Название: Напрасные жертвы
Автор: Лаяра
Рейтинг: PG, всем можно
Пейринг: Эрик и Рауль, мадам Жири и секретарь Реми.
Основа:Эрик взят из книги, мадам Жири из фильма.
Жанр: флафф
Размер: мини
Саммари: Эрик стал Эдвардом Калленом и в этом новом обличьи решил навестить бывшую возлюбленную.
Диклеймер: Ни на что не претендую.
Предупреждение: (если есть)
Задание: 1 (канонный список) - Перс, имя на мой выбор, 4 (канонный список) мадам Жири, 12 (внеканон) Эдвард Каллен (сумерки), 26 (список для смелых) Секретарь Реми.
Примечание: фик написан на фест "Лотерея персонажей" на Нашем Призрачном форуме.

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
***
В подземелье было холодно, даже холоднее обычного, но Эрик на это не обращал внимания. У него кружилась голова, и нужно было добраться до кровати, чтобы упасть там, а не на холодный  пол подвала. Его мутило даже от собственного запаха. «Почти  все» - с облегчением подумал он, с усилием подтягивая себя в сторону кровати.
Умирать на кровати было достойно и по-человечески, должно же в нем быть хоть что-то от представителей рода людского, хотя бы смерть. Человек умирает на собственной постели, в окружении своей семьи, а он Эрик, умрет в окружении своей музыки, столько лет она была его домом, его возлюбленной, его единственным спутником в этом одиноком существовании.
Мысли его замедлялись, надвигалась тяжелая и спасительная дрема, последняя, тягучая, от которой ему не очнуться.   Эрик уже полностью погрузился в забытье, чувствуя, как проходит боль в онемевшем теле, которое он посмел тревожить своим перемещением на кровать.
- Эрик! Эрик! Старая ты каналья, Эрик! Просыпайся, не спи! Эрик!
Его трясли за плечи, били по щекам, даже беспардонно содрали маску и неприятным шершавым пальцем открыли глаз, близко поднеся свечу.
- Эрик! Эрик!
Этот голос он мог услышать только в аду. Неужели так быстро?
С трудом приподнявшись совсем немного, он попытался развеять свои сомнения.
      - Сатар?
От неожиданности имя Перса само сорвалось с сухих губ. Эрик усиленно моргал глазами, пытаясь прогнать наваждение.
     - Откуда ты? – любое слово требовало усилий, он давно не пил. Яркий свет был неприятен глазам, но закрыть их Эрик не решался.
- А ты не изменился, - Сатар заговорил и Эрик окончательно убедился в том, что умер и попал в ад. Это был перс, голоса Эрик никогда не путал и мог припомнить все до единого, что слышал в своей жизни. На момент их расставания в Персии Сатару было за шестьдесят, после в Париже, Эрик навестил его на смертном ложе.  Теперь, спустя  пять лет на него смотрел моложавый мужчина с ясными глазами и решительным лицом, возраст которого с трудом можно было предположить. – И я рад, что нашел тебя до того, как у тебя хватило глупости умереть из-за твоей певички.
- Не спеши меня убивать, - усмехнулся Перс, заметив, что при упоминании Кристины Эрик весь подобрался, а в глазах сверкнула ярость.  – Я пришел тебе помочь, хотя получить согласие на это мне было нелегко, но я не забываю своих долгов. Ты спас меня в Персии, а теперь я отплачу тебе тем же.
Не обращая больше внимания на умирающего, Сатар  смотрел куда-то мимо, притушил свечу, и со странным выражением лица наклонился к Эрику. В неярком свете почти потухшего камина белели его зубы.
***

- Эрик, ты ведешь себя, как молочноусый юнец! Зачем идти на лишний риск с несуществующим именем! Ты довел себя до того, что выглядишь на три десятка лет моложе. Что за неразумные желания?
Рассерженный Перс ходил кругами вокруг Эдварда Каллена (придумал же имя, демон!), который с видом заядлого парижского модника примерял пошитый костюм для верховой езды, за который портному было заплачено целое состояние.
За те последние месяцы, которые прошли со времени обращения Эрика, Сатар просто не мог узнать старого друга. Ему стоило огромного труда уговорить Ариаса, главу Парижского клана вампиров, дать ему позволение на обращение бывшего призрака оперы. Ариас слушал историю о приключениях Эрика, слушал его музыку, от которой (о, небо!) у него на глазах показались слезы, мертвое сердце дрогнуло, а в напряженном кивке, которым он выразил согласие, было столько эмоций, что Сатар поспешил покинуть этого сумрачного и древнего хищника.
Клан парижских вампиров был одним из самых весомых в Европе, и самых мирным. Железная воля древнего Ариаса, который стоял во главе клана уже несколько сотен лет, не оставляла никакой надежды на перемены.  Второе столетие подряд человеческая кровь проливалась только с его высочайшего разрешения. Тем безумнее было решение Перса просить Ариаса о позволении обратить Эрика,  при всей страстной озлобленности которого, нельзя было не испытать сострадания, видя его лицо и услышав его музыку.
Обращение Эрика прошло гладко и безболезненно, против всех опасений Перса. Тело призрака оперы было измучено голодом и жаждой, сердце почти не имело сил гнать по сосудам столь желанную и сладостную для Сатара кровь. На своем веку ему довелось вкусить жертвы разных национальностей, возраста, но ни один раз до этого, его ноздри не щекотал столь пленяющий запах, столь дурманящий аромат. Голова его оставалось ясной, но во время укуса он старался не дышать, чтобы не потерять над собой контроля и не покориться желанию вкусить до конца этот живительный напиток.
Эрик был так слаб, что даже не отбивался. Перерождение случилось быстро, и уже на следующий день, шокированный и связанный Эрик, не веря, смотрел в зеркало на свое отражение.  Чтобы утолить голод новообращенного и преодолеть неизбежное неприятие, Сатар связал его, и молча кормил кусками свежего, еще теплого мяса молодой коровы. В глазах связанного полыхала ненависть, но жаждущее тело насыщалось желанной пищей, с каждым часов обретая силы. Это было захватывающее зрелище, наблюдать, как исчезает мертвецкая худоба, как наливается жизнью желтая пергаментная кожа, как лысый череп покрывается покровом из черных блестящих волос. Лицо Эрика стало таким, каким и должно было быть по замыслу создателя, пропал и запах мертвой плоти, к которому Перс так и не смог привыкнуть за все время их знакомства.
Когда Сатар первый раз поднес к его лицу зеркало, Эрик зажмурился, задергал руками, пытаясь избежать неминуемого, но потрясенно замер, увидев собственную руку. Зеркало он взял сам.
- Как?! Как?! Проклятье, Сатар, чем ты опоил меня? – прорычал он охрипшим от долго молчания голосом. Увиденное казалось ему галлюцинацией.
- Око за око. Ты больше не Призрак Оперы.
- Что ты со мной сделал?!
- Я тебя обратил. Ты умер. И родился заново.

Многие знания – многие печали. Несмотря на полученное разрешение, Эрику не суждено было стать полноправным членом клана. Ариас разрешил обратить Эрика, но не сделать его одним из них.
- Держи его около себя. Теперь он не человек, но и вампиром ему не стать никогда. Народ будет роптать. Обращение человека дозволено только при спасении жертвы нарушавшего закон. Держи его рождение в тайне. Ты его создатель, в тебе сила обуздать его. Дай ему прожить его человеческий срок жизнью обычного смертного, и лишь тогда на Совете будет принято решение, достоин ли он быть одним из нас.
По сути, Эрик становился изгоем, но и шанс, что был ему дарован, воистину, королевская милость.
Шансом Эрик воспользовался с большим умением и искусством. Сбережения, которые он скопил за бытность «призрака оперы» были пущены в ход. Эрик полностью обновил себе гардероб, купил особняк, вместе с титулом и новое имя. Начиналась другая жизнь.
Теперь же Сатар бегал вокруг него самым докучливым образом, призывая отказаться от задуманного. При всем нежелании слушаться Перса, Эрик не мог не заметить, что Сатар обладает над ним определенной силой и способен останавливать и подчинять.  Ко всему прочему, ему и самому было поначалу сложно разобраться в своей новой жизни, жажда крови мучила постоянно, и Эрик не был уверен, что если Сатар совсем его «отпустит», у него хватит сил сдержаться. Приходилось терпеть.
- Зачем ты лезешь опять в эту историю! Ты купил себе титул, выбирай любую из молоденьких девушек и проживи жизнь так, как тебе нравится! Для чего тебе опять понадобилась Кристина Даэ?!
- Я хочу ее увидеть.
Эрик был непреклонен, у него за спиной слово выросли крылья, до того ему хотелось увидеть Кристину. Она оценит меня и поймет, что ошибалась!
Перс тяжело вздохнул.
Проклятье!
- Не смей лезть ко мне в голову! – взорвался Эрик. Манера Сатара вмешиваться в мысли выводила из себя, хотя сейчас привычного чувства постороннего он не ощутил.
- Ты до ужаса предсказуем, - еще раз вздохнул Перс. – Ты хочешь реванша. Это понятно. Но ты даже не подумал, нужен ли он Кристине этот реванш?
  - Что ты о ней знаешь?!
Эрик резко дернулся, забыв о новеньком костюме. Ткань жалобно треснула.
- Сядь. Кристина Даэ  замужем за Раулем де Шаньи шестой год. И я тебя уверяю, не менее счастливый год, как и все предыдущие. Они почти не появляются в свете, Кристина носит у себя под сердцем второго ребенка и весит 160 фунтов. Ей нет дела до пения, оперы и композиторов. Она счастлива со своей семьей. Ты ничего не сможешь ей предложить.
-  Она не может быть счастлива без музыки! Она жила ею!  - в отчаянии воскликнул Эрик, и тут же почувствовал на себе силу Перса. – Пусти меня!
- Нет. Пока ты не научишься владеть собой, и разумно пользоваться своей силой, ты будешь у меня под присмотром. Я отпущу тебя, но при условии. Ты увидишь Кристину, но не раскроешься перед ней.
- Я просто хочу ее увидеть! Я просидел в подвале оперы, а она в это время… она даже не думала обо мне!
Сатар услышал всхлип. Любовь толкала Эрика к смерти, но сейчас он пытался почувствовать его боль и любовь, но чувствовал только горячую обиду. Так болит не сердце, но самолюбие и раненая гордость.
- Эрик, раз уж тебе так не терпится ее увидеть, предлагаю отправляться прямо сейчас.
- Не называй меня Эрик! Эрик умер в подвалах оперы! Я – Эдвард Каллен!
- Эдвард, поместье де Шаньи находится в предместье Парижа, чуть более двух часов верхом. Я заеду за тобой через час, приведи себя в порядок и вытри слезы.
Швырнув в Эрика платок, Сатар не прощаясь, стремительно вышел за дверь.
Он был зол на самого себя. Шел четвертый месяц с того момента, как он обратил Эрика. За это время уже давно следовало бы объяснить бывшему призраку оперы то, что о Кристине ему бы думать пора перестать. Пока Сатар пытался научить Эрика, Эдварда, раз он хочет быть им, охотиться, справляться с жаждой, сам он не удержался и навел справки о жизни Кристины де Шаньи. Новости его ничуть не удивили. Для юной Кристины Даэ ничего не могло быть лучше, чем брак с благородным состоятельным человеком, заключенный в любви и взаимном уважении. Рауль де Шаньи не имел талантов и жизненного опыта Эдварда, зато отлично знал, что нужно молодой женщине. Никакая музыка, даже самая возвышенная и трогающая за душу не сможет заменить  любящего мужа.
Сатар наивно думал, что Эдвард уже смирился с тем, что Кристина потеряна для него навсегда, но, как оказалось, напрасно. С упорством умалишенного он бредил мыслью увидеть бывшую возлюбленную, лелея тайную надежду о том, что она его не забыла.
Перс крепко задумался. Он ведь дал Эрику второй шанс не для того, чтобы завести себе личную проблему, за которой постоянно нужно присматривать, чтобы она не превратилась в неконтролируемую стихию. Эдвард Каллен, как и призрак оперы, был и остался настоящим рыцарем ордена воинствующих мизантропов, и только процесс работы и музыка отвлекали этого паладина от мрачных дум, в которых присутствовал Рауль, и сцены усекновения главы многострадального графа де Шаньи. Прекратить поползновения на покой графского семейства можно было только одним образом – показать этому упрямцу, что он там будет совершенно лишним. Главное, чтобы у него хватило сил сдержать одержимого, а для этого нужно много сил.

Через два часа явившийся за Эдвардом перс того не узнал. Глаза его блестели лихорадочным блеском наркомана, а вид не оставлял сомнений в потери рассудка. Для полноты картины не хватало капающей слюны.
- Едем! – выкрикнул он, на ходу вскакивая на лошадь. От силы, с которой он сдерживал жеребца, тот норовил взвиться на дыбы, нервно прядал ушами и недовольно хрипел.
Сатар тяжело вздохнул. Не зря он потратил эти часы на охоту. Надежда на то, что у Эрика хватит благоразумия остаться просто в роли наблюдателя, исчезла без следа и драгоценные силы придется потратить на то, чтобы сдержать этого упрямца. Он явно рассчитывал на встречу с Кристиной, одет Эдвард был как на королевский прием.
-  Не торопись, иначе ты свалишься.
Эрик ему ничего не ответил, весь взгляд был его сосредоточен на дороге.
За следующие два часа пути Эрик не произнес ни слова.
Когда впереди показались ворота с таким хорошо знакомым им обоим гербом, Эрик обогнал Перса и во весь опор понесся к ним. Догнать его Сатару удалось с трудом.
- Дьявол, стой! Остановись! Эдвард!!
- Я должен ее увидеть!
Все, как и ожидалось. Перс рывком оставил своего жеребца и сосредоточил взгляд на спине удаляющегося Каллена, вложив в приказ немало сил. Конь Эдварда споткнулся, осел, скидывая наездника на полном ходу. До Сатара донесся поток отборной брани.
- Какого черта, Сатар?! Что ты делаешь?! – разъяренный призрак оперы сидел в придорожной пыли, и держался за левую ногу, которая угрожающе распухала прямо на глазах. – Ты хочешь меня покалечить?
- Ты сам виноват. Зачем ты поехал к воротам? Может быть, ты ждал, что тебя ожидает торжественная встреча?
- Ты обещал мне, что я увижу Кристину! – взвыл Эрик. Боль в ноге была невыносимой.
- Но я не говорил, что она увидит тебя.
- Мы что, полезем в окно?
- Сядь и помолчи, иначе твоя нога так и останется в таком же состоянии. Ты увидишь Кристину только в том случае, если я буду уверен, что ты не будешь себя вести, как потерявший последний разум идиот!
Эдвард Каллен замер. Желание увидеть Кристину было нестерпимым. Он не мог противостоять Сатару.
- Я согласен.
Боль в ноге прошла в ту же минуту.
- Так лучше. Не отходи от меня ни на шаг. Нас никто не увидит. Мы пробудем в доме один час.
***
В гостиной сидели две женщины – одна в годах, другая в расцвете молодости. Незнакомый человек угадал бы в них мать и дочь, но, всмотревшись лучше, непременно бы засомневался. Лицо дамы, которая казалась старше годами, светилось изнутри, горделивая осанка делала ее похожей на королевскую особу, с губ не сходила счастливая улыбка, а во взгляде, который она не спускала с молодой дамы, было столько материнской любви и гордости, но по возрасту, она выглядела едва ли на десяток лет старше своей собеседницы.
-  Кристина, дорогая, ты хорошеешь день ото дня. Как я рада, что, наконец, к вам выбралась!
Щеки девушки зарозовели смущенным румянцем.
- Мадам Реми, спасибо, я тоже очень рада вас видеть! – в порыве чувств она резко привстала, чтобы обнять женщину, но, смутившись, опустилась в кресло.
- Кристина, милая, я сотню раз тебе говорила, перестань  называть меня мадам и, наконец, обними! Я не видела тебя два месяца и ужасно соскучилась!
- Простите, Антуанетта, я всякий раз смущаюсь, а теперь я еще и в таком положении, - совсем по-девичьи хихикнула Кристина и на этот раз дамы крепко обнялись.
Сердце Эдварда совершило кувырок в груди, когда он увидел Кристину в полный рост. На ней было свободной платье, но по тому как оно  облегало ее фигуру, стало понятно, что у нее порядочный срок. Он смотрел на нее, и не мог наглядеться. Материнство ей шло. Он помнил ее испуганной девочкой, с огромными глазами, ему казалось ужасно глупым, что она, такой ребенок, может выйти замуж за этого мальчишку. Кристина заметно округлилась, на щечках появились ямочки, грудь стала полнее, и ему стоило больших усилий признать в ней теперь танцовщицу. На столике стояли ее любимые шоколадные кексы, который раньше они с Мэг ели только тайно, опасаясь гнева суровой мадам Жири. Теперь эти кексы были словно приветом из их прошлой жизни.
А между тем разговор шел своим чередом, и улыбка не сходила с губ обеих дам. Да, они с Раулем очень счастливы сейчас, и хоть Рауль хочет второго сына, она, Кристина, мечтает о дочке, все-таки у женщины должна быть дочь. Мэг так повезло с близнецами! И сын, и дочка разом, такое счастье! Она очень соскучилась по подруге, но, понимает, что после родов баронессе сейчас тяжело переносить дорогу, может быть даже, они в этом году прервут свое пребывание в провинции и выберутся в  свет, малыша Кристофа де Шаньи уже пора представить официально, он ведь наследник и должен воспитываться соответственно. Антуанетта  будет счастлива увидеть Кристину и Рауля у себя, в самом деле, решение верное, провинция хороша только на время. Кристине обязательно нужно увидеть новую оперу, ее восстановили после пожара! Да и старик Реми очень хочет видеть Кристину, проклятый радикулит его совсем измучил, и поездки в экипаже теперь не для него.
При упоминании оперы по лицу Кристины пробежала легкая тень, и Эрик замер. Напрасно.
Они с Раулем непременно посетят новую оперу, и к тому же, Кристоф подает большие надежды в музыке, ему необходим преподаватель, она, Кристина, уже не может с ним заниматься, а здесь в деревне, так трудно найти достойного педагога. Может быть, у господина Реми остались связи в опере, и он найдет для своего обожаемого внука учителя?

Сатар беспокойно взглянул на Эрика. Потрясение для того было слишком велико. Его Кристина была совершенно счастлива без него, без его музыки, она даже не вспомнила о нем, на ее лице не мелькнули слезы при упоминании оперы. Трагедия всей его жизни была для нее неким неприятным воспоминанием, недостойным того, чтобы лишний раз тревожить свою память. Мадам Жири, то есть Реми, по сути, единственный человек, которого он мог назвать другом, увлеченно беседовала с Кристиной, и даже она не вспомнила о нем. Его забыли, вычеркнули из памяти, как ненужную, лишнюю вещь. Его музыку, его жертвы, его любовь. Все оказалось ненужным и бесполезным. Его душила злоба и ярость. Как они посмели! Он умирал, а они жили. Просто жили дальше, как будто бы ничего не произошло…
Движение Эрика было молниеносно, он кинулся в сторону Кристины, встряхнуть ее, взглянуть ей в глаза, явить себя, вспомнить. Но он не учел и вновь забыл о том, что отныне не свободен, Перс был наготове, и обеими руками схватив за горло, начал душить. Перед глазами все помутилось, Эрик захрипел, закашлялся и потерял сознание.
Сатар тяжело вздохнул, который раз за этот день. Бедный, бедный Эрик. Ты только сейчас понял, как глупы и не нужны были все твои жертвы, которые ты, одну за одной, кидал под ноги этой девочки. Но им надо спешить, скрывать от людей их двоих ему было тяжело, он потратил на Эдварда слишком много сил сегодня. Одно было хорошо, перед тем, как его нетерпеливый друг потерял сознание, Сатар не почувствовал в его сердце привычной обиды и боли. Эдвард Каллен был полностью готов начать новую жизнь. Ему еще многое предстоит сделать, а сердечные раны лучше всего лечит время и новая любовь. В опера Популер приезжает новая дива с глазами трепетной лани, уж она то сумеет оценить талант маэстро. .
    Ариас будет доволен, музыка опаленная огнем, будет звучать отныне и вечно, прославляя их клан.

Отредактировано layara (2010-05-24 00:40:06)