Эрикен, большое спасибо за такой интерес! :give: К сожалению, продолжение вряд ли будет раньше Нового года, хотя в голове фик уже давно готов - времени почти совсем нет.  

Мой адрес на Ли.ру: http://www.liveinternet.ru/users/2392993/profile

Ненаписанный роман вообще нигде не висит, кроме моего компа (проблему с которым я сегодня, наконец, решила). Не знаю, стоит ли его вывешивать, т.к. я его пишу уже 18 лет, и буду писать ещё очень долго. Неудобно выложить начало и бросить.

Bella, спасибо!

Эрикен, если мои старые стихи сойдут за произведения, то они лежат в отдельной темке: https://poetc.ruhelp.com/index.php?act=ST&f...st=0#entry97048 Правда, ещё не все.

Ну, вот и продолжение. Огромное спасибо Seraphine  :give:  и Марти :give: за помощь в поиске информации о французском образовании в 19 веке.

Это примерно половина или 2/3 главы, постараюсь дописать её на каникулах.

9

«6 мая 1927 года,
пароход «Беркут».

Милый сын!

Вчера я долгое время не мог заснуть, думая о тебе и Кристиане и пытаясь себе представить, видел ли ты прежде в этом сдержанном, немного отстранённом человеке того непоседливого ребёнка, каким некогда знал его я. Боюсь, что вряд ли. Скорее всего, мой рассказ немало тебя поразил, но, поверь мне, это не последнее твоё открытие. Тебе ещё предстоит узнать, что и в старости в нас продолжают жить те мальчики, которыми были мы в детстве (как бы редко мы не выпускали их наружу). И если в глубине души внешне сурового Кристиана Даэ доныне обитает всё тот же невозможный бесёнок, то и во мне пребывает неизменным тот юный рыцарь, который почти шестьдесят лет назад бросился в море за шарфом своей прекрасной маленькой дамы… Но главное в этой истории то, что и ты имел некоторое отношение к Кристиану и его семье, когда был ребёнком. Ты удивлён? Тогда дождись конца моего рассказа, и ты всё узнаешь. Но не буду забегать вперёд и продолжу повествование в должном порядке…

Итак, на следующее утро я проснулся в совершенно ином настроении. Конечно же, его нельзя было назвать весёлым или умиротворённым, но, к счастью, апатия от меня отступила, и на смену ей пришло любопытство. Я почувствовал, что Кристиану удалось растормошить меня, несмотря на всё моё внутреннее сопротивление. Это было настолько занятное существо, что я то и дело посмеивался, вспоминая наш разговор. И хотя наша встреча была напряжённой, я был вовсе не против повторить её. Но, в то же время, я не был готов к этой новой симпатии, возникающей во мне помимо воли, и, выйдя из дома, начал мысленно перебирать все недостатки ребёнка, чтобы не поддаваться его обаянию. «Разбойник! Наглец! Избалованный и капризный мальчишка! – ругал я его про себя. – Самый дурно воспитанный сорванец, которого мне доводилось видеть. Воображаю, что вырастет из него, если уже сейчас он позволяет себе оскорблять взрослых».

Тут я остановился, осознав, что нахожусь уже лишь в паре шагов от ворот лицея. «Что ж, - вздохнул я про себя, - как бы тебя ни возмущало его поведение, ты пришёл. И вполне вероятно, что ты придёшь снова. Боюсь, что ты не сможешь перед ним устоять, если даже Надир-хан пляшет под его дудку».

Было уже три часа, и я надеялся, что занятия Кристиана должны закончиться, и он скоро выйдет. Некоторое время я стоял, рассматривая величественное серое здание, в десять минут четвёртого прозвенел звонок, а чуть позже группа лицеистов спустилась с крыльца и, шумно переговариваясь, прошла мимо меня и направилась вверх по улице. Кристиана среди них не было. Затем их примеру последовало несколько более старших мальчиков, уже почти юношей. После этого двор пересёк швейцар и стал запирать ворота. Я поздоровался с ним и спросил, здесь ли учится Кристиан Даэ.

- А почему вы спрашиваете, месье? – ответил он вежливо, но не без настороженности. – Простите, месье, но лицей наш один из лучших, и порядки здесь строгие.

- Я Рауль де Шаньи, капитан, - начал объяснять я, показывая ему визитную карточку, и тут же осёкся, поразившись произошедшей в нём перемене.

Сосредоточенное лицо мгновенно расплылось в улыбке, а руки тотчас же принялись отпирать засов.

- Капитан Шаньи!.. Так сразу бы и сказали! К нам часто приходят известные люди, особенно во время занятий. Да, месье, здесь есть что посмотреть, даже знаменитым путешественникам вроде вас. Пойдёмте со мной, я провожу вас внутрь. Господин директор будет рад вас принять.

- Так учится ли здесь Кристиан Даэ? – вновь спросил я, когда мы вошли во двор.

- Да, месье.

- Он ведь полупансионер? Его каждый день отпускают домой?

- Именно так, месье.

- Тогда отчего же он не вышел с остальными?

- Так, должно быть, капитан, - буднично ответил он, - его опять наказали.

Вздохнув, я прекратил расспросы, решив всё выяснить позже. Мы прошли в приёмную, а оттуда секретарь ввёл меня в кабинет директора. Навстречу мне поднялся дородный человек лет пятидесяти с тяжёлым лицом. Он приветствовал меня и назвал свою фамилию, которую сейчас мне уже не вспомнить.

- Я чрезвычайно рад видеть вас, капитан Шаньи. Ваше посещение войдёт в анналы… Чем могут быть полезен?

- Я приехал за Кристианом Даэ и хотел бы отвезти его сегодня домой, - произнёс я, не желая вдаваться в подробности.

- Вы состоите в родстве с Даэ? – он слегка поднял бровь.

Я слегка растерялся.

- Я… друг семьи.

По отношению к Эрику это было ложью и даже кощунством, но ничего лучшего придумать я не смог.

- Понимаю, - промолвил он вежливо, но я почувствовал, что слухи о том, что я некогда ухаживал за Кристиной, дошли и до него. – Боюсь, что вам придётся подождать, - вздохнул он. – Даэ оставлен после уроков. Я сознаю, что вы занятой человек, капитан Шаньи, но в нашем лицее дисциплина ставится превыше всего, и даже ради вас я не могу позволить себе отменить наказание.

- Что же, я подожду, сколько будет нужно, - ответил я.

Директор заверил меня, что это займёт не более часа, задал мне несколько вопросов о моих путешествиях, а затем предложил ознакомить меня с лицеем, дабы не терять время попусту. Я согласился, и он с гордостью провёл меня по классам, залам, дортуарам. Оснащение заведения действительно впечатляло, а порядок был идеальным. После этого мы возвратились в его кабинет, и за рюмкой коньяка я решил возобновить разговор о Кристиане.

- Я так понимаю, что поступить в ваш лицей очень непросто, - начал я, - соответственно, здесь учатся только способные дети.

- В целом да, хотя кое-кто отстаёт по отдельным предметам.

- В таком случае, насколько же одарённым должен быть ребёнок, чтобы на два года опережать своих соучеников?

- Вы о Даэ? – уточнил директор. – Мальчик очень сообразителен и с редкой памятью, хотя чаще его выручает интуиция. Признаться, я был поражён, что его целенаправленно готовили к поступлению в наш лицей вместо того, чтобы развить в нём музыкальный дар. Сын композитора и великой певицы, мальчик с воображением, с хорошим слухом… Не понимаю.

- Но ведь и точные науки даются ему легко, и учится он блестяще, - заметил я.

- Если бы он не был первым учеником, то был бы давно отчислен, - объявил директор.

Его слова чрезвычайно меня удивили.

- Простите, сударь, но я вас не вполне понимаю.

- При всём уважении к его матери, я счёл бы за благо исключить его из лицея, но его успехи создают нам особую репутацию и во многом уравновешивают то смятение, которое этот «ужасный ребёнок» вносит в умы и души своих однокашников.

- Но ведь отличная учёба даёт хороший пример…

- Зато возмутительное поведение – дурной, - ответил он категорично. – Возможно, вам об этом неизвестно, ведь родители всегда стремятся подать своё чадо с выгодной стороны. Но поверьте, капитан Шаньи, это не ребяческие проказы и не мальчишеские драки (хотя последнее пару раз случалось), а дерзость и полное неуважение авторитетов, что гораздо хуже. Усугубляет всё то, что на Даэ не действуют ни увещевания, ни телесные наказания. Боюсь, это безнадёжный случай.

- Мне он показался непростым, но вдумчивым и понимающим ребёнком, - промолвил я.

- Показался… Вы имеете на него хоть какое-нибудь влияние?

- Не уверен.

- Если бы вы попытались внушить ему толику уважения к старшим, то я был бы вам очень признателен. Мне было бы жаль потерять столь талантливого ученика.

- Я постараюсь, но времени у меня мало. Через несколько дней я уезжаю в Кале, и вскоре мы отплываем, - пояснил я. – Почему бы вам не обратиться с этой просьбой к его отцу?

Директор раздражённо повёл плечом:

- К месье Даэ?.. Я не хочу оскорбить ваши чувства, но это ещё худший ниспровергатель авторитетов, чем его отпрыск. От беседы с ним у меня положительно ум зашёл за разум, так что в этом деле он нам не помощник. Мадам Даэ – женщина редких достоинств, но сын, к несчастью, пошёл не в неё… А вот вас он ещё мог бы послушать. Мальчишки его возраста боготворят героев.

Разговор вновь вернулся к моим экспедициям, а через несколько минут секретарь сообщил, что пришёл учитель латыни по поводу Даэ.

- Пусть войдёт, моего гостя тоже интересует наш маленький «коммунар».

В кабинет, втолкнув Кристиана пред собой, решительно шагнул худощавый мужчина лет сорока с совершенно белым от гнева лицом.

- Господин директор, поведение Даэ перешло все границы! – заявил он рокочущим голосом, потрясая над головой толстой тетрадью.

- Добрый день, капитан Шаньи! – невозмутимо произнёс Кристиан, не обращая на ярость учителя никакого внимания.

Учитель мельком взглянул на меня и буркнул какое-то приветствие, по-видимому, будучи в состоянии думать лишь об одном.

- Что опять? – устало спросил директор. – Мы ведь разобрали уже этот случай и назначили наказание.

- Так этот «карбонарий» умудрился и наказание обратить в очередную выходку! – вскричал учитель и снова потряс тетрадью.

Директор повернулся к Кристиану.

- В чём дело, Даэ? Вы второй раз за день совершили проступок, и вас не остановила даже наша сегодняшняя беседа.

- Господин директор, я не сделал ничего плохого, - живо ответил мальчик.

- У вас странные представления о добре и зле, Даэ. Меня удивляет, что вы, с таким ясным умом и отличной памятью, не можете запомнить одно-единственное правило: знания и действия учителя не подвергаются сомнению и не обсуждаются. Никогда.

- Я это помню, господин директор, - твёрдо сказал Кристиан. – Но с этим правилом я не согласен. Если учитель поступает несправедливо…

- Не вам решать, что справедливо, а что нет! – повысил голос директор лицея. – Это во-первых. А во-вторых, порицание учителя и низкая отметка, против которых вы выступали, предназначались вовсе не вам, так что вам нечего было вмешиваться в дела, которые вас не касаются.

- Это было нечестно! И жестоко! – звонко воскликнул мальчик. – Все знают про несчастье в семье Этьена, и я бы вообще не стал вызывать его.

- У каждого бывают неприятности, Даэ, но в стенах лицея вы должны забывать о них и помнить лишь об учёбе.

Кристиан вспыхнул.

- Господин директор, это не неприятности, это большое горе!

- Довольно, Даэ, это пустой разговор!.. Напомните, сударь, какое наказание было назначено мальчику, - обратился директор к учителю.

- Сто раз каллиграфическим почерком вывести в тетради фразу «Я больше никогда не буду дерзить учителям».

- Что ж, вполне разумное, посильное и гуманное наказание… Так в чём же состоит выходка?

- Прочтите сами, господин директор!

И учитель резким жестом распахнул тетрадь и подтолкнул её через стол к директору. Тот мгновенно свёл брови: сурово, но без малейшего удивления.

- Так-так, - произнёс он и посмотрел на меня. – Именно то, что я вам говорил, капитан Шаньи… Даэ, потрудитесь прочесть, что вы здесь написали.

Кристиан уверенно вскинул голову и вызовом отчеканил:

- «Я больше никогда не буду дерзить учителям». Сто раз, как мне было велено. А внизу сделал приписку: «если они больше не будут унижать нас».

- В нашем лицее вас никто не унижает, Даэ. Здесь вас обучают и воспитывают.

- То, что сегодня было на латыни – это унижение.

Директор слегка усмехнулся.

- Не считайте меня глупее себя, Кристиан Даэ! Вы ведёте себя вызывающе и дурно отзываетесь о преподавании в нашем лицее, надеясь, что вас исключат за это. Я вижу, как вам хотелось бы обучаться дома. Так вот, Даэ, этого не будет! Я не пойду у вас на поводу и не стану вас исключать, так что вам придётся учиться здесь ещё долго, тем более, что этого хотят и ваши родители. Ну, а в случае новых ваших проступков к вам будут применяться гораздо более суровые меры.

- Я не боюсь порки! – объявил Кристиан.

- Вот и отлично.

- Но я не делал этого ради себя, - с жаром возразил он, - я просто хотел…

- Даэ, я не желаю больше вас слушать, - отрезал директор. – Вас давно уже ожидает человек, знакомство с которым вы должны считать для себя честью. Вы можете идти.

Когда Кристиан и его учитель вышли, я тоже откланялся и нагнал мальчика в коридоре. Он вопросительно посмотрел на меня.

- Собирайся, - сказал я ему. – У нас остаётся не так много времени.

Насупленное личико тотчас же просияло.

- Я мигом.

Через пару минут мы уже спускались с крыльца.

- А я так и знал, что вы меня дождётесь, - его слова прозвучали как благодарность.

- А как же иначе? – ответил я. – Правда, из-за твоего бунтарства мне пришлось выдержать долгую беседу с твоим директором.

- Извините… - Он тяжело вздохнул. – Нажаловались на меня, да?

- Порядком. Но я так и не понял, что у вас стряслось на латыни.

Мальчик вздохнул ещё тяжелее.

- Соседу моему досталось ни за что, а я заступился.

- Ты уверен, что ни за что?

- Ну, конечно! – Кристиан тряхнул головой. – Хотите, я вам расскажу? Мне кажется, вы поймёте.

Я молча кивнул, и он продолжал.

- Знаете, капитан, мой сосед по парте недавно осиротел. Его мама умерла в начале сентября, и он всё ещё горюет. Про это все знают, потому что он учится на полном пансионе и покидает лицей только на каникулах. Все видят, как ему тяжело учиться сейчас, ведь он не может выбросить маму из головы, оттого что прозвенел звонок и нужно отвечать у доски или решать задачку. А тут нам задали наизусть отрывок из «Жизни двенадцати цезарей». Для меня-то это ерунда, капитан Шаньи, пару раз прочёл текст и готово. А у него и раньше память была не очень, он всего достигал зубрёжкой, а тут и вовсе пришлось весь вечер сидеть. И, представляете, вызывают его сегодня, начал он лишь отвечать, трёх фраз не сказал, а латинянин наш как рявкнет на него: «Превер (это его фамилия), Превер, у вас ботинки не чищены!» Этьен с перепугу язык проглотил, сказать ничего не может, да и что он ответит – ботинки и правда пыльные. А учитель как начал его костерить: «Как вы посмели явиться на мой урок в таком неряшливом, недопустимом виде? Вы позорите звание лицеиста! И как вы объясните мне своё непристойное поведение?» Этьен робко шепчет, что он забыл. «Забыли?! Превер, вы свинья!»

Кристиан, совсем побледнев от волнения, заглянул мне в глаза.

- Капитан Шаньи, я всё понимаю: что надо быть стойким, когда тебе плохо, что надо учить уроки и быть опрятным. Я знаю, как вы, моряки, следите за чистотой, как драите всё без конца, чтобы не было ни пылиночки, ни сориночки.  Но ведь можно было об этом сказать спокойно, без крика и оскорблений, а главное, после того, как Этьен закончил бы отвечать. А то учителя трясёт от возмущения, Этьена от страха, и тут ему велят продолжать. А он мальчик не из бойких, может растеряться, даже если ему просто задать вопрос не по делу, и, конечно, всего Светония перезабыл. пытается что-то сказать, всё не то. «Ах, так вы ещё и лентяй! Вы не выучили урок! Вы ничтожество, не достойное занимать место в моём классе! Садитесь, два!» Этьен идёт за парту, губы дрожат… Ну, тут я и не выдержал, вскочил и выложил всё, что я об этом думал: что отметка поставлена несправедливо, потому что Этьен всё выучил и смог бы ответить, если бы его не перебили, и что он мальчик хороший и не заслужил тех обидных слов, которые сказал о нём учитель. А главное, что к нему сейчас надо отнестись особенно терпеливо, даже если он что-то делает недостаточно хорошо. Вот латинянин наш и взорвался, мол, Превер – тряпка, раз уже почти два месяца не может взять себя в руки, а Даэ – смутьян и закончит свои дни на гильотине. А я, конечно, не стерпел и сказал: «Не смейте нас унижать, и у детей тоже есть достоинство!» После этого меня и потащили к директору. Читали мне столько нотаций, что разболелись зубы, а потом и приказали написать после уроков сто раз эту дурацкую фразу. А ведь если написать её, то получится, что я сто раз дал обещание, и если я ещё хотя бы однажды скажу учителям открыто, что думаю, то выйдет, что я лгун и не держу слова. Вот я и придумал такой хвостик, чтобы никого не обманывать, а не потому, что я такой зловредный… Вы меня понимаете?

Марти, opera, Donna, Bella, Seraphine, Мет, спасибо вам большое! Я чувствовала себя как-то неуверенно, выкладывая этот кусочек, т.к. и перерыв был большой, и голова не очень ясная, и мне трудно было оценить, что получилось. Но, честно говоря, я не старалась специально обдумать, каким бы мог быть сын Эрика, он сразу увиделся таким (хотя всё, что пишет Донна, верно). И вымысла в этом кусочке самый минимум, здесь почти всё взято из жизни, например, ситуация с нечищенными ботинками. И Кристиан, я уже писала об этом, не вымышленный, а полуавтобиографический персонаж, в котором есть ещё много от нескольких моих родственников, прежде всего моей мамы (она это подтверждает). А фраза про пепел Клааса была одной из любимых у моего папы, у которого с Кристианом тоже есть много общего. Мы, наверно, с Эриком родня