Deydra

О, не - пока рано для осмысленных версий!)))

Спасибо, детективу очень приятно ny_sm

:sp:

Мышь_полевая

Ой, ничего не скажу!)))

Итак, далее...

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

9. Портреты.

- Ах-ты, шельма! – обратился Антуан Грево к ампуле.
Во-первых, на ней не оказалось и следа отпечатков пальцев. Во-вторых, вещество, остатки которого он обнаружил внутри, мало напоминало хоть что-нибудь из того, с чем ему приходилось иметь дело.
Разумеется, в первую очередь требовалось проверить все химические лаборатории – и городские, и частные – в которых разрабатываются лекарственный препараты. И еще стоит хотя бы попытаться восстановить вещество, хотя вряд ли выйдет в точности соблюсти пропорции и дозировку. Тут, конечно, не обойтись без лаборатории Нового Скотленд Ярда.
Ровно в половине девятого утра, телефонный аппарат Грево вновь разразился трезвоном. Звонили из особняка Гагариных: княжна Мария проснулась и желала немедля поговорить с детективом.
Грево залил в желудок чашку невероятно крепкого, сладкого кофе (его обычный завтрак) и поспешил в княжеский особняк. Он знал, что на желания и состояние женщин нельзя полагаться даже когда они в полном здравии. О юной барышне, все вечер и ночь пролежавшей в забытьи, говорить не приходилось.
Однако по приезду выяснилось, что беспокоился он совершенно напрасно. Княжна Мария, конечно, была в подавленном состоянии, но в совершенно ясном уме. Она приняла детектива в малой гостиной на втором этаже. Все зеркала в этой комнате, как и во всех прочих в доме, были по русскому обычаю занавешены темными пологами. На столе стоял фотопортрет Ирины – надменной, белокурой красавицы.
Когда княжна Мария вошла, Грево поклонился ей и оба сели в кресла у окна. Княжна Мария была одета в простое черное платье, в руках держала отделанный кружевом носовой платок – на случай, если не сможет сдержать эмоций.
- Мадемуазель, позвольте прежде всего выразить вам мои искренние соболезнования, - начал Грево. Княжна благодарно кивнула, опустив взор. – Мне передали, что вы хотели срочно меня видеть.
- Да. Я боялась, что если пройдет еще хоть немного времени, у меня не хватит решимости рассказать все, что знаю.
- Что-то о произошедшем вчера?
- Нет – об Ирине. Но это может иметь огромное значение. Ведь все может иметь огромное значение. Ведь все может быть важно, так?
- Разумеется, мадемуазель.
Княжна Мария перевела дыхание и собралась с духом.
- Никто не знал мою сестру так, как я. Я была в курсе той стороны ее жизни, о которой не знал более никто. Даже наши маменька с папенькой. Была в курсе, но не более – я никогда не разделяла и не одобряла ее развлечений. Вы должно быть слышали о скверном характере моей несчастной сестры. Несколько лет назад трое молодых людей делали ей предложение, но получили отказ. С тех пор, зная ее нрав, никто более не изъявлял желания стать ее мужем. А ее это не тревожило вовсе, потому что… Ах! Моя сестра была порочной женщиной!
Княжна прервалась и в порыве чувств встала и отвернулась к окну. Грево терпеливо молчал, понимая, чего стоило девушке подобное признание.
- У нее  был любовник? – спросил он, когда она вновь опустилась в кресло.
- Да. Я не знала его имени. Имен…
- Их было несколько?
- Боюсь, что так. Я знала, что у нее бывали тайные свидания, она иногда намекала на это, словно гордясь. Я не хотела ничего знать об этом. Но и родителям рассказать не могла. Понимаете, мсье Грево?
- Разумеется, понимаю, мадемуазель. Где же ваша сестра встречалась с поклонниками?
- Здесь, в доме.
- Неужели, в собственной спальне?
- Нет. Конечно же, нет. Дело в том, что в доме есть потайная комната – прямо над гардеробной Ирины. Когда мы были маленькие, мы нашли ее и никому-никому не рассказали. Мы играли там. А потом Ирина превратила ее в будуар, в котором встречалась с тайными поклонниками.
- Когда вы были в этой комнате в последний раз?
- Должно быть, месяц-другой назад. Ирина с ее ближайшими подругами увлекались мистикой и оккультизмом и иногда они устраивали в этой комнате спиритические сеансы. Поймите меня правильно, на самом деле все это было лишь глупой шуткой.
- Кто же был ее ближайшими подругами?
- Это важно?.. – княжна чуть смутилась.
- Важно заверил ее детектив.
- Но я должна просить вас не разглашать их имен, если на то не будет достаточных оснований.
- Даю вам слово, мадемуазель.
- Это мисс Анна Честер и леди Кэролайн Вуд.
- Они были в курсе личной жизни вашей сестры?
- Полагаю, да. Еще раз прошу вас…
- Я не дам этой информации ход, пока не буду уверен в абсолютной необходимости подобного шага. В конце-концов, я – не полиция. А теперь я хотел бы побывать в будуаре вашей сестры.

Антуан Грево отчего-то совершенно не удивился, узнав, что второй вход в будуар находится на чердаке. В аккурат над тем местом, где он накануне нашел ампулу, в стене находилась дверца в две трети человеческого роста. Открывалась она легким нажатием на брусок на поперечной балке – в двух ладонях от края, как и сказала Ирина. Сама она не решилась пойти вместе с детективом.
Вниз вела короткая винтовая лесенка. Грево взял принесенный с собой фонарь и стал спускаться. Уже на светлых деревянных ступенях он увидел кровавые отпечатки. Что там отпечатки – в своем воображении он ясно увидел, как чудовище ползло по этой лестнице (просто идти оно не могло, поскольку дрожало от волнения).
Да, оно, безусловно, знало об этой комнате – и наверняка он прятался здесь, а не в гардеробной. Вполне возможно, что маньяк – один из бывших любовников. Впрочем, еще рано делать однозначные выводы.
Освещали будуар три настенных светильника. Включив все их по очереди, Грево огляделся.
Убранство комнаты было весьма кокетливое: множество подушек, думочек, пледов, пара низких столиков в восточном стиле, пол застилал легкий, пушистый ковер, стены были почти полностью забраны сиреневым тюлем. За тюлем проглядывала старая обивка стен – простая, цвета слоновой кости, без узоров, сохранившаяся со времен основания Вавилона и постройки самого дома.
И повсюду кровавые отпечатки. Чудовище металось здесь, вытирало свои руки о тюль и покрывала. Затем выбралось на чердак, на крышу (там оно подбежало к краю крыши и задержалось, возможно даже услышало крики княжны Марии) и лишь после всего этого умчалось прочь. Да, просто-таки улица Морг.
Тут Грево заметил на одной из подушек мертвый цветок. Мертвый во всех смыслах: лишь искусственный стебель из точеного дерева, без листьев и лепестков. Они лежали тут же, на полу, изорванные в мелкие клочки, в конфетти. Сидя здесь, чудовище нервничало.
А еще, у него наверняка тонкие пальцы, руки не привыкли к грубой работе и имеют высокую чувствительность. Слишком уж ровные и мелкие «конфетти» получились.
Физически сильный, не старый еще мужчина, явно житель Верхнего Города, на сторонний взгляд, наверняка, интеллигентный и спокойный.
Итак, неплохо для наброска…

Пишу почему-то непростительно медленно, сама не знаю отчего. может, бешенство питерской погоды так влияет.
Итак, следующий кусочек. 

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

10. Многое не сказано.

«Зверство!» - значилось аршинными буквами на первой полосе бульварной газетой. Крупные и солидные издания писали о произошедшем в особняке Гагариных более или менее сдержанно (отчасти, благодаря связям Дмитрия Аполлоновича). Но желтой прессе, как известно, никто не указ и сам черт не брат. Какой-то молодой и наглый журналист в подробностях расписывал, что сотворили с юной княжной. А в конце статьи, будто бы строя сочувственную мину, замечал, что красавице и вправду и лучше было умереть, чем жить в такими увечьями.
Бегло прочтя статью, Николай смял газету и бросил в корзину для бумаг. Подумать только, раньше его забавляло чтение подобной дряни!
Он второй день был хозяином чужого дома и это заставляло его нервничать еще больше. К тому же, Маша достаточно долго проговорила с детективом, но о чем – даже ему не сказала. И снова была сама не своя, так что Николай счел за лучшее вновь вызвать доктора Беккера.
Тот приехал сразу же, но больше времени провел не с юной княжной, а с ее пожилыми родителями. Маше он дал лишь валерьяновых капель и велел отдохнуть, а вот Дмитрий Аполлонович (от которого не отходила супруга) действительно нуждался во врачебной заботе. От пережитого ужаса он не мог встать на ноги вовсе.
Пока доктор Беккер был у князя, Антуан Грево, вернувшийся из недр дома, успел побеседовать с Николаем. Тот, однако, ничего нового  детективу не сообщил и Грево помчался в лабораторию при Новом Скотленд Ярде.
Николай решил пойти поговорить с доктором, спросить о Маше и о Дмитрие Аполлоновиче (к будущему тестю он сам не заходил, боясь потревожить).
Доктор окончил осмотр больного и уже мыл в ванной руки. Николай подождал бы его внизу, если бы доктор сам не привлек его внимание. Совершенно ненамеренно. 
Дверь в ванную комнату была приоткрыта и Николай увидел доктора Беккера – он стоял, склонившись над фарфоровой раковиной, выполненной в виде морской ракушки, и медленно, методично мыл руки. Лицо его было очень напряжено – брови сведены, губы сжаты. Он держал руки под струей воды, смотрел на эту прозрачную, чистую воду. И вдруг тяжело, громко вздохнул.
- Что-то случилось? – не удержавшись, спросил Николай.
Доктор вздрогнул и оглянулся.
- Нет-нет. Ваш тесть нуждается в покое. Думаю, скоро он пойдет на поправку.
- А вам… что-нибудь нужно? – уточнил Николай.
- Нет, благодарю вас, - улыбнулся доктор, уже вытирая руки. – Просто, знаете ли, воспоминания.
Каким-то шестым чувством Николай почувствовал, что доктор не хочет, чтобы он сейчас тактично раскланялся – не хочет терять собеседника. И он остался.
- Я очень хорошо понимаю господина Гагарина. Я когда-то сам пережил нечто подобное.
- Вы потеряли близкого человека?
- Я потерял семью.
Николай ахнул, а доктор уже привычно, почти со смирением покачал головой.
- Это было очень давно. Я женился в семнадцать лет – слишком рано, конечно… Нашему сынишке едва исполнилось пять, когда…
Неожиданно их прервали.
- Николай Константинович, там спрашивают, - сообщил подошедший дворецкий.
- Да, кто там?
- Подруги усопшей – госпожа Анна Честер и госпожа Кэролайн Вуд. Ждут в гостиной.
- Идите, господин Дурново, - кивнул доктор. – Если желаете, можете заглянуть к нам с Чарли на днях, когда будете свободны. Адрес есть у княжны.
- С удовольствием, мистер Беккер! Обязательно, - пообещал Николай и, все же чувствуя себя немного виноватым, поспешил вниз.
Названные девицы в подчеркнуто строгом, почти траурном облачении, ожидали его, как исполняющего обязанности хозяина дома.
- Добрый день, леди, - поприветствовал их Николай. Обе учтиво чуть кивнули в ответ. – Прошу, присаживайтесь.
Все сели в кресла у окна и леди Кэролайн, подслеповато щурясь, заговорила:
- Мы, как подруги нашей милой Ирины, пришли выразить соболезнования семье.
Анна Честер закивала, шурша высоким воротником.
- Мы до сих пор не можем поверить в случившееся!
- Боюсь, что нам всем понадобится изрядное количество времени, чтобы привыкнуть и научиться с этим жить, - вздохнул Николай. – От лица господина Гагарина, его жены и дочери, искренне благодарю вас.
- Как себя чувствуют господа Гагарины и Мария?
Николай не стал вдаваться в подробности самочувствия семейства, лишь сказал, что князю сильно не здоровится. Маша же, сообщил он, переносит все с завидной стойкостью, но сегодня ей пришлось говорить с детективом, так что доктор дал ей успокоительное.
- А доктор у князей все тот же, Рудольф Беккер? – поинтересовалась вдруг леди Кэролайн.
- Да. Вы с ним знакомы?
- Нет-нет. Я только слыхала от Ирины. Кстати, что говорит полиция? Уже удалось узнать хоть что-нибудь о том, кто и зачем это сделал?
- Увы! Они прикладывают все возможные усилия.
- Еще бы не прикладывали! – наморщила носик Анна Честер. – Все-таки убили не какую-нибудь горничную, а княжну! Да еще…
Тут ее язвительность изменила ей и она с трудом сдержала всхлип.
На какое-то время воцарилась тишина. Николай, однако, не мог отделаться от ощущения, что многое, сказанное этими девушками, сказано механически – что на самом деле они хотели сказать что-то другое или, по крайней мере, что-то еще… Открыто спросить он, разумеется, не решался.
Почувствовав, что молчание становится неловким, леди Кэролайн поглядела на подругу.
- Что ж, пожалуй, нам пора.
Анна Честер охотно закивала и они одновременно встали с кресел.
- Если семье Гагариных понадобится что-либо, передайте, что они могут рассчитывать на нашу поддержку, - заверила Николая леди Кэролайн.
- Разумеется, - кивнул он.
Когда обе леди ушли, он хотел посидеть в одиночестве и подумать… но в итоге сказал дворецкому, что едет по делам, и поехал к лорду Джереми.

в этой главке, как эпизодический персонаж появится Хэзер. предупреждаю - по сюжету она в этой части не задействована.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

11. Былые успехи.

Именно в этот вечер должен был состояться прием, посвященный путешествию по Европе.
Лорд Джереми не беспокоил друга по этому поводу, понимая, что тому вовсе не до приема. Поэтому и он, и Брукс не сказано удивились, когда Николай появился в павильоне, уже готовом к рауту. Все должно было происходить в верхнем (самом большом и светлом) павильоне вавилонского Ботанического сада – четырехэтажного железного лабиринта со стеклянными перепонками, пронизанного электрическим светом.
Фотографии земных пейзажей, распечатанные в масштабе настоящих полотен, украшали собою стеклянные стены. Хотя, учитывая, что виды гибнущего мира оказались таким образом в окружении евразийских цветов, украшение было весьма сомнительным.
- Добрый день, сэр! – горячо поприветствовал Николая стоящий на страже у дверей Брукс. – Рад вас видеть. Вот ведь сюрприз – мы с хозяином и ждать вас не смели.
- Я и сам не думал, что приду. Просто совсем стало невмоготу в том доме находиться.
- Понимаю, сэр! Проходите, хозяин будет очень рад вас видеть.
Николай прошел внутрь павильона. Под стеклянными сводами  разносились грохот и крепкая брань: лорд Джереми руководил установкой на положенный пьедестал «маленького» паука. Фиксация двух из шести лап отказала и железный зверь, как пьяный, заваливался набекрень. Рабочие гоготали и, в то же время, боялись к нему подступиться. Лорд Джереми, стоящий среди них в кожаном фартуке, раздавал им команды, а заодно объяснял, откуда у многих из них растут руки.
Пользуясь всеобщей неразберихой, двое рабочих откололись от общей массы и любовались ботаническими изысками. Еще бы – в Нижнем Городе не видели других растений, кроме редиски и салата!  Один из них украдкой сорвал алый цветок пассифлора и аккуратно положил его за пазуху. Наверное, вечером преподнесет его своей подружке и, хоть цветок порядком завянет, она вряд ли сможет устоять перед таким подарком.
Николай не стал отвлекать друга от работы, а просто подождал в стороне. Наконец, когда паук устроился на своем месте, лорд Джереми  объявил перерыв в работе и с видимым удовольствием сорвал с себя кожаный фартук. Увидев затем Николая, лорд Джереми не сразу его узнал и поначалу сделал суровое лицо, но, мгновение спустя, расплылся в улыбке.
– Николас, друг мой! Что же вы не предупредили, что придете?
– Я и сам не знал, что приду.
Друзья сердечно обнялись.
– Мне очень жаль, - вновь заговорил лорд Джереми. – То, что случилось с сестрой твоей невесты – это ужасно. У полиции уже есть версии, кто мог это сделать?
– Нет.
– Еще бы! Да неделю назад никто бы и подумать не осмелился, что здесь, в Верхнем городе, может произойти нечто подобное…
Тут Николай взмолился:
– Прошу, друг мой, позволь мне хотя бы один вечер не думать обо всем этом.
– Разумеется! Прости.
- Лучше расскажи, что за люди придут к тебе сегодня.
- Ну сразу скажу, что претора не будет. Зато придет его сынок…
- Юный Джейсон стал примерным мальчиком в последнее время.
- Не то слово! Только и делает, что мелькает на светских  раутах. Особенно тех, что имеют отношение к благотворительности. Еще будет мой двоюродный дядюшка, с ним какой-то лорд. Будет мистер Жерваль – тот, на чьем заводе мы заказывали  детали для паука. Вероятно, придет мисс Эйл. А ты ведь, оказывается, давно разболтал ей про нашего паука?
- Да, друг мой, сдержался. Буду рад увидеться с ней. Наше общение пришлось прервать после моего обручения с Машей. С удовольствием просто побеседую с мисс Эйл. Если ты, конечно, позволишь мне остаться на четверть часа.
- О чем говоришь, Николас? Оставайся на весь вечер.
Николай вздохнул.
- Боюсь, на вечер у меня самого не получится остаться.

Как только гости собрались, лорд Джереми произнес вступительную речь, в которой очень эмоционально живописал похождения в Париже. Николай в это время стоял в стороне, за растянутыми не деревянной решетке лозами дикого винограда. Менее всего ему сейчас хотелось оказаться в центре всеобщего внимания. Так что он наблюдал за восхищенной толпой, как одалиска, запертая в гареме, - за жизнью бурного восточного города.
Он оказался не единственным, кто захотел спрятаться от людей. В зеленую сень проскользнул женский силуэт. Незнакомка приникла к деревянной решетке и лишь в этот момент, когда свет из павильона упал на ее лицо, Николай узнал Хэзер.
- Добрый вечер, мисс Эйл, - таинственным шепотом произнес он.
Хэзер вздрогнула всем телом и едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.
–  Великий Боже! Я-то думала, что тут уж точно никого не будет. Мсье Дурново, как же вы меня напугали!
– Я стоял тут в надежде спрятаться.
– Так я нарушила ваш покой?
– О, нет – только не вы, мисс. Вы, пожалуй, единственный человек, с которым я желал бы пообщаться. Итак, что вы думаете о сегодняшнем вечере? Как вам наши фотополотна?..
– Они очень печальны, мсье Дурново. Мне давно не было так грустно, как сегодня.
– Вас так опечалил вид старушки Европы? Да, жизнь потрепала ее, но…
– Это не потрепанная старушка, мсье Дурново, - выразила Хэзер. – Это наша умирающая мать. Брошенная своими детьми…
Николай смутился – слишком серьезно прозвучали слова куртизанки.
– Простите, мсье Дурново. Я бываю слишком резка.
– Ничего, мисс Эйл. Даже интересно услышать свежее мнение среди всех этих восторгов. А вы, как я слышал еще до отъезда, стали время от времени куда-то исчезать из Вавилона.
Хэзер посмотрела на него искоса и чуть хитро.
– Да, мсье. Вы хорошо осведомлены. Скажу вам по секрету, - она перешла на шепот, - скоро я вновь таинственно исчезну…
– Куда же вы исчезаете?
– Мсье, я ведь имею право на свои тайны! А вы лучше расскажите мне подробнее про Париж. Вам я доверяю больше, чем лорду Джереми.

Мышь полевая,
думаю, несколько месяцев, но не больше полугода)

Во-первых, прошу извинить автора за долгий перерыв связанный с защитами и выпускным   ny_sm )))

Deydra
Ну пока рано грустить!))) правда-правда))) ВотЪ: :give:

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

12. Вечер у доктора.

Николай был особенно благодарен мисс Эйл за то, что она ни словом не обмолвилась о том, что произошло с княжной Ириной: они просто мило и легко побеседовали.
Весь следующий день он провел подле Маши, они даже вышли прогуляться в сад. Появляться на людях пока опасались, но не из-за самочувствия Маши, а из-за возможного нездорового интереса к ним журналистов. Впрочем, как и любопытствующих дальних знакомых, повстречать коих в Новом Вавилоне никогда не составляло труда.
Гуляя с невестой, Николай вспомнил об обещании, данном доктору – заглянуть на днях. Он сказал об этом Маше.
- Обязательно навести их, раз обещал, - велела она. – Доктор замечательный человек. Ах, он такое великое дело совершил, когда усыновил Чарли. Впрочем, они сами тебе все расскажут.
К доктору Николай отправился тем де вечером, предварительно позвонив. Тот жил довольно далеко от кварталов знати, в многоквартирном доме.
В самой квартире было очень уютно и опрятно, так что Николай никогда бы не предположил, что тут живут лишь двое мужчин. Дверь открыл Чарли, он же, улыбаясь, провел его в гостиную. Там уже был накрыт скромный стол: высокий кофейник, ваза с фруктами и гора разнообразных мелких пирожных.
Доктор Беккер поприветствовал гостя, выразил их с Чарли общую радость по поводу того, что он выкроил для них минутку.
- Пользуясь случаем, хочу выразить свои глубокие сожаления по поводу всего случившегося, - заговорил Чарли. – Эта немыслимая…
- Чарли! – остановил его доктор Беккер. – Думаю, наш гость уже понял тебя.
Николай вежливо улыбнулся.
- Ничего страшного. Я уже привык выслушивать сожаления и соболезнования по поводу случившегося.
Сели за стол и доктор, разливая чай, спросил:
- А были ли вы на приеме, который устроил лорд Джереми Блэк?
- Откровенно говоря, заглянул, - признался Николай. – Не мог оставить его без присмотра – он тот еще фантазер!
– О, думаю, немного фантазии не помешает. Ваш поход имеет полное право войти в учебники истории Альфа-Вавилона.
– Да-да! – подхватил Чарли. – Еще встретив господина Дурново на вокзале, я подумал имен об этом.
– Вы переоцениваете наш променад. Мы лишь положили начало доброй традиции, как я смею надеяться.
– Вы планируете вновь спуститься на Землю? – поинтересовался доктор.
– Не вполне уверен на счет нас, но… люди должны будут однажды туда вернуться. Разве нет?
Чарли посмотрел на приемного отца, затем вновь на Николая и сказал:
– Лучшие механики и инженеры работают над сохранностью нашего великого города. По их заверениям, он может простоять тысячи лет.
Доктор Беккер вздохнул:
– Не знаю, господин Дурново. Боюсь, что на нашем веку этого исхода не случится.

Оставшуюся часть времени за чаем они говорили о нравах всех слоев общества, о прессе и о театре. Чарли не столько участвовал в разговоре, сколько вставлял краткие реплики и замечания нарочито научного толка. Когда же доктор достал из серванта бутылку коньяка, он поспешил встать из-за стола.
- Глубоко сожалею, но я вынужден вас оставить, - сообщил Чарли. – Должен признаться, что несколько устал сегодня. Надеюсь, вы меня извините.
- Конечно, - кивнул Николай.
- Разумеется, дорогой, - улыбнулся доктор. – Иди спать.
Чарли ушел.
Проводив его взглядом, Николай, тщательно подобрав слова, произнес:
- Ваш сын – очень необычный юноша, доктор.
- Вы, наверное, хотели сказать «странный»? Не волнуйтесь, мсье Дурново, я все понимаю. Бедный, бедный мальчик…
- Что с ним? – нерешительно спросил Николай.
- Я ведь говорил вам, что он – мой приемный сын?
- Да. Еще Маша сказала, что вы поступили очень благородно, взяв его к себе.
Доктор грустно усмехнулся:
- Все не так просто. Чарли попал ко мне вскоре после гибели моей семьи. Я с головой ушел в работу – мы с коллегами искали способ нормализовать работу человеческого мозга. Однажды нам в лабораторию привели мальчика – невероятно агрессивного, похожего скорее на звереныша, чем на ребенка. Его нашли где-то в Нижнем Городе, в позабытом цеху собственный отец держал его на цепи. Это и был мой Чарли. В лабораторию его доставили в клетке, в ней же он и жил до операции, - доктор залпом допил свой коньяк. – Вы заметили белый шрам на его лбу?
- Да.
- Это наша работа. Мы разработали экспериментальную технологию операции на мозге – такую, которая позволила бы отсечь всю негативную, патологическую сторону личности, не затронув при этом ее способности к развитию, к накоплению знаний и прочих… Технология была и остается уникальной, но мир не узнает о ней никогда.
- Операция прошла неудачно?
- О, нет! Все прошло прекрасно, ровно так, как мы и задумывали. Своим скальпелем я отсек всю его агрессию, всю злость – навсегда. Представляете, как я на самом деле искалечил его?! Несколько месяцев спустя после операции мы отметили невероятный рост способности к концентрации, отменную обучаемость, спокойствие и абсолютную неспособность к проявлению агрессии. Он не злился, не капризничал, даже не таскал щенка за уши. Никакой злобы, никакого сопротивления – никогда! Однажды мы целенаправленно попытались вывести его из себя, поставить в такую ситуацию, когда он не мог найти иного выхода, кроме как проявить, наконец, агрессию. И мы чуть его не потеряли. Он сутки мучился от страшной боли, жара, кровь шла у него из носа и ушей. Но он только улыбался и благодарил нас за помощь, когда мы пытались привели его в чувство.
Николай почувствовал, как бледнеет, представляя себе состояние души подобного существа. Представляя себе наличие у него души.
- Но… Разве это все же не лучше того состояния, в котором он пребывал до операции?
- Не знаю, мсье Дурново, не знаю. Что ж, по крайней мере, сейчас он может приносить пользу обществу. Он неплохой фельдшер. А еще проходит стажировку в отделе мумификации при первом городском морге.
- Отдел мумификации?.. И такой существует?!
- Да. Причудам вавилонян нет числа и предела. И все это время мой Чарли остается абсолютно наивным ребенком, который уже никогда не вырастет. Разве мог я оставить его одного в этом мире?.. Так что зря ваша невеста приписывает мне благородство.
- Тут не соглашусь с вами! – возразил Николай. – Любой другой мог бы отказаться от своего искалеченного детища.
- Простите, что выплеснул на вас все это…
- Ничего! Иногда полезно взглянуть на свои беды в сравнении с кошмарами этого мира.
- Но скажите, когда же ваша свадьба?
- Мы планировали ее через месяц, но теперь, вероятно, придется отложить.
- Даже не вздумайте откладывать! – воскликнул доктор. – Страданий в мире, как вы понимаете, достаточно, их отложить невозможно. Не стоит отказываться от радости.

Deydra,
пока не буду комментировать подозрения и предположения
Но в подобных операциях действительно нет ничего хорошего :sp:

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

13. Кто?

Антуан Грево задумчиво и с затаенным недоверием смотрел на белого мышонка.
- Вы уверены, что ввели ему достаточную дозу, мистер Тетч?
- Абсолютно уверен, мсье Грево, - заверил детектива химик. Они оба трудились все утро в лаборатории Нового Скотленд-Ярда, хотя ни один из них не работал там официально. Грево позволяли там работать лишь из-за личных симпатий к нему начальника полиции, а мистер Тетч был светилом медицины и ему были открыты двери во все стерильные помещения Альфа-Вавилона. Именно он в свое время руководил казнью Вальтера Корфа, а теперь вместе с детективом наблюдал за белым мышонком.
- Что-то он слишком бодрый…
Вместе они постарались максимально точно восстановить вещество, содержавшееся в ампуле, найденной на чердаке Гагариных. По всем признакам вещество казалось анестетиком и, для пущей уверенности, его тут же ввели одному из лабораторных животных.
Несколько минут спустя белый мышонок продолжал бегать по клетке, суетливо ко всему принюхиваясь.
- Никакой заторможенности, рассеянности внимания, - отметил Тетч. – А если мы сделаем так?..
Он открыл дверцу клетки и воткнул в спину мышонка тонкую иглу, совсем как те, что применяются для иглоукалывания. Зверек ни пискнул, ни проявил какого-либо беспокойства – только обнюхал  пальцы медика и продолжил заниматься своими мышиными делами.
- Поразительно! Вы только полюбуйтесь, детектив, - объект активен, находится в прекрасном настроении и при этом не чувствует никакой боли. Знаете, это лучший анестетик из всех, что я видел.
- Его и ввели княжне Ирине. Что ж, это вполне объясняет, почему она так слабо вырывалась. Благодарю вас за неоценимую помощь, мистер Тетч.
- Всегда к вашим услугам, мсье Грево. Когда найдете того, кто изобрел этот анестетик, пожалуйста, познакомьте меня с ним.
- Конечно! Если только он не окажется нашим чудовищем.
- О, я бы с радостью пообщался бы с ним и в этом случае, - признался Тетч, выдергивая из мышонка иглу и сажая его к остальным.
- Будем считать, мистер Тетч, что я этого не слышал.

Дома детектив Грево обнаружил присланный на его имя пакет со стеклодувной фабрики – о поставках небольших заказам частным лицам и негосударственным лабораториям (государственный остались на совести подчиненных Лефроя).
Грево велел квартирной хозяйке, миссис Тернер, подать ему кофе и принялся просматривать список частных лиц (он оказался короче, чем список лабораторий). Усмехнулся, увидав там себя (как же он позабыл о своих пробирках?) и еще пару-тройку знакомых фамилий.
Когда миссис Теренер вошла в комнату с полным подносом еды, помимо заявленного кофе, детектив дошел до предпоследней фамилии из списка.
- Черт, интересно!.. – ухмыльнулся он и, не обратив внимания ни на еду, ни на возмущение заботливой хозяйки, на ходу взял с подноса чашку кофе и вышел из комнаты.
Кофе он выпил, спускаясь по лестнице, а чашку поставил на полочку перед зеркалом.
- Спасибо, миссис Тернер, - крикнул он наверх уже с порога и собрался захлопнуть дверь, как раздался телефонный звонок.
Крайне недовольный детектив вернулся в почти оставленный дом и поднял трубку.
- Антуан Грево у телефона, - выпалил он нетерпеливо. Но в следующую секунду лицо его побледнело, брови сошлись на переносице. – Кто?! – воскликнул он. – Когда это случилось? Где?! Да, разумеется, я выезжаю немедленно.
Грево бросил трубку обратно на рычаги аппарата и, наконец, выбежал прочь из дома.
Миссис Тернер только покачала головой, глядя ему вслед. Совесть не позволяла ей так безбожно экономить на своем на своем давнем постояльце, кормя его лишь кофе, но он сам, похоже, наотрез отказывался питаться чем-то другим.
- А чего тогда стараться его заваривать? – проворчала пожилая леди. – Съедал бы на завтрак сразу полбанки – и весь день сыт.

Deydra

Вот у меня тоже привычка во время чтения и просмотра детективов строить невероятные предположения К счастью, они редко оказываются верными))

Старая леди уже ко всему привыкла ))

Deydra

Ой, как я вас понимаю  )))))

А продолжение - вотЪ:...

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

14. Новая жертва.

Леди Кэролайн Вуд обнаружила служанка, когда по обыкновению поздно принесла госпоже завтрак. Обронив поднос, она бросилась вниз, но, будучи в шоке, не помня себя от ужаса, не могла сказать ни слова. Когда другие слуги поднялись в комнату леди, дом наполнился суетой на грани паники и криками. Вызвали полицию. А едва информация о случившемся дошла до Лефроя, он велел вызвать Антуана Грево.

Леди Кэролайн Вуд была юной, беспечной вдовой. Настолько юной и беспечной, что все ее окружение давно позабыло, что она – вдова. Вспомнили об этом лишь теперь, когда ее пришедшая в чувство горничная в присутствии полисменов шумно высморкалась и вздохнула:
- Теперь она ляжет рядом с покойным сэром.
- Пока не легла, я хотел бы ее увидеть, - выпалил влетевший в этот момент в комнату Антуан Грево. – Простите, мадемуазель…
Один из полисменов отвел Грево наверх, в спальню леди Кэролайн, где уже хозяйничали двое его сослуживцев и мистер Сэлз.
Тело леди Кэролайн лежало на смятой кровати, укрытое простыней.
- Добрый день, мистер Сэлз.
- Утро, господин Грево. Доброе утро.
- Дело рук того же маньяка?
Сэлз кивнул. Детектив подошел к кровати и приподнял простыню.
- Боже! – не сдержавшись, выдохнул он. – Теперь глаза…
- Да, господин Грево, наш незнакомец не повторяется. Но и увечья княжны Ирины, и эти нанесены одной рукой – это я говорю точно.
- И он убил ее. В прошлый раз бросил жертву истекать кровью, в панике мечась по комнате. А теперь – один точный удар прямо в сердце… След от укола обнаружили?
- Да, на шее, как и у княжны Ирины. Из лаборатории Скотленд-Ярда мне сообщили, что вы с Тетчем раскрыли секрет вещества, которое ввели жертве. Жертвам.
- Это оказался совершенно новый анестетик. Очень хороший, смею заметить.
- Есть идеи, кто мог его изготовить?
- Идеи есть, но не более. В пиковый момент работы над одной из них меня и вызвали сюда.
Грево дотронулся до запястья мертвой женщины – оно было покрыто синяками и ссадинами.
- Это сопротивлялась сильнее.
- Еще бы – на этот раз мясника интересовали глаза, а не нос. Господи-Боже…
- И еще она знала, что происходит. В отличии от Ирины, которая не могла допустить и мысли о подобном.
Грево обошел комнату, заглянул в смежные с ней гардеробную и ванную. В последней оказалась сломана щеколда на оконце. Единственным же свидетелем борьбы были сорванный с крюка ворох белых полотенец. Отодвинув их носком ботинка, Грево увидел малахитовое пресс-папье. Что ж, совершенно логично: услыхав странный шум, а затем гнетущую тишину (о, это наверняка! – убийца спокоен, уверен, он умеет выжидать), она заглянула в ванную и оказалась схвачена. В этот момент все было решено. Почему же она сразу не позвала помощь? Как это ни грустно, но, похоже, она надеялась, что ей лишь мерещится то, чего она боится – что теперь пришли и за ней. Знала, ожидала этого, но продолжала надеяться.
Грево тщательно осмотрел спальню леди, соседние комнаты, а так же чердак и крышу. Но никаких следов чудовища он более не обнаружил – оно стало умнее и осторожнее. Или же множество кровавых следов и ампула на чердаке дома Гагариных были лишь частью его игры – последним приветом, воздушным поцелуем Скотленд-Ярду и ему, Грево?..
Мысли об ампуле вдруг вернули детектива к списку, все еще лежащему в кармане его пиджака. И к предпоследнему имени в этом списке.

Deydra

Эммм... вот, хотелось ответить на этот вопрос, но не стану))) ибо еще пара-тройка глав впереди есть.

Мне он самой в процессе написания нравится  ny_sm

Имя нам с вами хорошо знакомое...)

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

15. Еще одна лаборатория.

  Дверь ему открыл чересчур милый молодой человек с голубыми глазами и растрескавшейся нижней губой.
– Добрый день, сэр, - тут же улыбнулся молодой человек.
– Добрый день, - ответил сдержанно Антуан Грево. – Мне нужен доктор
Рудольф Беккер.
– Прошу, проходите. Только отец сейчас занят, вам придется подождать некоторое время.
– Ничего страшного. У меня к нему очень важный разговор.
Грево вошел в прихожую и, сняв пальто, отдал его голубоглазому юноше.
– А вы, говорите, его сын?
– Приемный. Меня зовут Чарльз.
– Очень приятно. Я – детектив Антуан Грево.
– О, вы детектив! Как это замечате6льно. Прошу, господин Грево.
Чарли Беккер, все также улыбаясь, провел детектива в гостиную, предложил сесть на диван.
– Быть может, вы чего-нибудь желаете, мсье Грево? Чая или кофе?
– Нет, благодарю. Скоро ли освободиться доктор?
– Должно быть, не раньше, чем через четверть часа.
– А вы на данный момент свободны?
– О да, мсье Грево, абсолютно.
– Тогда разрешите побеседовать с вами?
– Да! Пожалуйста, спрашивайте.
Чарли шустро и с охотой сел напротив детектива, и стал на него смотреть, будто школьник, который жаждет, чтобы у него спросили урок, который он так кстати выучил. Хоть Грево подобное и показалось странным, он решил не тянуть с экзаменовкой. 
– Вы были знакомы с Ириной Гагариной?
– Разумеется, я был знаком со всем семейством Гагариных. Ведь мой отец является их семейным врачом уже долгие годы.
– А что вы можете сказать о самой Ирине?
– С ней и с ее сестрой Марией я несколько раз говорил лично. Мне казалось, что она – очень милая, веселая девушка.
– Pardon, вы имеете в виду Ирину?
– Да, господин Грево, именно Ирину. Вы не представляете, каким чудовищным образом поразили меня статьи, которые вышли на следующий день  после ее столь трагической гибели. Те, кто писал их, кто выпустил в печать… Зачем они описывали все так подробно? Им это будто бы понравилось…
– Да, газетчикам в наши дни только дай волю, - протянул Грево, всматриваясь в распахнутые, будто о чем-то молящие глаза Чарли.
Тут в гостиную вошел доктор Беккер – в белом халате, старом, поношенном, но аккуратном, с парой снежно-белых заплаток.
– Чарли, а не помнишь ли ты, где у нас… Ох, - улыбнулся он, - да у нас гость! Что же ты не позвал меня?
– Я побоялся отвлекать тебя, отец. Прости.
Грево поднялся с места.
– Добрый день, господин Беккер, я – Антуан Грево, частный детектив. В сотрудничестве с Новым Скотленд-Ярдом я расследую обстоятельства гибели Ирины Гагариной.
Доктор Беккер пожал протянутую ему руку, но радости в его взгляде значительно поубавилось.
– Я слышал о вас, детектив. Все гадал, когда же вы проведаете меня.
– У вас есть сейчас свободная минутка?
– Для вас, детектив, всегда. Вы не против побеседовать в лаборатории?
– Абсолютно не против. Обожаю лаборатории.
– Тогда идемте.
Грево прошел за доктором через короткий, заставленный шкафами и полками, коридор в обширную  лабораторию с мансардными окнами.
– Прошу, - доктор убрал кипу бумаг с высокого табурета возле стола. – Вы ведь извините меня, если я продолжу работу? – и он с грохотом погрузился в шкаф с пустыми пробирками, колбами и прочими химическими сосудами.
– Конечно, доктор. Мое дело к вам отчасти связано с вашей работой,- Грево устроился на табурете и достал из-за пазухи сверток с ампулой. – Не случалось ли вам раньше видеть?..
Свой вопрос Грево закончить не успел, поскольку доктор поставил на стол только что извлеченную из шкафа коробку, полную точно таких же, только чистеньких, еще не запечатанных ампул.
– Случалось ли мне раньше видеть такие ампулы? Да, детектив. И не только в своей, но и во множестве лабораторий Вавилона.
– О, у меня имеется огромный список тех, кому фабрики поставляли эти ампулы. Но начать я решил с вас. По понятным, я думаю ,причинам. Над чем вы работаете, если не секрет?
– К сожалению, не могу вам сказать, детектив.
– Профессиональная тайна?
– Именно.
– Но ведь это связано с медициной?
– Конечно.
– Я слышал, что вы – неплохой химик.
– Благодарю вас.
– Может, просто разрешите взглянуть на уже заполненные ампулы?
– Зачем вам это, детектив?
– Не беспокойтесь, я их пальцем не трону – лишь взгляну.
С явной неохотой доктор отошел к шкафу, стоящему в самом дальнем и темном углу лаборатории. В его сердцевине за дополнительными маленькими створками, которые доктор отпер ключом, висящем на цепочке у него на шее, оказался ящик из темного дерева.
Доктор поставил этот ящик перед детективом и приоткрыл крышку. Внутри гнездились, каждая в своей ячейке, крохотные ампулы, запечатанные сургучом. Грево взглянул на опустошенную – ту, что держал в руках. Сомнений не осталось – для ее запечатывания применялся тот же сургуч и тот же способ.
Стоило ему отвести взор от ящика, доктор тотчас же закрыл его и отнес на прежнее место.
– У вас ком не еще какие-то вопросы, детектив? Не хочу показаться невежливым, но я действительно занят.
– Да, я хотел побеседовать с вами о вашей семье, доктор.
– Что?.. – доктор Беккер побледнел, уже почти с омерзением смотря на молодого детектива. – Моя семья погибла больше десяти лет назад!
– Откровенно говоря, я имел в виду вашего приемного сына. Очень странный мальчик. Я с ним побеседовал, пока вы были заняты.
– Учтите, что мой сын – несчастный, больной юноша. Я очень люблю его, но, к сожалению, не всем его словам можно безоговорочно доверять.
– Ага, так вот отчего он назвал княжну Ирину «милой, веселой девушкой».
– Не смейтесь над этим, детектив. Мой сын имел несчастье влюбиться в эту бестию. Царствие ей Небесное!
– Он говорил вам об этом?
– Нет, я сам догадался. По тому, как он о ней говорил. Сколько он о ней говорил. Я ведь знаю его – он сущий ребенок. У нее было ангельское личико, вот он и решил, чо содержимое соответствует обертке.
– Вы пытались как-то повлиять на него?
– Нет. Это было ни к чему. Она – княжна, он – мальчишка, родом из Нижнего Города. Что бы из этого вышло? – доктор горько и грустно усмехнулся.
– А вы были знакомы с леди Кэролайн Вуд?
– Я слышал о ней от Гагариных, но лично представлен не был.
– Что вы можете о ней сказать?
Доктор пожал плечами.
– Веселая вдова. Больше, пожалуй, ничего – слухи ходят разные.
– С последними вы, очевидно, не знакомы.
– С какими же?
– Кэролайн Вуд была убита сегодня. Обезображена тем же кошмарным способом, что и княжна Ирина, а затем убита – одним ударом в сердце.
Доктор в изумлении и шоке опустился на табурет у стола.
– Как это ужасно!..
– На этот раз убийце зачем-то понадобились ее глаза.
– Зачем?!
– Я бы тоже хотел это знать. Может быть, съел ,как Джек Потрошитель – почку убитой проститутки.
– Ох, прошу, довольно!
Доктор Беккер стянул резиновые перчатки, бросил их на стол и провел руками по лицу.
– Как же все это чудовищно! У вас есть еще вопросы ко мне?
– Нет, никаких.
– Тогда, извините, я попрошу вас меня оставить. Чарли! – крикнул он.
Дверь довольно быстро отворилась и в лабораторию заглянул Чарли.
– Дорогой мой, мсье детектив уже уходит. Проводи его, пожалуйста.

Не менее волнуясь, пишу следующие главы
Вообще, если мыслить логически, дело идет к своему завершению - впереди финальное крещендо и кода...))

Вот ничего не скажу ))
сижу, пишу, печатаю))...