ГЛАВА ВТОРАЯ

Мы добрались до десерта: перепеченного крем-брюле. Столовая, находящаяся на уровне источника Пифии, то есть ниже Большой лестницы, забита так, что едва не трещит по швам. Столы и стулья из бистро, висящие на стенах большие афиши прошлых сезонов; здесь душно и жарко. Тома сидит передо мной. Вокруг нас – артисты балета в одежде для репетиций: шерстяные трико, изношенные тренировочные костюмы, слишком большие футболки. Лица у всех осунувшиеся, серые от усталости. Из угла вызывающе посматривают машинисты в рабочих комбинезонах. А еще билетерши, контролеры, несколько представителей администрации, портнихи, хористы, музыканты…
Нас поприветствовал мой друг – руководитель оркестра. Он приглашает меня на генералку «Лебединого озера».  Я с удовольствием соглашаюсь.
– Не забудьте, это в Опере Бастилии! – шутливо напоминает он.
Я отвечаю, что я в курсе. Сцена Оперы Гарнье на реставрации, в этом году здесь не будут проводиться спектакли. Впрочем, именно это и позволило мне получить карт-бланш на размещение моей экспозиции практически по всему зданию. Я киваю издали хранителю музея, вошедшему с обеденным подносом с отделениями. Позже мы встретимся еще раз, когда зайдем попить кофе. Мне нравится это место, где собираются на завтрак представители всех театральных цехов. Пусть представители разных категорий персонала не перемешиваются между собой, здесь царит дружелюбная, успокаивающая атмосфера. Жаль только, что так шумно!

Тома совершенно очарован. Он узнал знаменитого тенора, рекламирующего по телевидению марку макарон, известную по всей Франции.
Однако еще больший интерес вызывает у мальчика звезда балета, представительница марки дорогих духов.
– Я думал, она выше. А на самом деле она такая маленькая! Но все-таки очень красивая! – в восхищении делится он впечатлениями.
– Знаешь, они такие же люди, как и все.
– Да, возможно, но все равно классно обедать рядом с ними. Мои друзья мне ни в жисть не поверят!
А потом он добавляет, подмигнув:
– Не волнуйся, я не опозорю тебя, выпрашивая автограф! Вот, посмотри-ка, что я тебе принес.
Он кладет на стол карманное издание «Призрака Оперы» Гастона Леру.
– Самые интересные пассажи я подчеркнул красным. Тут есть все указания, чтобы начать настоящее расследование. Представляешь, Зензен, а вдруг нам удастся доказать, что фантом действительно существовал?
– Ты же несерьезно, Тома! У меня есть дела поважней, чем лезть в настолько невероятную авантюру!
– Зензен, ну пожалуйста, подумай! Было бы суперклассно!
«Суперклассно» – любимое выражение моего дорого племянника.
– А о выставке моей ты подумал?
Он продолжает упорствовать:
– Вот как раз – какая реклама была бы, если бы мы его нашли! Еще три дня, и у меня будут пасхальные каникулы. Днем я буду помогать тебе расставлять твои костюмы. А по вечерам нас будут закрывать здесь, и мы будем искать следы фантома. Один я ничего не смогу. Ну пожалуйста, скажи да!
Я озираюсь. В этот раз меня только радует, что здесь так шумно. Никто нас не слышит. Что за безумие предлагает мне Тома! Я не знаю, что ответить, и наливаю себе стакан воды, чтобы выиграть время. А не было бы опасно предпринимать такие поиски? Что скажут его родители, если с ним что-нибудь случится? Разве я за него не отвечаю? И в то же время, если принять предосторожности… Заманчиво ведь! Поколебавшись еще несколько секунд, я капитулирую, но не без условий:
– Даю тебе по два часа каждый вечер. И ни минутой больше. Если до конца недели ничего не найдем, ты оставишь это дело.
– Супер, Зензен! Ты правда суперклассный! Я знал, что ты согласишься! Начинаем в субботу? Я учусь до полудня, в первом часу могу быть на месте. По рукам?
– По рукам.
– Give me five!
Я «дал ему пять», хлопнув ладонью по его ладони. Ну и кто из нас двоих в большей степени мальчишка? Но, по крайней мере, он доволен. Смотреть приятно.
– Ну признай, тебе самому этого хотелось! – прямо заявляет Тома.
В смущении я краснею, и он взрывается смехом. А потом добавляет со спокойным достоинством частного детектива-профессионала высочайшего класса:
– Книгу я тебе оставлю. Просмотри мои заметки и скажи, что ты об этом думаешь. Вот увидишь, там все написано. Нужно только уметь читать между строк и полагаться на указания, которые дает нам автор. Их полно! Ну, я побежал. У меня сегодня еще занятия в бассейне. Курс ныряния под воду. Не хочу такое пропустить. Нам это будет супер-кстати, если мы хотим исследовать озерный дом.
На этом он оставляет меня, сильно хлопнув на прощанье по спине.

Пришлось попереводить канон

Глава 3

Прежде чем присоединиться к хранителю музея в «Антракте» - так называется бар, где собираются те, кто не желает пить отвратный столовский кофе – у меня есть время просмотреть «улики», оставленные мне Тома. Должен признать, они производят впечатление. Множество деталей указывают разные способы пробраться в потайные проходы, по которым можно пройти из зала аж до пятого уровня подземелий. Считается, что именно там находится дом на озере – легендарное жилище Призрака Оперы. Мое внимание привлекает отмеченный красным отрывок:

«Следует заметить, что все это – все документальные свидетельства существования фантома, свидетельства, которые я намерен поместить в архивы Оперы – стало основанием для нескольких важных открытий, которыми я по праву могу гордиться.

И если даже я не сумел отыскать дом на озере, поскольку Призрак очевидно заделал все секретные входы (и все же я уверен, что туда с легкостью можно было бы проникнуть, осушив озеро, о чем я уже неоднократно просил администрацию изящных искусств), мне удалось по крайней мере найти тайный тоннель коммунаров, где местами разрушилась стенка; я отыскал даже люк, сквозь который можно спуститься в подземелья театра».

Тома прав, это потрясающе! Спустя еще несколько строк автор предлагает еще больше деталей. У меня такое чувство, как будто мне вручили связку ключей.

«Наконец, я могу со знанием дела посоветовать читателю: зайдите как-нибудь в Оперу, попросите, чтобы вам позволили побродить там в покое без глупого чичероне, войдите в ложу № 5 и постучите по огромной колонне, что отделяет эту ложу от авансцены. Постучите тростью или кулаком и прислушайтесь… как раз на высоте вашей головы: колонна там полая! Ничего удивительного в том, что там обитал голос фантома: в этой колонне хватит места для двоих человек! Если же вам покажется странным, что во время поразительных событий в ложе № 5 никто не обратился к этой колонне, не забывайте, что выглядит она так, словно сделана из цельного куска мрамора и что казалось, будто заключенный в ней голос исходит с другой стороны (ибо голос призрака-чревовещателя исходил, откуда ему хотелось). Колонна богато отделана, покрыта декором, щедро расписана резцом скульптора. Но я не отчаиваюсь обнаружить однажды элемент лепки, который можно было бы по желанию поднимать и опускать, что позволяло фантону вести свою таинственную переписку».

Погруженный в раздумья об этих открытиях, я покидаю Оперу через служебный выход. Я с наслаждением вдыхаю свежий воздух и поворачиваю налево, на улицу Обер. В нескольких шагах я вхожу в бистро, где меня ждет у стойки хранитель музея: в свои сорок – может быть, чуть меньше – он выглядит вечным юношей с неизменной улыбкой на лице. Увидев меня, он сразу же заказывает мне эспрессо лунго. У нас есть свои привычки!
– Ну и как идет расстановка экспозиции?
– Спасибо, хорошо. Пришлось повозиться с манекенами: они оказались недостаточно крепки, чтобы выдержать некоторые костюмы. К счастью, посетителям не будет видно, что я там понастроил!
– Не сомневаюсь, что вы нам покажете настоящие чудеса.
Заметив книгу, торчащую из кармана моей куртки, он удивляется:
– Да вы никак читаете «Призрака Оперы»?
– Да… э… нет. Собственно, это мой племянник вбил себе в голову, что…
Он бросает на меня заинтересованный взгляд:
– А знаете, у нас в архиве немало документов, тонны протоколов, датируемых этой эпохой. Если вам интересно, можете их полистать. Конечно, это тонны пустой болтовни, но некоторые показания прямо-таки поражают. И если подумать… В любом случае в них стоит разобраться. Чем не тема для диссертации, а?
На такое я и не рассчитывал! Не желая упустить такую возможность, я отвечаю нарочито равнодушным тоном, расплачиваясь по счету:
– По правде, я бы непрочь порыться в этих старых бумаженциях…
– Что ж, договорились! Когда вы придете? – спрашивает он, открывая мне дверь.
– Сегодня к пяти, если вам будет удобно.
– Прекрасно, я дежурю до семи.
Мы расстаемся на тротуаре: он направляется в обход здания в свою контору, я же возвращаюсь к ожидающим меня сотням костюмов через главный вход. Если бы это зависело только от меня, я бы уже помчался в архив. Я смотрю на часы: десять минут третьего! Придется подождать еще три часа прежде чем погрузиться в прошлое. А как будет потрясен Тома! При этой мысли энергия переполняет меня и резко поднимается настроение. Если Призрак Оперы еще существует, недолго ему прятаться!

Зензен почувствовал себя детективом. Наехал на человека с допросом, как заправский полицейский  ^-)

Глава 4

– Сюда нельзя!
Сторож с трудом сдерживает группу японцев, толпящихся перед фасадом.
– Нет, закрыто. The o-pe-ra is closed, – поясняет он на школьном английском.
Я показываю свой пропуск и с трудом протискиваюсь между туристами, стараясь не зацепиться за фотоаппараты, висящие на их шеях. С любопытством спрашиваю:
– Что тут творится?
Мне отвечает дежурный пожарник:
– Произошел несчастный случай. В обстоятельствах… Вообще, странно.
Мы с ним знакомы, это он ставит здание на сигнализацию по вечерам, когда я заканчиваю работу.
– Несчастный случай?
– Да, – отвечает он. – Один из рабочих упал со строительных лесов.
– Серьезно поранился?
– По словам моих коллег, состояние критическое. Им занимается скорая помощь. Мне очень жаль, но придется переставить пару-тройку ваших манекенов, чтобы прошли носилки.
– Разумеется. Скажите, какие из них загораживают дорогу.
– Те, которые наверху большой лестницы.
Дельфин уже на месте, и я принимаюсь помогать ей. Не так-то просто все это сдвинуть! Много часов работы впустую. Пожарник приходит нам на помощь. Наша цель в том, чтобы освободить проход в полтора метра шириной. Действуя с осторожностью, чтобы не нарушить мои композиции, мы справляемся с этим заданием и как раз вовремя! Появляются санитары, которые несут раненого к ожидающей снаружи машине скорой помощи. С ними идет начальник строительной бригады.
– Ну и дела! – бросает он нам, проходя мимо. – Бедняга в отключке. Свалился с десяти метров. Хорошо еще – на нем каска была. Хоть бы выкарабкался!
Сторож открывает створки входных дверей. Японцы расступаются, издавая тонкие, пронзительные вскрики. Некоторые пользуются случаем сделать пару снимков. Пожарный в ярости угрожает отобрать у них фотоаппараты, если немедленно не прекратят. Двери захлопывают у них перед носом. Сирена неотложки затихает, удаляется, смешивается с шумом города и исчезает, увозя искалеченное тело человека, находящегося между жизнью и смертью.

Часом позже мои манекены уже стоят на своих местах. К счастью, ни один не развалился. Мне стыдно, что меня посещают такие эгоистические мысли, как раз когда в госпитале доставленный скорой помощью рабочий, возможно, находится в агонии. Это происшествие нарушает мое душевное равновесие. Мне хочется выяснить больше. Я отдаю несколько распоряжений моей команде: распределить костюмы по цвету, объему и происхождению. Наиболее изысканные поставить вперед, те, которые лучше смотрятся издали, – на задний план.
– Я вас на минуточку покину. Надо срочно уладить одно дело. Все вылизать к моему возвращению! Если будут сомнения – звоните мне по мобильнику.
На сцене сразу бросается в глаза, что ни у кого нет желания работать. Конечно, каждый исполняет свои обязанности, но все движения замедлены. Очевидно, что все думают о своем раненом товарище. Мое внимание привлекает молодой человек магрибинских кровей, сидящий в углу на ящике с инструментами.
– Здравствуйте, я устроитель выставки костюмов.
Он поднимает на меня красные от слез глаза.
– Да, я знаю, кто вы.
Голос его дрожит.
– Я хотел узнать, есть ли новости о вашем коллеге.
Он глубоко вздыхает и отвечает мне на выдохе.
– Мы еще ничего не знаем.
И добавляет, помолчав:
– Наш шеф обещал сообщить нам, как только что-нибудь выяснит.
– Вы хорошо знаете пострадавшего?
– Да, это мой кузен. Мы росли вместе.
– О, мне очень жаль… Вам известно, что произошло?
– Глупость какая-то. Не с чего ему было падать. Я на тех же лесах стоял.
Он показывает пальцем поверх моего плеча и добавляет:
– Вон там. Как раз напротив ложи у авансцены.
Знаменитая ложа № 5! Стремясь скрыть волнение, я отворачиваюсь и делаю вид, что внимательно разглядываю конструкцию из досок и труб. «Спокойно, Зензен, это просто совпадение». Да, возможно, однако… разве пожарный не говорил, что происшествие было странным? Надо узнать больше.
– Вы были рядом с ним в момент происшествия?
– Я работал уровнем ниже.
– И?
– И ничего не видел.
– Может быть, вы что-нибудь слышали?
– Он закричал. Ужасный крик. От этого крика у меня кровь застыла в венах. Я сразу понял, что сейчас произойдет несчастье. А потом этот глухой удар, когда его тело упало  наземь. Если бы хоть оркестровая яма снова была прикрыта! Он упал бы с меньшей высоты. Мы как раз открыли ее, чтобы было легче протаскивать электрические кабели. И ведь это была моя идея!
– Вы ни в чем не виноваты. И не надо казниться. Может быть, он просто по-глупому поскользнулся и потерял равновесие.
Мы смотрим друг на друга. Я понимаю, что мое объяснение его не удовлетворяет. Меня – тем более. Не может ли быть, что… Нет, это дикость! Это не выдерживает никакой критики. Я мысленно ругаю своего племянника за то, что вбил мне в голову эти дьявольские истории про фантома. И, как будто я не в курсе, что на строительных лесах каждый день проиходит множество несчастных случаев, я не удерживаюсь от того чтобы спросить:
– Вы ничего особенного не заметили? Например, непривычный шум, исходящий от колонны из поддельного мрамора, на которую опираются леса?
Прежде чем ответить, парень бросает на меня изумленный взгляд:
– Нет. Почему вы спросили?
– Не знаю, может, вашего кузена что-то испугало.
Он явно не понимает мой намек и удивленно переспрашивает:
– Испугало?
Чтобы не пугать его самого, я тут же придумываю объяснение:
– Мышь, крыса, или там…
– О нет! – отвечает он. – Если вы с шестнадцати лет разбираете здания и освобождаете место для парковок в Париже и окрестностях, грызунами вас не испугаешь. К тому же, здесь в этом смысле довольно спокойно. Мышей и крыс здесь регулярно истребляют.
Я признаю его правоту и говорю ему:
– Вы правы, я глупость сказал. Я должен вас покинуть, но будьте добры, сообщите мне, когда будет что-нибудь известно о… как его, собственно, зовут?
– Махди. А я – Мохаммед.
Мы пожимаем друг другу руки. Ладонь у него шершавая.
– Что ж, до свиданья, Мохаммед. Я уверен, что Махди выкарабкается. Вы найдете меня на большой лестнице.
– Как только что-нибудь узнаю, я вам скажу, – обещает он с робкой улыбкой.
– Спасибо, буду очень благодарен. Ну, держитесь.

Отредактировано Targhis (2012-06-15 23:46:02)

Глава 6

Сквозь глубокий сон звонок телефона кажется далеким и нереальным. Я протягиваю руку во тьму и на ощупь отыскиваю трубку. На другом конце провода звенит голос Тома:
– Алло, Зензен? Это я.
– Да… который час?
– Почти семь тридцать! Мама сказала, что разрешает мне ходить помогать тебе, как я хотел, на каникулах. Класс, правда? Я тебя не разбудил?
– Нет… э… вообще-то да… Я поздно вернулся.
– Ты еще в постели!
– Да…
– Не знаю, как дождусь субботы, чтобы снова прийти к тебе. Вчера я провел небольшой эксперимент, связанный с нашим делом. У тебя есть минутка? Я расскажу?
– Давай, я слушаю.
– Я находился в своей комнате и пустил свой дух в странствие. И перенесся в Оперу. Все было как настоящее: лестницы, скульптура, зеркала, позолота. Я закрыл глаза и опустился в подвалы и подземелья. Там было темно и сыро. Я тащился по тине, окружающей озеро, но там меня ждала лодка. Я сел в нее и стал грести, этакое путешествие в подсознании. Понимаешь, о чем я?
Нет, я не понимаю, но чтобы возражать, я еще недостаточно ясно соображаю. Поэтому вместо того, чтобы признаться в своем замешательстве, я предлагаю ему продолжать.  Не заставляя себя упрашивать, Тома возобновляет рассказ:
– Вот тут и начались видения, такими вспышками. Я все записал, чтобы ничего не забыть.
– И что же ты записал?
– Это суперкласс, дядя! Сначала там было слово «Призраки». Потом: «Опера». Затем короткая фраза: «Существование – лишь иллюзия», а потом другая, еще более странная: «Приходи ко мне в дом на озере». Нехило, а, Зензен?
– А ты уверен, что тебе не приснилось? Бредовая какая-то у тебя история, дорогой мой Тома!
– Нет, дядя. Уверяю тебя, я не спал. И у меня действительно есть дар ясновидения. Это уже не в первый раз. Твоя очередь.
– Что – моя очередь?
– В смысле? Ты что-нибудь надумал?
– Более чем.
– Давай рассказывай, мне в школу бежать.
Ну и нахальный же мальчишка! Я едва сдерживаюсь от того, чтобы послать его к дьяволу с его нелепыми историями. Что за наглость! Он поднимает меня с постели, пересказывает какие-то галлюцинации, а теперь, когда настала моя очередь отчитаться в проведенном расследовании, он хочет: раз раз и готово! И опять я не могу ему противостоять и отвечаю спокойнейшим тоном:
– Ладно. Я тут порылся в архиве Оперы.
– И что?
– А то что, похоже, следы твоего чертова фантома действительно имеются. На бумаге, по крайней мере.
– А я что говорил? Я и не сомневался. Суперкласс! А роман ты прочитал?
– Пролистал.
– Там все есть. Надо только следовать моим заметкам. Черт! Я опоздаю. До скорого!

Уф! Он отсоединился. Чертов Тома, он может гордиться собой. Взять и вырвать меня из сладкого сна телефонным звонком, молодец! Чтобы усмирить раздражение, я позволяю себе еще добрую четверть часа утреннего сна и вытягиваюсь под теплым одеялом. Однако мысль о чашке горячего чая и тостах с маслом одерживает верх над ленью. Я сдаюсь и наконец решительно встаю с постели.
Быстро приняв душ, свежевыбритый, в купальном халате, я сажусь за завтрак: лучшая пора дня. Опера откроется только в десять, у меня еще полно времени и я не могу удержаться и не сунуть нос в роман Гастона Леру. Я узнаю, что фантома зовут Эрик, что он безумно полюбил сопрано Кристину Дааэ – это имя упоминалось в письмах, которые я вчера обнаружил в архиве. Оказалось также, что этот Эрик был нанят лично архитектором Гарнье в качестве подрядчика по каменной кладке, и что, воспользовавшись своим положением, он добавил к стенам фундамента Оперы двойную оболочку. Но, по словам автора, только во время войны 1870 года, осады Парижа и Коммуны, когда официальные строительные работы были приостановлены, он мог возводить свои таинственные конструкции: потайные комнаты, зеркала без амальгамы, люки и выдвижные лестницы, поворачивающиеся перегородки, оснащение ложи № 5 и наконец знаменитый дом на озере. Туда можно было проникнуть через проход на третьем уровне подземелий, расположенный между задником и декорацией к «Королю Лахорскому». Но могли существовать и другие входы… Очевидно строитель ничего не оставлял на волю случая. Этот Эрик был либо гением, либо безумцем, а возможно – и тем, и другим. Так с чего начинать наши поиски? Опера – такое большое здание! Лучше всего положиться на интуицию: будем на месте, там и поглядим, каким путем следовать. А пока надо еще заниматься выставкой. Я выглядываю в окно: ни облачка, не погода, а мечта! Еще чашку чая – и на службу!