный человек."
"Не лучше и не хуже, чем любой из нас."
Тем временем Эрик снял петлю с шеи Рауля и спокойно посмотрел на своего соперника.
- Вы можете идти, месье, - сказал он. - Однако, если ты будешь настаивать на продолжении этого спора, я, возможно, уступлю.
Голос Рауля был острым и горьким.
- Я едва ли могу позволить, чтобы было сказано, что у меня чести меньше, чем у тебя. Однако... - он с грустью взглянул на Кристину. - У меня хоть есть право попрощаться, а?
Эрик тяжело кивнул и отступил назад, позволив молодому человеку обратиться к женщине, которую они оба любили. Робин отметила, что его голос был тих, так тих, что ей пришлось напрячься, чтоб расслышать.
- Кристина, ты знаешь, это не изменит того, что было, что должно быть...
- Да, знаю, - ответила Кристина так же мягко. - Но на один вечер... Я не прошу понять меня, Рауль, но пожалуйста, пусть у меня будет этот вечер.
Он улыбнулся слабо и печально, но всё же это была улыбка.
- Сегодня, - согласился он, целомудренно чмокнув её в лоб, и продолжил громче. - Ты сделала свой выбор и как это не болезненно для меня, я уважаю твои желания и молюсь, чтобы ты была счастлива на выбранном тобой пути. Прощай, Кристина Даэ.
Не оглядываясь он покинул сцену и Робин невольно почувствовала восхищение молодым дворянином.
Те двое, что остались, молча и пристально смотрели друг на друга, оглушённые величием произошедшего. Потом медленно преодолели расстояние, что их разделяло и обнялись. Это не было последнее, яростное объятие двух людей, которые довели друг друга до отчаяния и почти за пределы разумного. Это было первым, науверенным объятием пары, стоящей на пороге новой жизни, полной неопределённости и веры, страхом и надеждой.
- Кристина, я люблю тебя, - прошептал Эрик, склоняясь к её губам.
***
Пока актёры на сцене целовались, приборная панель замерцала и словно невидимый ветерок прошёл через занавес.
- Думаю, теперь наш выход, - сказал Кевин.
Шандра, по-прежнему раздражённая событиями вечера, приняла деловой вид.
- Оркестр, начинайте, - сказала она в микрофон. - Лиз, готовь занавес.
Дирижёр поднял свою палочку и оркестр разразился последними нотами "Музыки ночи". Кевин мог поклясться, что видел как в это мнгновение что-то поднялось от тел Хита и Робин, что-то среднее между туманом и неким образованием.
По команде Шандры занавес опустился.
***
Хит и Робин, оторвавшиеся друг от друга, выглядели оглушёнными.
Робин отступила назад, прикрыв рукой глаза, будто заново знакомясь со своим телом.
- Хит? - спросила она, вопросительно глядя на своего партнёра.
В глазах Хита, сиявших минуту назад, была растерянность.
- Ого, - проборматал он, потом его гротескные накладные губы сложились в улыбку. - Это было что-то.
Это началось тихо откуда-то с задней части аудитории. Но звук усиливался, его мощь нарастала подобно шторму, пока весь зал не взревел от аплодисментов.
- Господи Исусе! - это был Дэн, бегущий по сцене вместе с Чедом. - Подумать только, я всё это видел... вы в порядке?
- Да, - ответил Хит, глядя поверх плеча Робин на Чеда. - А ты?
- Всё нормально, - удивлённо отозвался Чед. - На минуту я захандрил, но потом мне удалось взять себя в руки.
Дэн повёл их к кулисам:
- Пошли, давайте снимем с вас эти костюмы, пока опять чего-нибудь странного не случилось.
- А на бис? - поинтересовалась Робин.
Дэн изобразил улыбку:
- Это было невероятное шоу, но из того, что я понял, вы в этом почти не принимали участия.
***
Костюмы были сняты, грим удалён, а сцена приготовлена для следующего представления. Но прежде чем уйти все слонялись по холлу с выражением "что тут произошло?" на лицах. Они были частью необыкновенного события, так что большинство пыталось найти вполне рациональное объяснение случившемуся. Шандра настаивала на утечке газа, что привело к массовой галюцинации среди актёрского состава, и некоторые из прогматичных членов труппы были склонны с ней согласиться.
Хит знал лучше. Он остался в своей гримёрной после того, как всё закончилось и долго смотрел на своё отражение в зеркале, пытаясь соотнести себя со своим лицом. Это было вполне нормальное лицо, лицо человека ничем не примечательного, не замученного, просто парня, который пытался делать восемь шоу в неделю как можно лучше. Хит не знал, легче ему было от этого или нет.
Стук в дверь вывел его из задумчивости.
- Заходите.
Робин и Чед вошли, оба в уличной одежде, со слегка красными лицами после удаления грима.
- Как там народ? - спросил Хит.
- Так как ты и ожидал, - сказала Робин и вместе с Чедом присела на диван у двери. - Все пытаются сообразить что произошло или притвориться, что ничего не случилось. Мама Мэри пребывала в раскаянии целый час и тот факт, что она технически не несёт ответственности за свои действия сегодня, похоже её совсем не утешает.
- Бедная Мэри, - сказал Хит с улыбкой. - Не позавидуешь ей, раз она имела дело с примой.
- По крайней мере её пассажир не требовал удавления, - заметил Чед, потирая шею. - Тот парень заставил меня понервничать.
- Он не был так уж плох, а? - спросила Робин.
Чед задумался на секунду.
- Полагаю, что нет. Он просто имел дело с чем-то, чего не понимал и хотел сделать как лучше. Бедный парнишка ничего не мог поделать с тем, что совсем не въезжал в тему.
-Интересная оценка... всё же я допускаю, что перень мог бы добиться своего, если бы поставил такую цель, - Хит узнал голос. Только теперь он был не в его голове, а где-то в комнате.
Чед потрясённо вытаращил глаза. Потом, поскольку он не мог пройти мимо такой возможности, он принялся слегка подразнивать:
- Ангел? - выдохнул он, положив руку на грудь и закатил глаза в прекрасной имитации инженю.
-Не передразнивайте меня. Это... может повредить вашему здоровью, - нечто между туманом и тенью появилось в углу комнаты. Оно только отчасти напоминало человека, без каких-либо действительно определимых черт: можно было предположить, что он был в плаще и возможно в маске, но ничего конкретного.
- Не обращайте внимания, он так со всеми, - сказал Хит, достаточно небрежно, несмотря на обстоятельства. Он изучал посетителя. - Я думал вы ушли.
-Строго говоря, я всегда был здесь, - ответила тень. - Просто, у меня не входит в обыкновение объявлять о моём присутствии столь очевидно.
- А я единственный, кому вы решили его объявить? - сухо спросил Чед.
- Нет, - заверил его Хит. - Думаю нам нужно побольше информации. - потом он повернулся к духу Эрика. - Что вы на самом деле? Я имею в виду, вы призрак? Натуральный?
Тот помолчал недолго.
-И да и нет. Я действительно призрак того, кто был живым как и вы. Но я был не таким, каким вы меня знаете. У меня было другое имя и мой характер... я даже не могу сказать какой он был, это было так давно. Я только знаю, что я был и похож и отличался от того, что я есть сейчас. Те, кто разделили мою судьбу тоже похожи и не похожи на тех, кого вы знаете как Кристину, Карлотту, и остальных.
- Хорошо, с вами понятно, - сказал Хит. - А что произошло?
-То, что случается со всеми нами в конце концов: я умер и моя душа оставила смертный мир, для места вне него. Но после моей смерти родилась история Призрака Оперы. Как и во всех историях, в ней была часть правды и часть вымысла. По прошествии времени вымысел стал затмевать реальность.
- Как это было с Робин Гудом и Шерлоком Холмсом? - спросила Робин.
Тень казалось кивнула.
-Неплохая аналогия, вообще-то. По существу, люди начинают верить в образ Эрика-Призрака, так как правда о том, что было осталась нераскрытой. Но большинство людей не понимают, что вера очень сильная вещь, особенно когда она разделяется многими. В моём случае вера в легенду, которую я непреднамеренно создал, стала наслаиваться вокруг меня, как жемчуг растёт вокруг песчинки. И подобно песчинке, я бесповоротно изменился в результате. Короче говоря, я - и другие - буквально стали персонажами, которых мы породили.
- Жаль, что моего профессора теологии из колледжа нет здесь, - вздохнул Чед. - Он бы все мозги высушил, пытаясь объяснить это.
Хит проигнорировал его.
- Так, у меня вопрос: что сегодня-то было? Как вы могли такое вытворить?
- Это так же продукт веры. Видете ли... - неуверенная пауза. - Это весьма сложное понятие, но я попробую объяснить в общих чертах. Будучи актёрами, вы являетесь и проводниками веры, которая сделала меня и других теми, кто мы есть. Так как ваши мысли и чувства вложены в ваши выступления, эта связь укрепляется. В весьма реальном смысле, во мне есть часть вас и, я полагаю, наоборот. Сегодня вера в ваше представление - у аудитории и у вас - была так сильна, что границы между нами были размыты до такой степени, что наши миры смогли перекреститься.
- И вы решили... - начал Хит, но был перебит.
- Как я упомянул раньше, я ничего не решал. Хотя у меня была отличная причина включиться в события этого вечера, не я всё это начал.
- Это Кристина, - сказала Робин. - Она мне сказала... это было трудно для неё. На мой взгляд, из-за того, что люди верят в совершенно разные вещи о её желаниях, о том, что она должна была сделать, она запуталась. Она сказала, что хочет выяснить... могло бы всё быть по-другому.
Эрик, казалось, был впечатлён.
- Замечательно... она всегда умудрялась меня удивить.
- Но ничего ведь не изменилось? - отметил Чед. - Из того, что я понял, история осталась такой, какой и была. Кристина и Рауль жили вместе.
- Верно.
- Тогда.. всё это было напрасно, - грустно сказал Хит.
Раздался мягкий, задумчивый смех.
-Ну, я бы так не сказал, - хотя они не могли видеть глаз, Хит внезапно почувствовал, как-будто его очень внимательно рассматривают. - Это так редко бывает - получить шанс, хотя бы небольшой или скоротечный ,чтобы не совершить тех вещей, что мы сделали. На то короткое время у меня появился такой шанс... но я не смог бы за него ухватиться без вашей помощи, - он сделался более видимым чтобы поклониться. - И за это, среди прочего, я благодарю вас. Au revior.
И он исчез.
***
Позже, когда все трое покидали театр, Чед повернулся к Хиту:
- Слушай, я просто обязан тебя спросить. Каково это? Я имею в виду, когда он внутри тебя, когда чувствуешь то же, что и он.
Хит недолго обдумывал ответ.
- Напряжение, - сказал он наконец. - Это была огромная мощь и в то же время едва ли не чувство беспомощности. И боль, - ему захотелось плакать при одном воспоминании. - То есть совсем не удивительно, что у него немного крыша поехала, не думаю, что один человек может вынести такое количество печали.
- А может нет, - размышляла Робин. - Помнишь, что он сказал о том, что ты - часть его? (Хит кивнул) Ну так подумай над этим. Когда ты на сцене, ты подключаешь свой собственный гнев, свою собственную печаль, чтобы сыграть роль, верно?
- Конечно, это и есть актёрскоё мастерство, разве не так?
- Да, но ты что, не понимаешь? Это значит, что твоя боль становится его и не только твоя - боль всех, кто когда-либо играл эту роль и, полагаю, всех, кто когда-либо писал о ней или даже чувствовал, что их сердца затронуты ею.
ХИт задумался над этим.
- В этом что-то есть, - допустил он. - Для любого это было бы не просто.
- Точно, - согласилась она. - Кроме того... я думаю, что в Эрике есть и часть надежды всех этих людей. Надежды, что кто-нибудь поймёт нас даже когда мы ведём себя отвратительно, надежда, что мы не так уж и одиноки, как мы иногда себя чувствуем.
Это привлекло внимание обоих мужчин.
- Ух ты, - сказал Чед после паузы. - Похоже, Кристина Даэ не единственная женщина, которая может удивить.
Хит поднял бровь.
- Мы ведь не будем драться из-за неё, не так ли?
- Лучше бы вам этого не делать, - игриво сказала Робин, с гримасой совсем не подходившей инженю.
Те, кто критикуют мюзиклы, часто отмечают, что этот жанр нелеп, потому что люди не разражаются спонтанной песней, когда идут по улице. Но Робин иногда пела для себя, и она начала петь пока шла со своими спутниками. Хит узнал песню, песню, которая, казалось, всключала в себя всё для чего живут актёры, песню, которая была старой и новой одновременно.
And now my charms are all o’erthrown
And what strength I have’s mine own
Which is most faint: now ‘tis true
I must here be confined by you
But release me from my bands
With the help of your good hands
Gentle breath of yours my sails
Must fill, or else my project fails
Which was to please. Now I want
Spirits to enforce, art to enchant
And my ending is despair,
Unless I be relieved by prayer
Which pierces so that it assaults
Mercy itself and frees all faults
As you from crimes would pardoned be
Let your indulgence set me free.
