Нефрита
Ну не - Крис это Крис, а ОЖП это ОЖП. 

Ангел в Аду
Он и так уже стал, благодаря сэру Уебберу Angel in Hell. Так почему бы ему не стать музыкантом в Аиде? А на счет, хочется ли ему туда... Это Эрик - кто ж его знает?..

А вот это мы сейчас и узнаем...

______________________________________________________

– Эрик! – то вступил уже Хасан, повиснув на старом друге всем своим весом. – Эрик, нет! Успокойся! Ос-тавь его, умоляю!
Тут же прибежали на подмогу Игорь и Дарий. Хотя урезонить Эрика удалось лишь Лейле, которую он все-таки не решился оттолкнуть со всей своей силы.
Вчетвером им удалось вытащить Эрика наружу, а тогда уже на место действия явился Шольц.
Усмехнувшись, он оглядел перевернутые столы, стулья, перебитую посуду, охотников, которые тут же по-спешили удалиться, и наконец подошел к буфету, на котором сидел слегка ошалевший молодой человек.

– Добрый день, – Шольц приподнял шляпу. – Я – доктор Шольц.
– Рауль де Шаньи…
– Очень приятно.
– И мне, мсье. Может скажете, что здесь происходит? А, раз вы – доктор, не сошел ли я с ума?
– По части разума, я, к несчастью, не профи, но буду очень рад, если вы сойдете с буфета. Тогда, думаю, нам удастся кое-что прояснить…
Тут в трактир примчался перепуганный Карл. Крепко выругавшись, он бросился расставлять по местам столы со стульями (охотники к этому времени скрылись под шумок). Шольц с Раулем тоже поставили на место ближайший к стойке комплект и за ним же и обосновались.

Вначале доктор заплатил Карлу за неудобства и весь обратился к Раулю.
– Чувствую, у вас полно вопросов…
– Кто эти двое? Тот, что загнал меня на буфет и тот, что первым бросился его усмирять? Может, я сошел с ума, но почти уверен, что видел  их пять лет назад а Париже. Только выглядели они несколько иначе. Осо-бенно – первый…

Шольц провел пальцами по лицу, пытаясь скрыть лукавую полуулыбку.
– Что ж, обычно я не выдаю своих врачебных тайн – свои и своих клиентов. Но, раз уж вы были знакомы, думаю, позволительно будет отступить от правил. Я встретил Эрика…
– Боже милосердный!..
– …видимо, вскоре после того, как в последний раз его видели вы. Вы правы, он выглядел иначе. Но в этом и состоит суть моей деятельности, моей жизни, я бы сказал. Иногда мне кажется, природа создала меня ,чтобы я исправлял ее огрехи. Я дал Эрику новое лицо, но как видите, характер его остался неизменным… Позвольте спросить, при каких обстоятельствах вы расстались с Эриком?
– Откровенно говоря, при весьма сложных. Мы с ним любили одну девушку…
– Вы с ней сумели бежать?
– Нет, он отпустил нас.
– Отпустил? Эрик?
– Да. Отпустил, когда уже всякая надежда для нас казалась потерянной…
В дверях вновь появился Эрик. Рауль, ахнув, подскочил вместе со стулом.
– Поезд прибывает, – сообщил он и, подойдя, добавил. – И ты, де Шаньи, едешь с нами.
– С вами? Зачем?..
– Затем, что я хочу выслушать твое объяснение во всех подробностях, а нарушать из-за тебя планы докто-ра я не намерен.
– Весьма любезно с твоей стороны, – отметил Шольц.
Эрик усмехнулся и подмигнул Раулю.
– Не бойся, не убью. Теперь уж…

Опять дорога, опять в пути…
Признаться, это даже убаюкивало, успокаивало. Бездействие в постоянно движении: лучшее средство, чтобы сбежать от себя.
Только сейчас не получится – вон, живое напоминание сидит напротив, а сквозняк свистающий во все ще-ли, теребит, путает его пшенично-золотые волосы…
– Итак, виконт, я тебя слушаю…

Отредактировано Leo (2007-08-14 20:31:17)

Эрика, Сайонара
Спасибо на добром слове! 
Вот, окончание главы...
Когда будет следующая прода, точно не скажу, но постараюсь не слишком затягивать...  :tomato:
__________________________________________________

***
– Позвольте узнать, что за княжество? – тут же спросил Шольц, едва Рауль закончил говорить.
Рауль произнес название. Доктор слегка усмехнулся, а все присутствующие, кроме Эрика удивленно при-подняли брови.
– Так уж вышло, - пояснил Шольц. – Что нам с вами по пути, виконт. Выходит, Эрик своим любопытством оказал вам немалую услугу.
– Ничего я ему не оказывал! – вскинулся Эрик. – Даже не собирался! Высажу его на первой же станции…
Шольц рассмеялся.
– О, мой друг! Станция у нас будет одна – она же последняя. Наш общий пункт назначения…
Эрик перевел пылающий взгляд с Шольца на Рауля и, ничего не сказав, отвернулся, поскольку уйти отсюда было некуда…

Спать легли рано. Все устали за день, а ночь в вагоне наступала раньше, чем во всем остальном мире, мчащимся мимо них.
Правда, дарога знал, что Эрик, лежащий рядом, не спит. Он чувствовал его дыхание. Не слышал (дышал тот совсем бесшумно), а именно чувствовал – глубокое, прерывистое, взволнованное. Конечно, после того, что стряслось этим днем…
Пытаясь проявить участие, Хасан, положил руку на плечо старому другу и тот, как ни удивительно, не стал ее скидывать.
– Ну почему… - прошептал он едва слышно. – Стоило мне начать забывать… Как назло!
– Не знаю. Во всяком случае, ему сейчас тоже не легко – снова спасать ее от рьяного соперника.
Эрик презрительно фыркнул.
– Ты все еще ненавидишь его? – решился спросить Хасан.
– Я никогда его не ненавидел. Раньше презирал. А теперь… Теперь просто терпеть не могу.
Подумав, Эрик добавил с неприязнью:
– У него волосы ромашками пахнут.
– С чего ты взял? – нахмурился Перс.
– Просто знаю… От одного вида ясно.

Весь следующий день и следующую ночь провели в поезде. При чем вполне комфортно себя чувствовали только Игорь и Шольц. Остальные почти не разговаривали ни с ними, ни, особенно, между собой.
На рассвете третьего дня поезд остановился в чудной долине, окруженной цепью высоких холмов, порос-ших молодыми кипарисами.
У самого перрона ждал экипаж, который должен был доставить их в само княжество. По настоянию Шольца, оговоренному еще в пути, де Шаньи поехал с ними.
Чтобы не видеть нового попутчика, Эрик сел вместе с возницей на козлы и постарался отвлечься, просто глядя по сторонам и на простирающуюся вперед дорогу.
Едва они миновали первый поворот, за которым скрылись из виду и платформа, и рельсы железной дороги, слева на обочине Эрик увидел указатель: «Тенебрис – 1 миля».

Veta, Эрика
Простите меня, люди...:cray:
Спасибо вам огромное, я очень рада, что вам нравится. Поэтому и тяну так долго: ну зачем я буду сбывать вам штампованые маленькие куски (Тем более, сейчас вышла на учебу -- процесс замедлился...  )?
Лучше уж сразу и качественно. 

Предупреждаю, качество не аховое -- я не волшебник, я только учусь... Просто вчера разобрало вдохновение

Эрик...

Рауль... (фотка, которую я взяла в расход лежит в разделе одного мюзикла здесь же на форуме, но стащила я ее не оттуда, а из кое-чьей личной коллекции. Уж больно мне эта мордашка Рауля напоминает...)

Blacky
Спасибо на добром слове   *fi*

Veta
Мерси *-p

Пожалуйста :na:

Будем дерзать)))

Итак, господа! [span style='color:gray']Ура, товарищи!
Буду выкладывать по главам :na:

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~[/span]

3.

Восьмерка чаш.
Апатия, потеря интереса, недовольство достигнутым, блуждание вокруг главного…

________________________________________________________________________________________

«Как с картинки…» – думал Эрик, осматривая окрестности.
На лоне долины раскинулась, как на ладони, деревня.
С северо-востока долина поднималась, образуя плато, переходящее в окружающие  холмы.
На плато красовался разбитый по всем правилам парк, что не оставляло сомнений – перед ними сердце княжества.
В центре парка возвышался не то средних размеров дворец, не то помпезный особняк. Слева и справа, среди деревьев виднелись дополнительные строения – для прислуги.
Когда весь кортеж остановился на гравии перед дворцом, Шольц отправил Рауля вместе Дарием и остальными слугами разносить вещи. Ведь раз барон Фогельвейде действительно здесь, то в деревне он вряд ли остановился, а значит де Шаньи вообще, по хорошему счету, не стоит появляться во дворце. Но, раз уж так вышло, пусть не мелькает по центральной его части.
– А завтра я что-нибудь придумаю… - пообещал доктор.
Со слугами они отправили размещаться в апартаментах и уставшую, капризную с дороги Лейлу.
Так, вчетвером, налегке они вошли внутрь. Дворец, как показалось Эрику, был очень шумным. Впрочем, оживление вполне могло быть вызвано их прибытием. А он шел, следом за доктором, на которого в эти мгновения и было обращено всеобщее внимание, и пытался придумать ту таинственную причину, по которой они оказались здесь. На ум приходили тысячи, одна ужаснее и живописнее другой, но на правду не была похожа ни одна… Вернее, на правду они были похожи, но не на ту…
Наконец, они оказались перед дверьми личного кабинета князя. За двери пустили одного только Шольца. Остальные разместились в душной приемной, отделанной орехом, под усталым и невнимательным взором старого лакея. Так прошел час, уже начался второй, как вдруг все замерли, обратившись к двери. Впрочем, сначала просто обернулись, когда услышали, что кто-то вошел, а потом как-то забыли отвести взоры.
В приемную вошла женщина. Увидев столько незнакомцев перед собой, она на мгновенье замерла и в это мгновенье стала похожа на полотно Рембрандта: алебастровая кожа, длинные, светло-рыжие, словно искрящиеся волосы, ясные голубые глаза, аккуратный, нежный ротик. А ее шелковое платье казалось не более, чем пеплосом, наброшенным на плечи статуи.
Оглядев спокойно каждого из присутствующих мужчин, она прошествовала дальше. Ступала она неслышно, как кошка.
Когда она оказалась у дверей кабинета, лакей поспешил открыть ей с легким поклоном и покорно-сдержанным:
– Княгиня…

Ужин им подали в отведенные им апартаменты в одном из парковых строений. Изначально-то им предлагали разместиться во дворце, но Шольц воспротивился, возжелав личной круглосуточной (относительной, разумеется) свободы.
Ужин в тот вечер жевали, сосредоточенно глядя на доктора.
– А вы зря так ждете, – пожал тот плечами. – Это тема не для обсуждения за столом. А кое-кому из вас я бы вообще не хотел ничего об этом  рассказывать.
– Это кому же? – поинтересовался Эрик, искоса глядя на Шольца.
– О, как ты правильно все понял! Не перестаю тобой восхищаться. Именно тебе…
– Значит, я притащился сюда ради того, чтобы любоваться, как ты расчленяешь ростбиф?
– Нет, ты притащился сюда потому, что я тебе велел. Не забывай, что у нас все еще сохранились некие деловые отношения…
Больше за вечер никто не сказал ни слова.

На следующее утро Шольц с Игорем и - что было весьма удивительным - с Раулем, засветло покинули отведенный им домик и оставшиеся обитатели оказались предоставленными самим себе.
Так что Эрик отправился верхом исследовать окрестности, захватив с собой только партитуру «Медеи» и бутыль красного вина.
Княжество и вправду оказалось едва ли больше Парижа и проскакав его поперек по всей протяженности, он устроился на одиноком крутом холме. Там он сжег несколько листов «Медеи», затем переписал их заново и добавил к ним еще дюжину. Затем спешно убрал их, словно боясь или не желая их видеть, и откупорил вино.
Солнце уже садилось и в закатных лучах он вдруг увидел то, что ранее не замечал…
На соседнем холме, поросшем липами, среди массивных стволов, он разглядел мраморную глыбу. Забросив бутылку в кусты, он вновь вскочил в седло и направился туда.
В лучах заходящего солнца серый мрамор казался почти пурпурным. Темные прожилки слегка искрились.
Монолит, отполированный много веков назад, а теперь выщербленный и расколотый надвое был опутан плющом и на локоть от земли плотно зарос мхом.
– Не подходите к нему, сеньор! – послышался пронзительный девичий голос.
Эрик обернулся. У подножия холма, у сухой, уничтоженной молнией сосны, стояли две девушки с кувшинами.
– Что там? – спросил их Эрик, спустившись.
Оказалось, из камней среди сухих корней бьет родник.
Девушки смутились, но та, что была постарше, заговорила:
– Плохая примета. Плохое место. Это языческий алтарь… Здесь раньше стоял храм Плутона. Говорят, что из трещины в нем слышны голоса ада…
– Насколько я знаю, Царство Плутона – не есть ад, – усмехнулся Эрик. И, нахмурившись, посмотрел на старшую девушку.
Та тревожно огляделась и снова взглянула на него. А Эрик медленно подошел, протянул руку и… извлек из ее прически карту: тринадцатую из Верхних Арканов – Смерть, или Свершение…
Едва он развернул карту к девушкам, они вскрикнули и шарахнулись, как от чумного. А после, настороженно оглядываясь, быстро зашагали прочь.
– Не попрощались, – печально вздохнул Эрик.
Его, откровенно говоря, злополучная карта озадачила ничуть не меньше. В кармане лежали все Высшие арканы Таро, а вытащил он именно эту. Да и шут с ней…

Уже глубокой ночью он вернулся в княжеский парк и, оставив лошадь в конюшне, отправился блуждать по полузаброшенным тропкам, наедине с «Медеей» и скрипкой.
В какой-то момент, услыхав легкий треск и топот копыт вдалеке, он понял, что не один в этой части парка. С минуту он стоял, прислушиваясь. Да, это был одинокий всадник, который, как и он ни с кем не искал встречи…
Что ж, добавим ему впечатлений от ночной прогулки.
Эрик схватился за скрипку и заиграл увертюру «Медеи». Собственно, он и сам впервые ее услышал. Да, она была стремительнее и живее «Торжества дон Жуана», и пробирала до костей ничуть не меньше.
Вскоре вдалеке раздался удаляющийся топот копыт. Впечатления показались путнику отнюдь не приятными, зато Эрик знал теперь, что вещь выходит вполне стоящая.
Вскоре ему наскучило слоняться без дела и он вернулся в дом. Прямо в прихожей он наткнулся не столько на Хасана, сколько на его недовольный взгляд.
– Что я опять наделал, даже не присутствуя?..
– Что ты делал только что в лесу?
– Гулял. Ну и сыграл кое-что из новой оперы… А что, птички с деревьев попадали?
– Княгиня…
– С дерева упала?!
– С коня. Она услышала, как ты играешь…
– Однако ж! Не так уж дурно я играл…
– Эрик, прекрати!
– Ладно! Шольц с… с мальчиками не вернулся?
– Нет. Он днем еще и Лейлу к себе вызвал. Здесь только мы с Дарием.
– Княгиню куда дели?
– В гостиной уложили. Дарий ее чаем отпаивает.
– Надо будет сыграть ей что-нибудь снотворное, вроде Шопена…
Войдя в гостиную, Эрик тут же снял шляпу и поклонился лежащей на кушетке женщине. И без того бледное ее лицо, было белоснежным как бумага, что еще больше подчеркивалось высоким воротником темно-фиолетовой амазонки. Придерживая длинными Ральчиками на лбу мокрое полотенце, она томно взирала на украшенный лепниной потолок.
– А как ее зовут-то? – спросил Эрик у подошедшего Хасана довольно громким шепотом.
– Княгиня Альба, – ответил тот после секунды молчания, наполненной его суровым взглядом.
– Добрый вечер, Ваша Светлость, – Эрик снова поклонился слегка огорошенной его бестактностью княгине.
К счастью, тут открылась входная дверь и, пройдя быстрым шагом через прихожую, в гостиную вошел Шольц. С ним вошли двое молодых людей, фигурка Лейлы лишь мелькнула за порогом и скрылась в кухне. Видя ее лишь секунду, Эрик мог бы поклясться, что она плачет.
Затем Эрик обратил внимание на двоих молодых людей. Один – это Игорь, а второй…
Ну ничего себе!
Мелькнула у него мысль воскликнуть что-то вроде: «Да тебя не узнать в новом образе!», будто бы позабыв о присутствии княгини, но он все же сдержался.
Шольц и сам был отличным маскировщиком, а тут, похоже и у него опыта перенял…
Рауля де Шаньи было действительно трудно узнать, разве что по глазам. Вернее, не знай Эрик, что он должен, по логике вещей, здесь присутствовать, вряд ли бы узнал юношу.
Светлые золотистые волосы стали почти черными. Кожа, под воздействием реагентов огрубела и стала темнее, словно обветренная в дальних странствиях. Дополняли картину жесткие усы и бородка и шрам на правой щеке.
Эрик позволил себе каплю удовольствия, представив, что шрам этот не результат умелого грима, а самый, что ни на есть настоящий…
Находящиеся в комнате слегка сменили расстановку сил. Шольц вышел на передовую, Эрик отступил в арьергард и встал рядом с Раулем. Пока доктор рассыпался в любезностях перед княгиней, Эрик наклонился и прошептал виконту совсем-совсем тихо:
– Браво! Какие жертвы, mon cher! Вы не сопротивлялись, когда доктор безобразил ваше нежное личико?
Рауль, не оборачиваясь, скосил на него взгляд.
– Что вы, друг мой! Это вполне соответствует природной гармонии: несправедливо нам обоим блистать физиономиями…
Эрик сжал зубы, решив оставить свой ответ на потом – когда не будет в комнате лишних ушей, чужих глаз и любопытных носов.
Княгиня, тем временем, рассказывала доктору проверяющему ее пульс, о своих злоключениях:
– Всю последнюю неделю мне не здоровилось и лишь сегодня, невзирая на поздний час, решила прокатиться и подышать свежим воздухом. Я ведь с шести лет в седле, конные прогулки меня успокаивают… Но вдруг из чащи я услышала такую жуткую музыку. Ах, боже! Да-да! Это был словно гнев господень, - она отхлебнула чаю из чашки, стоящей на столике у изголовья, и продолжила: - Я направила коня прочь, но голова моя так кружилась. Я остановилась, поводья выпали из моих рук… Ах! И дальше не помню… Я очнулась здесь.
Шольц ободряюще улыбнулся:
– Думаю, Ваша Светлость, вы просто задремали в седле. После болезни подобный бред не редкость. Поверьте мне, мы очень мало знаем о человеческом сознании…
Княгиня недоверчиво поджала губки:
– Неужели… Хотя, да – пожалуй, вы правы, доктор. Такая жуткая музыка могла только пригрезиться…
– Не переживайте так, Ваша Светлость. Думаю, вы просто утомились. Не стоило сразу по выздоровлении совершать конную прогулку. Проведите еще день-другой в полном покое. А сейчас мы с Игорем проводим вас во дворец…
Он помог ей подняться и вывел из гостиной (впрочем, она и сама шла довольно твердо). Игорь поспешил за ними.
Дарий быстро подхватил полотенце и чашку и исчез.
Тут Эрик решил продолжить разговор. Схватив Рауля под локоть, он резко развернул юношу к себе.
– Сударь!.. – возмутился Рауль.
– «Не справедливо нам обоим блистать физиономиями!» - зло передразнил его Эрик. – Считаешь, что такая затертая рожа может сравниться с моим прежним обликом?!!
Рауль попытался вырваться из его хватки, но та стала лишь сильнее. Черты лица юноши едва заметно дрогнули, выдавая боль.
Хасан попытался разнять их, но Эрик его оттолкнул.
– А что, - усмехнулся он, глядя прямо в глаза виконта, - может, в обмен на пожизненную службу попросить Шольца сделать из твоего милого личика кошмар? Глядишь, и толк из тебя выйдет…
– Вы не хуже меня знаете, что доктор никогда не пойдет на подобное.
– Отчего ж? За мои способности и умение их применить…
– Способности убийцы!
– О, вам ли обвинять меня виконт? Вы-то как раз испытали на себе мою несказанную милость! Многих я убивал за куда меньшие доставленные мне неудобства!
– Как моего брата?
– Что?
– Вы убивал их так же как моего брата – за то, что просто оказались не в том месте? Как лишних свидетелей…
– А с чего вы взяли, что это я убил графа Филиппа, а не что он сам утонул в моем озере – сам сунув нос не в свое дело?
– Потому, что я отлично помню, что вы сказали тогда, вернувшись в приозерный дом…
– Я поинтересовался, почему бы людям не оставить меня в покое!
– Не только! Уже позже, развязывая Кристину, вы сказали, что у вас, верно, начались галлюцинации, потому что «человек, позвонивший в дверь» был похож на… На кого? Я вам отвечу: на меня! Это был мой брат!..
– Ну и эгоист же вы, виконт. С чего вы взяли, что я имел в виду именно вас?
– А кого? Или в тот злополучный вечер в вашем озере утонула еще пара дюжин незваных гостей?
Рауль горько усмехнулся. Эрик продолжал неотрывно смотреть ему в глаза, лицо его в эти мгновения превратилось в недвижимую восковую маску.
– Вы видели, что это мой брат. Он был отличным пловцом, он бы спасся, если бы дело было только в вашей ловушке. Но даже если нет: одним мертвецом больше – для вас не составило бы разницы. В момент, когда у вас в доме была ваша не слишком сговорчивая избранница, вы бы не стали нырять и рассматривать кто он и на кого похож. Это могло получиться лишь в случае, если вы сами убили его.
Хасан, все это время молча внимающий их полемике, схватился за голову.
– О, Аллах! Эрик!.. Ты же говорил… Как ты мог лгать, зная, что умираешь?!
– Как видишь, не умер! – почти прорычал Эрик и со всей силы толкнул Рауля в его сторону так, что они оба не устояли на ногах.
А сам развернулся и унесся прочь из дома в тающую ночь.

Лейла все это время сидела на кухне и утирала слезы краем платка, которым все же повязывала голову.
Пришедший Дарий предложил ей чаю. Она поблагодарила, а когда он протянул ей чашку, с жадностью набросилась на питье.
Дарий осуждающим взглядом ее все же европейское платье, но ничего не сказал. Он был слишком стар для нравоучений.

– Ну что за дьявол?!! Клянусь богом, мне это до смерти надоело! Какое он имеет право швырять мне подобные обвинения?! Он – мне! Его брат - жалкий аристократишка, который полез не в свое дело! Он сам трижды виноват: сидел бы дома, а не искал этого идиота в моем подвале! Неужели я многого просил? Покоя! Всего лишь покоя из того, что я мог бы иметь в жизни… Кем я был! Да любой монарх Востока и Европы мог бы только мечтать о таком слуге, как я! А я просил лишь покоя, просто человеческой жизни…
Эрик перевел дух, тем более, что сова, единственный его слушатель, принялась чистить перышки. Впрочем, слушать крики, исполненные праведного гнева, она не была настроена – взмыла вверх и понеслась прочь над верхушками деревьев.
– Дрянь, - вздохнул Эрик, провожая ее взглядом.
Он бы физически не вынес пустого одиночества в этот вечер, но и никого из тех, кого оставил в доме, видеть не желал, так что он отправился ко дворцу. Мысль, пришедшая в его голову на грани отчаяния была простой, но странно забавляла его: найти тайный ход. Должен же даже в таком небольшом дворце быть тайный ход, ведущий наружу, а может быть – кто знает, - и тайные переходы внутри самого дворца…
Эрика вдруг охватило страстное желание вновь оказаться среди людей, не будучи видимым ими, наблюдать за простой жизнью…
Сейчас уже светало – наверное прислуга поднялась, начала хлопотать на кухне, во дворе, в коридорах и гостиных. Кипятят воду, метут  пол, ставят свежие цветы в вазы, взбивают диванные подушки, судачат о господах, о приятелях и приятельницах…

Ход он нашел довольно легко – глаз уже был наметан на такие вещи. Находился он в парковой каменной беседке, в четверти мили от дворца.
Уже идя по нему, он отметил, что ход не запущен – поддерживается в хорошем состоянии. Собственно говоря, это правильно – даже для такого маленького княжества.
Потайные переходы и помещения во дворце действительно были. Конечно, не такие замысловатые и грандиозные, с которыми он привык иметь дело, - очень скромные, даже почти уютные.
Он шел по дворцу, слыша как начинает суетится прислуга. Вот, кухарка распекает конюха, который таскает вино из погреба, этажом выше – две горничные моют лестницу и что-то напевают вполголоса, а еще выше – зловещая тишина.
В помещении, от которого его отделяла стена, явно были люди. Да, вот кто-то прошел несколько шагов. Вот, всхлипнула девушка.
Стойте-ка! Всего лишь тихий всхлип… Но нет – он не мог ошибиться! Уж он-то этих всхлипов наслушался.
Мужчина за стеной заговорил:
– Признаться, мадам Шаньи, вы весьма утомили меня. Признайтесь хотя бы себе, чего вы хотите на самом деле. В моем особняке вы тосковали по опере, здесь тоскуете по своему вертепу, из которого я вас вытащил.
– Я не просила вас об этом!
– И потому приходили ко мне?
– Мне до этого не раз приходилось петь на званых вечерах…
– Так вы каждый из них завершали разбиванием бутылки о голову хозяина и бегством через окно?
– Только если хозяин забывался.
– Бог мой! Неужели вы настолько глупы, что не понимаете – я могу вернуть вас на большую сцену. С моим состоянием и связями…
– Какой ценой…
– Ах, дорогуша! Неужто близость со мной настолько претит вам? Или, быть может, вы даже в замужестве сохранили девичью добродетель? С вашим-то мужем – не мудрено. Скажите, на супружеском ложе вы поете ему колыбельные своим дивным голосом?..
Раздался звонкий звук пощечины. Фогельвейде усмехнулся.
– А знаете ли вы, мадам Шаньи, что будет через неделю? – спросил он как ни в чем не бывало. И умолк, дожидаясь ответа.
– Нет, - бросила, наконец, Кристина.
– Неделю спустя будет ровно три месяца с тех пор, как мы с вами покинули Вену и отправились сюда.
– Вы отправились. Я была под действием морфия.
– Не будем вспоминать о мелочах. По правде говоря, мое терпение подходит к концу, мадам. Я дам вам еще немного времени на раздумье – как раз семь дней. Если ваша благосклонность не проснется и тогда, я, поверьте, не о чем вас больше не спрошу и о большой сцене тогда можете позабыть вовсе. Сегодня мы начали нашу беседу в четверть второго ночи, значит, второго августа точно в это время, я жду от вас ответа… На сегодня, думаю, с вас довольно… - мягко завершил он свой приговор и вышел.
Кристина, сдерживающаяся до этого, наконец, расплакалась.
– Подонок! – выдавила она из себя.
Но тут в комнату, судя по шагам, вбежала женщина и Кристина обрадовано ахнула.
– Я все слышала, - быстро сказала та, явно начав успокаивать девушку. – Он, что же, всю ночь тебя здесь продержал?
– Да. Что же мне теперь делать?..
– За двенадцать дней что-нибудь придумаем. Пойдем, я отведу тебя в твою комнату.
Она помогла Кристине подняться и увела прочь. Благодаря коврам, их шаги очень скоро стихли в анфиладе комнат.

Гостевой домик вновь почти опустел. Шольц с Игорем ушли во дворец, взяв с собой, что странно, еще и Хасана.
Так что остались только Дарий и Рауль (Лейла так же была во дворце с доктором). Больше всего Эрику не понравилось то, что Шольц, похоже, вновь взялся с ним играть, будто они первый месяц знакомы…
Едва Эрик вошел в дом, тут же услыхал звуки – словно из двух разных миров.
На кухне гремел посудой Дарий, где-то в комнатах на пианино играл де Шаньи. Играл умело, выверено и технично. Достаточно неплохо.
Эрик побрел не спеша на не иначе как стоны расчлененного по нотам Бетховена. Хотя, сторонний обыватель, должно быть, счел бы игру виконта вполне недурной…
Старое пианино стояло в малой гостиной на втором этаже, который, строго говоря, был в этом доме давно необитаем. Но именно туда, в силу их количества, им пришлось сослать Лейлу.
Но сейчас этаж пустовал и де Шаньи, видимо, решил вспомнить нотную грамоту, коей его, вместе с Кристиной, учил старик Дааэ.
Эрик вошел неслышно, но Рауль увидел его смутное отражение в останках лака на поверхности пианино. Один раз безбожно сфальшивив, он продолжил играть дальше.
Перед пианино стоял не стул, а целая скамья и Эрик без труда уместился рядом с виконтом. Его руки легко опустились на клавиши – так привычно и мягко, словно оторвались от них секунду назад.
Дальше они играли вместе. Мелодия продолжалась.
Вернее – теперь их стало две: одна складывалась осторожно и точно – одно тонкое серебряное колечко на другое; вторая – вилась диким виноградом.
Эрик прикрыл глаза. Ему было нетрудно играть в темноте, наугад… Раньше – не сейчас.
Вот, он ошибся один раз, второй – впервые, наверное, за тридцать лет. Потому, что его рука вместо клавиш, опускалась на руку Рауля.
Ошибившись таким образом, второй раз, Эрик тут же захлопнул крышку пианино, так что Рауль еле успел свои руки отдернуть.
Оба повернулись друг к другу. Взгляд Рауля был внимательно-настороженным и словно просил о чем-то.
– Пожалуйста, - прошептал он, - прошу вас, скажите, что не поняли тогда сразу, кого убили. Ради всего святого… Я не могу и быть вам благодарным за величайшее счастье моей жизни, и ненавидеть за сильнейшую боль…
На лестнице послышались торопливые шаги. Эрик вскочил и шарахнулся от Рауля, как от прокаженного.
На пороге возник запыхавшийся Игорь.
– Эрик, тебя во дворец…
– Меня?
– Ну,  что – тут два Эрика, что ли?!
– Срочно?
Игорь, отведя лукавый взгляд, пожал плечами.
– Как знаешь… Мое дело – передать. Но просили не к вечеру…
Оттеснив его плечом, Эрик вышел из гостиной.
– Не успел день начаться, уже всем чего-то надо, - ворчал он, сбегая по лестнице.

Лана
Спасибо, солнце
За отзыв вообще и за виконта - в частности;-) Очень хотелось сделать его живым и по-хорошему положительным. Вроде, получилось...)

Отредактировано Leo (2007-11-05 22:59:54)