Юноша торопливо встал, взял свой стул и поставил его рядом с креслом де Шаньи.
Катрин не шелохнулась.
- Ну же, дорогая, не упрямься. – Филипп провёл кончиками пальцев по сиденью. – Не заставляй меня применять силу.
- Ты заплатишь за это! Видит Бог, заплатишь. – Процедила она сквозь зубы и… села.
В эту минуту у меня внутри что-то оборвалось. До последнего мгновения я свято верила, что подруга что-нибудь придумает, вытащит нас из этого кошмара... Ведь это – Катрин! Она неизменно побеждает, и всегда выходит сухой из воды, но теперь, когда она послушалась де Шаньи, эта нелепая надежда развеялась как дым. Со всей ясностью я поняла – выхода нет. Нам никто не поможет, и сейчас…
- А сейчас, когда все зрители и участники на местах, мы можем продолжить. – Улыбнулся граф. - Этьен, не сочти за труд, проверь, как там мадемуазель Мартен.
Барон подошёл к Люсиль, и грациозно опустившись на одно колено, пощупал пульс на её шее. Потом наклонился над лицом и оттянул веко.
- Боюсь, мы немного перестарались, она не скоро придёт в себя. – Заключил он.
- Что ж, в таком случае займёмся мадемуазель Борднав. Люсьен, не мог бы ты оттащить тело в будуар? Это ведь не слишком тяжело для тебя?
Явно возмущённый подобным подозрением юноша подскочил к Люсиль, взял её за руки и поволок за занавеску.
Не нуждаясь в приказе, журналист толкнул меня на середину комнаты. Потеряв равновесие, я ничком упала на ковёр, ещё хранивший тепло тела Люсиль.
Мысли сесть даже не возникало. Каким-то шестым чувством я поняла: если шевельнусь – меня ударят, а так ещё была вероятность пережить этот ужас без особенных повреждений.
Единственное, что я могла – повернуть голову и следить за действиями господ-аристократов в зеркало: оно находилось как раз напротив меня. Но, то ли от страха, то ли  от застывших в глазах слёз зрение начало выкидывать странные шутки. Стекло вдруг задрожало и покрылось едва заметной рябью – будто лёгкий ветерок заиграл на глади пруда.
Дальше всё случилось так быстро, что я не успела ничего толком понять, лишь почувствовала дуновение холодного ветра на лице, и увидела, что на мгновение зеркало превратилось в стену из грубого камня. На её фоне мелькнула чья-то тёмная фигура. Секунду спустя, зеркало вновь стало зеркалом, но фигура никуда не исчезла.
Д`Эстурвилль удивлённо выругался, остальные замерли в немом изумлении,  я же не верила своим глазам: только что из ниоткуда появился мужчина в чёрном сюртуке и белой шёлковой маске. Он стоял в двух шагах от меня и, сложив руки на груди, смотрел, в угол, где сидели де Шаньи и Катрин. 
- Не помешал? – Светски спросил пришелец красивым и странно знакомым голосом.
- Нисколько. – Угрюмо ответил граф. Казалось, его почти не удивило фантастическое появление человека из воздуха.
- Очень рад. – Незнакомец слегка наклонил голову. – Позвольте узнать, что здесь происходит? Помниться у нас был уговор – никаких развлечений в моей опере.
Филипп резко выпрямился и с вызовом посмотрел на мужчину.
- Я решил пересмотреть условия соглашения. 
- Вот как? Мой друг, а ты не подумал, что сначала следовало поговорить со мной?
Граф пожал плечами.
- Прости, забыл как-то. Столько дел…
- О, понимаю. Ты крайне занятой человек. Но сейчас, надеюсь, сможешь уделить мне минутку?
Филипп пожал плечами. 
- Почему бы нет?
- Покорнейше благодарю. Итак, ты вторгся сюда, не имея на это права, и не согласуя своих действий со мной. Всё это весьма прискорбно, но если ты и твои друзья покинете гримёрную в ближайшие три минуты, я постараюсь забыть об этом инциденте.
Граф как бы невзначай, положил на колени свою трость чёрного дерева. И в этом обычном на первый взгляд действии чувствовалась угроза. Точнее, намёк на неё.
Лежа на полу, я тихо молилась, чтобы их беседа продолжалась как можно дольше. Когда мужчины выясняют отношения, на женщин им ровным счётом наплевать. Неприятная правда жизни, но сейчас нам с подругами это было на руку.   
- А если я захочу остаться? – Улыбнулся мсье де Шаньи, сжав серебряный набалдашник.
Человек в чёрном вздохнул.
- Филипп, зачем нам ссоры?
Мсье де Шаньи быстро взглянул на барона. Тот покачал головой.
- Хорошо. – Согласился граф. - Только одно условие. Эти очаровательные девушки, дороги нам как память… о незабываемом вечере. Мы не можем оставить их здесь. Поэтому тебе придётся помочь нам незаметно вывести их из оперы.
- Точнее, вынести. – Хихикнул Франц, но мсье де Констан одарил его таким взглядом, что весёлость журналиста как ветром сдуло.
- Боюсь, вы не поняли, господа. – Холодно сказал человек. – Дамы остаются, уходите только вы.
На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Лишь из-за занавески послышался слабый стон: Люсиль приходила в сознание.
- Чёрта с два, Эрик. – Сквозь зубы процедил Филипп.
Я вздрогнула.
Эрик... Вот почему его голос показался знакомым. Это имя, в искривлённых злобой устах де Шаньи, расставило всё по местам. И как я раньше не догадалась, что это тот самый… то самое существо, с которым я провела весь вечер? Наверное, потому, что он сменил маскарадный костюм. И еще из-за страха. Господствуя над разумом, он отнял всю способность соображать и делать выводы.
Я осторожно скосила глаза в сторону бывшего мсье «Красная Смерть». Чёрный цвет ему определённо шёл. Только маску я бы поменяла на чёрную, - белая смотрелась как нечто инородное. Впрочем, она отлично сочеталась с белоснежными манжетами и воротничком сорочки…
Интересно, все в люди, попавшие в отчаянное положение, думают о таких мелочах, или этим страдают только незамужние репетиторши?
- Три минуты подходят к концу. – Заметил Эрик. - Господа, ещё не поздно…
- Боюсь, что поздно. – Де Шаньи повернулся к Люсьену. – Дорогой друг…
Повинуясь приказу, мсье де Монтеза бросился на Эрика. Когда юноша оказался на расстоянии вытянутой руки, мужчина сделал короткий пасс, и Люсьен с грацией тряпичной куклы отлетел к стене. Комнату огласил глухой удар. В следующий момент я увидела, как юноша корчится на полу, ловя ртом воздух. Барон де Констан что-то закричал, Филипп вжался в кресло, а Франц схватил бронзовый подсвечник с туалетного столика и замер, как бы раздумывая, что с ним делать.
Не теряя времени, Эрик схватил меня за плечи и потащил к зеркалу. Но в этот момент журналист всё-таки решился применить своё грозное оружие и ринулся  на нас. Следом, с тростью на перевес, двигался барон.
Отпустив мои плечи, наш защитник повернулся к журналисту и перехватил его руку. Раздался тошнотворный хруст, звон ударившегося об пол канделябра, и оглушительный, нечеловеческий вой. Рука Франца плетью повисла вдоль туловища, а сам он осел на пол в двух шагах от меня, покачиваясь и стеная. Чалма упала с его головы и откатилась прямо мне в руки. Зачем-то схватив её, я отползла под туалетный столик, решив, что там сейчас безопаснее всего.
И оказалась права.
Обогнув скорчившегося на полу журналиста, барон рассёк тростью  воздух и замахнулся, целя Эрику в голову. Но тот даже не думал уклониться, только щёлкнул пальцами, будто подзывая невидимого официанта и трость как по волшебству выпала из рук барона. А сам он схватился за голову, сбивая пламя, вдруг охватившее его роскошную шевелюру.
Давно, ещё в детстве, я гостила в деревенском доме своей бабушки в Провансе. Как и все в Лидо – так называлась та деревушка - старушка держала разную птицу, и, как и все, периодически её резала. Мне всегда было страшно смотреть, как она это делает, но однажды я всё-таки набралась храбрости и пролезла на скотный двор. Помнится, увиденное произвело на меня сильное впечатление, а петух Сенар бегающий с отрубленной головой, не раз являлся мне в кошмарах.
Сейчас же, глядя на барона, с воплями носившегося по гримёрной, я сразу вспомнила Сенара. Только мсье де Констана, в отличие от петуха мне жалко не было. 
Вскочив с кресла, где до сих пор сидел, Филипп схватил с ломберного столика вазу с увядшими розами и выплеснул ее содержимое на друга. Раздалось шипение, и огонь погас. Барон со стоном упал в кресло, от его головы шёл густой белый пар.
От удушливого запаха палёных волос и пронзительных воплей у меня закружилась голова и потемнело в глазах. Поэтому я даже не заметила, когда в комнате успел появиться второй братец де Монтеза. В том, что это не Люсьен, я не сомневалась – около стены лежало его бесчувственное тело.
Увидев обожжённый череп барона, Жульен в первый момент опешил, а потом бросился на Эрика. И тут же отлетел к брату на пол.
Я даже залюбовалась – лёжа рядом, юные де Монтеза смотрелись очень мило.
От созерцания славной картины меня оторвал голос Эрика. Мужчина стоял в центре гримёрной возле скулящего журналиста и выглядел так, будто ничего не произошло: на его костюме не было ни единой складочки, манжеты ослепляли белизной, даже волосы не растрепались. В смысле те, что имелись на голове.   
- Господа всё ещё желают, чтобы дамы ушли с ними? – Спросил он.
Филипп шагнул к нему. Хотя в драке он не участвовал, смотреть на него было страшно: нижняя часть лица, не скрытая маской, побелела, красивые губы плотно сжались, на скулах играли желваки. Он просто источал злобу, хоть и пытался сохранять спокойствие.
- Думаешь, это сойдёт тебе с рук? – Граф обвёл мрачным взглядом разорённую гримёрную.
- Не думаю. - Эрик покачал головой. - Уверен.   
Мсье де Шаньи рассмеялся, но сейчас его смех уже не казался мелодичным. Скорее, он походил на злобный лай собаки, у которой отняли кость.
- Ошибаешься. Завтра же отряд полицейских обшарит подвалы оперы. Конечно, они ничего не найдут, но послезавтра придет ещё один отряд, а потом ещё. И так  до тех пор, пока полиция не найдёт твое логово и не выкурит тебя оттуда. Это я обещаю. 
Эрик молчал. Казалось, он даже не слышал слов де Шаньи.
Так и не дождавшись ответа, граф кивнул мсье де Констану. Тот поднялся с кресла и, подойдя к журналисту, подал ему руку, помогая встать. Филипп  приводил в чувство братьев де Монтеза. Юноши очнулись на удивление быстро. Я даже подумала, что их обморок был скорее наигранным, чем истинным.
Видимо, не желая мешать графу с бароном оживлять павших друзей, Эрик отошёл к туалетному столику. Теперь я могла видеть только его ноги в чёрных ботинках. Он постукивал каблуком по ковру. Так делал мой дед, когда был чем-то рассержен или обеспокоен.
Похоже, драка с компанией де Шаньи взволновала Эрика куда больше, чем казалось на первый взгляд… Или на него подействовали угрозы графа?
Спустя минуту мои недавние мучители стояли у двери. Они напоминали франтоватых клошаров, побывавших в серьезной переделке. Особенно впечатлял вид барона. Мокрый, с безумными глазами и ошмётками торчащих во все стороны волос, он казался беглым каторжником, нацепившим фрак, только что украденный из модного салона. Лишь Филипп остался похожим на того элегантного бога, с которым несколько часов назад я познакомилась у главного входа…
-Скоро, Эрик. – Произнёс он, растянув губы в неприятной усмешке. – Скоро ты пожалеешь о своей выходке. И они тоже.
Я вздрогнула. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, к кому относилось это «они». И мне стало жутко. Жутко до тошноты.
- Уже жалею. – Вздохнул Эрик. – Поэтому господа, я прошу вас остаться.