Глава  32.

В понедельник, как было намечено, Эмиль Бедье с утра пораньше нанял фиакр, и невеста с женихом отправились по магазинам покупать свадебные наряды.
Первым заведением, которое они посетили, был пастижорный салон «Шарм» на улице Севр. Там Призрак-Норманн выбрал себе парик и сразу его надел. Непривлекательное безволосое пятно на голове исчезло, и мужчина мгновенно преобразился. Одиль ахнула, увидев его в новом обличии. Призрак не сделался красавцем, но, несомненно, стал намного интереснее. Пройдись он по Елисейским полям в таком виде, не одна дама обернулась бы ему вслед.   
Мужчина перехватил оценивающий взгляд девушки.
- Почему вы так смотрите? У меня что-то не в порядке?
Одиль смущенно отвела глаза.
- У вас все в полном порядке… даже более чем.
- То есть? – Не понял мужчина.
- Вам очень идет парик, - пробормотала девушка, надеясь, что жених не заметит ее замешательства.
Он и не заметил, хмыкнув в ответ, и спросил.
- Куда мы теперь?
Одиль объяснила, что они отправляются на улицу Вожирар, известную своими пассажами и крупными магазинами готового платья.
Призрак покачал головой.
- Хотите сразить наповал святого отца?
- Почему вы так говорите? – Обиделась девушка.
- Потому что в церкви кроме него, нас с вами и Эмиля Бедье с мадмуазель Омели никого не будет.
- Что ж из того? Я делаю это для себя. – Одиль хотела возмутиться, но вместо этого просительно коснулась рукава мужчины. – Не надо спорить, Норманн. Вы же обещали.
Жених пожал плечами.
- Да ладно. Делайте что хотите.
В третьем по счету пассаже Одиль выбрала себе подвенечное платье из белых фламандских кружев. Там же она примерила невесомую газовую фату с веночком из белых лилий. В сочетании с фатой платье смотрелось великолепно. В салоне обуви девушка купила белые атласные туфельки, а в магазине галантереи – прочие мелочи, вроде перчаток, ажурных носовых платочков и прочих вещиц, столь милых сердцу любой молодой дамы.
Ее жених остановил выбор на темно-сером фраке и белом шейном галстуке. Эти и прочие покупки были также оплачены, упакованы и отнесены посыльным в ожидающий экипаж.
Хотя наряды были приобретены в трех или четырех магазинах, расположенных неподалеку друг от друга, времени на это ушло немало. Солнце заметно передвинулось на запад, и Одиль ощутила пустоту в желудке.
- Может, перекусим где-нибудь? – Предложила она, выйдя из очередного магазина.
- Зачем? – Удивился Призрак. –  Разве мы не едем домой?
- Пока нет.
- У нас есть еще дела?
- Только одно, но очень важное. Нужно договориться о венчании. – Одиль испытующе посмотрела на мужчину. – Скажите, Норманн, вы католик?
Он с удивлением воззрился на девушку.
- Это имеет значение?
- Конечно. Так вы католик?
- Вообще-то да.  Но готов венчаться в храме любой конфессии, будь она хоть католическая, хоть протестантская. – Мужчина усмехнулся. – Если хотите, можем сделать это даже в синагоге или в мусульманской мечети… Хотя там, кажется, принято снимать обувь, а я этого не люблю.
- Разве можно так говорить?! – Возмутилась девушка. - Надеюсь, вы пошутили?
- Насчет обуви?
- Насчет мечети!
- Ничуть. – Мужчина пожал плечами. – Бог один, как его ни назови, - Иисусом, Яхве или Буддой, - сущность от названия не изменится. Поэтому считаю, что данную процедуру можно производить где угодно.
- Я предпочитаю более традиционное место. – Одиль помолчала. – Надеюсь, мсье не станет возражать, если мы обвенчаемся в церкви, которую выберу я?
- Нисколько. – Мужчина демонстративно потер живот и огляделся по сторонам. – Так где тут можно перекусить?
Они нашли маленькое кафе на пересечении улицы Вожирар и бульвара Распай.  Из окна кафе были видны очертания церкви Сен-Сюльпис.
- Почему бы нам не обвенчаться здесь? – Призрак кивнул на величественное здание с высокими готическими окнами и двумя башнями по бокам. – По-моему, очень симпатичная церквушка.
- Церковь, Норманн. – Одиль допила шоколад. – Нет, я хочу, чтобы венчание происходило в другом месте.
- В каком именно?
- В церкви Сен-Жермен-де-Пре.
- Почему именно там?
Девушка вздохнула.
- В этой церкви венчались мои родители… Им было бы приятно узнать, что их дочь…
- … затеяла фиктивное бракосочетание в той же церкви, - докончил за Одиль ее жених.
- Замолчите! Вы ничего не понимаете! – Вспыхнула девушка, но тут же опустила глаза под насмешливым взглядом мужчины. – Вы доели свой бисквит?   
- Давно, - Норманн смахнул крошки с рукава, - и готов продолжить наше увлекательное путешествие.
Они вышли из кафе. Нанятый фиакр ожидал неподалеку. Норманн галантно взял девушку под локоток.
- Ведите, прекрасная Ариадна, и пусть ваша путеводная нить приведет нас к порогу… Сен-Жермен-де-Пре.   
Навстречу им вышагивали нарядные дамы и кавалеры, так что ответить резкостью на издевку Норманна не было возможности. Одиль лишь сжала кулаки и прошипела, как змея.
- Вы фигляр, мсье, шут и фигляр!
- А вы – жеманница, - парировал он, помогая ей залезть в экипаж, - жеманница и лгунья. Надо ж такое придумать: венчаться в церкви, где венчались ее родители! Да узнай ваши отец и мать, какую вы собрались ломать комедию, - перевернулись бы в гробу от возмущения!
- Сами вы… перевернулись! – Одиль отвернулась к окну, пытаясь унять гнев. – Вы невоспитанный грубиян, мсье!
- Невоспитанный? – Хохотнул он. – А что, грубияны бывают еще и воспитанные? Интересно, какие же деликатные грубости они изрекают? Вот бы поучиться!
- Не придирайтесь к словам! Вы прекрасно поняли, что я имела в виду.
- Отнюдь. Я вам не грубил, уважаемая, просто назвал вещи своими именами. А впрочем, - мужчина безразлично пожал плечами и отвернулся в другую сторону, - ваши проблемы меня не касаются. Можете венчаться хоть в Иерусалиме.
- И буду, если понадобится! – Одиль выглянула в окошко. – В Сен-Жермен-де-Пре, и побыстрей!
- Будет исполнено, мадам! Мигом домчу!
Возница хлестнул лошадей, фиакр вздрогнул и тронулся с места. Лошади были стары и нерасторопны, их кучер тоже немолод и флегматичен, поэтому вместо обычных пяти минут экипаж был в пути не менее четверти часа.
За это время бушевавшие внутри фиакра страсти понемногу утихли, приглушились, и когда лошади наконец остановились возле церкви, пассажиры были настроены вполне миролюбиво. Приказав вознице ждать их возвращения, странная парочка рука об руку вышла из экипажа и направилась в храм.
Кучер кивнул им вслед и привычно прикорнул на своем месте, прикрыв уставшие за день глаза. Он был стар, возил пассажиров много лет и научился различать их по внешнему виду. За долгие годы он перевидал множество разных людей: молодых и старых, добрых и злых, здоровых и отягощенных болезнями, влюбленных и ненавидящих друг друга.
Сегодняшняя пара показалась ему странной. Эти двое, мужчина и женщина, не были влюблены, но и не испытывали ненависти друг к другу. Они вполне могли остаться вместе, но могли и разойтись. Они боролись между собой, и борьба их была жестокой, ибо ни один не хотел уступать, боясь показать свою слабость.
По мнению возницы, если эти двое перестанут ругаться и научатся слушать и понимать друг друга, есть шанс, что у них что-то получится, если же нет -  не поможет и венчание в этой прекрасной церкви…
Но когда спустя полчаса парочка вернулась, возница мудро промолчал, предоставив им самим разбираться в своих отношениях…
Посещение церкви Сен-Жермен-де-Пре было последним пунктом в программе сегодняшних дел и последней каплей, переполнившей чашу терпения Одиль.
Увы, и тут не обошлось без досадного происшествия. Когда священник спросил имена вступающих в брак, Одиль назвала собственное имя и имя своего спутника.
- О нет, святой отец, - заявил вдруг доселе молчавший жених, - имя у меня другое.
- Какое же, сын мой?   
- Меня зовут Эрик Венсан.
- Что-о-о?! – Вырвался изумленный возглас у невесты.
Мужчина крепко сжал ее руку.
- Я же говорил, дорогая, что родом из Руана, это в Нормандии, потому и зовусь Норманном.
- Вы из Руана, сын мой? – Заинтересовался священник. – Я неплохо знаю те места, начинал там свою карьеру.
- Вот как, святой отец?
- Да. Скажите, не приходитесь ли вы родственником некоему мсье Венсану из Малоне, архитектору, зверски убитому много лет назад разбойниками?
Одиль заметила, как побледнело лицо мужчины.
- Это мой отец.
Священник склонил голову.
- Мир праху его. Прекрасный был человек. И замечательный архитектор. Он реставрировал нашу обитель в Руане, когда я был там послушником.
- Рад слышать. – Голос Норманна-Венсана снова звучал твердо и холодно. Он уже оправился от волнения, вызванного словами священника.
Зато Одиль кипела от возмущения: негодник, мог бы сказать обо всем заранее, а не ставить в неловкое положение, в котором она оказалась по его милости. Что ж, этого следовало ожидать: мсье Призрак привык думать только о себе, не заботясь о чувствах других людей.
Впрочем, после этого недоразумения дальше все шло своим чередом, детали предстоящей церемонии были оговорены, и священник назначил «обрученным» время венчания.
- Как я понял, дети мои, вы хотите обвенчаться скромно, без большого скопления людей, так что удобнее всего это сделать во второй половине дня, между службами. Скажем, в пять часов пополудни.
На том и порешили: венчание состоится в ближайшее воскресенье, в пять часов вечера. Одиль высказала пожелания относительно убранства церкви: они сводились к тому, чтобы возле алтаря было побольше живых цветов.
- И пусть это будут розы. – Норманн-Венсан взял ее за руку. – В букетах и россыпью. И обязательно белые.
- Почему белые? – Удивилась Одиль.
- Роза – символ молчания. Белый цвет – самый простой и самый загадочный. Как наш брак.
- Что ж, - девушка пожала плечами, - пусть будет по-вашему. Ничего не имею против роз… хотя мне больше нравятся фиалки.
- Прелестные цветы. Их любила одна… - Мужчина прервал себя. – Итак, мы обо всем договорились?
- Да, можно возвращаться домой.
Попрощавшись со священником, они вышли из церкви и сели в экипаж.
- На улицу Варрен, - крикнула Одиль вознице, и фиакр медленно тронулся с места.
- Улица Варрен, - повторил Венсан, - так вот где вы меня прячете!
- Вас прячет доктор Марти. А я лишь предоставляю место для проживания.
- Пусть будет так, - согласился мужчина. – Кстати, неплохо бы заехать в больницу и узнать, почему он вчера не пришел.
- Ну да, - Одиль раздраженно тряхнула головой, - заехать и попасть в лапы к вашему злоумышленнику? А вдруг он до сих пор там караулит?
- Кто, Реми? Не думаю. С его сломанной рукой…
- Как вы сказали… Реми?
- Да, мсье Ландо, секретарь из Опера Популер. Вы должны его знать.
- Реми Ландо покушался на вашу жизнь?! Быть не может!
- Тем не менее, это так.
Удивлению Одиль не было предела.
- Реми Ландо… Но почему?!
- Понятия не имею. – Венсан усмехнулся. – В прошлой жизни меня многие не любили, я был им неприятен. Наверное, Реми один из них.
- Неприятие – недостаточный повод для убийства.
- Наверное, этот молодой человек считал иначе. Например, он мог быть зол за то, что я разрушил Опера Популер, тем самым  лишив его работы. Ведь ваш дядюшка его уволил, не так ли?
- Кажется, да… - Одиль закусила губу, готовясь задать вопрос, который мучил ее все это время. – Скажите… зачем вы разрушили Оперу?
- Зачем, - мужчина откинул голову на спинку сидения и на миг закрыл глаза. - Зачем… сложный вопрос, так сразу и не ответишь.
- А все-таки? Из-за того, что мсье Моншармен отказался платить? И, кстати, почему вы брали с него деньги?
Кажущейся расслабленности мужчины как не бывало. Он весь мгновенно подобрался, как кошка, готовящаяся к прыжку.
- Вы правда хотите знать, милая невеста?
- Да, хочу, - Одиль упрямо вскинула подбородок, в глубине души подозревая, что совсем этого не хочет. Но отступать было поздно. – Надеюсь, у вас имелись веские основания?
- О, вполне, - Призрак-Венсан усмехнулся. – Во-первых, - и это основная причина, - я не хотел оставаться голодным.
- Вы добывали деньги себе на жизнь… таким способом?!
- Ну да.
- Но это же… вымогательство!
Мужчина расхохотался.
- Так я и есть вымогатель.
- Вы говорите так, словно гордитесь этим.
Мужчина покачал головой.
- Да нет, гордиться особенно нечем. Просто это наиболее легкий способ добыть деньги.
- А вам не приходило в голову, что можно поработать самому?
- Са-мо-му?! – В возгласе мужчины было столько удивления, словно Одиль предложила ему спрыгнуть с Королевского моста в Сену или пройтись воскресным днем в исподнем по улице Риволи. – Самому?!
- Ну…да, - не совсем уверенно подтвердила девушка, – что тут особенного? Тысячи людей зарабатывают на хлеб собственным трудом.
По лицу Венсана пробежала злая усмешка.
- Дорогая моя, вашей наивности можно только позавидовать. Думаете, я не пробовал? Да я сменил десятки работ! Мне тридцать пять лет, и почти тридцать из них я посвятил поискам работы. Я ездил из города в город, из страны в страну, исколесил всю Европу и половину Азии. Но никто не хотел иметь дело с уродом. Меня выгоняли с работы, едва я успевал привыкнуть к новому месту. Выгоняли грубо, не объяснив причины. – Мужчина мрачно усмехнулся. – Впрочем, причину я знал и сам: мое лицо. Мои руки нравились всем, а вот лицо – никому.
Он умолк, отвернувшись к окну, но через минуту заговорил снова.
- Между прочим, я принимал участие в реконструкции Опера Популер. При строительстве здания горе-архитекторы кое-чего не учли, и во время сильного таяния снегов подвалы  театра заливало водой.
- Ну и что? Там ведь не живут люди.
- Да, не живут. Но многие части декораций, механизмы сцены и тому подобные вещи хранились в подвальных помещениях, и могли быть испорчены талыми водами.
- Понимаю. Что же вы делали? Помогали вычерпывать воду ведрами?       
Мужчина усмехнулся в ответ на  колкость невесты.
- О нет. Я раздобыл старинный план сточных магистралей этой части Парижа и отдал строителям.
- Старинный план? Неужели в старину в Париже была канализация?
- Представьте себе. Еще во втором веке римляне, владевшие городом…
- Римляне владели Парижем?!
- О нет, Парижа тогда не существовало, вместо него была Лютеция… Так вот, римляне по своему обычаю провели в город водопровод и построили на берегах Сены термы, - это римские бани.
- Я знаю. Читала в книге по истории.
- Вот и хорошо. Тогда вы знаете, что вода подавалась в термы по акведуку из источников в бассейнах Ронжиса и Виссу, а отработанная сбрасывалась через канализационные стоки в Сену.
Одиль недоверчиво покачала головой.
- Хотите меня уверить, что водопровод и… прочее устроили в Париже римляне?
- Нет, конечно, нет. Заниматься этим начал правивший в конце двенадцатого века король Филипп Август, он был помешан на чистоте и внес свою лепту в благоустройстве Парижа.
Одиль украдкой зевнула: мерное покачивание экипажа, а также монотонный голос мужчины с его историческими откровениями навевали дремоту.
- Это очень интересно… его чертежи вы и нашли?
- О нет, то были инженерные планы  прошлого века. – Мужчина запнулся. – Кажется, мой краткий экскурс в историю нагнал на вас скуку. 
- Ничуть. – Одиль подавила очередной зевок. – Только вы уклонились от темы.
- Простите?
- Вы говорили, что помогли рабочим справиться с подтоплением. Но вы были заинтересованы в осушении подвалов, потому что сами обитали в подземельях Опера Популер.
- Обитал? – Венсан усмехнулся. – Да, именно обитал, назвать это нормальной жизнью нельзя… Я указал рабочим, где нужно прорыть туннель, чтобы войти в канализационную систему. А после того, как тоннель был пробит, постоянно чистил заградительные фильтры. Когда же некоторое время назад было нашествие крыс, я нашел способ избавить от них театр.
- И себя тоже.
- Разумеется.
- И получается, что в первую очередь вы заботились о себе, о своем месте обитания… И требовали, чтобы вам платили за это деньги!
- Не спорю, я думал о себе. Но и для театра это было полезно.   
Фиакр плавно повернул за угол. Мужчина выглянул в окно.
- О, улица Варрен! Мы почти дома.
- Еще нет. «Розен палас» в самом конце улицы.
- Ближе к бульвару Инвалидов?
- Кажется, да.
- Вот досада!
- В чем дело?
Эрик Венсан что-то пробормотал.
- Совсем забыл: нужно было заехать в больницу к доктору Марти, узнать, что с ним.   
- Вот уж поистине нелепая идея. Если Реми Ландо вас выследит, все старания доктора пойдут насмарку. Лучше поеду я.
- Вам тоже нельзя, дорогая.
- Почему?
- По той же самой прчине. Санитары видели вас в больнице, они могли рассказать Реми, к кому вы приходите, а сопоставить имеющиеся сведения и получить результат нетрудно. Если Ландо увидит вас, он постарается узнать, где вы живете и опять же выйти на меня.
- Что же, нам теперь до конца дней бояться Реми Ландо?
Вопрос был явно провокационный, и Венсан нахмурился.
- Поверьте, мадмуазель, я мало дорожу своей жизнью, но теперь все изменилось. Я в ответе за три другие человеческие жизни и не могу ими рисковать.
Одиль закусила губу.
- Извините, не хотела обидеть.
- Вы и не обидели… кстати, долго еще ехать?
- Не более пяти минут.
Наконец возница остановился перед знакомыми чугунными воротами.
- Приехали, господа!
Эрик Венсан помог невесте выйти из экипажа и выгрузил оттуда их многочисленные покупки. Затем распахнул калитку.
- Прошу.
- Спасибо. – Одиль обернулась к мужчине. – Наконец-то мы дома… да, мсье Венсан…
- Эрик.
- Эрик, - как эхо, повторила девушка. Непривычные звуки перекатывалось во рту, как круглые камешки под языком. – Хотела спросить…
- Спрашивайте.
- Почему вы сожгли Оперу?
- Я не сжигал. Это произошло случайно.
- Но вы сбросили люстру и разрушили здание. Зачем? Ведь Опера Популер была и вашим домом.
- Вы правы, Опера была моим домом. Единственным местом, где я был счастлив… почти.
- Тогда зачем…
- Хотите знать, почему я уничтожил свой дом? – Мужчина резко остановился посреди аллеи. – Хорошо, я расскажу. Только не сейчас.
Такой ответ Одиль не устраивал.
- А когда?
- Ну, скажем… послезавтра.
- Нет, завтра. А лучше – сегодня. После ужина.
Видно было, что ее настойчивость пришлась Венсану не по вкусу.
- Въедливая маленькая мадмуазель, вижу, вы любите ставить точки над «и».
- Разве это плохо?
- Иногда – плохо. Вспомните предостережение древних: не будите спящую собаку.
- То есть, если она проснется, то может укусить?
- Именно так.
Одиль немного кокетливо посмотрела на мужчину.
- Неужели за вашей постоянной сдержанностью и молчанием скрываются столь жуткие тайны, что о них страшно говорить вслух?
Он пожал плечами.
- Да нет, просто я не привык исповедоваться.
- Вашей исповеди никто не ждет. Просто ответьте на вопрос.
- Хорошо. – Мужчина вздохнул. – Только после обеда.

Отвечала Айрин

Не понял. Так чего лучше придерживаться – галопа или экскурсов?

Мои работы – в основном ориджиналы. Кроме двух – этого и фика по одному сериалу. «Демпси и Мейкпис» - может, смотрели?

Отвечала Айрин.

Цирилла
Бедный Йорик, мне самой его немножко жалко.
Что до буковок, то тут ничего странного: как известно своя рука – владыка.

Sunset
Бедный же Йорик, мне его стало еще жальче.
По поводу невинноубиенной сестрицы: ее время еще не пришло, придется немножко подождать.

Nouvelle
Батюшки, какое единодушие! Похоже, я немножко поторопилась с нашим милым садистом. Может, и правда, стоит оживить парнишку?
А Реми – согласна, он еще тот субчик.

Miss
Все, вы меня добили! Завтра же звоню на седьмое небо и попрошу, чтоб вернули на парня землю. Может, послушают?
Касаемо несущих конструкций: да, Одиль – девушка продвинутая, но не в области техники. Она имела дело с поставщиками древесины, а не с инженерами-строителями.

Daisy
Про кончину доктора больше не скажу ни слова, потому как  добита вами окончательно.
А вот с Реми и правда, пора кончать. Но, к сожалению, еще не время. Так что, пусть немного поживет.

Banshee
Спасибо на добром слове. Кажется, вы одна согласились с задумкой автора, остальные кончину мсье Марти приняли в штыки.

Елена
Хор ваших голосов оглушил. Это тот случай, когда персонаж выходит из-под контроля автора и начинает жить по законам, продиктованным заинтересованными читателями.
Кого и с кем хочу свести – не скажу. А то еще забросаете автора огрызками овощей и фруктов.
Спасибо за критику, согласна, постараюсь исправиться.
Если смогу…

opera
По поводу двух опер могу ввести соответствующий диалог в одной из следующих глав.
По поводу убегания Призрака из Опера Популер:
Простите за избитый прием, но хочу снова ответить вопросом на вопрос: а как по-вашему, почему Призрак не последовал вашему совету, а сделал то, что он сделал?
Лично мне пришло на ум то объяснение, которое я дала.
Если у вас есть другое, хотелось бы его услышать… то есть, увидеть.

Глава 35.

Незаметно подкралось воскресенье. С утра у всех обитателей  поместья «Розен палас» было нервозное настроение. Но если на женской половине царило некоторое оживление, то мужская хранила сдержанное молчание. Уловив мрачное настроение жениха, Эмиль Бедье приглушил свой обычный скомороший тон. После завтрака, прошедшего в довольно сдержанной обстановке, все разошлись по своим комнатам. Готовиться к предстоящему венчанию было еще рано, - оно должно состояться во второй половине дня, - но мысли всех, естественно, вертелись вокруг него. Эмиль предложил было свои услуги – неизвестно, правда, в чем – Эрику, получил вежливый, но холодный, можно сказать, ледяной отказ, проворчал что-то про «сбрендившую» компанию и отправился за сараи пилить любезные его сердцу  деревяшки.
Девушки после завтрака поднялись наверх еще раз проверить, все ли готово к предстоящему торжеству.
Омели в который раз оглядывала подвенечное платье хозяйки и прочие дополнения, необходимые для венчания. Все предметы вкупе составляли одно целое, удачно дополняя друг друга. Удивительно, как удачно мадмуазель Пуатье сумела подобрать аксессуары к готовому наряду! Обычно подвенечные платья шьются на заказ, но хозяйка спешила, и на ожидание в несколько недель у нее не было времени. Поэтому платье, купленное в пассаже, не было свадебным в чистом виде, - после небольшой переделки его можно было носить как обычный летний наряд.
По мнению Омели, эта придавало туалету особую прелесть, - будучи ограничена в средствах, девушка не имела возможности тратить много денег на наряды, и шитье дорогостоящего свадебного платья, которое можно одеть только один раз, казалось ей непростительной роскошью, граничащей с глупостью. Поэтому она приветствовала мудрое решение хозяйки.
Не зная, чем заняться, Омели в последний раз обошла вокруг уложенного на кресле наряда и уселась в уголке комнаты, сложив руки на коленях.
Ее хозяйка стояла у окна, разглядывая что-то на улице.  День с утра был пасмурный, небо плотно закрывали облака, из которых нет-нет да накрапывал дождь. Когда за завтраком Омели высказала опасения по этому поводу, Эмиль возразил, что бояться нечего.
- В любом случае мы поедем в экипаже. А если пойдет дождь, просто поднимем верх. – Он лукаво оглядел сидящую за столом компанию. – А вообще, да будет вам известно, друзья мои, что все хорошие дела начинаются в дождь. И то, что венчание состоится в дождливый день, означает только одно.
- Что именно? – Полюбопытствовала, как обычно, Омели, в то время как главные виновники предстоящего «торжества» пребывали в угрюмом молчании.
Бедье щелкнул ее по носу.
- А то, что сегодняшний брак обещает быть долгим и счастливым.
При этом он в упор посмотрел на жениха. Но тот сидел, опустив голову, ни на кого не обращая внимания… разве что на тарелку с остывшей рисовой кашей. А может, просто не хотел ничего видеть.
Но на неугомонного Эмиля его отрешенный вид не произвел никакого впечатления.
- Надеюсь, мсье Эрик Венсан со мной согласен?
Жених оторвался от своих тяжких дум.
- Вполне. Брак будет таким, каким ему положено быть.
- А вы, мадмуазель? – Продолжал интервьюировать Бедье.
- Не знаю, - девушка неопределенно пожала плечами. – Думаю, если в Париже не случится землетрясения или извержения вулкана, венчание пройдет нормально…
Одиль украдкой поглядела на жениха. Он перехватил ее взгляд боковым зрением и кивнул.
- Не волнуйтесь, все будет в порядке.
Правда, тяжкий вздох, которым сопровождались эти слова, говорил о другом, и Одиль догадалась, о чем именно: Призрак по-прежнему тосковал о своей потерянной возлюбленной, понимая, что сегодняшний шаг еще более отдалит его от нее.
Это наблюдение, конечно, не прибавляло бодрости. Одиль тоже была с утра взволнована, нервничала и раздражалась по любому поводу и без оного. Вовремя ли начнется венчание? И состоится ли вообще? А если состоится, то как все пройдет?
Как многим невестам, ей мерещились всякие ужасы: то в пути с ними вдруг сталкивается другой экипаж, все падает, ломается… и при этом страшно грохочет… Или в самый ответственный момент появляется мсье Моншармен и громогласно заявляет, что этот брак невозможен по вполне определенным причинам: человек, называющий себя женихом, на самом деле – преступник, и его следует посадить в тюрьму, а не венчать с Одиль… и так далее, и тому подобное.   
А может, в последний момент Эрик Венсан откажется венчаться, сославшись на то, что давно состоит в браке и  имеет жену и троих малолетних детей…
Да мало ли ужасов может случиться в эти последние, самые долгие и томительные часы ожидания!
Девушка вздохнула: странно, их брак – не более чем сделка, финансовый договор, в основе которого лежат деньги, а не чувства. Отчего же так мучительно сжимается сердце и холодеют руки, словно вся жизнь зависит от таких, казалось бы, обыденных слов священника: «объявляю вас мужем и женой»? Как они смогут изменить жизнь Одиль? Ее личную жизнь?
Да никак. Они с Эриком Венсаном как были, так и останутся коммерсантами, деловыми партнерами, и каждый получит от сделки ту выгоду, о которой мечтал: Одиль – долгожданную свободу и независимость, а Призрак – материальное удовлетворение.  Стало быть, нужно успокоиться и не истязать себя понапрасну: венчание состоится, ибо оно выгодно обоим…
Обо всем этом думала Одиль Пуатье за несколько часов до своего бракосочетания, глядя в окно на серые облака, тянущиеся до самого горизонта. Будущая семейная жизнь представлялась ей вроде этого хмурого, предгрозового неба…

В это воскресное утро Антуан Арди был оживлен и даже весел: сегодня сбудется одно из его самых заветных желаний, - он едет на свадьбу какого-то парикмахера, едет с девушкой, которая тоже скоро станет его женой и поднимет Антуана вверх еще на одну ступеньку  социальной лестницы. И пусть его невеста  не обладает громкими титулами и связями с высокопоставленными людьми в столице, зато была несметно богата.
Если соединить оба капитала, Антуан может поставить свое дело на широкую ногу, и тогда трон «законодателя мод» в деле фуражирования Парижа перестанет быть таким уж недоступным. К тому же, теперешний глава цеха уже в возрасте, да и наследников у него нет, так что старик может в любой момент уйти со своего поста, передав патент тому, кто больше заплатит. 
Антуан во что бы то ни стало хотел получить патент главного поставщика продуктов в Париже и – дай-то бог! – через несколько месяцев приблизится к этому вплотную.
Он был уже полностью одет, когда слуга сообщил, что экипаж подан.
- Что ж, прекрасно. – Антуан в последний раз повернулся перед зеркалами, оглядывая темно-синий фрак с красной бутоньеркой в петлице. Все недочеты его коренастой фигуры были скрыты благодаря искусству портного. – Великолепно!
И он вышел из комнаты вслед за слугой, навстречу своему счастью.
Времени оставалось немного, и Антуан приказал кучеру ехать побыстрее, а сам откинулся на подушки, предаваясь мечтам о будущем, которое представлялось ему весьма и весьма лучезарным. Итак, скоро он женится на девушке, может быть, и не покорившей парижские салоны своей красотой, зато ослепившей их блеском своих драгоценностей. К тому же, Жервеза полностью разделяет интересы Антуана в деле завоевания Парижа и может стать неплохой помощницей в уламывании поставщиков, - Антуан замечал, что присутствие дам привносит легкость в переговоры и способствует их удачному завершению. Правда, для этой цели более подходят дамы другого типа, - те, с которыми можно приятно провести время и развлечься, но Антуан этого делать не станет. Во всяком случае, в первое время. Его невеста очень ревнива, и если что-то заметит – беды не миновать. Так что, на некоторые деловые встречи придется брать ее с собой. 
Правда, будущей мадам Арди недостает того изящества и шарма, какими обладают дамы из высшего света, и если даже она усвоит правила хорошего тона и будет неукоснительно их соблюдать, внешности-то все равно не изменишь! Мадмуазель Жервеза слегка полновата и носит утягивающие корсеты, в которых едва может дышать. Да и со вкусом у нее проблемы. Например, ей ничего не стоит выйти на прогулку, нарядившись в синее платье, надев на голову красную шляпку и вышагивать под зонтиком ядовито-желтого цвета.
Но, как известно, даже на солнце есть пятна. Миллионы толстенькой мадмуазель заставят кого угодно слушать со вниманием банальности, которые она изрекает, и смеяться шуткам, которые совсем не смешны. 
Правда, ко всему прочему, невеста Антуана Арди далеко не молода, через пару лет ей исполнится тридцать, - пусть для современной женщины это не старость, но все-таки весьма почтенный возраст. Впрочем, по этому поводу Антуан не беспокоится: ведь у него есть нежная утешительница с улицы Шаронн…
Там, кстати, все сложилось наилучшим образом. В первый момент, узнав о его намечающемся браке любовника, женщина расстроилась и даже всплакнула, но когда Антуан сказал, что не собирается прерывать с ней связь, подружка успокоилась и подарила ему потрясающую ночь любви. Наутро они договорились о новых встречах и расстались, довольные друг другом…
Антуан успел как раз вовремя: фиакр подъехал к особняку, в который проживала его нареченная, когда та сходила с крыльца. Сегодня его невеста решила поразить общества ярко-голубым платьем с крупными лиловыми цветами. За нею следовала мать, одетая во что-то ядовито-зеленое. Поморщившись украдкой при виде экзотической пары, Антуан помог дамам сесть в экипаж. 
Мадмуазель Жервеза покачала головой.
- Опаздываете, мсье, еще минута – и мы с маман уехали бы на другом экипаже.
- Прошу прощения, милые дамы, но я задержался, потому что заехал на рынок.
- Фи, - Жервеза наморщила свой носик-картошечку, - как можно в такой день думать о делах?! 
- Можно, о прелестнейшая, когда речь идет о… - с этими словами Антуан достал из лежащего на сиденье свертка пышный букет и вручил своей будущей невесте. – Это вам, дорогая.
- Мне? – Она взяла большой, немного аляповатый букет, и понюхала цветы. – О, как это мило с вашей стороны, мсье Арди. Но цветы на свадьбе принято дарить новобрачным, а я пока что не…
Антуан проникновенно посмотрел ей в глаза.
- Надеюсь, мадмуазель, вы скоро станете ею.
Скромно опущенные долу голубенькие глазки мадмуазель Жервезы подтвердили, что ждать Антуану, скорей всего, придется недолго…
Погода благоволила владельцу парикмахерской мсье Симону и его невесте, дочери скобянщика: дождь, грозивший пролиться с самого утра, пошел, когда гости уже собрались в церкви Сен-Сюльпис, и венчание началось.

Одиль вздохнула и отошла от окна. Дождь все-таки пошел, да еще какой! Хорошо, что Призрак… нет, Эрик Венсан провел какие-то работы по осушению участка, - разливных луж на центральной дорожке, ведущей к воротам, не было. Тем не менее, чтобы дойти до улицы и не промочить ноги, ей придется проявить чудеса изобретательности. А длинное платье со шлейфом придется поднять так высоко, что при одной мысли об этом щеки наливаются румянцем: ведь рядом с ней будут идти мужчины…
Час венчания неумолимо приближался, но четкое осознание этого факта не приходило. Одиль казалось, что все это происходит не с нею, а с другим человеком, она же  - сторонний наблюдатель.
- Господи, скорей бы кончился этот  день! – Она отошла от окна. – Мне не пора одеваться?
- О нет, мадмуазель! Прежде вам надо немного подкрепиться.
- Есть?! Да у меня кусок не полезет в горло!
- Тогда выпейте кофе… или соку. Жениться на пустой желудок – плохая примета.
- Что за примета?
Омели пожала плечами.
- Голодным жениться – голодать всю жизнь.
Одиль рассмеялась.
- Ну, это мне не грозит. – Она подошла к креслу, посмотрела на разложенное платье. – Хорошо, идем пить кофе.

Эрик раздраженно мерил шагами комнату, чувствуя себя посаженным в клетку зверем. Что ж, аналогия полная, скоро и он  будет таким вот, посаженным на цепь медведем, которого бродячие артисты показывают на ярмарках. И обиднее всего то, что он сам, по собственной воле идет на это унижение.
И все ради презренного металла. Без которого, тем не менее, не может прожить ни один человек.
Стало быть, его поступок, хоть и аморален, но логически оправдан. Когда мистерия с женитьбой будет окончена, и Эрик снова станет свободным человеком, он уедет из Франции навсегда и поселится где-нибудь в Италии или Испании. Сейчас же он должен сцепить зубы и выполнить свою миссию до конца.
Эрик вдруг почувствовал, что у него пересохло во рту, и подумал, что неплохо было бы выпить горячего чаю…

Они встретились на кухне, все четверо, - Эмиль Бедье, свернувший свои деревянные работы по случаю дождя, но все еще разгоряченный, зашел на кухню глотнуть холодного лимонада.
Увидев остальных, он широко улыбнулся и сделал широкий, обнимающий жест руками.
- И вы здесь, друзья мои? Что ж, вовремя. Думаю, через полчаса мне следует сходить за фиакром… Кстати, доктор Марти так и не появился?
- Как видишь. – Эрик помолчал. – Может быть, он приедет прямо в церковь. Я указал в письме время венчания.
- Вы написали доктору?! – Ужаснулась Омели.
- Разумеется, - пожал плечами Венсан, - не мог же я не пригласить на свадьбу человека, спасшего мне жизнь.
Омели в растерянности оглянулась на Эмиля Бедье, как бы ища у него защиты. Тот успокаивающе похлопал девушку по плечу.
- Не тревожься, пичужка, даже если мсье Марти придет, он тебя и пальцем не тронет.
Но Омели по-прежнему дрожала.
- Вы уверены?
- Абсолютно. – Бедье шутливо подкрутил усы, которых у него не было. – Шевалье Д* Артаньян свою даму в обиду не даст. Если доктор станет грубить, я просто  вызову его на дуэль.
Эрик хмыкнул.
- Вообще-то, в церкви драться не принято.
- А я и не говорил, что буду драться. Я только вызову наглеца, а уж сойдемся в кровавом поединке мы в каком-нибудь другом месте.
- Ой, правда? – Снова испугалась девушка.
- Это шутка, Омели. – Эрик Венсан налил себе вторую чашку чая, - мсье Бедье шутит. Он доктора и пальцем не тронет, верно, старина? Ведь мсье Марти спас жизнь и тебе.
Омели вдруг ахнула и прижала руку к груди.
- Кажется, вам не придется вызывать доктора на дуэль, Эмиль.
- Почему?
         - Мсье Марти в церковь не придет…

К моменту выхода из дома дождь кончился, но воздух был напоен влагой, и тщательно завитые локоны Одиль мгновенно потеряли свою упругость и частично развились. Это была первая неприятность, но – увы! – не последняя.
Гравийная дорожка хоть и не изобиловала лужами, но пройти по ней, не замочив ног и платья, было невозможно, и мужчины, не долго думая, подняли дам на руки и, невзирая на возражения и отчаянное сопротивление, донесли их до ворот. Там уже стоял  нанятый Эмилем Бедье экипаж.
Они сели друг напротив друга, девушки на одной скамье, мужчины на другой. Одиль машинально крутила на пальце колечко, подаренное ей Эриком в день помолвки. Интересно, а он-то не забыл про свое кольцо? Она хотела спросить, но почему-то постеснялась и промолчала, убедив себя, что такой человек, как Эрик Венсенн, ничего не забывает, и, конечно же, обручальное кольцо при нем.
Мужчина выглянул в окно.
- В церковь Сен-Жермен-де-Пре!   
- Да, мсье, – отозвался возница, и фиакр тронулся с места.
«Навстречу новой жизни», - подумала Одиль Пуатье.
«Навстречу собственному краху», - мрачно усмехнулся про себя ее жених.
Два других пассажира просто смотрели в окно и молчали.
Эрик Венсан нарушил молчание.
- Извините, дорогая Одиль, что нарушаю общепринятый закон.
- Что вы имеете в виду? – Не поняла девушка.
-  Ну, как же! Жениху положено встречать невесту на ступенях церкви, а не ехать к месту обручения в одном экипаже с ней. Это явное нарушение традиций.
- Боже, какие мелочи! – Одиль поправила сбившуюся на сторону газовую фату. – Хуже другое.
- Что именно? – Насторожился Венсан.
- Цветы. У невесты должен быть букет цветов, а у меня его нет.
- Действительно, нет, - жених взглянул на ее пустые руки и сокрушенно покачал головой, - ай-яй-яй, как же мы это упустили?
- Ничего, возле церкви обычно стоят цветочницы, может быть, у них…
- Может быть, может быть, - неопределенно протянул мужчина.
Эмиль Бедье открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Венсан его опередил. Приподняв лежавший в углу сидения плащ, он вытащил маленький сверток. Мгновение, - и оберточная бумага порхнула на пол, а в руках мужчины появился маленький букетик… фиалок. Они были обернуты белыми кружевами и перевязаны белоснежной атласной лентой.
- Боже, какая прелесть! – В один голос воскликнули обе девушки.
Эрик Венсан подал букетик невесте.
- Теперь все по правилам, не так ли?
- Да… - Одиль подняла благодарный взгляд к мужчине. – Но как вы…
- Давайте не будем вникать в детали. У вас есть цветы, и это – главное, не так ли?
- Да. – Одиль спрятала лицо в благоухающие цветы. – Спасибо…
- Не за что. – Мужчина погасил улыбку на лице и снова отвернулся к окну, всем своим видом показывая, что не расположен к дальнейшим разговорам.
Поездка до церкви заняла не слишком много времени, но когда они выезжали с улицы Варрен на бульвар Распай, дорогу им преградил другой свадебный кортеж, ехавший, видимо, от церкви Сен-Сюльпис и направлявшийся в сторону Бурбонского дворца.
Вид свадебного кортежа всегда привлекает внимание; Одиль тоже не осталась равнодушной, как, впрочем, и двое других пассажиров. Эмиль Бедье и Омели тоже высунулись из окна, глазея на череду карет с нарядными седоками. Пользуясь тем, что дождь прекратился, молодожены и гости ехали в открытых экипажах, демонстрируя зрителям себя и свое хорошее настроение.
Одиль скользила бездумным взглядом по оживленным лицам гостей, и вдруг узнала в одном из них… Антуана Арди!  Он сидел в открытой коляске в обществе двух пышнотелых женщин, одетых в яркие платья. Все трое были оживлены и весело смеялись.
Пестрая кавалькада промелькнула и исчезла, а экипаж Одиль двинулся дальше. Она не сомневалась, что увидела в коляске именно Антуана Арди, хотя издалека нетрудно обознаться.
Впрочем, если даже она не обозналась, ничего удивительного в этой встрече нет: Антуан Арди – свободный молодой мужчина, и может ездить на свадьбы друзей с новой дамой, тем более, что прежняя сама от него отказалась. И даже хорошо, что у Арди появилась подруга, это означает, что один из претендентов на руку Одиль устранился, найдя другой объект для своих ухаживаний.
Девушка улыбнулась: она вот тоже нашла себе мужчину… с которым сегодня сочетается законным браком.
Экипаж вздрогнул и остановился.
Будущий супруг выглянул наружу.
- Приехали.
Распахнув дверь, он вышел наружу и подал руку невесте.
- Прошу вас.
Одиль вдруг заторопилась, выбираясь из тесного салона фиакра, подхватила букетик и подала руку мужчине.
Плюх!
Белый кружевной шлейф, подбитый атласом, проволокся за ней по ступеням… и плюхнулся в лужу под колесами фиакра. Одиль ахнула и отскочила в сторону, но было уже поздно: плотное кружево утонуло в темной воде, и теперь больше походило на тряпку для мытья пола, чем на эффектную часть подвенечного наряда.
- Пресвятая дева Мария! – К Одиль с причитаниями кинулась служанка. – Вот незадача!
Она оттащила хозяйку подальше от лужи и принялась выжимать намокший шлейф, из которого на мостовую струей полилась грязная вода. Газовая вуаль пострадала меньше, грязи на ней было почти не заметно.
Наконец Омели закончила свою работу. Расправив белое кружево, которое приобрело сероватый оттенок, Омели тряхнула головой.
- Все в порядке, мадмуазель.
- Ты так считаешь? – Одиль готова была разрыдаться от досады, и только присутствие мужчин удерживало ее от этого. – Как же я пойду в таком платье?
Омели немного подумала.
- Обыкновенно. Я буду идти следом и держать ваш шлейф. Как у королевы. И никто ничего не заметит.
Эрик Венсан одобрительно посмотрел на девушку.
- Молодец. Разумное решение. – И подал руку невесте. – Прошу вас, мадмуазель.
Подавив тяжелый вздох, - пачкать свадебное платье перед венчанием – тоже плохая примета, - девушка вложила дрожащие пальцы в ладонь мужчины и проследовала вместе с ним в церковь. Омели и Эмиль Бедье чинно вышагивали позади.
Священник ждал их возле алтаря. В церкви кроме них никого не было.
- Подойдите, дети мои.
Новобрачные приблизились. Одиль боковым зрением увидела, что все вокруг усыпано белыми розами, - так, как хотел Призрак… то есть, Эрик Венсан.
Расстроенная из-за испачканного платья, оглушенная значительностью момента, Одиль стояла перед алтарем рядом с мужчиной, который через несколько минут должен стать ее мужем, и никак не могла сосредоточиться. Негромкий голос святого отца то и дело заглушали раскаты грома, проникающие в помещение с улицы, - видимо, там снова разыгралась гроза, - и это тоже отвлекало, создавало барьер между словами и их восприятием.
Одиль опомнилась, лишь когда прозвучала заключительная часть речи священника.
- … и посему, дети мои, объявляю ваш брак…
Оглушительный раскат грома, казалось, расколол небо у них над головами, и в ту же минуту двери церкви распахнулись, впуская внутрь людей. Веселый смех нарушил тишину старинной церкви; Одиль и ее жених невольно обернулись.
Нарушивших их скромное венчание было двое: мужчина и женщина. Они топтались у самых дверей, стряхивая с себя капли дождя, - видимо, только что попали под ливень и вбежали в первую попавшуюся дверь, чтобы укрыться от непогоды.
Сначала жениха и невесту заметила девушка. Она тронула своего спутника за рукав, указав на алтарь.
- Посмотри…
- Э, да тут свадьба! Нам следует уйти.
- Отчего же, - возразил девушка, - смотри, у них совсем не  гостей, давай подойдем и поздравим новобрачных, пожелаем им счастья… такого же необъятного, как у нас с тобой.
При звуках ее голоса Эрик Венсан задрожал, Одиль поняла это по дрогнувшим пальцам мужчины. Было ясно, что вошедшие в церковь люди ему знакомы. Но кто они? И почему ее жених так встревожен?
Тем временем странная пара подошла ближе, их лица стали видны, и Одиль узнала в девушке… Кристину Дайе! Певицу, в которую был влюблен Призрак Оперы… Эрик Венсан, ее жених!
Или… он уже муж?
Одиль оторопело взглянула на священника, но тот стоял в такой же растерянности, молча глядя на нежданных посетителей.   
Спутником Кристины Дайе был, конечно же, молодой виконт де Шаньи, с которым, по слухам, у певицы был роман. Девушка шагнула к замершим в шоке новобрачным и приветливо улыбнулась.
- Простите за вторжение, господа, но мы с мужем хотим вас поздравить.
Рауль де Шаньи тоже шагнул вперед и пробормотал что-то хорошее, но Эрик Венсан его не слышал. Казалось, он не видел и не слышал ничего, кроме этой молодой темноволосой женщины, глядящей на него с легкой улыбкой.
Не с гримасой ужаса или омерзения, а с улыбкой!
Но она смотрела на Эрика как на совершенно незнакомого человека!
И тогда он все понял: девушка его не узнала.
- Кристина…
Она вздрогнула и попятилась, потом снова посмотрела на стоящего у алтаря мужчину и отчаянно замотала головой.
- Не-е-е-т!
Оттолкнув руку невесты как ничего не значащий предмет, Венсан шагнул к Кристине Дайе.
- Это я, Кристина. Ты узнала меня, правда?
- Не-е-е-т! – Она бросилась к Раулю де Шаньи  и прижалась к нему, словно ища защиты. – Нет, нет!
Дальнейшего Одиль не увидела. У нее вдруг закружилась голова, перед глазами все поплыло, а потом растворилось в сером тумане, имя которому – беспамятство…

Одиль пришла в себя довольно скоро, - за окнами церкви еще не стемнело. Она лежала на деревянной скамье, а рядом верная Омели растирала ей виски мокрым носовым платком.
- Ну, наконец-то! – Девушка отложила платок в сторону. – Вот уж напугали, мадмуазель! Что это вам вздумалось падать в обморок в самый последний момент? Даже святой отец разволновался.
Упоминание о святом отце вернуло события к исходной точке.
Итак, в церкви происходила свадьба, на которую зачем-то пришла Кристина Дайе. Она появилась в тот момент, когда священник произносил самую главную фразу: объявляю ваш брак свершившимся…
Но успел ли священник договорить последние слова? Стали они с Эриком Венсаном мужем и женой или нет? Как это узнать?
Одиль поднялась с помощью служанки и села, потом оглядела полутемную церковь: кроме них там никого не было.
- А где… все?
- Кто? – Омели собрала рассыпавшиеся волосы хозяйки и заколола шпилькой, потом прицепила фату. – Если вы про святого отца, то он ушел готовиться к вечерней службе. А Эмиль и мсье Венсан пошли на улицу искать фиакр. Пора домой ехать, мадмуазель.
- А как… все прошло?
- Что, венчание? Так все нормально. Только вы обвенчались, как явились те, двое, и началось непонятно что.
Одиль осторожно потрогала голову: ссадин и ушибов вроде нет, даже шишка не прощупывается.
- Я сильно ударилась?
- Обо что?
- Как… ведь я упала на пол?
- Почти, мадмуазель. Но в последний момент мсье Венсан успел вас подхватить, и сам отнес на скамью.
- А она… те двое… где они?
- Так ушли. Сразу же, как только вы лишились чувств. Та мадмуазель тоже была близка к обмороку, и дружок ее поскорей увел.
- А… мсье Венсан?
- Пошел было за ними, но потом вернулся и был все время подле вас. Они с Эмилем вышли с минуту назад.
- Понятно. – Одиль попыталась подняться со скамьи; это ей удалось. – Пойдем и мы, Омели.
- Идемте, мадмуазель. Все, что было намечено на этот день, мы сделали, - служанка подмигнула, - выдали вас замуж за мсье Венсана. Теперь и домой ехать можно.