Акт IV, сцена пятая

Кэрри Энн проснулась среди ночи от звонка мобильного. Она, хмурясь, взглянула на дисплей и увидела номер Ричарда. В принципе, ничего неожиданного, но звонок в четыре утра обычно означал какие-то срочные новости.
Кэрри пару секунд раздумывала, стоит ли отвечать на звонок, и всё же нажала зелёную кнопку.

- Кэрр?! – взволнованно воскликнул Рик.
- Рик, ты на часы смотрел? – пробормотала девушка, - четыре тридцать.
- Где ты?
- Тётя Аннабель тебе не сказала? – недовольно спросила Кэрри Энн.
- Сказала, что ты уехала, но… я подумал, что она…
- Врёт? – мрачно закончила девушка, - ты подумал, что она врёт? И что я где? С Призраком?
- Да, вообще-то, так я и подумал, - несколько виновато признал Ричард.
- Знаешь, это не удивительно, - отрезала Кэрри, - ты же ни о чём, кроме Призрака и не думаешь! С самого нашего знакомства тебя интересует только он! Так что я решила вас вдвоём оставить.

Кэрри Энн отключила телефон и рассерженно бросила на тумбочку.
Спать уже не хотелось, и Кэрри, зевнув, села на кровати. На улице было ещё темно; девушка всегда ездила сюда в одно и то же время, поэтому отлично представляла, что светлеть начнёт не раньше семи-восьми утра. Девушка выглянула в окно; гостиница стояла на небольшом возвышении и выходила окнами на главную улицу, располагающуюся в паре миль. Домики казались просто игрушечными; рождественские гирлянды, огоньки и украшения светились традиционным зелёным и красным.

Чуть левее, вне поля зрения, лежало небольшое городское кладбище. Разумеется, из окон гостиницы видно его не было, но Кэрри отлично знала, что оно там – отец был похоронен почти в самом его центре, у небольшой часовни. В это время года, покрытое снегом, кладбище выглядело до странного умиротворённым местом. Да и весь городок был тихим и спокойным.

Кэрри Энн положила голову на сложенные на подоконнике руки. Прямо над ней в небе повисла тоненькая белоснежная луна – наверное, через пару дней она совсем исчезнет.
Раздумывать о жизни, глядя на луну, казалось шаблоном, поэтому Кэрри нехотя забралась в кровать и легла, глядя в потолок. Но мысли о высоком в голову не шли; хотелось что-то сделать, куда-то пойти, прогуляться. И Кэрри Энн, немного подумав, решила, что ничего страшного не случится, если она сходит к отцу немного раньше.

Девушка надела джинсы, застегнула куртку и вышла из номера, сдав ключ скучающему парню за стойкой регистрации.
Кэрри поправила чёрную сумку через плечо; она всегда ездила к отцу с этой сумкой – он подарил её Кэрри, когда она пошла в пятый класс. С тех пор сумка истрепалась и выглядела не лучшим образом, но Кэрри Энн берегла её как могла.

Кладбище было погружено в тишину и полумрак; очертания предметов хорошо просматривались, но Кэрри всё равно приходилось с опаской смотреть под ноги. Девушка вошла на территорию, минуя кованую ограду, и остановилась, чтобы сориентироваться. Могильные плиты были самые разные, от обычных прямоугольных, до крестов и каменных ангелов. У некоторых надгробий краснели букеты или одиночные цветы.
Казалось, за прошедший год ничего не изменилось – те же припорошенные снегом тропинки, массивная скульптура ангела со сложенными крыльями, чахлые деревца.

Кэрри протянула руку и пальцами сгребла немного снега с одного из надгробий, и растёрла в руках. Ладонь тут же словно онемела от холода, и девушка поспешно сунула руки в карманы.
Вскоре Кэрри Энн приблизилась к небольшой часовенке, полуразвалившейся от времени и неподходящих для деревянных сооружений погодных условий. Но дальше девушка не пошла; она свернула вправо, где протоптанной тропинки уже не было, и подошла к простенькому прямоугольному надгробию. На нём было только имя: «Говард Монтрей».

Кэрри Энн чуть улыбнулась, когда увидела очертания одинокой розы на земле. Было приятно, что к отцу есть кому приходить. Девушка присела на корточки и смахнула снег с плиты. Теперь, когда ей стали платить значительно больше, Кэрри собиралась заказать другое надгробие, возможно, даже скульптуру. И стоило поставить памятник и матери – при жизни отец не хотел хоронить её и держал урну с прахом дома.

Кэрри Энн с улыбкой потянулась к лежавшему на снегу цветку и взяла его в руки. Пышная красная роза без шипов казалась яркой даже в окружающем полумраке.
Девушка машинально поднесла розу ближе и вдохнула терпкий характерный запах; впрочем, запах был не таким, как должен был быть. Более острым, приторным.
Кэрри недоумённо нахмурилась и тут же почувствовала лёгкое головокружение. Она, не удержавшись, села прямо на припорошенную снегом холодную землю, выпустив розу из рук.

Не успела Кэрри Энн испугаться, как услышала тихую музыку. Она оперлась ладонями на землю и зажмурилась – перед глазами всё расплывалось.
Музыка звучала всё громче и отчётливее, и Кэрри поняла, что знает эту незатейливую мелодию. В голове стоял туман, и девушка совершенно не контролировала свои мысли и действия.
Это была музыка отца, тихая скрипичная мелодия, которую Говард Монтрей сочинил много лет назад для своей маленькой дочери. Он называл её «Музыка ночи».

Кэрри Энн знала, что как скрипач её отец был просто гением. Он с лёгкостью подбирал мелодию, мог превосходно сыграть даже музыку, предназначенную для фортепиано. Но композитором отец не был – этот небольшой кусочек Музыки был тем единственным наследием, которое Говард оставил после себя.
И сейчас, на тихом кладбище в маленьком северном городке, звучала именно эта мелодия. Она не вторгалась в тишину, каким-то образом не нарушала её, а превосходно дополняла.

Кэрри Энн с трудом открыла глаза и огляделась, хотя голова ещё кружилась, и взгляд ни на чём не фокусировался.
- Пап? – тихонько позвала она и поняла, что по щекам текут слёзы.
Музыка, доносившаяся словно отовсюду, вдруг зазвучала слева – из старой часовни.
- Пап? – Кэрри поднялась, схватившись за ствол небольшого деревца, и побрела в сторону церквушки, спотыкаясь на каждом шагу.

Когда пришло время подняться по ступенькам, девушка остановилась, опираясь на перила. Звуки скрипки доносились совсем рядом, за дверьми, и Кэрри, превозмогая головокружение, поднялась.
Дверь распахнулась сама, и Кэрри Энн последним усилием заставила себя сделать ещё пару шагов.
- Пап, - шепнула девушка и, не удержавшись на ногах, упала на колени. Тёмная фигура со скрипкой стояла в нескольких шагах. Когда Кэрри, уже не имея никаких сил подняться, протянула к нему руки, музыка смолкла.
Мужчина отложил скрипку и сделал несколько шагов вперёд.

Кэрри широко распахнутыми глазами смотрела на него; сердце колотилось, казалось, его очертания вот-вот проступят сквозь куртку. Вкупе с головокружением и туманом в мыслях, это было просто невыносимо. Казалось, она сейчас просто потеряет сознание, но Кэрри Энн отчаянно цеплялась за реальность, протягивая руку к тёмной фигуре.

Мужчина сделал ещё один шаг. Это был Эрик.
И Кэрри заплакала, опустив руки и спрятав лицо в ладонях. Разрыдалась, как ребёнок, размазывая слёзы по лицу.
Призрак присел рядом и обнял её, но Кэрри Энн оттолкнула его и отползла ближе к двери.
- Нет! – взвизгнула она, когда Эрик снова притянул её к себе, и начала яростно вырываться, - как ты мог?! За что?! Что я тебе сделала?!

На этих словах голос её сорвался, и Кэрри снова разрыдалась, уткнувшись лицом в его грудь.
- За что? – тихонько повторила она, всхлипывая. Но ответа не услышала.
В дверь неожиданно забарабанили снаружи.
- КЭРРИ! – крикнули с той стороны, и девушка, вздрогнув, подняла голову. Белоснежная маска Эрика почти светилась в темноте.
- Рик? – удивлённо спросила Кэрри Энн. Дверь дёрнулась, и Эрик поднялся на ноги.

В дверном проёме стоял Ричард и с яростью смотрел на Призрака.
- Кэрр, всё хорошо? – встревоженно спросил Рик, увидев её заплаканное лицо; на улице стремительно светлело, и девушка уже вполне ясно могла рассмотреть обоих мужчин. Эрик в своей обычной тёмной одежде и Ричард в расстёгнутой куртке. Журналист тяжело дышал, видимо, долго бежал.

Кэрри Энн поднялась на ноги, держась за стену.
- О ней есть кому позаботиться, мальчик, - язвительно сказал Призрак. Ричард сжал кулаки; Кэрри даже со своего места чувствовала исходившую от него ярость. А вот Эрик был спокоен. А может, умел прятать свою злость гораздо лучше.
- Даже не думай, что я тебя боюсь, урод, - прищурившись, бросил Рик, и Кэрри всерьёз испугалась за его жизнь. Но тут девушка с облегчением поняла, что туман в голове понемногу рассеивается, и головокружение прекращается.

Призрак шагнул вперёд.
- Мне не нужно, чтобы ты боялся, - парировал он, - мне хватит твоей смерти.
Следующее движение Кэрри Энн пропустила – и Ричард, по всей видимости, тоже. Призрак сбил Рика с ног, а ещё через секунду оба исчезли из виду.

Кэрри, вскрикнув, подбежала к двери и увидела, что мужчины, сцепившись, катаются по земле. Девушка растерянно замерла, не зная, что делать. С одной стороны, она, конечно, злилась на Призрака за то, что он заставил её на какую-то секунду поверить, что отец жив. С другой – Ричард тоже с некоторых пор раздражал её. Наверняка он даже сюда приехал по следу Эрика, а не за ней.

Но ничто из этого не было достаточным поводом, чтобы позволить им поубивать друг друга.
Кэрри сбежала по ступенькам и свернула вправо, откуда доносились крики. Теперь драка переместилась в вертикальную плоскость, и Кэрри Энн с ужасом увидела, что они, не замечая этого, дерутся прямо на могиле её отца. Вот Призрак точным ударом в челюсть заставил Рика упасть и удариться плечом о надгробие.
- Нет! – взвизгнула девушка, и мужчины от неожиданности замерли. Призрак – стоя, а Рик – сидя на земле и потирая ушибленное плечо.

Кэрри Энн метнулась вперёд, оттолкнув Эрика, и упала на колени перед надгробием; теперь могильную плиту наискось перекала длинная трещина. Кэрри бережно стёрла с плиты остатки снега и, не удержавшись, расплакалась, уткнувшись лбом в холодный мрамор.
- Кэрр… - неуверенно начал сзади Ричард, и девушка с яростью обернулась.
- Пошли вон! – взвизгнула она, - оба! Убирайтесь, вандалы! Ненавижу вас! Да как вы посмели, чёртовы осквернители могил?!

Из глаз Кэрри брызнули злые слёзы, и она снова прислонилась к надгробию лбом, бережно проводя по нему пальцами. Казалось, все сегодняшние события, так или иначе связанные с отцом, всколыхнули всю ту нерастраченную любовь и скорбь, которые Кэрри Энн до этого скрывала за насмешкой и безразличием. Она уткнулась лицом в сложенные на плите руки и глубоко вздохнула. Девушка очень надеялась, что когда она снова решится открыть глаза, рядом не будет уже ни Рика, ни Призрака.