***
Настройщик, приехавший из Парижа, долго возился с роялем, то подтягивая, то ослабляя струны в его поцарапанном чреве. Он обладал замечательно чуткими ушами, из которых торчали пучки седых волос. Мастер, нахмурившись, недовольно прислушивался к звучанию и качал головой. Наконец, работа была завершена, и он, демонстрируя качество настройки, сыграл что-то бравурное. Прощаясь с графиней, взял деньги и по-стариковски побурчал, советуя «впредь не доводить инструмент до такого плачевного состояния».
…Кристина услышала радостный смех Виктора и добродушное подтрунивание над ним Клары. Мальчик был в саду и качался на веревочных качелях.
Женщина улыбнулась и оглядела гостиную, подумав о том, как она любит бывать в этом теплом, гостеприимном доме. Иногда она с разрешения мужа проводила здесь по нескольку дней или даже неделе. Приезжая в Анген, она чувствовала себя счастливой. Ее каждый раз встречали, как самую дорогую гостью. Клара немедленно принималась за стряпню, а Виктор забирался к Кристине на колени и начинал с упоением рассказывать о том, что произошло в их доме за время ее отсутствия. Приносил из детской свои рисунки и поделки из бумаги. Это было так важно и необходимо для нее - рассматривать работы, обсуждать с ребенком его удачи, видеть заинтересованность. Кристине казалось, что только в такие минуты она и живет по-настоящему.
Благодаря словоохотливости Клары и ее умению налаживать отношения с людьми, они с Виктором не сделались затворниками. Няня свела знакомство с соседями, договорилась о том, что каждое утро будут приносить свежее молоко для мальчика, кому-то помогла советом, для кого-то раскроила материю или сшила праздничную юбку, кого-то пригласила на чай. В результате она очень быстро обзавелась приятельницами и стала пользоваться среди них авторитетом.
Как-то отвечая на вопрос своей новой знакомой, Констанц, она рассказала, что Виктор - ее внук, а ее дочь овдовела и вынуждена много работать, чтобы прокормить семью. Она не знала, что ее побудило сочинить эту историю - желание ли защитить мадам графиню от ненужных сплетен, неприязнь к ее богатому мужу или же стремление наделить Виктора семьей, которой у мальчика никогда не было.
Выслушав печальную повесть, Констанц покачала головой, горюя о нелегкой доле "дочери" и выпавших на ее долю испытаниях. «Бедняжка! Я видела ее несколько раз. Еще совсем молодая и такая хорошенькая! Не подумаешь, что ей так много пришлось пережить. – Соседка вздохнула. - Без мужа растить сына, да еще с такой внешностью, как у него, не сахар». Выйдя от Клары, она тут же направилась по своим подругам, желая поделиться новостями. Раз за разом пересказывая историю «несчастной дочери Бове», она все сильнее сочувствовала Кристине и добавляла все больше подробностей. «Ее дочка-то, слышь, как мужа похоронила, так и слегла. А ведь она тогда как раз ребеночка ждала, последние месяцы дохаживала. И ее мальчик родился с таким лицом... Ох, не пожелаешь и врагу такой судьбы, как у нее, - говорила она. - Вдове-то, ясное дело, всегда нелегко приходится, а тут еще с сыночком неладное. Бедная, работает, не покладая рук, чтоб мать да сына обеспечить. А женщина она порядочная. Красивая, но блюдет себя строго, чтобы интрижка там какая - ни-ни».
Последствия придуманной Кларой истории оказались, как ни странно, весьма благотворными. Обсудив в подробностях предполагаемую жизнь Кристины и ее «сына», успокоились даже самые досужие сплетницы. Увы, людям очень часто хочется видеть несчастье другого, чтобы более полно ощутить собственное благополучие. Но сострадали они искренне, а к Виктору относились с симпатией.
Когда графиня обо всем узнала, она была шокирована выдумкой пожилой женщины.
- Зачем вы это сделали, Клара?
- А вы хотели бы, чтобы я рассказала им всю правду, мадам?
- Нет, но, - Кристина запнулась, - теперь из-за вашей неосторожности пойдут ненужные слухи.
- Вам неприятно, что я выдала себя за вашу мать? Но по возрасту вы действительно годитесь мне в дочери.
- Как вы не понимаете! - в отчаянье воскликнула графиня. - Теперь все будут говорить о ребенке и обо мне… Я не хочу лишней огласки!
- Неужели вы хотели бы, чтобы мальчик был заперт в четырех стенах, чтобы его никто никогда не увидел? Но это невозможно, мадам! О нем и о вас обязательно начали бы расспрашивать. Вот я и подумала, что лучше мне выдать Виктора за своего внука, а вас - за свою дочку, чтобы поменьше болтали. Потому что если бы узнали, что вы такая, мадам, было бы очень плохо. Для вас плохо. Люди напридумывали бы себе невесть что, слухи бы пошли. А вы - дама знатная, богатая...
Графиня не нашлась, что ответить, и с обидой посмотрела на Клару.
- Не беспокойтесь, милая моя, - мягко сказала та. - Пусть лучше вас жалеют, чем злословят за вашей спиной.
- А Виктор?
- Он же не зверь в клетке. Ему обязательно нужно общаться с другими людьми, со своими сверстниками. Подумаешь, с лицом у него проблема. В остальном он обычный мальчик. И еще ему понравилось называть меня бабушкой. - Глаза Клары лукаво сощурились. - Он умный ребенок и все понял. Ему ведь совсем не хочется рассказывать о приюте. И вы зря боитесь, что его не примут. У него ведь здесь впервые появились друзья. Ребята прибегают соседские, а я и не запрещаю им играть здесь.
У Кристины не нашлось аргументов, чтобы возразить, и ей пришлось принять историю, выдуманную Кларой. Успокоившись и обдумав случившееся, она пришла к выводу, что няня права. Ради благополучия Виктора она была готова поддержать любую ложь.
***
По молчаливому соглашению с Раулем Кристина вновь вернулась к роли примерной жены и хозяйки. Ее игра в обществе была безупречной. Самый дотошный критик чужой нравственности не смог бы назвать ее поведение неестественным или вызывающим вопросы. Графа это устраивало, и он закрывал глаза на частые поездки Кристины в Анген. Более того, понимая привязанность жены к мальчику, разрешал ей проводить с ним некоторое время.
Да, вся их нынешняя жизнь была построена на компромиссе. Но после долгих колебаний Рауль понял, что только взаимные уступки могут спасти их брак; что так будет лучше для них обоих. Он все еще любил жену, а потому страдал от ее безразличия и холодности, хотя старался не показывать ей этого. Стремясь восполнить недостаток тепла, он втайне и с превеликими предосторожностями стал изменять Кристине с другими женщинами. Граф и предположить не мог, что супруга догадывалась о его неверности, но не хотела разрушать хрупкую иллюзию благополучия - эту парадную вывеску их несчастливой семьи.
…Кристина подошла к роялю и ласкающе провела пальцами по темному лакированному корпусу. В своем парижском доме она играла редко. В основном тогда, когда они с мужем устраивали очередной прием, и она аккомпанировала гостям, желавшим исполнить вошедший в моду романс или спеть дуэтом. Но сама никогда не пела на людях и под благовидным предлогом отказывалась, если ее об этом просили.
Настройщик знал свое дело: неказистый на вид музыкальный ветеран, покрытый царапинами, как боевыми шрамами, благодаря рукам мастера получил второе рождение. Звучание старого рояля оказалось мягким и насыщенным. Не удержавшись, графиня пробежалась пальцами по клавишам, исполнив несложный этюд. Когда-то важнее музыки для нее ничего не было. Весь мир тогда был сосредоточен в звуках и занятиях с учителем, которых она ждала, как откровения.
Кристина печально улыбнулась, вспомнив, как слепо верила в сказку об Ангеле музыки. В то, что именно он, невидимый, непревзойденный, дает ей уроки. Не могла не верить, делая быстрые успехи в обучении, которым была обязана своему гениальному наставнику. Он пробудил ее от эмоциональной спячки, вдохнул в ее тело и душу жизнь, как Пигмалион в свою Галатею. Слыша его голос, она перерождалась, воспринимая каждое мгновение общения с ним жадно, обостренно, наслаждаясь гармонией, царившей в ее душе. Она изо всех сил старалась добиться похвалы учителя, угодить ему. Даже не видя его, она любила его всем сердцем, исполняясь почти священного упоения от единения с Музыкой, которую воплощал в себе маэстро.
Иногда она пыталась представить, как он выглядит. Смущаясь собственных мыслей, она рисовала себе его образ. Ей виделся мужчина в белых одеждах, сероглазый, светловолосый, с правильными чертами лица и удивительно одухотворенными, музыкальными руками.
Когда обман раскрылся, и она узнала правду об «ангеле», ее разочарованию не было предела. Понять, что ее доверчивостью воспользовались, было очень больно. Могла ли она представить, что обожаемый, боготворимый учитель, в могуществе которого она не сомневалась и кого в мечтах наделяла совершенной красотой, на самом деле - смертный человек с лицом, поражающим своим уродством?
Ее прежний кумир был свергнут с пьедестала, его образ износился и померк.
Боже, как закричал Эрик, когда понял, что его тайна раскрыта. Он стонал так страшно, словно с него живьем содрали кожу. Он схватил ее за запястья, бил себя ее руками, царапал свой лоб и впалые щеки ее ногтями. На его тонкой бледной коже оставались кровоточащие полосы. Выражение нечеловеческого страдания исказило и без того безобразные черты учителя. Потом он грубо оттолкнул ее и закрылся ладонью, желая защитить себя от ее взгляда. Она видела, как дрожат его длинные, болезненно худые пальцы, и как он сам содрогается от бессильных рыданий. Казалось, тогда у ее ног скорчилась от боли сама Трагедия...
Этот эпизод долго преследовал Кристину. Возникал внезапно, являлся в воспоминаниях и снах, не отпускал гнетущим ощущением совершенной ошибки. Но иногда в сновидения графини вклинивалась и другая картина: стоящий перед ней на коленях Эрик, вопрошающий с безумной надеждой: "Смогли бы вы полюбить такого, как я? Смогли бы вы полюбить меня, Кристина?" И каждый раз она просыпалась в непонятной растерянности, будто ответ был совсем рядом, но в последний момент ускользнул от нее…
***
Жильбер вновь ехал в Анген, в который раз пытаясь убедить себя, что его визиты туда вызваны единственно заботой о благополучии Виктора. Антуан поморщился от досады на самого себя. В последнее время он изыскивал любой предлог, чтобы вновь оказаться в доме под каштанами и будто случайно увидеться с Ней.
Проявляя заботу о Викторе, чтобы произвести приятное впечатление на графиню, Жильбер неожиданно для себя очень привязался к ребенку. Мальчик нравился ему легким, незлобивым характером и мечтательностью. А когда доктор увидел его работы, то не смог не признать, что бывший воспитанник приюта обладает фантазией и хорошим чувством цвета. В юности сам Антуан очень неплохо рисовал и даже настоянию матери брал дополнительные уроки, но профессиональным художником не стал, видя свое призвание в медицине.
Он первым обратил внимание на художественные способности Виктора и посоветовал мадам де Шаньи подумать о том, как их развить. Он сказал, что с азами живописи мог бы познакомить ребенка и сам. Кристина вежливо ответила, что будет очень рада и признательна, если месье доктор будет учить мальчика. Клара, присутствовавшая при этом разговоре, спрятала понимающую ухмылку. Антуан почувствовал ее молчаливое одобрение.
Пожилая женщина немало смущала Жильбера. Ему казалось, что все самые потайные мысли она видит, как на ладони. То, чего упорно не желала замечать графиня, не ускользало от внимания Клары. Бог весть почему, но она очень симпатизировала доктору. Сразу догадалась, чем вызваны его поездки в Анген, и будто бы даже была довольна, видя Жильбера подле мадам де Шаньи. Она незаметно старалась оставить их наедине и уводила Виктора, предлагая ему поиграть в саду или навестить ее знакомых.
Жильберу оставалось только надеяться на то, что Клара не поделится своими умозаключениями с Кристиной и тем самым не поставит его в неудобное положение.
Антуан расплатился с извозчиком и зашагал к дому, старательно обходя лужи, оставленные недавним ливнем. Под плащом шевельнулся щенок, которого он привез в подарок Виктору: знал, что мальчик давно мечтает о собаке. А на днях доктору подвернулся случай порадовать ребенка: один из пациентов все расхваливал свою овчарку, привезенную из Шотландии и давшую крепкое потомство. Жильбер спросил хозяина собаки, может ли он купить одного из щенков, но тот замахал руками и сказал, что «дорогой доктор может выбрать любого из кобельков абсолютно бесплатно». И лично принес самого лучшего - пушистого, с широкими лапами щенка, который все норовил вырваться из рук и недовольно поскуливал.
...Жильбер открыл невысокую калитку и вошел во двор. Из сада доносились голоса Виктора и Клары. В открытые окна дома лились звуки рояля.
Графиня здесь.
Сердце сжалось и пропустило удар.
Он вошел в прихожую и вдруг остановился, услышав, как женский голос, ясный и полный неизъяснимой прелести, запел. Антуан в первое мгновение не понял, что голос принадлежит графине; ему показалось, что в гостиной есть кто-то еще. Он даже не предполагал, что она умеет петь так… профессионально. Впрочем, это слово было слишком бесцветно для услышанного.
Редкое по красоте прозрачное сопрано неторопливо и мягко, легко, как серебряными нитями по шелку, вышивало изысканный мелодический рисунок. Доктор, неслышно ступая, приблизился к гостиной и осторожно заглянул в комнату.
Кристина сидела к нему в пол-оборота, опустив веки. Он видел тяжелый узел волос на ее затылке, нежную шею, выступающую из белого кружевного воротника, пальцы, порхавшие по клавишам рояля.
Затуманенным взором он следил за тем, как поднимается в такт дыханию ее грудь, и чувствовал, как начинает гореть его лицо. Он подглядывал за Кристиной, сам того не желая. Как воспитанному человеку ему необходимо было обнаружить свое присутствие, но он был не в состоянии сдвинуться с места, не мог оторвать взгляда от женщины за роялем. Жильбер вбирал зрачками ее всю, до завитков на висках и кончиков ногтей, пытаясь запомнить каждую деталь, чтобы позже, наедине с самим с собой, вызывать в памяти любимый образ.
Кристина меж тем закончила петь и сидела, опустив руки и закрыв глаза. Она склонила голову и что-то прошептала. По ее лицу скользнула слабая, жалобная улыбка. Графиня была так уязвима сейчас, когда считала, что ее никто не видит. Жильбер многое бы дал, чтобы узнать, о чем или о ком она думала.
И в этот момент щенок, пригревшийся под его плащом, тявкнул. Женщина вздрогнула и обернулась. Встретившись взглядом с Антуаном, она резко встала.
- Доктор Жильбер, это вы? - нервничая, произнесла она, и Антуан увидел, как кровь бросилась ей в лицо. - Простите, я и не слышала, как вы вошли.
- Это я должен просить прощения у вас, мадам. Вы так чудесно пели… Мне не хотелось вам мешать.
- О, пустое. Проходите, доктор.
- Я привез Виктору щенка, - извиняющимся тоном сказал он, боясь вновь взглянуть на графиню.
- Щенка?
- Да… вот. - Он продемонстрировал скулящее четвероногое графине. - Я ничего не смыслю в собаках, но меня заверили, что из этого нелепого существа со временем вырастет хороший товарищ и страж.
- Какой славный! Виктор будет в восторге. Я сейчас же позову его.
Графиня выглянула в окно и окликнула мальчика. Через минуту в комнату, запыхавшись, вбежал ребенок. Он немедленно схватил щенка, прижал его к себе, благодарно взглянул на доктора и тут же ринулся хвастаться пушистым другом Кларе.
- По-моему, ему понравилось. - Жильбер улыбнулся.
- Спасибо вам, Антуан. Вы очень внимательны к нему. - Она коротко вздохнула. - Вы останетесь на чай? Клара сегодня испекла вкуснейший пирог.
- Благодарю, мадам, но мне нужно возвращаться.
Антуан солгал. Он никуда не спешил, но чувствовал себя неловко и видел, что графиня в его обществе тоже испытывает смущение.
- Мы все очень признательны за то, что вы не забываете нас.
- Я счастлив навещать вас, мадам.
Он склонился над ее рукой; его губы коснулись гладкой кожи.
- До свидания, мадам. Рад увидеть вас в добром здравии. - Он чуть дольше, чем позволяли приличия, задержал ее подрагивающие пальцы в своей ладони. Жильбера так и подмывало сказать Кристине, что в последнее время бывает здесь только из-за нее, но, разумеется, он промолчал.
Отредактировано Nemon (2008-05-01 18:39:32)
)
Не в ту женщину он влюбился.
, а то действительно становится грустно: неужели любовь к Кристине несет лишь разрушение?
И ради чего тогда?!.. Опять же, такой милый мальчик - и такая грязь, проститутка!