ну, решено, комменты оставляем!

будет и очень скоро. Общеаю большое обновление в течение понедельника-вторника. 3-4 главы, может и 5!

Глава 14.

- Мне было десять, когда отец умер.

Её голос не выражал никаких эмоций, но Эрик знал, что она себя контролирует, чтобы не оказаться полностью во власти горького воспоминания.

- Официально объявили, что это был несчастный случай. Но я знаю, что это не так.

Эстела нервно вытерла руки тряпкой.

- Был один человек (* Эрик позеленел: Блин, неужели я и её папашу…того?…), который работал на смене декораций в Опера Популер. Его звали Буке.

Эрик почувствовал, будто кровь застыла в его жилах (* ПО: «Бюке?...Бюке…ах, да! Что-то припоминаю!») . Бюке, которого он собственными руками задушил и подвесил посреди сцены во время «Il Muto».

- Для меня он являл собой всё худшее, что может быть в человеке: лживый пьяница, который докучал балеринам, особенно молодым. Я до смерти его боялась, а мать мне наказала всегда держаться от этого мерзавца подальше. И вот, чтобы расплатиться со своими карточными долгами, попросил у моего отца денег. Мой папа был слишком щедрым человеком, чтоб отказать кому-либо. Прошло много месяцев, прежде чем отец решился напомнить Бюке о долге. Но Бюке платить отказался, тогда мой отец пригрозил тому жандармами. На следующее утро отца нашли с проломленным черепом за декорациями, к которым доступ имел только Бюке. Но он смог представить железное алиби, которое, впрочем, подкрепляли показания его дружков-забулдыг…

Голос Эстелы задрожал. (* ох,..готовься, Эрик…)

- Я до сих пор это помню. В день похорон он заявился ко мне, еле стоя на ногах, и с гнусной насмешкой сказал: «Ах, как жаль мне, малышка, такая потеря!...но если ты пожелаешь, я стану твоим папочкой». Слеза скатилась по щеке Эстелы  (* и с изысканным и томным «плюю-юх!» шмякнулась на пол.)

«Чертов ублюдок!» пронеслось в голове Эрика. (*ой, мьсе Призрак, чья б корова мычала!... ). Эрик не помнил б этом событии (*ну логично,  он же, типа, в вояже кругосвестном был). В то время он ещё жил в Персии, где улучшал свои познания в алхимии (*чего-чего? Зачем это ещё?)…

Неожиданно перед глазами стало лицо Бюке, перепуганное, в агонии, когда Пенджабское лассо крепко вцепилось в его шею. Странное чувство охватило Эрика. Нет, не раскаяние (*кто б сомневался!), не удовольствие,…но справедливость.
Эстела продолжала:

- Мы с матерью были сломлены. Поклялись, что ноги нашей не будет в Опера Популер. Мать продолжала работать швеёй, обучая меня своему мастерству. Нам ведь нужно было как-то себя содержать. Но смерть отца стала началом конца и мамы тоже. Я не знаю других таких людей, чтоб между ними царило полное понимание. Ну разве что Пьер и Констанц, мои друзья. Они были словно две половинки одного человека. И существовать друг без друга, понятое дело, они не могли. Моя мать медленно угасала, и через два года…оставила меня навсегда.
- О, Эстела…- Эрик не мог сдержать сожаления, но она продолжала говорить
(* Остапа несло…).

- Меня отдали в монастырь, где я и училась. Потом я работала в лавке одной швеи, подруги матери. Она также продолжала меня обучать портновскому искусству.. А в 19 лет я встретила Жака.

Её лицо засияло при воспоминании о муже. (*помните у Чехова рассказ про мадам Мурашкину? В этом случае Эрик мог бы сказать: «Ну я то чем виноват, что ты его встретила?»).

- Он был не намного старше меня. Он и его отец торговали тканями. Он был таким хорошим, добрым…мы оба влюбились. И уже через год поженились. Мне казалось, что вот, наконец-то наступил ясный день в моей жизни… я даже представить себе не могла, что мне предстоит пережить.
Эрик заерзал в кресле (ага, в поисках пресс-папье ©А. Чехов). .

Он чувствовал себя довольно неуютно: зачем она ему это всё рассказывает? (*ну, наконец-то проблеск здравого смысла!). В принципе он был всего лишь незнакомцем.

- Через год после нашей свадьбы родилась Коко: она была такая хорошенькая, Жак так гордился дочерью. У неё его волосы… - и она указала на маленький портрет на стене. Это был портрет молодого светловолосого мужчины с открытой и доброй улыбкой.

- Однажды вечером, два года назад, Жак и его отец возвращались домой после того, как завезли ткани заказчику на Монмартр. У них были все деньги, вырученные от сделки, и возле леса на них напали разбойники. Отец Жака был смертельно ранен, и сын, пытаясь защитить его, оказался с ножом прямо в сердце. Но прежде чем умереть, он успел произнести имя дочери и моё… (и вот тут у меня возникает вопрос о возрасте автора, епт…)

Слёзы уже лились ручьем.

- Мне хотелось умереть. Все, что мне было дорого в этой жизни – потеряно снова. Единственным желанием было отправиться вслед за Жаком и моими родителями. Я не позволила себе убить себя только из-за Коко, моего ангела… Но я решила оставить Париж. Я бежала из этого проклятого города, укравшего у меня всё, что было таким дорогим.

Эстела рыдала: два года она сдерживала в себе гнев и отчаяние. Даже с Констанц она не позволяла себе такой открытости, подруга лишь в общих чертах знала, что произошло с ней. Не понятно почему, но Эстела чувствовала острую необходимость разделить эту боль (*ага, типа у Эрика своих проблем нет?!), с тем, кто сможет понять её чувства. Каким-то шестым чувством она догадывалась, что этот загадочный мужчина, что сидит у камина в кресле в состоянии понять её.

Эрик не мог вынести этого зрелища («Пенджаб?» - с надеждой в голосе спросил переводчик). Он не мог спокойно смотреть, как его спасительница сотрясается в рыданиях. Он встал и обнял её, притянув к себе со всей нежностью. (*ах, да, здесь же Мери-Сью! – опечалился переводчик). Эстела плакала у него на руках. Эрик с нежностью гладил её роскошные волосы, шепча слова утешения. Через несколько минут, женщина успокоилась и отодвинулась от него. Она вытерла глаза и сказала.
- Я прошу прощения…вы считаете меня истеричкой …(*не знаю, как Эрик, а я да!)Эрик ладонями прикоснулся к её лицу.
- Нет, вы очень сильная женщина. Вы достойно встретили боль в свой жизни. Я даже не знаю, что бы делал, будь я на вашем месте (*ой, ну к чему скромничать? Запенджабил бы, да и дело с концом. )
- Но скажите мне одну вещь. Почему вы так откровенничаете со мной? Вы меня почти не знаете…

Эстела посмотрела на него. И её взгляд задержался на изуродованной части лица:

- Вы, как никто другой способны меня понять.

Эрик смотрел в её красивые, но покрасневшие от слёз глаза, и сердце его сжималось от волнения.

- Да, Эстела. Я понимаю вас.

Они обнялись снова, и тот слабый огонек надежды, что тлел в сердце Эрика, стал более ярким и теплым.
(*а переводчика стошнило…)

Глава 15

(ПРИМ. АВТОРА – музыкальный отрывок из этой главы взят из фильма «Шербуржские зонтики», которого, как вы понимаете, в момент событий ещё просто не существовало. И тем не менее, этот отрывок подходит к происходящему идеально, тем более – это мои любимейшие отрывки).
Прим. пер. *Да мы бы даже не удивились, если бы они спели The Phantom of the Opera is there…inside my mind…

***
Остаток дня прошел в счастливом спокойствии. Эрик по достоинству оценил ужин, приготовленный Эстелой – кулинарные способности хозяйки были действительно на высоте. А кроме того, находясь за столом в компании Эстелы и Колетт, он вкусил ощущение настоящего семейного уюта.

Коко была действительно милашкой: Эрик нашел её довольно смышленой и сообразительной для своего возраста (*впрочем, как и её мамаша ). Девочка не упускала случая, чтобы привлечь внимание к себе любым доступным способом, что заставило Эстелу улыбнутся.

После ужина Эстела настояла, чтобы Эрик поднялся к себе отдохнуть, несмотря на все его заверения в хорошем самочувствии. Но она взглянула на него таким суровым авторитарным взглядом, что, в конце концов, Эрик был вынужден уступить. (*Эрик? Да быть этого не может!)

И пока он засыпал, Эрик думал, что ещё никогда ему не доводилось  спать в такой удобной кровати. Пусть даже его ложе в подземельях Оперы было роскошно украшенным (* это гроб, что ль?), но сырость подземелий не давала его телу отдохнуть. И только здесь, в деревне с сухим свежим воздухом ему казалось, что он впервые по-настоящему дышит ( *да уж давно ему на СПА курорт надо было съездить… ) . Он глубоко вздохнул и наконец-то провалился в сон.

А когда пробудился на следующее утро, был уже почти полдень. Он встал и оделся, чувствуя себя полностью отдохнувшим и полным сил. Он должен был признать, что настойчивые уговоры Эстелы отдохнуть, принесли желанный результат. Эрик спустился в кухню, но там никого не было. Неожиданно он уловил на веранде какое-то движение: он выглянул в окно и увидел Эстелу. Она развешивала белье и весело напевала.
Эрик замер в удивлении: у неё был волшебный голос. Конечно, ей бы нужно было бы ещё много учиться, чтобы достичь той чистоты и силы, каким обладал голос Кристины. Но голос Эстелы звучал так ясно и нежно, что проникал в самое сердце. Его абсолютный слух позволил Эрику восхитился её меццо-сопрано.

Он распахнул двери и вышел, чтобы лучше слышать. Эстела не заметила его присутствия, пребывая в том блаженном состоянии, когда музыка наполняет душу. Она пела известный французский романс (* думаю, следует читать с ударением на первом слоге – рОманс ) о любви и разлуке.

Depuis quelques jours je vis dans le silence
Des quatres murs de mon amour
Depuis ton dйpart l'ombre de ton absence
Me poursuit chaque nuit et me fuit chaque jour
Je ne vois plus personne j'ai fait le vide autour de moi
Je ne comprends plus rien parce que je ne suis rien sans toi
J'ai renoncй а tout parce que je n'ai plus d'illusions
De notre amour йcoute la chanson

Эрик не мог противиться зову музыки, этой силе, что питала всю его жизнь, единственное, что поддерживало его все эти годы. Он подошел к Эстеле и подхватил своим великолепным голосом следующие строфы:

Non je ne pourrai jamais vivre sans toi
Je ne pourrai pas, ne pars pas, j'en mourrai
Un instant sans toi et je n'existe pas
Mais mon amour ne me quitte pas

Эстела  глядела на него, застигнутая внезапно: ей не доводилось ещё слышать столь прекрасного голоса, даже в те годы, что она провела в Опера Популер. Этот голос не мог принадлежать смертному человеку, это был голос Ангела. ( *даже комментировать не буду )
Словно под гипнозом ( *и продолжая развешивать простыни? ) они глядели друг другу в глаза, ощущая, как сила музыки проникает в них. Их глосса слились в гармоничном звучании:

Mon amour je t'attendrai toute ma vie,
Reste prиs de moi reviens je t'en supplie
J'ai besoin de toi je veux vivre pour toi
Oh mon amour ne me quitte pas

Эрик схватил её ладони в свои и вложил всю страсть в слова:

Ils se sont sйparйs sur le quai d'un gare
Ils se sont йloignйs dans un dernier regard
Oh je t'aim' ne me quitte pas.

Песня закончилась, но они не разрывали рук, продолжая смотреть друг другу в глаза. Эстела почувствовала, как нечеловеческая сила росла в её душе, власть Ангела музыки магическим образом захватила её (*интересно, а ротик она при этом открыла, как Кристина?) …на секунду ей показалось, что она способна летать ( *Эстеле зеркала не выдавать!)
Она почувствовала тайную и загадочную власть, силу, которая обещала недоступные радости, и вместе с тем могла повергнуть в пучину тьмы.

(у меня закралось сомнение, что фамилия этого Эрика –тоже Сью)

Отредактировано Erik Snape (2005-07-14 21:00:10)

Во-первых, спасибочки, во-втроых,
Estelle si sentiva come se una forza sovrumana le avesse attraversato l'anima, il potere dell'Angelo della Musica le aveva dato ali magiche...
дословно переводится как

Эстелла почувствовала, как нечеловеческая сила завладела её душой, сила Ангела музыки будто бы подарила ей крылья волшебства...

В общем, я не знаю, может, второй вариант даже лучше :gmm: