lenusya, потому что у меня были трудности с техникой. Но обещаю, в ближайшее время (до конца этой рабочей недели, надеюсь) принесу сразу две главы. Спасибо, что вспомнили обо мне.

Ну вот, собственно, и прода. Прошу прощения, что так долго не обновлялась - обстоятельства были сильнее меня.

8. Побег

Вытягивая вещи из шкафа с такой силой, что вешалки раскачивались ещё долгое время после того, как их оставили в покое, Кристина беспорядочно засовывала платья в свой маленький чемодан до тех пор, пока он не отказался закрываться.

Войдя в комнату, Анизетт остановилась на пороге и, раскрыв от изумления рот, наблюдала за стремительными перемещениями миниатюрной темноволосой женщины из одного угла комнаты в другой. В суматохе пересекая комнату вдоль и поперёк, Кристина бормотала что-то невнятное себе под нос, и, когда она проходила мимо двери, до слуха Анизетт только отрывистые фразы и непонятные слова.

- Если он думает, что он может... даже если... но я не... в самом деле, упрямец...

- Хм... мадам?

- Да как он смеет...

- Мадам!

Испугавшись, Кристина обернулась.

- Ах, Анизетт, здравствуй! Я просто, - она уныло посмотрела на разверстую пасть своего чемодана, - укладываю вещи.

- Мсье Деларю сказал, что вам, возможно, будет нужна помощь.

Глаза Кристины сузились.

- Мсье Деларю сказал так, правда? – полностью поглощённая своим занятием, она достала смятые  платья и принялась аккуратно их складывать. – Так вот, передайте мсье Деларю, что я в силах сама справиться со своими вещами.

Анизетт с сомнением посмотрела на чемодан, и Кристина покраснела.

- А ещё он сказал мне передать вам это, - на секунду она исчезла из поля зрения Кристины, но уже через несколько секунд вернулась с большим чемоданом из коричневой кожи. – Он сказал, что вещь, на которой есть герб де Шаньи, не подойдёт для вашего путешествия.

Смущённая своим поведением, Кристина смиренно приняла принесённый чемодан и бросила его рядом со своим старым, откинув тот в сторону. Какое-то время Анизетт тревожно наблюдала за ней и, наконец, осмелилась заговорить:

- Мадам, вы уверены, что не нуждаетесь...

- Всё прекрасно, - сказала Кристина, жестом и слабой улыбкой давая понять, что не желает больше видеть Анизетт. Служанка быстро покинула комнату, только один раз обернувшись через плечо, и Кристина, оставшись в одиночестве, в изнеможении повалилась на кровать.

Непредсказуемость Эрика сводила с ума.

Она провела рукой по гладкой кожаной поверхности своего нового чемодана, расстегнула пряжки и раскрыла его.

Он уже был аккуратно упакован: в нём лежали совершенно новые, удивительно красивые платья, которые, на первый взгляд, подходили ей по размеру. Ещё она нашла в нём кружевной халат и ночную рубашку, пару туфель, небольшую сумочку с косметикой и бархатную коробочку с украшениями. Раскрыв рот от удивления и восторга перед изысканностью нарядов, Кристина аккуратно, стараясь не смять, достала каждое платье, чтобы посмотреть, что же лежит глубже. Всего платьев оказалось семь: тёмно-фиолетовое, голубое, цвета молодой зелени, более лёгкое платье из бледно-розового атласа для тёплой погоды и два простых шерстяных платья, похожих на то, в котором она была сейчас; на самом дне чемодана она нашла ослепительное и одновременно пугающее своей яркостью платье из тёмно-красного атласа, которое она  поспешила прикрыть из скромности.     

Она встала и посмотрела на весь ансамбль, не зная, что и подумать. Она знала, что Эрик купил всё это, запомнив размер её одежды с тех пор, как она жила в Опере. И, более того, эти наряды были в её вкусе, как будто она сама их покупала. За исключением ужасного красного платья, разумеется. Но зачем ему нужно баловать её таким образом? Неужели он купил их тогда, когда она поселилась в его доме? Или собирался подарить их ей четыре года назад, если бы она осталась с ним?

А сейчас он был отвратительно груб; можно подумать, что, осыпая её подарками, он заслужит её прощения... Нет, Эрик, чтобы заработать мою благосклонность, необходимо нечто большее, с достойной уважения непреклонностью подумала она, хотя в глубине души и была тронута тем, что специально для неё он тратил своё драгоценное время. А платья были чрезвычайно впечатляющими. В коробочку с драгоценностями она и вовсе боялась заглянуть.

Она оглядела своё изношенное, выцветшее платье: несомненно, она нуждалась в новых туалетах, а эти платья как так удачно подходили ей... Двигаясь ловко и проворно, Кристина сняла старое поношенное платье и надела новое, наслаждаясь его чистотой и новизной. Рукава платья доходили до локтей, а воротничок и них юбок были отделаны зелёной тесьмой.

Сложив старое платье и положив его в старый чемодан, Кристина начала собирать те немногие вещи, которые захватила с собой из поместья де Шаньи. Сверху она положила музыкальную шкатулку и фотографию отца, затем аккуратно закрыла крышку и застегнула пряжки чемодана.

Когда она вышла из холла, с трудом таща свой багаж, в передней её дожидался Дион. С открытой улыбкой он бросился Кристине на помощь, и ей ничего не оставалось, кроме как улыбнуться в ответ и, задыхаясь, пробормотать слова благодарности.

- Вы двое ведь не думали, что я позволю вам уехать, не попрощавшись? – с напускным весельем спросил он, когда она выразила удивление от того, что видит его здесь. Внезапно Кристина поняла, что едва ли ей выпадет шанс ещё когда-нибудь встретиться с Дионом, и эта мысль огорчила её больше, чем сама мысль об отъезде. Она была стольким ему обязана, а ведь ещё был так молод; как бы ей хотелось когда-нибудь увидеть его взрослым...

Он помог Кристине надеть плащ, по виду - один из дорожных плащей самого Эрика, взял под руку и помог выйти из дома, где их уже поджидал экипаж. Когда Дион пожал руку лакею, Кристина вдруг подумала, что он уже взрослый. 

Стремительно спустившись со ступенек парадного подъезда, Кристина подошла к двум мужчинам и с осторожностью пыталась поймать взгляд Эрика. Однако у неё ничего не вышло, потому что он не отводил глаз от своего дома.

До сих пор у неё не было времени подумать, что, возможно, Эрику не хотелось покидать дом, который он построил для себя здесь, в Ницце, и нежная, огорчённая улыбка на его лице почти испугала Кристину. От этой мысли Кристина почувствовала слабый укол ревности: она больше не была отрадой жизни для Эрика, его жизнь не вращалась больше вокруг неё одной. Он жертвует всем, чтобы спасти тебя; ради Бога, Кристина, постарайся хотя бы изредка думать не о себе одной.

Она тоже обернулась и увидела собравшихся у дверей слуг: Бомон изредка утирал носовым платком слёзы; Травер криво улыбался; ещё один седовласый мужчина, которого Кристина не узнала, - наверно, садовник Випон, - смотрел мрачно, исподлобья; служанка Анизетт махала на прощанье рукой. Кристина не могла не заметить, что последняя, мило краснея, то и дело поглядывала на Диона. Сам же Дион к тому времени уложил их чемоданы и вернулся к Кристине.

- Знакомство с вами, Кристина, было большой честью для меня, - он взял её руку и с теплотой поцеловал, заставив её улыбнуться, несмотря на стоящие в глазах слёзы.

- Прощай, Дион. И спасибо тебе за всё.

- До скорого, - поправил он её и обернулся к Эрику. Несколько мгновений двое мужчин серьёзно смотрели друг на друга, и Эрик как будто собирался что-то сказать, но в следующий момент Дион распростёр руки и обнял старшего мужчину.

Кристина с трудом сдерживала улыбку, когда увидела, насколько испуганным выглядел Эрик.

- И вам до скорого, дорогой учитель! – пылко воскликнул Дион, похлопывая Эрика по спине, прежде чем отстраниться, не обращая, казалось, никакого внимания, что его наставник не проявил энтузиазма в таком эмоциональном прощании. – Быть может, наши пути ещё пересекутся в скором будущем.

- Да, вполне может быть, - грубовато ответил Эрик. – Прощай, Дион.

Слегка смущённый, Эрик впервые посмотрел на Кристину с тех пор, как она вышла из дома.

- Ну что, едем? – не дожидаясь ответа, он ловко запрыгнул в коляску.

Дион помог Кристине сесть в экипаж. Дверь закрылась со звонким щелчком, и Кристина услышала щелчок хлыста, когда коляска, покачиваясь, сдвинулась с места. Она отогнула маленькую занавеску и смотрела, как Рю Манор, по мере того, как они отдалялись от него, становился всё меньше и меньше.

До скорого, моя любимая Франция! Прощай, Кристина де Шаньи!..

***

Прислонившись головой к оконному стеклу вагона, Кристина наблюдала за сменяющимися пейзажами сельской местности. Путь до вокзала занял совсем мало времени и, несмотря не беспричинные страхи Кристины, они без проблем сели на поезд; проходящие мимо люди были в настолько заняты и так спешили по своим делам, что не обращали никакого внимания на человека в маске.

Тем не менее, она была захвачена врасплох, когда Эрик вдруг остановил её прямо посреди толпы и тихо сказал:

- Тебя зовут Кристина Деларю, и мы – новобрачные, оправляющиеся на медовый месяц в Англию. Ни с кем не разговаривай, не пропадай из виду и ни в коем случае не старайся привлечь к себе внимание.

Кристина не знала, смеяться ей или плакать от того излишнего неудобства, которое навлёк на них Эрик, придумав эту историю о том, что они муж и жена, но, встревоженная явным беспокойством в его голосе и постоянно снующими вокруг людьми, она утвердительно кивнула.

Когда они, наконец, сели в поезд, Эрик отвёл Кристину в пустое купе в самом хвосте поезда. Затем уложил вещи и сел напротив неё. Кристина, теперь уже свободно вздохнувшая, нетерпеливо ждала, когда он скажет хотя бы что-нибудь. Но, оставшись наедине, они погрузились в безысходное молчание, ни один из них, казалось, не решался заговорить первым. Вероятно, Эрик всё ещё чувствовал себя неуютно от их прежней ссоры, так что Кристина сдалась со скучающим вздохом и впилась глазами в окно, за которым открывались чудесные виды.

Время шло так медленно, что, казалось, они могли бы уже добраться до Бреста и обратно несколько раз. Нависшая тишина сводила Кристину с ума. Как только поезд тронулся, Эрик закрыл глаза, но Кристина не была уверена, спал ли он или только притворялся:  сама мысль о том, что он так легко забудет о бдительности в поезде, учитывая к тому же их щекотливую ситуацию, казалась Кристине абсурдной. Сама она время от времени то засыпала, то вновь просыпалась, но беспокойство её было настолько сильно, что она не могла полностью расслабиться и заснуть.

Нет, он точно притворяется. Чтобы избежать разговоров со мной, - с горечью подумала Кристина.

Но ведь и ты не слишком стараешься завязать беседу.

- Эрик? – неуверенно начала она. Почти в тот же миг его глаза открылись.

Я так и знала.

- Что-то случилось, Кристина?

Несмотря на то, что она старалась быть сдержанной в его присутствии, всё её самообладание покинуло её, когда она услышала ледяной тон его голоса, но последнее, чего она сейчас хотела, - очередная ссора.

- О... мне просто хотелось знать, спишь ли ты... – от сознания того, насколько нелепо и притворно звучат её слова, Кристина залилась краской.

Несколько мгновений Эрик сурово смотрел на неё, затем снова закрыл глаза, но Кристина снова заговорила:

- На самом деле...

Его сине-зелёные глаза теперь полыхали огнём, словно хотели прожечь её, пока он ждал, чтобы она продолжила.

- Я хотела извиниться за сегодняшнее утро, мне не следовало быть такой резкой, - она сделала паузу, а потом быстро добавила: - Но и ты был не слишком вежлив.

Кивнув головой, он принял её извинения.

- Если это всё?..

Стиснув зубы, она с трудом проговорила:

- Я надеялась, что ты тоже попросишь прощения.

Сжав губы в тонкую линию, он так и не ответил: терпение Кристины лопнуло.

- Чёрт побери, Эрик! – сжав ладони в кулаки, она вскочила со своего места. – Я не лгу тебе! Я не знаю, что происходит в твоей чёртовой голове, если ты так думаешь! Я не собираюсь терпеть и дальше твоё отношение ко мне, как будто я всё ещё твоя маленькая трусливая ученица! – по мере того, как голос Кристины всё больше походил на визг, глаза Эрика становились всё шире и шире. – Я не отрицаю, что мой жизненный опыт – ничто по сравнению с твоим; что я не знаю, каково это – быть на твоём месте; но ведь ты не даёшь мне ни малейшего шанса понять! Ты слишком занят жалостью к себе, ты отмахиваешься от меня и не видишь, что я пытаюсь заботиться о тебе! Что такого привлекательного в мысли о вечных муках, что заставляет тебя отказать поверить в то, что я действительно хочу любить тебя? Ну почему... почему я всё-таки люблю тебя... почему ты так ведёшь себя со мной...

С оглушительным грохотом она распахнула дверь и вылетела из купе.

***

Сердце Эрика бешено колотилось в груди и готово было выпрыгнуть, он в этом не сомневался. Во время пылкой тирады обвинений, которую обрушила на него Кристина, его сердце билось так сильно, что грозило вырваться из его плоти, оставив ощущение мертвенной пустоты в груди. Глядя на то место, где всего несколько мгновений назад стояла Кристина, он никак не мог понять, что удивило его больше всего: тот ли факт, что он впервые услышал, как она сыпала проклятьями или то, что она кричала на него. Кристина Дааэ на была способна на это.

И она не пыталась соблазнить тебя во время прогулки по побережью.

Чёрт побери, Эрик!

Она не знает ужасов твоего прошлого – не обманывай себя.

Что такого привлекательного в мысли о вечных муках?..

Она никогда не поймёт, что это такое – быть убийцей, распоряжаться жизнью и смертью...

«..Мой ребёнок, Эрик! Мёртв!»

Нет...

«...Я всё-таки люблю тебя!»

Не прошло и пяти секунд, как он бросился вслед за Кристиной. 

***

Кристина пронзительно закричала, когда Эрик взял её за руку, резко развернул, и понёс обратно в купе, подняв и крепко прижав к себе. Отчаянно извиваясь, она колотила его своими маленькими кулачками, но он не обращал на это внимания.

- Я, кажется, предупреждал, чтобы ты вела себя как можно тише и незаметнее? - хрипло прошипел он, ставя её обратно на ноги и закрывая дверь.

От этих слов все мысли в её голове испарились, и она побледнела от страха.

- О нет! Ты же не думаешь, что они...

Страх сменился чем-то несравненно более приятным, когда он притянул её к себе, на этот раз очень нежно, и поцеловал. На долю секунды Кристина застыла, но потом прильнула к нему, обвив руками его шею; одной рукой он нежно ласкал её щеку, другой гладил по спине, улыбаясь ощущению её трепещущего тела, находящегося в его власти.

Этот поцелуй был нежен и сладок, в нём не было того бешеного огня, как в тот вечер; он напомнил Кристине их самый первый поцелуй: мягкий, излучающий наивность и неопытность, медленно отдающий каждое новое ощущение, - такой, словно у них вся вечность впереди.

Когда они наконец отстранились друг от друга, Кристина с удивлением посмотрела на Эрика:

- Извинения приняты, - сказала Кристина, задыхаясь, а Эрик залился смехом и, обвив руками ее тонкую талию, обнял её. Никогда прежде она не слышала его смеха, и эти глубокие, резонирующие раскаты безмерно удивили её. Довольная, она прижалась к его груди, глубоко вдыхая его мужественный запах: она почувствовала аромат свечей и ещё что-то неузнаваемое, что напомнило ей о море.

Всего через мгновение он успокоился и прошептал у неё над ухом:

- Мне действительно жаль, Кристина.

- Обещая никогда не скрывать от меня ничего.

- Даю слово.

Она посмотрела на него с тёплой улыбкой.

- А я обещаю никогда не лгать тебе, - она легко прикоснулась губами к его губам и продолжила: - И постараюсь понять, когда ты расскажешь мне о своём прошлом.

Черты его лица исказила внутренняя борьба.

- Тебе будет неприятно слышать это, Кристина... я пытался измениться, но, боюсь, это невозможно... я был безумцем... чудовищем. 

- Не говори так, - она погладила его по щеке. – Ты родился добрым, как все. Это общество сделало тебя таким, каким... – она замолчала и устало прикоснулась рукой ко лбу.

- Устала? – спросил он озабоченно.

- Я дурно спала прошлой ночью, - ответила она, - но ничего страшного.

Он нахмурился; Кристина тихо вскрикнула, когда он взял её на руки и сел, посадив её к себе на колени и обхватив одной рукой её талию, чтобы она не упала.

- Что, если нас кто-нибудь увидит? – спросила она, удобно устраиваясь в его объятьях.

- У нас медовый месяц, - ответил он с напускной серьезностью. – Нелепое поведение влюблённых в порядке вещей.

Она только тихо засмеялась и начала покрывать невесомыми поцелуями его лицо.

- Разбуди меня, если у тебя появятся какие-нибудь проблемы.

Через несколько минут её ресницы легко затрепетали и она погрузилась в глубокий, спокойный сон.

***

Эрик внезапно проснулся и непонимающе опустил взгляд.

Кристина у него на коленях.

Кристина.

Он мог бы провести часы, просто наблюдая за её безмятежным сном, пытаясь выразить в словах все те оттенки чувств, что пробуждала в нём её красота: любовь, радость, свобода, одобрение – чувства, которые были ему недоступны многие годы. Когда он был её учителем, то пытался представить себя высшее блаженство, в котором он пребывал бы, если бы Кристина осмелилась разделить его чувства. Теперь он знал: чтобы на самом деле понять исступлённый восторг, который теперь, казалось, переполнял каждую клеточку его тела, нужно пережить его. Что бы он сейчас ни делал, это не казалось ему неразумным, потому что недавно обретённое счастье осеняло собой все его мысли и действия и было так сильно, что он мог бы на глазах толпы снять с себя маску, потому что...

Потому что Кристина выбрала его.

- Кристина, - дрожащим шёпотом, словно он готов был заплакать, сказал Эрик.

Сощурившись, она протёрла глаза. Эрик готов был расцеловать её, когда она с застенчивой улыбкой заметила его присутствие.

- Добрый вечер, - она выглянула в окно. – Мы уже прибыли?

Он достал из кармана плаща часы.

- Сейчас половина десятого, мы прибудем через двадцать минут или около того.

- Я спала так долго, - сказала она с удивлением. -  Тебе не было скучно?

Нелепо смутившись от того, что тоже спал всё это время, Эрик ответил:

- Нет.

Она понимающе улыбнулась и наклонилась к нему, чтобы поцеловать. Эрик обнял её крепче, и так они провели остаток пути до Бреста.

***

Портовый Брест оказался грязным городом с узкими неопрятными улочками; он шокировал Кристину, которая прежде видела только приятные районы Франции. А этот город выглядел так, словно на карту капнули грязью, и из этого пятна образовался город. Улицы кишели крепкими, угрюмыми моряками; кто-то отплывал, кто-то, наоборот, возвращался из плавания. Вместо приятного ветерка, дующего с моря, как это было в Ницце, здесь всё пропахло тошнотворным зловонием гниющей рыбы. Даже жёлтые отблески уличных фонарей казались отталкивающими и резкими, они лишь освещали отбросы и въевшуюся грязь, покрывающую мостовую.

Кристина благодарила Бога, что Эрик был рядом с ней. Он осторожно потянул её от окна экипажа, и она с благодарностью приникла к нему.

- Будет лучше, если тебя не увидят, - тихо сказал он. – Женщины... вроде тебя – нечастые гостьи Бреста.

- Мы уезжаем отсюда завтра же утром, правда? – уверенным голосом спросила Кристина.

- Я принял все необходимые меры.

Конечно, он всё сделал. По тому, как легко он перемещался по городу и всегда знал, куда ехать, Кристина подозревала, что он бывал здесь прежде.  На вокзале их ждала коляска, а извозчик поприветствовал Эрика довольно фамильярно. Это был коренастый мужчина с лицом много повидавшего на своём веку моряка. Выглядел он как большинство жителей города, за исключением его чистой одежды и гладко выбритого лица. Он, казалось, тоже знал, куда их везти и не произнёс ни слова, кроме сурового «Добрый вечер».

- Там... где мы остановимся – это...

- Это приличное место, Кристина, если ты об этом беспокоишься, - не глядя на неё, он добавил: - Может быть, не то, к чему привыкла графиня, но здесь это самое лучшее из доступных мест.

Она сидела справа от него, так что маска скрывала выражение его лица. Протянув руку, она заставила его посмотреть на неё.

- Я – не графиня, - произнесла она твёрдо. – Не смей даже думать, будто что-то, что ты можешь дать мне, недостаточно хорошо для меня.

Постоялый двор, где они остановились, действительно оказался очень пристойным. Здание находилось между двумя большими постройками и было почти незаметно, только деревянная вывеска выдавалась вперёд, чтобы привлекать внимание возможных гостей. Проходя мимо деревянного щита, Кристина прочла название: «Маленькая русалка».

Сразу же при входе в дверь находилась лестница, за которой шёл узкий коридор, ведущий в трактир. Эрик поблагодарил шедшего за ними извозчика и дал ему небольшой кошелёк с мелочью. Приняв с одобрительной ухмылкой плату, человек взял их багаж и повёл их вверх по лестнице. Не поднимая глаз, Кристина крепко держала Эрика за руку.

- Лучшая комната в доме, - отпирая дверь в самом конце коридора, сказал человек скрипучим голосом. – Отменный вид на гавань.

Эрик и Кристина вошли внутрь и человек, сказав привычное «Приятно провести время», удалился.

Эрик отошёл от Кристины, а через секунду она увидела вспышку, и комната озарилась светом единственной масляной лампы.

Комната была длинной и узкой, с выцветшими коричневыми обоями; мебель – большая кровать, стол, шкаф – были из вишни. Окно в противоположном конце комнаты действительно выходило на гавань, но переполненный людьми причал едва ли, по мнению Кристины, можно было назвать идеальным видом. По одну сторону от Кристины находился небольшой чулан, по другую – дверь, которая, несомненно, вела в ванную комнату. Кристина жадно смотрела на ванну. Сколько прошло времени с тех пор, как она последний раз принимала ванну? А после этого путешествия... Она вздрогнула.

- Эрик? – она оглянулась и поняла, что он замер на месте и глядел на неё с пониманием. Она устало улыбнулась и обнадёживающе сказала: - Всё в порядке. Если можно... я бы хотела принять ванну.

- Конечно, - ответил он, заметно смягчившись. Он подошёл к ней, помог снять плащ и повесил его в шкаф. Она тем временем достала из чемодана ночную рубашку, халат и сумочку с косметикой. Перед дверью ванной она остановилась, когда он снова заговорил:

- Я уйду ненадолго: куплю нам что-нибудь на ужин. Здесь ты в абсолютной безопасности.

- Я тебе доверяю, - не раздумывая, сказала она, одарив его многозначительным взглядом. Он кивнул, и она закрыла дверь.

У неё ушло совсем немного времени, чтобы настроить кран на тёплую воду; она разделась до нижней рубашки и корсета и стала внимательно изучать своё отражение в зеркале: глаза казались усталыми, несмотря на короткий сон в поезде, волосы спутались из-за того, что она постоянно прижималась к Эрику. Кристина взяла расчёску и провела ею по копне каштановых волос: к стыду своему, она вынуждена была признать, что нуждалась в горничной, а ведь могла и привыкнуть за время путешествия к мысли, что с расточительной жизнью последних нескольких лет покончено. Когда они доберутся до Англии, всё поправится. Да и жила же она как-то большую часть своей жизни без прислуги. Она справится.

Ванна наконец-то наполнилась, и Кристина, жадно смотря на парящую воду, внезапно поняла, что не справится с корсетом в одиночку.

***

Эрик с удивлением поднял глаза, когда дверь ванной открылась. Он принёс ещё одно кресло и был занят приготовлением лёгкого ужина, чтобы, когда Кристина выйдет из ванной, можно было утолить голод. Но разве могла она так быстро управиться?

- Эрик, - она высунулась из дверного проёма, и он не смог сдержать судорожного вдоха, когда увидел, что на ней не было ничего, кроме сорочки и корсета. – Здесь нет горничной... ты не мог бы?.. – залившись краской, она указала на корсет.

Не говоря ни слова, он преодолел разделявшее их расстояние; она повернулась к нему спиной, для удобства перекинув волосы на грудь. Справиться со шнуровкой было относительно легко, но не обращать внимания на её обнажённую кожу –  невозможно. Медленными движениями, после каждого узелка задерживая руки чуть дольше, чем было нужно, Эрик расшнуровывал корсет, раздумывая, что она могла бы сделать, если бы он поднял её на руки и отнёс на кровать; интересно, приходило ли ей в голову, что здесь в этой комнате всего лишь одна кровать?..

- У тебя проблемы? – её тихий голос прервал его мечтания, из-за которых он забыл, чем был занят. – Эр... – с трудом вдохнув воздух, она резко замолчала, когда он наклонился и поцеловал её шею. Затем снова начал медленно расшнуровывать корсет, после каждой завершённой петли целуя её: шея, тонкое нежное плечо, снова шея, чуть пониже уха... такая нежная, такая сладкая, в её аромате можно утонуть...

Когда корсет, наконец, стал совсем свободен, Кристина повернулась лицом к Эрику, взяла обе его руки в свои ладони и нежно поцеловала их.

- Вода остынет, - прошептала она и с дразнящей улыбкой исчезла за дверью.

***

Прислонившись к двери, Кристина несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь совладать с собой: когда Эрик прикасался к ней, она словно сама себе не принадлежала, она была полностью в его власти. Ощущение было сродни тому влиянию, какое оказывал на неё его голос, только в десятки раз сильнее; он подчинял её себе, околдовывал, так что каждое её движение было необдуманным и безотчётным. Подсознательно она сдавалась ему и подчинялась безоговорочно. Зачем сомневаться, если она знала, что её Ангел защитит её от любых невзгод?

Тёплая ванна дарила блаженство, и Кристина совершенно забыла о ходе времени, расслабляясь всем телом. Достав из сумочки с косметикой лавандовое масло, Кристина втёрла несколько капелек в щёки и за ушами, чтобы избавиться от преследующей её отвратительной вони брестских улиц, которая, казалось, пропитала собой всё вокруг.

С чувством физического обновления она вышла из воды и надела ночную рубашку и халат, что купил для неё Эрик; то, что вещи были подозрительно похожи на те, в которых она была в тот вечер, когда они впервые узнала его не как Ангела, она не могла не заметить. Возможно, эти более скромны, но, тем не менее, похожи. Неужели он купил их именно по этой причине?

Мысль об Эрике, покупающем женское бельё, вызвала у неё весёлую ухмылку, и она постаралась больше не думать об этом.

Когда она вышла, он сидел за столом, сосредоточенно читая. Он тоже сменил рубашку и был теперь в домашних брюках. Однако, когда она заметила стоящий на столе поднос с едой, трепет сменился другим чувством.

Когда она последний раз ела?

Эрик поднял глаза, и уголки его губ изогнулись в слабой улыбке.

- Проголодалась?

- Очень, - ответила она, села напротив него и взяла с подноса ломтик нарезанного яблока. Кроме того, на подносе были сыр, ветчина, оливки и виноград. Эрик уверил её, что уже поел, поэтому она в одиночку справилась со всем содержимым подноса. Решив, что она наконец сыта, Кристина взглянула на Эрика и поняла, что он смотрел на неё всё это время: его лицо выражало что-то среднее между весельем и крайним изумлением.

- Я бы принёс больше еды, если бы знал, что ты настолько голодна.

Она покраснела, положила руку на живот и состроила ему гримасу.

- Зато я смогу обойтись без завтрака.

В тот же миг Эрик залился смехом, на что она смущённо улыбнулась, хотя и внутренне ликовала из-за этой вспышки беззаботного веселья.

Затем наступила короткая пауза, Кристина едва подавила зевок, и они одновременно посмотрели на одну кровать.

Радости супружеской жизни не были неведомы Кристине: хотя они с Раулем и спали в разных комнатах большую часть их супружества, но в первый год они очень страстно любили друг друга. Но с тех пор, как умер их ребёнок, она и не думала о подобных вещах. До той первой ночи, что она провела в Рю Манор. Почему-то, - она сама едва ли осознавала это, - ей казалось, что все те нежные, неопытные ночи, что она провела с Раулем, не будут стоить и одной ночи с Эриком. Они с Раулем были совершенно разными, поэтому для того, чтобы доставить её впечатлительному, пылкому возлюбленному удовольствие, был необходим совсем иной подход. Впрочем, это будет не так уж и трудно, вспоминая произошедшее перед тем, как она закрылась в ванной.

Но пока слишком рано; даже Эрик должен понимать это.

В надежде, что мысли не отразились на лице, Кристина посмотрела на Эрика. Сдвинув брови, он принял отстранённый вид: Кристина сразу поняла, что он скажет.

- Я буду спать в комнате за дверью, Кристина. Это не проблема, - он встал и взялся за ручку чемодана.

- Ты даже не хочешь спросить моего мнения? – мягко и чуть печально спросила Кристина, глядя на него широко раскрытыми глазами.

- Прости? – от звука её голоса Эрик застыл на месте, словно его привязали невидимыми нитями.

Она встала, вскинула голову и положила ладонь ему на плечо.

- Ты действительно так мало думаешь обо мне?

- Я...

- Эрик, ты бываешь таким впечатлительным, - прошептала она, скользя рукой к его ладони и переплетая его пальцы со своими. Встав напротив него, она протянула руку и одним уверенным движением сняла с него маску.

Он следил за каждым её движением, в его глазах был страх и безотчётная тревога. Когда она сняла с него маску, он по привычке хотел прикрыть лицо ладонью, но она перехватила его руку.

- Особенно, - она замолчала и поцеловала его изуродованную правую щеку, - когда дело касается этого.

- Кристина...

- Ты знаешь, внешность не имеет для меня значения. Я люблю не только твой голос, я люблю тебя.

Он притянул её к себе и опалил страстным поцелуем, обвивая её руками с такой силой, что Кристине казалось, что тела их сольются в одно. Когда она почувствовала его руки на тесёмках своей ночной рубашки, она, наконец, поняла, что с ними происходит.

Почувствовав её неуверенность, он тут же остановился и отвернулся, так что губы их больше не соприкасались, но она всё равно не позволила ему отдалиться. Крепко держа в зажатых кулачках его рубашку, она прошептала:

- Мне очень жаль, Эрик... Слишком рано... я всего лишь прошу времени...

Он неровно вдохнул и кивнул головой.

- Боже, чего бы ты ни просила, Кристина! Что бы ни просила... я всё сделаю, как ты просишь!

- Тогда останься со мной сегодня. Не уходи, я не вынесу этого.

- А как я вынесу целую ночь рядом с тобой в одной постели? – тон его снова был тёплым. Он погасил лампу и уложил Кристину в кровать. Она свернулась калачиком у него под боком, а он какое-то время колебался прежде, чем сжать её сильнее в объятьях. – Кристина... а моя маска?..

- Я положила её на столик у кровати, - прошептала она. – Прошу тебя, не надо надевать её. Хотя бы до утра.

- Не буду, - сказал он немного неуверенно.

- Не волнуйся, - она подарила ему невинный поцелуй и улыбнулась. – Ангел Музыки взял тебя под своё крыло.

- Я не знаю, чувствовать ли мне себя спокойно или, напротив, беспокоиться ещё больше из-за этого.

- Лучше спи.

- Спокойной ночи, Кристина.

- Я люблю тебя, - её голос затих, как будто и не она вовсе только что произнесла эти слова.

- Я люблю тебя больше жизни, Кристина, - пылко прошептал он в ответ.

Когда Кристина начала погружаться в благословенный сон, она могла поклясться, что слышала голос, слёзы, смешанные с нежной молитвой...   

Скажи, что ты со мной разделишь
Одну любовь, одну весну,
Мне одному себя доверишь
И сможешь на меня взглянуть…

Куда бы ты ни шла, с тобою
Позволь идти, пока дышу,
Тебя укрыть и успокоить,
Кристина, – все, что я прошу.

Сандрин, увы, не получится. Прав не имею - из песни слов ведь не выкинешь. Но я постараюсь, чтобы всё было как можно мягче и... гхм... невиннее. Вторых ЧА, как я уже говорила, точно не будет. @_(

Отредактировано Liss (2005-11-28 16:01:47)

9. Оживление.

После неприятного знакомства с Брестом, Кристина, вероятно, будет так представлять себя все портовые города: грязные, вонючие, отвратительные. Это чувство не покидало её и здесь, на английской земле, когда они только собирались сойти на берег в Плимуте. Но, ступив на твёрдую землю и увидев заново выложенную серым камнем мостовую Кристина поняла, как сильно она ошибалась.

Даже в блёклом свете заходящего солнца было очевидно, что город несравненно чище Бреста. По чистым тротуарам прогуливались с виду порядочные люди, а не отчаянные с виду головорезы, которыми кишели улочки Бреста. По недавно выкрашенным зданиям и современным сооружениям можно было догадаться, что не так давно Плимут полностью перестраивали. И ещё Кристина с облегчением отметила про себя, что здесь не так резок и силён запах рыбы.

Кристина вынуждена была признать, что Англия встречала её куда как лучше, чем провожала Франция. Если бы только она ещё владела языком... Эрик купил для неё небольшой словарик во время их путешествия через Ла-Манш, а теперь она удивляла его своими успехами в овладении чужим языком. Желая поразить его, она не рассказывала, что когда-то в детстве они с отцом провели в Англии целый год. Хотя тогда они и была всего лишь маленьким ребёнком, но что-то с тех пор осталось в памяти, и этого словарного запаса для начала было достаточно.

- Эрик, что происходит? Почему нет экипажа? – обратилась она к нему на родном языке.

- Спокойно, Кристина, - ответил он загадочно, слегка изогнув губы в улыбке. – Мы уже не во Франции, бояться больше нечего.

Она слегка покраснела, когда поняла: он имел в виду, что она то и дело оглядывается по сторонам, стараясь не пропустить какого-нибудь подозрительного типа, выслеживающего их и нацеливающегося на Эрика пистолетом. Раздумывая над тем, что она покинула, вспоминая Францию, она ещё не вполне привыкла своей новоприобретённой свободе в этой новой для неё стране. Вся значительность её действия и положения, в котором она оказалась, всё ещё не  раскрылась перед ней.

Пара тёплых рук, опустившихся ей на плечи, вывела её из задумчивости. Она неосознанно потянулась к нему, спасаясь от печальных мыслей в его объятьях.

- Устала? – спросил он, легко касаясь губами её лба.

- Валюсь с ног, - ответила она, устало улыбнувшись и тяжело вздохнув.

- Завтра будет последний день нашего путешествия. Потом ты сможешь хорошо выспаться.

- И куда мы едем?

- У меня небольшое имение в сельской местности. Оно пустовало много лет, но если там хорошо прибраться, оно должно подойти тебе, - он отпустил её, подняв за подбородок её лицо так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза. – Кристина, теперь это твой новый дом.

- Наш новый дом, - поправила она его, улыбаясь. Он отвёл взгляд, и она запнулась. – Эрик?..

Его брови сошлись на переносице, взгляд потух.

- Кристина, я не хочу, чтобы ты принимала решения, о которых потом пожалеешь. Я буду следить за имением, ты не будешь нуждаться в деньгах, я буду помогать тебе – делать всё, что ты прикажешь. Но тебе больше не нужна моя защита.

- Только не говори, что ты серьёзно, - выкрикнула она, выдёргивая из его ладоней свои руки. – Ты ведь не думаешь, будто всё, что мне нужно от тебя, – это только защита. Не теперь... – она замолчала, подавившись душившими её гневными словами.

- Кристина, - сказал он резко, напоминая ей тем самым, что когда-то был её учителем, - всего несколько дней назад ты развелась и теперь снова хочешь связать себя серьёзными отношениями. Ты прекрасно понимаешь, что я совсем не против этого, - чтобы доказать свои слова, он страстно поцеловал её и потом продолжил: - Но я не буду пользоваться твоим нынешним положением.

- Мне всё равно, - ответила она слегка обиженно; раздражение и гнев быстро покидали её.

- Не сомневаюсь, - удивлённо глядя на неё, сказал Эрик.         

***

Кристина никогда не могла похвастать глубоким сном – малейшее движение или шорох в общей девичьей спальне при Опере заставляли ей проснуться. Теперь же, когда ей угрожало нечто более страшное, чем ошибки во время репетиций, сон Кристины стал ещё более беспокойным: скрип половиц, хлопающие двери – всё это заставляло её вскакивать с постели по несколько раз за ночь. Однако этой ночью она спала намного спокойнее – само присутствие Эрика успокаивало все её страхи.   

На этот раз её разбудил стук в дверь. Подняв голову с подушки, всё ещё с трудом отделяя сон от реальности, Кристина прислушалась, не показалось ли ей. Она пристально вглядывалась в темноту, стараясь понять, что бы это могло быть. Неосознанно она провела рукой по месту рядом с собой – пусто.

- Эрик? – испуганно прошептала она, резко поднявшись. Единственным ответом было торопливое «тсс!» и приглушённый шорох возле двери. Она послушно замолчала, хотя сердце бешено колотилось в груди, а разум приказывал закричать.

Потом дверь резко открылась, и в ярко светящемся дверном проёме стала чётко видна фигура Эрика. Кристина слышала, как он тихо чертыхнулся, отступил в сторону, и в комнату вошла ещё одна фигура, это был ребёнок. Дверь закрылась, и комната снова погрузилась во мрак.

- Кристина, зажги, пожалуйста, свет, - голос Эрика прозвучал немного резко. Кристина натянула одеяло до подбородка и протянула руку к лампе, чтобы сделать, что он просил.

Эрик стоял в стороне от двери: волосы в беспорядке, рубашки и вовсе не было, но маска и хмурое выражение лица были на месте. За ворот рубахи он крепко держал темноволосого и голубоглазого мальчишку лет десяти, с невинным любопытством разглядывающего Кристину. Его одежда выглядела поношенной и грязной: было ясно, что он живёт на улице.

- Представься, - приказал пареньку Эрик, слегка подталкивая его вперёд. Мальчик мелкими шажками подошёл ближе к кровати и, вытерев руку о штанину, с беззастенчивой улыбкой протянул её Кристине.

- Сет Эмерсон, мамзель.

Кристина с едва сдерживаемой улыбкой, вызванной его ломаным французским, пожала его грязную ладошку. Его отважное и живое поведение было таким заразным, что Кристина сразу прониклась к нему симпатией, хотя и не знала о нём ничего, кроме его имени.

- Кристина, - она запнулась, взглянув на Эрика, - Деларю.

Мальчик  сказал что-то по-английски, лукаво глядя на Кристину. Он говорил слишком быстро, и его странного выговора Кристина не понимала, так что ей пришлось обратиться к Эрику, чтобы он перевёл слова мальчика.

- Кто он?

- Он живёт в приюте со своей матерью. Несколько лет назад я нашёл его, когда он бродил по улицам, - Эрик усмехнулся, - в поисках приключений, как он это называет. Я нанимаю его в качестве камердинера, скажем так, когда я нахожусь в Англии.           

Глядя на этого странного взъерошенного мальчишку, Кристина безуспешно пыталась представить себе, как он помогает Эрику облачаться в один из его безупречных костюмов.

- Но как он оказался здесь среди ночи?

- Потому что он настолько глуп, что хочет лишить и меня остатков здравомыслия.

Без слов огрызнувшись на злосчастного мальчишку, Эрик снова схватил его за ворот рубахи и оттащил обратно к двери. Сет очень тихо, так что Кристина не могла расслышать, что-то бормотал; от его слов лицо Эрика слегка просветлело, а губы едва заметно дёрнулись, как будто он хотел улыбнуться.

Сет не сопротивлялся; более того, он вёл себя так, словно только что поймал за хвост самую большую удачу в своей жизни. Эрик вывел мальчика из комнаты и уже у порога сказал по-английски:

- Вон из гостиницы! Приходи завтра рано утром. Я хочу уехать из этого города как можно скорее.

- Есть, сэр! – шуточно отсалютовав, Сет исчез, и Эрик закрыл дверь - Кристина могла поклясться - со вздохом облегчения. Ей всегда казалось, что Эрику, должно быть, трудно управляться с детьми, но, тем не менее, с Сетом он справился очень неплохо. Насколько вообще можно было хорошо обойтись с мальчишкой, ворвавшимся к тебе посреди ночи. Кристине даже показалось, что Эрику нравится этот мальчишка.

Эрик вернулся в постель, и Кристина погасила лампу, улыбнувшись, когда почувствовала, как он неуверенно кладёт руку ей на талию. Она повернулась на другой бок и хотела поцеловать его в щеку, но её губы встретила ледяная поверхность маски.

- Милый, твоя маска...

Он не сделал ни малейшего движения, и тогда она попыталась снова заговорить:

- Эрик, я на самом деле бы хотела видеть тебя без маски.

- Нет, не в том дело, - еле слышно сказал он. – Ты назвала меня...

Она залилась краской и ждала, что он начнёт поддразнивать её, но потом поняла, что он не видит её лица.

- Извини, «милый» – не самое подходящее слово для тебя, да?

- Просто я немного удивлён, - сказал он мягко, а затем, поддразнивая, добавил: - А вообще мне всё равно.

Некоторое время спустя Кристина поняла, что маску он так и не снял.

***

До конца своих дней не буду больше путешествовать, поклялась Кристина, неудобно свернувшись у окна и изредка поглядывая за быстрой сменой пейзажей за окном. Небо было затянуто облаками, только через редкие просветы лился мутный солнечный свет, который отражался от облаков. Глядя на однообразие холмов, которым, казалось, не будет конца, Кристина невольно зажмурилась: лишь вдали на безупречной зелени полей виднелись редкие деревья, хрупкие листья которых трепетали от лёгкого ветерка.

Кое-где были видны странные каменные глыбы, образующие причудливые формы и изгибы – только они разнообразили и оживляли довольно скудный природный ландшафт; Эрик рассказывал, что в Дармуте такие природные каменные сооружения – не редкость. При этом выглядели они здесь чужеродными, совсем неуместными: словно кровь на безупречно белой простыне, подумала Кристина и тут же ужаснулась нелепости такой мысли.

Поместье Эрика находилось как раз за Дартмуром, известным своими горными хребтами, которые простирались далеко за его пределами; к счастью, его коварные болота ограничивались куда меньшей площадью.

В любом случае, думала Кристина, эти декорации подходили Эрику намного больше, чем рафинированная, чистенькая, скучная Франция. Также она заметила, что здесь он чувствовал себя свободнее, хотя, возможно, причиной тому был тот факт, что они были далеко от Франции и над ними больше не нависала угроза быть загнанными в ловушку Коммуной.

Кристина слышала много страшных историй о Дартмуре: люди терялись, тонули в болотах, исчезали... Но теперь, когда видела всё своими глазами, местность казалась ей привлекательной. Как и сам Эрик.

Прислонившись к спинке сиденья, Кристина услышала из-за перегородки заразительный смех – Эрик позволил Сету сесть рядом с ним на место возницы, чтобы уберечь Кристину от бесконечных вопросов и надоедливой болтовни мальчишки. Казалось, парень получал удовольствие; Кристина отчаянно молилась, чтобы Эрик не передал ему поводья. 

Примерно через час после начала последнего этапа их путешествий экипаж остановился, и дверка со стороны Кристины открылась. Приняв затянутую в перчатку руку Эрика, Кристина вышла из кареты. Увиденное заставило ее задержать дыхание.

Кристина не сомневалась, что дом Эрик спланировал сам: светло-коричневые стены ярко контрастировали с хрупким светло-зелёным ивняком, окружавшим дом; в центре возвышался внушительных размеров мраморный фонтан, который, однако, был пуст. Окружавшие его фигуры ангелов безмолвно вглядывались в Кристину. Это место словно принадлежало какой-то волшебной сказке: заброшенный замок, ждущий свою принцессу.

Пытаясь подобрать слова, Кристина пожала руку Эрика.

- Ну как, неплохо? – спросил он с привычной сдержанностью.

- Неплохо? Да это же просто... – мысли никак не хотели образовывать подходящие слова. – Дом великолепен! Как ты мог оставаться во Франции, если у тебя здесь такой дом?

- Я не провёл здесь ни дня, - сказал он, вскинув бровь. – Это сооружение – скорее одно из моих сочинений, а не место, где можно было бы жить.

- Но он удивительно красив, - прошептала Кристина.

- По мне так уж слишком девчачий, - высокомерно заявил Сет. Кристина вовсе забыла, что он был здесь, и теперь посмотрела на него со смесью досады и изумления. Эрику, казалось, было всё равно.   

Внутри дом оказался так же очарователен, как и снаружи, что, в общем, мало удивило Кристину. Каждая деталь обстановки, каждая мелочь казалась верхом совершенства, интерьер был явно тщательно продуман. Кажется, она всё ещё недооценивала состояние Эрика: он явно был богаче, чем она предполагала. Она чувствовала себя ужасно избалованной, но не осмеливалась отказывать ему, когда он так много для неё делал.

Кристину познакомили с экономкой, миссис Эттуотер: она оказалась совсем не такой, какой представляла себе Кристина английскую женщину её лет. Эдит Эттуотер выглядела бы грозно, если бы не её розовые щеки и нежная материнская улыбка, смягчавшая резкие черты лица. Её рыжие волосы уже серебрила седина, но карие глаза всё ещё по-юношески сверкали. Она с восторгом поприветствовала Сета, из чего Кристина заключила, что он и прежде бывал в этом доме.

- Боюсь, в доме сейчас беспорядок. Если бы я только знала, что вы приедете... – она смущённо поглядывала на Эрика. Он же смотрел на неё неуверенно, явно чувствуя себя не совсем удобно – было заметно, что он не привык к женскому обществу, тем более не знал, как вести себя с дамами столь почтенного возраста.

Хотя Кристина и учила язык во время путешествия, но она почти совсем не понимала беглого, с каким-то непонятным акцентом английского экономки. Запнувшись на элементарном «спасибо», Кристина позволила Эрику самому рассказать все обстоятельства их нынешнего положения. По испуганным вздохам и обеспокоенным взглядам, которые миссис Эттуотер кидала в сторону Кристины, та догадалась, что Эрик не посчитал нужным скрыть что-либо. Видимо, Эрик доверял этой женщине, хотя они и не виделись долгое время.

Эдит (она настаивала, чтобы Кристина обращалась к ней по имени) показала Кристине дом, комнаты, окна которых выходили на угодья и леса, окружавшие дом. Спальня была искусно отделана в сочных зелёных и нежных кремовых тонах. Смежная комната светилась новизной. Поражённая вкусом Эрика, Кристина в открытую восхищалась обстановкой.

- Ужинаем мы в шесть часов. Я прикажу принести ваш чемодан, если это всё, что вам сейчас нужно.

- Да, спасибо.

Столовая сияла светом, исходящим от множества свечей, лишь под самым потолком сгущался мрак. Эрик и Сет уже сидели за столом, когда вошла Кристина, одетая в лиловое платье, одно из тех, что подарил ей Эриком. Садясь, она улыбнулась ему, и он послал ей в ответ едва заметную улыбку: лишь уголок его рта слегка изогнулся.

Сет, руки и лицо которого на этот раз были чистыми, нетерпеливо переводил взгляд с Кристины на Эрика.

- Ну что, может, будем есть? – спросил он, вооружаясь вилкой.

- Конечно, - сказал Эрик, кивком головы приказав прислуге принести ужин. – Твоя мама будет беспокоиться, если от тебя долго не будет вестей.

- Так Сет не останется с нами?

Эрик взглянул на неё с непонятным выражением на лице.

- Я уже говорил тебе вчера, что не буду жить в этом доме с тобой. Я не собираюсь вторгаться в твою личную жизнь. К тому же мне нужно съездить в Плимут, чтобы объяснить его матери, где он проведёт ещё некоторое время.

Кристина потеряла дар речи и побледнела, изо всех сил старалась выглядеть естественно.

- Понятно, - сказала она холодно, не поднимая глаз от тарелки. Конечно, она не забыла, что Эрик сказал ей, она всего лишь надеялась, что сумела разубедить его. И теперь она не знала, что будет делать в этом доме одна, с надоедливым мальчишкой в качестве компаньона. Об этом она не думала.

В действительности она вообще не думала о своём будущем. Неужели остаток своих дней она проведёт здесь, в доме Эрика, слоняясь целыми днями без дела, иногда занимая себя вышивкой, как это обычно бывает со старыми девами или почтенными вдовами? Неужели она больше никогда не сможет выходить на люди, как все нормальные люди и заводить друзей и интересных знакомых?

Долгий скучный ужин показался Кристине настоящей пыткой. Даже Сет прекрасно почувствовал необычайную холодность Кристины в отношении Эрика. Они почти не разговаривали и закончили трапезу в полной тишине. Затем Кристина резко встала:

- С вашего позволения, я покидаю вас, - сказала она коротко. – Спасибо за чудесный ужин.

Она кивнула Сету, Эдит, которая стояла на пороге кухни, и вышла из столовой, не удостоив Эрика взглядом.

К несчастью, она не запомнила расположение своей комнаты; почти заблудившись, она решила войти в библиотеку и почитать что-нибудь, чтобы успокоиться. Она сморщилась от недовольства, когда поняла, какую книгу выбрала: «Родерик и Розальба» - рыцарский роман.

Опустившись в кресло, она пролистала книгу, не в силах сконцентрироваться на чтении – её мысли были слишком далеки от захватывающих событий романа.

Для Эрика не составило большого труда найти её: уже минут через десять дверь открылась и она увидела его. Кристина отложила книгу, но так и не встала с кресла, лишь невыразительно посмотрела в лицо Эрика.

- Не следовало вести себя так бесцеремонно за ужином, Кристина, - с осуждением сказал он.

- Хватит разговаривать со мной так, словно я всё ещё твоя ученица, - сверкая глазами, бросила Кристина. Эрик часто выходил из себя, и Кристина тоже иногда чувствовала необходимость накричать на кого-нибудь.

- В таком случае хватит вести себя, как маленький ребёнок, - сузив глаза, парировал Эрик. – Прости, если я каким-то образом оскорбил тебя. Хотя не думаю, что уединение – это такое уж большое оскорбление.

- Есть разница между уединением и изоляцией! Эрик, я не прошу тебя уезжать! Можно подумать, ты сам не хочешь остаться!

- Ты не изолирована. Можешь свободно ходить в город, сколько пожелаешь. К тому же в доме есть кому составить тебе компанию, - он сделал несколько шагов, приближаясь к ней, и она встала, как будто хотела защититься от него.

- О, да! – с сарказмом бросила она. – Провести остаток дней с ребёнком вроде Сета, должно быть, чрезвычайно весело.

- Его поведение больше похоже на поведение взрослого человека, чем твоё! Возможно, тебе есть чему у него поучиться, - сквозь зубы проговорил Эрик.

- Ходить в город, сколько пожелаю, говоришь? Почти не зная языка, без проводника? Эрик, не будь наивным! О Боже! Если бы я знала, что ты собираешься так бессердечно оставить меня здесь в одиночестве, я бы ни за что на свете не согласилась уехать сюда!

- Даром отдать в ваше полное распоряжение огромный дом – это вы называете «бессердечно оставить», мадам?

- Так я во всём виновата, Эрик? Мои безумные просьбы заставили тебя пойти на это?

- Да, ты! Какая же ты всё-таки...

- Что ты хочешь, что бы я сделала?  Всю жизнь ждать твоих редких визитов, строить свою жизнь по твоей прихоти, подстраиваться под твоё настроение?

Он схватил её за плечи так сильно, что наверняка уже через несколько минут выступят синяки; Кристина смертельно испугалась его горящего взора, волна страха прошла по её телу, но она старалась держаться со всей дерзостью, на которую была способна в таком состоянии.

- Неблагодарная, упрямая, тщеславная...

- Лживый негодяй! – пронзительно выкрикнула Кристина, ударив его ладонью по лицу. Маска слетела с его лица и упала на деревянный пол.

Он мгновенно отпустил её, его глаза пылали бешеной яростью. Обезображенная половина лица теперь выглядела ещё более зловеще.

Её лицо выражало только ужас и страх: не из-за того, как он выглядел, а из-за неприкрытой ярости, ясно написанной у него на лице и исходящей от него оглушительными волнами.

Он, как всегда, неверно понял её.

- Прощай, Кристина, - хриплым голосом сказал он, одним грациозным движением поднял маску и вышел, громко хлопнув за собой дверью.

- Подожди! – крикнула Кристина, протягивая руку, но тут же одёрнула её, услышав резкий звук. - Эрик... – звук был похож на что-то среднее между криком и рыданием. Ноги её подкосились, и, закрыв ладонями лицо, она опустилась на пол и прислонилась к спинке дивана. – Боже, Боже, Боже... – с жаром повторяла она, так крепко сжав в кулачках обивку дивана, что суставы пальцев побелели.

Что же ты наделала?

Счастьем будет, если он вообще когда-нибудь вернётся, в отчаянии подумала она.

Минуты превращались в часы, а она всё сидела в оцепенении, не в состоянии двинуться с места. Тусклый свет за окном давно померк, свечи оплавились, а она всё сидела на полу, ни о чём не думая, ничего не чувствуя.

- Кристина?

Она резко подняла заплаканное лицо за звук голоса, произнёсшего её имя.

- Милая, что ты здесь делаешь? – Эдит лёгкими шагами подошла и помогла Кристине встать на ноги. – Нет нужды хандрить, милая, - сказала она сдержанно. – Слезами горю не поможешь, и с мсье Деларю вы так никогда не помиритесь.

- Вы всё слышали?.. – тихо спросила Кристина.

Проницательная женщина взяла Кристину за руку и вывела её к лестнице.

- Когда влюблённые ссорятся, весь мир слышит, - при этих словах Кристина побледнела.

- Влюблённые? Миссис Эттуотер... Эдит... я и Эрик... мы не...

- Милая, я, может быть, и старая, - добродушно возразила Эдит, - но я же ещё не выжила из ума.

Кристина споткнулась, едва не потеряла равновесия и оказалась в крепких объятиях миссис Эттуотер.

- Хотела бы я знать, как у вас получается с ним так легко общаться, - уныло сказала Кристина.

Эдит тихо засмеялась.

- Для меня он всего лишь упрямый ребёнок, а я в жизни повидала упрямых детей. Ссоры – это нормально для влюблённых пар, тем более с таким нравом, как у Эрика. Я бы не беспокоилась о нём на твоём месте, он скоро вернётся, - её мудрые, успокаивающие слова помогли Кристине немного расслабиться, и к тому моменту, когда они подошли к её комнате, она уже была спокойна и могла бы заснуть.

- Огромное вам спасибо, Эдит, - тихо сказала Кристина, еле сдерживаясь, чтобы не начать тереть уставшие глаза.

- Тебе нужна помощь? – спросила женщина, глядя, как Кристина распускает волосы.

- Я справлюсь, - со слабой улыбкой ответила та.   

- Тогда спокойной ночи, моя дорогая.

- Подождите минуточку... я хотела бы спросить...

- Да?

Кристина задумчиво помолчала.

- Как... как много вы знаете об Эрике? О его прошлом?

Эдит загадочно приподняла бровь.

- Думаю, ты бы очень удивилась, милая, - кивнув, она вышла из комнаты и тихо закрыла за собой дверь.

Готовясь ко сну, Кристина не могла избавиться от мысли, что Эдит что-то недоговаривает: было что-то в их отношениях с Эриком, чего она не рассказала Кристине.
Из окна были видны верхушки блестящих, окутанных серебряным светом луны верхушек деревьев.
Тихо вздохнув, Кристина укрылась лёгким одеялом и погрузилась в беспокойный сон.

***

Нахмурившись, Эрик выбросил бутылку, которую держал в руках всю дорогу. Первый глоток сладкой, ожигающей жидкости, что была в бутылке, вызвал у Эрика отвращение: время, когда он топил своё горе в бутылке, для него давно прошло. Опьянение не могло принести Эрику теперь никакого облегчения; напротив, оно только еще больше навредило бы ему, потому что он ехал верхом.

Он рассеянно погладил тяжело дышащее, почти до смерти загнанное животное, золотисто-каштановая грива которого блестела в свете луны. Той же луны, что теперь освещала его путь. Как он и предполагал, в это время на дороге никого не было – никто не отважился бы передвигаться по пустынной местности в столь поздний час. Должно быть, приближается полночь, потому что он покинул Плимут около одиннадцати часов вечера, а прошло не так много времени.

Он подумал, что представляет довольно внушительное зрелище: чёрный плащ развевается за спиной, когда он наклоняется вперёд, несясь галопом; в свете луны зловещим белым пятном светится маска и выражение лица за ней соответствует всему его облику. Его дыхание, как и дыхание лошади, превращалось в пар и окутывало их призрачной дымкой.

Он сам в точности не знал, что в первую очередь заставило его вернуться домой; или, быть может, было слишком много вещей, которые имели для него значение. Он хотел извиниться, сказать Кристине, что уедет, что ему было нужно лишь удостовериться, что с ней всё в порядке. Теперь он уже не мог вспомнить, с чего началась их ссора; единственным видением, преследующим его в последние часы, было выражения ужаса и испуга на лице Кристины, когда с его лица слетела маска.

Ему было необходимо знать, не напрасно ли было всё, что он создал в последние дни; что преданность и доверие не были попраны, что её действительно не пугало лицо Эрика... Он должен был услышать, что Кристина любит его, даже если это будет последнее, что он услышит от неё прежде, чем она прикажет ему навсегда исчезнуть из её жизни.   

Нет больше никого, кто мог бы принять его таким, какой он есть, кроме Кристины; никого во всём мире. Он мог бы уйти, если бы точно знал, что есть хотя бы один человек, который не боится спрятаться в его тьме; который мог бы бороться с его демонами вместе с ним. Он мог бы уйти, если бы только знал...

Никто никогда не услышит...

Когда он подошёл к парадному входу, дом был погружён в темноту. Это успокоило его, потому что он всегда предпочитал оставаться незамеченным.

Эрик знал, в какой Кристина теперь комнате; он спланировал дом специально для неё – это был идеальный дом для их семьи: он создавал его в своих мыслях ещё тогда, когда жил в подвалах Оперы; когда верил, что они станут семьёй. Он не посмел сказать ей, но он был безмерно счастлив, когда она выразила свой восторг от дома.

В тишине он крался по коридорам, его грудь нервно вздымалась и опускалась. Он не знал, что скажет, но надеялся, что нужные слова придут, когда он увидит её.

Но рука замерла на дверной ручке.

Он не мог заставить себя побеспокоить её, тем более, когда она спит; только не в таком состоянии беззащитной невинности, не предназначенной ни для чьих глаз, кроме Господа.

Он отступил назад и обернулся, чтобы посмотреть в большое, - от пола до потолка, - окно прихожей. По земле стелился и распространялся по саду туман: на расстоянии картина казалась похожей на Эдем.

...Никто. Хочешь – плачь, хочешь – пой.
Никто, лишь она... Тише! Тише...
Она слышит, как плачет изгой.

***

Его голос, успокаивающий и неземной, против её воли проник в её сон. Сначала она подумала, что это воображение играет с ней злую шутку, но вскоре стон, вырвавшийся, казалось, из глубины чьей-то измученной души, окончательно вернул её к реальности. Она резко открыла глаза и медленно села на кровати.

Покинут людскою толпою...
Мой стыд в одинокой тоске
И выдумка, будто нас двое
Слились, словно струи в реке...

Поспешно вскочив с кровати, она запуталась в простынях и едва не упала, но удержала равновесие и, спотыкаясь, подошла к двери, и приникла к прохладной и гладкой поверхности. Звук приближался; теперь он, должно быть, уже стоит под самой дверью её спальни. Она нерешительно положила ладонь на дверную ручку, но не повернула её.

Потом – только мрак, и в тумане
Чей-то голос мне ласково пел:
«Зная цену мечтам и страданьям,
Я могу разделить твой удел».

Кристина изо всех сил старалась перебороть подступающие к горлу рыдания от переполнившего её чувства душевного облегчения, словно камень свалился с её плеч: он вернулся. И он не ненавидит её; не может ненавидеть. Голос Ангела... Кристина забыла красоту его песен, абсолютное совершенство его голоса; то необъяснимое чувство трепета, которое вызывало в ней каждое произнесённое им слово. С каждой секундой очарование только росло, и ей всё сильнее хотелось, чтобы он обнял её.

Я выжжен жестокой тоскою...
Проникнув в мою пустоту,
Она своей тонкой рукою
Открыла мне всю красоту.

Не в силах больше сдерживать себя, Кристина резко открыла дверь. Он обернулся и заглянул в её глаза, полные непролитых слёз. Её ночная рубашка подчёркивала красоту и хрупкость её тонкого, неистово дрожащего тела; забытый халат лежал на спинке кресла позади неё.  Её грудь неровно вздымалась и опускалась, когда она пыталась восстановить дыхание, о котором на какой-то миг и вовсе забыла.

Его глаза расширились, он вопросительно поднёс руку к её щеке.

Никто никогда не услышит
Никто. Хочешь – плачь, хочешь – пой.
Никто, лишь она... Тише! Тише...
Она слышит, как плачет изгой.

Не сдерживая больше слёз, она упала в его объятия и приникла к его губам нежным поцелуем. Чувствуя, как всё напряжение последних дней покидает его, Эрик с жаром вернул поцелуй.

- Прости меня, - только и смог он произнести, когда она отстранилась от него на краткий миг, - Кристина, я...

- Нет, это ты меня прости, - задыхаясь, сказала она. – Я бы никогда не смогла ненавидеть тебя, я не хотела говорить тебе всё то, что сказала... – она замолчала и снова начала целовать его. Она покрывала лёгкими, короткими поцелуями его лицо, едва касаясь губами его кожи, пока он не приподнял её и их губы снова встретились. Теперь Кристина пробормотала что-то неразборчивое, она обвила руками его шею, и он взял её на руки и отнёс обратно в комнату.

- Кристина, - выдохнул он, внезапно осознав, что не может дышать, - Кристина, я не могу оставить тебя... не могу... – голос сорвался, и Эрик снова поцеловал её, а она запустила пальцы в его волосы.   

Эрик поставил её на ноги рядом с кроватью и неохотно прервал поцелуй, немного отстраняясь, чтобы заглянуть в её глаза: они светились любовью и трепетным волнением. Не находя больше слов, он очертил нежными руками линии её подбородка, шеи, хрупких плеч.

- Эрик, - прошептала она, опуская его руку, - не останавливай меня, - теперь в её голосе слышались слёзы. – Пожалуйста, не останавливай меня...

Он судорожно вздохнул, когда она сняла с него плащ и, дрожа, начала было расстёгивать пуговицы жилета. Но прежде, чем она успела справиться хотя бы с одной, он взял её руки в свои ладони: смущённая, она посмотрела на него.

- Ты не можешь, - Эрик заставил себя сказать эти слова, хотя едва ли сам слышал их.

- Почему? – не то закричала, не то простонала Кристина.

- Я не... Ты не знаешь, пока не знаешь, о... Ты не знаешь, кого ты любишь.

- Я очень хорошо знаю, кого я люблю, - с упрёком в голосе ответила она. – Это ты ненавидишь себя, а не я. Ты человек, Эрик, как бы трудно тебе ни было поверить в это; человек, чувствительный ко всему, что бы тебе ни говорили, что бы тебе не делали. Господь Бог заставил тебя пройти через всё то, что ты вынес – это его вина, не твоя, – она обняла его, прижавшись щекой к его груди. -  Ты человек, Эрик... спасённый... прощённый... и любимый...

Она приглашающе подняла голову, и на этот раз он не отказал ей в том, что она искала. Его губы обжигали и поднимали из глубин её души чувства, о которых она и не подозревала. Пока он наслаждался её нежными, тёплыми губами и был полностью потерян в своих ощущениях, Кристина успела развязать его галстук, снять жилет, и в тот момент, когда она начала расстёгивать рубашку, он снова остановил её.

- Нет, - хриплым голосом просипел он, - это я возьму тебя, Кристина Дааэ, - он произнёс её имя с едва сдерживаемой страстью. Всего два слова понадобилось, чтобы вернуть их на четыре года назад, чтобы забыть всё, что произошло с тех пор – теперь она снова невинная девушка, взволнованно, с трепетом ожидающая то, что должно случиться; вся грязь прошлых обид и бед смылась с её души, и она вновь была наивной и доверчивой Кристиной Дааэ.

Она стояла перед ним совершенно спокойно, словно загипнотизированная, пока он, не в силах отвести от неё взгляда, снимал рубашку. Он взял обе её ладони в свои руки и провёл по рельефным мышцам своей груди, очерчивая трепещущими пальцами контур каждого мускула – и всё равно её прикосновений к его обнаженной коже было недостаточно.

Её дыхание было затруднённым, больше похожим на дыхание загнанного зверька, когда он подошёл ещё ближе, заставляя её попятиться. Он встал перед ней на колени, снова страстно целуя и жадно исследуя руками каждый изгиб её стройного тела. Она дрожала и издавала сдавленные стоны, извиваясь от мучительно-приятного ощущения его тёплых рук на своей груди, прикрытой лишь тонкой тканью ночной рубашки, на округлых бёдрах...

Голова Эрика кружилась, он не мог поверить в происходящее; всё вокруг было яркой дисгармонией цветов – тьма и свет, только Кристина казалась слишком реальной среди этого нереального калейдоскопа ощущение и чувств. Вся его жизнь была лишь долгой прелюдией, бесконечным ожиданием этого момента; и теперь, когда всё происходило на самом деле, он не мог в это поверить. Она сознательно отдавалась ему, во всех смыслах этого слова. Она отдавала ему своё будущее, забывала своё прошлое ради его любви, в её глазах был только восторг от того, что она с ним рядом, что они, наконец, вместе.

Он поднял её руки над её головой, нежно поцеловал в губы, потом стал короткими, отрывистыми прикосновениями пылающих губ целовать изящные ноги. Он постепенно поднимал подол её ночной рубашки всё выше и выше, не отрывая губ от гладкой кожи. Когда он достиг нежной кожи бедра, она изогнулась и с грудным стоном прошептала:

- Пожалуйста, Эрик, пожалуйста...

Со сдавленным смешком он поднял рубашку так, что она открывала его взору её молочно-белое тело ниже груди, оставив только её женственный изгиб прикрытым кружевной тканью.

Она судорожно вздохнула, почувствовал разгорячённой кожей холодный ночной воздух; вздох этот вскоре превратился в очередной стон, когда он начал осыпать поцелуями её живот – её кожа была похожа на бархат, она сводила с ума и не давала ни на секунду опомниться. С неистовым криком она притянула его к себе и страстно поцеловала. Он почувствовал солёные слёзы на её губах и каким-то образом он понял, что это были не только её слёзы.

Ещё одно резкое движение – и ночная рубашка валялась на полу; Кристина теперь лежала перед ним полностью обнажённая: от вида её красоты слёзы снова потекли из глаз Эрика. Кончиками ногтей она царапала его руки и спину и, наконец, дотянулась до застёжки его брюк. Поняв её намерение, он ловко перехватил её запястья и снова поднял её руки над головой. Она недовольно пошевелилась, но он не уступит, пока сам не поймёт, что время пришло.

Она притихла, когда его губы снова коснулись её щеки и вернулись к её губам, даря ей очередной нежный и в то же время страстный поцелуй. С силой, которой ни один из них не ожидал, она почти сорвала с него брюки.

- Сейчас, - прошептала она и в неуловимом порыве сняла с него маску. Когда он не увидел в её глазах ни страха, ни отвращения, он мог бы засмеяться от переполнившей его радости. Она запечатлела неистовый поцелуй на его изуродованной щеке и снова прошептала: - Боже, Эрик, сейчас!

Когда он вошёл в неё, на какое-то мгновение её тело напряглось, потом он почувствовал внезапную волну тепла, расходящегося по всему своему телу. Когда Кристина произнесла его имя, и Эрик наклонился, чтобы поцеловать её губы, она ещё теснее прижалась к нему, заставляя его двигаться. Их крики становились всё более отчаянными по мере того, как они приближались к наивысшей точке блаженства. Оба потеряли контроль над своими телами, позволяя инстинктам взять верх и привести их к порогу райского блаженства.

Затем, ослабев, они вместе повалились на подушки. Усталые, они лежали рядом друг с другом, содрогаясь от настигшего их одновременно неземного блаженства. Затем две влажные ладони прикоснулись одна к другой и переплели пальцы.

Кристина не могла точно сказать, сама ли она подползла к изголовью кровати или это Эрик притянул её – это было совершенно неважно. Они не подумали о том, что  нужно укрыться одеялом, и Кристина не поняла, насколько холоден ночной воздух, пока Эрик не укрыл себя и её простынёй.

Устало целуя, Эрик обнял Кристину.

- ...Никогда не смогу оставить тебя, - прошептал он. – Боже, я люблю тебя, Кристина!
   
- Обними меня, - сказала она, уже засыпая.

- Навсегда, - ответил он, нежно целуя её висок.

Никогда в жизни они не спали так спокойно.

Цирилла, спасибо на добром слове.

ЧА - это "Чёрные ангелы", перевод фика от Provocateur (в оригинале - "Black angels"). Здесь на форуме в переводе Эры, оригинал где-то на фанфикшн.нет лежит. Практически голимое порно, если не считать мягких переходов от одного эпизода к другому. У автора определённо есть талант, только тратит он его как-то не по назначению.