Вампиры Оперы
В начале сезона в Опера Гарнье случилось пренеприятнейшее событие: половина хора сразу захворала. Бедные хористки на репетициях буквально валились с ног, и не то, что петь – стоять ровно не могли! Срочно вызванный врач, осмотрев заболевших, не нашел у них ничего, кроме очень странного малокровия, и посоветовал девушкам питаться получше и некоторое время отдохнуть.
Сначала, как водится, господа Ришар и Моншармен все попытались списать на козни Призрака Оперы. Однако хватило пары писем директорам за подписью «П.О.», выражавших возмущение злобными инсинуациями и глубочайшее сочувствие этого самого П.О. бедняжкам, чтобы досужая выдумка была почти сразу забыта. Зато новые версии начали множиться, как тараканы: кто-то думал о пищевом отравлении, кто-то решил, что странная слабость и обмороки – следствие незамеченной беременности (хотя такого, чтобы одновременно забеременела сразу половина хористок, отродясь не бывало)…
Пока весь театр терялся в догадках, Призрак начал собственное расследование. С помощью Перса он опросил всех – от директоров до последнего «закрывателя дверей», но никто ничего подозрительного не слышал и не видел. И только спустя неделю дотошный Перс, пересмотрев список абонентов лож Оперы, нашел в книге запись «граф Влад Басараб». Прочитав эту строку, Призрак крепко задумался, а затем написал письмо в Амстердам, адресовав его «профессору Ван Хельсингу». Пока же знаменитый борец с нежитью собирал инструменты, когда-то побывавший с табором в Трансильвании Эрик решил бороться с вампирами в театре народными средствами – естественно, за счет администрации.
После очередного письма Призрака в течение двух дней во всех коридорах Оперы развесили вязанки чеснока, на стенах на манер багров и ломов с противопожарных щитов повесили осиновые колы, а рядом поставили бочки с водопроводной водой, на скорую руку освященной приходящим капелланом. Результаты не заставили себя долго ждать: через неделю театр насквозь пропах чесноком, балерины и хористки ходили в ботфортах – чтобы не промочить ноги, а частенько – стараниями суеверного и очень боявшегося вампиров Буке – еще и в мокрых платьях. Кордебалет на сцене чихал, хор кашлял – и над всем этим великолепием симфонии простуды парил мелодичный визг примадонны, доведенной немузыкальными звуками до очередной истерики. Сущий ад! Вполне подходящая обстановка для того, чтобы дать вне графика «Орфея и Эвридику».
Приехавший на постановку «Орфея» граф Басараб, едва зайдя в Оперу, выскочил из нее, как ошпаренный, и с максимально возможной скоростью помчался в родовой замок – приводить себя в чувство. Однако самым странным было не поведение заезжего аристократа. Скромная и ничем не примечательная хористка Кристина Даае куда-то незаметно исчезла, и не появлялась в обители муз до тех пор, пока директора, несмотря на все возражения труппы и Призрака, не заявили: «Еще неделя такой вони – и мы потеряем всех зрителей!» – и не убрали чеснок и бочки со святой водой.
К счастью для артистов, в тот самый день, когда Кристина, наконец, почтила театр своим присутствием, в Опера Гарнье заявился и Ван Хельсинг. Быстро выяснив у встретившего его на вокзале Перса, кто и зачем его вызвал, и столь же быстро разобравшись в происшедшем, профессор запрудил театр белыми цветами чеснока, и с помощью капеллана провел над каждой пострадавшей хористкой обряд очищения – после чего девицы быстро пошли на поправку. Единственным исключением была Кристина Даае: она, увидев благоухающие белые цветы, вновь пропала, и найти ее Ван Хельсинг так и не смог. Все уверения профессора в том, что в Опере есть свой вампир, которого нужно уничтожить, и это – его ненаглядная Кристиночка, Призрак отметал с ходу. А потому, дав Эрику инструкции по борьбе с нежитью, и заявив, что «театр еще легко отделался», вампироборец уехал восвояси.
* * *
Спустя неделю после этого м-ль Даае вновь появилась в Опере. На репетициях хористка вела себя более чем странно: во время пения плотоядным взглядом окидывала коллег, Ла Карлотту, директоров и даже сухопарого дирижера – чем здорово их пугала. В конце концов господам Ришару и Моншармену это надоело, Кристину выгнали из штата Опера Гарнье, и она обратилась к Призраку со слезной просьбой о помощи. Тот назначил встречу на сцене театра – и, как всегда, ночью.
– Эрик, помоги мне, – с места в карьер бросилась певица.
Такой прыти от нежной и скромной Кристины Призрак явно не ожидал:
– Кристина, ангел мой, что с тобой?
– Я переросла свой страх, – ответила девушка, – потому что стала бессмертной.
– Так это правда?! Ты – вампир?!
– Да. Знаешь, я разорвала помолвку с виконтом де Шаньи, – проворковала Кристина. – Он считает, что быть вампиром – моветон, а еще он меня чуть не убил, облив святой водой… Эрик, давай я поцелую тебя, и ты тоже станешь бессмертным, – лукаво улыбаясь, предложила она.
– МАМА! – Заорал Призрак, и, быстро-быстро перебирая всеми четырьмя конечностями, полез по канату вверх на колосники.
Певица, подняв руки, оттолкнулась от сцены, взлетела в воздух и, кружа вокруг насмерть перепуганного Ужаса Оперы, ласково пропела:
– Эрик, я предлагаю тебе самое дорогое! Свою любовь и бессмертие! Иди же ко мне, любимый! – И плотоядно улыбнулась, обнажив острые клыки.
Бедный Призрак Оперы никогда еще не бегал так быстро. Наконец добежав до дверей дома над озером, он заскочил внутрь своего жилища, а Кристина остановилась на пороге.
– Можно войти? – жалобным голоском спросила неудавшаяся дива.
– Нет!!! – Заорал Призрак, – Ступай, откуда пришла!
С того самого дня жизнь Призрака Оперы безвозвратно изменилась: раньше его в театре боялись все, а теперь... Теперь боялся он сам. Чтобы выйти из дома, Эрик, подобно туземному вождю, надевал на шею ожерелье. Правда, не из черепов поверженных врагов, а из чеснока – изголодавшаяся любимая сидела под дверями каждую ночь до утра, слезно прося ее впустить.
На отчаянное письмо с просьбой излечить певицу Ван Хельсинг ответил Призраку: «Я сделал все, что мог. Теперь все зависит от Вас – пусть Ваша любовь подскажет Вам выход!»
* * *
В канун Нового Года Эрик, возвращаясь домой, увидел у дверей дома над озером гроб. Кристина, сидя на нем, со скучающим видом полировала ногти.
– Что это? – спросил Призрак
– Гроб, – с готовностью ответила певица.
– А зачем ты его притащила под двери дома Эрика?
– Скоро Новый Год, и я решила сделать тебе подарок.
– Но у Эрика уже есть гроб. Что он будет делать еще с одним?
– Ты меня не понял, – продолжила певица, – я дарю тебе себя. И переезжаю жить к тебе – а то матушка Валериус моего плача уже не выдерживает. Так что, дорогой, отныне это не просто твой – это наш дом…
Этого Призрак Оперы уже не вынес, просто упав в обморок.
Так в Опере появилась семейная пара вампиров. Правда, кровь они пили исключительно друг у друга – хитрый Ван Хельсинг между спасением влюбленного по уши в вампира заказчика и труппы театра выбрал последнее, а потому заклял певицу, сделав восприимчивой только к крови Эрика – от любой другой ее тошнило. Как, впрочем, и Призрака тошнило от любой крови – кроме крови Кристины…
Стараниями Эрика Кристину взяли в назад труппу Опера Гарнье. Ну, а затем… Затем Ла Карлотта внезапно заболела и уехала в Мадрид, и м-ль Даае оказалась единственной, кто смог осилить ведущие партии. Ее потусторонний голос в роли Царицы Ночи произвел настоящую сенсацию. Вскоре имя «Кристина Даае» на афише стало означать аншлаг – так что директора на радостях даже выплатили ей премию в 5000 франков.
В общем, все были довольны – кроме Эрика, который тайком от жены читал старинные пыльные фолианты…
* * *
Как-то тихим весенним утром Призрак вернулся домой без маски, и, с хозяйским видом поставив в углу гостиной светящийся слабым зеленым светом посох, проследовал в спальню. Там он перевернул сделанный на заказ двуспальный гроб, и со словами: «У, насорили здесь!», подмел и выбросил землю из него в канал с проточной водой, выходящий из Авернского озера.
Когда Кристина, опешившая от наглости вроде бы давно укрощенного мужа, отошла от шока, то устроила скандал и попыталась в отместку выбросить посох – но тот упорно возвращался на место. В голову певицы закралось нехорошее подозрение. Очень нехорошее… Внимательно рассмотрев благоверного, дива увидела перед собой скелет. Самый настоящий. Да еще и с горящими красным глазницами.
– Эрик! – В ужасе спросила Кристина, – Что ты с собой сделал?!
– Ха-ха-ха! – Торжествующе засмеялся Призрак, – Эрик досконально изучил черную магию! Теперь Эрик – лич! Так что, дорогая, больше мою кровь ты пить не будешь! И вообще – отныне в семье командовать будет Эрик!
Конец.
(от смеха естественно)