Заждались?

Глава 32.

Открыв глаза, Эрик понял, что заснул. (Ещё через пару минут до него дошло, что он проснулся.) Посмотрев вниз, на лежащую у него в руках Александрию, (Эрик выматерился - она отдавила ему все руки, они затекли намертво) он почувствовал, как переполняется чувствами сердце... пока он не вспомнил, что она носит ребёнка.

Его ребёнка.

Он медленно выдохнул (и его стошнило). После того как она уснула, он без конца думал об их будущем - вернее, о тех немногих вариантах, которые были для них возможны (мысленно перелистывал страницы жемчужины своей коллекции - "Камасутры"). Александрия теперь будет находиться под усиленной охраной, султан позаботится об этом. Мало того, что её необходимо было защищать от Тита и его убийц, так она теперь ещё и носила ребёнка, которого султан считал своим. Теперь она наверняка будет находиться под присмотром постоянно, как только будет выходить за пределы своей спальни. (Спальня - это единственное место, где присматривать за ней не будут. Убийцы туда никогда не суются по определению, и выкидыши в спальнях тоже никогда не происходят.)

Господи боже, а что, если султан объявит, что в случае рождения мальчика именно он станет следующим султаном? (ужас, придется всех убить) Александрия была его фавориткой, и хотя Ирис была первой женой, никаких традиций и законов, запрещающих султану менять своё решение по этому поводу, не существовало. Если жена попадёт в немилость, он, разумеется, может с ней развестись. (Развестись? В мусульманской Османской империи в 19 веке практиковался развод? Небось, ещё и имущество при этом делили? А о том, что неугодных жён просто тихонечко душили шёлковым шнурком, автор никогда не слышала?)

Возможно, это было бы наилучшим решением. Александрия может чем-нибудь постоянно раздражать мужа (например, наличием у себя любовника), и он постепенно устанет от неё. Он с ней разведётся, а Эрик потом попросит султана отдать её ему... (Переводчик, скорчившись от хохота, в очередной раз оказался под столом. Пора там себе уже коврик постелить, что ли...)

"Ох, да ладно", - с горечью подумал (Ой, да лааааадно! – всплеснули руками комментаторы) он про себя. Может быть, стоило ещё пожелать, чтобы его лицо стало нормальным. Султан был столь увлечён Александрией, что и так уже относился к ней куда более снисходительно, чем к любой другой женщине. Ее раздражающее поведение он, вероятно, отнесёт за счет её беременности и станет уделять ей ещё больше внимания (Султан, полагал Эрик, относится к той породе мужчин, которых умиляет женское нестандартное поведение).

Александрия вдруг шевельнулась в его руках, и Эрик, не удержавшись, наклонился и прижался губами к её губам (сделал искусственное дыхание). Она открыла глаза и посмотрела на него. Её красивая улыбка (дантист взял за работу двенадцать верблюдов, семерых наложниц и триста баксов) преисполнила его ещё большей решимостью найти способ, чтобы они могли быть вместе. Она потянулась и поцеловала его. Через несколько мгновений их поцелуй стал более страстным. Эрик отстранился, задыхаясь.

- А ты веришь в то, что близость может причинить вред ребёнку? - мягко спросил он (как бы ни на что не намекая и совершенно случайно положил руку ей на грудь).

Она улыбнулась.

- Нет, всем (кроме душки-султана и его евнуха) известно, что в Константинополе жёны занимаются любовью со своими мужьями вплоть до самых последних месяцев (Однако, хорошо в Константинополе поставлено сексуальное просвещение общественности), - она вдруг тихонько рассмеялась. - Говорят также, что женщины нуждаются в такой физической близости больше, чем мужчины. Вроде как беременность увеличивает желание и страстность.

Эрик тихо засмеялся.

- Я читал (в журнале "Секс и здоровый образ жизни", газете "Спид-инфо" и журнале "Мой ребенок"), что близость прекрасна для беременных, если только у женщины раньше не было выкидышей. Что же касается того, что во время беременности желание женщины растет, - думаю, нам стоит это выяснить.

Она снова поцеловала его, и вскоре они уже занимались любовью. Она больше не сдерживалась, и даже всё время глядела ему в глаза (даже когда он перевернул ее на живот, чтобы уестествить сзади. А до этого она отворачивалась и надевала ему на голову бумажный пакет). За всю свою жизнь он никогда не знал такого удовольствия, такого полного упоения любовью. Содрогнувшись к экстазе, Эрик уткнулся лицом ей в шею, боясь, что расплачется прямо у неё на глазах (секс превращает Эрика в эмо).

Утро наступило слишком быстро. Нахмурившись, Александрия наблюдала, как Эрик отстранился от неё и стал одеваться. Без него она чувствовала холод (надо было накрыться одеялом) и опустошение (и позавтракать). При мысли о том, что она снова останется в одиночестве (в окружении рабынь, солдат, евнуха, султана и коней), у неё слёзы навернулись на глаза (эмоизм заразителен). Она попыталась скрыть это от Эрика, но он обнял её.

Рассердившись на свои эмоции, она оттолкнула его (ударив ногой в пах).

- Я могу это сделать, - твёрдо сказала она. - Не беспокойся обо мне.

Он печально улыбнулся ей.

- Не переоценивай свои силы, Александрия. Ты очень сильная женщина, самая сильная из всех, кого я когда-либо знал (видел, как ты пудовые гири в спортзале тягаешь). Но ты не можешь не обращать внимания на чувства печали и страха. Посмотри, что случилось, когда ты попыталась удержать в себе всё то, что произошло с Титом.

- Сны, - прошептала она.

- Кошмары, - поправил он. - Они всё ещё тебя беспокоят?

У неё напряглись плечи.

- Да, иногда. Не каждую ночь, но... да. Признаюсь, меня пугает, когда я оказываюсь в темноте и пытаюсь уснуть.

Эрик погладил её по щеке одним из своих длинных пальцев. (Остальные пальцы - те, что покороче, он предусмотрительно зажал в кулак. Однако поскольку самым длинным пальцем оказался средний, то вышла неловкость.)

- Тогда я просто обязан держать тебя в своих объятиях каждую ночь.

- Правда? - прошептала она, чувствуя, как переполняется надеждой её сердце (отопление в даирэ не работало, поэтому Алекса по ночам основательно подмерзала. Теплая человеческая тушка весьма исправила бы положение).

- Султан уже больше не может проводить ночи с тобой. Я полагаю, просто сна это тоже касается? Он больше не обязан делить с тобой постель одну ночь из семи.

"Или, в её случае, пять из семи".

- Не обязан, - согласилась она. - Более того, это не рекомендуется, так как есть опасения, что мы могли бы поддаться соблазну... - Александрия осеклась. Она уже достаточно причинила Эрику боли из-за того, что так долго была с султаном (на минуточку, со своим законным мужем) - вплоть до вчерашнего дня. Хоть они и не занимались любовью, но она знала, как мысли об этом действовали на Эрика.

Он отвел взгляд, но кивнул.

- Тогда я буду тайком приходить к тебе каждый вечер.

- А вдруг тебя поймают? - со страхом (и надеждой) спросила она. - Наказанием наверняка будет смерть (а у нас давненько не было публичных казней, скучно аж).

Он снова взглянул на неё.

- (Да мне, собственно, пофигу, что я при этом и тебя подставлю под удар. У меня так долго не было секса, что думать головой просто не получается.) Я уже был мёртв без тебя, Александрия. Я так долго был злым и ожесточённым после того, как Кристина меня отвергла. (Да и до того, будем честны, чувак, ты был не сахар.) А теперь... Я не могу тебя отпустить. Ничто не удержит меня от тебя.

- Но что мы будем..?

Он прижал палец (тот же, средний) к её губам.

- Мы будем терпеливы, - тихо ответил он.

Она снова почувствовала его губы, когда он в последний раз поцеловал её. После чего он подошёл к балкону и молча выскользнул на улицу.

Александрия (прислушалась: глухое бум! и приглушенный мат подсказали ей, что Эрик благополучно достиг земли) легла в постель, у неё закружилась голова. Часть её была в восторге - Эрик всё ещё любит её! Она улыбнулась, когда подумала о том, как они впервые встретились, и она тогда посчитала его жестоким и равнодушным. Но внутри, как она обнаружила, он оказался благороднее всех, кого она когда-либо знала.

Даже Карима.

Александрия закрыла глаза. Почему она сейчас подумала о Кариме? Было время, когда ей казалось, что часть её умерла вместе с ним. Теперь Эрик снова дал ей надежду испытать настоящую любовь. Не брак по принуждению, который она ещё и вынуждена делить с другими женщинами, а подлинное партнерство (так Алекса вступила на скользкий путь феминисток).

Она рассеянно погладила свой живот. Было трудно поверить, что в ней что-то растёт. Она знала, что рано или поздно им придётся обсудить вопрос его уродства. Передастся ли оно ребёнку? Если да, то младенца сразу убьют. Любая деформация считалась недостойной для султанской крови. Но если ребенок родится нормальным... Султан может даже не узнать. Волосы у Эрика тоже были тёмными, поэтому она не видела причин, чтобы кто-нибудь мог догадаться. (А серо-зеленые глаза и светлая кожа... Ну мало ли? Вон, у Милоша мать была чёрт-те-знает откуда - то ли из Сербии, то ли из Хорватии... Передалось через поколение! Учите генетику, олухи!)

Перед ней стояло слишком много вопросов, и она понятия не имела, получит ли на них ответ. Эрик сказал ей, что им надо быть терпеливыми, и он был прав. И для них настанет свой час. Но ожидание казалось ей невыносимым.

Вскоре комнату залил солнечный свет. В её спальню вошли рабыни, одели её и накрыли ей завтрак. (А с Эриком, лапуля, тебе придётся вставать самой ни свет ни заря, одеваться самой и готовить завтрак ЕМУ. Ни о чём задуматься не заставляет?) Прежде чем она успела хоть что-нибудь укусить, вернулся старик, дегустирующий всё, что ей предлагалось. ("Ну вот, - мрачно подумала Алекса, - снова придётся есть надкусанную пищу. Ни одного пирожного не пропустил, гад!") Александрия совсем забыла о нём, так как со времени её возвращения он ни разу не появлялся. Но теперь она была беременна, и султан, скорее всего, снова приказал привести дегустатора, чтобы защитить её от отравления.

Хотя вряд ли это имело особое значение, потому что после еды ей всё равно становилось плохо. Она нахмурилась, глядя, как рабыни убирают за ней. (До неё впервые начало доходить, что с Эриком ей в таких случаях придётся убирать за собой самостоятельно. Да и за ним тоже.) Александрия теперь выказывала явные признаки беременности - и была не слишком этому рада.

Дни для неё тянулись медленно (вышивать ее не учили, в вязании надо было считать петли – она не любила, пробовала шить – исколола пальцы, отложила в сторону, все три книжки, которые оставил Эрик, она пыталась читать, но там не было картинок, так что бросила), однако Эрик сдержал своё обещание. Каждый вечер он рисковал, забираясь по стене на её балкон, чтобы побыть с ней. (Каждый следующий вечер собирал всё больше зрителей, на Эрика уже делали ставки - залезет или всё-таки навернётся, так что спустя неделю кони во главе с Рене открыли подпольный тотализатор.) Ночи для них обоих были просто восхитительными, в то время как дни - довольно мрачными.

Султан каждый день навещал её, сияя от гордости, что она носит его ребёнка, что заставляло её чувствовать себя виноватой. Ирис также регулярно наносила визиты, уже давая ей советы по предстоящим родам и уходу за новорождённым. (Например, "не можешь разродиться - зови Эрика", "ребёнок плачет - зови рабынь". Алекса слушала её с открытым ртом - какая всё-таки Ирис мудрая женщина!)

Но в один из дней к ней пришёл новый посетитель, которого она никак не ожидала.

Лала.

Теперь, будучи второй женой, Александрия имела куда большее влияние, но это не давало ей повода чувствовать меньше опасений по поводу этой женщины. В конце концов, она знала, что именно Лала пыталась отравить её с самого начала.

Лала выглядела точно так же, однако на лице её начинали проявляться признаки старения, хотя она и была примерно ровесницей Александрии. ("Ладно-ладно, - скривилась Лала. - На себя-то давно в зеркало смотрела? Тоже вон морщины под глазами появились, и попа обвисла. Скоро султан женится на какой-нибудь 16-летней малолетке - поймёшь, что я чувствовала".)

- Чему я обязана этим визитом? - тихо спросила Александрия, положив руки на живот. Это был глупый порыв, но она уже почувствовала необходимость защитить ребёнка от этой женщины. (На самом деле Алекса просто объелась).

Лала по-прежнему смотрела на неё без всякого выражения.

- Султан сказал мне, что произошло между тобой и Титом.

Султан говорил о ней с Лалой? По какой-то причине это обстоятельство её рассердило.

Лала пассивно склонила голову. (И тут же активно подняла руку, зажатую в кулак и с оттопыренным средним пальцем. "Где-то я сегодня уже этот жест видела", - задумалась Алекса.)

- Я... прошу прощения, что не навещала тебя до сих пор.

- Можно подумать, ты до этого меня когда-либо навещала? - скептически спросила Александрия.

Лала оглянулась на рабынь.

- Могу я поговорить с тобой наедине?

Александрия заколебалась. Она могла поставить себя в опасное положение, если останется наедине с Лалой.

Как будто прочитав её мысли, Лала кивнула.

- Я знаю, что не давала тебе никаких оснований доверять мне. Но это... для тебя очень важно узнать то, что я хочу сказать.

Глубоко вздохнув, Александрия отослала рабынь. (Те гуськом удалились и, даже не потрудившись закрыть за собой дверь, выстроились у порога, подслушивая.)

Лала медленно подошла и сел на небольшой диванчик. Александрия никогда раньше не видела на её лице такого выражения - она как будто была грустной.

- Я знаю, что такое быть в заточении, - тихо сказала она. - Тебе повезло, ты хотя бы некоторое время жила свободной. Я действительно почувствовала себя ужасно, когда узнала, что тебя похитил Тит.

Александрия покачала головой.

- Знаешь, в это трудно поверить. Что может быть лучше - избавиться от меня, чтобы султан уделял тебе больше внимания?

Лала нахмурилась.

- Да, я признаю, что мне не нравится то, сколько внимания уделяет тебе султан. Но я никогда не желала твоей смерти.

- Интересно, ведь вскоре после нашей маленькой ссоры мне вдруг стало очень плохо. Значит, ты говоришь мне, что твоим намерением было всего лишь ненадолго вывести меня из строя, а то, что ты могла при этом убить меня, - это была случайность?

- Я не травила тебя! - крикнула Лала.

- Почему я должна верить в это? Кто ещё это мог быть? Ирис?

- Ирис время от времени может показывать тёмную сторону своей души (Темная Сторона силы опасна, мой юный падаван), но нет, я не верю, что это была она. Хотя... Нет, нет, я не думаю, что это она, - с сомнением сказала Лала.

Александрия недоверчиво взглянула на неё.

- Ясно. Кто же тогда? - спросила она, подумав, что их разговор становится просто абсурдным (собственно, почему "становится"… он таким и был с самого начала).

- Думаю, кто-то, посланный Титом.

- Это было задолго до того, как я даже познакомилась с ним! Во дворце немало людей, включая тебя, желающих, чтобы фаворитка султана умерла. Ты будешь это отрицать?

Лала пожала плечами.

- Я говорю только то, что знаю. Я пришла сюда не для того, чтобы говорить об этом.

- А для чего тогда? - спросила Александрия, чувствуя растущее раздражение. Уже начинало смеркаться, и скоро должен был прийти Эрик (и она подозревала, что он будет не против рандеву де труа).

- Меня за это побьют, но я думаю, ты должна это знать, - Лала сглотнула. - Если у тебя родится девочка... то, войдя в нужный возраст, она выйдет замуж за кое-кого, с кем султан уже заключил договор.

Александрия села, её замутило.

- За кого? - спросила она, не желая знать ответ.

- За сына Тита.

Господи боже! Задрожав, Александрия, судорожно вдохнула.

- А если ребёнок окажется мальчиком, то он умрёт, когда сын Ирис спустя несколько лет станет султаном, - несчастным голосом произнесла она.

Лала грустно посмотрела на неё.

- Нет, - прошептала она.

- Он будет... жить? - спросила она.

- Нет...

- Да говори же, черт побери! - крикнула Александрия.

Лала заговорила жёстко и быстро.

- Мальчик будет убит Титом сразу же после рождения ради прекращения войны и в залог будущего мира между нашими странами.

- НЕТ!

- Это правда, - спокойно сказала Лала.

- Ты лжешь! - закричала Александрия. - Ты всегда меня ненавидела. Ты всё это говоришь только для того, чтобы посильнее меня расстроить! Может быть, ты пытаешься заставить меня потерять ребенка прямо сейчас!

(- Да сдалась ты мне со своим ребенком, - отмахнулась Лала. - Правду я говорю.
- Слушай, но ведь это же нелогично! - попробовала включить мозги Алекса. - Султан оставляет себе всего лишь одного наследника? А если сын Ирис в следующем году подхватит... ну, не знаю, корь там, оспу, ещё какую-нибудь хрень? В конце концов, на дворе 19-й век, детская смертность высокая! Султан же без наследника останется! Он что, совсем дурак - принимать такие условия для перемирия?
- Мне почём знать, - пожала плечами Лала. - В любом случае, баб у него тут до черта, ещё какая-нибудь родит. Или ты думаешь, что ты одна тут такая... способная залететь, что ли?
- Ну и порядки в вашей стране! - шокированно покачала головой Алекса.
- Все претензии к автору. Ты бы лучше не о стране думала, а о том, что сынулю твоего прирежут сразу после рождения.
- Я тебе не верю. Даже наша автор не способна выдумать такой идиотизм, - Алекса покачала головой.)

Лала встала.

- Спроси султана. Как я уже сказала, пусть меня побьют, но ты будешь знать правду, - в дверях она остановилась и обернулась. - Мне... очень жаль. (Муа-ха-ха-ха...)

После ухода третьей жены Александрия заперлась в спальне и заплакала.

(В окно просунул голову Сигизмунд:
- Чего ревём?
- Ой, Сигги, лучше не спрашивай! Мой муж-идиот решил заключить с Титом мирный договор, условием которого поставили моего ребёнка: если девочка будет, то её отдадут в жёны сыну Тита, а если мальчик - Титу разрешат его убить сразу после рожденияаааа!
- Хм... Ну и чего так убиваться? Мальчика сразу после рождения ловким хирургическим путём превращаем в девочку - Эрика попроси, он у нас по медицинской части умелец, - а потом отдаём в жёны сыну Тита. Заодно и прервём эту гнилую династию.
- Сигги, ты умница! - Алекса бросилась коню на шею. - И как я сразу не догадалась?)

Отредактировано Мышь_полевая (2011-09-28 11:04:39)

Thorn, маленькое уточнение - даже когда речь шла о жене султана?! Прости, но в таких случаях, насколько я знаю, всё решалось куда более... тихо. Шнурком на шею.

Меня больше всего умиляет серьёзность подхода к делу. Это касается и клипа, и всей сопроводительной информации на сайтах. То есть автор и её приспешники всерьёз считают это произведение высококачественной литературой.