Пролог

     Почти месяц прошел с тех, пор как я своими руками отпустил моего Ангела с этим мальчиком, с тем, с кем она по-настоящему была бы счастлива. Кристина…Сколько раз я шептал твое имя во сне и ты шла ко мне, прекрасная и невинная, в свадебном платье, стыдливо опуская глаза и краснея. Как я мечтал, что однажды мой живой Ангел прошепчет тихое «согласна» в церкви Мадлен, от смущения теребя свадебный букет. О, Кристина! Я бы сделал все, что ты захотела, и пошел бы на любые условия, какие бы ты поставила мне! Я стал бы самым лучшим, самым ласковым мужем, я купил бы тебе самый большой дом в Париже, ты ходила бы в лучших платьях, я дарил бы тебе самые изысканные и дорогие украшения, мы путешествовали бы с тобой по всему миру! И, конечно же, ты бы пела. Мой соловей, для тебя бы я писал оперы, хоть и ненавижу их, но не страшись, ведь все, что я бы делал для тебя, было бы пронизано невидимыми нитями любви и обожания, которые смогла бы ощущать только ты.

       Я давным-давно глубоко похоронил свои мысли и желания о создании своей семьи, пока не увидел тебя, мой Ангел. Ты была тем воплощением неземной красоты, которое я часто рисовал в своем сознании. Голубоглазая, златокудрая с нежной бледно- розовой бархатистой кожей, с губами цвета спелой вишни, тонкая и статная, как русская березка, ты забрала мое сердце. Отныне, ты держала его в своих прекрасных маленьких ручках, обрекая меня сражаться за твою любовь, отбрасывая все человеческое, что осталось у меня. Ради тебя я пошел на гнусную ложь, используя твои самые светлые воспоминания из детства, чтобы ты влюбилась сначала в мой голос, а потом…может быть потом ты бы полюбила и меня ради меня самого. Я стал твоим наставником и покровителем, развивая твой талант и обучая тебя актерскому мастерству. Я учил тебя чувствовать музыку, как чувствовал ее я. Я хотел, чтобы музыка стала тем общим, что сблизит нас с тобой. Я желал, чтобы ты черпала силы из моего голоса, чтобы услышав его хоть раз, он стал твоей неотъемлемой частью, той необходимой творческой водой, без которой бы ты не смогла существовать. И тогда ты бы полюбила меня, несмотря на то, что лицо мое, как и разум, уродливо. О, да, ты полюбила бы меня!

     Когда ты пела в четвертом акте «Фауста» и я смотрел на тебя из своей пятой ложи, я закрыл глаза и грезил, что это мне ты поешь слова любви и называешь любимым, что меня ты умоляляешь забрать тебя на небеса. И тогда ты называла меня Ангелом… Ты пела так чувственно и проникновенно, что мой измученный разум рисовал твой облик так, будто ты сидишь рядом и, как наяву, я обнимал тебя и гладил руками по твоим прекрасным волосам. Казалось, я чувствовал твой запах и слышал шелест твоего платья. Я плакал, когда слушал твой кристально-чистый голос, он обволакивал меня  незримой тончайшей пеленой, через которую я чувствовал всю нежность и проникновенность  твоей невинной души.

     Когда я заставил сделать тебя тот ужасный выбор между скорпионом и кузнечиком, мною двигало отчаяние, обида и слепая ярость. Я воображал, что было бы, если бы твой обман с эти мальчиком состоялся, и ты бы убежала, бросив страдать меня одного, не сказав мне ничего и предав мои самые светлые чувства. Я хотел, чтобы ты тоже испытала ту боль, что испытывал я все это время. Боль от жуткого чувства неопределенности, от страха быть преданным и нелюбимым. Вне себя от злости, я связал тебя и заставил смотреть на мое отвратительное лицо…

     Ты выбрала меня, но какой ценой? Ты предпочла связать себя со смертью навсегда, чем встретиться с ней на мгновение. И ты обещала, что не убьешь себя и согласишься выйти за меня замуж, став моей живой женой. Твоя покорность и робость пугали меня, я понимал, что удерживать тебя подле себя такой силой и таким способом это…неправильно, ведь мой Ангел будет страдать. А я так не хотел, чтобы мой Ангел страдал! Я всем сердцем желал, что бы ты была счастлива, совсем так, как тогда, когда не знала, что я есть. И я отпустил тебя, и в тот момент мне казалось, будто Дьявол разрывал своими чудовищными когтями мое душу и сердце. А затем…ты подарила мне то, что было мечтой всей моей жизни, несбывшемся желанием – ты поцеловала меня в лоб. Впервые я познал поцелуй женщины и горько заплакал, понимая, что ты никогда, никогда не будешь со мной и все твои поцелуи будут принадлежать не мне, а мальчику, который и не осознает, наверное, какое сокровище я отдал сам в его руки.

       После того, как ты ушла, я долго плакал. Я проклинал себя, проклинал, что покалечил твой чистый неиспорченный разум, что заставил переживать все те душевные трагедии и терзания, которые вылились на тебя за эти четыре месяца. В наказание я мучил себя голодом. О, Кристина, если бы все мои слезы обращались в жемчуг и алмазы, я бы осыпал тебя ими. Если бы только ты была рядом, я каждый день плакал бы от счастья, что чудесный Ангел, дарованный мне Создателем за мою полную несчастья и унижений жизнь, говорит, поет, читает, гуляет со мной…

     Чувствуя, что конец мой близок, я навестил Надира и рассказал все, что было у меня на душе. Я знал, что я умру. Моя неразделенная любовь сожжет меня изнутри, мой измученный организм не выдержит голодного моего наказания.  Пересказав ему события того вечера и доверив ему самые дорогие мне вещи, принадлежавшие тебе, я попрощался с ним навсегда. Покинув его дом, я решил отправиться в церковь, подведя таким образом итог моей горькой, почти полувековой жизни . Я никогда не был в церкви, ибо не верил в того, кто смог создать такое уродливое существо, как я.

      Я вошел в величественное здание церкви Мадлен, в этот храм, так искусно сочетающий языческую греческую наружность и католическое нутро. Здесь, перед статуей Девы Марии, я так хотел, чтобы мой Ангел стал моей супругой и принял мою любовь.

     В церкви никого не было. Ухватив себя за плащ, глотая слезы, я опустился на скамью и тихо заговорил:

- Всемогущий Господь, зачем Ты допустил, чтобы я родился? Почему не убил меня в тот момент, когда я сделал свой первый вздох? Чем провинилась моя бедная матушка, что Ты позволил мне выжить, за что так наказал ее? Каждый день моей проклятой жизни я задавал себе вопрос, для чего я живу? Как вообще я могу существовать, когда тело мое соткано из смерти? Ты оставил меня в живых, видимо, чтобы повеселиться и посмотреть, на что способен род человеческий по отношению к себе подобным. Какая насмешка с Твоей стороны! Дать мне проницательный гениальный ум, музыкальный и прочие таланты, отличное здоровье, но не дать мне человеческого облика, а вместо этого заточить меня в шкуру живого мертвеца, адского демона…Почему Ты не лишил меня хотя бы способности чувствовать – обиду, боль, людское отвращение, любовь…
     Прости меня, Господи! Прости за то, что подземный монстр полюбил прекраснейшую из земных женщин! За то, что я, недостойный, мечтал о счастье с ней, за то, что причинял ей боль и страдания! За то, что моя слепая любовь чуть не погубили ее, за то что, прекрасный Ангел едва не убил себя из-за моего проклятого , отравляющего чувства! Прости меня за то, что я, отвратительнейшее создание, осмелилось вылезти из своего логова на золотой свет ее великолепных волос…
    Господи!!! Я никогда, никогда ни о чем тебя не просил, я не искал у тебя защиты! Сделай так, что бы я, наконец, поверил в тебя!!! Сделай так, чтобы мой Ангел, моя Кристина была со мной! Чтобы она….чтобы она полюбила меня! Я прошу лишь то, что Ты даешь всем остальным смертным, чего был лишен я! Я так мало прошу, ну почему же Ты молчишь? – в горьком отчаянии закричал я, глотая слезы и вознеся руки к потолку, расписанному фресками.

     Вдруг в голове зашумело, я начал давиться, туловище нещадно загорело. Перед глазами заплясал разноцветный калейдоскоп. Тело пронзила такая дикая боль, что я закричал. Ноги подкосились , я не мог их выпрямить. Я не мог открыть глаза, меня будто бросало из стороны в сторону, я слышал звуки, совершенно разные - крики, взрывы, выстрелы, песни, марши, стоны…Не различая ни единого языка, меня несло, вероятно в Ад…

    Я очнулся так же неожиданно, как и впал в забытье. Почувствовав способность двигаться, я открыл глаза, решив, что либо я умер, либо от голода у меня начались галлюцинации. Луч солнца ударил по глазам. Сощурившись, я огляделся. Я сидел на земле во дворе какого-то отвратного здания, похожего на коробку. В воздухе так ужасно пахло, что я закашлялся. Меня бы всенепременно стошнило, если бы было чем. Кое-как поднявшись , я обошел кошмарное строение и очутился на оживленной улице. Но что это было, и куда я попал? Оглядываясь, я увидел разноцветных монстров. Они ездили на четырех колесах, в них сидели люди…Что ж, хоть люди здесь есть…Я шел, изумленно оглядываясь по сторонам. Я не мог понять – где я, почему люди так странно одеты и почему нет ни одного фиакра? Вдруг на противоположной стороне я увидел белую замученную кобылу и карету. Карета была отчего-то белая и украшена цветами. На месте кучера сидела девушка. В замешательстве я попытался перейти дорогу, но железное сооружение резко выехало из-за поворота и вдруг сильно запищало. Я дернулся вперед, думая, что смогу перебежать эту проклятую дорогу, но вдруг с другой стороны такой же жестяной монстр резко остановился передо мной, пребольно ударив меня по коленям. Меня отбросило в сторону, и я почувствовал, как ушиб голову.

     Что-то щекотало мою шею…Приоткрыв глаза я увидел лишь пышные сливочно – золотые волосы, на них светило солнце, казалось, они излучали свет, как нимбы над головами святых. Этот свет мешал рассмотреть мне лицо их обладательницы. Вдруг женщина склонила свою голову ближе и я увидел…Клянусь это не мираж!!! О Небеса, я увидел эти голубые глаза, пушистые ресницы, эту кожу, эти губы, которые снились мне каждую ночь, этот аккуратные носик…Кристина, моя Кристина смотрела на меня и плакала…

  - Кристина, любовь моя, жизнь моя…ты вернулась ко мне любимая, Ангел мой…- прошептал я, и силы покинули меня.

     Грудь пронзила адская боль, будто черти прижигают меня изнутри своими трезубцами, сознание померкло, и сквозь забытье я почувствовал, как нежные, маленькие пальчики гладят меня по голове…

     Я очнулся в странной зеленой комнате. Голова моя болела, красное, заходящее солнце светило мне прямо в лицо…Лицо?! Мой Бог, кто снял с меня маску? И где она? Превозмогая боль, я приподнялся на локтях и оглянулся. Я лежал на кровати, застеленной нежно-зеленым шелком. Слева от меня лежала моя маска. Облегченно вздохнув, я опять почувствовал боль в груди и, с шумом, опустился на подушки. У меня не было сил встать и осмотреться.

     Слабость сковала мое тело, притупив инстинкт самосохранения, в голове шумело. Потрогав голову, я обнаружил, что она перевязана. Вдруг, я услышал, как открывается дверь и быстро прикрыл глаза.

Отредактировано Bastinda (2012-02-02 20:19:44)

Глава 2.

Черт, как все плохо….Все просто очень плохо, мой  самый застарелый кошмар сбылся. Зря я фильм «Секрет» обругала в свое время…

Я посмотрела на тело. Когда-то, точно так же сбили и меня. Тогда мне было почти  девятнадцать, я занималась  бальными танцами и весьма неплохо, мне прочили  хорошую профессиональную карьеру... Все произошло неожиданно и быстро, как и сейчас. После перелома обеих ног и сотрясения мозга, о серьезной карьере в спортивных танцах пришлось забыть. Вспомнился год восстановления, несколько операций, затяжная депрессия – будто все это было вчера. Теперь танцы стали только досугом. Но не жизнью.Слава Богу, что осталась живой – говорили врачи…Когда-то меня лишили мечты, а теперь я, по собственной глупости  может быть…

Господи,  а если он умер??? В голове моей начали рождаться жуткие сценарии развития ситуации. Богатое воображение  разыгрывалось, и  я уже ясно представила, как я сижу в зале суда, меня приговаривают к заключению, а родственники убитого плачут и проклинают меня. Сглотнув, я в ужасе  вышла из машины и на трясущихся ногах подковыляла к мужчине. Тот  лежал на земле лицом вниз. Я опустилась на колени и осторожно взяла его за плечо,  затем развернула лицом к себе и невольно отпрянула назад. Лицо мужчины было занавешено какой-то черной тряпкой, в которой были прорези для глаз. Надо лбом, около виска я увидела глубокие ссадины, из них текла кровь. «Я пробила ему висок! - пронеслось в голове, - это конец!...»  Я заплакала, размазывая по щекам потекшую тушь, как вдруг посреди черной ткани зажглись два огненно-карих глаза. Они смотрели на меня.

-Christine, mon amour, ma vie…vous  revenez à moi, mon amour, mon Ange …* - прошелестел мужчина  и огоньки погасли.  Судя по всему, он снова потерял сознание.

Внутри  будто что-то упало от облегчения. Господи, слава Богу, он жив, он жив!!! От избытка чувств я истерично рассмеялась, но тут же  умолкла. Стоп. Он ещё и имя мое знает?! Откуда? Я его первый раз в жизни вижу! Да ну, это  совпадение, скорее всего…Черт, он еще и иностранец!!!

Замешательство  от бормотания мужчины сменился паникой перед слугами народа. За секунду я четко нарисовала окончательную картину грядущего будущего: сейчас приедет милиция, меня обвинят в чем-нибудь (конечно обвинят, у них же госплан),  а если иностранец останется инвалидом, то разгорится международный скандал, потом меня посадят  в тюрьму…Мозг лихорадочно соображал, что делать.

Судорожно встав на ноги и, раздосадовано  отметив про себя, что зеваки уже собрались в толпу, я попросила двух  мужчин  осторожно взять моего пострадавшего и  положить на заднее сиденье машины. Когда его уложили,  я  отъехала в ближайший двор, достала из аптечки бинт и вату, сделала что-то вроде компресса, зачем-то намочила его йодом и просто положила на висок. Я не знала, что именно надо делать, ибо более я сделать ничего не  могла.  Руки неукротимо дрожали, когда я зафиксировала самодельную повязку  пластырем. Мужчина  постанывал. Я инстинктивно погладила его по голове и что-то прошептала. Он замолчал. Рассмотрев так называемое лицо незнакомца поближе, я заметила, что его…надо было думать, что маска была сделана из достаточно плотной  ткани. Испугавшись, что он задохнется и, порываясь ее снять, я обнаружила, что тесемки на голове завязались в тугой узел. Бросив эту затею, я села на водительское сиденье. Надо отвезти незнакомца в больницу. Поразмыслив, я набрала номер моего самого преданного школьного воздыхателя, а по совместительству хирурга областной больницы Славика.

-Привет зараза! Что, заберешь ты когда-нибудь свои коробки? У меня ребенок скоро родится, мне кроватку даже поставить негде, везде твои баулы! – прогремел в трубку знакомый с детства голос. – Ладно, шучу! Приветик, как отгуляли?

- Слава ты работаешь сегодня?

- Конечно, а что, опять больничный нужен?

- Слава, я сбила человека!!! У него голова разбита, и, кажется, ноги поломаны! Осмотришь  его?

- Хорошо, приезжай. Он в сознании?

-Ох…Нет, нет, без сознания…

-Ладно, вези его!

Когда я подъехала к приемному покою больницы, меня уже ждал Слава и двое санитаров. Аккуратно погрузив мужчину на носилки, санитары понесли его в смотровую, мы пошли следом.

-Как тебя угораздило? Ты же осторожная, как мышь! – спросил Слава, поднимаясь по ступенькам.

- Я сама не знаю. Все так быстро случилось. Отвлеклась…Это все рассеянное женское внимание…- проговорила я, морщась от запаха лекарств.

-Ладно…Не бойся, сейчас мы что-нибудь ему вколем,  положим, пощупаем…Все будет хорошо!

-А можно мне тоже там…побыть?

-Можно. – И мы вошли в смотровую.

Натянув халат, я подошла к пациенту, Слава с санитарами вышел. Мужчина лежал на смотровом  столе, не подавая признаков жизни. Меня потряхивало, хотелось пить.

Вернулся Слава.

-Так, медсестра придет позже, а пока я его раздену, если что – поможешь, ладно? – спросил он. Я кивнула.

-На нем маска? С карнавала сбежал? Или террорист? Надо быть осторожнее, а то вдруг рванет, - пробурчал доктор.

Сначала мы сняли плащ. Казавшийся с виду тяжелым, на удивление он был легким и очень мягким, с темно-фиолетовой подкладкой внутри.

-Чего только не придумают!  Вот так вот, Тиночка, кто-то работает – а кто-то дурью мается...  Пить меньше надо и по сторонам смотреть,- злобно пробубнил Слава, стаскивая ботинки и брюки с потерпевшего.

-Слава, замолчи!  Он не похож на пьяницу,- возразила я, расстегивая темно-алый бархатный жилет с вышивкой.

-Откуда ты знаешь? Так-так … А это что ещё?…

Обернувшись, я увидела, что на мужчине были…белые хлопковые кальсоны до колена.

Давясь от смеха, Слава просипел:

- Восемнадцать градусов тепла, а этот тип в подштанниках! Он точно ненормальный!

-Что ты смеешься? Посмотри, какие у него ноги худые, как палочки! Неудивительно, что он мерзнет! Тем более сам знаешь нашу погоду – сейчас солнце, а через десять минут и град пойти может...Да хватит заливаться! Ужас какой, где ваша хваленая врачебная толерантность?

-Ну ладно, ладно…давай рубашку снимать.

Когда мы сняли с него чистую, кристально-белую сорочку, я болезненно охнула. Все его тело было бледным и чрезвычайно худым. Он выглядел, как скелет обтянутый белой кожей, почти прозрачный, я видела каждое  его ребро и  синие вены. Руки были тонкими, как тростинки, с необычайно длинными пальцами. Очевидно, что мужчина сильно недоедал. Слава нахмурил брови и покачал головой.

-Сильное истощение. Надо срочно капельницу. Я пойду за сестрой, а ты пока сними с него эту тряпку, – проговорил он и вышел.

Повернув голову незнакомца с редкими, местами поседевшими черными волосами, я начала развязывать тесемки, но узлы завязались слишком туго, а резать их мне не хотелось. Осмотревшись, я подошла к столу с инструментами и взяла какую-то трубку с крючком на конце.  Я просунула  крючок и развязала сначала  один узел, а потом и  второй.

Я несколько секунд смотрела на маску, затем поддела ее пальцем и сняла. Увидев, что под ней скрывалось, я вскрикнула и, закрыв рот от ужаса, попятилась назад.

Кожа на его лице была желтой, как у маленького ребенка, которого перекормили морковью, местами она была натянутая, неровная и шелушилась; нижняя губа была тонкая и бескровная, будто она отмерла от остального тела, верхняя же ужасно деформирована и  напоминала ассиметричную лепешку; глаза были большими, впалыми, под ними залегли глубокие тени, делая их похожими на зияющие дыры в черепе; была небольшая часть переносицы, и нос, но складывалось впечатление, будто его отрезали, оставив на его месте отверстия, когда-то, возможно, бывшие ноздрями; над высоким белым лбом свисали несколько черных прядей.

Желудок противно сжался, к горлу подкатило все его содержимое. Не в силах справится с жутким приступом рвоты, я кинулась к раковине.
Умывшись, я села и ещё раз посмотрела на уродливое лицо. До чего же оно чудовищно! Череп, обтянутый кожей… Мужчина все так же лежал без сознания, и я поблагодарила Бога за то, что он не видел, какую реакцию выдал мой организм, иначе бы я умерла от стыда.

В смотровую вошел Слава, он с кем-то говорил.

  -Принеси-ка лучше физраствор, потом можно и ещё чего-нибудь кап…Твою мать! Это что ещё за …..?! – воскликнул он, - Что с ним?

-Откуда я знаю, ты же доктор…

- Я… Я первый раз такое вижу! А что с носом?  Надеюсь, что это не сифилис и не проказа! Надо бы взять кровь на анализы…

- Может гепатит? Смотри, какой он желтый…- предположила я.

-Может и гепатит. Так…Ну-ка,  иди сюда, давай-ка капельницу поставим ему для начала… - сказал Слава побелевшей сестре. Затем обратился ко мне. – Мы сейчас его на рентген отвезем и перевяжем голову, а ты покопайся в карманах, попробуй  полис найти или паспорт…

Я, молча, опустилась на стул. Поставив капельницу, доктор и сестра вывезли несчастного. Я принялась искать по карманам какие-нибудь документы. В одном из них оказался ворох огромных,  размером с лист, старых денег, пара шелковых лент, кружевной платок… и больше ничего.
Вспомнив, что у меня вот-вот начнутся уроки во второй смене, я взяла телефон и позвонила завучу. Предупредив, что я приболела и в ближайшие дни не выйду на работу, я устало прилегла на кушетку и задремала.

Меня разбудил Слава.

-Кристина, просыпайся! Ты нашла что-нибудь?

-Эээ…нет, - сонно моргнув, проговорила я.

-Ни полиса, ни паспорта? Ничего?

-Нет, у него только какие-то бумажки…

-Кристина, я не могу положить его без документов! Его нельзя оставлять здесь!

-Что с ним? Он не умрет?

-Нет, конечно! Ноги целы, трещины отсутствуют,  на голове небольшое рассечение, сотрясения вроде нет, если верить его зрачкам, ну и несколько ссадин …Я наложил ему повязку на голову и ему нужно отлежаться несколько дней. Мы вкололи ему снотворное, он еще проспит часа два-три.

-Тогда…тогда…. – рассеянно смотря по сторонам, проговорила  я, - тогда я  возьму его к себе домой, если нельзя положить к вам! Только…расскажи, что мне надо делать с ним…чем кормить или как ухаживать за ним?

- Я бы помог тебе, но я только заступил на сутки. Он вполне может передвигаться сам, только пока с поддержкой. Когда он проснется, первым делом покажи и отведи его в  туалет. Потом накорми его. Он худющий такой…Для начала сделай ему овощной бульон, развари там рис, из питья воду или некрепкий чай. Его наверняка будет тошнить, так что поставь тазик радом. Постепенно будешь давать мясные бульоны,  разваренные каши типа овсянки, омлет. Дней через пять можно его порадовать – спечь яблоко на десерт.  Завтра после смены я к тебе зайду, посмотрю, что с ним. У нас одна скорая едет на станцию в твой район и подбросит его, как тебе план?

-Отличный план, Слава, ты настоящий друг, - сказала я и поцеловала Славика в щеку, тот покраснел.

-Не за что. Если что – звони.

Закутав мужчину в плащ, под недвусмысленный шепоток изумленных санитаров, его погрузили в скорую. Сжимая в руках маску и остальную одежду, я села в машину и поехала впереди.

Когда мужчину внесли в квартиру, возник вопрос, куда же его положить. Времени, да и желания застилать диван не было, поэтому ничего не оставалось, как положить его в мою спальню. Поблагодарив санитаров, я отправилась к больному.

Освободив тело из кокона плаща, я накрыла его и зачем-то подоткнула одеяло под подушку. Отойдя подальше, я посмотрела на расслабленное жуткое лицо. Оно внушало мне ужас, но не отвращение.

Положив его одежду на край кровати, я почувствовала странный запах… Взяв в руки его рубашку, я поднесла ее к носу и вдохнула. Белая хлопковая ткань пахла…пряниками. Да, точно, пряниками! В детстве бабушка нередко пекла мне кенигсбергские пряники, и я помню, как вместе с ней на кухне, в ступке, толкла в мелкий-мелкий порошок корицу, гвоздику, кардамон, перец, имбирь, мускатный орех...Одежда этого странного мужчины пахла так же, как мое самое беззаботное время. Из глаз полились слезы. Да что же со мной такое???
Надо собраться. Плакать теперь глупо. Сама виновата – сама и разбирайся.
Я взяла в руки маску и положила ее рядом с мужчиной.

Уходя из комнаты и взглянув на него ещё раз напоследок, я почувствовала, будто в моей голове что-то щелкнуло. Мне показалось, что я уже где-то встречала описание этого лица… Но где?

_____________________________

*Кристина, любовь моя...жизнь моя...Ты вернулась ко мне, любимая, Ангел мой...

Отредактировано Bastinda (2012-02-07 00:17:22)

karolinka , спасибо:)

Насколько я помню, по книге Эрик давал уроки Кристине 3 месяца.

Она же путешествовала с отцом, Швеция, может в Финляндию захаживала, а там как раз и русские были
Вы правы, он ещё в глубоком шоке и скоро поймет, что Кристина не та 

Отредактировано Bastinda (2012-02-09 13:17:06)

Я тоже отправной точкой взяла 1881 год.

opa79, ща он у меня проснется утром и мало не покажется! Все узнает - все поймет - на всех затаит обиду