Эннио Морриконе – с благодарностью за его «Chi mai...»

В дом 13 по улице Альфонс поздним вечером постучал прилично одетый господин. Спустя минуту его окликнули сзади.

– Здравствуйте, Расин.

– Эрик? Это вы?

– Полагаю, вы рассчитывали увидеть именно Эрика – иначе предпринимать прогулку в это время и здесь было бы несколько неразумно.

– Надеюсь, вы не попытаетесь меня убить, чтобы украсть кошелек? – усмехнулся глава второго бюро Эжен Расин.

– Вы же сами учили меня: к крайним мерам прибегают только в крайних обстоятельствах, – прозвучал ответ. – Пойдемте, прогуляемся. И отпустите своих топтунов – глаза мозолят.

– Неужели разучились работать? – хмыкнул Расин и протяжно свистнул. Из тени в нише выступили двое мужчин. Шеф разведки что-то тихо сказал шпикам, и те удалились. – Пойдем?

В ответ его собеседник лишь кивнул. Спутники спустились к Сене, перешли мост и не спеша пошли по набережной Пасси. Первым нарушил молчание Расин.

– До меня дошел слух, что вы вернулись во Францию, и вам нужна помощь.

– Долго же идут до вас слухи, Расин… Полгода прошло, как-никак. Когда помощь действительно была нужна Эрику – ему пришлось выкручиваться самостоятельно. А теперь… Думаю, раз вы вспомнили об Эрике, помощь нужна вам.

– Эрик, за вами по пятам идет контрразведка шаха. В Париж прибыл лично принц Ахмед.

– Принц Ахмед? Не стоит принимать его в расчет, Расин. Этот безмерный дурак помог мне бежать после провала, который стал неизбежным следствием выходки вашего Массена. Насколько я знаю, шах послал принца «держать Эрика под контролем»; по сути, Ахмеда просто отправили в почетную ссылку, чтобы освободить место для его брата. Принц давно уже вне игры, хоть и мнит, что охраняет мир от меня – гения, урода и безумца. Урода и безумца! Дьявол вас раздери, Расин! Двадцать лет я играю урода и безумца по вашей вине! Я мог бы стать величайшим в мире артистом и архитектором – если бы не ваш проклятый эксперимент по изменению внешности!

– Но вы же сами согласились на это.

– А что мне оставалось делать? Другого способа скрыться от жаждущих крови людей эрцгерцога тогда не было, а геройски умирать, если можно победить, оставшись в живых – глупо, не так ли?

– Эрик, на сей раз вам так легко не уйти.

– Эрик и не собирается бежать. Кстати, Расин, если вы или Массена попытаетесь убрать Эрика – скажем, руками персов – спустя пару дней после его внезапной смерти на стол императора ляжет пакет. Внутри будут копии документов, которые доказывают вину Массена в провале агентурной сети в Персии. И то, что план операции утвердили вы, проигнорировав  предупреждение Эрика. Подобные пакеты получат также редакторы всех наших и иностранных газет.

– Это же измена! Вы давали присягу!

– Присягу? Я присягал не второму бюро и не вам лично, Расин, а Франции. От того, что в бюро останется меньше людей, подобных Массена, Франция только выиграет.

Едва сдерживая злость, Расин выдохнул:

– Вы дьявол во плоти, Эрик!

– Ха-ха-ха! Вы сами сделали Эрика дьяволом, Расин. Двадцать лет Эрик работал на вас: в Австро-Венгрии, в России, в Персии! Моя жена умерла во время  родов, а ребенок погиб – и меня даже не было рядом. Моя мать скончалась от горя вскоре после этого, а я не смог даже проститься с ней. Трижды топорные действия ваших людей ставили Эрика на грань провала в России, а из Персии он еле унес ноги. И что Эрик получил в благодарность за службу? Он списан в тираж без пенсии. Расин, вы отлично знали, что я вернулся, и до сего дня не пошевелили даже пальцем. И вы еще говорите о присяге?

– Но Эрик…

– Расин, я достаточно слушал вас. Теперь ваша очередь. Сеть бюро в Персии провалена окончательно. Так?

– Да, – хмуро ответил шеф разведки. – Вы правы. Мне нужен ваш совет. Эрик, вы знаете двор шаха. На кого мы можем опереться на первых порах?

– Думаю, ситуация в Персии изменилась: преемник Ахмеда всюду расставил своих людей. Я не могу дать вам дельный совет.

– Эрик, вы сами сказали, что присягали Франции. Подумайте: что ожидает французов на Ближнем Востоке, если англичане возьмут верх и в Персии?

Несколько минут мужчины шли молча. Наконец тот, кого называли Эриком, нарушил тишину:

– Хорошо. Я догадывался, чем закончится попытка проникнуть в окружение ханум, и заранее принял меры. Я создал вторую, глубоко законспирированную сеть.

– Глубоко законспирированную?

– И подконтрольную мне лично. Я готов передать вам своих агентов, но при двух условиях: во-первых, бюро раз и навсегда оставит меня в покое.

– Хорошо.

– Во-вторых, мне нужны деньги, Расин.

– Сколько?

– Пять миллионов.

– СКОЛЬКО?

– Пять миллионов, и ни сантимом меньше. Иначе новая Опера достроена не будет, а я заинтересован в том, чтобы это здание украсило Париж.

– Так это вы? Вы спроектировали новую Оперу?

– В некотором роде. Эрик просто помог Шарлю Гарнье с проектом. Как видите, после возвращения Эрик вынужден был снова заняться архитектурой – нужно же на что-то жить.

– Но пять миллионов, Эрик! У второго бюро нет таких средств!

– Зато у бюро есть связи и влияние. Неужели у вас нечем нажать на представителей рода человеческого, засевших в правительстве и в министерстве изящных искусств?

– Хорошо, – ответил шеф разведки после продолжительного молчания, – я обеспечу финансирование строительства. Когда я получу сеть?

– Как только деньги поступят на счет строительной компании. Всего доброго, Расин.

Привычно проверив, нет ли за ним хвоста, Эрик направился домой. «Итак», – подумал он, – «первый раунд за мной. Расин достанет деньги – по крайней мере, часть денег, но в покое они меня не оставят. Значит, нужно скрыться. Возможно, даже жениться, купить домик и доживать век с женой и оравой детишек. А еще на первое время нужна резервная база. Хм, а что, если построить убежище за счет бюро и спрятаться в новой Опере – на виду у всех? Сумасшедшая идея? Но Эрика и так уже все считают безумцем, и от еще одного сумасбродства хуже уж точно не будет. Итак, решено: я внесу в проект изменения, и создам себе отличный дом на берегу подземного озера – для начала. А потом подправлю – насколько это возможно – лицо, и подыщу дом на поверхности и жену. И еще нужно изжить привычку, приобретенную за 20 лет игры в безумца: говорить о себе в третьем лице. Иначе можно действительно сойти с ума».

С этой мыслью Эрик открыл дверь и вошел в снятую на время квартиру. Его ждало много, очень много дел…

…Вернувшись в свой кабинет, Эжен Расин вызвал секретаря.

– Патрон?

– Рокар, я говорил с Эриком. Он согласен помочь.

Секретарь облегченно вздохнул.

– Гора с плеч, правда? – усмехнулся Расин. – Рокар, подготовьте документы на пожизненную пенсию Эрику. У него кто-то еще остался, кроме дочери?

– Нет, патрон. Кстати, первый усыновитель Кристины, скрипач Густав Даае, умер. Сейчас девочку воспитывает профессор Валериус.

– Чем она занимается?

– Насколько мне известно, учится петь, патрон.

– Что ж, позаботьтесь, чтобы Кристина Даае поступила в консерваторию за счет государства. Бюро не должно оставаться в долгу ни у кого.

– Слушаюсь, патрон.

– И еще, Рокар. Массена об этом знать не обязательно.

– Слушаюсь, патрон.

Когда за секретарем закрылась дверь, шеф разведки подошел к окну и задумался: «Финансирование строительства Оперы придется обеспечить. А вот встречу Эрика с дочерью пока следует отложить. Девчонка еще может мне пригодиться. Кстати, нужно послать на стройку Массена – после того, как Рокар все ему разболтает, за Эриком лучше не уследит никто…»

За окном просыпался город. Парижское утро обещало быть хмурым.