***
Это была странная связь. Антуан снял небольшой дом, куда стала приезжать графиня. Он ждал ее, как ждет своего первого свидания пылкий юноша – сгорая от нетерпения, считая минуты до встречи с любимой. Когда она, открыв дверь своим ключом, тихо входила в прихожую, он молча, одним движением, подхватывал ее на руки и нес свою драгоценную ношу наверх, в маленькую комнату с полосатыми обоями и камином, ставшую молчаливой свидетельницей их встреч.
Жильбер не предполагал, что женщина может так много значить для него. Все прежние немногочисленные романы не оставляли в душе доктора заметного следа. С Кристиной все было иначе. Он будто шел по длинному тонкому лезвию, позабыв про здравый смысл, приличия и самого себя.
Редко, но им выпадала возможность провести вместе два-три дня. Рано утром, когда Кристина еще спала, он шел в ближайшую булочную, к тому часу, когда ее хозяин, дородный и розовощекий месье Жирарден, вынимал из печи противни со свежеиспеченной сдобой. Жильбер возвращался «домой», как называл он про себя их с графиней тайное пристанище и, смеясь, тормошил Кристину, называя ее соней. А потом они вместе завтракали кофе и теплыми еще круассанами.
В промозглые дни они разжигали камин, придвигались к нему поближе и болтали о всякой чепухе, которая не имела отношения к их обычной жизни, или просто молчали. Жильбер садился на ковер, опускал голову на колени Кристины и закрывал глаза, а она перебирала пальцами его мягкие вьющиеся волосы. В такие минуты он чувствовал себя нашкодившим мальчишкой, который, несмотря на проказы, прощен и обласкан любящей матерью.
Антуан предпочитал не думать, чем закончатся их свидания и есть ли у них будущее, потому что любые размышления на эту тему заканчивались стойкой головной болью и желанием напиться от безысходности.
Пока же они виделись украдкой, и в их отношениях отчаяния было больше, чем счастья. Их нежность горчила, как рябина, терпкий и острый вкус которой еще не смягчили первые заморозки. И каждый гнал от себя мысль о том, что их роман обречен, и что короткие встречи лишь приближают день разлуки.
Антуан по-прежнему часто приезжал в Анген. Он, как и обещал, начал заниматься с Виктором, обучая его основам живописи. И старался, чтобы ни мальчик, ни его няня не догадались о том, что его отношения с мадам графиней уже вышли за рамки дружеских. Его удивляло, как умело скрывала их связь Кристина: ее поведение было таким же, как и всегда, что восхищало и в то же время озадачивало Жильбера.
Несколько раз он пытался серьезно поговорить с ней о том, что им делать дальше. Антуана угнетало, что он не имеет права открыто выказать свое чувство к ней, и ему претила мысль о том, что их отношения с точки зрения общества аморальны. Втайне он мечтал, что однажды Кристина решится уйти от своего мужа к нему. Пусть он не так богат, как граф, но знатностью он и его обнищавшие родственники могут сравниться со спесивым родом де Шаньи, и главное – он готов сделать все, что от него зависит, чтобы эта женщина была счастлива с ним.
***
Дверь была не заперта. Кристина здесь. Когда она приехала?
Жильбер птицей взлетел по лестнице и остановился на пороге комнаты.
Графиня стояла у окна в глубокой задумчивости. Она даже не услышала, как он вошел. Антуан тихо приблизился к ней и обхватил ее руками за талию. Женщина вздрогнула от неожиданности, но тут же улыбнулась ему.
- Я не ждала тебя сегодня. Приехала, чтобы побыть одной.
- Что-то случилось? – В его голосе отчетливо проступило беспокойство.
- Н-нет… нет, не случилось, - сказала она с легкой заминкой, но потом бесстрастно произнесла: - Все, как обычно. - Она обхватила руками его шею. – Но я рада, что ты здесь.
- Я скучал. - Он стал осыпать ее поцелуями, но женщина отстранилась от него.
- Антуан, я скоро уезжаю.
- Что? – Ему показалось, что он ослышался. - Твой муж что-то заподозрил?
- Нет. - Ее губы задрожали. – Рауль говорит, что поездка пойдет мне на пользу. Но я знаю, что он просто хочет увезти меня из города, потому что знает, как важно мне остаться здесь. Он стремится к тому, чтобы я, как раньше, безраздельно ему принадлежала.
- А ты?
- Я не могу перечить мужу. Особенно теперь. - Она уткнулась в плечо Жильбера.
– И надолго затянется эта поездка?
- На несколько месяцев. Мне страшно, Антуан! Я так запуталась… Мне постоянно приходится лгать. Смотрю на мужа, а внутри все холодеет: вдруг догадается… или того хуже - вдруг он все уже знает, но играет со мной?.. Он никогда не простит измены.
Он обнял Кристину, успокаивая.
- Давай я все объясню ему? Граф должен понять. А когда он даст тебе развод, мы сразу же уедем, чтобы оградить тебя от ненужных сплетен.
- Нет, только не это! – Кристина испуганно отстранилась. - Обещай мне, что ты оставишь глупую затею поговорить с ним!
- Но почему? Почему ты не разрешаешь мне сделать это? Думаешь, мне нравится скрывать ото всех наши встречи, приезжать сюда украдкой и чувствовать себя вором каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе?
- Антуан, я прошу тебя…
- Нет, ответь! Почему ты противишься возможности все изменить и покончить с ложью? Чего ты боишься? Бедности? Да, я не так богат, как твой муж, но я сумею обеспечить тебе достойную жизнь. Ты ни в чем не будешь нуждаться, поверь мне.
Графиня печально покачала головой.
- Глупый. Все не так... совсем не так.
- Тогда объясни, я хочу понять причину!
- Ты совсем не знаешь Рауля. Он по-своему любит меня, и никогда не даст мне развода. А если он выяснит, что я… - она запнулась и густо покраснела, - неверна ему, то сделает все, чтобы отомстить… уязвить меня. Прежде всего, он разлучит меня с Виктором, потому что понимает, как мальчик мне дорог. И он обязательно использует все свое влияние, чтобы уничтожить тебя.
- Мне кажется, ты преувеличиваешь. Граф – благородный человек, он не может так поступить с тобой.
Кристина неприятно, зло рассмеялась.
- Против женитьбы на мне восставали все его родственники, но он никого не послушал. Я тогда была восхищена его поступком, его смелостью. Ну как же! Аристократ взял в жены безродную! И я до сих пор расплачиваюсь за его благодеяние. - Она зажмурилась, точно ее испугали собственные слова. – О, как бы я хотела все вернуть! Если бы знать тогда… я бы лучше осталась нищей актеркой, чем стала бы графиней. Дурочка… я думала, мне повезло, так повезло…
- Успокойся, милая. – Антуан стал гладить ее по напряженной спине.
- Он уничтожил меня… Медленно, но верно отнял все, что мне было дорого, - в исступлении говорила Кристина, почти срываясь на крик. – Эрик предупреждал меня! Знал, что так будет… Все сбылось… все, до последнего слова!
- Погоди, я не совсем понимаю. Как ты сказала? Эрик? Кто он такой?
Графиня ответила ему судорожным вздохом, словно ее уличили в чем-то запретном.
- Не спрашивая меня. Забудь все, что я сказала! – произнесла она, умоляюще заглядывая ему в глаза. Ее лицо стало белее бумаги.
- Погоди-ка…
Антуан усадил Кристину на диван и сел рядом. Та подчинилась, и только ее руки безостановочно теребили ткань платья, выдавая нервозность.
- Рассказывай, - настойчиво попросил он.
Графиня глубоко вздохнула и отвела взгляд. Она поняла, что проговорилась, и в первую секунду испугалась, что так неосторожно приподняла завесу над прошлым. Но слова сами просились на язык: слишком долго Кристина носила в себе тяжелые воспоминания и сомнения, и они кислотой разъедали ее чувства. Ее охватила похожая на горячку жажда откровенности, перед которой меркнет даже естественный страх уязвимости, неизменно порождаемой стремлением облегчить душу.
- Эрик – мой учитель, - тихо, но твердо сказала она и прикусила губу, будто бы не знала, стоит ли говорить дальше. Но скоро собралась с духом и продолжила: - Он давал мне уроки вокала, учил владеть голосом… учил чувствовать. Благодаря ему я стала хорошей певицей… очень хорошей. Он сам говорил мне об этом.
Она стоит перед большим – в человеческий рост – зеркалом в массивной резной раме и вслушивается в каждое слово наставника. Ее учитель – глубокий и сильный, пленительной красоты Голос, который может принадлежать лишь созданию из высших сфер. Он нигде и повсюду, и она с радостью внимает ему.
– Прогресс несомненен, и совсем скоро парижская публика будет рукоплескать вам, мое дорогое дитя. - В интонации Голоса Кристина различает удовлетворение и тайную гордость за нее. – Но предстоит еще много работы. Певец никогда не должен останавливаться на достигнутом. Он всегда находится в поиске, в совершенствовании своих умений. Только это путь к настоящему мастерству…
Антуан удивленно поднял брови: он и не подозревал, что в прошлом изнеженной женщины, которая была замужем за одним из самых известных богачей Франции, есть такие темные пятна. Его удивление было вызвано еще и тем, что он прекрасно знал, как щепетильно подходили в знатных семьях к вопросам брака. Женитьба на певице, актрисе, была из ряда вон выходящим событием. Прежде всего, из-за легкости нравов, царящих в богемной среде и не обремененных чопорной моралью.
- Ты, верно, не ожидал услышать такое обо мне? – Кристина внимательно посмотрела на него. - Но до того как стать графиней де Шаньи я действительно была певицей. Мой отец рано умер, а матери своей я не помню совсем. Меня опекала одна добрая женщина, а потом меня приняли в театр… хористкой. И я была бы обречена вечно оставаться на вторых ролях, если бы не Эрик.
…День ее триумфа. Зрители, стоя аплодирующие мастерству совсем юной певицы. Букеты цветов, летящие к ее ногам... Знаменитый критик Жюль Медвиль, подошедший лично поздравить новую примадонну и не скрывающий своего восхищения, говорит ей:
- Мадемуазель Даэ, примите мои самые искренние комплименты! Сегодня вы потрясли каждого человека в зрительном зале, а завтра о вашем успехе будет говорить уже весь Париж. Я покорен!
С большим трудом отделавшись от назойливого внимания обретенных поклонников, она спешит к себе в гримерную. Закрыв дверь на ключ, без сил падает в кресло и видит на столе букет белых лилий.
- Ангелы плакали сегодня, - это говорит Голос. Он звучит проникновенно, нежно и так мягко, что она начинает рыдать - от пережитого на сцене потрясения, от музыки, еще звучащей в ней, успеха и, особенно, от слов учителя. Он еще никогда так не хвалил ее, и она счастлива, что впервые оказалась достойна своего Маэстро.
Жильбер потрясенно наблюдал за Кристиной. Он еще ни разу не видел ее такой… «вдохновенной» - всплыло в сознании нужное слово. Кровь прилила к ее щекам, потемневшие глаза блестели, а само лицо осветилось, словно к нему поднесли зажженную свечу.
- …уроки преобразили меня, и я впервые почувствовала свои силы, поняла, что обладаю талантом, - продолжала графиня. - Я была тогда так юна и наивна! Мне казалось, что мой наставник – сам Ангел музыки, спустившийся с небес, чтобы благословить меня и научить всему. Никто не мог даже отдаленно сравниться с ним. Это был свет, поток подлинной гениальности, он воплощал в себе саму Музыку. Как я могла усомниться в нем?
- Дальше, прошу тебя, - произнес Антуан и стиснул холодные пальцы Кристины, чувствуя, что она хочет рассказать о себе что-то такое, в чем не признавалась еще никому.
- Я не сразу поняла, что мой учитель и есть тот самый Призрак Оперы, о котором все наши девочки говорили шепотом, которого боялась и слушалась даже дирекция театра.
- Призрак? Помню, в газетах однажды писали о каком-то театральном не то духе, не то привидении, обитавшем в подвалах Оперы Гарнье. Я даже купил номер, где рассказывалось о том, как какой-то неуловимый преступник похитил в Опере девушку и вроде бы убил кого-то… - Жильбер замер, увидев во взгляде графини молчаливое подтверждение своим словам. Пораженный догадкой, воскликнул: - Та девушка… Так это была ты?!?
Кристина устало кивнула.
- Ты читал о похищении певицы Кристины Даэ. Об этом действительно очень много писали… Даэ – моя девичья фамилия.
- Невероятно!..
- Кроме меня и моего мужа никто не знает всей правды об этой истории.
- Ты рассказала ему?
- Он был там, все видел собственными глазами. Эрик похитил меня, но не хотел причинить мне зла. А Рауль не знал этого и решил спасти меня от него... но вышло не так, как он планировал. Он едва не погиб. Увидев его, Эрик просто обезумел... стал шантажировать меня.
- Но что там произошло, черт возьми?! – Доктор поздно спохватился, что ему не пристало так выражаться в присутствии дамы. Необъяснимо волнуясь, попросил: - Расскажи мне. Все, как было.
Если Кристину и удивил его интерес, она этого не показала. Она встала, подошла к окну и повела рассказ дальше, сжав в кулаке тяжелую ткань портьеры.
Чем дальше продвигалось повествование, тем больше она увлекалась и тем взволнованнее выглядела. Жильберу казалось, что она бредит или намеренно обманывает его - так невероятно было все то, что она решилась ему доверить. Но в то же время чувствовалось, что она не солгала ни единым словом.
- Зачем он это сделал? – спросил Антуан, когда Кристина поведала о том, как была похищена Эриком прямо со сцены и поставлена перед выбором: либо жизнь с ним, либо он взорвет оперный театр вместе с несколькими сотнями находящихся внутри людей, предварительно убив Рауля.
- Разве ты не понял? Он… он любил меня.
Глаза в прорезях черной маски, скрывающей выражение лица учителя, блестят восхищением и сдерживаемой страстью. Длинные, очень тонкие пальцы Эрика подрагивают на клавишах затихающего органа.
- Ваш голос создан для моей музыки, Кристина, - говорит он. Внезапно интонация неуловимо меняется, и его голос становится нежным и скользящим, как китайский шелк: - Вы должны остаться со мной. Моей женой, моей Музой... Я вижу каждое движение вашей души и понимаю вас, как никто и никогда не сможет понять.
Она подходит к нему. Зачарованная музыкой учителя, она точно находится в состоянии опьянения и ничего не видит перед собой, кроме лица Эрика, скрытого черной тканью.
Она протягивает руку, срывает маску и слышит вопль учителя и собственный крик ужаса.
- Но он же не выполнил угрозы? – выдавил из себя Жильбер.
- Нет.
- Что заставило его передумать?
- Я… - Она зябко повела плечами. – Потому что я поцеловала его.
Юноша и девушка, обнявшись, спешат покинуть дом у подземного озера. Они живы и избежали смертельной опасности. Кристина на мгновение оборачивается и смотрит на высокого, болезненно худого человека, прислонившегося спиной к каменной стене. На его страшно изуродованном и мокром от слез лице застыло выражение безысходности и всепоглощающей тоски. У его ног валяется ненужная теперь маска.
- Он отпустил меня вместе с Раулем, - прорезал тишину ломкий голос Кристины.
- Что с ним стало?
- Спустя месяц он умер.
Чашка выскальзывает из ее ослабевшей руки, падает на пол и разлетается вдребезги. В столбце объявлений, напечатанных на последней странице одной из городских газет, в траурной рамке одна-единственная фраза: «Эрик умер».
Крик, застывший в горле. И - опустошение, будто все, что роднило и связывало ее с учителем, вдруг безвозвратно ушло. Словно вместе с сообщением о его смерти умерла частица ее собственной души.
Увидев, как Кристина закрыла лицо руками, доктор приблизился к ней и стал неуклюже утешать:
- Милая… Не надо... не плачь, пожалуйста! Прошло уже столько лет. Ты цела, а это главное.
Он мягко развернул ее к себе и опешил: на щеках женщины не было ни слезинки. На него пахнуло жаром, как от печки.
- Господи, что с тобой?!
Кристина быстро, точно страшась, что он ее остановит, заговорила:
- Я убила его, Антуан. Я все знала, когда уходила оттуда… Знала, что он не переживет разлуки со мной… Но я все равно сделала это. Он простил меня… умолял только об одном: чтобы я пришла, когда его не станет, и попрощалась с ним. – Жильбер гладил ее по голове, чувствуя, что не может ничего сказать в ответ, потому что у него перехватило дыхание от страдания, которое он слышал в голосе любимой женщины. – Я узнала о его смерти, но не захотела еще раз увидеть его. А может, испугалась… Себя испугалась… Антуан, я предала его! - тоненько выкрикнула она.
- Ну что ты! Ты зря себя коришь… - Он попытался обнять Кристину, но та отшатнулась.
- Ты не понимаешь… Как же ты не понимаешь! Я все эти годы плачу за свое предательство. - Ее глаза полыхали болезненным огнем. – У меня есть все, кроме счастья. Я живу в пустоте. Мне уже не вымолить прощения, я знаю.
- Прекрати! Немедленно прекрати! – Жильбер встряхнул ее, надеясь привести в чувство и остановить поток обличающих слов.
Она закрыла глаза и как-то сразу обмякла в его руках, словно горький рассказ подорвал ее силы.
- Теперь ты все знаешь, - бесцветным голосом промолвила графиня.
- Мне все равно, что было в твоем прошлом. – Антуан заставил ее поднять голову и посмотреть на него. – Слышишь? Все равно. Для меня важно только то, что сейчас ты со мной. Я люблю тебя… Всегда буду любить, чтобы ни случилось, как бы ни сложились обстоятельства.
Она вздрогнула.
«Я всегда буду любить Вас, Кристина! Это судьба... Она навечно приковала вас ко мне, и никто и никогда не сможет разорвать эту связь...»
На дне ее измученных глаз затеплилась нежность. Кристина уткнулась Антуану в грудь и совсем по-детски расплакалась.
Отредактировано Nemon (2008-05-05 19:23:00)
))
Но воля автора-нельзя, так нельзя. Но про всякие орудия пыток-нам расскажут?(потираю ручки). Автор пишет так убедительно...
