Усё будет. Немножо терпения, и всё будет в ажуре. ЗАВТРА!

Дорогие мои, всех прошу в зал!!! Сегодня у нас - финальная серия! С чем я всех нас поздравляю.

Для начала смс Эстеллы - Эрику
*Вы окружены любовью. Предлагаю сдаться*

И, гм, до начала сеанса, прошу всех зрителей сходить в туалет.

Глава 26.

«Нет… о Боже, прошу тебя, только не это…» (*только не бросай меня в терновый куст!)Эстелла уже не шла, а бежала, но её ноги словно бы налились свинцом, а дорога до дома казалась длинной, как никогда. Её сердце колотилось, как сумасшедшее, и Эстелле чувствовала, будто тысячи кинжалов пронзают его.
«Это не может быть он… О Боже…прошу тебя, пусть это будет не он…» (*Ну, конечно, это не он! Мало ли в Бразилии донов Педров, угу…всех и не сосчитаешь…)

То, что рассказала Гортензия, повергло её в отчаянье: Опера Популер, Кристина, маска…всё совпадало: простуженый мужчина, которого они нашли в лодке, которого она выходила с такой нежной заботой, и которого любила сейчас, был Призраком Оперы. Этот сумасшедий, этот убийца… Монстр. И сейчас это чудовище в её доме, он там с Колетт… (*как спать с ним, так Аполлон, а как с доцей тет-а-тет оставить – так уже и Монстр? )

- Дева Мария, сохрани меня от этого…
Она оставила дочь в руках монстра. Ей казалось, она умрет от одной мысли, что он может сделать с крошкой (*Дорогая, да вы просто обчитались Пентахусов и Плейбоев). У неё закружилась голова, от страха и ужаса… (*Брава! Наконец-то проблески разума в твой сахарной головке)

Но затем…как вспышка света…(*и тут же проблески здравого смысла потонули в мерзостном сиропе…)… Как мог человек, способный на такую страстную любовь и нежность, быть монстром?(*Элементарно…Ватсон…). Эстелла вспомнила его деликатность в обращении с Коко, его прекрасную музыку, которая лилась от его прикосновений к скрипке, эта боль в его глазах, когда он открывал ей душу. И она думала о ночи любви, которую они провели вместе (*ой, было бы что вспоминать!). Его жаркие поцелуи, которыми он осыпал её тело и зажигал в ней всепоглащающую страсть… И поцелуй этим утром, и то что он сказал… Нет, Эрик не может быть Призраком Оперы, НЕ МОЖЕТ!

Эстелла взбежала на веранду, терзаемая сомнениями. Она распахнула дверь и первое, что услышала… вальс…тот, из шкатулки Жака! Но как такое может быть? Коко разбила её! (*да тут Поттер мимо пролетал, репаро наложил)
- Мама! Ты вернулась? (*Ещё нет). Гляди, Эрик мне починил шкатулку! Она работает, как новая (*Ма, нам такой мужик в хозяйстве очень пригодится!). Ты рада?

Эстелле пришлось закрыть и открыть глаза, что бы сфокусироваться.  -0 Наконец, она увидела улыбающуюся Коко – девочка держала в руках шкатулку, из которой доносились сладкие ноты.

- Мама?
Эстелла попыталась улыбнутся Коко.
- Я очень рада… но теперь, пожалуйста, оставь нас двоих. Маме и Эрику есть, о чем погововорить. О вещах для взрослых.

- Но я…
- Пожалуйста, Коко. – надломленым голосом попросила Эстелла. Эрик это заметил и взглянул на неё. (*за спиной Коко, она грозила ему кулаком). Он кивнул девочке, вопросительно глядящей на него, и малышка вышла, оставив их двоих.

Эстелла вздохнула и наконец-то взглянула ему в глаза. Этого было достаточно, что бы Эрик понял – она знает (*О! Отличый шанс сделать ноги, мелькнуло у него в голове.) Эрику неожиданно показалось, что он потеряет сознание, все его наджеды рухнули, как домик из песка. Тупая боль и волнение пронзили его грудь, ему пришлось оперется на стол, чтобы не упасть

- Эстелла…(*Хау ду ю ду, Фукс?...В смысле, как дела?) - выдохнул он в отчаяньи.
Но прежде, чем он смог что-либо сказать, Эстелла бросилась к нему, обняла и (*ну, кто угадает, что? Конечно…) расплакалась.

- О, Эрик (*о-Эрик-сан), прости меня…прости, что я сомневалась в тебе, - и продолжая рыдать, рассказала все, что слышала в доме мадам де Гай, пока он (*подумывал, а не навестить ли ему болтливую старушенцию) нежно сжимал Эстеллу в объятиях, целуя её волосы.

- Я вдруг подумала, что это ты… Что Призрак Оперы, это ты…Но это невозможно. Ты такой хороший, такой добрый (*такой глупый…), ты не можешь им быть…
Эрик закрыл глаза. Глубоко вздохнул, вдыхая аромат её волос, словно в последний раз. Затем острожно отстранил её, и их взгляды встретились.

- Эрик… (*А кстати, как ваша фамилия, позвольте узнать?)
- Эстелла, то, что ты слышала – правда. Я Призрак Оперы (*Я артист больших и малых академических театров! А фамилия моя…фамилия моя слишком известна, что бы я вам её называл!)

У Эстеллы от ужаса расширились глаза (*и выпала матка?), но она не двинулась с места.

Эрик подошел к окну, глядя на цветущую деревню, а потом стал рассказывать. Всю правду. Начав с того, как в детстве задушил своего мучителя-тюремщика, как сбежал из цирка благодаря помощи юной Мадам (*Мадам – это имя?) Жири. Как он прятался в подземельях Оперы, где обустроил себе целое королевство (*выгнав оттуда Горлума, Барлога и гномов), королевство возвышеного искусства и глубокой печали. (*Айн Момент! А где, пардон, бродилки по миру? Где же эти хваленые поиски Любовей и Искусства?) Он рассказал о Кристине (*и о том, что хотел с ней делать на роскошной постели, да?), как он называл себя Ангелом Музыки (*становился посреди пещеры и разными голосами – от фальцета до баса нараспев называл себя – «Ангел музыки! АААААнгел Мууузыки…»). Пока он говорил, в его голове начала звучать музыка. Это был реквием, и реквием для него. Ангелы пели о его печальном конце…

Tuba mirum spargens sonum
per sepulchra regionum,
coget omnes ante thronum.

Даю перевод (Мартиан -  appl  &))) ):
Встречу Лауру - убью!
Это... Круче, чем Карлотта,
Вся деревня - идиоты.
От соплей меня спасите!!!
Из шедЁвра извлеките:
Цирк - и то умнее был!
Вот приплыл я, так приплыл!

Он рассказал всё: как он задушил Бюке (*ты с дуба рухнул? Черта с два теперь она тебя отпустит…будешь ей в подробностях живописать, как чпокнул убийцу её папашки. Каждый вечер) , убийцу её отца, и о чувстве всевластия, которое его охватило (*моя прелес-с-с-сть…), когда он накидывал пенджабскую петлю на шею глупца. Наконец, он рассказал ей о вечере премьеры Торжествующего Дон Жуана (мимо Пьянджи проедем на самокате, да?).

Mors stupebit et natura,
cum resurget creatura,
judicanti responsura.

Эстелла, про себя:

Ты заткнешься хоть когда-то?

Эрику, медленно и четко - для идиотов:

Говорю - тебя спасут,
Скрипку новую дадут,
Маску пустят на заплаты,
Эрик, влип ты без возврата.
Кстати, помнишь нашу ночь?
Завтра повторишь точь-в точь!

За всё это время Эстелла не проронила ни слова, молча смотрела в пол, только вхлипнула, услышав о Бюке (*птичку…жалко…). Эрик повернулся к ней… Мелодия Реквиема звучала сильнее и возвышенней, становясь все более печальной.

Liber scriptus proferetur,
in quo totum continetur,
unde mundus judicetur.

- Теперь ты знаешь правду. Я хотел, что бы ты услышала её из моих уст (*но ты поперлась к этой Де Гай). Но все кончено. (*Прощай, жестокий мир! Наша встреча была ошибкой, - сказал Эрик и потянулся было за шапкой и скрипкой).Ты теперь знаешь, что я убийца и монстр.

Он внимательно смотрел на неё, пытаясь запомнить каждую черту её прекрасного лица… Он знал (*и надеялся), что больше её не увидит…

Judex ergo cum sedebit,
quidquid latet apparebit,
nil inultum remanebit.

- Я хочу, чтобы ты знала одну вещь. (*Эрик, твоя трепливость тебя погубит, имей в виду!) И не забывай об этом: ночью я отдал тебе всего себя (*я был наполовину девственником!). Я не лгал тебе, что моя душа принадлежит тебе. – Его голос звучал спокойно и нежно, но жестко. Эрик был уверен, что теперь его жизнь закончена, но и она не была напрасной. – Немотря на все ужасы моего прошлого, ты помогла мне понять, что в мире есть место и для надежды (*Для пущей убедительности, при этих словах Эрик забрался на табурет и картинно отвел руку, продолжая вещать…), и для любви, даже для проклятого, вроде меня. Ты, Коко, ваша любовь спасла из пропасти мою душу, вы спасли меня от вечного проклятья, мои ангелы, благодарю вас от всего сердца… Я любил вас, люблю и буду любить…Даже если моя жизнь на этой земле окончится без вас. Но я умру счастливым (*только бы мне выбратся из этого дома!)

Quid sum miser tunc dicturus,
quem patronum rogaturus,
cum vix justus sit securus?

Реквием закончился.  Голоса ангелов умолкли. Тишина. Только песни птиц за окном и жужжание пчел.

«Жизнь продолжается…» грустно подумал Эрик («А я ещё здесь…Ну, сядем на дорожку, и пойду я от вас. Пишите письма, чао!»)
Наконец, Эстелла сказала.

- Ты не умрешь, Эрик. (ППКС! Если прочтет фик – будет жить вечно. Как и мы)

*Эстелла – «Впрочем, вы можете уйти!»

Эрик удивленно посмотрел на неё. (*Правда? Тогда я, пожалуй, пойду!)
- Нет, не умрешь, (*Но предупреждаю, у нас длинные руки!) и не оставишь меня. Я люблю тебя.

Сердце у Эрика подпрыгнуло. (Эрик сделалася мраморным. Он остался: «длинные руки» произвели на него невыгодное впечатление).

Эстелла смотрела него: и в её глазах были слёзы надежы и любви.
- Мне не важно, что ты обманывал и убивал (*ой ли? Как говорит мой папа, «ну бабы и дуры!») Я могу видеть в твоем сердце (*своим мега-махровым ретнгеновским зрением), что оно полно не ужасов, а любви и невероятной красоты, которой хватит на весь мир. Ты сделал то, что сделал, потому что был лишен Любви (*Эрик, это было твоим счастьем, билив ми), силы самой мощной, что существует. Но я дам всю любовь, которая тебе нужна (*Эрик – «Спасибо, не надо, мне уже переводчик парабеллум дал») и даже больше. Не спрашивай, почему, но я ничего не могу сделать с собой. Бог захотел , чтобы мы встретились, что бы я отдала тебе свое сердце. Я это сделаю, и оно будет твоим вечно.

Эрик почувстовал, будто разверзлись небеса, ангелы одарили его крыльями, и с высоты на него взирали херувимы. И они снова запели. И это была песнь любви и счастья

*«Когда его снимали со скалы, он хлопал руками и пел лишенным приятности голосом:
И будешь ты царицей ми-и-и-ирра, Подр-р-руга ве-е-ечная моя!
И суровый Кавказ многократно повторил слова М.Ю. Лермонтова и музыку А. Рубинштейна

- Не корысти ради, - сказал отец Федор, - а токмо…

Хохочущего священника на пожарной лестнице увезли в психиатрическую лечебницу.»

:sos: Те читатели, кто ещё в состоянии ходить самостоятельно, будьте любезны, пересесть в 5-6 ряд. Остальных берем на буксир. Ибо первые ряды будут утоплены в брызгах розовых, сахарных соплей…

Он упал на колени, и боль отпустила его душу, изливаясь потоком слёз (*причитая, «Мл*ть, за что мне это!...»). Эстелла упала рядом с ним. Она целовала его лицо, его слёзы. Эрик притянул Эстеллу к себе (*обещая удавить её на собственной косе). Их губы соединились в глубоком поцелуе, его медовая сладость смешивалась с солью их слёз.
Улыбка на его губах была самой красивой.

- О, Эстелла… любвоь моя…
Эстела шмыгнула носом (*ей богу, так в оринигале и написано!) и прошептала:
- Думаю, что Коко будет рада новому папе! (Эрик сначала позеленел. Потом побелел. И, наконец, впал в кому.)
- О ДА!!!! - Голосок (*из пасти этой мелкой хищницы) Коко звенел радостью.

Эстелла и Эрик обернулись к двери и увидели маленького белокурого ангела (МЛ*ТЬ!!!! СКОКА МОЖНО!!!!!), которая бросилась к ним на пол. Коко обняла Эрика и зацеловала ему лицо (*до дыр)
- Принц Эрик теперь мой папа! Значит, я принцесса… (Эх, Марфуша, нам, царям, молоко за вредность надо давать. Журнал «Здоровье» так и рекомендует…)
Эрик просиял:

- Конечно! Я тебе всегда это говорил. И он обнял Коко, и в сего улыбке Эстелла увидела всё счастье мира. И она разделяла это счастье! Эрик обнял своих спасательниц и закрыл глаза (*в тайной надежде, что однажды ночью он таки придушит обеих).

Ангелы умолкли. (*Они переглянулись и покуртили пальцами у висков)

Музыка затихла. И началась новая песнь, песнь его сердца (*Ангелы сочувственно закивали. И ушли пить коньяк.)
"Guess now who holds thee?"
"Death" I said.
But, there, the silver answer rang:
"Not Death, but Love".

Elisabeth Barrett Browning.

Зе энд. ФСЁ.

ЗЫ! Удар состоялся, господа присяжные заседатели! Я требую продолжения банкета!

Отредактировано Erik Snape (2005-08-23 21:54:01)

В проде ещё и Крис появляется.

И ещё, наша Эстелла - не так проста, как нам кажется. Колечко Эриково КУДА она дела, ась?

Отредактировано Erik Snape (2005-08-23 22:23:16)