Небольшой оридж. Мистика.
Статус: в работе.
Искренне верю, что допишу, поэтому выкладываю начало =)   

КАНАВКИ

- Деточка, ты спрашивала Малую Вишеру?

Еся резко открыла глаза. Значит, всё-таки задремала.

- Спрашивала!

- Подъезжаем, – старушка в твидовом берете с красной бисерной розой ласково улыбнулась.

За окнами уже мелькали тёмные очертания платформы. Еся торопливо схватила сумку и бросилась к выходу. Дробный стук каблучков гулко отдавался от стен. Кроме них со старушкой в вагоне никого не было.

У тамбура она вспомнила, что не поблагодарила пожилую леди. Но оглянувшись, увидела пустой вагон. Наверное, бабушка пошла к другому выходу. 

Снаружи было ужасно холодно. Градусов двадцать, не меньше. Нос и щёки сразу защипало. Еся пожалела, что не надела пуховик с высоким воротом. Сестра запретила. Макс считал, что в пуховике она похожа на космонавта в скафандре. Пришлось напялить тонкое сестрино пальто с воротником из чернобурки. Красивое, но ужасно холодное.   

Электричка издала протяжный гудок, громко хлопнула дверями и уехала. Еся отстранённо отметила, что больше никто не сошёл. 

Она огляделась. По обе стороны железной дороги стоял  тёмный зимний лес. Вековые сосны с могучими стволами тихонько поскрипывали от мороза. Снег бриллиантово искрился на толстых лапах-ветках.

Аринка сказала, что Макс подъедет прямо к станции, но у левого края платформы его понтовой «Ауди» не было видно. Наверное, стоит у другого края, решила Еся, и пошла направо.   

Она мимоходом поглядела на табличку с названием станции. На побелённой жести красовалась надпись: «КАНАВКИ».

Она резко остановилась. Канавки? Какие, к дьяволу, Канавки?! У Макса дача в Малой Вишере! Ей Вишера нужна, а не какие-то Канавки!

Надо срочно звонить Максу!

Негнущимися от мороза пальцами Еся с трудом расстегнула сумку и вытащила из под пакета с пирожками Аринкин мобильник. Телефон включался от прикосновения, но сейчас большой, во весь корпус экран, оставался тёмным, сколько она на него ни нажимала. Видимо, Аринка забыла его зарядить.

Только этого не хватало! Еся со злостью пнула ногой перила, насылая на голову сестры все кары небесные. Впрочем, сама виновата. Могла бы взять и свой телефон.

Что теперь делать? 

Может, будет другая электричка? Еся кинула мобильник обратно и вытащила расписание пригородных поездов. Все фонари на станции были разбиты, но луна светила достаточно ярко.

Пробежав глазами ровные строчки, она с ужасом поняла, что в расписании нет ни одной станции с названием «Канавки».

Теперь всё стало ясно. Это была незапланированная остановка, и старушка приняла её за Малую Вишеру.

По спине холодными ножками побежали мурашки. Если станции даже нет в расписании, ни один поезд больше не остановится. Тем более, в половине одиннадцатого вечера. Значит, придётся куковать здесь, в двадцатиградусный мороз,  как минимум до утра.
Еся достала из кармана пачку ментолового «Вога» и судорожно закурила.

Вдалеке раздался долгий протяжный вой.

Сигарета упала в снег и с шипением потухла. 

Волки? Здесь водятся волки?! Нет, это слишком плохо, чтобы быть правдой. Еся была оптимистом и старалась верить в лучшее. Наверное, это большая собака, которой холодно и грустно. В вой влилось ещё несколько звериных голосов. Значит, в лесу сидит целая стая собак. Больших, грустных собак, одуревших от холода и голода.

Отчаянно захотелось плакать, но Еся, как всегда в критических ситуациях, быстро взяла себя в руки. Поблизости должен быть какой-нибудь населённый пункт. Деревня или посёлок под названием «Канавки». Не просто же так построили эту станцию! Пусть на ней перестали останавливаться поезда, деревня не могла бесследно исчезнуть. В конце концов, на этой ветке много населённых пунктов, и в этих местах тоже кто-то живёт. Еся выйдет к людям, позвонит Аринке, и они вместе что-нибудь придумают.

Воодушевлённая своей идеей, она спустилась с платформы. За деревьями виднелась широкая просека.

Вот и дорога! – поздравила себя Еся и бодро двинулась вперёд. Но чем дальше она шла, тем меньше бодрости оставалось. Дорогу покрывал глубокий нетронутый снег. Ноги вязли по колено и сапоги скоро промокли. Кажется, здесь никто не ходил с самой осени. Если вообще когда-то ходил.

Вокруг стояла звенящая тишина. Даже волки… то есть собаки перестали выть. При этом Еся не могла отделаться от чувства, что за ней наблюдают. Она то и дело крутила головой, пытаясь рассмотреть что-то или кого-то между деревьями, но видела только тёмные стволы и голубоватый нехоженый снег.

Она прошла около километра, но никакого жилья не заметила. Ноги и кисти рук совсем одеревенели, а  дыхание вырывалось с противным хрипом. Она совсем выдохлась и уже хотела повернуть обратно, когда заметила впереди редкие огоньки. Еся чуть не расплакалась от облегчения: Канавки! Канавки, чтоб их!

Последние несколько десятков метров она бежала и остановилась только на пригорке в конце просеки. Деревня лежала перед ней как на ладони. Она напоминала рождественскую открытку. Небольшие аккуратные домики приветливо светились огоньками, не хватало только украшенной ёлочки на площади посреди деревни. Вместо неё возвышался монумент Рабочего и Колхозницы.

Даже издали было видно, что глаза обеих фигур светятся. Наверное, в глазницы воткнули лампочки. Вот только зачем?

Стараясь не забивать голову глупостями, Еся спустилась вниз. Дома стояли по обе стороны дороги. Не мудрствуя лукаво, она направилась к первому, где горел свет. Растворив деревянную калитку, она вошла на заснеженный двор и заметила странную вещь: дом окружал тонкий, тускло светящийся круг, словно хозяева насыпали фосфор на снег. Зачем, интересно?

Аккуратно перешагнув линию, Еся поднялась на крыльцо и постучала. Внутри послышались тяжёлые шаги. Лязгнули засовы и дверь распахнулась. На пороге стояла здоровая, как медведица, тётка в грязном переднике. Выглядела она крайне недружелюбно, в руке поблескивал топор.

- Чего надо? – Пробасила она.

- Я, это... От вас можно позвонить? – Промямлила Еся, не отрывая взгляда от топора. 

- У нас нет телефона.

Тётка с треском захлопнула дверь. Еся ещё немного помялась на крыльце и пошла прочь.
Не стоило терять оптимизма из-за мелкой неудачи. 

Дом напротив тоже окружало светящееся кольцо. Традиция у них, что ли такая?

Еся постучала. Здесь не открыли вовсе. Она постояла немного и пошла обратно. Но выходя со двора, затылком почувствовала чей-то взгляд и обернулась. Из окна веранды на неё неотрывно смотрел седобородый старик. Его длинное,  скорбное лицо напоминало лики святых на иконах. Внезапно старик ухмыльнулся и резко провёл ладонью по тощей шее, будто перерезал горло.

Еся вздрогнула и опрометью бросилась со двора. Сердце стучало как сумасшедшее. Недвусмысленный жест старого психа произвёл сильное впечатление.

У следующего дома она стояла не меньше десяти минут, не решаясь войти. Но холод прогнал страх. Еся толкнула дряхлую калитку и прошла по тропинке к крыльцу. Этот дом был больше остальных, но казался каким-то неухоженным. Два окна были забиты досками, крыльцо покосилось, краски на стенах почти не осталось.

Однако его тоже окружало фосфорное кольцо. 

Еся постучала. Ответом ей была глухая тишина. Она уже решила повернуть назад, когда услышала тихие шаги в сенях. Раздался звук поворачиваемого ключа, и дверь открылась. За ней стоял небритый дядька в дырявом свитере и ватных стёганых штанах. Настоящий деревенский мужик, не хватало только поллитровки в руке.

Вместо поллитровки был обрез. Дуло пока смотрело в пол. Но судя по цепкому и совершенно трезвому взгляду мужика, «пока» здесь было ключевым словом.

- Ну? – Хмуро спросил он.

- Извините, у вас нет мобильника?

- Здесь ни у кого нет мобильных. И стационарных телефонов тоже.

- Как, вообще ни у кого? – Опешила Еся. – А если надо вызвать врача?

- Врача? – Мужик сухо рассмеялся, будто она сказала что-то забавное. – Обычно сами справляемся.

- А машина? Машина у кого-нибудь есть? Мне срочно надо в Малую Вишеру. Я заплачу.

- Машин тоже нет, – отрезал мужик.

- Как же вы общаетесь с внешним миром?

- Посредством интернета, - словно в подтверждение его слов из глубины дома послышался характерный звук программы ICQ. – Извините, мне сообщение пришло.

Он уже хотел закрыть дверь, но Еся взмолилась:

- Подождите! Понимаете, я ехала в Малую Вишеру, но случайно вышла здесь. А поезда больше не ходят. Мне надо выйти к шоссе или у кого-нибудь переночевать. Не знаете, никто не сможет сдать комнату до утра? Просто холодно очень. Я уже ног не чую. 

- У вас есть соль?

- Что? Какая соль?

- Поваренная.

Еся оторопело покачала головой.

- Тогда ничем не могу помочь. Всего хорошего.

Он захлопнул дверь.

Ей ничего не оставалось, как снова выйти на дорогу. Освещённых домов больше не попадалось, только мерцали фосфорные круги на снегу. В паре окон она видела бледные лица хозяев, но подойти не решилась, - уж больно мрачными они казались.

Незаметно она дошла до круглой поляны, на которой возвышался монумент Рабочего и Колхозницы. Огромный, метров пяти в высоту, он выглядел дико и неуместно посреди заснеженной деревеньки. Глаза обеих фигур перламутрово переливались во тьме. Наверное, тоже из-за фосфора - никаких лампочек там не было. Монумент казался точной копией московского и металлически поблескивал в свете полной луны.

Странно, но на статуях почти не было снега, хотя на крышах домов лежал толстым слоем.

На обледенелом постаменте кто-то написал белой краской: «KILL ME PLEASE».

На душе стало совсем муторно. От усталости ломило всё тело, голова кружилась, тяжёлая сумка тянула к земле. Еся прислонилась спиной к постаменту и медленно сползла в мягкий сугроб. Надо чуть-чуть отдохнуть. Она только немножко посидит и пойдёт дальше…

Наверное, она задремала, потому что не услышала шагов. Чья-то рука трясла её за плечо. Еся с трудом разлепила веки.

Над ней склонился незнакомый мужичок в драной ушанке. Чем-то он напоминал доктора Айболита – седая бородка клинышком, очки в тонкой золочёной оправе, пухлые румяные щёчки. Чуть поодаль стояла высокая женщина лет сорока пяти в ватнике и цветастом платке.

- Заблудились, барышня? – Спросил мужичок почти ласково.

Еся кивнула.

- У вас есть телефон?

- Конечно, есть, – улыбнулся мужичок. – И телефон, и чай горячий. Пойдемте к нам, а то совсем окоченели. Мы вон там живём.

Он указал рукой в засаленной варежке на большой трёхэтажный дом неподалёку. Еся уже проходила мимо него. Только тогда окна были темны, а теперь тепло по-домашнему светились жёлтым.

- Меня Александром Ивановичем зовут, - продолжил мужичок, помогая подняться. - А это моя жена, Людмила.

Женщина коротко кивнула. Взгляд у неё был цепкий, неприятный.

Еся представилась.

- Какое имя у вас интересное, – мягко улыбнулся Александр Иванович. - Пойдёмте, Есенька, нечего на холоде стоять.

Он взял её под руку справа, Людмила слева, и они двинулись к дому. Еся вдруг почувствовала себя арестантом под конвоем. Инстинктивно захотелось высвободиться, но не было сил. Да и неудобно перед людьми -  решат ещё, что она истеричка какая-то. 

- А мне говорили, что здесь ни у кого нет телефонов, - пробормотала она. 

- Кто же вам сказал такую глупость?

- Мужчина, который живёт в начале деревни... Ой, вот же он!

К ним навстречу действительно шагал давешний любитель поваренной соли. Луна ярко освещала хмурое скуластое лицо, поблескивала на прикладе обреза.

Есины провожатые отчего-то напряглись, Людмила глянула на мужа чуть ли не с испугом.

Мужик тем временем подошел совсем близко.

- Вы куда её тащите? – Резко спросил он.

- Да вот, чаем напоить, продрогла ведь совсем, - заискивающе сказала Людмила.

- У них есть телефон! – Вставила Еся.

- У них нет телефона, – с нажимом ответил мужик. - Санёк, отпусти девочку.

- А если нет?

Мужик вскинул обрез. Чёрное дуло смотрело прямо в живот Александру Ивановичу, но тот лишь рассмеялся:

- Да брось, Михалыч, у тебя патроны ещё осенью вышли, когда на уток ходили.

- Хочешь проверить?

Айболит замер, задумчиво покусывая пухлую губу.

- Да что тебе с неё?

- Понравилась, - хмуро ответил Михалыч.

- Ну, так пошли к нам, чпокнешь её и домой. 

- Санёк, пусти девочку. По-хорошему прошу.

Людмила отцепилась от испуганной Еси и неуверенно потянула мужа за рукав. 

- Саш, пойдём, а. Что с психом-то связываться?

- А жрать мы чего будем? – Зло бросил её супруг. - Михалыч, я не жадный, могу поделиться. Всё одно волкам достанется. Давай, а? Люся котлет нажарит, кости на суп пойдут.

Еся ошалело крутила головой, отказываясь понимать, что происходит. Суп? Котлеты?! Из неё котлеты?!

Она дёрнулась к Михалычу, но Александр Иванович толкнул её в плечо. Не удержав равновесия, Еся упала на колени. На дорогущих колготках появилась стрелка.

Господи, неужели это происходит на самом деле?

Внезапно тишину ночи разорвал волчий вой. Людмила ахнула, задрала рукав ватника и посмотрела на изящные дамские часики.

- Саша, двенадцать!

В соседнем доме надтреснуто зазвонил будильник. Где-то вдалеке послышался бой часов. И ещё где-то. И ещё.

Лицо Михалыча побелело, как снег. 

- Санёк, жену слышал?

Матерясь, Александр Иваныч попытался схватить Есю за плечо. Она вывернулась и отчаянно вцепилась в обледенелый камень. Страх придал сил. Пусть теперь хоть трактором корчуют, она с места не сдвинется.   

- Брось её, брось! – Орала Людмила.

Александр Иванович выругался, больно пнул Есю под рёбра и поспешил за женой. Та уже бежала к дому, только валенки сверкали. 

Михалыч одним прыжком оказался рядом с Есей и рывком поднял.

- Бежим, - выдохнул он, хватая за руку.

- Куда?

- Жить хочешь?

Она кивнула.

- Тогда не задавай тупых вопросов.

И они побежали. Еся с трудом переставляла ноги, поскуливая от боли. Александр Иванович приложил её от души. Она бы села отдохнуть, но Михалыч крепко держал за руку и тащил, как на буксире. Снег серебристыми искрами вылетал из под его валенок. А вокруг всё били, звенели, хрипели многочисленные часы.

До дома Михалыча осталось совсем немного, когда у Еси сломался каблук. Она оступилась и неловко плюхнулась на жёсткий наст. Дыхание вырывалось с хрипом, и она от души порадовалась вынужденной передышке.

- Чего расселась?! – Заорал Михалыч.

- Я это, посижу и при...

Последнее слово потонуло в громовом ударе. Земля дрогнула, как если бы неподалёку упал башенный кран. Еся резко обернулась. На поляне что-то было не так. Она не сразу осознала что именно, а когда поняла, не поверила своим глазам: Рабочего на постаменте не было. Каким-то немыслимым образом он оказался на земле. Рука с молотом указывала вперёд. Он напоминал полководца, командующего войсками. Для полноты картины памятнику оставалось только заорать: «бей немчуру!» Что-то Есе подсказывало, что за немчуру сегодня они с Михалычем.

Колхозница неизящно нагнулась, пытаясь слезть. Рабочий повернулся и галантно подал руку своей «железной леди». 

- Прямо джентльмен, да? – Истерично хихикнула Еся.

Цветисто матерясь, Михалыч поднял её за воротник пальто, как котёнка за шкирку. Еся кулём повисла в его руке. В оцепенении она смотрела на ожившие статуи. Держась за руки, как первоклассники, Рабочий и Колхозница бежали к ним. Земля дрожала, серп и молот ярко блестели в свете луны.

Снова послышался вой. Из-за опустевшего постамента чёрной тенью вылетел первый волк. Даже издали было видно, какой он огромный. За ним последовал ещё один и ещё. Их были десятки, может сотня. Дорогу словно затопила живая чёрная река. Звери обогнали Рабочего и Колхозницу и неслись вперёд. Они бежали молча, не тратя сил на вой. И от этого было в сто раз страшнее.   

Михалыч что-то орал, пытался тащить. Потом бросил и побежал. Еся осталась сидеть на дороге. Вцепившись в ремешок сумки, она прижала колени к подбородку и закрыла глаза. Дрожащие губы, как мантру шептали: «это сон, это сон, это сон…» Но земля всё так же вздрагивала под ногами стальных исполинов. Вокруг слышался стук волчьих лап о мёрзлую землю и тяжёлое звериное дыхание. 

Она открыла глаза и истошно завопила: чёрные твари окружали её плотным кольцом. Десятки пар глаз блестели, как маленькие фонарики. С высунутых языков тягуче капала слюна. 
«…то сон, это сон, это со…»

Здоровенный волк, с седыми подпалинами на боках, очевидно вожак стаи, двинулся вперёд. Страшная пасть оказалась совсем рядом, лицо обдало смрадным дыханием.

- Мы с тобой одной крови! – Пискнула Еся.

Волк запрокинул голову и издал хриплый лающий звук, похожий на издевательский смех. Отсмеявшись, он громко щёлкнул зубами в паре сантиметров от Есиной щеки и что-то рыкнул своим. Те недовольно зафыркали и… стали отступать. Чёрное кольцо расширилось и распалось. Потеряв всякий интерес, звери потрусили дальше, к просеке.

Боясь спугнуть нежданную удачу, Еся осторожно поднялась. Обернулась и с трудом сдержала очередной вопль. Позади стояли Рабочий и Колхозница. Их огромные глаза светились живым белым огнём. Смотреть в них было больно, а не смотреть невозможно. Они вспыхивали и искрились, словно в головах статуй давали бесконечный салют.

Колхозница медленно нагнулась и приподняла кончиком серпа Есин подбородок. Огромный рот обнажился в улыбке. Заблестели стальные колья зубов. 

Несколько секунд железная баба пронизывала Есю  ослепительным взглядом, выпрямилась и взмахнула серпом, со свистом рассекая воздух. Еся зажмурилась, но страшного удара не последовало. Колхозница то ли промахнулась, то ли раздумала косить Есину жизнь. Они с товарищем повернулись и пошли в сторону просеки. Какой-то волк замешкался на пути и Рабочий пинком отшвырнул его к забору. Раздался отвратительный хруст. Еся не поняла, что хрустело - кости или дерево, но зверь больше не поднялся. Его собратья накинулись на тело, разрывая его на куски. Прошла всего минута и на снегу не осталось ничего, кроме тёмной кровавой лужи. А говорят ещё, что волки не пожирают своих!   

Еся немного постояла, бездумно глядя под ноги, и поплелась к дому Михалыча. Идти всё равно было больше некуда.

Во дворе сидел волк, по счастью только один.

Калитка лежала в снегу, несколько кольев забора – тоже. Сам хозяин курил на  крыльце.

Еся обогнула волка по широкой дуге – тот даже ухом не повёл – и подошла к фосфорному кругу.

- Можно я зайду?

Михалыч долго молчал, крутя папиросу в пальцах. Наконец кивнул. Еся переступила черту и подошла к крыльцу. Поставила сумку на нижнюю ступеньку и села рядом.

- Зачем эти круги? – Вяло поинтересовалась она.

Михалыч щелчком отшвырнул папиросу в сугроб.

- Сейчас покажу.

Прихрамывая, он спустился с крыльца и подошёл к краю круга. Споро слепив снежок, он со злостью запустил им в волка. Снег был сухой и снежок рассыпался ещё в воздухе. Но волк тут же вскочил и с рыком помчался к ним.

Еся инстинктивно вжалась в лестницу, но Михалыч даже не дёрнулся. Зверь с рёвом прыгнул на человека, но ударился о невидимую стену и отлетел назад. Сразу запахло палёной шерстью.

Еся вытаращила глаза. 

- Это что, какой-то электрический барьер?

- Ага. А те двое – большие радиоуправляемые роботы. Видела батарейки на спинах?

- Не-ет, - протянула Еся, радуясь простому понятному объяснению. Роботы! Как она сама не додумалась?!

Михалыч покачал головой, глядя на неё, как на воспитанницу интерната для умственно отсталых детей, и спросил:

- Почему тебя не тронули?

- Не знаю, наверное, сытые были. 

- Ну, конечно. Ладно, заходи в дом.

Не задерживаясь в сенях, они прошли в просторную комнату. Еся аккуратно пристроила пальто на вешалке у двери, сапоги снимать не стала, линолеум всё равно покрывал толстый слой грязи. На стенах желтели выцветшие обои. В некоторых местах они были немного ярче, пятна повторяли очертания картин или фотографий. Посреди комнаты на железном листе гудела бружуйка. На печке стоял большой закопчённый чайник. Из носика медленно поднимался белёсый парок.

Мебели было мало – раскладушка, пара стульев, буфет и стол без скатерти, на котором лежал закрытый ноутбук с фирменным яблоком на крышке. Два окна, выходившие на улицу, были забиты досками. Из окна на противоположной  стене виднелся сад. Заснеженные яблони скорбно тянули ветки к стеклу, словно желая согреться.   

- Устраивайся, - бросил Михалыч. – А я пока с этим разберусь.

Он кивнул на левую ногу. Тут только Еся заметила, что штанина чуть ниже колена порвана и потемнела от крови.

- Вас укусили? – С ужасом спросила она.

- Да ладно, они ведь не оборотни, – отмахнулся Михалыч.

- Вам помочь? – Спросила Еся, скорее для приличия.

- Сам справлюсь. А ты пока чашки достань. Чая нет, но кипятком угощу.

Михалыч подошёл к печке и открыл дверцу кочергой. Подержал её в углях, пока железо не накалилось докрасна, и вместе с ней направился к двери.

- Йода тоже нет, - пояснил он, выходя.

Еся поняла, при чём здесь йод, только когда из сеней раздался душераздирающий крик и понесло горелым мясом.

Подумав, она решила не выходить и продолжила искать чашки в буфете. Наконец нашла две без трещин и поставила на столе. Потом достала большое блюдо с красной каёмкой и эмблемой «ОБЩЕПИТ» и красиво разложила на нём пирожки из сумки.

Михалыч вскоре вернулся. Его лоб покрывала испарина, рука с кочергой дрожала. Окровавленная штанина была задрана до колена, ногу перетягивал желтоватый бинт. 

Продолжение следует

Отредактировано Мышь (2011-11-22 04:04:24)