Название: Интермеццо
Автор: Маргарита
Основа: книга
Пейринг: Э/ОЖП
Рейтинг: PG
Размер: мини
Жанр: драма
Дисклеймер: выгоды не извлекаю.
Саммари: о безответной любви и ее последствиях.
От автора: пришел май месяц, автор слег с простудой, дико захотел романтики и вспомнил, что умеет писать фики, но простуда плавно перешла в ангину, и романтика превратилась в драму с элементами ангста. Видимо, лирика - не мой конек. Но в целом все, как всегда, ибо куда же я без юного Эрика, дароги, ОЖП и псевдоисторического контекста. А главное, о ужас, фик закончен! 
Надеюсь, вам понравится.
Интермеццо (итал. intermezzo, от лат. intermedius — находящийся посреди, промежуточный) — небольшая музыкальная пьеса, служащая вставкой между двумя разделами произведения и имеющая иное построение и иной характер. Применительно к опере термином интермеццо обозначают небольшую «вставную» оперу или контрастирующую сцену в середине оперного действия. Исполняется обычно для того, чтобы обозначить разрыв во времени действия предшествующей и последующей сцены либо заполнить паузу, необходимую для перемены декораций.
1.
Ясное августовское утро еще только начинало наливаться сочными красками, словно румяное яблоко на ветке, а из распахнутых настежь окон губернаторского дома уже доносились жалобные звуки рояля, который никак не хотел подчиниться неумелым пальчикам девочки лет десяти с блестящими черными глазами и упрямо поджатыми губками. Снова и снова пытаясь освоить коварный пассаж этюда, она пыхтела, как самовар, и досадливо морщилась при каждой новой ошибке, но не сдавалась, вызывая довольную улыбку на лице сидящей рядом молодой женщины.
- Если я не смогу хорошо выступить, Мари меня засмеет! – в отчаянии прошептала девочка по-французски спустя полчаса безуспешных стараний. – Мне никогда не стать такой, как она… Даже мама так говорит.
- Уверена, твоя мама сказала это не всерьез, Аннет. Если ты будешь так же упорно заниматься в оставшиеся десять дней, то станешь настоящей королевой бала.
- Нет, не стану! – капризно всхлипнула девочка, тряхнув золотистыми кудрями. – Не стану, потому что я не красивая! Мари привезли кружевную тунику из Парижа, а мне нечего надеть!
- Вот уж глупости! У тебя много чудесных платьев, - мягко возразила гувернантка, откладывая вышивание.
- Да, но их все уже видели. Лучше я вообще не пойду на бал! Танцевать мне все равно еще нельзя. Вы скажете, что я заболела или…
- Ничего подобного я не скажу, моя дорогая. Старайся поменьше думать о нарядах, и побольше об учебе, тогда, когда подрастешь, все кавалеры будут мечтать познакомиться с тобой.
Упоминание кавалеров всегда волшебным образом действовало на юную Анну Федоровну N-скую., любимую младшую дочь нового нижегородского губернатора, генерал-майора и участника польской компании. Хорошо изучив слабости своей подопечной, мадемуазель Дюваль, известная безупречной репутацией уроженка Нормандии, очень быстро научилась сдерживать ее бурный темперамент и направлять бьющую через край энергию в благотворное русло, за что и получала сказочные три тысячи рублей годовых. Однако хорошенькая миниатюрная француженка, настоящий возраст которой определить было практически невозможно, не позволяла себе никаких легкомысленных трат и носила единственную шляпку уже второй год подряд. Как раз об этом теперь и вспомнила черноглазая Аннет, в чью ветреную головку пришел простой и изящный план.
- Мадемуазель, а в чем вы пойдете на бал?
- Не думаю, что это важно, дорогая.
- Но ведь вы должны сопровождать меня, верно?
- Конечно.
- Так вот, моя мама говорит, что вас не пустят на праздник, если вы не сошьете себе новое красивое платье.
- Так и сказала? – с наигранной озабоченностью переспросила гувернантка, сдерживая улыбку.
- Да, то есть…
Девочка почувствовала провал своего предприятия и испуганно захлопала длинными ресницами. Врать она не умела, да и не любила, поэтому тут же раскраснелась и едва не расплакалась. Свежий ветерок ласкался в невесомых занавесках, доносил с улицы далекий ропот многотысячной толпы и аромат аппетитной выпечки, старинные часы звонко щелкали стрелками, на самой середине комнаты, в цветочном центре персидского ковра вальяжно развалилась белоснежная кошка с разноцветными глазами, а на душе у маленькой нижегородской принцессы было тоскливо, как в самый холодный и темный зимний вечер. Правда, совсем недолго, ровно до того мгновения, когда мадемуазель Дюваль сложила рукоделие в корзинку, убрала забытые ноты с пюпитра и накинула на плечи тонкую шерстяную шаль.
- Что же делать… Придется идти на ярмарку!
Боясь поверить такому счастью, Аннет восторженно захлопала в ладоши и, резво спрыгнув с высокого табурета, вцепилась в руку своей наставницы.
- А потом… Потом мы сходим на карусели?
- Это не лучшее развлечение для благородной барышни, дорогая.
- Ну, пожалуйста, мадемуазель! Я еще никогда не каталась на каруселях, а ведь я скоро вырасту, и тогда меня точно никто туда не пустит!
Против такой очаровательной непосредственности устоять было сложно, но для приличия гувернантка приняла самый серьезный вид и, поразмыслив, грозно объявила:
- Только если ты хорошенько позавтракаешь, и только в виде исключения.
Детской радости не было пределов. Счастливый смех разлетелся по всему этажу, как горсть рассыпанных бубенчиков, и стих лишь вместе с легким цоканьем каблучков по зеркальному паркету в конце коридора. Оставшаяся в одиночестве девушка вздохнула, зябко поежилась и вернулась к роялю, сверкающему черным лаком красавцу с резными ножками. Теперь, когда с миловидного лица сошла улыбка, стало ясно, что мадемуазель Дюваль не так молода, как могло показаться. Начавшие обозначаться морщинки тонкими ниточками пересекали высокий лоб, но в задумчивом взгляде серых глаз неизменно мерцал озорной огонек. Оставив родную Францию восемь лет назад, Дениза так и не смогла до конца прижиться в России, но при этом успела по-своему полюбить эту дикую беспредельную страну, где в любую минуту могло произойти все, что угодно. Прекрасное образование и лестные рекомендации позволили дочери разорившегося землевладельца без труда найти хорошее место, однако что заставило ее однажды променять Париж на российские просторы, оставалось загадкой, а она сама старалась об этом не вспоминать. Будучи весьма привлекательной особой, мадемуазель Дюваль ни разу не была за мужем, и этот достоверно известный факт до сих пор вызывал оживленные пересуды, а в целом добавлял образу скромной и неизменно доброжелательной француженки определенную пикантность. Статус гувернантки в семье губернатора и завидный доход позволяли ей чувствовать себя независимой женщиной, а накоплений уже хватило бы на безбедную жизнь в собственной приличной квартире, но уходить Дениза не собиралась. Тем более, что прелестная Аннет пришлась ей по душе. Впрочем, такое создание вряд ли могло кому-то не понравиться.
Несмотря на горячее нетерпение девочки, сборы растянулись, чуть ли не на весь день, так что кроме завтрака успели подать и обед, и послеобеденный чай на английский манер. Только к четырем часам пополудни сердитая из-за промедления Аня и ее наставница сели в двуконную коляску и по Зеленскому спуску влились в самую гущу ярмарочного котла.
- От меня ни на шаг! – строго проговорила Дениза, с тревогой оглядываясь по сторонам. – Крепко держи меня за руку и не витай в облаках.
Волноваться и вправду было от чего. Невероятное количество людей разных сословий и верований, достатка и национальности составляло один бурлящий океан великого торга. Сквозь шум многоязыкой толпы перезвон колоколов казался невнятным эхом, зато жалостливые завывания нищих, призывные крики торговцев, барабанная дробь комедиантов и звонкие присказки разносчиков ошеломительным хором обрушивались на каждого, кто имел неосторожность погрузиться в пучину базарного столпотворения.
- Нам лучше сразу доехать до площади и зайти к твоему отцу, чтобы он знал, что мы здесь.
- Нет, мадемуазель, пожалуйста, не надо! – умоляюще воскликнула девочка, нисколько не напуганная открывшимся зрелищем. – Ничего не случится, мы просто немного прогуляемся и посмотрим на товары. Папа говорил, что теперь на ярмарке бояться нечего – нас охраняет целый полк казаков. И потом, меня все знают! Никто не посмеет нас обидеть.
Дениза имела на этот счет свое совершенно определенное мнение и не собиралась потакать капризам подопечной в ущерб элементарному здравому смыслу, но тут идущая впереди перегруженная телега, угрожающе вздрогнула и вдруг буквально развалилась на части прямо посреди улицы, на которой тут же поднялась паника, и дальнейший проезд стал невозможен.
- Никак не объехать, барышни, - авторитетно заявил извозчик, успокаивая лошадей. – Волокиты тут надолго, скорее пешком доберетесь, а я, как разберусь, буду ждать вас у моста.
- Только никаких трактиров, иначе лишишься места, - мрачно предупредила мадемуазель Дюваль на безупречном русском, хотя и с сильным акцентом. В отличие от многих французских гувернанток, она не брезговала изучением чужого языка и не стеснялась использовать его при необходимости.
Собравшись с духом, Дениза прижала к груди ридикюль, крепко взяла за руку повеселевшую Аннет и решительно направилась сквозь толчею, в которой с равной вероятностью можно было встретить и графа, и карманного воришку, к ровным рядам китайских павильонов. Изящные башенки, построенные по образу и подобию восточных пагод, гордо возвышались над массой других лавок и балаганов, сразу давая понять покупателям, где нужно искать лучшие шелка, фарфор и драгоценности. Девочка неустанно вертела головой, как только что пробудившийся совенок, и то и дело дергала свою наставницу за рукав, указывая на какую-нибудь изысканно одетую даму, смешного иностранца или красочную вывеску. Не ослабив бдительности, молодая француженка тоже постепенно развеялась и вскоре пришла к выводу, что выезд на ярмарку оказался вовсе не такой уж плохой идеей. Ткань для платья Ани выбирать пришлось больше часа. От изобилия расцветок и рисунков разбегались глаза, но на каждом новом прилавке обязательно обнаруживалось что-то еще более красивое и оригинальное, чем все, увиденное ранее. Наконец, выбор был сделан, и довольная модница прижала к себе сверток нежно-розовой камки с блестящим цветочным узором на матовом фоне и отрез прозрачной органди, словно в руках ее оказалось вдруг величайшее сокровище мира. Уступив настойчивым уговорам воспитанницы и комплиментам лавочника, Дениза согласилась купить атласные перчатки, но при этом в душе обругала себя за расточительность и поклялась больше ни на что не заглядываться.
Тем временем, основная масса народа уже схлынула с территории торга и устремилась в сторону волжской набережной, а преимущественно, к театральной площади, где вокруг театра, привлекающего публику фривольными водевилями, раскинулись купола шатров, и уже начинали свои представления многочисленные фигляры, лицедеи и шарлатаны всех мастей. Собираясь уже повернуть назад, вопреки ударившейся в слезы Аннет, Дениза перепроверила наличие денег в кошельке, и вдруг стала свидетельницей довольно странной картины. Высокий смуглый мужчина лет тридцати выраженной восточной внешности с измученным видом бросался от одного прохожего к другому, очевидно, пытаясь о чем-то спросить, но все, на минуту замедляя шаг, удалялись, непонимающе пожимая плечами. Второй мужчина, вероятно, слуга, наблюдал за безуспешными попытками своего господина со сдержанным скептицизмом. Из любопытства гувернантка приблизилась настолько, чтобы можно было услышать вопросы незнакомца, но на деле разобрать хотя бы слово оказалось невыполнимой задачей. В языке, на котором пытался изъясняться иностранец, лишь с большим трудом угадывалось русское звучание, так что девушке, в конце концов, стало жалко этого благородного по виду господина.
- Мадемуазель, мы ведь им поможем? – неожиданно подхватила ее мысли девочка, у которой вообще жалостливость являлась одной из главных черт характера.
- Думаю, да, Аннет. Это было бы правильно… Извините, сударь, вы говорите по-французски?
Резко обернувшись, восточный гость изумленно уставился на девушку, словно боясь поверить в свою удачу, облегченно улыбнулся и вознес хвалу Аллаху.
- О, мадемуазель, воистину, вы посланы мне Небом! Позвольте представиться, Адиль Фахр-эд-Дин Бахман, дарога… Простите, начальник полиции Мазендарана, а это, с вашего позволения, мой слуга Дариус.
От обилия незнакомых труднопроизносимых и совершенно не запоминающихся слов, Дениза смутилась, но учтивый тон иностранца и должность главы полиции подействовали успокаивающе, так что она протянула руку и назвалась в ответ.
- Для меня большая честь познакомиться с вами, мадемуазель Дюваль. Дело в том, что его величество шах Наср-эд-Дин поручил мне особую миссию. Я должен найти одного человека и привезти его в Тегеран, в противном случае мне лучше вообще не возвращаться на родину.
Восточная география, политика, да и все прочее не особенно привлекало молодую француженку, но теперь ей, по крайней мере, стало ясно, что мсье Адиль – персидский подданный.
- Тот человек, которого вы ищете, он преступник?
- Нет, мадемуазель, совсем нет. То есть, я очень на это надеюсь. По правде говоря, нам вообще мало что известно о нем.
- Но при этом вы уверены, что искать его нужно здесь, в России, на Нижегородской ярмарке?
- Я знаю, это может показаться диким, но даже в этом я не уверен.
Тут пришла очередь Денизы изумленно уставиться на собеседника. В жизни ей пришлось повидать всякое, но методы персидской полиции переходили, по ее мнению, все границы разумного.
- Простите, мсье, но вы всегда так работаете? На вашем месте я бы первым делом зашла в администрацию и попыталась навести справки там.
Если перс и оскорбился словами девушки, то вида не показал, хотя Дариус, стоящий в сторонке, презрительно фыркнул и пробормотал на фарси какое-то ругательство.
- К сожалению, административные бумаги ничем не могут нам помочь. У нас нет даже имени, чтобы проверить данные по записям.
- Тогда, боюсь, у вас нет никаких шансов… - в недоумении проговорила гувернантка, приседая в легком реверансе и собираясь уходить, но начальник полиции загадочного Мазендарана не собирался так легко сдаваться.
- У нас есть его описание, мадемуазель. В прошлом году на его выступлении был торговец мехами из Самарканда и…
- Извините, сударь, во время предыдущей ярмарки мы еще жили в Петербурге, поэтому ничем не могу помочь, - раздраженно перебила его Дениза, десять раз пожалевшая, что завела с незнакомцем разговор. - Нам пора идти, Аннет… Удачи в поисках.
- Постойте, может быть, вы хотя бы слышали о нем… Высокий, очень худой и всегда в черном. Промышляет фокусами…
- Всего наилучшего, мсье, - повторила француженка с прежней уверенностью, но какая-то смутная тень промелькнула в ее серых глазах. Впрочем, возможно, персу это только показалось.
Потяжелевшее к вечеру солнце уже золотило пышные облака длинными косыми лучами. Легкий прохладный ветерок с реки заметно усилился, закрутил ярмарочные знамена вокруг длинных древков, зашелестел в складках широкой юбки Денизы, растрепал светлые локоны держащей ее за руку Ани и поднял с покрытой сетью трещин дороги серые клубы пыли. Кое-где еще завершались последние торговые сделки, но в Кунавинской слободе уже во всю топились печи трактиров, а в театре Шаховского поднимался занавес первой за вечер пьесы. Адиль некоторое время смотрел во след торопливо удаляющимся фигуркам, потом устало прислонился к дощатой стене одной из лавок, скрестил руки на груди и обреченно закрыл глаза.
- Мы никогда его не найдем, Дариус… Уже неделю бродим здесь с утра до ночи, и все без толку.
С Волги тоскливым воем долетел гудок отходящего в Астрахань парохода.
- Неприятная особа эта француженка, мой господин… - невозмутимо выразил свое мнение слуга после продолжительного молчания.
- Почему ты так думаешь? Она хотя бы попыталась нам помочь.
- Женщина не должна встревать в мужские дела. Помяните мое слово, она еще немало крови вам попортит.
- Да с чего ты это взял, Дариус? – возмутился дарога, проводя ладонью по лбу.
- Нет успеха у замысла, что открыт другому… Не простая она. Кажется, совсем девочка, а ведь вам ровесница будет, если не старше, и глаза холодные, как сталь. А когда услышала ваше описание – в лице переменилась. Знает она про этого проклятого фокусника, может, и не все, но уж точно побольше нас с вами.
Адиль хотел было что-то возразить, но передумал. Вообще, у него уже не было ни сил, ни желания с кем-либо спорить, даже если этот «кто-то» - собственный отбившийся от рук слуга. Богатая усадьба, окруженная цветущим зеленым садом, молодая красавица-жена, пара верных друзей… Все это казалось ему теперь сладким сном, наваждением опиумного дурмана, которое рассеялось и исчезло безвозвратно. Вспомнив о доме, мужчина сжал в кулаке амулет, который почти год назад, прощаясь, повязала ему на шею любимая супруга. Вернется ли он когда-нибудь к родному порогу, почувствует ли вновь кофейный аромат шелковых кудрей, обовьет ли ласками стройное нежное тело?..
- Мой господин, пойдемте… - тихо проговорил Дариус, оценивающе глядя на закатное солнце. – Иначе мы опять пропустим вечернюю молитву.
- Иди один, я приду позже.
- Но, господин…
- Иди! – с внезапно вспыхнувшей яростью воскликнул дарога, и выразительные темные глаза его блеснули властностью, от которой содрогались сердца даже безумных фанатиков-бабидов в мазендаранских тюрьмах.
Отослав верного слугу для совершения Магриба в местную мечеть, и чувствуя себя чуть ли не язычником, сам Адиль снова направился туда, где проводил в последнее время каждый вечер, в средоточие мошенников и аферистов, бродячих актеров и циркачей, туда, где должен был рано или поздно появиться один-единственный человек, способный решить его судьбу. Размышляя о том, за что все эти испытания выпали именно ему, перс не слышал, как кто-то из толпы окликает его по имени, а когда чья-то рука тронула его плечо, едва не выхватил из-за пояса короткий кинжал.
- Мсье Адиль, это я… Простите.
- Мадемуазель Дюваль?.. – дарога совершенно не ожидал увидеть гувернантку еще когда-либо, поэтому невероятно удивился и невольно вспомнил слова Дариуса. – А как же ваша ученица?
- Она с отцом и сейчас уже, наверное, дома.
Невозможно было не заметить, что по лицу женщины разлилась нездоровая бледность, а грудь вздымается, словно после долгого стремительного бега, насчет этого и не преминул поинтересоваться перс.
- Неважно выглядите, сударыня. У вас что-то случилось?
- Нет! – слишком поспешно и бодро ответила Дениза и тут же искусственно рассмеялась. – Просто мне захотелось немного развеяться. Знаете… Жить в Нижнем Новгороде и не побывать на ярмарочных увеселениях – это очень глупо. А вы все ищете своего безымянного фокусника?
Дарога снова бросил подозрительный взгляд на свою незваную спутницу, но она уже полностью владела собой и вполне искренне улыбалась, посматривая на деревянные помосты с жонглерами и акробатами. С одной стороны, Адиль вслед за Дариусом стал ощущать что-то неладное в этой простой и безобидной на вид женщине, но с другой – не видел никаких объективных причин отказываться от ее компании. Все лучше, чем бродить среди многотысячной толпы в полном одиночестве, без слуги и переводчика. В конце концов, не все женщины мира такие, как ханум, и не всегда за прелестным личиком прячется дьявол.
- Я буду искать его, пока не найду, мадемуазель, пусть даже мне придется потратить на это полжизни.
- Но ведь у вас, наверное, есть семья…
- Именно поэтому я не имею права вернуться, не выполнив свою миссию.
Дениза ненадолго задумалась и осторожно продолжила расспросы.
- А зачем, собственно, вашему государю понадобился этот человек?
- Боюсь, мадемуазель, я не вправе обсуждать решения великого шахиншаха ни с вами, ни с кем-либо еще…
- О, сударь, право же, тут все и так понятно! – с несвойственной себе игривостью прервала его девушка, уворачиваясь от стайки несущихся сломя голову мальчишек. – Для развлечений? Вроде королевского шута или дрессированной обезьянки?
Перс поморщился от такого грубого, и в то же время, меткого сравнения, тяжело вздохнул и кивнул в ответ.
- Что-то в этом роде, вы правы.
- А что, если он не захочет принять ваше предложение?
- Это практически исключено…
- И все же?.. – прищурилась Дениза, и в голосе ее проступили злые колючие нотки.
Дарога Мазендарана внезапно остановился посреди дороги и жестко взглянул с высоты своего роста прямо в глаза настырной гувернантке.
- Мне приказано доставить его любой ценой и любыми методами, мадемуазель Дюваль. Если потребуется, я применю силу, поэтому если вам известно имя, место нахождения или любая другая подробность, связанная с этим субъектом, я бы посоветовал вам рассказать об этом прямо сейчас. В противном случае, думаю, вам было бы лучше продолжить свою прогулку без меня.
- Вы мне угрожаете? – ледяным тоном поинтересовалась Дениза, бесстрашно выдержав тираду опытного служителя закона. – Хотите и дальше искать иголку в стоге сена – пожалуйста! К вашему сведению, я понятия не имею, о ком вы говорите, и кого ищите, а если бы даже имела, ни за что не сказала бы!
На этом история знакомства французской гувернантки и начальника тайной полиции Персии, вероятно, подошла бы к концу, но случай распорядился по-другому. Тот же случай, что пару часов назад свел двух этих людей из разных миров на одной улочке, теперь вынес их на самую окраину ярмарки, где в отдалении от пошлых полосатых палаток и срубленных кое-как балаганов на пустыре возвышался темный купол цыганского шатра, вокруг которого творилось что-то невиданное. Огромная очередь спиралью закручивалась вокруг таинственного строения и образовывала настоящий водоворот, пробиться сквозь который напрямую было делом немыслимым. Конкуренты с ненавистью взирали на ажиотаж, происходящий у них под боком, давно отчаявшись переманить публику, хотя некоторые готовы были из кожи вон вылезти в буквальном смысле. Черный шатер безо всякой вывески и украшений, будто магнит, притягивал людей, среди которых Дениза разглядела преимущественно представителей низших сословий и иностранцев. «Это хорошо… Ведь я попадаю в последнюю категорию?» - подумала девушка и хотела взглянуть на своего спутника, но рядом его уже не было: дарога на всех парах мчался к предмету всеобщего интереса. Оскорбленной до глубины души француженке не оставалось ничего другого, кроме как броситься за ним следом.
Отредактировано Маргарита (2012-05-09 23:05:34)
Хотя прекрасно понимаю, почему. В 22 года он был слишком молод, слишком горяч и категоричен, хотел от жизни слишком многого... Думаю, встреть он в это время даже Кристину - и она бы не смогла удержать его на одном месте. Всему своё время...