Наш Призрачный форум |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Наш Призрачный форум » Париж XIX в.; быт; мода; стиль; архитектура. » Дамы Второй империи
Hell спасибо 
.
Предыстория очень интересная. :clap: С Трубецким поступили так некрасиво!
Да уж...Николай I совершенно восторга не вызывает.
Ещё малюсенький факт о Софии. Когда Альфонс приехал вместе с женой в Испанию, на Софи возложили обязанность подобрать ей наряды )
Хи...на этом портрете де Морни очень хорош )
Хи...на этом портрете де Морни очень хорош )
Я читала в одном источнике, что императрица Евгения нарочно знакомила излишне активных и предприимчивых дамочек с герцогом де Морни - поскольку сам император сильно проигрывал внешне младшему брату, а герцог ... ну не имел привычки отказывать хорошеньким женщинам 
.
Да, кстати, из вышесказанного следует, что де Морни был старше формального отца Софи!
Отредактировано Hell (2011-07-25 22:30:53)
Жанна Дюваль (ок. 1820 – ок. 1862 гг.)
Раз уж выше речь зашла об Аполлонии Сабатье – возлюбленной Шарля Бодлера, нельзя не вспомнить о другой его любовнице – ее антиподе Жанне Дюваль. Эту женщину Бодлер любил больше всех на свете, после своей матери.
Жанна Дюваль родилась на Гаити, она была квартеронкой – со смуглым цветом лица, невысокого роста, кареглазой, и обладала роскошными, чуть вьющимися волосами. Экзотические темнокожие женщины в те годы весьма ценились среди завсегдатаев полусвета, в богемной среде (а также в «великих» парижских борделях).
Как пишут исследователи творчества Бодлера, поэт даже не пытался завязать роман с приличной замужней дамой или хотя бы с опрятной гризеткой. Робость, гипертрофированная саморефлексия, неуверенность в себе как в мужчине заставляли его искать партнершу, по отношению к которой он мог бы чувствовать свое полное превосходство и ничем не смущаться.
Такой партнершей и стала Жанна Дюваль, статистка в одном из парижских театриков, с которой Бодлер сошелся весной 1842 г.
"Черная Венера" (Vénus noire), Жанна в его глазах воплощала сугубо "женское", "животное" начало, о котором он отзывался с холодным презрением – «Меня всегда удивляло, - писал Бодлер, - как это женщинам позволяют входить в церковь. О чем им толковать с Богом?»
Хотя Жанна на самом деле не отличалась ни особенной красотой, ни тем более умом или талантом, хотя она проявляла открытое презрение к литературным занятиям Бодлера, постоянно требовала у него денег и изменяла ему при любом удобном случае, ее бесстыдная чувственность устраивала Бодлера и тем самым отчасти примиряла с жизнью. Кляня Жанну за ее вздорность, нечуткость и злобность, он, оставался с ней, даже когда она тяжело заболела из-за тех излишеств, которым предавалась, и поддерживал материально вплоть до самой своей смерти.
Умерла Жанна от сифилиса – что было также достаточно традиционным финалом для богемных кругов (от этой же болезни умер и сам Бодлер), равно как и для женщин сомнительной репутации.
В чем только не упрекали Жанну Дюваль друзья Бодлера, а после и его биографы. Ее называли недалекой, жадной, некрасивой, но, однако, он прожил с ней … 20 лет!
Жанна была его музой, и их история наглядно свидетельствует о том, что музы у великих людей бывают разные. 
Если бы не она, не было бы стихов подобных этому:
SED NON SATIATA*
Кто изваял тебя из темноты ночной,
Какой туземный Фауст, исчадие саванны?
Ты пахнешь мускусом и табаком Гаванны,
Полуночи дитя, мой идол роковой.
Ни опиум, ни хмель соперничать с тобой
Не смеют, демон мой; ты - край обетованный,
Где горестных моих желаний караваны
К колодцам глаз твоих идут на водопой.
Но не прохлада в них - огонь, смола и сера.
О, полно жечь меня, жестокая Мегера!
Пойми, ведь я не Стикс, чтоб приказать: "Остынь!",
Семижды заключив тебя в свои объятья!
Не Прозерпина я, чтоб испытать проклятье,
Сгорать с тобой дотла в аду твоих простынь!
----------
• Но ненасытившаяся (лат.).
Карандашный рисунок принадлежит самому Бодлеру, вторая картина - Арман Рассенфосс, "Бодлер и его муза"
История портрета Жанны кисти Эдуара Мане
Как то летом после полудня Бодлер приводит на улицу Гюйо свою любовницу Жанну Дюваль, эту «жрицу разврата», свое мучение и свою отраду, с которой, несмотря на бесконечные ссоры, вот уже почти двадцать лет расстаться не в состоянии. Она его обманывает, она ему лжет, они дерутся, когда пьяны, как то даже до крови, она зла, лицемерна, она необратимо глупа, наконец, но «глупость часто является украшением красоты, — произносит Бодлер своим ледяным тоном, — это она придает глазам мрачную ясность черного омута и маслянистое спокойствие тропических морей».
Мане глядит на мулатку, на ее темную с желтоватым оттенком кожу, на ее горящие каким то странным светом угрюмые глаза, на ее толстые губы, тяжелые жесткие волосы — черные, с голубоватым отливом. И неожиданно - хватает палитру и одним махом пишет — он закончит его за один сеанс — портрет Жанны Дюваль : мулатка полулежит на диване, одетая в платье с кринолином необъятных размеров, над которым — ее лицо с тупым лбом, напряженное, скованное гемиплегией, почти животное, отмеченное печатью алкоголизма и порока. (с)
Отредактировано Hell (2011-07-28 09:23:47)
Как я погляжу, никому не понравилась "Черная Венера" , а, между тем, я поместила ее не случайно, с целью подчеркнуть тот факт, что дамы полусвета были разными и по-разному складывались их судьбы - не всегда празднично и блестяще.
***
Графиня Луиза Мерси-д'Аржанто (1837 – 1890 гг.), урожденная княжна де Рике де Караман-Шиме (Marie-Clotilde-Elisabeth Louise de Riquet, comtesse de Mercy-Argenteau)
От Наполеона до Цезаря
- Я бы так озаглавила историю жизни этой женщины, подобную лихо закрученному авантюрному роману.
Но начнем мы, пожалуй, с ее бабули.
Луиза Мерси-д'Аржанто была внучкой Терезы Тальен – при рождении испанской графини Терезы Кабаррюс, одной из самых знаменитых красавиц времен Французской революции, и, в особенности, времен Директории.
Уже в 14 лет пылкая красавица-Тереза стала женой французского маркиза де Фонтене и заблистала при дворе Марии-Антуанетты.
Во времена революции она развелась с мужем-эмигрантом и обратилась к конвенту с петицией о правах женщин. Позже, в период террора, Тереза Карабюс оказалась в тюрьме, как бывшая жена аристократа и, дожидаясь казни, подружилась там с пребывавшей в столь же отчаянном положении виконтессой Жозефиной Богарне.
Еще до заточения мадам Кабаррюс близко познакомилась с комиссаром Конвента Жаном-Ламбером Тальеном. Именно ему направила она из тюрьмы знаменитую записку:
«Je meurs d’appartenir à un lâche» - «Я умираю оттого, что принадлежу трусу».
Послание побудило Тальена принять активное участие в перевороте 9 термидора, в ходе которого Робеспьер был свергнут и погиб, а террор прекратился. Тереза вышла на свободу, вскоре после этого Тальен помог освободиться и Жозефине Богарне. Благодаря своему влиянию Тареза Кабаррюс, ставшая мадам Тальен, смогла освободить многих других заключенных. За это воздействие на любовника, повлиявшего на исторические события и смену режима, ее и прозвали «Богоматерью Термидора».
Тереза Кабаррюс в тюрьме
Известна легенда о посещении обеими подругами салона знаменитой гадалки Марии Ленорман. Гадая на картах Таро, Ленорман предсказала Жозефине Богарне – на тот момент менее успешной, менее богатой и, что греха таить, менее красивой, чем мадам Тальен, – скорое замужество и благодаря нему достижение высочайшего положения в обществе — титул императрицы, а самой Терезе – всего лишь титул княгини.
(Когда ПО в книге Леру дурачит старушку-консьержку по поводу блестящего будущего дочери, он имеет в виду именно эту общеизвестную историю!)
Во времена Директории Тереза Тальен сделалась одной из виднейших фигур парижской общественной жизни. Её салон стал знаменитым, и она была одним из зачинателей неогреческого стиля женской одежды. Возглавляла merveilleuses — причудниц и законодательниц моды.
Тереза была роскошной женщиной с пышными античными формами, которые не стеснялась обнажать перед художниками. У нее были бархатистые черные волосы, коротко остриженные и завитые на концах. Она носила простое платье из индийского муслина, собранное в складки по античному образцу и застегнутое на плече камеей. Камеями был украшен и пояс, рукав над локтем заканчивался золотым браслетом.
Не любя своего мужа Тальена, Тереза терпела его только, пока он был в силе. Когда во время Директории его значение стало сильно падать, а с переворотом 18 брюмера свелось к нулю, Тереза порвала с ним, в 1803 г. добилась развода.
После короткого флирта с Наполеоном она обратилась сначала к Полю Баррасу, еще одному мужчине Жозефины Богарне, затем к миллионеру и банкиру императора Уврару, которому она родила 4 детей. Наконец, в поисках респектабельности, 22 августа 1805 она вышла замуж за Франсуа-Жозефа-Филиппа де Рике, графа Караман, 16-го принца Шиме, которому она тоже подарила троих детей (еще у этой плодовитой во всех смыслах женщины был сын он первого мужа-маркиза и дочь от Тальена - всего 9 детей).
Остаток своей жизни она провела в Париже, затем во владениях Шиме.
Луиза Мерси д'Аржанто была дочерью второго сына Терезы от князя Караман-Шиме.
Ее брак с графом де Мерси-Аржанто, заключенный в 1860 году, как и брак ее бабки с маркизом де Фонтене, был не более, чем «браком приличия», в котором оба супруга жили свободно.
Как и Тереза, Луиза имела любовником богатейшего банкира своего времени – Оппенгейма. Однако после, в отличие от бабули, внучке удалось заполучить в любовники и самого императора - Наполеона III.
Это произошло в сентябре 1867 года.
В большом зале дворца в Компьене устраивались живые картины.После показа картины «Встреча Юдифи и Олоферна», не лишенной пикантности, занавес упал. Император стал пробираться к кулисам. Его глаза блестели. Подойдя к графине де Мерси-Аржанто, смело сыгравшей почти обнаженную Юдифь, он сказал:
— Мадам, это было восхитительно!
Затем, не обращая внимания на свидетелей этой беседы, громко добавил:
— Вы прелестны… Почему от нас так долго скрывали такое сокровище?
Мадам де Мерси-Аржанто приходилась внучкой мадам Тальен. Она обладала завидным хладнокровием и не терялась в любой ситуации.
— Сир, — ответила она, — если вы нашли сокровище, то оно принадлежит Вашему Величеству.
Простота, с которой она преподнесла себя императору, понравилась Наполеону III. На следующий день герцог де Персиньи отправился в только что купленный графом де Мерси-Аржанто дом.
Он хотел видеть графиню. Луиза, ждавшая посланника от императора, сразу же приняла его.
— Мадам, — сказал Персиньи, — Его Величеству было бы угодно встретиться с вами наедине. Естественно, все должно держаться в секрете. Совершенно случайно ваш муж выбрал дом, который соединен подземным переходом с дворцом.
Казалось, графиня была удивлена:
— Подземным переходом? И где же он?
— Не могли бы вы проводить меня в ваш будуар?
Луиза тотчас же поднялась.
— Пойдемте!
Когда они оказались в маленькой комнате, стены которой были обиты розовой материей, Персиньи указал на размытое пятно на панели.
— Соблаговолите притронуться к этому пятну.
Луиза выполнила его указание, часть стены бесшумно отодвинулась, открывая лестницу.
У самого проема на дощечке стоял подсвечник со стеклянным колпаком.
— Вы позволите зажечь свечу? — спросил Персиньи.
Графине казалось, что она грезит.
— Зажгите, — прошептала она.
Она вглядывалась в проем. Длинная лента красного бархата образовывала бордюр с двух сторон от лестницы. Этот тайный ход, должно быть, был прорыт по приказу жившей в этом доме мадам де Помпадур, и им пользовался император, когда при помощи Персиньи готовил переворот.
Герцог зажег свечу.
— Следуйте за мной, мадам!
Они стали спускаться по лестнице. Мадам де Мерси-Аржанто пришлось пригнуться, так как она была высокого роста. Спустившись на несколько ступенек, они оказались в коридоре. Примерно в двадцати метрах, на другом конце коридора, находилась другая лестница.
Персиньи, который шел впереди Луизы, нажал на какую-то кнопку.
Открылась дверь.
— Сюда, пожалуйста.
Графиня на цыпочках прошла за ним.
— Где мы?
— В ризнице. Здесь вас будет ждать император.
Мысль о том, что любовные игры будут происходить в ризнице, позабавила мадам де Мерси-Аржанто. Тем более что аскетичная обстановка этой комнаты состояла лишь из стола, покрашенного в черный цвет, стула, старого аналоя, вешалки, на которой болтался выцветший стихарь, и двух медных канделябров.
— Его Величество приказал привести комнату в порядок. Он будет здесь сегодня вечером, в шесть часов.
В назначенное время графиня пробралась в ризницу и с удовольствием убедилась, что Персиньи не солгал ей. Расшатанная жалкая мебель и предметы культа исчезли, а вместо них появился ковер, два удобных кресла, круглый столик и широкое канапе.
— Мне хотелось бы почаще встречаться с вами, — сказал император графине после первого свидания. — Но императрица ужасно ревнива, поэтому нам нужно договориться о каком-нибудь условном знаке, чтобы назначать свидания. Каждый день после полудня вы будете ездить гулять в Булонский лес. Если вы встретите герцога де Персиньи с фиалками в петлице, то это будет означать, что в тот же день в шесть часов я жду вас здесь…
Луизе понравилось предложение императора, и каждый день она проводила некоторое время на берегу озера.
Ровно в три часа дня на черной лошади появлялся герцог де Персиньи. Если в его петлице красовались фиалки, графиня спешно возвращалась домой, принимала душистую ванну и готовилась к встрече с императором.
В отличие от других избранниц Наполеона III (и в полном соответствии с семейными традициями) Луизу де Мерси-Аржанто не удовлетворяла пассивная роль любовницы - как и бабушка, она любила не только мужчин, но и политические интриги. Она попыталась уговорить императора отстранить императрицу Евгению от участия в государственных делах и сблизиться с либеральным политиком Эмилем Оливье.
Спустя несколько лет, когда Наполеон III попал в плен под Седаном, графиня навестила его в прусском плену и взяла на себя миссию по переговорам с Бисмарком о смягчении условий перемирия.
Она знала, что нравится Бисмарку, и решила снова сыграть роль Юдифи – на этот раз в реальной жизни.
Однако Отто фон Бисмарка - в отличие от Наполеона III – голой, пардон, грудью, было не взять, «Железный канцлер» не поддавался на подобные провокации, и графине не удалось пожертвовать собой на благо Франции.
Миссия ее успеха не имела: условия перемирия не были смягчены. С тех пор Луиза проводила с мужем в Париже лишь несколько месяцев, живя остальное время тихо и уединенно в замке Аржанто в Бельгии, в 14 верстах от Льежа (Люттиха) на высоком берегу Лиёзы.
Это история авантюристки, но была и другая страсть у этой поразительной женщины – графиня не только любила мужчин и политику – она страстно любила музыку.
Прекрасное образование и артистическая среда в замке Шимэ, где часто бывали Леонард, Серве, Обер, развили в ней вкус и любовь к музыке. Ее салон посещали композиторы Сен-Санс, Гуно, Лист, Антон Рубинштейн.
Ученица знаменитого австрийского пианиста Сигизмунда Тальберга, Мерси-Аржанто прекрасно играла на фортепиано.
В 1882 году она познакомилась с музыкой «новой русской школы», начала переписываться с ее виднейшим представителем - композитором, музыкальным критиком, членом "Могучей кучки" Цезарем Антоновичем Кюи (1835 - 1918 гг.).
За 9 лет они написали друг другу более 3 000 писем, причем графиня овладела русским языком настолько хорошо, что перевела на французский тексты опер Кюи («Кавказский пленник», «Сын мандарина», «Вильям Ратклиф» и «Анджело»), Римского-Корсакова («Псковитянка» и «Снегурочка»), многих романсов композиторов «Новой русской школы» и т.д.
Замечу здесь, что и сам Цезарь Кюи был личностью не менее разносторонней, чем его подруга – чего стоит хотя бы тот факт, что он был на самом деле военным инженером, генералом, автором капитальных научных трудов по фортификации (русские композиторы, как и литераторы, обычно служили и имели весьма далекие от изящных искусств специальности).
В 1885 году в Льеже ею был организован публичный концерт, в котором прозвучали произведения Даргомыжского, Балакирева, Кюи, Мусоргского, Римского-Корсакова, а также молодых композиторов - Лядова и Глазунова. Это был первый в Бельгии концерт, программа которого целиком состояла из русской музыки. Успех концерта превзошел самые смелые ожидания, он сторицей окупил все тревоги Мерси-Аржанто. Всего за три года в различных городах Бельгии и Голландии она организовала двенадцать русских концертов.
В декабре 1885 года благодаря Мерси-Аржанто в Льеже состоялась премьера «Кавказского пленника» Кюи — первой русской оперы, поставленной в Бельгии. Это был оперный дебют «Новой русской школы» за рубежом, кстати, весьма успешный.
В лице Луизы Цезарь Антонович нашел преданнейшего друга и прекрасную, умную помощницу. Кюи часто посещал Мерси-Аржанто в семейном замке, который был перестроен из остатков значительно более древнего сооружения, разрушенного еще во время Людовика XIV. В гармонии с окружающей природой Кюи как-то сам собой успокаивался, подчиняясь ее чарующей и вместе с тем властной красоте.
В замке Аржанто Кюи создал целый ряд своих значительных произведений сюита «В Аржанто» замечательный вокальный цикл на стихи Ж. Ришпена, струнный квартет, две оркестровые сюиты и, наконец, самое крупное сочинение этого периода — опера «Le Flibustier» - «Флибустьер».
В том же году в Париже в издательстве Фишбахера вышла на французском языке книга Мерси-Аржанто «Цезарь Кюи. Критические записки». Это была первая и до сих пор единственная обстоятельная монография о творчестве Кюи и своего рода подарок композитору перед закатом ее жизни, вызванной болезнью.
В октябре 1889 года она тяжело заболела (у нее обнаружили рак, последней стадии). Мерси-Аржанто скончалась 27 октября 1890 года в Петербурге: сюда ее привез Цезарь Антонович, совершенно больную и обессиленную, из Бельгии. Кюи был настолько потрясен безвременной потерей верного друга, что в течение долгого времени совсем не мог сочинять. Луиза была, по его признанию, величайшим счастьем, а теперь величайшим несчастьем его жизни.
Что стояло за этим – скорбь друга или любовника – можно только догадываться.
В 1894 году, уже после смерти графини, опера Кюи «Флибустьер», посвященная ей, была поставлена в Париже на сцене «Опера Комик».
И.Репин. Портрет пианистки графини Луизы Мерси д'Аржанто
Портрет написан, когда Луиза де Мерси-Аржанто уже была смертельно больна.
И.Репин. Ц.А.Кюи
PS Мне так жаль, что перерыв Интернет, я не обнаружила ни одного портрета молодой Луизы 
.
Я нашла только портрет ее родственницы, еще одной княжны из рода Караман-Шиме, которая, в силу сложившейся семейной традиции ... покровительствовала сезонам русского балета в Париже, организованным Дягилевым.
Мари Жозефина Анатоль Луиза Элизабет де Рике де Караман-Шиме, графиня Греффюль
Филип Ласло. Графиня Греффюль *
___________________________________________________________________________________________
* Разобралась в генеалогии - это внучатая племянница Луизы де Мерси-Аржанто.
Отредактировано Hell (2012-03-06 11:04:40)
Ого! Биография Терезы Тальен - просто обалдеть! Во всех отношениях необычная женщина.
Луиза Мерси д'Аржанто вообще привела в восторг. Сначала со своими любовными похождениями показалась ветреной кокеткой (правда, история с подземным ходом довольно необычна - такое, скорее, ожидаешь от романов, чем от реальной жизни). Приятно и неожиданно удивила, когда пыталась "пожертвовать собой на благо Франции", но уж когда дело дошло до перевода текстов опер!!! (кстати, об этом ведь где-то уже упоминали, да? Только я тогда имя не запомнила). И монография о творчестве Кюи, и концерты русской музыки... Я восхищена.
Мышь_полевая, конечно, ты о ней слышала, я писала о ней в "Гроте Венеры". Биография у Луизы совершенно фантастическая - я тоже от нее в полном восторге!
Когда читала про подземный ход и свидания в ризнице с императором, вообще складывалось полное ощущение, что это сюжет Дюма-отца.
Вышло так, что я сначала ознакомилась с легкомысленным периодом жизни графини Луизы, и потому просто выпала в осадок от того, как много она сделала для русских композиторов.
Что касается истории с гадалкой Ленорман - поясню, Леру именно на нее ссылается в своей книге - там, где, по словам мадам Жири, ПО обещает ей, что ее дочь станет императрицей.
Я очень сильно удивилась, когда выяснила, что Императрица - это всего лишь один из арканов Таро, т.е. и Жозефине, скорее всего, выпала она - символизирующая полное обновление и перемену судьбы. Но Жозефина стала императрицей - в буквальном смысле .
PS Может, кто-нибудь найдет портрет или фотографию Луизы де Мерси-Аржанто, а?
Отредактировано Hell (2011-07-29 10:37:32)
Хелл, лови!
и ссылка
http://www.spreadia.com/Louise_de_Riquet/109994144/Imp
Отредактировано Hand$ome (2011-07-29 13:36:26)
Hand$ome, спасибо!
Мда, но знаешь, очень смущает платье и прическа - такие носили даже не при Директории, а раньше, во времена Марии-Антуанетты.
Отредактировано Hell (2011-07-29 14:24:02)
Может, это костюмированный портрет? То есть она специально для портрета так вырядилась? (ну, это как предположение)
Вообще, с предыдущим портретом черты лица очень похожи. Разумеется, с поправкой на возраст и разную технику исполнения у художников.
Увы, дамы, это автопортрет французской художницы Мари Элизабет Луизы Виже-Лебрён, датированный 1780 годом (блин, я прям горжусь, что так точно по платью эпоху назвала!).
http://www.liveinternet.ru/users/3251944/post121367081/
Она, кстати, рисовала одну из дам рода де Рике де Караман-Шиме, но не Луизу - той на свете еще не было .
Victoria Pauline de Riquet de Caraman - 1785
Отредактировано Hell (2011-07-29 14:25:43)
Hell, ну ты сильна! Уважаю. appl
Ой… Никогда в жизни бы не соединила в своей голове Луизу – возлюбленную Наполеона III, и Луизу - пианистку и друга Кюи. :swoon:
Фото, не в молодости, но все же.
Кюи в 1891 году написал в некотором роде воспоминания о ней. «Книжки недели» - Мерси-Аржанто»
«…Графиня, отдавала друзьям всю душу, но всегда сама опасалась, что она не сумеет заслужить их взаимную привязанность, всегда её тревожили сомнения; а между тем не было женщины, которая возбуждала бы более глубокую симпатию; у неё было много беспредельно ей преданных друзей».
Как пианистка, она обладала «…большой техникой, вкусом; её исполнение по интеллигенции, музыкальности и общему своему характеру ближе всего подходило к исполнению Балакирева» (Кюи им восхищался, как пианистом)
И ещё «ум её, развитый большими знаниями и большой начитанностью, отличался редкими качествами; это был ум мужской – светлый, широкий, сильный, логический и вместе с тем ум женский по своей тонкости и гибкости».
«Величайшую гордость моей жизни, составляет то, что я удостоился заслужить её преданную дружбу; величайшее торжество моей музыки (единственное, которому придаю цену) – то, что музыка была первой причиной, вызвавшей эту дружбу».
А с Репиным… За несколько месяцев до смерти, Луиза заказала Репину портрет Кюи. А он, работая над заказом, постоянно общаясь с Луизой, был настолько восхищен душевной красотой этой женщины, что по собственному желанию взялся писать и её портрет. Последний сеанс состоялся всего за 11 дней до её смерти.
Она ещё дружила и активно переписывалась с Бородиным. Собиралась писать монографию о нём, но не успела.
Жанна понравилась, мы любим Бодлера ) Так хотелось её фото найти…(
Рисунок Бодлера. Предположительно Жанна 1859 год.
Deydra, спасибо! appl
Где ты ее нашла, если не секрет?
И еще - сколько Луизе на фографии лет? Мне кажется - что чуть за 30. Уже не молодость?
Я как раз не вижу противоречий между ее бурной светской жизнью и последующими свершениями в музыкальном мире. Всему свое время. Есть время для любви, а есть - для размышлений. И есть мужчины, которые были рядом в периоды различных приоритетов, соответствуя им, разделяя ее увлечения.
Она и Наполеону, кстати, тоже доказала свою исключительную преданность и писала о нем мемуары "Последняя любовь императора". В целом, не сложилось впечатления, что она чего-то стыдилась в своем прошлом. И это правильно .
"Черная Венера"-это что-то. Я ничего не понимаю. Если бы она его любила, но кроме тела, пахнущнго "мускусом", выходит ничем она более и не пленяла поэта...(и не одного его). Низменной чувственностью и только. Как подумаешь, ЧТО рождает прекрасные стихи... , удивляешься.
Ну, конечно, стихи должна вдохновлять только прекрасная душа!
А когда наши мужчины пялятся на наши сиськи и задницы, мы должны думать, что именно ее они там и ищут - только более сложным путем, либо из-за близорукости! 
Vika SP, а мне нравится честность Бодлера, который брал от этой женщины, собственно, то, что хотел взять. И не лицемерил при этом, хоть и был поэтом.
хи..) я под молодостью подразумевала тот период жизни, когда она была с Наполеоном, здесь вроде попозже :dn:
Hell, это из книги А.Ф.Назарова "Цезарь Антонович Кюи" (серия "Русские и советские композиторы"). Она у меня дома есть. И там её фото. Не указано ни года, ни кто фотограф, только её имя. И цитаты оттуда.
Тут дело не в противоречии. )) Я когда-то книжку читала, и поэтому так обалдела, что Луиза и есть она А до меня так и не дошло бы :sp:
Отредактировано Deydra (2011-07-29 17:58:21)
Немного актрис...
Эме Декле (1836-1874)
Дочь адвоката, ее отец, запутавшись в делах, разорился, и Эме решила добиться успеха на драматической сцене. Она поступила в Консерваторию, но училась кое-как и никакого успеха на сцене не имела. В конце концов, она решила оставить театр и жить за счет своих обожателей. Эме меняла одного любовника за другим, ее остроты стали цитировать, она прослыла одной из самых умных женщин Парижа, много путешествовала.
В 25 лет она пережила кризис и решила уйти в монастырь. «Священник, которому, по-видимому, была неизвестна притча о заблудшей овце, оттолкнул меня, сказав, что я недостойна войти в дом Божий…» Тогда она решила вернуться в театр. Ее не принимали всерьез, но всё же, директор одного из театров, Мейнадье, увез ее в Италию и доверил играть лучшие женские роли в пьесах Дюма-сына. В Италии она имела огромный успех, как у публики, так и в свете благодаря своему обаянию, изяществу, уму и таланту.
«Необычный, протяжный, чуть гнусавый голос, напоминавший пение арабов, вначале казался монотонным, потом захватывал. У нее была изящная фигура, гибкая талия (она не носила корсета) и большие черные глаза; ее лицо отражало внезапные переходы от нежности к ярости, а под искусственным румянцем можно было угадать мертвенную бледность от внутреннего страдания. Худые плечи, грудь почти плоская – короче говоря, это была одна из тех женщин, о которых все другие говорят, что она безобразна, и рядом с которой все красавицы кажутся ничтожными…»
Декле возвратилась в Париж с триумфом. Но, после провала одной из пьес, сильно нуждаясь в деньгах, дала тридцать представлений в Лондоне. Вернулась она оттуда без сил и умерла 8 марта 1874 года. Тысячи людей пришли на её похороны.
Своей театральной сопернице Бланш Пьерсон Декле завещала дорогой веер.
Отредактировано Deydra (2011-08-17 17:25:06)
Бланш Пьерсон (1942-1919)
французская актриса, уроженка острова Бурбон, в то время кружила всем головы.
«Тот, кто видел на сцене м-ль Пьерсон, никогда не забудет ее пышные волосы, казавшиеся прихотливым сплетением солнечных лучей, ее лазурные глаза с металлическим отсветом, сиявшие из-под аркады бровей, словно солнечные блики на льду пруда, ее прямой и тонкий, как у танагрских статуэток, нос. Ее обнаженные плечи были усыпаны бриллиантами. Ни рубины, ни сапфиры, ни изумруды не нарушали белизны этого мистического существа, которое словно было соткано из прозрачного света меркнущей луны и первых лучей зари… Прибавьте к этому пружинящую походку, мелодичный голос, тон которого, впрочем, не менялся, чтобы казаться таким же непроницаемым, как лицо, взгляд затуманенный, блуждающий, озирающий все вокруг, словно для того, чтобы увидеть, с какой из четырех сторон может явиться враг. И стоит ей заметить врага или только почувствовать его присутствие, как взгляд ее становится пристальным, пронизывающим, будто хочет просверлить точку, в которую устремлен. Никогда еще я не видел, чтобы человек и персонаж до такой степени сливались воедино…»
Отредактировано Deydra (2011-08-19 20:53:36)
Deydra,
какие интересные лица и биографии . Бланш Пьерсон показалась мне похожей внешне на книжную Кристину.
Что касается Эме Декле - я перечитала ее биографию у Андре Моруа в "Трех Дюма" - об ее взаимоотношениях с отцом и сыном.
Удивительная судьба - Эме сперва отказалась от сцены, на которой не нашла места из-за конкуренции, и выбрала путь содержанки, казавшийся ей более легким, - но этого ремесла не вынесла ее душа (отсюда и ее порыв уйти в монастырь). В итоге, она вернулась на сцену, чтобы зарабатывать на жизнь честным трудом. И со второй попытки добилась успеха.
"Многие женщины легкого поведения завидовали ей, однако после исполнения очередной прихоти ее прекрасные разочарованные глаза словно говорили: "Нет, это все еще не то".
На костюмированном балу, который устроили артисты Жимназ и куда она явилась в костюме маркитантки, она встретила Александра Дюма-сына в костюме Пьеро. Это был грустный маскарад. Ни он, ни она не веселились.
Она показалась ему ослепительной, рассеянной, мечтательной. "Она походила, - сказал он, - на принцессу из сказки, которую преследует злая судьба и которая ждет принца-избавителя".
"Я испытала, - сказала она ему, - какие-то удовольствия, какие-то радости, но никогда не знала счастья" (с).
Декле блистала в пьесах Дюма-сына, это был ее автор, который писал как раз о погибших женщинах. Она по-настоящему любила его, но без взаимности - их роман остался платоническим.
Моралист-Александр довольствовался ролью духовника и выжимал из Эме соки, добиваясь нужного звучания роли.
"Однажды, когда задета была только актриса, а женщина молчала, у нас происходила настоящая борьба. Она страшилась того состояния, в какое ее повергла бы на весь остаток дня интонация, которой я от нее добивался, и с помощью всевозможных уловок от этого увиливала. Я не уступал, и в конце концов она исторгла из своего нутра нужный мне крик, - я знал, что найду его там. "Нате, вот он, ваш крик, - сказала она мне усталым голосом. - Вы ведь знаете, откуда он исходит? Вы убиваете меня!" - "Какое это имеет значение, раз спектакль получается?" Тогда она в полуобмороке опустилась на стул, держась руками за сердце. "Он прав, - сказала она через несколько секунд, - так и надо со мной обращаться иначе я ни на что не буду годна..." - Это воспоминания самого Дюма-сына.
Крик, вырванный автором у актрисы, был вознагражден тремя взрывами аплодисментов и вызовом после ее ухода со сцены в середине акта. И он и она хорошо знали, каков источник этого рокового "фу!": отвращение к прошлому, которого она стыдилась ужас, внушаемый ей мужчинами, ее недостойными, муки души униженной, тщетно сопротивляющейся унижению." (с)
Hell я их как раз у Моруа и нашла ))
И как мне нравится старший Дюма, так, ну уж совсем не вызывает теплых чувств Дюма-сын. <_<
Софи Круазет (1847-1901), о ней писали как о «женщине редкостной гордой красоты».
«У нее такая постановка головы, такие модуляции голоса, что она способна околдовать крокодила». Ее девиз гласил: «До победного конца!» Она окончила Консерваторию, где ее преподаватель Брессан ради нее вскоре забросил всех остальных учеников ее класса. Её дебют состоялся в 1868 году в пьесе Э. Скриба «Стакан воды»
Получив ангажемент в Комеди Франсез, она привлекла множество зрителей на спектакль «Сфинкс» по пьесе Октава Фейе, где с чудовищным натурализмом играла сцену агонии. Для этого она заставила себя наблюдать, как умирает собака, отравленная стрихнином. (с)
У неё была бурная личная жизнь, роман с графом Шамбором. Из-за разочарования в любви, в 1872 году, она пыталась покончить жизнь самоубийством. В 1877 году Софи родила сына от банкира Жака Стерна.
В 1882 году она оставила сцену, а в 1885 вышла замуж за своего банкира и переехала в его замок.
Существует её портрет Каролюс-Дюрана (мужа сестры), бюст Каррье-Беллёза.
Мне так нравятся её фото )))
Отредактировано Deydra (2011-08-21 15:53:20)
Софи - прелестна, хотя и несколько пышновата, на мой вкус. Зато она очень фотогенична (куда более той же Ла Кастильоне) и лучше позирует - есть образ на фотографиях, есть живость, вкус, шарм.
Кстати, ее возлюбленный - граф Шамбор, на минуточку, был не просто граф или даже принц, а король Франции Генрих V (правда королем он был всего несколько дней до Луи-Филиппа Орлеанского).
Генрих (Анри), герцог Бордоский (фр. Henri duc de Bordeaux), впоследствии использовавший титул (под которым он больше всего известен) граф де Шамбор по названию одного из замков (фр. comte de Chambord, 29 сентября 1820, Тюильри, Париж — 24 августа 1883, Фросдорф, Австро-Венгрия) — претендент на французский престол как Генрих V и глава легитимистской партии, последний представитель старшей линии французских Бурбонов (потомков Людовика XIV).
Со 2 августа по 9 августа 1830 года формально считался королём, однако корона была передана Луи-Филиппу I.
История его рождения - это целый роман, потому что граф Шамбор умудрился явиться на свет спустя 8 месяцев после убийства его отца - герцога Беррийского. До этого "чуда" у Бурбонов в принципе не было наследников мужского пола и род был обречен. Легитимисты называли его "Дьёдонне" (т.е. "данный Богом"), а орлеанисты считали бастардом.
В отличие от любовницы, жена графа Шамбора была страшна, как смертный грех, и брак остался бездетным.
Отредактировано Hell (2011-08-19 23:19:08)
Hell, я читала, что она поправилась после родов ) 
А про графа Шомбора так интересно!
Его жена, Мария-Тереза 
На последнем портрете Бодлеру явно польстили, а вот Аполлонии - наоборот. Кто художник, не известно?
Тинай выводит на оригинал.
На самом деле это не портрет, строго говоря.
Это "L'atelier du peintre. Un tableau mégalo et antisémite". Гюстава Корбе.
вот - http://declerck.chez-alice.fr/courbet-atelier.htm
У графа де Шамбор был еще один великолепный шанс стать королем Франции - как раз после Наполеона III и уже после войны. Его приглашали и чуть не умоляли занять престол - народ уже его портреты развешивал рядом с портретами Наполеона I. Но ... Анри потребовал вернуть Франции ненавистное белое знамя с геральдическими лилиями (вместо известного нам триколора).
Современники были шокированы полдобным упрямством:
- Генрих V просто не хочет править Францией! Его упрямство выглядит смешным. Всем известно, что до Революции у монархии вообще не было знамени…
Они были правы. В прежние времена каждый полк имел свой штандарт. Что ж до корнета, кавалерийского белого знамени, то он был личным штандартом генерал-лейтенанта, «желавшего подчеркнуть, что его войско не подчиняется кронверку». Никогда королевское знамя не было белым. Орифламма Филиппа-Августа была лазурной, флаг Святого Людовика был красным, Людовика XI — голубым, корнет Генриха IV голубым белым и оранжевым…
Во времена Реставрации, правда, Людовик XVIII утвердил белый флаг, но в 1830 Людовик-Филипп поспешил вернуться к трехцветному знамени.
У графа де Шамбора не было причин любой ценой отстаивать знамя, которое служило национальной эмблемой лишь на протяжении пятнадцати лет из десяти веков истории Франции.
Эта настойчивость выглядит странной и даже подозрительной. Зачем так навязывать флаг, который, по сути, ничего не значит для страны?
Не было ли это всего лишь предлогом, чтобы отказаться от трона?
Некоторые историки пришли именно к такому выводу. Они утверждают также, что этот предлог был подсказан Генриху V женщиной…
В высшей степени непонятное поведение претендента на престол продиктовано грустной историей его любви.
В 1845 году граф де Шамбор повстречал на водах в Теплице герцога Моденского с двумя дочерьми. Младшая, Беатрис, была необычайно хороша собой, и молодой человек без памяти влюбился в нее.
Через несколько дней он попросил ее руки. Герцог побежал к дочери, чтобы сообщить ей о происшедшем событии.
— Дитя мое, Бог благословил наш дом. Ты станешь королевой Франции!
Беатрис встряхнула длинными косами:
— Это невозможно. Я люблю моего кузена дона Карлоса и обещала стать его женой.
Герцог настаивал на своем, говорил, что нельзя отказываться от руки потомка Людовика XIV, но его дочь твердила, что выйдет замуж только за дона Карлоса.
Граф де Шамбор, узнав, что женщина, которую он полюбил, не свободна, счел, что он уже никогда не будет счастлив. В отчаянии он решил жениться на Мари-Терез, сестре Беатрис, смуглой, лишенной обаяния, неловкой, длинноносой, большеротой, косой, плоскогрудой и тощей.
Свадьба, больше смахивавшая на самоубийство, состоялась в 1846 году.
В 1873 году Мари-Терез, знавшая, насколько она уродлива, испугалась того, что она станет излюбленной мишенью для шуток парижских карикатуристов, шансонье, памфлетистов. Опасалась ли она, что ее облик скомпрометирует монархию? Что она будет помехой мужу? Что Европа будет смеяться над ней? Что красавица Евгения с жалостливой улыбкой будет смотреть на нее? Что она будет глубоко несчастна? Об этом нам ничего не известно. Но она сделала все, — чтобы помешать Шамбору занять трон.
Мервейе дю Виньо, встречавшийся с ней в Фросдорфе, писал в своих воспоминаниях: «Если в Версале скоро забурлит придворная жизнь, подумал я тогда (до этого он писал о глухоте Марии-Терез), общение с королевой будет довольно затруднительным. Должно быть, многие предпочтут общество графини Парижской, молодой, остроумной, словно созданной для предназначавшейся ей роли. Какие отношения сложатся между этой блестящей женщиной и несчастной калекой, некрасивой и унылой? Как они поделят сферы влияния? И я спрашивал себя, так ли уж притягателен трон для нее и найдем ли мы в ее лице необходимую поддержку в решающий момент?»
Робер Бюрнар высказывался еще более категорично:
«Достаточно вспомнить о мадам де Шамбор. Генрих V не стал королем, потому что Мари-Терез не хотела быть королевой. Ей совсем не улыбалась перспектива править народом, который она считала капризным и развращенным, но мысль о том, что она должна будет предстать перед французами и, в особенности, француженками, вступить в борьбу с целым Парижем, прочитывать иронию, стоящую за любезностями, приводила ее в панический ужас.
Поэтому видя, что, когда все было готово для приема короля — фонарики, кареты, когда лошади уже били копытами, когда требовалось проявить лишь немного гибкости, чтобы оказаться на родине, на расчищенном, утоптанном пути вдруг возникали новые препятствия — нельзя отделаться от мысли, что кто-то старательно и терпеливо вставлял палки в колеса, моля Бога о том, чтобы сия чаша миновала Генриха V».
Все это позволяет предположить, что, если бы граф де Шамбор женился на очаровательной женщине, которую он полюбил, мы остались бы без Третьей республики…
Это граф и его дивный замок Шамбор на Луаре .
Отредактировано Hell (2011-08-20 13:34:33)
Следующие истории будут, как ни странно, про трех русских красавиц, имевших весьма примечательный салон в Париже во времена Второй империи .
Русская аристократия представляла тогда в Париже нечто вроде неофициального посольства красавиц. Молодые женщины - Мария Калергис, ее родственница графиня Лидия Нессельроде, их подруга Надежда Нарышкина - собирали в своих салонах государственных деятелей, писателей и артистов. В России царь, мужья, семьи обязывали их соблюдать определенную осторожность. В Париже они вели себя, словно сорвались с цепи.
Вьель-Кастель 29 марта 1851 года записал в своем дневнике следующую сплетню, которую, как он говорил, передают под большим секретом: три знатные иностранки, среди них Мария Калергис и графиня Нессельроде, будто бы "основали общество по разврату на паях" и вербовали для этой цели "героев-любовников из числа самых бесстыдных литераторов."
Отредактировано Hell (2011-08-22 01:12:03)
Мария Калергис (на французский лад - Калержи) (1822 - 1874), урожденная Мария Федоровна Нессельроде, во втором замужестве - Муханова.
С изгибом белых шей влекущих,
В сказаньях северных ночей,
У Рейна старого поющих
Видали женщин-лебедей.
Из этих женщин между нами
Порой является одна,
Бела, как там, над ледниками,
В холодном воздухе луна...
Именно с лебедем сравнивал польскую красавицу Марию Калергис (Калержи) Теофиль Готье в посвященном ей стихотворении.
Ее обычно называют польской красавицей, но это верно лишь в том плане, что ее мать - Текла Гурская, была полячкой, и сама Мария родилась и умерла на территории Великого герцогства Варшавского, которое в те годы было частью Российской империи.
Отец Марии - Фридрих (Федор) Нессельроде, обрусевший немец, генерал-летенант, герой Бородинского сражения, брат канцлера Российской империи Карла Васильевича Нессельроде, с женой разошелся, после того как Текла родила внебрачного ребенка, а дочь забрал с собой в Петербург.
Сплетники утверждали, что выросшая в ослепительную красавицу, Мария Нессельроде играла по отношению к канцлеру, которого она называла не иначе, как "обожаемым дяденькой", ту же роль, что герцогиня Дино (Доротея Перигор), другая заблудшая племянница, играла при престарелом Талейране.
Так или иначе, в 16 лет девушку отдали замуж за богатейшего грека Ивана (Яна) Калегиса, который приобрел дом на Невском проспекте, где в качестве "Генерального консула семи греческих островов" устраивал приемы, приглашал к себе приезжавших в столицу знатных иностранцев, включая представителей известнейших европейских фамилий.
Свадебным даром греческого олигарха шестнадцатилетней невесте было 600 000 золотых рублей и дома на Невском проспекте и на Малой Морской.
Однако, любовь, как известно, не купишь, брак Марии и Калергиса, хоть у них и родилась дочь, продолжался недолго и закончился разрывом и разъездом. Калергис жил в Лондоне, Мария, которая осталась весьма состоятельной женщиной - в Париже, где сняла прелестный особняк на улице Анжу, дом 8.
Салон Калергис на Анжуйской улице посещал весь цвет Парижа. К числу многих влюбленных в красавицу принадлежали генерал Луи-Эжен Кавеньяк, граф Луи-Матье де Моле, министр иностранных дел в правительстве Луи-Филиппа, Дюма, Мюссе, Делакруа, Лист, Шопен, Готье, Гейне, Норвид, трое последних посвятили ей стихи (Гейне — "Белый слон", Готье — "Мажорно-белая симфония"), а Норвид — даже трёхактную трагедию "Перстень Великой дамы").
Мария Калергис считалась одной из самых красивых женщин своего времени: высокая, с великолепной фигурой, прекрасными глазами, тициановских тонов золотистыми волосами, необыкновенно белоснежной кожей.
Поклонники называли ее "Белой Сиреной" и "Снежной феей". Она обладала совершенным слухом, знала многие языки. Капризная, с вечно меняющимся настроением, Мария тем не менее умела обуздывать чувства. Умела владеть собой, но была равнодушна ко всему, что лично ее не касалось. Один тонкий польский психолог и поэт сказал: "Сердце у нее из мрамора". Гейне говорил о ней: "Это не женщина, это - монумент, это - храм Бога!"
Луи де Моле и Альфред де Мюссе были ее любовниками. С последним Мария обменивалась афоризмами о любви.
Ее собственный известный афоризм звучит так: "Чем выше любовь, тем меньше она требует".
Афоризмы Мюссе звучат более цинично: «Если женщина хочет отказать, она говорит „нет“. Если женщина пускается в объяснения, она хочет, чтобы ее убедили».
Циприан Норвид, тогда еще не признанный нищий поэт, страдал от любви неразделенной. Страдал красиво:
Когда сгоришь, что станется с тобою:
Золой ли станешь мертвой на ветру?
Что своего оставишь ты в миру,
Уйдешь ли дымом в небо голубое?...
Когда зайдешь на кладбище случайно,
Сорвешь листок у тропки запыленной,
Пока он жив, помузициуй тайно,
Пусть зазвучит он веточкой зеленой.
В Марию до беспамятства был влюблен Анатоль Демидов и хотел увезти ее и жениться, что не удалось, поскольку формально Мария оставалась замужней дамой, и, в итоге, женился на не менее темпераментной принцессе Матильде.
И вот, что интересно, Мария Нессельроде-Калергис, помимо того, что была красавицей, была еще и талантливейшей пианисткой (точно так же, как Луиза Мерси-Аржанто, о которой писалось выше).
Она брала уроки у Листа и Шопена, последний называл ее своей любимой ученицей (хоть убейте, у меня складывается впечатление, что эти господа обучали таких красивых женщин из вполне корыстных соображений!). Ну ладно, Шопен был ее соотечественником, допустим, что он не лукавил.
Что касается музыкальной деятельности - Мария была хорошо знакома с Вагнером, Монюшко, принимала деятельное участие в их судьбе: помогла Монюшко поставить оперу «Галька» на варшавской сцене (1858) и организовала благотворительный концерт в его пользу, приняла на свой счет убытки Вагнера после неудачи его парижских концертов и т. д. Была среди основателей Института музыки в Варшаве (позднее — Варшавская консерватория), вместе с Монюшко основала Варшавское музыкальное общество (позднее — Варшавская филармония). В 1857—1871 выступала как пианистка.
Одновременно мадам Калергис иногда выполняла и секретные поручения русского двора, передавала информацию о тайных замыслах правительства Луи-Филиппа своему дяде, канцлеру К. В. Нессельроде (что было нетрудно, имея буквально под боком министра иностранных дел Франции де Моле).
Мария сыграла значительную роль и при захвате власти Луи Бонапартом в дни создания во Франции Второй Империи. О ней писал Виктор Гюго в знаменитой "Истории одного преступления" (Histoire d`un Crime, 1852): "Одна из этих женщин, Калержи, была русская - высокая, белокурая, веселая, причастная к тайным дипломатическим интригам... чуть-чуть шпионка, бесконечно обольстительная и отчаянная женщина"...
Вместе с тем, Мария была женщиной щедрой - многие польские эмигранты, вынужденные покинуть родину после восстания 1830-1831 годов, были обязаны ей постоянной денежной помощью.
Калергис, очевидно, не питала особой ненасти к русским, свойственной некоторым польским патриотам, поскольку, как было сказано, занималась шпионажем в пользу России, да и замуж вышла второй раз за русского - героя обороны Севастополя, директора Варшавских театров Сергея Сергеевича Муханова (1833—1897). Ее отец и второй муж служили в Жандармском корпусе.
В последние годы жизни Мария была прикована к постели жестоким ревматизмом, Муханов (который был десятью годами моложе) ухаживал за ней.
Получив известие о смерти Калергис, Лист устроил в память о ней большой концерт в Веймаре, где впервые исполнил посвященную ей сонату.
С портретами опять плохо - нашла только карандашный рисунок Норвида и миниатюру.
Отредактировано Hell (2011-08-22 01:14:23)
На миниатюре она дивно хороша - такая милая возвышенная мягкая задумчивость в лице. А вот, глянув на карандашный рисунок, безоговорочно поверила в то, что "сердце у нее из мрамора" и что она была "равнодушна ко всему, что лично ее не касалось". Удивительный все-таки народ - художники. Несколькими штрихами могут передать даже те черты характера, которые люди стремятся скрыть. Спасибо огромное Hell, я с огромным интересом, хоть и молча, читаю эту тему. :give:
Интересно! :give:
А Норвид был влюблен в неё всю жизнь.
Когда он уехал в Америку, то оттуда писал: "Я люблю женщину, воспоминание о которой является для меня более сильным чувством, нежели любовь или дружба; люблю, потому что это и есть любовь"
Ещё его рисунок
О ней же "Когда я был молодым, ещё до моего путешествия в Америку, кто-то упрекнул меня в том, что это немыслимо, чтобы госпожа М.К., несмотря на свою внешность, достойна была действительно глубокого чувства. О, какой же неосновательные упрек, подумал я, и ничего не ответил".
На всякий случай, тащу все изображения, что нашлись. 
Делакруа 1849
я с огромным интересом, хоть и молча, читаю эту тему.
Раз читаешь, смотри обновления в биографии Матильды Бонапарт .
Набрела на интересный материал о ней на сайте, посвященном роду Демидовых.
Особенно повеселили взаимоотношения Матильды с писателями, посещавшими ее салон.
Следующая красавица из "русского трио" - графиня Лидия Арсеньевна Нессельроде, урожденная Закревская (1826 - 1884).
Лидия была единственной дочерью Арсения Андреевича Закревского, храброго боевого генерала, портрет которого кисти Доу находится в знаменитой "Военной гелерее" Эрмитажа, посвященной героям 1812 года. Более десяти лет граф Закревский служил в чине генерал-губернатора Москвы, управляя ею из того же здания, что и современные мэры.
Ее матерью была не менее интересная особа - урожденная графиня Аграфена Федоровна Толстая, красавица и богатейшая невеста.
В стихотворении "Портрет" Пушкин писал об Аграфене:
С своей пылающей душой,
С своими бурными страстями,
О жены севера, меж вами
Она является порой
И мимо всех условий света
Стремится до утраты сил,
Как беззаконная комета
В кругу расчисленных светил.
Маменька имела весьма бурную личную жизнь и через это множество нескромных прозваний - от медной Венеры до Мессалины.
1847 года Лидия Закревская становится женой Дмитрия Карловича Нессельроде, бывшего старше нее на 17 лет.
Это был, что называется, династический брак. Бывший министр внутренних дел, ныне московский генерал-губернатор Закревский породнился со знаменитым Карлом Нессельроде — графом, канцлером, министром иностранных дел, который был достаточно умен и ловок, чтобы продержаться на своем посту при трех русских императорах. Сын его Дмитрий тоже пошел по дипломатической, как в те поры выражались, части, он служил секретарем русского посольства в Константинополе.
Приданое в триста тысяч рублей, которое давалось за Лидией, и громкое имя ее отца заставили Нессельроде забыть о законах наследственности и еще более громком имени ее матушки.
Ехать вслед за мужем в унылый, жаркий, пыльный Константинополь Лидия отказалась наотрез. Вообще семейная жизнь немедленно сказалась на ее нервах, особенно рождение сына Анатолия, которого Нессельроде звали Толли. Попытавшись привести их в порядок в Бадене, Эмсе, Спа и Брайтоне, она в конце концов была доставлена супругом в Париж и сдана на попечение не кому иной, как Марии Калергис - дальней родственнице, пользовавшейся безграничным доверием свекра Лидии - канцлера Нессельроде.
Ну что ж, Мария Каллергис и впрямь преподала ей главный урок жизни: оказывается, все женские проблемы проистекают от сексуальной неудовлетворенности, и стоит только найти молодого, сильного, неутомимого, умелого любовника, как жизнь вновь станет прекрасной. Впрочем, общение с интеллектуалами (с тем же Мюссе) не прошло для Марии даром, и она к вышеперечисленным качествам добавляла еще ум и галантность, а также умение вести в постели интересный разговор.
К особняке на улице Анжу, в котором поселилась Лидия, подобных умельцев встречалось немало, и она очень скоро остановила свой выбор на отвечавшем вышеперечисленным требованиям Александре Дюма - сыне.
Как выглядел Дюма-сын, можно представить со слов русского писателя и аристократа Владимира Соллогуба, который был с ним дружен:
"В то время Дюма-сын был высокий статный юноша, самоуверенный и смелый. Как и отец его, он пользовался большим успехом у женщин... Наши прелестные соотечественницы, российские дамы, особенно благоволили к обоим Дюма".
На радостях Лидия развернулась в Париже на весь размах своей истинно русской натуры. Она оказалась ужасной транжирой. Например, на устройство одного только бала она потратила восемьдесят тысяч франков. Наряды свои она шила только у самой дорогой и модной портнихи Пальмиры. Каждое платье обходилось не меньше чем в полторы тысячи франков, и Лидия не мелочилась: заказывала не один туалет, а минимум дюжину. Вообще она была дама с большим и даже строгим вкусом: если платье было красное, к нему непременно полагались рубины (диадема, ожерелье, браслеты, серьги, кольца — полный склаваж!), к синему — сапфиры… etc. Но особенную страсть Лидия питала к жемчугам и как-то раз приобрела нить отборного жемчуга длиной в семь метров. Поскольку общеизвестно, что лучший способ сохранить интимное мерцание жемчужин — это постоянно носить их как можно ближе к телу, Лидия теперь практически не снимала драгоценной нити, и вот именно в таком виде ее и застал зашедший навестить Дюма-фиса Дюма-пэр. В своих воспоминаниях, названных «Беседами», он описывал встречу с любовницей сына.
Александр привел его «в один из тех элегантных парижских особняков, которые сдают вместе с мебелью иностранцам», и представил молодой женщине «в пеньюаре из вышитого муслина, в чулках розового цвета и казанских домашних туфлях». Ее распущенные роскошные черные волосы ниспадали до колен. Она «раскинулась на кушетке, крытой бледно-желтым дамаском. По ее гибким движениям было ясно, что ее стан не стянут корсетом… Ее шею обвивали три ряда жемчугов. Жемчуга мерцали на запястьях и в волосах…
— Знаешь, как я ее называю? — спросил Александр.
— Нет. Как?
— Дама с жемчугами!» *
Дюма-фис оценил остроту. Графиня, судя по всему, тоже. Она, похоже, ничего не имела против того, чтобы сделаться героиней нового романа или пьесы модного литератора, а пока что просила любовника прочесть отцу стихи, написанные для нее накануне.
— Я не люблю читать стихи в присутствии отца, я стесняюсь, — пробормотал Александр-фис.
— Ваш отец пьет чай и не будет на вас смотреть.
Тогда Александр начал читать:
Мы ехали вчера в карете и сжимали
В объятьях пламенных друг друга: словно мгла
Нас разлучить могла. Печальны были дали,
Но вечная весна, весна любви цвела.
Раскроются цветы — и в сад приду я снова,
Я в летний сад приду взглянуть на пьедестал:
Начертано на нем магическое слово —
То имя нежное, чьим пленником я стал.
Скиталица моя, где будете тогда вы?
Покинете меня? Вновь разлучимся мы?
О, неужели вы хотите для забавы
Средь лета погрузить меня в кошмар зимы?
Зима — не только снег, не только мрак и стужа,
Зима — когда в душе свет радости погас,
И в сердце песен нет, и мысль бесцельно кружит,
Зима — когда со мной не будет рядом вас!
После этого визита Дюма-отец написал: «Я покинул этих прелестных и беспечных детей в два часа ночи, моля бога влюбленных позаботиться о них».
Бог не позаботился ... Весной 1851 года Дмитрий Нессельроде, до которого дошли слухи о романе жены, сам приехал в Париж и силой увез Лидию из этого «Вавилона». Всем встречавшимся русским он высокомерно заявлял, что «какой-то наглый французишка осмелился компрометировать это неопытное и очаровательное дитя своими ухаживаниями, но его призвали к порядку».
Этим история не кончилась, Александр помчался следом за любимой, но в Россию его не пустили, ибо родственники его любовницы располагали достаточными возможностями, чтобы пресечь неугодный им роман.
Лидия, разумеется, поплакала, но вскоре утешилась и уже на родине сделалась виновницей дуэли, едва не стоившей ее мужу жизни.
В 33 года неугомонная графиня Нессельроде снова влюбилась - в бывшего на 7 лет ее моложе князя Друцкого-Соколинского. Не будучи разведенной, при живом первом муже добилась при помощи потакавшего ей во всем отца разрешения на брак, и обвенчалась с возлюбленным.
Этот вопиющий случай семейству Закревских с рук уже не сошел - возмущенный император Александр II признал этот брак недействительным и отстранил московского генерал-губернатора от занимаемой должности.
Лидия со своим князем уехала за границу и в Россию уже не вернулась, но больше не чудила, родила двоих дочерей, которым только после ее смерти высочайше позволили именоваться княжнами Друцкими-Соколинскими.
Что же касается Дюма - то тот тоже утешился.
Лидия Нессельроде через свою подругу Надежду Нарышкину, все еще жившую в Париже, велела передать бывшему любовнику, что тот совершенно свободен и может любить кого угодно ... хотя бы саму Надежду .
Есть фотографии - правда ужасного качества.
______________________________________________________________________________
Смысл шутки в том, что самым известным произведением Дюма-сына была "Дама с камелиями".
Роман "Дама с жемчугами", в которой угадывалась его с графиней Нессельроде любовная история, впрочем, Дюма тоже написал.
Отредактировано Hell (2011-08-24 23:17:44)
Вы здесь » Наш Призрачный форум » Париж XIX в.; быт; мода; стиль; архитектура. » Дамы Второй империи