* * *
Благина опустилась в кресло и попыталась собраться с мыслями.
…осмотрев все в тайнике на чердаке, но, увы, не найдя ничего, что указывало бы на личность самозванца прямо, они решили на время отступить и дождаться подкрепления, как пошутила баронесса. Ее провожатый, однако, шутки не разделил: он-то прекрасно понимал, какого рода подкрепление ожидается, а встречаться с полицией ему не хотелось. По сугубо личным мотивам.
Поэтому они вернулись тем же тайным ходом обратно в кабинет Елены Александровны, хотя Фантом сначала предложил отправиться к нему, дабы обсудить все спокойно, не боясь случайных посетителей. Баронесса же отказалась, заявив, что в собственном кабинете ей лучше думается. Призрак Оперы опять пробурчал себе под нос что-то неодобрительное, но последовал за ней. Не иначе, рассудил, что оставлять эту ходячую катастрофу в одиночестве надолго нельзя – с нее станется опять в кого-нибудь выстрелить. Например, в него самого.
В кабинете мужчина без приглашения уселся в кресло, предназначенное для посетителей, спасибо, что не в хозяйское, но Благина и это проигнорировала: ей сейчас было чем занять свои мысли, помимо нарушения этикета. Долгие месяцы блуждания в потемках…неужели кошмару пришел конец? Она была почти уверена, что знает ответ на самый главный вопрос.
- Вы давно нашли его убежище? – спросила она вдруг Фантома.
Тот скривился. А нечего, нечего, злорадно подумала русская, вы, мсье, получили свой триумф, разыграв всю сцену как по нотам. Внезапная догадка, потом поиски, и они сразу же находят тайник?! Она, конечно, верила, что совпадения случаются изредка, но не в этом случае. Нет уж, месье Фантом, вы прекрасно знали, куда идете и что там обнаружите. Хотели посмеяться над баронессой? Вам это удалось. Но больше не удастся.
Призрак Оперы явно понял ход ее размышлений.
- Вчера вечером, - хмуро ответил он. Конечно, неприятно расставаться с триумфом. – Я, как вы, наверное, поняли, осмотрел едва ли не каждый уголок театра, обошел все подземелье, пока мне не пришло в голову то же, что и вам – что чердаки совершенно незаслуженно оказались вне моего внимания. Их я проверял тоже довольно долго, пока не нашел этот тайник.
- А самозванца застали? – с надеждой посмотрела баронесса на него.
- Увы, - развел руками гость. – Я прождал его весь вчерашний вечер, но он так и не явился. А сегодня утром мне пришлось ненадолго отлучиться из театра…по личной надобности…и вернулся я уже под занавес трагедии. Впрочем, теперь поимка негодяя – всего лишь вопрос времени, не так ли? Устроить засаду в его логове…
- Если он туда вернется, - хмыкнула Елена. – Судя по тому, что мы там нашли, он готовит развязку весьма стремительно, ожидать больше нельзя. И действовать нужно наверняка.
- Однако, вы знаете, кто убийца, - это прозвучало скорее утверждающе, чем вопросительно.
- Предположим, - вздохнула она, - у меня есть весьма сильные подозрения, однако…я даже не знаю, что сказать по этому поводу.
- Почему?
- Потому что это просто невероятно.
Это и в самом деле было невероятно, но только в этом случае разбросанные кусочки мозаики укладывались в четкую картину…в портрет преступника.
- Кажется, перед тем, как мы с вами отправились в наше небольшое путешествие, я предлагала вам коньяк, - сказала она. – Негоже хозяйке разочаровывать гостя…
Возможно, у Призрака Оперы были свои соображения в отношении того, кто из них гость, а кто – хозяин, но он не стал вдаваться в выяснение отношений. Вместо этого милостиво кивнул и светским тоном произнес:
- Благодарю вас, с удовольствием.
Она достала бутылку и две изящные рюмочки, стала наливать, но правая рука дрогнула и благородный напиток расплескался. Фантом, покачав головой, отобрал у нее бутылку и сам аккуратно наполнил обе рюмки:
- У вас поранена рука, мадам…Елена. Вы, вероятно, об этом уже забыли?
Та взглянула на перевязанную правую ладонь и грустно усмехнулась. Действительно, забыла, но тело быстро ей об этом напомнило. Хорошо хоть вообще не выронила и не разбила бутылку, коньяк-то действительно хорош. Дано человеку две руки, но стоит чуть-чуть ослабить одну, и вдруг множество мелочей, привычных настолько, что на них уж и не обращаешь внимания, этого самого внимания начинают требовать.
- Прекрасный букет, - заметил Призрак Оперы, пригубив коньяк.
- Я рада, что вам понравилось, - кивнула женщина.
Она достала лист бумаги, обмакнула перо в чернильницу и начала что-то быстро писать. Изящная строчка, бегущая по странице, вдруг прервалась неэстетичным чернильным пятном. Елена сквозь зубы прорычала что-то по-русски, скомкала испорченный лист и бросила в корзину для бумаг.
- Да, и это тоже, - все тем же безукоризненно светским тоном сказал мужчина. – Вы ведь привыкли писать быстро? Но в ближайшие дни вам придется смириться с некоторым неудобством, пока все не заживет. Разве что вы умеете так же свободно писать левой рукой?
- Нет, не умею, - печально ответила она. – А жаль…
- Кстати, что вы пишете?
- Послание Виктору Сегре, - пояснила она. – Хочу, чтобы он кое-что проверил.
- А, - понимающе кивнул Фантом. – Уже планируете поимку преступника?
- Я все же думаю, что этим лучше заняться специалистам, - вежливо ответила она, дописывая новое послание. Она подула на чернила, чтобы они быстрее высохли, потом аккуратно сложила лист в конверт. – Иначе толку не будет.
Судя по ехидной ухмылке ее собеседника, с последним утверждением он был полностью согласен. Елена же припомнила, как косились посетители на многочисленных жандармов в форме, заполонивших театр на премьере «Дон Жуана Торжествующего». И то, что произошло потом, наглядно доказало их абсолютную неспособность справиться с ситуацией. Нет, Елена Александровна, разумеется, не считала, что в полиции служат сплошь глупцы и бестолочи, однако понимала и то, что механизм будет работать только тогда, когда каждая его деталь идеально подогнана к остальным и точно знает свое место и свое задание. И какой черт нашептал виконту де Шаньи руководить поимкой преступника самому? Доруководился…до пожара в театре.
Хотя…
«…Если огонь и впрямь охватил театр так быстро, как рассказывали, то это может означать только одно: что пожар возник в нескольких местах. В том числе – и там, где люстры не падали».
Эти слова Призрака Оперы, брошенные им в гневе, не давали ей покоя довольно долго. Упавшая на сцену люстра была, конечно, ужасна, и огонь пожирал бархатные портьеры с огромной скоростью и явным удовольствием. Однако это никак не поясняло, отчего огонь же преградил дорогу многим зрителям в коридорах, куда они бросились, ведь он никак не мог перескочить туда со сцены. Во всяком случае, не так быстро.
Виктор Сегре, с которым они беседовали об этом, подтвердил ее подозрения: позже было обнаружено, что пламя разгорелось в нескольких местах, в том числе – и весьма далеких от сцены. Означало ли это, что кто-то планировал поджог Опера Популэр с самого начала? И если да, то кто? Следователь сказал, что расследование по этому вопросу не проводилось, ведь полиция получила готового преступника, Призрака Оперы, который и был виновен в этом кошмаре. Да, скорее всего, все было именно так.
Или не так.
Потому что если самозванец терроризирует театр сейчас, то вполне возможно, что не один лишь только Призрак шалил в Опере и полтора года назад.
- Месье Фантом, - позвала она. – Я могу задать вам вопрос? Скорее всего, вы сочтете его неделикатным, но мне очень нужен правдивый ответ на него.
- Спрашивайте, - сказал он.
- Как погиб Вальдо Пьянджи?
- Понятия не имею, - пожал плечами тот. – Я оглушил его, затолкал в какой-то угол и накрыл покрывалом, чтобы никто ненароком не споткнулся об его тушу.
- И все?
- И все. Если вы имеете в виду, убил ли я его, то мой ответ – нет. Я его не убивал. Хотя он этого и заслуживал, за то, что сотворил с моим Дон Жуаном. Впрочем, вы можете мне не верить.
Елена Александровна искоса изучала напряженную фигуру Фантома. А ведь ему, несмотря на показное равнодушие, очень хочется, чтобы она поверила.
- А если бы он вышел на сцену в самый разгар представления?
- Не вышел бы, - ухмыльнулся тот. – Мне было нужно всего несколько минут, а он бы провалялся без чувств куда дольше.
Почему-то она ему действительно поверила. Еще тогда, при их первой встрече, ее удивила реакция Призрака на весть о смерти ведущего тенора, но позже она подумала, что он мог просто не рассчитать собственные силы и убить Пьянджи. Однако, итальянец был задушен, а Фантом утверждает, что только оглушил его. Открещиваться от этого убийства нет смысла, на нем крови и без того достаточно, одной жертвой больше, одной меньше – разница невелика. Да и орудие убийства, непохожее на то, которым привык орудовать ее посетитель, зато, по странной случайности, совпадающее с тем, что использовал самозванец…
Благина еще раз посмотрела на записку, предназначавшуюся Виктору Сегре, и покачала головой. Нет уж, такое доверять бумаге не стоит. Она отправится в Сюртэ сама и переговорит со следователем лично.
- Судя по вашему взгляду, вы опять что-то задумали, - констатировал Призрак Оперы.
- Да. Я задумала избавиться от этого маньяка, терроризирующего мой театр.
- Наш театр, - поправил ее мужчина. – Ну что ж, я вас оставляю, мне тоже нужно кое-что сделать. Всего доброго Елена…и, надеюсь, мне не нужно напоминать вам, чтобы вы были осторожны.
* * *
В Сюртэ Благина провела несколько часов, беседуя с Виктором. Как оказалось, полицейский тоже пришел к схожим выводам, правда, немного с другой стороны: его расследование получило мощнейший толчок после визита Карлотты Гуатичелли. Кстати, именно сегодня примадонна опять побывала у Сегре, Елена Александровна даже едва не столкнулась с нею у дверей его кабинета. Певица, что-то прощебетав по-итальянски, упорхнула готовиться к вечернему представлению «Одиссея на Итаке», который, как и ожидалось, сопровождался регулярными аншлагами. Мадам патронесса еще отметила про себя, что выглядит дива превосходно, словно скинула с души огромный груз. Еще одно доказательство тому, что дело близится к развязке.
Выслушав рассказ Елены Александровны о посещении чердаков Оперы (она благоразумно умолчала о своем спутнике), следователь первым делом отругал ее за самовольство и неоправданный риск, в красках расписав, что могло там произойти с неосторожной баронессой. Ох уж эти эмоциональные французы, усмехнулась про себя русская, что толку ругать ее сейчас и говорить о том, что могло бы произойти, когда дело уже сделано, и ничего не произошло?
Тем не менее, визит оказался очень полезным для них обоих: Елена Александровна с удивлением узнала, что слежка за подозреваемым ведется уже с неделю, но, к сожалению, ей очень сильно мешает множество тайных ходов в театре, которые преступник знает, а полицейские – нет. Несколько раз подозреваемый уходил буквально из-под носа, растворяясь в одном из темных коридоров. «Это не театр, мадам, а какая-то мышиная нора!» - сетовал Сегре. «Как я вас понимаю, Виктор», - соглашалась Благина.
Однако теперь, когда открылись столь важные обстоятельства, без сомнения, преступник будет пойман. Дело осложняло лишь то, что прямых доказательств его вины как не было, так и нет. Но на замечание Елены о возможном повторении поджога Сегре только отмахнулся, заверив ее, что каким бы безумцем не был негодяй, он вряд ли пойдет на это. Кроме того, за ним следят и сразу же арестуют, как только он даст хоть малейший повод.
Нельзя сказать, что заверения следователя полностью успокоили Елену Александровну, однако осознание того, что на ее стороне не только Призрак Оперы с его весьма своеобразными методами наведения порядка, но и мощь французской полиции в лице одного из лучших ее представителей, грело душу.
И еще одно тревожило ее: преступник не только хитер и опасен, он еще и безумен, они же вряд ли в состоянии понять логику его действий. Что, если он уже почувствовал, как сжимается кольцо вокруг него? Крыс опасно загонять в угол…
* * *
-0 Вот и будет тебе платонический детехтив......уж лучше пусть любовь будет. Но в меру....
