Да, переводчик действительно был в отпуске, вернулась уставшая, как собака.

Дайте мне мне несколько дней, чтобы разгрести срочные дела (они тут почему-то имели наглость копиться, а не испаряться сами собой), - и я вся ваша. Постараюсь к среде дать новую главу.

Глава 37.

Эрик медленно встал, подняв мальчика на руки (аккуратно сложив руки на его горле). Солдаты наблюдали, как он повернулся, чтобы отдать ребёнка его матери, которая рыдала от облегчения (и облегчилась от рыдания). Но прежде, чем отпустить мальчика, Эрик предупреждающе посмотрел в глаза женщины. Она (с легкостью прочитала его мысли - у неё в кармане тоже лежала модель миелофона китайской сборки - и) опустила голову, поняв, что должна соблюдать полнейшую тишину (и радиомолчание. Однако  тут же предательски забурчал живот.)

- Что вы здесь делаете? - спросил один из солдат.

- Кто это? - спросил другой. Большинство солдат в этой группе были недавно набранными рекрутами, прибывшими из отдалённых земель, принадлежавших султану. (Но они успели обучиться главному принципу службы султану - никогда не соблюдать субординацию.)

- Это архитектор султана, - ответил первый солдат.

- А почему он в маске?

Эрик нехорошо прищурился (через маску это никто, разумеется, не заметил, но самому Эрику этот нехороший прищур доставил немалое удовлетворение).

- Маска на лице не делает меня глухим, и уж тем более я не являюсь неодушевленным предметом, чтобы обо мне можно было так болтать! - рявкнул он. (Солдаты переглянулись. Эта обезьянка в маске говорила по-арабски!)

Первый солдат улыбнулся.

- Я вижу, ваш характер не изменился, - его лицо стало серьёзным (как только Эрик потянул руки к его горлу). - Почему вы здесь? Мне казалось, что я слышал, будто вы уехали в другой город. Париж, кажется?

- Да, разумеется, я еду в Париж, - ответил Эрик уже тише (поняв, что совершил стратегическую ошибку и нужно было говорить, что едет в Пекин).

- Но вы всё ещё здесь... на границе султанск...

- А что, свободному человеку не позволяется путешествовать тем темпом, которым он захочет? - требовательно спросил Эрик. - Ради бога, я за последние несколько лет и так вкалывал без остановки (как краб на галерах (с))! Может быть, я единственный раз захотел немного отдохнуть после строительства этого проклятого дворца! (и потусить по вашей безводной пустыне!)

Солдат кивнул.

- (Как вкалывали в год по чайной ложке, таким темпом и едете.) Вы правы, но на вашем месте я бы не стал задерживаться, поскольку султан готовится к войне с Титом.

- Неужели? - спросил Эрик как можно более незаинтересованно. - Я думал, что ребёнок его фаворитки должен был стать подарком для его врага.

- Тит тайно послал своих людей, чтобы они насильственно вызвали преждевременные роды. Ребёнок был убит.

- Мне очень грустно слышать об этом, - искренним тоном ответил он (очень печально было знать, как хорошо поставлены сплетни во дворце). На самом же деле настроение у него было более чем приподнятое, поскольку солдат подтвердил, что его план сработал.

- Кто это с вами? - спросил мужчина (итак, в отряде ехали Первый солдат, Второй солдат и Мужчина, это был большой вооруженный отряд), глядя на мать, которая всё ещё держала Рашиду. - Это ваши дети?

- Конечно же, нет! - резко сказал Эрик. - Откуда, чёрт подери, у меня могут быть дети? (Я что, мужик, что ли?) Я просто оказался рядом, когда этот глупый мальчишка побежал прямо вам под копыта!

- Надо же, как интересно, вы столь жестоки по характеру, однако рисковали собственной жизнью, чтобы спасти этого ребёнка, - тихо ответил солдат. (Он как раз недавно начал посещать курсы психологии, и такое несоответствие в поведении Эрика сразу же бросилось ему в глаза.)

Эрик нахмурился - этот мужчина изучил его слишком хорошо. Солдат перевел взгляд на женщину. К счастью, она по-прежнему держала голову опущенной вниз.

- Да, простите меня за то, что я оказался способен на проявление общественной сознательности (я всего лишь выполнял свой гражданский долг во имя христианского милосердия), - горько сказал Эрик. - Однако не стоит ждать от меня снисходительности, когда дело касается Тита... То же касается и вас.

- Ни за что, - сказал мужчина (автор так старательно указывает в каждом предложении его половую принадлежность, что у меня уже начинают появляться сомнения). - Если я найду его первым, уверяю вас, он будет разорван на куски (моими ручными болонками. Видите? Я специально их с собой вожу на этот случай.

В отдалении действительно виднелась стая мелких собачек, больше похожих на помесь белки и хомячка).

Эрик одобрительно кивнул (собачонки ему понравились - он вообще любил зверушек, хотя и не признавался в этом) и отвернулся, направившись к убежищу отдаленных деревьев. (Да, представьте себе, за время их разговора деревья отошли подальше, став вдруг "отдаленными"). Женщина мудро взяла своего сына за руку и понесла Рашиду в противоположном направлении. (Решила продать своему бывшему хозяину - хоть какой-то навар с этого дела.)

Первый солдат продолжал наблюдать за ним, и Эрик затаил дыхание, однако продолжал идти, делая вид, что ему нет никакого дела до женщины с детьми (он даже высморкался в их сторону). Хорошо, что они не слышали, как стучит в груди его сердце при мысли о том, что где-то рядом может быть Якоб. (Эрик так сильно соскучился по нему за время разлуки... ой, стоп... куда-то не в ту степь понесло...)

Через несколько секунд он наконец услышал топот отъезжающих коней - солдаты, скорее всего, направились на встречу с другими подразделениями, готовясь к предстоящей войне (так, тринадцатером, они и думали одолеть Тита). Он подождал несколько минут, пока не убедился, что они скрылись из виду (солдаты же сидели за ближайшим барханом, чтобы убедиться, что он убедился, что они скрылись из виду). Только после этого он пошёл искать женщину, которая спокойно сидела вместе с детьми. Рашида лежала с открытыми глазами и смотрела на женщину как будто с испугом. (У девочки мимика была развита с самого рождения - ей незачем было овладевать мышцами своего лица, как другим младенцам.)

На мгновение Эрик почувствовал, как у него упало сердце (сквозь прямую кишку, на песок). Его дочь должна смотреть на Александрию, а не на эту незнакомую женщину. Он уже хотел было забрать Рашиду, но не смог вынести мысли, что его дочь испугается, когда увидит его маску. (У Эрика наступило весеннее обострение паранойи.) До сих пор у неё не было возможности по-настоящему взглянуть на него. Какой же будет её реакция после того, как она привяжется к этой женщине, которая её кормит? (Разумеется, Рашида была настолько социально адаптированной, что сразу после рождения по наличию маски на лице отца могла признать в нём асоциального типа, которого по умолчанию надо бояться).

- Как тебя зовут? - спросил он как можно более грубо. (Чтобы она, не дай бог, не посчитала его бесхребетным мямлей за то, что он пожелал узнать её имя.)

Поражённая, она смотрела на него. ("Надо же! Ни за что бы не подумала, что он такой бесхребетный мямля! Спросить имя рабыни! Надо же было до такого додуматься!")

- Сафи, хозяин.

Эрик мысленно рассмеялся - имя означало "опрятная и чистоплотная". Он действительно сделал правильный выбор. (А тот факт, что "опрятная и чистоплотная" Сафи уже несколько дней не умывалась и не очень хорошо попахивала... Что ж, главное - имя. А это уже мелочи.)

- Сафи, - сказал он, обозначив головой лёгкий полупоклон. - Спасибо, что не задавала вопросов. Если ты будешь продолжать служить мне так же хорошо, ты и твоей сын будете вознаграждены свободой (а если плохо – я вас убью. Вот так я всегда предоставляю богатство выбора).

Глаза женщины расширились, а затем наполнились слезами.

- Это я должна поблагодарить вас, - дрожащим голосом сказала она. - Вы спасли моего сына!

Эрик равнодушно пожал плечами.

- Мы должны идти. Рашида уже поела?

- Ах... да, - ответила она. - Ее зовут Рашида?

- Да.

Женщина опустила взгляд на девочку, которая становилась всё более сонной и начала зевать.

- Она будет очень умной, - тихо сказала она. - Я уже вижу это по её глазам (А еще она будет красивой, я вижу это по ее груди).

Эрик отвернулся, не желая, чтобы женщина заметила, как потрясли его её слова. Он боялся не столько предстоящего путешествия, сколько долгой разлуки с Александрией.

Вскоре они вновь отправились в путь, пересекая все эти земли (Эрик что-то там говорил про три часа пути? И за эти три часа они успели снова пересечь все эти земли?), пока, наконец, не достигли уединенного домика, хорошо спрятанного среди холмов и деревьев. Мара была во дворе, готовила еду. Увидев их, она сразу же побежала за Мануэлем, который был в доме (Баааааааарин приееееехал!!!!!). Уставший от ходьбы Эрик снял мальчика с жеребца и помог осторожно слезть вниз Сафи, которая по-прежнему держала на руках Рашиду. Подоспевший Мануэль (охренел от этого развеселого каравана) взял жеребца под уздцы и повёл кормить его и поить.

(Сафи проводила Мануэля оценивающим взглядом, потом задумчиво посмотрела на Эрика и стала что-то прикидывать в уме.)

Мара, выйдя из дома, широко улыбнулась Эрику, однако затем нахмурилась, увидев женщину. (За юбку незнакомки цеплялся мальчуган, мужа рядом не было - значит, мать-одиночка. Чего она так пялится то на Мануэля, то на Эрика?)

- Кто это, хозяин?

- Я же сказал тебе не называть меня так! - рявкнул Эрик. - Ты же знаешь, что мы собираемся ехать в Париж, так что привыкай называть меня по имени! (Белый господин, только Белый господин!)

Мара склонила голову, извиняясь. Боже, как он устал... Как он хотел спать. (Как он просто хотел...)

- Ее зовут Сафи. Она может кормить младенца, - сказал он в ответ на её вопрос.

Мара и Сафи обменялись якобы безразличными взглядами (попутно прикинув весовую категорию оппонента).

- Она - кормилица? - спросил Мара.

- Я же сказал, что она может кормить Рашиду. (Эрик посмотрел на Мару, как на умственно отсталую.)

- Значит, она такая же рабыня, как и я. (Мара злорадно усмехнулась.)

Эрик настороженно взглянул на неё. Он никогда не мог понять женщин и их необходимость сравнивать свои статусы.

- О! - вдруг воскликнула Мара, подойдя поближе и взглянув на Рашиду. - Она такая красивая! (и украдкой взглянула на Эрика - заценит ли тот комплимент своей дочке.) Позвольте мне подержать её!

- Она спит, - быстро ответила Сафи. - Мы же не хотим разбудить её после такого долгого путешествия? (и тихонько прошипела - так, чтобы не слышал Эрик: "Возвращайся к своим кастрюлям, кухарка! Поглядим, кто тут будет у господина любимой рабыней!") Она проскользнула мимо Мары в дом, а её сын вошёл следом за ней.

Мара посмотрела ей вслед (и смачно сплюнула на землю), а Мануэль с беспокойством взглянул на Эрика. Тот с раздражением вздохнул, разозлившись на обеих женщин. Видя усталость Эрика, Мара охотно взял его за руку - теперь она чувствовала себя нужной. Она повела его в дом и завела его в комнату, чтобы он мог лечь.

(- Мара, уйди, дура, не нужен мне сейчас секс! Я спать хочу! - Эрик выгнал обиженную Мару и, закрыв дверь, повалился на кровать.)

Проснувшись, Эрик услышал тихое пение ("На гранииице тучи ходят хмуууро..."). На дворе было уже темно, и он медленно выполз из своей комнаты. У самого выхода горела одна свеча - там он нашёл Сафи, осторожно покачивающую на плече Рашиду. Девочка захныкала, и Сафи взяла её на руки, став укачивать. Когда она (заметив Эрика) стянула с груди платье, чтобы кормить её, Эрик вышел из комнаты. (Сафи огорченно вздохнула.)

На следующий день Эрик сообщил, что они останутся в доме на несколько дней. Он хотел быть уверенным, что Рашида хорошо отдохнула для предстоящего путешествия (а то ей еще пешком за конем бежать). А заодно воспользовался этой возможностью, чтобы и самому отдохнуть. Отчасти это было действительно из-за истощения, однако он знал, что основной причиной такого решения была печаль из-за отсутствия (секса) Александрии.

Однако через несколько дней, к нему подошла Мара.

- Мне нужно поговорить с вами, наедине. (Она многозначительно подняла бровь.)

Он вздохнул, но кивнул ей, знаком приказывая закрыть дверь в свою спальню.

- Вы должны приказать Сафи оставить Рашиду.

Эрик посмотрел на неё с раздражением (развел тут бабье царство).

- Я не в том настроении, чтобы терпеть вашу рабскую конкуренцию с Сафи.

Мара нахмурилась.

- Я не стану притворяться, что мне нравится то, как она прислуживает вам, хотя это и мой долг. Но ведь она не служит вам! Она обслуживает только Рашиду!

- Именно это она и должна делать! - отрезал он. - Уходи, Мара. Я хочу спать.

- Нет.

Эрик посмотрел недоверчиво на неё. ("Доигрались, млять, в демократию!")

- Что ты сказала? (он демонстративно достал удавку.)

- Вы должны избавиться от Сафи и сами заботиться о Рашиде.

- Избавиться от нее? - повторил Эрик. Он рассердился. - Избавиться от нее? (Ты вообще в своём уме? Где ты увидела, чтобы у меня титьки с молоком отросли?) В отличие от других мужчин в этой стране, я не "избавляюсь" от рабов, Мара. Если уж кто и должен это знать, так это ты!

- Она слишком тесно связана с ребенком, хозя... то есть, Эрик. Так не должно быть. Рашида должно быть связана с вами. А вы ещё даже ни разу не держали её на руках с тех пор, как приехали.

- Я ничего не знаю о новорождённых, - ответил он. - (Или ты мне предлагаешь ещё и пеленки за ней менять, какашки отстирывать?!) Пусть за ребёнком ухаживает женщина, ради Бога! (Не мужское это дело!)

- Именно, - Мара стояла на своём. - Это не просто ребёнок, это ваша дочь. Позже, когда она станет старше, разлучить их будет сложнее. Надо это делать сейчас, пока она ещё новорождённая!

- И как, черт побери, я буду ребёнка... - он запнулся. - Как я смогу кормить Рашиду? - спросил он. - (Вопрос с титьками всё ещё стоит открытый.) Она нуждается в молоке.

- Есть много других способов кормления младенца. Существуют рецепты, как можно приготовить детское питание из козьего молока.

- Я не думаю, что ребенку будет лучше с козьим молоком, - жестко ответил он (еще и козу в этот цирк привести – только этого не хватало).

- Пожалуйста... вы должны доверять мне в этом (уж в чем-чем, а в козах и козлах я разбираюсь).

- Уходи, - сказал он, глядя на неё прищуренными глазами.

Мара с грустью посмотрела на него и медленно вышла из комнаты.

Днём позже Александрия гуляла в саду под своим балконом. Вокруг неё росли цветы (которые взяли её в плотное кольцо и перемещались вместе с ней), земля была полна жизни.

А она – нет (подумала Алекса-зомби).

Султан пытался утешить её, как только мог, но она была рада, что большую часть времени он был занят подготовкой стратегии для атаки Тита (закупкой еды для праздничного стола по поводу победы и посещением гарема). Она хотела лишь, чтобы её оставили в покое. Она несколько раз отсылала Ирис (в жопу), говоря, что плохо себя чувствует.

- Вот ты где, - раздался глубокий, звучный голос.

Подняв глаза, она увидела медленно подходящего султана (с мегафоном в руках).

- Я счастлив, что ты вышла из своей комнаты, Александрия, (а как только ты вышла в туалет, я приказал быстренько запереть дверь, дабы ты туда не вернулась. Надо все-таки проветрить помещение) - тихо сказал он и сел рядом с ней на каменную скамейку, которую собственноручно (молотком и долотом) вырезал Эрик. - Как ты себя чувствуешь?

Когда она не ответила, уставившись на его (грязные) ноги, султан вздохнул.

- (Эрик уехал, горячую воду забыл во дворец подвести). Тебе надо забеременеть снова, малышка (прозрачно намекнул он). Другой ребёнок облегчит твои страдания.

Ей хотелось закричать. Еще один ребенок сделает её несчастной! Если Эрик вернётся и обнаружит её беременной от султана, что он сделает? Вдруг он откажется от неё? О, Боже, она не может этого допустить!

- М-мой господин, - дрожащим голосом произнесла она. - Не сочтите за оскорбление, но я не хочу... другого ребёнка. Ни один ребенок не заменит мне того, которого я потеряла.

Султан потянулся к ней и взял её за руку (аккуратно заломив ее).

- Да, не заменит. Но жизнь продолжается, Александрия. Я позволю тебе носить полагающийся траур (черный лифчик) на протяжении следующих тридцати дней. Но потом придёт время, когда тебе снова предстоит встретиться с жизнью, в том числе и с жизнью со мной. (Тут он понял, что прозрачные намёки на неё не действуют, и решил говорить прямо.) Я снова буду держать тебя в своей постели, пока ты не понесёшь от моего семени. Вот увидишь - рождение ещё одного ребенка всё изменит.

Она едва не расплакалась, но сумела сдержаться, когда в саду вдруг появился Якоб.

- Мой господин, армия готова для проверки.

Султан кивнул.

- Подумай о том, что я сказал, малышка.

Якоб направился из сада следом за правителем, но его остановил солдат. (Итак, в закрытом саду на территории гарема, более того - даирэ любимой жены! - гулял не только султан и начальник стражи, но и обычные солдаты! Мда...)

- Я буду через минуту, мой господин, - сказал Якоб. Стоящая неподалеку Александрия не могла их видеть, но она слышала их разговор.

- Что ты здесь делаешь? Мне казалось, что я послал твоё подразделение на восток, чтобы присоединиться к остальным.

- Подразделение ушло, но я вернулся (забрав весь их запас еды и воды).

- Что? Почему, чёрт тебя...

- Я хотел доложить, что встретил архитектора.

У Александрии ёкнуло сердце.

- Эрика? - услышала она вопрос Якоба.

- Да, капитан. Он был с женщиной и двумя детьми - правда, он утверждал, что они не с ним. Я рассказал ему о случившемся со второй женой султана, он удивился (правда очень ненатурально, но мы сделали вид, что поверили ему).

- Почему он до сих пор в этих краях?

- Он сказал, что не спешит, однако скоро отправится в Париж.

- Ясно, - сказал Якоб. Александрия отметила холод в его голосе.

- Ты уверен, что это не его дети?

- У меня были такие подозрения, хотя другие солдаты считали, что я сошёл с ума. Я вернулся в соседнюю деревню и допросил несколько человек. Известный в тех местах рабовладелец признался, что видел архитектора, но он оказался слишком напуган, чтобы рассказать что-нибудь ещё. По-видимому, он думал,  что Эрик вернётся за ним.

- О, вот как?

- Мне кажется, что эта женщина - рабыня, которую он купил у этого работорговца.

- Зачем ему было врать о ней? - спросил Якоб. - По какой бы причине ему...

Александрия напряглась, когда Якоб вдруг замолчал (молчал он час, и все это время она напрягалась).

- Сколько лет детям? - спросил он с угрозой в голосе.

- Я не знаю точно...

- Сколько лет?!

- Ах, я думаю, одному был год или два. Он ходит. (В прошлой главе ребёнку было четыре).

- А другой?

- Младенец.

- Никому больше об этом не рассказывай. Мы сейчас же поедем в деревню, о которой ты рассказал.

- Но... это более суток езды отсюда. Вы нужны здесь.

- Я знаю свой долг! - отрезал Якоб. - Пошли кого-нибудь передать моему заместителю, что я уезжаю по делу.

- По какому делу?

- Чтобы нанести убийце первый удар, прежде чем он успеет ответить.

Александрия услышала шаги и, подняв голову, увидела перед собой Якоба. Его лицо исказилось от ярости.

- Я иду за ним.

Она рассердилась.

- Почему? Он ничего не сделал! Он оставил эту страну. Почему бы тебе не оставить его в покое? (далее последовала длинная тирада о злых людях, которые тгавят гениев)

- Это очень интересно, как он так внезапно "уехал" к концу твоей беременности, а твой ребёнок погиб. А теперь его видели с женщиной и ребёнком.

- Что ты такое говоришь? - возмутилась она. - Что это Эрик забрал моего ребёнка? Зачем ему делать такое?

- Я не знаю, разве что...

Александрия похолодела. Она точно знала, о чем подумал Якоб.

- Что? - спросила она дрожащим голосом.

- Ребёнок может всё ещё быть жив, потому что это его ребёнок. Я узнаю правду, Александрия. Я пока ничего не скажу султану, но когда я всё выясню, я убью Эрика за то, что он с тобой сделал (а еще за то, что оклеветал ни в чем ни повинного Тита!).

- Как ты смеешь даже думать о чём-то вроде этого! Ты ничего не знаешь! - возмущённо сказала она. - У тебя нет никаких доказательств. Когда ты узнаешь, что ошибся, я скажу султану, чтобы он выгнал тебя из этой страны! (и топнула ножкой)

- Время покажет, Александрия, - пробормотал Якоб. Он с лёгкой насмешкой поклонился и оставил её, полную гнева и страха.

Отредактировано Мышь_полевая (2011-11-24 11:32:21)

Сорри за задержку, я тут болела несколько дней... Зато сегодня открыла следующую главу - и обомлела.

Угадайте, что?

В следующей главе появится Рауль де Шаньи. Не спрашивайте меня, КАК.

Ладно, коль Анжелика в роли Мары вас не сильно привлекает, держите главу.

Глава 38.

Эрик был разбужен плачем ребёнка. Она плакала каждую ночь, но обычно (его это не так сильно бесило, потому что) Сафи быстро успокаивала её. Однако этой ночью плач Рашиды не стихал, и вскоре её вопли стали громче.

Нахмурившись, Эрик встал с постели (взял удавку) и открыл дверь спальни. Сафи нигде не было. Он увидел небольшую плетеную кроватку, которую Мара купила ещё до его приезда. Подойдя к ней, он обнаружил, что Рашида уже кричит изо всех сил. (Этот факт можно было обнаружить, только подойдя вплотную к кроватке, от порога слышно не было). Ее крошечные ручки были сжаты в кулачки. (Да-да, именно от гнева, обычно младенцы руки не сжимают.) Она явно не привыкла ждать и не собиралась терпеть такое к себе отношение. (Явно эриковский ребенок, вся в папеньку). Где, чёрт побери, Сафи? (Найду - убью.)

Ощущая полнейшую беспомощность, он наконец решил поднять ребёнка (за ногу) на руки. На несколько секунд она прекратила плакать (сильно удивившись), но когда дальше ничего не произошло, крик сразу же возобновился. Эрик был в недоумении. Если она голодна, он ничего не мог сделать (только положить обратно и осторожно уходить огородами).

В этот момент он увидел на одном из столов (sic! там столов штук десять стояло в детской) маленькую бутылочку с чем-то, похожим на молоко. Почему Сафи оставила его там? Чёрт побери, зачем она вообще слила его в бутылочку? Он взял свой палец (именно так и написано, откуда - не уточняется) и положил его на губы ребёнка. Рашида тут же начала яростно его сосать - она явно была голодна, сомнений в этом не оставалось. Поняв, что молока ей не дали, она (откусила полпальца и) снова начала плакать.

Эрик схватил бутылочку, не зная, (молоко ли там вообще, но проверять на себе не рискнул, не зная) сработает ли это. Сосок женщины ведь должен, чёрт побери, отличаться от бутылочки (браво, Эрик, ты прекрасно осведомлен о свойствах сосков). Он потер соску о губы Рашиды. Та стала отворачивать голову, сопротивляясь странному ощущению (и запаху) - это было не то, к чему она привыкла. После чего рассердилась и опять заплакала.

- Извини, но это всё, что у меня сейчас есть, - в отчаянии произнёс он, подумывая уже о том, чтобы (быстренько вырастить собственные сиськи) разбудить Мару.

Услышав его голос, Рашида сразу же перестал плакать, как будто поняла вдруг, кто он такой. (Разглядела удавку и  решила от греха подальше заткнуться.)

"Ой, ладно, это просто глупо". Ребёнок не мог узнать голос отца! (Но нет! Мы имеем дело с супер-умной Рашидой!)

Он снова погладил её губы соской. Малышка открыла рот и попыталась её схватить. После нескольких секунд проб и ошибок (и игры "Попробуй-ка поймай") она наконец, кажется, сделала всё правильно и начала пить. Эрик вздохнул от облегчения, когда услышал, как она жадно глотает (какую-то белесую жидкость) молоко из бутылочки.

Прошло совсем немного времени, и она стала (биться в конвульсиях) засыпать. Но когда он пытался вытащить бутылочку, она захныкала. Эрик подождал несколько минут и увидел, что она снова заснула. Однако тут же опять проснулась, когда он попытался убрать бутылочку.

- Рашида, ты не можешь делать и то, и другое. Либо пей молоко, либо засыпай, - в отчаянии (наорал он на ребёнка) сказал он, снова вытаскивая у неё маленькую бутылочку. Он понятия не имел, зачем он ей это  говорит - всё равно она не понимала ни слова из сказанного (выучив арабский после рождения, французский она ещё не успела выучить, потому что до этой ночи с ней никто не говорил по-французски).

При звуке его голоса она перестала плакать (и посмотрела на него, как на идиота. "Папаша, балбес, мне надо отрыгнуть проглоченный воздух! Подержи меня вертикально!"). С облегчением поняв, что она собирается снова заснуть, он осторожно начал укладывать её обратно в люльку. И чуть не выронил её, когда она издала звук, который он прежде не слышал. ("Бээээп... Ну вот, полегчало! Спасибо, папа!")

Это было тихое, довольное воркование.

Ее глаза были открыты и смотрели прямо на него. Она снова заворковала. Эрик поднял её, поднеся к своему лицу. Маленькие пальчики случайно потянулись к нему и (рефлекторно вцепились) коснулись его щеки. Эрик замер, (пытаясь отодрать её от щеки) осознав, что на нём нет маски - чуть раньше он снял её, потому что ему стало неудобно спать с ней в такую жару.

Рашида снова издала такой звук, будто она была... счастлива. (А что это у нас тут, папуля? Волосики? А не многовато ли? Выдрать! А это что такое? Ушки? А зачем тебе, папа, два? Оторвать!)

И тут Эрик сломался (в районе копчика). Он был ошеломлен тем, что она знала, (как причинить другому боль - а ведь он еще не начал обучать её науке пыток!) кто он такой, и не боялась его лица. Поспешно вытерев набежавшие слёзы, он внимательно посмотрел на неё. У неё была красивая безупречная кожа. И... Боже, у неё глаза Александрии! (Сперла у маменьки во время родов.) Прижав её к груди, он уселся и держал её на руках весь остаток ночи.

- Хотите, я заберу её? - послышался тихий голос.

Открыв глаза, Эрик вдруг понял, что задремал. Уже наступило утро, и ему улыбалась Мара - улыбалась, несмотря на то, что на нём не было маски. Опустив взгляд, он увидел, как Рашида мирно спит на его обнажённой груди. Эрик погладил её пальцами по голове, ощущая мягкость её волос. (По данным CNN, обнаженная волосатая грудь и младенчик, тихо посапывающий на ней, – пасторальная картинка, при виде которой большинство американских женщин роняют слезы умиления.)

Всё ещё чувствуя неловкость из-за отсутствия маски, он кивнул и протянул ей Рашиду. После чего отправился к себе в спальню, чтобы умыться и надеть чистую одежду, которую приготовила для него Мара. (Рашида порядком угваздала его за ночь.) Надев маску, он вдруг понял, что ему стало намного легче. Конечно, он всё ещё ужасно скучает по Александрии, но теперь он понял, что Рашида может стать для него утешением (Кхм... утешением в каком именно из аспектов нехватки Александрии???)

Выйдя из спальни, Эрик обнаружил Мару, которая счастливо укачивала девочку.

- Где Сафи? - спросил Эрик.

Мара сразу же изменилась в лице (и описалась).

- Мара, - в его голосе прозвучал оттенок предупреждения.

Она вздохнула и указала на одну из спален. (В этом маленьком домике, очень кстати затерянном среди деревьев и холмов, было всего 12 спален.)

Открыв дверь, Эрик обнаружил Сафи на постели  - со связанными руками и с кляпом во рту. Ее сын крепко спал в своей кроватке.

- Мара, подойди сейчас же, - когда она послушно встала перед ним, он посмотрел на неё. - Скажи мне, какого чёрта вы это сделали? - потребовал он.

- Это был единственный способ, который я смогла придумать, чтобы заставить вас побыть с Рашидой. (Был еще вариант - убить Сафи, но мы посоветовались и решили, что в данном климате, да с вашей соображалкой... в общем, к тому времени, как вы сообразите побыть с ребёнком, тут будет немного... ммм... пахнуть).

Он должен был разозлиться на неё. Но вместо этого ему хотелось... рассмеяться. Он снова хотел взять на руки свою дочь и знал, что это случилось лишь благодаря Маре. Эрик покачал головой (и пустился в пляс, выбивая пыль из половиц).

- Ты не должна была этого делать, - сказал он. - Кроме того, вы даже не смогли правильно её связать. Позже напомни, чтобы я вам обоим показал, как правильно вязать узлы в таких случаях. (Да, и еще метать ножи, отбивать печень и почки, закапывать трупы и много других незаменимых в Париже вещей.)

Мара просияла, а Эрик выпустил Сафи, которая тут же начала ругаться.

- Она... (следует непереводимая игра слов с использованием местных идиоматических выражений) она связала меня! Она не позволила мне помочь вашей дочери! Какая женщина способна на такое?

Эрик улыбнулся.

- Та, что понимает меня лучше, чем я думал, - сказал он, глядя на Мару. После чего повернулся к Сафи. - Я освобождаю тебя и твоего сына. Я выпишу необходимые документы, чтобы ни у кого не возникло вопросов. (Автор внезапно поняла, что такая толпа народу ей не по силам и начала элегантно освобождаться от лишних душ.)

- А как же девочка?

- А что с ней? С этого момента я сам буду заботиться о своей дочери. Я больше не нуждаюсь в твоих услугах.

- Но... (да и фиг, собственно, с девочкой, поговорим обо мне) где я буду жить?

Эрик пожал плечами.

- Ты и твой сын будете жить здесь. Я вас хорошо обеспечу (а потом догоню и ещё раз обеспечу), поэтому вам не придется беспокоиться о деньгах, - он повернулся к Маре. - А сейчас принеси мне Рашиду.

Мара рассмеялась.

- Теперь вы её ужасно избалуете!

- Я не вижу, как можно избаловать ребёнка, держа её на руках, - с негодованием ответил он. - А теперь дай её мне.
Мара передала ему дочку. Рашида тут же тихонько заворковала, глядя на него. Мара засмеялась.

- Посмотрите, как она счастлива с вами, хозяин (вот и таскайте её сами дальше).

- Эрик, - поправил он. - И не надо так на меня смотреть, - сказал он, когда она всем видом дала ему понять, что с самого начала была права. - Заканчивайте собирать вещи. Отправляемся сегодня.

- Сегодня? - переспросил Мануэль, как раз (бессовестно подслушивавший под дверью, а когда стало понятно, что их с Марой выходка не рассердила Эрика,) зашедший в комнату. - Я думал...

- Ждать дольше не имеет смысла.

Отчасти его решение было связано с тем, что он стал чувствовать себя лучше, а кроме того, ему не хотелось рисковать - эти земли были сейчас наводнены солдатами султана. (Сейчас как раз трое сидели в подполе, четверо на крыше, а один оккупировал туалет.)

Вскоре они снова были в пути, проезжая через каменистую пустыню. (Да, южная и восточная часть Европы представляют собой сплошную каменистую пустыню, по которой можно на конях добраться прямиком до Парижа, вы не знали? О существовании Альпийских гор автор вообще, похоже, не знает.) Эрик всё время сам держал Рашиду. Теперь ему казалось, что лишь она даёт ему силы, чтобы продолжать двигаться дальше. Прошло много дней и ночей, прежде чем они, наконец, добрались до улиц Парижа. (Во как! Столько глав ехали-ехали, а тут вдруг - раз! - и уже на улицах Парижа.) Но прежде, чем они въехали в город, Эрик приказал Маре переодеться в ту одежду, что он приобрел. (Да, пока они проезжали последовательно Болгарию, Сербию, Хорватию, Венгрию, Словению, Австрию, Германию и французские провинции - переводчику, в отличие от автора, не в лом воспользоваться гугль-картами, - ни у кого не возникло вопросов по поводу женщины, закутанной в мусульманские одеяния. Однако на улицы Парижа въезжать в таком виде было ну никак нельзя!) Она ушла переодеваться за дерево (за одно (!) дерево - видимо, автор считает, что в окрестностях Парижа растут баобабы), а он повернулся к ней спиной и ждал.

- Чёрт побери, чего ты там так долго возишься? - спросил Эрик, когда ему стало казаться, что прошла уже целая вечность. Ему нужно было привезти Рашиду в её новый дом.

- Я...(тут Мара элегантно выругалась: «***!») извините. Я не знаю...

- Не знаешь что?

- Эта...(«***!») вещь. У вас её носят под платьем?

- Ты о чём?

- Хозяин... («***!») То есть, Эрик, пожалуйста, помогите мне.

Эрик вздохнул и посмотрел на Мануэля.

- Иди помоги ей.

Мануэль посмотрел на него с ужасом. (Из-за дерева снова донеслось («***!»), Мануэль поежился.)

- Я совершенно не разбираюсь в женской одежде! Особенно в ваших странах! (Я вообще баб видел только голыми!)

Недовольно ворча, Эрик передал Рашиду Мануэлю, который неуклюже взял её на руки. Эрик понял, что этот мужчина ни разу в жизни не держал ребёнка (поскольку держал Рашиду не за ногу, как делал это сам Эрик, а попой кверху).

- Поддерживай ей голову, - твёрдо проинструктировал он.

Повернувшись, он пошёл за деревья (те быстренько размножились, поняв, что увеличиться в количестве им проще, чем стать баобабами), где стояла Мара. Чёрт, она была голой!
Эрик тут же опустил глаза (как бы намекая).

- Почему, чёрт побери, ты даже не надела нижнее бельё?

- Потому что я не знаю, что это такое и как надевается.

- Это корсет. Шнурки завязываются за твоей спиной. Когда ты его наденешь, я помогу тебе затянуть его.

(О том, что под корсет надо надевать нижнюю сорочку, Эрик в благородной рассеянности забыл.)

Он услышал, как Мара возится с корсетом. Наконец, она сказала ему, что готова. К чему он оказался совершенно не готов - так это к тому, что её нижняя половина была по-прежнему полностью обнажена. Эрик почувствовал себя полным ублюдком, ощутив, как отреагировало на это его тело (и принялся стаскивать штаны). Прошло уже так много времени с тех пор, как он был с Александрией.

Глубоко вздохнув, он подошел к ней сзади и стал (пристраиваться) затягивать шнуровку. Она задохнулась ("Эрик, козел, не туда!"), но он твёрдо удержал её на месте.

- Стой спокойно, Мара.

- Но... Он слишком тугой! Он мне не подходит!

- Подходит (не подходит, какая разница), так и должно быть. (Привлеченные этими криками,  перед деревьями стали собираться зеваки. Воображение рисовало пикантные картины. Мануэль начал продавать билеты.)

- Но... я не могу дышать! (О необходимости надевания нижней сорочки бедная Мара, разумеется, не знала, и теперь жёсткие рёбра корсета немилосердно впивались в кожу. Автор вернулась к своим садистским примочкам.)

- Видимо, этого тут и добивались, - пробормотал Эрик (шумно кончив и), пытаясь отвести взгляд от её соблазнительного обнажённого зада (определенно, одного раза маловато).

Затянув шнуровку, он схватил кринолин. (Забыв от возбуждения и про необходимость надевания нижней юбки. Кринолин на голую задницу... бедная Мара!)

- Шагни сюда, - приказал он.

Мара схватилась за (угадайте какое место) него, чтобы удержать равновесие, и Эрик заскрипел зубами, учуяв исходящий от неё опьяняющий аромат. (Всю дорогу Мара тайком прикладывалась к бутылочке). Она была совершенно не похожа на Александрию, а он хотел только её. Однако он всё ещё оставался мужчиной с определёнными физическими потребностями, и Мара сильно отравляла ему жизнь (они с Мануэлем трахались как кролики при любой свободной минутке.)

Закончив завязывать кринолин (и забыв про вторую нижнюю юбку и напрочь позабыв о панталонах), он натянул ей через голову платье. Отступив на шаг, Эрик удовлетворенно подумал, что теперь она будет похожа на даму из другой страны, а не на рабыню. (Тот факт, что волосы её были чёрт знает в каком беспорядке, лицо не умыто, ногти не стрижены, руки не ухожены и пр. - его не волновал.) Платье было сшито из синего шелка. Она теперь выглядела богатой женщиной - именно то, чего он добивался.

Выражение лица у Мары было чрезвычайно недовольным, она с трудом пыталась сделать хоть шаг в той обуви, что он ей дал. (Да, отсутствие манер и нелепая походка завершали чудесную картину.)

- Возьми меня за руку, Мара, - тихо сказал он. (- За руку, я сказал! - он спешно застегнул штаны.) Она держала его руку как настоящая леди (ледьство обыкновенное, врожденное). - Мануэль, отдай ребёнка Маре.

Мара резко втянула в себя воздух.

- Я не могу одновременно держаться за вас и удерживать её! Я просто оскандалюсь в этих нелепых одеждах!

Эрик только усмехнулся.

- Ты выглядишь прекрасно, Мара. Будь уверена, я не позволю тебе или моей дочери оскандалиться. Теперь возьми Рашиду (и засунь её в карман, который я изобрёл к платью).

Она неловко взяла младенца, и они наконец медленно пошли по улицам Парижа. (То есть все эти переодевания за деревьями велись уже в черте города? Чудесно.) Мануэль, взяв под уздцы лошадей, следовал за ними. Они дошли до квартиры, в которой уже скоро будут жить. (Обратите внимание - не дома даже, а квартиры! Вот так, просто идя по улице с лошадьми, вдруг - раз! - и дошли до квартиры...) Но сначала ему надо было пойти нанести визит владельцу дома, чтобы получить ключи и произвести оплату. Он уже отправил хозяину немалые деньги, чтобы тот держал для них квартиру, пока они не приедут.

Здание, в котором жил хозяин, находилось неподалёку, и вскоре они уже стояли (всем табором, вместе с лошадьми) в роскошной прихожей, а перед ним склонились слуги и дворецкий. (Никак, приняли Эрика за султана.) Они не могли удержаться от того, чтобы не разглядывать его. Эрик говорил хозяину, что будет носить маску, чтобы сохранить инкогнито - ибо он был известным, но тайным архитектором. (У переводчика снесло крышу от этого оборота.) У хозяина в его письмах вопросов не возникло, поскольку таинственный архитектор был хорошо известен среди парижской знати (Я актер больших и малых драматических театров! А фамилия моя... а фамилия моя слишком известна, чтобы вам её называть! (с)).

В этот момент дворецкий заговорил.

-  (По пятницам не подаём.) Доброе утро, сударь. Чем я могу быть полезным?

- Мне нужно поговорить с вашим хозяином, - ответил Эрик.

- Ах... вы еще не слышали. Боюсь, господин Барретт неожиданно скончался. (Мне нравится постановка этой фразы.)

"Замечательно", - подумал Эрик. (Хорошая примета!)

- Однако сюда приехал его кузен - вести его дела, пока не будут найдены новые управляющие для всего имущества. Он здесь сейчас. Сказать ему, что вы хотите с ним поговорить?

Эрик кивнул, и дворецкий исчез. Вздохнув, Эрик почувствовал (почесуху) лёгкое беспокойство. Если этот человек не из Парижа, он мог не слышать о таинственном архитекторе и может начать задавать вопросы о маске. А ещё хуже будет, если он откажется сдавать им квартиру. Париж был переполненным городом (!), и найти здесь подходящий дом было непросто. Он мог вернуться в оперный театр, но ему не хотелось забирать Рашиду в холодное, темное подземелье, которое будет для неё вредно (а в ложе номер пять для неё было слишком шумно и тесно, да). И ему совершенно ни к чему вызывать слухи о том, что Призрак Оперы вернулся (да ещё и с ребенком. И с бабой! И с мужиком! И с конями!).

Снова появился дворецкий. Он был очень высоким (и широким), и Эрик не мог разглядеть того (хоббита) человека, который следовал за ним. Когда дворецкий отошел в сторону, Эрика пробил озноб.

- Разрешите мне представить вам кузена господина Баррета, - сказал дворецкий. - Граф де Шаньи (Едить твою мать, профееееееееесор! (с)).

Отредактировано Мышь_полевая (2011-12-10 13:58:30)

Да-да, господина, который пригласил Эрика строить что-то-там-такое-крутое-в-Париже и заодно сдал ему жильё.
И что самое интересное, ГРАФ де Шаньи будет сейчас разбирать его бумаги и дела, пока не найдут нового управляющего.

А как вам география Европы? Уж на что у меня проблемы с географией (признаюсь честно, надо мной даже муж смеется постоянно, когда я хронически страны и моря путаю), но даже я, прочитав, как они выехали из турецких земель и несколько дней ехали по каменистой пустыне, после чего попали сразу на улицы Парижа, - грохнулась под стол. :swoon:

Отредактировано Мышь_полевая (2011-12-07 10:56:55)

Про хоббита - это не мой, это Елены (ФП). Но всё равно спасибо.