Розовое Вдохновение.
Эрик устроился за своим рабочим столом и улыбнулся. Прошел ровно месяц с тех пор, как Кристина вернулась, чтобы остаться с ним, и он собирался отметить этот юбилей подарком. Некоторое время он пытался решить, каким же должен быть этот подарок. Приходили мысли о цветах, конфетах, даже особом ужине, но ни одна из этих идей не показалась ему достойной. Оставалось только одно, то, что она с благодарностью оценила бы: он собирался написать для нее песню.
Он легонько постукивал пером об стол. Ему было слышно, как Кристина ходит в соседней комнате, но он не мог определить, что она делает. Он задумался, упражнялась ли она уже? Надо бы и вправду ей напомнить.
Он обругал себя за то, что так легко отвлекается, и опустил взгляд на чистый листок бумаги перед собой. Он никогда не напишет эту эпическую любовную песнь, если не будет о ней думать! Но что он будет писать? Начало всегда было самым трудным. Он постарался вспомнить свое последнее творение - Торжествующий Дон Жуан. Как он его начинал? Нет, это было слишком давно, теперь не вспомнить. Может, хотя бы вспомнить первую строчку? Стоп, это не поможет. Он же не хочет, чтобы любовная песнь для Кристины была слишком мрачной.
Он оглядел комнату. Может быть, так удастся найти немного вдохновения? На столе стояла ваза с цветами. Он всегда дарил ей розы из этой самой вазы. Может быть, об этом и стоит написать.
Он склонился над листком и вывел первую строчку:
Розы красные,
Нет, погодите, это не то. Он же пишет куда лучше! Он скомкал листок и швырнул его на пол. Вытащил еще один листок и упрямо уставился на розы. Где-то здесь должно быть хоть какое-то вдохновение. Если подумать, он все-таки на верном пути. По крайней мере, попробовать стоило.
Розы красные, как твои нежные губы.
Это было не лучшим из того, что ему доводилось написать, но он всегда мог вернуться к написанному и исправить его потом. Что там со следующей строчкой? Он снова оглядел комнату и заметил свечу.
Пламя желтое, как твои сияющие волосы.
Эрик написал еще пару строк, останавливаясь в конце каждой фразы. Он почувствовал себя куда увереннее. Наконец-то он пишет романтическую поэзию. Он прямо-таки представил себе Кристину, бросающуюся к нему в объятия и провозглашающую его самым романтичным писателем, которого когда-либо знавало человечество. В итоге он остановился и перечитал то, что у него получилось:
Розы красные, как твои нежные губы,
Пламя желтое, как твои сияющие волосы,
Молоко кремовое, как твоя чудесная кожа,
Небеса синие, как твои искрящиеся глаза.
У Эрика отвисла челюсть. Он что, и вправду только что написал это кошмарное подобие стихотворения? Он смял листок, превратив в очень маленький шарик, и швырнул его через всю комнату. Романтическое сочинительство давалось ему куда труднее, чем он ожидал поначалу. Может, ему следует обратиться к созданию трагических саг? Всегда есть шанс написать сиквел к Торжествующему Дон Жуану...
Ну уж нет, он задался целью и будет писать, пока не достигнет ее. Он достал еще один чистый лист бумаги. Возможно, стоит подумать обо всем том, что он так любит в Кристине. У нее хороший голос; голос ангела. Вероятно, он мог бы об этом написать. Или ее безупречная красота. Или ее чудесное решение вернуться к нему. Он до сих пор не мог придти в себя после этого. Кристина и впрямь любит его! Но как он должен все это превратить в стихотворение?
Его мысли были прерваны звуком, донесшимся от двери. Он резко обернулся на месте, чтобы увидеть, что Кристина наблюдает за ним. Он нырнул вниз, чтобы подобрать скомканные бумажки, пока она их не заметила. "Доброе утро, ангел" - быстро произнес он, стараясь спрятать бумажки за спиной.
Кристина одарила его лучистой улыбкой. "Доброе утро!" - сказала она радостно. "Чем ты занят?"
Эрик запихнул бумажки в задний карман. "Ничем важным" - сказал он.
"А что тогда ты пишешь?" - поинтересовалась Кристина.
Эрик попробовал сохранить невинное выражение, но сделать это становилось все труднее. Она снова смотрела на него своими большими щенячьими глазищами. "Я работаю над..." - он попытался соображать быстро. "Над оперой".
Кристино мило нахмурилась. "Я думала, ты уже закончил Торжествующего Дон Жуана" - произнесла она озадаченно.
"Э-э, ну, теперь я работаю над другой" - сказал он. "Торжествющий Дон Жуан был недостаточно трагическим, и мне не нравится концовка". Он отчаянно надеялся, что она ему поверила.
Кристина улыбнулась, а затем опять нахмурилась. "Но почему она должна быть еще более трагической? И что не так с концовкой?"
Эрик едва сдержался, чтобы не бросить на нее сердитый взгляд. Лгать выходило намного труднее, чем казалось сначала. "Просто это мое видение художника, Кристина" - заявил он. "Если ты когда-нибудь что-нибудь напишешь, ты тоже поймешь, что я имею в виду".
Кристина кивнула, явно ничего не понимая. "Как называется твоя новая опера?"
Эрик, в общем-то, не ожидал этого вопроса. Он поколебался, прежде чем ответить. Если бы он писал новую оперу, как он назвал бы ее? В отчаянии его мысли метнулись к вазе с розами. "Она называется "Розы Страсти". Плохое название, но если бы только он мог придумать что-то лучше...
Кристина хихикнула. "Тогда я оставляю тебя наедине с твоей работой. Я знаю, каким ты бываешь, когда пишешь". Она чмокнула его в щеку и умчалась из комнаты.
Эрик с облегчением опустился на стул. Она все-таки не выяснила, что он задумал. Хотя, наверное, следует поторопиться, если он хочет закончить работу до ее следующего появления. Он снова взялся за перо, но в нерешительности задержал его над бумагой. Может, розы - все же неплохая идея, просто он не так о них думал. Возможно, просто возможно, эти "Розы Страсти" сработают. Он на мгновение задумался и опять принялся писать.
Розы Страсти
Люблю я розы, но совсем
Не так же сильно, как тебя;
Ты для меня всегда одна
Клянусь тебе, любя.
Люблю я розы, и любовь свою
Скреплю, даря тебе кольцо,
Теперь ты для меня навек
Останешься любви певцом.
Эрик скомкал листок и бросил его на пол. Эта попытка оказалась не лучше, чем предыдущая. Конечно, он может придумать что-нибудь получше. Он взял еще один лист и попробовал снова.
Два с половиной часа спустя, израсходовав почти всю пачку бумаги, он все еще не написал ничего достойного. Он уже начал задумываться, не будет ли лучше просто сыграть ей Дон Жуана. Фактически, единственным, что удерживало его от этого шага, было осознание того, что ей совсем не понравится. Нет, он просто обязан написать что-нибудь милое и романтическое.
Он вытащил последний лист бумаги. Он хотел что-нибудь написать, хоть что-то. Он должен; это же последний лист. Пан или пропал. А что, если не получится?
Он скомкал листочек и сполз со стула. Зачем вообще пытаться? Он определенно больше не может писать. Тем более, ему куда больше подходили песни о смерти. Но что он тогда ей подарит?
Он услышал, как Кристина зовет его, обед был готов. Неохотно он поднялся и повернулся к выходу. По дороге, обнаружив на своем пути вазу, он вытащил одну из роз. Она ведь всегда любила розы.
Отредактировано Nouvelle (2006-03-17 17:02:59)
Тапки ожидаются.
