Был порыв творчества и желание написать на интересующую меня тему. Получилось вот это.
Может, кто почитает.
Боже, я забыла, как писать шапку. Надеюсь, мне это простят.
Основано на реальных событиях. Думаю, вы узнаете сюжет. Мне захотелось воплотить его в литературной форме.
Пролог
Маленькая скучная комната. Солнечный свет скупо пробивается сквозь пыльное окно и умирает на грязном полу. В комнате стоит только стол и три стула, если не считать за мебель решетку на окне. За столом сидит человек средних лет с равнодушным лицом, внимательно перебирая бумаги. На столе чуть поодаль папки с бумагами лежит сложенный вдвое белый платок. С краешку примостился писарь, его перья и чернильница наготове - скучная должность, кроме запаса чернил и бумаги от тебя ничего не требуют. Ну и еще молчания, конечно.
С другой стороны стола сидит странная гротескная фигура. Мужчина неловко сгорбился, безвольно сложив руки на коленях. На нем костюм клоуна из двух половинок - белой и красной, с пышными помпонами на куртке и широкими рукавами. Сверху рваный воротник-жабо, раньше бывший белым; воротник прикрывает верх спины и почти не заметно, что у мужчины в этом необычном наряде одно плечо выше другого. Он почти горбун, а сейчас и вовсе согнулся. Лицо опущено вниз, словно он не хочет видеть ничего вокруг себя; когда мужчина внезапно поднимает взгляд, обнаруживается, что все лицо измазано чем-то белым, а вокруг глаз черно. Это остатки театрального грима, и под потеками не разглядеть черт лица.
Человек за столом отрывает глаза от бумаг и со вздохом делает жест писарю: мол, приготовься.
- Ну что ж, предупреждаю сразу - нам все известно, и ваши показания требуются лишь для порядка, - говорит он ровным голосом. - Для прояснения обстоятельств дела - если вдруг для кого-то они еще неясны, - добавляет он с иронией, и писарь хихикает.
Обведенные черным глаза клоуна пристально смотрят на человека за столом. Тот так же внимательно смотрит в ответ, но разглядеть что-либо в лице допрашиваемого, исчерканном полосами белил, сложно. Да пока и не стоит.
- Итак, ваше имя?...
- Таддео, - говорит клоун.- То есть Тонио, - быстро поправляется он.
Человек за столом поднимает бровь.
- Таддео или Тонио?
- Тонио, синьор следователь. Таддео - на сцене.
Следователь подчеркнуто громко вздыхает. О, сколько возни с этими артистами! Вечно угадывай, серьезно они говорят или играют. Имя свое он уже забыл!
- Ну, что вы можете сказать по существу дела?
Воцаряется пауза, клоун подбирает слова. Неужели надеется что-то выиграть, повлиять на ход дела? Воображает, что слова бродячего актера кому-то интересны?
- Это… была роковая случайность, синьор, - наконец произносит он довольно спокойно. - Да, именно так. Просто… всплеск страстей… так бывает, верно?.. - слова повисают в тишине унылой комнаты, где единственное яркое пятно - это неуместный клоунский наряд.
Следователь подается вперед.
- Вы называете случайностью ЭТО? - зловеще говорит он и резко откидывает платок. На белой ткани лежит небольшой кинжал. На узком лезвии явственные следы засохшей крови. Тонио не может оторвать взгляда от жуткого предмета, а следователь с удовлетворением следит, как черные глаза клоуна расширяются, как перепачканное лицо наполняется ужасом. Велеть ему умыться, что ли, пусть шутовская морда станет больше похожей на людскую.
- Поймите, синьор, мы ведь тоже люди, - с умоляющими нотками говорит клоун Тонио-Таддео. - Да, мы играем роли, и я сижу перед вами в таком виде, но… Мы, актеры, так же любим и страдаем, как все. Когда-то перед спектаклем принято было объявлять: не бойтесь, слезы, которые вы увидите - не настоящие, боль от ударов - выдуманная, все только игра. Вы видите нас лишь на сцене, где мы кривляемся, а потом можно посмеяться и забыть. Словно актер - всего лишь живая кукла. Но вы и представить не можете, каково это - смешить публику, когда твое сердце обливается кровью, когда ты только что потерял все, весь смысл жизни… Хочешь ты или нет, но надо зарабатывать на хлеб, а для этого - выходи на сцену, все равно, болен ты, печален или умираешь, главное - игра! За гримасами - настоящие слезы, понимаете? Да если бы люди понимали, что смех паяца на сцене - это рыдания, они бы разбежались!
Следователь пощрительно кивает - то ли артисту, чтобы продолжал, то ли писарю, чтобы не упустил чего. Оба принимают это на свой счет, и Тонио с еще большим пылом пытается объяснить, заставить понять, смягчить приговор…
- Поймите, синьор следователь! Мы больше, чем наши персонажи, и…
- Вы зарываете в землю талант адвоката в вашем балагане, синьор Тонио. Но мне неясна ваша роль в этой истории.
- Да, я виноват, - горестно шепчет Тонио. - Я все время подталкивал дело к развязке, сам того не понимая. Это моя вина… - он зажмуривается, опускает голову и умолкает, уйдя в горькие мысли.
Следователь оценивающе смотрит на подавленного Тонио. Может, припугнуть его судом, чтобы рассказал побольше? Хотя, Господи всемогущий, дело-то яйца выеденного не стоит, все ясно, как день. Стоит ли возиться? Когда уже дадут стоящее дело, которое принесет славу и повышение, а не дурацкую поножовщину? Прислали из Реджо-ди-Калабрия в эту глухомань…
Следователь задает еще несколько вопросов по существу. Пламенная тирада клоуна о чувствах не впечатлила его, он выслушал их десятки за годы службы.
- Ладно, можете идти, - говорит он притихшему Тонио. Тот смотрит недоверчиво, видно, уже вообразил себя в тюрьме, Яго доморощенный. Потом нерешительно встает, чуть пошатнувшись, отвешивает поклон, выглядящий весьма комично, и идет к двери.
- И не вздумай сбежать до суда, - догоняет его голос следователя.
Тонио выходит на улицу, на солнце. Он прихрамывает - вчера в давке подвернул ногу, теперь в придачу к кривой спине еще и хромает. Прохожие косятся на странного клоуна с отсутствующим полубезумным взглядом, одного из тех, из «проклятой шайки», а тот ничего не замечает, обессиленно прислоняется к каменной стене, приходя в себя, смотрит на небо.
- Все кончено, - шепчет он то, что стало кристально ясно. - Кончено…
Ed il pubblico applauda, ridendo allegramente...
Большая крытая повозка не спеша катилась по проселочной дороге. С обеих сторон лежали поля, обжигающе светило полуденное солнце, от колес поднималась пыль. Повозка была старая, но довольно прочная, сделанная из дерева, с окошками, на которых висели совершенно домашние ситцевые занавески. Это был настоящий дом на колесах. Внутри кто-то закашлял. Следом ехала еще одна повозка, со стенками из парусины и поменьше размером. Мужчина лет тридцати пяти, правивший лошадьми, устало вздохнул, вытер пот со лба и остановил повозку. Первая, деревянная, с кучером, дремлющим на облучке, так и покатилась дальше. Мужчина из второй повозки соскочил на землю и подошел к краю зеленеющего поля, где почти на кромке дороги расположился крестьянин, решивший закусить после праведного утреннего труда. Выбор крестьянина объяснялся просто: здесь стояло единственное дерево, и не сесть под ним в такой жаркий день было невозможно.
Мужчина подошел к сидящему и вежливо сказал:
- Добрый день, почтенный. Не подскажете ли мне, далеко еще до Монтальто?
Крестьянин оглядел проезжего и отозвался:
- Да мили две будет. А вы зачем едете, по делам али так? - флегматично поинтересовался он, скорее, чтобы поддержать разговор.
Мужчина подумал и собрался уже ответить, но тут из-за поворота дороги на них вылетели трое мальчишек лет десяти.
- Догнали! - завопил один из них. - Ура, комедианты приехали!
И действительно, обе повозки принадлежали труппе бродячих артистов, коих также именовали комедиантами, в старые времена - лицедеями, а люди благочестивые и добронравные так и вовсе обзывали - шутами гороховыми. О чем извещала и разноцветная надпись на боку: «Театр Френелли». Впрочем, буквы наполовину стерлись от дождей, да и повозки в целом имели блеклый вид. Что поделать, в наше время искусство комедии дель арте уже не так востребовано, как раньше, вот и приходится перебиваться по деревням…
- Комедианты-ы, - недоверчиво протянул крестьянин, разглядывая собеседника. Вставать он так и не стал. - И вы, господин хороший, стало быть, из этих… на сцене представляете?
Недоверие местного жителя было понятно. Незнакомец внешность имел самую заурядную, ничем не наводившую на мысли о театральных чудесах. Худощавый, невысокого роста, лицо совсем обычное, весь вид говорит о том, что человек этот уже перестал ждать очередной подножки от судьбы и принимает все беды, прошлые и будущие, как данность. И как такой на сцене народ веселит? Весь под стать своей потрепанной повозке.
- Представляю, уважаемый, - вклинился в мысли крестьянина заезжий артист. - Вот приедем в Монтальто, сами увидите. Уже сегодня вечером пьесу покажем. «Еще бы не показали, скоро и на еду денег не останется», - грустно докончил он про себя.
- А вы сейчас покажите! Ну пожа-алуйста! - хором заныли трое ребят. Измазанные мордашки смотрели снизу вверх с такой трогательной верой в чудо, что обмануть ожидания было невозможно. Мужчина вытащил из кармана какую-то красноую тряпку и две тонкие дощечки. Детские глаза впились в него. И вдруг! На земле у ног незнакомца невесть как появился маленький носатый человечек в ярко-красной рубахе и колпаке! Он замахал рукой и поклонился восторженной публике!
- Здравствуйте, здравствуйте, почтеннейшая публика! - запищал человечек высоким голосом. - Меня зовут Пульчинелла и у меня было столько невероятных приключений!
Дети завизжали от восторга и уселись на землю, поближе к ожившей кукле. Крестьянин покачал головой: ну разве это занятие для уважающего себя человека? Развлекать ребятню куклами? Комедиант между тем оживился, на серьезном лице появилась улыбка, карие глаза прищурились; а неутомимый Пульчинелла вдруг подскочил высоко в воздух и уже собрался ухватить за нос одного из раскрасневшихся мальчишек…
Полог на задней стенке фургона откинулся и из-за него появилась молодая женщина. Видимо, ее привлекли крики. Вот уж она была сама красота и разноцветность и ничего общего не имела с мужчиной и серой театральной повозкой. Лет двадцати на вид, с огромными глазами, нежными чертами лица и изящной шеей, чуть прикрытой косынкой, она притягивала к себе любой взгляд.
- Ну что ты застрял, Канио? - с некоторым раздражением спросила она. - Пора ехать дальше!
Мужчина полуобернулся к ней и несколько секунд смотрел на женщину с непонятным выражением в глазах. Носатый Пульчинелла, забыв о веселье, повис на своих ниточках. Потом комедиант снова повернулся к зрителям и решительно взял куклу в руки.
- Нам действительно надо ехать, - проговорил он. - Приходите на представление.
- Суровая у вас супруга, - заметил крестьянин. Дама уже скрылась внутри, спасаясь от палящих лучей. Мужчина коротко кивнул, сказал «до свидания, синьор», получил такой же ответ, улыбнулся напоследок ребятишкам и уселся на свое место на облучке. Повозка тронулась и, нещадно скрипя, покатила дальше, вновь поднимая дорожную пыль. Крестьянин еще раз покачал головой и отправился обратно на поле, мальчишки убежали играть.
Спустя час «Театр Френелли» въехал в деревню Монтальто и остановился на краю центральной площади. Пожалуй, по размерам это был уже небольшой городок, но местному начальству было недосуг подать прошение о смене статуса, и пока Монтальто оставалась деревней. Жителям было все равно, где они обитают, лишь бы поля градом не побило, а там зовите, как хотите.
Усталый мужчина по имени Канио теперь правил повозкой не один. Рядом, небрежно прижавшись к его плечу, сидела давешняя юная красавица, видимо, сменившая гнев на милость. Она разглядывала окружающие дома, проходивших мимо людей, в ее глазах был живой интерес. Ее спутник, напротив, повидал множество таких деревень и интереса ни к чему не испытывал. Он мимолетно поглядывал на девушку, уголки губ чуть трогала улыбка. Эта пара выглядела так странно, что наблюдатель невольно задавался вопросом: да как же случилось, что они сошлись? Неприметный, потрепанный мужчина и эта молодая, красивая женщина - что свело их вместе? Что-то во взглядах Канио наводило на мысль, что и он думал об этом. Они действительно были мужем и женой, он был главой труппы, она - одной из актеров.
На площади маленький караван остановился, привлекая взоры случайных прохожих. Канио слез на землю, помог спуститься жене и огляделся, ища ратушу. Искомое нашлось здесь же - небольшое двухэтажное здание с потугами на роскошь.
Из второй повозки стали вылезать остальные члены труппы, во время пути мирно спавшие внутри. Их оказалось трое, не считая человека, сидевшего на облучке, - парень лет двадцати пяти с веселым открытым лицом, словно созданным для роли благородного героя; мужчина средних лет, левое плечо которого было сильно выше правого, из-за чего он кособочился и производил впечатление горбуна. В глазах его явно проглядывала хитринка, в складке губ - какая-то резкость.Еще двое - кучер и последний, шестой член труппы - были ничем не примечательные люди, исполнявшие в пьесах второстепенные роли слуг, спутников героя и тому подобные. Играть они не умели, к труппе прибились случайно. Канио подозревал, что эти ребята - бывшие бандиты из какой-нибудь шайки, прячущиеся от полиции, но не смущался этим. На представлениях нужны были лишние руки, да и плату они просили небольшую. К тому же, они научили Тонио виртуозно плутовать в карты - что греха таить, в периоды безденежья это спасало.
Молодой парень потянулся и огласил воздух весьма важным вопросом:
- И где же таверна в здешней дыре? Горло промочить охота, сил нет!
- Всем сидеть здесь, - велел Канио. - Сейчас я схожу за разрешением выступать. А потом будет тебе таверна.
Юноша вздохнул и покорился. Молодая женщина достала откуда-то горсть семечек и принялась щелкать, горбун сел на подножку повозки. Канио вошел в ратушу, заморгав от смены света полутьмой.
- Значит, Канио Френелли, - перо секретаря брызгало чернилами по книге записей. - Зачем приехали?
- Мы артисты, приехали давать представления в вашей деревне, - ответ Канио звучал заученно - не первый раз.
- И что представляете?
- Днем мы даем кукольные представления. Марионетки, - уточнил комедиант. - А вечером - пьесы.
- Это какие пьесы? - прицепился секретарь. - Разврат всякий, про измены да обманы?
К изменам и обманам он, по всему, относился весьма нелицеприятно.
- Ну почему же, - поспешил оправдаться Канио. - Мы импровизируем, сюжет пьесы может быть каким угодно. На Пасху мы ставили сцены о пришествии волхвов…
- Хмм… ну ладно, - снизошел секретарь. - Значит, вот сюда вашу подпись, синьор… ага… и десять флоринов в казну.
- Десять?! Да везде пять!
-Восемь, - сбавил писец.
- Шесть, - заторговался Канио.
- Семь, и можете занять помост на главной площади.
Канио безропотно выложил требуемое, слегка поклонился и двинулся к выходу.
- И не забудьте налог на доход от представлений, - донесся сзади голос секретаря.
Канио подавил тягостный вздох и вышел на солнечную улицу.
У повозок уже собрались люди - не то, чтобы толпа, а несколько десятков было. Что ни говори, а приезд актеров - целое событие в таком захолустье. Жена хозяина труппы сидела на прежнем месте, ее поза была изящна, наряд - кокетлив, косынка невзначай сползла с плеча. Женщина смотрела куда-то вдаль, слегка улыбаясь. Веселый юноша - любитель таверн в полный голос расхваливал жителям театр, обещая несусветно захватывающие пьесы. Горбун слушал это с саркастической усмешкой, но помалкивал. Канио пробрался к повозке и стал перед ней. Юноша разом замолчал.
- Почтенные жители Монтальто, мы счастливы будем показать вам наше искуство! - уверенным тоном объявил хозяин труппы. - А теперь нижайше прошу вашего позволения устроиться на новом месте. Мы ждем вас всех вечером!
Толпа зашумела и стала понемногу расходиться. Многие ли из них вернутся сюда на закате, подумал Канио. А, впрочем, в деревне все равно нет развлечений, так что можно ждать хоть какого-то заработка. Труппа отогнала повозки в сторону: с краю площади была зеленая лужайка с деревьями, еще дальше тек ручей, удобное место - и принялась привычно устраиваться на постой. Горбун попытался галантно помочь даме слезть на землю, но тут же получил по рукам. Не обескуражившись, ухмыльнулся, и отправился распрягать лошадей. Ухмылка у него была кривая - видимо, от природы.
Несколько мужчин из местных остались на площади и подошли к актерам, предлагая помочь с обустройством. Помощь была принята, знакомство состоялось, работа закипела. Откуда-то вытаскивались разобранные части декораций (довольно убогих), большой кусок красной ткани - конечно, занавес. Беппе любил спать, завернувшись в него сырыми ночами. Грел он точно лучше продранного одеяла. Как все это помещалось в небольшой повозке? Горбун Тонио забрался на помост и деловито осматривал его, прикидывая, как расставить декорации для вечернего спектакля. Канио снял со стен всех кукол-марионеток и рассадил на солнышке - проветриться, как он выражался. Все они были здесь, рядом - и хитрый Арлекин, и Бригелла, и глупый Панталоне, кокетка Коломбина и весельчак Пульчинелла - любимец хозяина. Вокруг театральных повозок царила веселая захватывающая суета, простое, но притягательное волшебство.
- Как насчет пары глоточков пива, а, маэстро? - заискивающе спросил юноша-актер.
- Беппе, тебе бы все пиво! - воскликнул Канио, потом вздохнул и мечтательно добавил: - Да, хорошо бы…
- А пойдемте, пойдемте, - подхватил один из местных, тоже молодой парень, Сильвио. - За знакомство, за удачу!
- Ладно, - сдался Канио. - Недда, - обернулся он к жене, - не уходи далеко, пригляди за всем, хорошо?
Недда ослепительно улыбнулась и звонко поцеловала мужа в щеку.
- Конечно, tesoro mio. Я пока схожу за водой, на деревню полюбуюсь…
Канио ответил жене улыбкой, в которой проглядывало плохо скрываемое обожание, и все вместе двинулись к таверне. Тонио соскочил с помоста, одарил Недду еще одной загадочной ухмылкой и поспешил следом. Женщина недовольно скривилась: они с ехидным горбуном с самого начала невзлюбили друг друга. Конечно, он имел на нее виды, но она и не думала поощрять ухаживания. Тот в ответ злился и язвил еще больше, а Недда не упускала возможность залепить ему на сцене лишнюю пощечину. Так и жили. Недда взяла ведро и пошла к колодцу. Там уже было несколько женщин с ведрами. Живость комедиантки вкупе с обаянием сделали свое дело, она перезнакомилась со всеми и провела следующие полчаса в извечной женской болтовне. Потом у колодца оказался проходивший мимо молодой парень из местных и помог Недде донести полное воды ведро до стоянки артистов. Это был Сильвио, ушедший из таверны раньше. Артисты еще не возвращались, отмечая знакомство с доброй половиной деревни, Недда принялась готовить еду из скудных оставшихся запасов, Сильвио помогал по мелочи и развлекал женщину болтовней, за что был награждаем лучистыми улыбками и звонким смехом. Он служил в доме здешнего судьи и выгодно отличался от крестьян толикой лоска и галантного обращения.
Вечернее представление удалось. Канио довольно оглядывал с помоста толпу: на площади собралась, почитай, вся деревня. Актеры старались, как могли, для увеселения публики. Пьеса была старая и сюжет от раза к разу менялся так, что написавший ее автор вряд ли узнал бы свое творение. Канио когда-то давно попался в руки сборник пьес Шекспира, и с тех пор актеры часто играли их, благо местом действия почти всех была Италия. Однако главный принцип комедии дель арте - импровизация. Это немало облегчало актерам заучивание текста, но и заставляло слушать партнера, как самого себя. Текст пьесы и сюжетные повороты менялись прямо на сцене, добавлялись шутки и трюки, знаменитые lazzi - лишь бы публика была довольна. Как-то раз Канио с удивлением обнаружил в конце представления, что Отелло бросил Дездемону и вместе с Яго отправился к девкам. А что, зато никто не умер, и публике понравилось…
Сейчас они разыгрывали сцену о девушке, в которую влюблены сразу двое (он сам, Канио, и Беппе, одетые, соответственно, в подобие дворянских костюмов - сущие лохмотья, но что поделать, реквизит не становится новее). Тонио изображал, как всегда, коварного злодея - бедняга Тонио, с его горбом не сыграть героя, зато злодеи выходили у него что надо. Пьеса уже заканчивалась, Канио (первый кавалер) прятался за импровизированной дверью, подслушивая любовные речи Недды и второго кавалера - Беппе. Сейчас он выскочит, Беппе отважно вызовет его на дуэль, трус Канио позорно сбежит, суматошно размахивая руками, и Беппе получит сердце красавицы. Все как обычно. Временами роли менялись, и бежал уже Беппе - все было в воле случая.
Канио прислушался. Недда произносила любовный монолог, и сегодня он звучал на редкость правдиво. Недда была неплохой актрисой, сыграть изворотливую служанку или поколотить палкой Тонио получалось прекрасно, но романтические сцены удавались ей не слишком хорошо. А сейчас… Канио даже высунулся посмотреть из-за своей перегородки, несколько зрителей увидели это движение и засмеялись. Недда произносила текст, повернувшись к зрителям, протягивая руки, словно приглашая их в свидетели своей страстной любви. Каждое ее слово дышало искренностью. Канио только головой покачал: надо же. Удачно, что на нее нашло вдохновение. Пожалуй, сборы будут хорошими. С последними словами Недда повернулась к Беппе и они слились в патетически пламенном объятии. В толпе захлопали. Канио посмотрел на пару внимательнее и чуть нахмурился. Может, этот неожиданно влюбленный монолог - неспроста? Застарелая мысль об измене опять пришла ему в голову. Недда молода и красива, и не так уж привязана к потрепанному мужу, выступающему в смешных ролях паяцев. Но кто это мог быть?
Беппе слишком уважал хозяина труппы, чтобы думать о чем-то запретном, да и Недда относилась к юноше как к младшему брату, Канио знал это и был спокоен. Карло и Джузеппе не заинтересовались Неддой с самого начала. Тонио же можно не брать в расчет, с его внешностью приставать к красавице было бы смешно. А завести любовника в одной из деревень было маловероятно, они нигде не останавливались дольше, чем на неделю, а за такое короткое время чувства не разовьются. Эти логичные рассуждения успокаивали Канио. Он любил жену, как любят солнце и тепло, она придавала всей его жизни краски и смысл. Потерять Недду было немыслимо. Да она никогда и не давала повода заподозрить ее в чем-то.
Пьеса тем временем продолжалась, наступил счастливый финал, зло, как и положено, потерпело неудачу.. Актеры вышли на поклон, Беппе важно раскланивался, Канио обнял жену за талию, та улыбнулась в ответ, ее глаза сверкали. Все подозрения растаяли без следа. Публика хлопала и кидала монеты в две шляпы, которые ловко подставляли актеры-«бандиты» Карло и Джузеппе. У них замечательно выходило собирать деньги, особенно поначалу, когда в шляпе ненароком оказывались целые кошельки рассеянных зрителей. Канио быстро пресек это, боясь связаться с полицией.
Немного позже, когда публика разошлась, выручка была подсчитана и спрятана в сундук, Канио с Неддой ушли спать в свою повозку, а ночные птицы расщебетались вовсю, Тонио с юным Беппе сидели, привалившись к дереву неподалеку от площади. Здесь был уютный тихий уголок, у их ног журчал ручей. Беппе задумчиво смотрел на звезды, Тонио курил трубку.
- Какая прекрасная ночь, - сказал Беппе. - Звезды вон какие большие, яркие. Птички поют… Воздух напоен ароматами…
- …Моего табака, - вставил Тонио. Ему были скучны лирические отступления.
- Жаль, что я не поэт, - не слушая, продолжал Беппе. - Я написал бы стихи… О красоте ночи и о…
- О красоте той дамы, что зовется Неддой, - проницательно сказал Тонио. Беппе покраснел.
- Как ты можешь! - возмутился он. - Она же… она не такая… и вообще, она замужем!
- Правильно, и помни об этом, - сказал Тонио. Дым из трубки обволакивал его лицо, смягчая резкие черты. Потом горбун наставительно добавил:
- Ты же уважаешь Канио, правда? - Беппе истово закивал. - Ты же не хочешь заставлять его страдать из-за какой-нибудь нелепой выходки, верно?
Беппе опять кивнул.
- Он мне отца заменил, - сказал он. - У меня и в мыслях не было ничего такого.
- Вот пусть и не будет, - внушительно закончил Тонио. - А то, знаешь, он у нас тихий, но если разозлится, так все ахнут. Ножик схватит, никому мало не покажется. Были уже случаи, да.
Беппе поднялся.
- Хватит болтать, пойду я спать, пожалуй, - сказал он. Тонио кивнул и выпустил очередное колечко дыма. Юноша ушел. Тонио вынул трубку изо рта и тихо хихикнул.
- Молодость, молодость, - пробормотал он себе под нос. - Хорошее время. Всему веришь, что тебе говорят.
Сентенции Тонио были весьма разумны, однако сам автор и не думал следовать им. На следующее утро Недда шла от колодца, куда ежедневно ходила за водой, актеры куда-то разбрелись, Карло и Джузеппе проводили все время в таверне. У повозок никого не было. Здесь и разыгралась одна из сцен, происходивших время от времени за спиной хозяина труппы. Красавицу комедиантку опять подкарауливал горбун Тонио, с дьявольской ловкостью выбирая момент, чтобы никого рядом не было, и девушка не могла позвать на помощь. Он не мог смириться, что ему дают от ворот поворот. Словно верил: еще одна попытка, и Недда закинет руки ему на шею, ответит на поцелуй… Странным образом это не мешало ему относиться к Канио с искренней дружбой; маэстро ни о чем не догадывался.
Тонио подхватил ведро из руки Недды, поставил на землю и быстро заключил женщину в объятия. Недда ахнула.
- Ты опять за свое? А ну перестань!
Тонио и не думал переставать, наоборот, тянулся поцеловать пойманную жертву. Благо вокруг никого не было, кроме распряженных лошадей перед скромной кучей сена. Лошадей Тонио не стеснялся. Недда отбивалась с той страстью, которой отличается сопротивление женщины, когда мужчина ей действительно неприятен. Наконец она смогла освободиться.
Стремясь избавиться от объятий Тонио, Недда схватила ведро и одним махом вылила всю воду на горбуна. Тот задохнулся и захлопал глазами. Недда расхохоталась. Одна из распряженных лошадей дернулась в сторону, когда пустое ведро загремело перед ее копытами.
- Значит, так, да? - крикнул мужчина. Его лицо было искажено злобой. Недда перестала смеяться.
- Твоя душа так же уродлива, как и тело! - с ненавистью прошипела она. - Я никогда не захочу тебя!
- А другого захочешь, да? - заорал взбешенный Тонио. - Уже нашла себе кого-нибудь!
- Не смей меня оскорблять!
- Я знаю, у тебя наверняка кто-то есть! Так запомни, я вас накрою, а мое молчание стоит дорого!
- Ничего ты не узнаешь! - Недда размахнулась и ударила Тонио по щеке.
Из-за повозки на шум появился Канио, только что вернувшийся к стоянке.
- Ну, из-за чего на этот раз? - осведомился он, оглядев запыхавшуюся Недду, облитого водой взъерошенного Тонио и валявшееся на земле ведро.
Взгляды молодой женщины и горбуна скрестились. Казалось, сейчас оба выдадут секрет произошедшей сцены.
- Да этот, - наконец сказала Недда, сама не зная, что говорит. - Попался под ноги, я из-за него всю воду разлила!
- На него и вылила, - подхватил с облегчением Канио. Он не мог удержаться от смеха, глядя на мокрого Тонио. - Давайте я схожу за водой, - примирительно предложил он.
- Ну уж нет, - встрепенулась Недда, испугавшись опять остаться наедине с Тонио. - Пойдем вместе, - она взяла себя в руки, кокетливо улыбнулась мужу, подхватила ведро с земли.
Тонио проводил пару мрачным взглядом. Канио ласково обнимал жену за плечи и что-то быстро говорил ей, может быть, убеждал не ссориться с горбуном.
- Ну ты получишь, abbieta.
Днем артисты показывали кукольное представление с марионетками. Конечно, собирались на него больше дети, самозабвенно смотревшие, как Пульчинелла обманывает Панталоне, чтобы отобрать у него сундук с золотом. На белом фоне задника тонких нитей не было видно, куклы, казалось, действовали сами. В конце жадный Панталоне лишился богатства и ушел в монастырь, а Пульчинелла уселся на сундук с золотом и объявил, что теперь женится на Коломбине. Кукольников наградили хлопками и монетками, дети разбежались. Актеры разобрали маленькую переносную сцену для марионеток, Канио собрал кукол и внезапно услышал разговор у себя за спиной. Да просто пару слов, сказанных неизвестно кем и кому. Его насторожил смысл этих слов.
«Отвлеки мужа».
Канио обернулся, за ним никого не было. Однако это явно не был обман слуха. Канио завертел головой: вон там Тонио, рядом Карло и Джузеппе, Карло увивается вокруг жены кого-то из крестьян, может, это сказал он? Здесь, слева, новый друг, Сильвио, и его приятели Джанфранко и тот, носатый, которого прозвали Пиноккио… Еще какие-то люди… Все болтают, может, ему все-таки показалось? Канио встряхнул головой - незачем принимать все на свой счет. Мало ли кто что сказал.
Он закончил развешивать кукол по стенам повозки - марионеток не держат в ящике, они должны висеть прямо на стене. Однажды ночью они сильно напугали Недду, она решила, что в повозке черти…
Ближе к вечеру, когда стало прохладнее, появился Пиноккио и утащил всех актеров и «уважаемого синьора Канио» к себе в гости, благо до вечернего представления была еще пара часов. Недда отправилась к ручью со стиркой. Тонио тоже пошел со всеми, но, посидев недолго в толпе крестьян, незаметно улизнул. Как раз после тоста «за наших дорогих гостей - комедиантов».
Тонио пошел обратно к повозкам, сам не зная толком, зачем. Лезть к Недде он больше не собирался, а следить, как она стирает, не слишком интересно. Прогуляться, что ли, по окрестностям? Но сначала он все равно заглянет на стоянку. Друзья должны вернуться, чтобы готовиться к представлению, можно подождать их тут, а не шататься по заурядному городку.
Около заднего левого колеса валялась мокрая рубашка. Тонио опознал ее - это была рубашка Беппе, вон и пятно от бутафорской крови, поблекло, но так и не вывели. А с чего бы рубашке лежать вот так? Тонио задумчиво покусал губу, повесил вещь на какой-то выступ и очень осторожно выглянул из-за повозки. Предчувствие, что он попал в удачный момент, оправдалось. Его глазам предстала крайне любопытная картина. Он был прав - красавица Недда все-таки изменяет своему мужу.
Корзина с бельем стояла на земле, а ее хозяйка безудержно целовалась с каким-то мужчиной. Высокая повозка закрывала их от посторонних глаз. Что ж вы здесь-то устроились, голубки, мелькнула мысль, враз найдут. Потом на него накатила ревность. Значит, я для тебя слишком плох, а этот в самый раз? Поцелуи были жаркими, объятия - еще хлеще. Недда слегка застонала, откинула голову, кавалер прижался губами к ее шее. Тонио втянул воздух сквозь стиснутые зубы, развернулся и кинулся бежать. Главное - успеть, пока они не ушли.
Веселье у Пиноккио было в разгаре, когда Тонио вернулся. Подошел к Канио, встал за его спиной. Тот наперебой с Беппе рассказывал о какой-то пьесе, где героиня Недды изменяла герою, но после череды переодеваний мир был восстановлен… Если бы наши костюмы не погибли на переправе через горную речку, мы бы могли это сыграть… Канио заметил своего друга-горбуна и торопливо сказал:
- Сейчас пойдем, скоро начинать. А я тут рассказывал, как Недда…
Тонио нагнулся к его уху и тихо сказал:
- Она изменяет тебе не только на сцене.
Канио вздрогнул и непонимающе посмотрел на Тонио. Потом во взгляде появился ужас, лицо побледнело. Он с безмолвным вопросом всматривался в горбуна, еще надеясь, что это злая шутка.
- Идем, ты сам все увидишь, - пообещал Тонио и стал пробираться к двери. Канио пошел следом, ничего не видя перед собой, споткнулся о катившуюся бутылку. Тонио за руку вывел его из дома, и двое мужчин молча пошли к площади. Внезапно Канио остановился, повернулся к горбуну и хрипло спросил:
- Ты решил разыграть меня, да? - От выражения его лица Тонио стало не по себе, но отступать он не собирался.
- Я их видел, они там, у нашей повозки. - По лицу Канио прошла судорога, глаза дико блеснули. Актеры еще быстрее пошли по дороге. Уже совсем стемнело. «Ты ни при чем, я хочу наказать ЕЕ», - подумал Тонио, теперь чуть отстававший от маэстро. Его вчерашние слова насчет хозяина с ножом становятся похожи на правду.
На подходе к повозке Тонио придержал Канио за руку и приложил палец к губам. Парочку нельзя было спугнуть. Он снова осторожно выглянул из-за фургона.
Теперь Недда со своим неразличимым в темноте кавалером устроились на ступеньках откидной лесенки. Они сидели, крепко обнявшись, Недда подняла голову к небу, казалось, видно, как ее губы горят от поцелуев. Канио и Тонио вслушались в негромкий разговор.
Мужчина что-то произнес совсем тихо, они не расслышали слов.
- Отныне я твоя. С этого вечера и навсегда, любимый, - сказала Недда чуть громче, чем следовало. Канио придушенно вскрикнул, узнав этот нежный тон. Недда мгновенно вскочила на ноги, толкнула кавалера и крикнула: «Беги!» Тот последовал приказу, и когда Канио вылетел на площадку, там уже была одна Недда, удивленно смотревшая на них. Любовнику хватило секунды, чтобы скрыться. Не помня себя, Канио схватил жену и принялся трясти.
- Кто он, кто он, говори!! Говори немедленно!
- Ай, да что ты делаешь?! - воскликнула Недда. - Прибежал, как полоумный, кричишь. Никого здесь не было, чего ты?
- Не было?! - завопил Канио, вне себя от такого бестыдства. Он отпустил жену, крутанулся вокруг себя, пытаясь хоть что-то рассмотреть в темноте. Конечно, это было напрасно, фонарь на повозке еще не был зажжен. Недда скрестила руки на груди, наблюдая за бегающим мужем. Тонио подивился, как быстро она взяла себя в руки. Сейчас будет все отрицать. Ай-яй-яй, а наша Недда лучшая актриса, чем все думали. Канио вернулся к жене и в упор посмотрел на нее.
- Я знаю, что ты мне изменяешь, - сказал он пугающе спокойно, - и я узнаю, кто он. Если не хочешь мучиться, назови имя сама.
Недда отвела глаза, потом тоже уставилась на мужа.
- Не изменяю я тебе! - заявила она, и Тонио оценил ее стремление стоять до последнего. Неужели так сильно влюблена в своего дружка? - Никого здесь не было, я тебе верна, ясно? Этот урод все подстроил! - она ткнула пальцем в Тонио.
Но Канио было не убедить, он слишком хорошо расслышал ее последние слова, сказанные любовнику. Он опять схватил жену.
- Не назовешь имя, я тебя убью! И его тоже! Бог свидетель!
Недда взвизгнула. В эту минуту на театр военных действий прибежали Беппе и братья-разбойники. Не разобрав, в чем дело, они только увидели, что их хозяин пытается задушить жену, и не раздумывая, обхватили его со всех сторон, оттаскивая в сторону. Канио тяжело дышал.
- Что случилось? - тщетно вопрошал Беппе. Никто не пожелал давать объяснения. Тонио криво усмехнулся и полез в карман за трубкой. Канио был отпущен, слегка помятый, но умолкший. Он пристально посмотрел на Недду, прижавшуюся к деревянной стенке фургона.
- Я найду, ты знаешь, моя Коломбина, - пообещал он, не уточняя, что сделает потом.
- Хозяин, надо начинать представление, - робко вмешался в странную сцену Беппе.
- Хорошо, одевайтесь, - сквозь зубы бросил Канио, взяв себя в руки. Работа прежде всего. Недда, проходя мимо горбуна Тонио, что было сил наступила ему на ногу, тот зашипел. Беппе расстроенно смотрел на всех, не понимая, что происходит. Тонио убрал трубку, так и не закурив.
Спектакль отыграли за полчаса - самое короткое представление за все время существования их театра. Канио играл, с остервенением бросая реплики, и чуть не сломал большой веер Коломбины. Партнеры старались не подходить к нему близко. Он смотрел со сцены на публику, не видя никого, перед его глазами стояла Недда, прижавшаяся к любовнику. Сердце болело, как никогда. Вся жизнь рушилась, оставляя взамен любви одну муку и унижение. Канио начинали душить рыдания, которые он еле успевал маскировать смехом. От этого смеха Тонио каждый раз пробирала дрожь. После спектакля Канио сбежал с подмостков, мгновенно содрал костюм паяца, накинул рубашку и исчез в темноте. Он даже не поинтересовался сборами, деньги заботливо убрал Тонио.
Канио не пришел ни через час, ни через два. Недда, сходившая с ума от беспокойства, послала Беппе на поиски, но он никого не нашел. Ночь комедианты провели в тревожном ожидании, боясь страшных вестей, полиции и бог весть чего еще.
Канио вернулся уже утром, ни на кого не смотрел, приказал готовить сцену для марионеток, а сам снял их со стены и теперь рассматривал, думая о чем-то своем. Недда не посмела заговорить с ним, и молча пошла следом к сцене, взяв свою куклу - легкомысленную Коломбину.
Спектакль шел вяло. Канио, странно молчаливый и отрешенный, вел свою куклу механически, отрывисто подавая реплики, Пульчинелла не скакал, как обычно, а трагически взмахивал руками, что, скорее, подошло бы Пьеро. Его партнерша Коломбина старалась за двоих, хохоча и отвешивая реверансы. Недда за сценой - эту пьесу они с Канио играли вдвоем - была напряжена, как струна, внутренне трепетала и не знала, чего ждать. Конечно, Канио знает, что у нее появился другой. Что делать, признаться и уйти от него или отрицать все? А если он попытается что-то сделать с ней или с…ним? Боже, почему он молчит?
Марионетка Коломбина поцеловалась с Арлекином и тот убежал. На сцену выскочил Пульчинелла и обежал вокруг куклы в пышной юбочке.
- Кто здесь был? - вопросил оскорбленный Пульчинелла и опять всплеснул руками.
- Я одна и жду тебя! - патетически ответила Коломбина. Кажется, Пульчинелла не поверил. Он размахнулся и дал пощечину Коломбине. Та отпрыгнула в сторону. Недда с изумлением посмотрела на мужа. За все время их совместной жизни Канио никогда, ни разу, не ударил жену. Ни в жизни, ни на сцене. Эта внезапная пощечина, отвешенная одной марионеткой другой, была первой и неожиданной. Недде стало не по себе. Канио пристально вглядывался в нее, его карие глаза горели и казались черными.
- Признавайся, кто он? - этот вопрос Пульчинелла задал хриплым шепотом, совсем не похожим на прежний ровный тон.
- Что ты, любимый, тебе показалось! - отозвалась Коломбина. - Никого не было!
У Канио дернулась рука, Пульчинелла нелепо подскочил над маленькой сценой. Зрители засмеялись - ярость клоуна была забавной.
- Я все знаю! - закричал Канио, забыв, что должен управлять куклой, и та бессмысленно задергалась на ниточках. - Как ты могла, как?! Я любил тебя больше, чем самого Бога! Ты была для меня всем! И так просто… ты совсем не любила меня, да?! Я ведь подобрал тебя на улице, нищую, дал тебе свое имя!
- Да, я больше тебя не люблю! - Недда тоже разозлилась. - Я люблю другого, и уйду к нему, а ты пропадай пропадом со своими марионетками! Паяц!
Недда отшвырнула куклу и убежала. Пульчинелла бессильно сел на сцене и замер в неестественной позе, дети разочарованно заныли. Находившийся тут же священник велел всем расходиться. Канио остался один.
Он пытался рассуждать трезво, но ничего не выходило. Как хотелось убедить себя, что Недда невиновна, что все, послышавшееся ему в тот вечер - обман и иллюзия. Пусть старая жизнь вернется - это желание было жгучим до слез на глазах. Канио пытался хоть немного унять душевную боль, но легче не становилось. Проклятый вопрос «кто же он?» не давал покоя.
Скоро вечер, опять будет спектакль. Выходить на сцену стоило все больших усилий. Вопреки надежде, игра не заставляла забыться. Видеть на помосте спокойное лицо жены, сдерживаясь перед публикой, и знать, что ее любовник сидит где-то там, тремя ступеньками ниже. Может, он даже в первом ряду, и Недда посылает ему свою сияющую улыбку, обещает свидание… И они вдвоем смеются над ним, глупым Паяцем, в объятиях друг друга… Канио вздрогнул, услышав звон церковного колокола. До представления оставалось все меньше времени. Надо взять себя в руки.
Пьеса была в разгаре. Занавес отделяет задник, где находятся актеры, не занятые в этот момент, от самой сцены, и на фоне красной ткани разноцветные персонажи ярки и театральны - не от мира сего. Все переплетаются в вихре жестов, гримас и коротких реплик, изображая картины минутных страстей. Белый Паяц с черными пятнами помпонов, с трагическими взмахами рукавов - сама грусть и надлом. Желто-зеленый клетчатый Арлекин со свирелью, веселый и лукавый. Красно-белый клоун Таддео - простоватый, но временами хитрый и готовый навредить. Пестрое, многоцветное платье, косынка, спадающая с плеча, - это Коломбина, очарование и ветреность. Отточенные годами жесты, заученные выражения лиц. Ожившие маски, подчиненные неведомому автору, разыгрывают старую пьесу о любви и мести. И публика аплодирует, от души смеясь над повестью живых марионеток.
Паяц ушел, а его жена Коломбина стала прихорашиваться перед зеркалом. Сейчас придет мой возлюбленный, Арлекин - поведала она публике. Коломбина поворачивается и так и сяк, показывая то круглое плечо, то изгиб бедра, посылая ослепительные улыбки. Из-за сцены слышится веселая песенка Арлекина, потом он и сам появляется, нежно обнимает Коломбину… В разгар объятия появился смешной горбун-слуга Таддео и прервал свидание… Он принес корзину продуктов с рынка… Коломбина отбирает корзинку, они с Арлекином пинками прогоняют неловкого клоуна Таддео со сцены и садятся ужинать… И все это с такими гримасами и ужимками, что публика хохочет, загораясь от собственного веселья и становясь все неудержимей. Труппа сегодня в ударе.
Канио неотрывно смотрит на зрителей, стараясь разглядеть движение в толпе. Может, тот, другой, выдаст себя?
И вот Паяц ждет за створкой картонной двери, пока Коломбина воркует с Арлекином.
- С этого вечера и навсегда я твоя, любимый, - воскликнула Недда. Канио ахнул. Господи Боже, те же слова! Перед глазами измученного Канио все помутилось, он забыл, что находится на подмостках, что это всего лишь пьеса…
Он выскочил на сцену, испугав обоих влюбленных. Арлекин отскочил в сторону - и вовремя. Вне себя от вновь вспыхнувшей обиды, Паяц бросился к Коломбине с криком:
- Я наконец поймал тебя! Говори, кто он!
Еще ничего не понявшая Недда отвечала, как по роли:
- Тебе кажется, это был всего лишь наш слуга, дурачок Таддео!
Она за руку выводит Таддео из-за двери, в подтверждение своих слов, и тот послушно кивает. Вне себя от наглого обмана, Канио взмахивает рукой, вызывая приступ смеха у публики. Потом смех стихает, потому что в руке у клоуна резко взблескивает нож. Где он достал его, почему взял с собой на сцену? Зрители затихают, пытаясь понять, таков ли на самом деле сюжет этой комедии, обратится ли она в драму?
- Называй имя! - требует разгневанный Паяц. - Имя или твоя жизнь!
- Никогда, ничего я тебе не скажу! - кричит Недда.
- Ах, ты еще не поняла? Я не шучу!
- Нет! - последний крик Недды обрывается, когда Паяц с размаху всаживает нож прямо ей в грудь. И женщина повисает на руках своего убийцы.
- Имя! - упрямо трясет умирающую Канио.
- Сильвио… - еле слышно всхлипывает Недда. - Сильвио…
Хватка Паяца ослабевает и тело женщины соскальзывает на подмостки. Нож остается в руке Канио. Толпа издает единый вздох, еще не осознав ужаса произошедшего.
Сильвио выскакивает на сцену, мгновенно взлетая по ступенькам, и они с Канио секунду смотрят друг на друга. На комедианта нисходит озарение - теперь ему ясно все. Миг проходит, и мужчины вцепляются друг в друга над неподвижной Неддой. Тонио и остальные смотрят на это, так же безмолвно, как зрители, застыв на месте.
Слепой ли это случай, или рука артиста оказалась проворней, но Сильвио падает рядом с Неддой. Нож остался в его боку.
Минута страшной тишины, ошеломленный Канио неподвижно стоит посреди сцены… Потом растерянно оглядывается на свою труппу, обводит взглядом публику и словно приходит в себя. И произносит странно спокойным голосом, с оттенком затаенной насмешки:
- Комедия окончена…
Крики ужаса, рыдания, гул голосов, мелькание лиц вокруг - все это было потом. Тонио на всю жизнь запомнил минуту тишины в ночной тьме, подсвеченной огнями рампы, и белую фигуру Канио среди мрака. Он не мог разобрать выражения его глаз. Он только знал - жизнь, которая была прежде, никогда не вернется.
Эпилог
До суда «Театр Френелли» находился в Монтальто. Впрочем, театра больше не было. Карло и Джузеппе тихо исчезли в первую же ночь, вежливо попрощавшись с Тонио и откровенно сказав, что раз тут полиция, им лучше быть подальше. Тонио их не задерживал - не имело смысла собирать осколки, когда все рухнуло. Канио ждал суда в тюрьме Монтальто, а Недда нашла приют на местном кладбище. На похороны ушли почти все деньги, собранные на выступлениях, и Тонио подумывал, что повозку и добрую часть имущества придется продать, чтобы продержаться первое время. К счастью, актерам оставили их добро, побрезговав конфисковать облезлые декорации и кукол в пользу суда. От труппы остались только он и Беппе, и Тонио понятия не имел, что им двоим делать дальше. Одно было ясно - оставаться в Монтальто нельзя. После кровавой трагедии на комедиантов смотрели косо, что заставляло Тонио лишь криво усмехаться. Он опасался бы ножа в спину от дружков Сильвио, возжелай они отомстить, но пересуды оставляли его равнодушным.
Он навещал Канио в тюрьме, задабривая охрану припрятанными медяками. В последний раз денег не осталось, и Тонио обыграл сторожей в карты, ставкой были десять минут свидания на кон. Горбун выиграл три кона подряд. Пленника сторожили не слишком усердно, больше стараясь перед приезжим следователем, но сам он был ко всему безучастен и не пытался бежать. Тонио приходил три раза, надеясь поговорить, хотя сам не знал, о чем, но каждый раз они просто сидели рядом на скамье, изредка обмениваясь словами. Оба все понимали. О Недде никто не говорил ни слова.
Суд состоялся скоро, Канио приговорили к двадцати годам заключения. Позже судья признавался, что хотел посадить преступника пожизненно, но, чувствуя некую жалость и снисходя к его побуждениям, уменьшил срок. Канио увезли к месту отбытия наказания через три дня, Тонио и Беппе больше нечего было делать в Монтальто. Уехали и они, сумев продать одну из лошадей местному торговцу. Вырученных денег хватит до следующего города. Актеры сходили на могилу Недды, принесли цветов и долго стояли, думая каждый о своем. Сильвио и Недду похоронили по отдельности, и Тонио считал, что это правильно.
Но, хоть все участники этой драмы исчезли, город не утихал еще долгое время. Эта трагическая история запомнилась всем - история любви, страдания и расплаты.
Сын судьи был в то время подростком и тоже запомнил эту историю. А может быть, видел все своими глазами. И когда он вырос, то написал прекрасную оперу о событиях, запавших ему в душу на всю жизнь. Он сам придумал слова, написал музыку и сделал все, чтобы зритель как наяву пережил старую историю и спросил себя: как поступил бы я на месте Канио? Смог бы понять и простить несчастного Паяца?
