ну все таки утеште меня, скажите, что это не полный бред и что это стоит продолжать.....хныыыыыыыыыыык........................

не знаю, не знаю...допишу - это точно....а вот за правдоподобность не ручаюсь...
и вообще...скучный фик....только болтают....черт, а я по-другому не могу...
меня увозят от компа - о ужос....

Не ждали?...А вот она я...с продой...
Мой сон всегда обычно прерывался несколькими внезапными пробуждениями: неприятными, словно бы меня окатывали ледяной водой – и я еще несколько минут всегда сидела, тяжело дыша, пытаясь успокоиться и вновь забыться сном.
Так было и сейчас: я проснулась посреди ночи.
Но я была не одна. Эрик спал рядом, и его тихое дыхание разрушало тишину ночи, а руки обнимали меня, сжимая так, словно я была любимой игрушкой. Все внутри меня задрожало от осознания подобной близости. Да, кажется, вчера, в пьяном бреду – а ведь я считала, что чары алкоголя больше на меня не действуют – я заставила его остаться, лечь около меня. Тогда я чувствовала лишь одно желание – чтобы он остался и был как можно ближе. Как и весь вечер, который мы провели вместе – и я была самой счастливой женщиной на свете в руках человека, которого я обожала всем сердцем.
…И любила…
Любила, кажется мне сейчас, с самого первого момента, любила прищур его янтарных глаз, его чарующий голос, его искривленные постоянной насмешкой губы, его смех, его тонкие пальцы, его сильные руки – боже, это весь самое потрясающее в мужчинах: сила их объятий, - его то плавные, то ломанные и неловкие движения, его огромную внутреннюю силу, и в то же время слабость, заставляющую сердце сжиматься от почти материнской нежности. Два абсолютно разных человека в одном, словно разделенная на две половины маска: одна улыбающаяся, а другая плачущая. Но разве это не есть человек: противоречивый, страдающий, мечущийся, ищущий? С его умом, проницательностью, множеством талантов, с его гением какую жизнь он мог бы прожить! И такое лицо…
В какую ловушку загнал меня Господь: с одной стороны я не имела права его оставить в тот момент, когда он нуждался в поддержке, но, став тем самым частью его жизни, я обрекла его на новые страдания. А покинуть его едва ли возможно, хотя и нужно. Или нет? Как далеко мы зашли в наших отношениях?
Луна освещала комнату. Лицо Эрика, скрытое маской, было напротив моего, так близко, что я смогла рассмотреть маленький тонкий шрамик над его верхней губой. Только боязнь разбудить его удержала меня от того, чтобы прикоснуться к нему. А еще страх оттого, что я знала – проснись он, зажгись в ночи его сверкающие огнем глаза, сделай он хотя бы одно движение навстречу мне, и я бы совершенно забылась.
И мне  совершенно не важно, любит он меня или нет. Я знала достаточно любви, а вот он – ни капли. Ни в родительском доме, где привязанность к нему брата, сестры и даже отца с лихвой окупалась в общении с его сумасшедшей матерью, ни в многочисленных путешествиях, из которых он вынес лишь груз преступлений и горький жизненный опыт.
В нем, в самой основе всей его личности было что-то, близкое мне. Обреченность, возможно. И какое-то лихаческое желание узнать эту жизнь до конца, узнать все ее самые темные, неприглядные стороны. Может быть, это заложенная в нас изначально тяга ко злу? Возможно, возможно. Но стоит перестать рассуждать, словно провинциальный попик на воскресной службе. Зла нет, есть лишь поступки людей, их выбор…Тьфу ты, теперь ты нудишь. Старуха.
А ведь  насколько легче для Эрика было бы, например, спрятаться в каком-нибудь монастыре, где он смог бы спокойно скоротать свои дни. Но он не хотел этого, он хотел жить. Что за поразительный образчик человеческой породы лежал сейчас передо мной! Насколько он опередил свое время, но, одновременно, насколько он принадлежит к своей эпохе! В будущем он затерялся бы среди машин, обесценивших человека и человеческую личность. Он мог родиться только в веке девятнадцатом. Или в эпоху Возрождения. Как страшно, что такая личность обречена на пустое растранжиривание своего таланта. И он сам прекрасно понимает, чего мог бы достичь.
Его так хотелось пожалеть. Не слезливой сторонней жалостью, унижающей и почти издевательской. Нет, жалостью горячей, жалостью понимающей, любящей. Я видела, как он страдал, видела всю силу этого человека и восхищение им превращалось во мне в какую-то удивительную, давно забытую мной теплоту и нежность. И он был красив, чарующ, обаятелен, необычен, удивителен. Я ведь была всего-навсего маленькой глупой девочкой с непомерно длинной жизнью. Как бы хотела я устать, разучиться любить. Я влюбляюсь постепенно – если это, конечно, не простая мимолетная симпатия, - и как-то совершенно внезапно осознаю всю важность человека для меня.
Я счастлива любить: снова чувствуя тянущую боль в сердце, понимать свою еще не потерянную человеческую сущность. А ведь я действительно не знаю, что я такое.
И все-таки… как я глупа и как жалки мои доводы!
Я же единственная, кто бы мог дать то, чего он желает больше всего на свете: любовь женщины. Но как страшно снова взять на себя ответственность за другую жизнь, как сложно забыть, как однажды я погубила своей любовью человека.
Нет, я обязана ему все рассказать, я просто так больше не могу. Представить ему все возможные перспективы, разъяснить все подробно, чтобы он не счел это за фантастическую историю, рожденную моим излишне богатым воображением. И тогда, быть может, я бы нашла в нем понимание…если он, конечно, не оставит меня.
А может он и не чувствует ничего ко мне? Нет…Я слишком хорошо знаю мужчин, чтобы не видеть его ко мне отношения. Думаю, я для него как абстрактный представитель женского пола, который подпустил его так близко к себе, как не делал никто до этого, и это рождает у него определенные мысли и желания.
Мне все равно. Я хочу любить его  и готова позволить ему сделать со мной все, что он пожелает.
Интересно. Этого, кажется, не было никогда: чтобы я готова была, забыв про себя, целиком и полностью отдаться мужчине, быть не самостоятельной личностью, но лишь придатком к нему, стать его слугой, да чем угодно! Лишь бы быть рядом.
Это не двуличное желание старой грешницы замолить кое-какие грешки, творя добрые дела и заискивающе поглядывая на небо, это сильное, страстное, всепоглощающее желание помочь ему.
Упасть перед ним на колени, умирая от желания обнять его и  не  решаясь, все время спрашивая себя, достойна ли я этого.
А вдруг я все-таки обманываю себя? Сможет ли он что-то почувствовать к замарашке с привычками  пьяного сапожника и весьма туманным прошлым, настоящим и будущим, когда он любил такую девушку, как Кристина Даэ? А вдруг он все так же тяготится моим обществом, все так же мечтает избавиться от меня?.

Он что-то произнес во сне и дернулся. Я закрыла глаза, чтобы он не понял, что я не сплю. Но я чувствовала, что теперь он проснулся и смотрит на меня. Дрогнула его рука у меня на талии.  И он провел рукой по моему бедру, не осмелясь в своей потаенной ласке зайти дальше, и ладонь его вернулась на прежнее место, но прикосновение это вызвало во мне такой жар, что лишь титаническими усилиями я сдержала в себе порыв тут же кинуться ему в объятия и осыпать его градом лихорадочных признаний и поцелуев. Нет, это было бы нечестно…я постаралась успокоиться.
Господи, как же мне хочется быть обычным человеком, который не обязан думать  ни о чем, кроме своих желаний! Хотя будь я обычным человеком, то смогла бы я полюбить Эрика?..
Как любопытно и даже забавно. Этот взрослый, опытный человек ведет себя, словно школьник, украдкой подглядывающий сквозь замочную щелку за тем, как переодеваются девочки. Милый Эрик! Я слишком близко для того, чтобы удержаться от соблазна потрогать: проверить, настоящая ли, не мираж. С какой легкостью я насмеялась над всем, что создавало препятствие для твоего общения с женщинами. Наверняка это смутило тебя и ты просто не знаешь, как себя вести, но глубинные, древние, естественные инстинкты заставляют вести себя так, что тебе стыдно за самого себя становится.  Но в то же время  уверена: ты смеешь надеяться, потому что доверяешь мне, веришь мне, и ты наверняка чувствуешь, что дорог мне, хотя и не понимаешь, как такое могло случиться. А я знаю и не знаю одновременно. Потому что ведь чувства  - можно было бы объяснить их и схожестью интересов, жизни, характера, но возникают они на каком-то непонятном, необъяснимом уровне, словно невидимые нити связывают тебя внезапно с другим человеком, всегда неожиданно. Это очень любопытно, не находишь, любовь моя? Тебя это может повергать в смятение, но ты должен привыкнуть и принять это, если хочешь понять, что такое настоящая жизнь…

Эрик внезапно резко сел на кровати. Неужели заподозрил, что я бодрствую? Я приоткрыла один глаз ровно настолько, чтобы это было незаметно, но чтобы я могла видеть все. Он смотрел на меня, напряженно, выжидательно. Точно, боится что я все почувствовала.
Сыграть с ним в злую шутку? Раскрыть все карты?
Пожалуй что да.
- Эрик, вы не могли бы сделать мне кофе? – не раскрывая полностью глаз сонно попросила я. От звука моего голоса он кубарем скатился с кровати. Я медленно приняла сидячее положение, тщательно изображая только что проснувшегося человека.
- Я-я разбудил вас? – донеслось до меня лепетание с пола комнаты.
- Да, - как можно небрежнее произнесла я, - несколько минут назад, когда гладили меня.

Хлопнула дверь. Он вылетел из комнаты, словно спасался бегством из самой преисподней.
Я успела нагнать его у самой входной двери, когда он уже намеревался сбежать от меня на лестницу и остановила окриком, в котором было столько же твердости, сколько и отчаяния. Он замер, стоя ко мне спиной и медленно обернулся: съехавшая вбок маска, мятый сюртук, глаза сверкают на меня злобой, стыдом и недоверием.
Как же я унизила его! Его гордость едва ли вынесет то, что его поведение, ни в коей мере Эрику не приличествующее, оказалось известным и мне.
- Эрик, нам надо поговорить, - выдала я банальную фразу из сериалов для домохозяек.
- О чем же? – прошипел он и отступил на шаг к двери, все так же намереваясь покинуть меня, - и зачем тратить силы? Я все прекрасно понимаю и не желаю об этом говорить. И вам не советую, -  вспыхнули его глаза яростью. И смущением. Яростью от смущения.
В цирке я научилась обращаться с дикими животными. Заставляла прыгать их сквозь огненные кольца и исполнять прочие трюки… Правда, потом один из тигров загрыз меня. Но это мелочи.  Хотя как бы Эрик сейчас не кинулся на меня и не придушил. Он на это способен, я уверена. Потом будет сокрушаться, жалеть, но сейчас – вполне способен.
Я сглотнула.
- Вы что же думаете… Что я сейчас скажу? – осторожно начала я, - «Ах, простите, дорогой Эрик, но, думаю, нам стоит расстаться и как можно быстрее, пока наши отношения не зашли слишком далеко?»  Честно говоря, сначала я планировала с тобой подобный разговор, - он смутился еще больше от столь фамильярного обращения, глаза перестали полыхать огнем бешенства – то, чего я и добивалась, - но потом, подумав хорошо, я поняла, что это было бы глупо и жестоко, и было бы совершенной ложью… - он напряженно слушал меня, - потому что мне одна мысль о расставании с тобой приносит огромную боль, но мне все равно надо с тобой поговорить, серьезно… очень серьезно…
Он молчал, не отрывая от меня настороженного взгляда. Нет, у меня в ногах этот мужчина валяться не будет, его внутреннее достоинство не позволит ему о чем-либо просить меня. То, о чем я хочу ему рассказать: нужно ли ему это? Тронет ли это его? Не проще ли позволить ему воспользоваться мной, как пользовались многие другие мужчины в моей жизни и отпустить с миром? Имею ли я право на его сочувствие и понимание?
Эрику, видимо, надоело мое молчание, он истолковал его неверно, и, с жалостью и грустью посмотрев на меня, покачал головой.
- Не стоит, мадмуазель. Не надо. Дайте мне уйти, - безжизненным голосом произнес он.
- Нет! Эрик, прошу вас!..
- Что? – его глаза вновь нехорошо сверкнули, - о чем? Неужели вы не понимали, к чему это все приведет: и ваши постоянные визиты, и настырность, и эти танцы…все это! Вы беспощадны, как и любая женщина и беспечны… Да черт бы вас побрал, я не желаю с вами объясняться!
- Эрик! – я бросилась к нему и прижалась к его груди, как делала в своем далеком детстве с матерью, когда хотела, чтобы она перестала на меня сердиться: обхватывала ее руками, обнимала крепко-крепко, полная смирения и любви и умоляла простить и не кричать больше на меня, - не бросай меня. Выслушай. Я знаю, что не должна, что не имею на тебя права, но не уходи сейчас...
- Права? На меня? – раздался сверху его дрожащий, недоумевающий голос.
- Ты все поймешь когда я расскажу… - я подняла на него глаза. Мы долго стояли так, не произнося ни слова и не отрывая взгляда друг от друга, пока как-то одновременно, словно почувствовав единое желание, не сблизили наши лица и поцеловались. Это был даже не поцелуй, а легкое, осторожное прикосновение, пробный шаг, лишенный всяких чувств.
Эрик громко втянул в себя воздух, словно задыхаясь, и с силой прижал мою голову к своей груди. Его тело сотрясала мелкая дрожь, и я слышала, как отчаянно, нехорошо стучало сердце. Сколько же он перенес за эти несколько минут, и на все это обрекла его я, со своими дурацкими терзаниями!
Он не был готов к подобному телесному контакту: там, в тиши и темноте комнаты, он был один на один со своими чувствами и совестью и был более смел, нежели сейчас, когда с ним была я, когда приходилось думать о другом живом существе и все время спрашивать себя, довольно ли оно, не повергают ли его действия в ужас и не вызывают ли отвращения: то, к чему он так привык. В душе этого человека было глубокое увечье, излечить которое было уже невозможно. Эрик, не был способен в один момент полностью довериться другому человеку, боялся ступить вперед, не зная наперед, что ступит на почву твердую. И в то же время в нем был романтический, страстный пыл, который горел в его взгляде и которому он редко давал выход, правда, тут же стушевываясь и ощущая к себе еще большее презрение за непростительную глупость. Он загнал себя в клетку, а, решив однажды выйти из нее и начать свободную жизнь, тут же получил страшный удар и заполз назад…теперь я, в своей детской непоследовательности, которая всегда сопровождала меня в делах, касающихся чувств, с бесцеремонностью и наглостью вновь распахнула перед ним дверь клетки, но какая же я обманщица! А он смотрит на меня и спрашивает себя: стоит ли довериться мне и выйти? И, кажется, он решился…а я…
Я осторожно выбралась из его объятий, и взяв за руки, твердо произнесла:
- Пойдем в гостиную. Мне очень много надо тебе рассказать, - и, пятясь, повела его за собой.
Лишь мы переступили порог комнаты, он стиснул мои ладони и спросил твердо, с железными нотками в голосе, глядя мне в глаза:
- Скажите, любите ли вы меня?
Я смотрела на него и не знала, что ответить. Я понимала, чего стоил ему этот вопрос, какого напряжения душевных сил и какого компромисса с гордостью, которую он, наверняка, приготовил к новому удару.
«Мне надо было всего лишь, что бы кто-нибудь меня полюбил» - вспомнилось мне.
- Эрик, - залепетала я, - выслушай меня сперва, умоляю, а потом…
- Мне все равно, - ожесточился он, руки его еще сильнее стиснули мои, я видела, как напряглись вены на его запястьях, как превратились в едва видимую линию его губы: он был готов взорваться, сотворить что-то ужасное, если я не потороплюсь с ответом, - ну так говори. Сейчас же. Любишь? – но вдруг взгляд его в одну секунду погас, сжатые пальцы расслабились, он весь как-то сгорбился и постарел. Покачав головой, он отпустил меня, отведя взгляд. И тогда я, забыв про все, кроме как про любовь и огромную нежность к этому несчастному человеку, воскликнула:
- Больше жизни!
Он резко поднял голову, вцепившись в меня взглядом, искавшим ложь в моих глазах. Но какая ложь может быть у влюбленной женщины?
Я бросилась к нему, и, понимая, что сам он никогда этого не посмеет, потянулась за его поцелуем, а он, склонившись, в растерянности принял его. И следующий. И еще один, и еще, пока я не почувствовала, как, отойдя от первого смущения, он стиснул меня, вцепившись в мои многострадальные плечи, и целовал меня с неистовством мужчины, никогда не знавшего женщины, грубо, остервенело, не заботясь ни о чем, кроме себя самого. Но стоило это прекратить.
- Эрик…постой…пожалуйста! – я постаралась его остановить, а он, почувствовав, как забилась я в его руках, отшатнулся от меня, как будто устыдившись собственной пылкости.
- Не заставляй меня принимать очередной грех на душу, - простонала я, - умоляю, послушай и осознай все, что я скажу. Прошу тебя!
Эрик, словно ребенок, прижал обе руки к груди и со страхом ждал моих слов.
Я грустно улыбнулась ужасу в его глазах.
- Нет, любовь моя, я не замужем, и совершенно не хочу тебя бросать, и не считаю наши отношения невозможными…ничего из того, что ты себе уже на воображал. Но ты сам должен решить, стою ли я тебя…
-   Что? – он поднес одну руку ко лбу, как будто стряхивал наваждение, - я?
- Да, потому что после моего рассказа тебе предстоит хорошенько задуматься, нужны ли тебе отношения с такой, как я, - я устало вздохнула и присела на диван.
В комнату начали уже пробиваться первые лучи холодного зимнего солнца, выхватывая из сумрака комнаты различные предметы. Я обвела взглядом пространство, чисто механически подмечая, сколь запустелым и покинутым оно выглядит – ведь большую часть времени я проводила у Эрика. А еще удивилась, каким это мы образом умудрились все это время разговаривать в темноте и не замечать этого.
Эрик отвернулся от меня…

…А когда через мгновение обернулся, то в комнате никого не было. Он в удивлении тряхнул головой. Но диван, на котором только что была Блэки, был пуст. Осталась еще небольшая вмятость на месте, где она сидела, словно бы она встала и куда-то ушла.
Он позвал девушку, но никто ему не ответил.
Тогда он бросился в прихожую, потом на кухню, потом в спальню, в ванную…Пусто. Все окна закрыты, входная дверь тоже. Она должна быть в квартире!
Он звал ее снова и снова, но Блэки не отзывалась. Эрик метался по ее квартире, обезумевший, сбитый с толку, переворачивал мебель, в отчаянье все еще надеясь найти ее. Он осмотрел каждый угол ее маленькой квартирки, но ее нигде не было. Опять повторял ее имя, все тише и тише, лишенный всякой надежды и шокированный внезапностью произошедшего.
Она исчезла.

"прикрылась противотапковым щитом"

Отредактировано Blacky (2007-08-25 15:34:18)

Такие самые сериалы, а что?.. а рассуждения героине и возможности и невозможности принадлежности Эрика к различным эпохам не смутило?=))))или ты мою Блэки не знаешь???

Отредактировано Blacky (2007-08-23 18:50:02)