Большая (ну, для меня ) и нудная глава. Выставляю на ваш суд, самый гуманный суд в мире 

Глава 2.
Первые признания

In sleep he sang to me,
In dreams he came…

We'll stay forever this way
You are safe in my heart
And my heart will go on and on

J. Horner

В любом деле самое сложное – это начать, и в этот момент графиня де Шаньи ощутила это особенно остро. Она знала, что ей необходимо выговориться, высказать все, что тяжким бременем лежало на душе много лет, и что тогда и только тогда она сможет умереть спокойно, но, тем не менее, говорить было тяжело. Даже несмотря на то, что боль отступила, и казалось,  сами небеса благословляют ее. Но, когда сделан шаг – возврата нет, этот урок Кристина запомнила хорошо, поэтому, набрав в легкие побольше воздуха, она заговорила.

-Я скоро умру, Мадам Жири. Я знаю, что мне осталось совсем немного, и это хоть как-то утешает меня. Смерть – это вовсе не самое страшное, что есть на свете. Куда страшнее мне кажется жизнь, которую я прожила. А ведь знаете… - она усмехнулась, - многие даже завидуют мне. Сиротка без гроша в кармане, волей случая ставшая солисткой лучшей оперы Парижа, а потом и любимой женой будущего графа де Шаньи из древнего и богатого рода, с которым они прожили долгую жизнь, не расставаясь даже в тяжелые времена, –  это ли не мечта любой принцессы из сказки? Но для меня сказка превратилась в ад, которого я, возможно, и достойна. Но неужели только я во всем виновата? Вся моя жизнь - в любви, а разве любовь – это грех? … Наверное, да… раз она принесла столько боли тем, кого я любила.

В горле стоял ком, и с каждым сказанным словом было все тяжелее продолжать. Столько времени эти мысли обитали лишь в сознании Кристины, а теперь, принимая законченный вид, в страшных муках рождались на свет. Графиня с мольбой посмотрела на Мадам Жири, чьи глаза светились заботой. Она кивнула Кристине головой, давая знак продолжать.

-Вы же знаете, что я умираю от чахотки? – графиня улыбнулась, показывая своей названой матери платок, обагренный кровью. –Как простолюдинка. И как мой отец. Отец… Он единственный дорогой мне человек, которого я ни разу не разочаровала. Хотя бы это успокаивает меня. И то, что скоро мы встретимся… - ее лицо просияло, но через миг снова стало печальным. –Если только мы встретимся… Но больше всего я хотела бы увидеть ЕГО, и попросить прощения… Не священник должен был сидеть здесь, и не вы, а он, мой Ангел. Вы не представляете, что такое всю жизнь мучиться из-за своего выбора!

Лицо Мадам Жири помрачнело. Нет, Кристина была не права! Она очень хорошо это понимала. Когда-то очень давно она тоже стояла перед выбором: либо убежать из дома с человеком, которого она любила, либо покориться воле родителей и выйти замуж за Армана Жюля. Нет, она не жалела ни о своей карьере в Опере, ни о Мэг, но все же не раз задавала себе вопрос, а как бы все было иначе? Воспоминания захлестнули Мадам, и она сама не заметила, как увлеклась ими, не слушая, что говорит ей Кристина.

-… В то время, когда я знала его, как Ангела, посланного мне отцом, меня восхищал только его голос. Каждое утро я заранее приходила в церковь, а по ночам мысленно пела про себя партии, которые мы разучивали. Он подарил мне смысл жизни, который я отчаялась вновь обрести. А потом… сложно описать словами, что я почувствовала, когда увидела его в человеческом облике. Теперь меня не просто очаровывало прекрасное пение, это было какое-то более глубокое чувство. Словно мы были разными частями одного целого, когда-то давно разделенного. Мы так похоже ощущали мир, мы оба умели слушать. И еще… - графиня де Шаньи покраснела и запнулась, - я тогда была слишком юна и не могла понять, что это за чувство рождалось во мне, когда он прикасался ко мне. Я больше никогда не испытывала подобного, даже с Раулем. И тогда, в подземелье, я готова была навсегда остаться с человеком, прятавшим лицо под маской, что бы за ней не скрывалось. А потом… я была не столь напугана лицом моего учителя, сколько его реакцией. До того дня меня ни разу никто не ударил: отец никогда не наказывал меня таким образом, равно как и вы. Вспышка гнева быстро прошла, но в ту ночь в глубине моей души зародился страх перед темной половиной Призрака Оперы. Я не хотела строить свое счастье на поломанных судьбах семьи убитого Бюкэ и даже ненавистной мне Карлотты. Я никогда не могла забыть труп несчастного рабочего сцены с веревкой на посиневшей шее и пеной у рта. Особенно хорошо мне запомнились его открытые глаза… в них застыл ужас.

Кристина поморщилась, вспоминая бедного Бюкэ.

-И ты никогда не смогла простить ему это? – вдруг спросила Мадам Жири.

-Нет, это я никогда ему не простила. И не прощу.

-А дальше…?

Очередной приступ кашля заставил графиню де Шаньи сжаться от боли, раздирающей грудную клетку на части.  Мадам обеспокоено посмотрела на нее, и, взяв с туалетного столика рядом с кроватью лекарство, помогла ей выпить его. Каждое слово давалось Кристине с трудом, но она продолжала говорить.

-А потом в моей жизни снова появился Рауль, милый мальчик из глубин моей памяти. Только к тому времени он уже был не мальчиком, а мужчиной, который в ту ночь, когда я пела в «Il muto», пообещал защищать меня от тьмы и ночных кошмаров. И я поверила ему. Спокойствие и нежная забота – вот что мне тогда было нужно. И свобода…

-Он был тогда там, на крыше, - вдруг резко сказала Мадам Жири, и сразу же поняла, что не должна была этого делать. Глаза Кристины округлились:

-То есть… как это?

-Он стоял за статуей и наблюдал за вами. Ангел слышит, Ангел знает…

-И видел… все? Боже мой!

Кристина закрыла глаза, пытаясь успокоить свое сердце, сжимающееся от боли. Она умела чувствовать чужие страдания. Как же она могла? Ведь она тогда действительно предала его, не только как учителя, но в первую очередь как человека, любившего ее и бросившего все, что у него было, к ее ногам – его музыку, его душу. А она растоптала этот дар неосторожным движением.

Мадам Жири смотрела на скривившееся лицо графини и, несмотря на то, что ей было жалко несчастную, в глубине души она почувствовала удовлетворение.

-Кристина, можно мне задать один вопрос? – лицо Мадам приняло внимательное и очень серьезное выражение.

Графиня кивнула.

-Ты любила его?

В комнате воцарилась мертвая тишина. Кристина не знала, что ей ответить. Любила ли она Призрака Оперы? О, если бы она сама знала это! Может, тогда бы она не мучалась так сильно, ни тогда, ни сейчас. Пожалуй, да, если это можно назвать любовью.

-А что вы подразумеваете под словом «любовь», Мадам Жири?

На этот раз пришлось смутиться Мадам.

-Любовь – это когда ты все готова отдать ради человека, которому подарила ее.

-В таком случае, вы сами знаете ответ, - Кристина внимательно посмотрела ей в глаза.

-Пожалуй, да, - сказала Мадам и грустно улыбнулась. –Прости, я не должна была задавать тебе этот вопрос.

-Нет, Мадам, вы имели на это право, - Кристина улыбнулась в ответ, но ее глаза оставались серьезными и печальными.
-Но я продолжу… Шли месяцы, и о Призраке Оперы постепенно начали забывать, как о странном наваждении. А мы с Раулем наслаждались своим счастьем, забыв обо всем на свете. Знаете, когда человек счастлив, он становится таким эгоистичным… Но я не могла забыть о своем учителе. Иногда вечером, когда Карлотты уже не было в гримерке, я подходила к зеркалу и прислушивалась, ожидая услышать хоть что-то. Но ответом была лишь тишина.

А потом в Опере был Маскарад. Я не хотела идти, но Рауль говорил, что мне нечего бояться и, тем более, смущаться, и в итоге уговорил меня. Это был самый великолепный бал, который я когда-либо видела. Залпы салюта, казалось, были бесконечны, и, раскрашивая темное небо во все цвета радуги, создавали ощущение дня посреди ночи. Опера блистала в своем великолепии… Повсюду царила атмосфера праздника: веселая суета, улыбки, причудливые костюмы и счастливый Рауль, единственный человек без маски. Он всю жизнь был таким. Этот момент я не забыла никогда, ведь он был одним из редких, когда мне было по-настоящему хорошо. Но мог ли он длится вечно? Мы кружились в вальсе, никого не замечая, как вдруг послышались крики и восклицания толпы... Мое сердце упало. На лестнице стоял он, одетый по всем канонам маскарада, кроме, разве что, того, что он не собирался снимать маску в его финале. А дальше… дальше я ничего не помню, - смущенно сказала Кристина. –Ни то, что он говорил директорам, ни то, что он говорил мне. Я видела только его глаза. В них был и немой укор, и нежность, и, главное, - приказ вернуться к нему, не оставлять его в его одиночестве. И я, сама не зная почему, была готова подчиниться. Он всегда имел надо мной огромную власть. И я шла навстречу неизвестности, шла, не чувствуя ног, но ощущая лишь силу, которая управляла ими. Не знаю, что бы случилось, если бы он не увидел на моей шее кольцо, подаренное Раулем. Наверное, я ушла бы тогда с ним, не сопротивляясь и забыв обо всем на свете. Когда Рауль прыгнул в люк, я ничего не сделала, чтобы как-то помочь ему или предостеречь - так долго я не могла очнуться от оцепенения, овладевшего мною…  Впрочем, зачем я все это рассказываю? Вы и сами все видели.

Мадам Жири медленно кивнула головой и прикусила губу, чтобы сдержать слезы.

-Продолжай, пожалуйста.

Кристина вопросительно посмотрела на Мадам, но та кивнула еще раз.

-В ту ночь Рауль спал на стуле у двери моей комнаты. Я долго убеждала его, что в этом нет необходимости, но он все же остался. Он сказал, что какой-то сумасшедший преследует меня, и он на правах жениха обязан меня защищать. Я подсознательно чувствовала, что Призрак Оперы никогда не причинит мне вреда, но было бессмысленно объяснять это Раулю, и я согласилась. Довольный, виконт быстро заснул, несмотря на неудобства. Я легла на кровать, закрыла глаза и попыталась расслабиться, но уснуть так и не смогла. Ангел Музыки, Призрак Оперы и одинокий человек в маске, пишущий музыку, обладающую невероятной силой,  Рауль, помолвка с которым теперь казалось мне глупой, – все это не укладывалось в голове юной девушки. Отчаяние завладело мной, и был единственный способ избавиться от него – навестить моего отца. Каждый раз, когда мне надо было спросить у кого-то совета, я поступала так. Надев траурное платье, я отправилась на кладбище.
Было обычное серое парижское утро. Небо, затянутое облаками, и божественная тишина… Это и было мне нужно. «Слава Богу, что извозчик такой молчаливый», - подумала я тогда. Колеса мерно стучали по дороге в такт моим мыслям. Я хотела отрешиться от всего, но мне так и не удалось этого сделать. Он пел мне во снах, он шептал мое имя… Ангел, Призрак и властелин моих мыслей. Крошка Лотти думала о всем и ни о чем. Ее отец обещал послать ей Ангела музыки, ее отец обещал… О, если бы папа был жив, все было бы по-другому! Если бы он только был рядом… - рыдания душили графиню, совсем как тогда, когда она шла меж холодного мрамора и статуй, скорбно склонявших головы. –Все было бы по-другому…

Мадам Жири закрыла глаза, и слезы начали неспешно стекать по щекам жаркими струями. Кристина не заметила этого. Положив пополневшую руку на грудь, чтобы сдержать стук сердца, она продолжила.

-Я сидела у подножия склепа, не чувствуя ледяного холода камней. Мне хотелось одного – умереть прямо там, у могилы моего отца, и это было бы лучшим концом для меня. И тут я услышала голос… «Что это? Может, это ветер смеется надо мной?» - подумала я, но голос продолжал звучать. Это был голос моего Ангела, но он звучал нежнее, чем обычно, и так... так напоминал голос папы. Я встала и, как безумная, пошла навстречу чудесному пению. Но через мгновенье голос зазвучал иначе. Он приказывал мне идти вперед. И теперь я поняла, что он принадлежал не моему отцу, а тому человеку, что однажды провел меня по коридорам Оперы в свою обитель.  Вдруг за моей спиной раздался крик Рауля: «Кристина, стой!». А дальше… дальше произошла вся эта бессмысленная дуэль, - Кристина постепенно стала успокаиваться и ее голос обрел прежнюю твердость. –Я не знала, как остановить это безумие. Я никогда не знала, что делать в таких ситуациях, поэтому просто бегала среди надгробий, прося их остановиться. Но, конечно же, никто меня не слышал и не слушал. Сложно было понять, что происходит и кто одерживает верх, я помню только момент, когда Рауль занес шпагу над Ангелом, и тут я не выдержала и закричала: «Нет, Рауль! Не надо!» … Когда мы с виконтом уезжали на лошади, я обернулась и увидела, как Призрак встал, смотря нам вслед, и его лицо пылало ненавистью и злобой. Наверное, мне стоило бы испугаться мести, но вместо этого моя душа вздохнула с облегчением.
И все же страх продолжал жить во мне. Я боялась не столько человека, скрывавшегося под ликом Ангела Музыки, сколько саму себя. А когда Рауль заставил меня петь в «Торжествующем Дон Жуане»… Это было невыносимо. Я знала, что это ловушка. Да, я была обязана помочь Опере избавиться от убийцы, но тот убийца был моим учителем, и я не хотела предавать его. Предательство – это, наверное, самый страшный грех. Но я ничего не могла возразить, потому что все мои доводы казались бы нелепыми и утонули в возгласах: «Он убил Бюкэ!». Что я могла возразить на это? То, что убийца не так ужасен, как им кажется, что он просто одинокий гений, жаждущий понимания и теплоты? Они бы никогда не поняли меня… И наступил судьбоносный вечер…

Кристина закрыла глаза: так было легче восстановить в памяти дальнейшие события. Голова раскалывалась от боли, словно железные тиски сжимали ее с двух сторон, и в висках бешено пульсировала кровь.

-В тот день с утра я все утро молилась в церкви, прося Господа помочь мне справиться с испытанием. Но, видимо, Бог не благоволил ко мне… Когда я выходила на сцену, у меня дрожали колени.

В ее сознанье мысли лишь о счастье,
А в сердце все мечты лишь о любви…

Эти строки словно писались про меня… Я села на сцену, как мне предназначалось по роли, и наконец-то смогла немного успокоиться. «А может, он и правда не примет вызов?» – с надеждой подумала я. Пальцы нервно теребили стебелек красной розы, точно такой же, как он дарил мне после моих выступлений, только разве что она не была перевязана черной лентой, как обычно.

Пассарино…
Уходи: ловушка готова и ждет свою жертву.

Я вздрогнула всем телом… Это был ЕГО голос.  Я обернулась, и увидела моего Ангела в плаще и черной маске, его глаза были устремлены прямо на меня, и, казалось, смотрели прямо в сердце.

Ты пришла сюда в поисках самого заветного желания,
В погоне за мечтой, что раньше была тайной, тайной…

Я привел тебя туда, где наши страсти сольются воедино -
Ведь в мыслях ты уже подчинилась мне,
Защита пала, и ты подчинилась мне -
Сейчас ты здесь, со мной: без задних мыслей, ты решилась, решилась…

Наполненный страстью голос обволакивал меня, и я забыла обо всем, что окружало меня… Это песня действительно была про меня… про нас, но пока не он пел ее, я совсем не замечала этого. И не могла заметить.

Он подходил ближе и ближе, и взглядом неотрывно следовал за мной. Я смотрела в его глаза и видела в них отражение своей души. И… когда он обнял меня, я открыто выражала свой восторг, будто бы мне было нечего стесняться. Я не играла роль, я жила ею.

Какой откроется секрет
Там, где пути обратно нет?

Он отпустил мою руку, и я очнулась, словно от глубокого сна. «Боже, что я делаю?» – подумала я. Надо было тогда же прекратить это безумие… Но мой голос отказывался мне подчиняться, и я против своей воли запела.

Ты привел меня туда, где слова теряют смысл,
Туда, где речь уступает место тишине, тишине…
 
Я посмотрела на Рауля, взглядом моля о помощи. Но было уже поздно… Его музыка имела надо мной особую власть.

Я пришла сюда, едва зная причину, зачем…
Ведь в мыслях я уже представляла, как наши тела, беззащитные, станут едины -
И вот я здесь, с тобой: без задних мыслей, я решилась, решилась…

Как же много иногда можно высказать словами! Эта песня рассказывала о всех моих тайных мыслях и желаниях, и в первую очередь рассказывала мне самой, потому что я бы никогда не осмелилась признаться в этом даже себе. Мой голос звенел, и время как будто остановилось. Не было ни зрителей, ни Рауля, ни Оперы, были лишь только я, он, наша страсть и голоса, наполненные ею. Мы разошлись каждый на свой путь только для того, чтобы потом снова воссоединиться в объятии, наши сердца бились в одном ритме, голоса слились, удваивая свою силу, и казалось, что мы – одно целое. И мне никто не был нужен… Ни отец, ни Рауль, ни Опера, ни целый мир. Все это тогда показалось мне ничтожным и жалким. Лишь его тяжелое дыхание напоминало мне о том, что мы еще живы. Это был действительно триумф, потому что в тот миг он владел мной без остатка, и я пошла бы за ним даже в ад, если он приказал мне.

Раздели любовь и жизнь со мною…

Сначала я не могла поверить своим ушам. Куда делась сказка? Где тот волшебный мир, где я была лишь секунду назад? Я открыла глаза и посмотрела на человека в маске. Теперь он снова был простым человеком. Ни Ангелом Музыки, ни Призраком Оперы, ни даже Дон Жуаном. Передо мной стоял просто человек, который хотел любви и понимания и тот, которого я должна была предать. Но я не хотела предавать, я хотела спасти. И, с жалостью посмотрев на него в последний раз, я одним рывком сорвала маску.

Отредактировано Edelweiss (2005-10-23 00:40:00)

Хм... ну еще главы три-четыре, не больше.

:oops: Да, есть такое. Но по моей идее, она должна как будто переживать это все заново. Тем более, ей 63, а не 90, и это самые яркие впечатления ее жизни, так что, мне кажется, что это возможно. Может, я не права.

Night

Спасибо!  /baby/

Ну, я не против, если ты скажешь это еще раз 

Ну да, по крайней мере это глава и часть следующей - да. Моя попытка написать, как выгладели все события глазами Кристины. Я попыталась сделать как-то поправдоподобней, и оправдать некоторые ее поступки, которые ярым фантомоманам кажутся ну просто зверскими.

Как уже заметила Эра, его всегда жалко. 

  Надо написать еще одну версию, с наклейкой "специальное издание" 

Ну да.  Таков итог фильма. За что я этот фильм так и люблю.

*жмет руку*

*испуганно* Я же пошутила! 

От садистки слышу!  :sp: 

Спасиб   А я его специально пересматривала, чтобы это написать. А ПОРН вообще кучу раз. Ну просто так... для удовольствия   

Отчего же в обиду, я же еще в шапке предупреждала, что суть фика не оригинальна.

*раскланивается* Спасибо! 

Елена, спасибо за информацию, а где ее можно купить и продается ли она вообще, не подскажешь, пожалуйста? 

К сожалению, я не знаю немецкий, а французский - слишком плохо, чтобы читать на нем исторические статьи, но от французских ссылок не отказываюсь. Спасибо!