Переводчик мало-мало помирал, поэтому перевод так задержался. Сейчас переводчик тоже помирает, но уже бодрее. Насчет дальнейшей скорости врать не буду - как здоровье позволит.

Глава 51: Над бурей поднятый маяк

Безвольно уронив руки вдоль тела, Брилл сгорбилась, ошеломленно уставившись на стоявшую перед ней симпатичную девушку. Виконтесса шагнула вперед и в знак приветствия протянула руку, но Брилл не могла найти в себе силы достаточно встряхнуться, чтобы принять дружеский жест. Она оцепенела от шока. Кристина чуть переступила с ноги на ногу, когда стало очевидно, что Брилл не собирается отвечать, ее улыбка померкла и она опустила взгляд в пол.
— Я понимаю, вы сердитесь, — сказала она мягким и сокрушенным голосом маленького ребенка, не поднимая выразительных глаз от пола. — Пожалуйста, простите за вторжение. В мои намерения не входило обидеть вас.
Брилл слегка кивнула на это, продолжая невежливо пялиться. Она не могла отвести взгляд от стоящего перед ней фантома. Кристина казалась плодом ее воображения, вытащенным из самых глубин ее страхов. Но даже находясь в шоке, глубоко внутри Брилл знала, что это не сон, — это было даже слишком реально. Она видела каждый тщательно уложенный локон, обрамляющий лицо виконтессы: у нее были волосы сочного цвета расплавленного шоколада. Брилл невольно подняла дрожащую руку к собственной голове, пробежав пальцами по прикрывавшему необычно белые волосы парику. Кристина обладала свежей, невинной красотой, что было довольно раздражающе.
Затем сквозь черноту разума Брилл прорвалась одна-единственная мысль, повторяясь снова и снова, пока она не уверилась, что никогда больше не сможет подумать ни о чем другом. «Это она… она… это она … она была той, кто оставила его там внизу. Это она». Не осознавая этого, Брилл выпрямилась, ее спина стала прямой, как доска.
— Да, что ж, результаты и намерения зачастую две разные вещи, — жестко выпалила она.
Кристина слегка подпрыгнула от грубого тона, подняв потрясенный взгляд на ее лицо: она явно не привыкла к подобному обращению.
— Что? — чуть неуверенно спросила она, и ее хорошенькие полные губы вопросительно приоткрылись.
Брилл мгновенно охватил гнев, похитив дыхание и оставив ее трепещущей с головы до пят. «Она оставила его там, в темноте и дыму… она оставила его умирать». Открыв рот, она угрожающе шагнула вперед, в этот момент совершенно не заботясь о том, что Кристина понятия не имеет, ни кто она такая, ни о причине ее неприкрытой враждебности. И вот тогда ее локоть обхватила твердая рука, не давая двинуться дальше и сбив боевой настрой. Оглянувшись, Брилл слегка удивилась, увидев в глазах брата предостережение. Медленно расслабившись, она ощутила, как к охваченному яростью разуму возвращается способность мыслить трезво. «Пресвятая Дева, что я чуть было не натворила? Думаю, я вполне была готова ударить ее…»
Почувствовав, что опасность миновала, Коннер ослабил хватку и послал стоявшей напротив встревоженной женщине очаровательную улыбку.
— Никаких обид, мадам, — миролюбиво сказал он, возвращая на лицо Кристины неуверенную улыбку.
— О, это хорошо, — ответила она и сдержанно выдохнула.
— Прошу нас извинить. Полагаю, ваше присутствие напугало нас. Я Коннер Синклер, ведущий скрипач, — сказал Коннер, шагнув вперед и быстро поднеся руку Кристины к губам.
Следя за тем, как девушка покраснела от этого старомодного жеста, Брилл принудила себя к вежливости. «Очевидно, что она вовсе не чудовище. Охолонись, Брилл. Ты не можешь просто так нападать на людей. Она не знает, кто ты, а ты не знаешь, почему она здесь». Когда ласковые глаза Кристины вновь повернулись к ней, Брилл выдохнула, успокаивая себя.
— Я Брилл До… Доннер. Я ассистентка…
— КРИСТИНА! — завопил из коридора пронзительный взбудораженный голос, прервав ее на середине предложения. Затем в комнату вбежала Мэг, протиснувшись мимо Коннера в стремлении добраться до старинной подруги. Обняв Кристину, она громко рассмеялась. — Не могу поверить, что это ты!
При виде Мэг лицо Кристины озарилось ослепительной улыбкой, и впервые его выражение стало по-настоящему живым.
— Мэг! Как же я рада тебя видеть! Прошло столько времени!
Та отодвинулась от подруги, и ее улыбка потускнела, лоб прорезала вопросительная морщинка.
— Что ты здесь делаешь? Прошел уже целый год… Почему ты не написала, что приедешь?
Кристина бросила быстрый взгляд в сторону Коннера и Брилл и вновь перевела его на Мэг.
— Мы можем обсудить это наедине? — тихо спросила она, прикрывая рот рукой, явно не желая, чтобы ее услышали посторонние.
Оглянувшись через плечо, Мэг посмотрела на Коннера и Брилл, будто только что заметила их присутствие. Издав забавный полусмешок, она повернулась обратно к виконтессе, взяв ее руки в свои.
— О, это всего лишь Брилл и Коннер. М… месье Синклеру… э… можно доверять, и Брилл — моя лучшая под… м… она — мой очень хороший друг, — сказала Мэг, подкорректировав свою речь перед лицом девушки, которая когда-то была ее ближайшей подругой. — Тебе нет нужды беспокоиться на их счет.
— Твой очень… хороший друг? — медленно спросила Кристина, чуть прищурив глаза на Брилл — на кратчайший миг в ее выражении промелькнула ревность. Эта мрачная эмоция не особо шла ее лицу, но она быстро пропала, оставив вместо себя слабую, уязвленную печаль. — Да, что ж, меня не было очень долго… — сказала она себе. — Мэг, если ты не возражаешь, я правда не хочу, чтобы слишком многие знали, что я здесь.
Пытаясь сохранять спокойствие, Брилл, слушая диалог Мэг и Кристины, скрестила руки на груди. Юная виконтесса с выжидающим видом глянула на них. У Брилл ушло несколько секунд на то, чтобы сообразить, что та и в самом деле ждет, что она уйдет и позволит им поговорить. Она недоверчиво вскинула брови чуть ли не к волосам, но затем заметила, что за выжидательной улыбкой не таится злого умысла. Слегка задрав подбородок, Брилл более пристально вгляделась в девушку и даже при ближайшем рассмотрении не смогла найти ни намека на недоброжелательность. «Она и впрямь ожидает, что я покину собственную комнату, чтобы дать им с Мэг возможность уединиться. И даже не осознает, насколько это грубо… Что за странная девушка».
Встряхнувшись, Брилл вздохнула и согнала с лица хмурость, сделав усилие, чтобы нацепить нейтральную полуулыбку. «Она создает впечатление раненой птички… словно пострадала от какого-то ужасного удара и до сих пор не оправилась… словно… словно ей нужно, чтобы кто-то о ней позаботился. Неудивительно, что Эрик в нее втрескался». В сердце Брилл просочилась крохотная капля жалости, и она отвела взгляд и направилась к двери. Кристина кивнула и вновь повернулась к Мэг, открыв рот, чтобы продолжить разговор.
Остановившись на пороге, Брилл толкнула дверь, чтобы открыть ее посильнее, и прислонилась спиной к косяку.
— Было приятно познакомиться с вами, мадам де Шаньи. У вас с Мэг, очевидно, накопилось много тем для обсуждения. Так что я вас отпускаю, — с улыбкой сказала она и вежливо указала на дверь.
Секунду Кристина моргала, потом вопросительно повернулась к Мэг, явно не ожидая, что ее попросят удалиться. Не заметив этого обмена взглядами, та взяла Кристину за руку и повела к двери.
— Увидимся позже, Брилл, — сказала Мэг, проходя мимо, и, впервые за все время пребывания в комнате посмотрев на Коннера, смущенно улыбнулась. — До свидания, месье Синклер.
— Господи, детка, ты меня убиваешь этим «месье Синклер». Просто Коннер… ты и сама это знаешь, — ответил Коннер и медленно расплылся в улыбке, видя, как на щеках Мэг проступает румянец.
Та лишь улыбнулась и наклонила голову, потянув Кристину за руку и торопливо удалившись. Глядя, как парочка шагает по коридору — Мэг тащила Кристину за собой, — Брилл и Коннер несколько секунд молчали. Когда они одновременно повернулись друг к другу, Брилл приподняла бровь.
— Итак, значит, просто Коннер? — подмигнув, спросила она.
Закатив глаза, Коннер вышел за дверь.
— Да, и что? — будто защищаясь, ответил он вопросом на вопрос. — Но куда более важно, что такого в мадам де Шаньи, что заставило тебя выглядеть так, будто ты увидела привидение? И это только мое воображение, или ты правда выпустила коготки и готова была выцарапать этой девушке глаза?
Брилл перестала улыбаться и последовала за братом в коридор, закрыв за собой дверь. Его слова вернули ее к грандиозности текущей ситуации, напомнив, что хотя Кристина и не была чудовищем, как думала Брилл, но ее присутствие по-прежнему могло создать чертову уйму проблем. «Фух! Зачем ей понадобилось приехать именно сейчас! Именно тогда, когда я наконец осознала, что мне нужно делать. Это может все испортить! Я должна узнать, почему она вернулась…» Тяжко простонав, Брилл привалилась к двери и постучалась головой о прохладное деревянное полотно.
— Черти и преисподняя! — выругалась она и отодвинулась от двери. Сжав губы в узкую полоску, она оглянулась через плечо на коридор. «Я должна узнать, зачем она здесь». Приподняв юбки, Брилл помчалась по коридору, широко раскрытыми глазами высматривая свою новую добычу. Коннер удивленно крикнул ей вслед, но она не остановилась. Несколько секунд спустя Брилл услышала позади приближающийся тяжелый топот брата.
— Что ты делаешь? — спросил он, порысив рядом с ней.
— Я собираюсь пойти пошпионить за виконтессой де Шаньи, — решительно заявила Брилл.
— Зачем? В смысле, я понимаю, она новенькая, но она не выглядит такой уж интересной. — Слегка замедлившись, Коннер задумчиво изогнул бровь. — На самом деле сейчас, когда я думаю об этом… она довольно странная, тебе так не кажется? У нее такой отстраненный взгляд, как будто она витает в облаках или что-то вроде того.
Покосившись на брата, Брилл лишь прибавила шагу.
— Думаю, мне следует сказать тебе. Ты знаешь, что Эрик раньше жил здесь, но я не рассказала тебе всю историю. Он не был консультантом у директоров. Он был… э… скорее…
Вновь поравнявшись с Брилл, Коннер повернул голову, чтобы посмотреть на нее, и на его лице расплылась дьявольская улыбка.
— Что, что он был Призраком?
Споткнувшись и затормозив, Брилл уставилась на брата:
— Что? Как ты узнал? Я ничего тебе об этом не говорила!
— Ой, да ладно. Возможно, я и не так умен, как ты, но я не дурак. Местные обожают травить байки. Как только я услышал, что прежде здесь жил человек в маске, который сеял смерть и разрушение по всему театру, то сразу понял, что это был Эрик.
— Ты знал и ничего не сказал! Истории, которые они рассказывают, ужасны… если ты поверил им, разве это тебя не встревожило?!
Расхохотавшись, Коннер потянулся вперед и дернул за темно-синюю косынку, покрывавшую волосы Брилл.
— Да ладно, Бри! Я знаю Эрика. Я наблюдал за ним… за тем, какой он с тобой и Арией. Человек, который ведет себя так, как он, не может быть чудовищем. Я просто рассудил, что в историях многое переврали. В смысле, ты ведь не поверила во все эти глупости, правда? Почему тогда я должен был?
Открыв было рот, чтобы ответить, Брилл быстро снова его закрыла — волна стыда остановила слова в ее горле. «Божечки… у Коннера больше веры, чем у меня!» Пытаясь стряхнуть следовавшее по пятам за виной раздражение, Брилл вновь зашагала вперед.
— Ну, некоторые истории — правда. Кристина де Шаньи когда-то звалась Кристиной Даае.
— Погоди-ка! Ты имеешь в виду, что эта девушка якобы была похищена в прошлом году?!
— Да. Это она. Но вот чего они не упомянули в своих историях, так это что мадам де Шаньи была первой благословенной любовью Эрика! А теперь она вернулась по какой-то неизвестной причине! Я планирую выяснить, зачем она здесь!
Поправив обеими руками криво сидящую косынку, Брилл заглянула за угол и увидела, что дальше по коридору, запрятавшись в уютную маленькую нишу, сидят Мэг и Кристина. Отпрянув от угла, Брилл повернулась и взбежала по ближайшей лестнице. Прокравшись по верхнему уровню, она добралась до места прямо над девушками. Усевшись на деревянный пол, Брилл свесила голову с балкона, чтобы слышать происходящий внизу разговор. Мгновение спустя к ней присоединился Коннер. С нижнего этажа до них долетали тихие женские голоса. Потянувшись через узкое пространство между собой и братом, Брилл схватила его за руку и сосредоточенно нахмурилась, пытаясь разобрать слова.
— О, это была красивая церемония, — мечтательно сказала Кристина. — Кругом были цветы, что оказалось для меня великим сюрпризом, учитывая, что стояла середина зимы. Я была немного разочарована, что брат и сестры Рауля не смогли явиться на свадьбу. Но поскольку все было организовано в последнюю минуту, легко понять, почему они не смогли приехать.
Между старыми подругами ненадолго повисло молчание, а потом заговорила Мэг.
— Звучит великолепно… — медленно сказала она, явно желая пропустить пустую болтовню и спросить о чем-то еще. — Значит, ты счастлива? Письма, которые ты посылала, были не очень-то содержательными.
— О да, я очень счастлива! — с воодушевлением сказала Кристина.
— Итак, кстати, ты поешь в Лондоне? Расскажи, на что похож тамошний оперный театр?
Со своего наблюдательного пункта Коннер и Брилл смотрели, как Кристина чуть опустила голову.
— О нет. Я больше не пою, — пробормотала она. — Не вполне подобает жене виконта зарабатывать на жизнь или выступать на сцене.
Наклонившись вперед, Мэг взяла руки Кристины в свои.
— Ну, это глупо… у тебя ведь такой великолепный голос. Как они могут не хотеть, чтобы ты пела?
— О нет… дело не в том, что мне не позволено петь, — заговорила Кристина, стремясь защитить мужа и его семью. — Я просто не хочу специально делать что-то, что поставит их в неловкое положение. Все дело в этом и… ну… с прошлого года я чувствую себя странно, когда пою одна. Я никогда прежде этого не делала.
— О чем ты говоришь? В прошлом году у тебя было полно сольных партий.
После заявления Мэг повисла напряженная тишина, затем Кристина медленно покачала головой:
— Я не это имела в виду, Мэг.
— О… я понимаю, — мягко ответила та. — Кристина… почему ты вернулась? И почему ты не хочешь, чтобы слишком многие знали, что ты здесь?
Юная виконтесса глубоко вздохнула и встала, обходя по кругу стулья, на которых они сидели, потом остановилась прямо перед Мэг — от каждого ее движения исходила лихорадочная энергия.
— Клянешься, что никому не расскажешь? — с отчаянием спросила она, нуждаясь в заверении.
— Кристина, когда-то мы были лучшими подругами… конечно, я никому не скажу!
— И даже тем людям, которых я встретила до этого? — неловко продолжила Кристина. — Мужчина довольно мил… но эта женщина — у меня от нее волосы на затылке зашевелились. Я никогда прежде не видала таких глаз, как у нее: цвета надвигающегося шторма и такие же опасные. Они напомнили мне кое о ком… эти опасные глаза. — Затем она умолкла и потерялась в своих мыслях, вернувшись обратно к Мэг лишь через несколько секунд.
— Брилл — хороший человек… она никому бы не причинила вреда, — осторожно сказала Мэг, словно старалась усмирить беспричинные детские страхи. — Но я не скажу никому из них, если хочешь.
Вновь отойдя от подруги, Кристина разгладила руками перед своего платья.
— Я вернулась ради своего учителя, Мэг, — наконец сказала она очень тихим голосом и повернулась, ожидая реакции.
Наверху Брилл ахнула, не успев сдержаться, и, зажав рот обеими руками, бросила быстрый взгляд на брата. Тот поднес палец к губам и вновь вернулся к происходящему внизу разговору — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мэг вскочила на ноги.
— Кристина, ты ведь наверняка знаешь, что он, скорее всего, мертв! То есть люди по-прежнему любят по старой памяти винить его за все случающиеся тут мелкие происшествия… но он МЕРТВ. С той ночи его никто не видел. Он умер в ту ночь, когда упала люстра.
Пока Мэг говорила, Кристина медленно опустилась на ближайший стул и закрыла руками лицо.
— Да, я знаю, что он мертв. Я вернулась, чтобы похоронить беднягу. Мне месяцами снилось, как он лежит там внизу, в темноте… эти сны буквально преследовали меня. Я подумала, что, возможно, если я устрою ему похороны… это наконец-то положит конец истории Призрака. Ты поможешь мне, Мэг? Поможешь мне найти его? Я пыталась вспомнить, как работает механизм зеркала, когда в комнату вошли месье Синклер и мадам Доннер.
— Кристина, ты даже не знаешь, где искать. Подвалы Оперы обширны. В прошлом году никто не нашел тела… может, и мы никогда не найдем.
Уронив руки от лица и хлопнув по коленям, Кристина подняла на Мэг широко распахнутые глаза, в которых читалась боль от предательства.
— Мы должны найти его, Мэг! Я должна — или сойду с ума! Я оставила его там… Я должна дать ему упокоиться с миром! И если ты мне не поможешь, тогда я не знаю, что мне делать! — выкрикнула она с ноткой истерики.
Подняв обе руки в успокаивающем жесте, Мэг кивнула.
— Ладно… ладно. — Ее согласие, видимо, как-то успокоило Кристину, но не сумело полностью уничтожить висящее в воздухе напряжение. — Э… Кристина… почему ты пришла одна? Почему тут нет Рауля?
Явно устав от недавнего всплеска эмоций, та лишь вздохнула.
— О, я не сказала ему, что поеду сюда, — сказала она, махнув рукой, отметая тему как несущественную.
— Ты не сказала мужу, куда отправляешься?! — неверяще захлебнулась Мэг.
— О, он ни за что бы не отпустил меня, если бы узнал! — торопливо выпалила Кристина, пытаясь утихомирить явную тревогу подруги. — Но я оставила ему записку, где написала, что собираюсь в Париж… так что он не будет волноваться.
— Кристина, боюсь, ты поступила опрометчиво… — сказала Мэг, покачав головой. Опустившись на колени перед юной виконтессой, она вновь взяла ее за руки. — Неужели ты не подумала, как это может ранить Рауля? Он, наверное, до смерти волнуется о твоей безопасности. А ты даже не подумала об этом!
Пару секунд Кристина бездумно моргала, а потом сжала руки подруги в своих.
— О, ну конечно же он все поймет, — со смутной уверенностью сказала она. Затем, наклонившись вперед — ее поза изменилась, став по-девичьи веселой, — Кристина с улыбкой поднесла руки Мэг к своим губам, отбросив серьезность недавней беседы с той же легкостью, с какой откладывают на стол не понравившуюся книгу. — Но ты просто обязана больше рассказать о себе. Я тут распинаюсь, а о твоей судьбе ничегошеньки не знаю. Ты еще не стала ведущей балериной? О, конечно, ты должна была стать!
Уровнем выше щебечущей парочки Брилл и Коннер переглянулись. Схватив брата за руку, Брилл повернулась, чтобы прошептать ему на ухо:
— Нельзя позволить ей рыскать в подвалах. Что она сделает, если обнаружит, что он не умер? У меня есть ощущение, что она слегка… экзальтированная.
— Не имею ни малейшего понятия, но начинаю думать, что добром это не кончится… ни для одной из сторон, — отодвинувшись от края, Коннер сел прямо и потер шею. — Уверен, Мэг не даст ей разгуливать там в одиночку… она слишком умна для этого. — Нагнувшись вперед, чтобы потянуть за юбку Брилл, он сумел выдавить свою обычную полную оптимизма улыбку. — А ты не слишком ли волнуешься об этом, нет? Все получится. Эрику надо только держаться от нее подальше.
По-прежнему взирая сверху на макушку Кристины, Брилл ощутила, как от ее лица отхлынула кровь, оставив после себя головокружение и пустоту.
— Я не уверена, что он захочет держаться подальше… — прошептала она онемевшими губами, с ужасом осознавая, что ее надежды на будущее могут оказаться тщетны. Что, возможно, она вообще никогда не завоюет Эрика. — Я не могу сказать ему… он не должен знать…
Нахмурившись, Коннер встал и наклонился, чтобы подать руку Брилл — и мгновение спустя та приняла ее. Обхватив сестру за плечи, Коннер посмотрел ей прямо в глаза.
— Ты не можешь утаить это от него. Ты сама это знаешь…
Повернув голову, чтобы бросить взгляд в сторону перил и доносящихся снизу женских голосов, Брилл выдохнула и кивнула:
— Да… я это знаю. Я знаю… но как я ему скажу?

* * *
В тот же день, позднее, Брилл тихо передвигалась по коридорам Оперы, воображая, что чувствует себя почти призраком: видит людей вокруг себя, но знает, что в этот момент не является частью их мира. Она ощущала себя так, словно шла внутри пузыря, отделенная от перешептываний о мистическом прибытии мадам де Шаньи, и была рада этой пропасти оцепенения. Надежды Кристины на секретность провалились, и к обеду все уборщицы, а то и артисты, были в курсе ее появления.
Уже дважды с момента их первой роковой встречи Брилл ловила юную виконтессу сидящей в засаде у ее комнаты и, несомненно, жаждущей снова пробраться внутрь и попытать счастья с зеркалом. Теперь Брилл поставила целью запирать дверь всякий раз, когда покидала комнату, желая выиграть достаточно времени, чтобы рассказать Эрику о присутствии Кристины. Проходили часы, она выполняла ежедневные обязанности, развлекала Арию и перекидывалась парой слов с Карлоттой — но ее голова все это время была занята попытками придумать наилучший способ выложить Эрику последние новости. Сейчас уже был поздний вечер, около девяти часов, и на нее все еще не снизошло озарение.
Оставшись один на один со своими планами, когда мадам Жири вновь похитила Арию, Брилл накручивала себя, глядя на свое отражение в гигантском зеркале. «Наверняка она смотрела в это зеркало, как я сейчас смотрю…» Отчего-то от этой мысли у нее вдоль хребта пробежал холодок. Не в силах более сидеть взаперти в своей комнате, Брилл вышла в коридоры. Кое-как она добрела до библиотеки и взяла томик поэзии Шекспира и письменный вариант «Фауста». Решив, что еще один посетитель в библиотеке — это на одного больше, чем нужно, она быстро удалилась.
Прогуливаясь по одному из многочисленных безымянных коридоров, Брилл похлопала по карманам, дабы удостовериться, что книги по-прежнему на месте. «Как мне сообщить ему? — спросила она себя в тысячный раз за этот день. Сжав пальцами переносицу, она на секунду остановилась. — Боже, все эти размышления ни к чему не ведут. Ну же, Бри! У тебя две книжки… иди куда-нибудь и почитай их и перестань хоть на миг думать об этом».
Снова зашагав вперед, она спонтанно повернула направо, поняв, что направляется в самую заднюю часть театра. Через несколько минут путь преградила дверь, и Брилл потянула ее на себя, не задумываясь о том, куда направляется. Когда она переступила через порог, в нос ей внезапно ударил запах сена и конского навоза. Моргнув, Брилл подняла взгляд от пола и обнаружила себя в конюшнях Оперы.
Остановившись, она с интересом огляделась. Длинное помещение было пустым, за исключением дремлющих в стойлах лошадей. «Должно быть, ночная смена конюхов завтракает приблизительно в это время». Несколько животных подняли головы, чтобы посмотреть на нее через дверцы стойл, когда ее юбки зашуршали по устилающей пол соломе. Слегка улыбнувшись, Брилл закрыла глаза и сделала глубокий вдох.
— Ах, этот запах. Напоминает мне о нашем старом амбаре.
Впервые за день расслабившись, она открыла глаза и подошла к первому стойлу, где, глядя на нее сонными глазами, стоял крупный гнедой жеребец. Вытянув руку, Брилл погладила его по макушке.
— Ну вот, хороший мальчик. — Хихикнув, когда жеребец толкнул ее лбом в ладонь, она потрепала его по голове и отошла. Вытирая руки об юбки, она повернулась вокруг своей оси. — Ну, думаю, это место подходит для чтения не хуже других.
Проходя между стойлами, она останавливалась у каждого, чтобы по-быстрому потрепать его обитателя перед тем, как двинуться дальше. Сняв с крючка висящий на стене фонарь, Брилл заметила в углу конюшни большую груду свежего сена. Подцепив ближайшее ведро, она перевернула его и водрузила сверху фонарь, а сама плюхнулась в сено. «О, это напоминает мне о тех временах, когда я была совсем юной… солнечным днем играла в амбаре… или тот день, когда Эрик явился в амбар, где я доила корову… кажется, это был день рождения Арии». Откинувшись назад, она достала из кармана одну из припасенных книг.
Очистив разум от проблем, она открыла тоненький томик и погрузилась в чтение, наслаждаясь покалывающим ощущением от сена под спиной.
— Сравню ли с летним днем твои черты… — вслух начала она, с улыбкой пробегая глазами по знаменитым словам. Вместо того чтобы напомнить о ее собственных любовных проблемах, эти слова помогли растворить остававшийся в животе узел.
Некоторое время спустя до Брилл донесся звук приближающихся шагов. Опустив книгу, она склонила голову набок, прислушиваясь к стуку каблуков по каменному полу, пока некто обходил конюшню по кругу. Когда шаги замерли на полпути к ее укрытию, Брилл выковырялась из копны и подкралась к углу ближайшего стойла: любопытство подталкивало ее выяснить, кто еще отважился забрести в это пустынное местечко. Высунувшись из-за края стойла, Брилл заметила знакомую мужскую фигуру, освещенную мерцающими фонарями. «Эрик… черт!» Юркнув обратно за угол стойла, она распласталась на деревянных поперечинах, надеясь, что он не услышал ее. Устремив невидящий взгляд в пол, Брилл ощущала, как сердце забухало у нее в груди. «Может, если я просто подожду, пока он уйдет, и… Пресвятая Дева, Брилл! Когда ты стала такой трусихой? Рано или поздно тебе придется ему сказать».
Прикусив губу, она оттолкнулась от стойла и встала, торопливо отряхивая приставшие к юбкам клочки сена и соломы. «Почему всякий раз, когда я вижу его, я с головы до пят покрыта грязью? Хоть однажды я бы действительно хотела выглядеть прилично…» Осмелившись бросить еще один быстрый взгляд за угол, она нахмурилась, заметив, что Эрика больше нет на месте. Выйдя в центральный проход между стойлами, она огляделась в поисках того, куда он мог деться.
Внезапно из того самого стойла, перед которым до этого стоял Эрик, донеслось ласковое гудение. Торжествующе улыбнувшись, Брилл тихонько прошла по проходу и встала прямо напротив стойла, откуда исходили приятные звуки. Перегнувшись через короткую, по грудь, дверцу, она увидела, что Эрик согнулся в три погибели возле задних ног обитателя стойла. Лохматый скакун стоял совершенно расслабленно, пока Эрик осторожно вынимал из кармана жестяную банку. Открыв банку, он взял небольшое количество чуть желтоватой мази и принялся наносить ее на левую бабку лошади.
— Я и не знала, что в свободное время вы подрабатываете коновалом, месье. Что ты делаешь с этим бедным животным? — поинтересовалась Брилл, на миг забыв о волнении.
Вздрогнув, Эрик выронил банку и едва не завалился набок — его внезапное движение заставило лошадь мотнуть головой и посмотреть на него. Поспешно повернувшись, он секунду пялился на Брилл, но после расслабился, нагнувшись, подобрал банку и встал. Пару мгновений Эрик оставался на месте, опасливо глядя на Брилл и вертя банку в руках, затем выдохнул, и из его позы заметно улетучилась большая часть напряжения; он достал из кармана носовой платок и вытер руки.
— Ты специально хотела, чтобы меня затоптали до смерти, или просто не осознавала опасность? — спросил он, пытаясь звучать сурово, — но когда он подошел и встал с другой стороны дверцы стойла, сквозь строгий вид пробивалась улыбка. — У коня артрит. Я всего-навсего нанес обезболивающую мазь, чтобы помочь его суставам.
Брилл взглянула на Эрика и ощутила, как ее губы изгибаются в улыбке. Было что-то чрезвычайно милое в том, как он успокаивал животное голосом во время лечения.
— Значит, я напугала тебя?
— Ничуть, я все это время знал, что ты здесь, — быстро ответил Эрик с ноткой своего обычного высокомерия.
Потянувшись, Брилл ткнула его в ребра — привычные приливы и отливы их пикировки заставили ее, пускай и ненадолго, забыть о своих опасениях.
— Просто признай это. Я напугала тебя до икоты. И поделом — это тебе за то, что постоянно шпионишь за мной.
С Эрика сползла маска хладнокровия, и его лицо медленно расплылось в очаровательной ухмылке.
— Полагаю, я теряю хватку. Было время, когда никто не способен был меня обставить. А ведь я даже сперва обыскал это место… где ты пряталась, что я не увидел тебя?
Ткнув большим пальцем через плечо, Брилл указала на кипу сена:
— Я читала с обратной стороны этой копны.
— А, это объясняет, почему ты вся покрыта этими клочками, — сказал Эрик и ловко снял с ее плеча пучок сена.
Хотя контакт длился всего лишь мгновение, Брилл сквозь платье ощутила тепло его пальцев подобно клейму на коже. Со свистом втянув воздух от его прикосновения, она впилась пальцами в дерево дверцы стойла, чтобы устоять на ногах. Эрик замер в процессе отбрасывания сена, явно заразившись повисшим в воздухе потрескивающим напряжением. Выражение его лица чуть изменилось, и он уронил руку на дверцу рядом с ее руками. Синева его глаз отступила, превратившись едва ли не в черноту из-за расширившихся зрачков, его взгляд скрестился с ее взглядом.
Между его бровями прорезалась крохотная морщинка, взгляд дрогнул и опустился. Эрик стоял совершенно неподвижно, глядя куда-то в сторону, словно преодолевая какой-то внутренний конфликт. Секунду спустя он расслабился и вновь посмотрел в глаза Брилл, на его лице была пресная, но дружелюбная улыбка.
— Что ты читала? — спросил он, возвращая разговор на безопасные рельсы.
Брилл следила, как из глаз Эрика пропадает возбужденный, опасный блеск, и ее сердце упало. Сжав кулаки, она оттолкнулась от стойла, давая ему возможность распахнуть дверцу и выйти.
— Я захватила две книги, — сказала она, стараясь соответствовать его легкомысленным интонациям, повернулась и вернулась к груде сена, где оставила книжки. — Я немного почитала Шекспира, перед тем как услышала, что ты пришел, но еще я взяла «Фауста» в варианте для чтения. Я решила, что должна ознакомиться с историей, раз уж по ней поставлена такая популярная опера.
— То есть ты до сих пор не знаешь эту трагедию? — спросил Эрик, будто не веря, и подошел к ней.
— Нет, — отозвалась Брилл, снова упала на сено и подняла обе свои книги. — В молодости я никогда особо не интересовалась литературой.
— Да, я знаю. Всегда истый ученый… несомненно, читающий сухие факты из томов по анатомии. Не могу поверить, что ты не знаешь «Фауста»… это одна из моих любимых поэм… более того, моя любимая опера, — сказал Эрик, по-прежнему стоя в отдалении — его голос был оживленным, но в глазах светилась настороженность.
— Правда? — пробормотала Брилл и перевернула книгу в руках, ощущая зуд удовлетворения от того, что узнала еще одну личную деталь его жизни. «Его любимая…» Вновь посмотрев туда, где стоял Эрик, она сверкнула улыбкой и похлопала по копне рядом с собой. — Тогда подойти, сядь тут и расскажи мне почему, — бодро сказала она, не желая, чтобы он снова избегал ее.
— Я лучше постою…
Раздраженно постучав пальцем по переплету, Брилл сменила тактику:
— Ну, если не хочешь рассказывать мне, так бы и сказал.
— Нет, я не это имел в виду.
— Нет, все в порядке… Я не любительница перемывать косточки. Можешь оставить это при себе.
— Брилл, я не говорил, что не стану…
— Тогда я просто прочитаю ее сама. Хотя, должна признаться, она довольно скучная… — мимоходом заявила Брилл, открыла книгу и вперилась в текст, сморщив нос после того как прочитала первые несколько строчек.
Выругавшись про себя, Эрик прошествовал к копне и брюзгливо плюхнулся в сено рядом с ней. Отобрав книгу у нее из рук, он со стуком захлопнул ее.
— Из всех слов, которые я мог бы использовать, чтобы описать это конкретное произведение, слово «скучное» не значилось бы по определению, — огрызнулся он.
— Правда? — невинно спросила Брилл, широко улыбаясь тому, что удалось достаточно взбесить его, чтобы заставить забыть об осторожности.
Открыв было рот, чтобы ответить, Эрик вновь с щелчком закрыл его, заметив ее лучезарный вид. Оглядев себя, сидящего, как она и просила, он откинул голову на копну и снова выругался.
— Проклятье, Брилл! Ты самая коварная женщина, с какой я когда-либо сталкивался. Как тебе удается так обдурить меня, что я делаю все, что ты попросишь?
— Это потому, что я хорошо тебя знаю, — со смехом сказала Брилл. — А теперь — ты намерен рассказать мне, почему так любишь «Фауста», или нет? Если не придется тебя заставлять, это на самом деле сэкономит мне немного времени.
Глянув на нее с того места, где он сидел, скрестив руки, Эрик еще попытался цепляться за свое раздражение, но ее подстрекание оказалось слишком велико для его решимости. Вздохнув, он поскреб подбородок.
— Это история об искуплении… полагаю, это всегда привлекало меня. В поэме есть женщина, которая впадает в грех и совершает немыслимые вещи… но в конце она все равно получает прощение и возносится на небеса.
— Тогда я понимаю, почему тебе она нравится… — сказала Брилл и ласково сжала его предплечье. Эрик почти рефлекторно шевельнулся, чтобы взять ее руку в свою, их пальцы переплелись, как будто были созданы для этого — ладонь к ладони. Осознав, что он сделал, Эрик уставился на свою руку, словно та жила отдельно от него, потрясенный тем, что забыл соблюдать приличествующую дистанцию.
Желая отсрочить неизбежное отдергивание, Брилл лишь крепче сжала руку. Ей нравилось ощущение его обнаженной кожи: впервые за долгое время Эрик был без перчаток.
— Возможно, когда они наконец поставят «Фауста», мы сможем посмотреть его вместе.
Оторвав глаза от их соединенных рук, Эрик моргнул на ее заявление, а затем улыбнулся, явно отвлеченный их физическим контактом.
— Да, это было бы неплохо. К тому же, я знаю местечко, с которого открывается наилучший вид.
Кивнув, Брилл повернулась и вытащила из соломы рядом с собой томик Шекспира.
— А много ли ты читал Шекспира пока жил тут, Эрик? — непринужденно спросила она, пытаясь удержать его в разговорчивом, а не чрезмерно задумчивом модусе.
— Я нахожу некоторые его работы сносными, но в основном это романтическая чушь, — медленно отозвался он, вновь опуская взгляд на ее маленькую руку, покоящуюся в его руке.
— Как ты смеешь такое говорить! — подколола Брилл. — Я думала, что из всех людей на свете именно тебе должны нравиться его работы.
— Почему именно мне?
— Потому что ты самый безнадежный романтик из всех, кого я встречала, — сказала Брилл и перевернула страницу, едва сдержав улыбку, когда почувствовала, как он недоверчиво фыркнул.
Гнев заставил Эрика среагировать почти мгновенно.
— Я не такой! — воскликнул он, энергично взмахнув свободной рукой.
— Нет, такой, — ответила Брилл, не поднимая глаз.
— Какая чепуха! — хмыкнул он, выдергивая клочки сена возле себя, пока не поднял маленькое облачко пыли.
— Вовсе нет… я слышала кое-какую из сочиненной тобой музыки, когда ты играл, чтобы помочь уложить Арию в постель. За всю свою жизнь я ни разу не слышала более берущей за душу романтической мелодии. Клянусь, иногда, когда я слушала, как ты играешь, у меня подгибались коленки, — выдохнула Брилл — сама мысль о его музыке пробудила в ее животе целую стайку бабочек.
Эрик секунду пялился на нее, его взгляд сместился на ее рот, потом рывком поднялся обратно к глазам: в его собственных глазах явственно проступило непонятное, почти расчетливое выражение. Ее слова заставили его о чем-то серьезно задуматься, и Брилл не могла не желать узнать, о чем именно.
— Правда?.. Я и понятия не имел… — неуверенно произнес Эрик — недоверие быстро одолело все остальное.
Покачав головой, он кашлянул и, взяв себя в руки, отмахнулся от ее признания.
— Ну, думай, как тебе нравится. Но ты не можешь отрицать, что Шекспир пишет исключительно о страдающих друг по другу идиотах. Тебе не кажется, что это в некотором роде чересчур? «Сравню ли с летним днем твои черты?» Какая инфантильность.
Открыто нахмурившись, Брилл перевернула несколько страниц.
— Ты слишком придирчив. — Остановившись на определенном отрывке, она положила книжку на колени. — Спорю, над этим ты смеяться не станешь… «Может ли измена Любви безмерной положить конец? Любовь не знает убыли и тлена. Любовь — над бурей поднятый маяк, Не меркнущий во мраке и тумане». — С торжествующим стуком закрыв тоненький томик, Брилл посмотрела на Эрика, чтобы увидеть его реакцию. — Это один из моих любимых. Особенно мне нравится последняя строка. «Над бурей поднятый маяк…» Как восхитительно думать о любви подобным образом. Именно такой она и должна быть. — Слегка откинув голову, так, чтобы затылок улегся на сено, Брилл повернулась — и ее щека чуть коснулась плеча Эрика. — Над бурей поднятый… и неважно над какой.
В этот миг по его телу прошла слабая дрожь, и Брилл почувствовала, как его плечи затряслись под ее щекой. Когда она подняла глаза на его лицо, то обнаружила, что Эрик очень пристально смотрит на нее — все его внимание было сосредоточено на ее лице, на каждом произнесенном ею слове. То, что ее так пристально изучают столь неудержимо прекрасные глаза, немного приводило в замешательство. Под пылающим взором Эрика разум Брилл полностью опустел, и на секунду она подумала, что, возможно, он коснется ее и свободной рукой. Но в его лице вновь читался какой-то конфликт, и еще мгновение спустя Эрик моргнул и слабо улыбнулся — его чертов бесконечный контроль снова победил.
— Нет, не думаю, что стал бы смеяться над этим.
После этого они погрузились в звенящую тишину, каждый занятый собственными мыслями. Вскоре Брилл вспомнила одну из основных причин, по которой ей в этот день необходимо было переговорить с Эриком. «Я не должна это больше откладывать. Хотя и хотела бы…» Она неуютно поерзала: эта мысль превратила ее внутренности в свинец. Почувствовав ее беспокойство, Эрик сжал ее ладонь и вопросительно посмотрел на нее. Зная, что время пришло, но все равно боясь того, что предстоит, Брилл прикусила нижнюю губу.
— Эрик… мне нужно сказать тебе кое-то очень важное… — слабым голосом начала она.
— Хмм? И что же? — спросил тот и, услышав ее тон, сел ровнее; на его лице возникла раздражающе отстраненная улыбка.
— Эрик, я не знаю, как сказать это, потому что опасаюсь, что это тебя расстроит, — пробормотала Брилл, чуть сощурив глаза на его нарочито отчужденное выражение. «Почему он это делает?.. Все время отступает… раньше он так не делал… Я и без того достаточно на взводе из-за того, что придется рассказать ему о Кристине… черт бы его побрал за то, что делает все еще хуже».
— Ну что ж, тогда просто скажи и покончи с этим. Сомневаюсь, что, что бы это ни было, оно всерьез меня расстроит, — умиротворяюще сказал Эрик.
«Ага, как же…» Тяжело вздохнув, Брилл потянулась и похлопала по их сплетенным рукам.
— Сегодня я видела кое-кого, кто… — Остановившись, она кашлянула, пытаясь набраться смелости. Очевидно, храбрость покидала ее всякий раз, как она глядела на Эрика. Отвернувшись от него, Брилл зажмурилась. — Сегодня я видела Кристину… — торопливо сказала она; слова налетали друг на дружку в ее стремлении поскорее вытолкать их. Открыв глаза, Брилл украдкой покосилась на Эрика — лишь затем, чтобы обнаружить, что тот по-прежнему смотрит на нее озадаченно, без тени ожидаемого потрясения.
— Кого? — медленно спросил он со смущенной улыбкой.
— Кристину… Кристину… — многозначительно продолжила она. — Бывшее ведущее сопрано Опера Популер.
Улыбка Эрика быстро потускнела, он напрягся.
— Что? — прерывисто выдохнул он, и в его взгляде проступила горечь, какой Брилл никогда раньше не видела. — Нет… этого не может быть… ты ошиблась.
— Я не ошиблась, — понизив голос, Брилл ощутила, как в ней начинает закипать паника. — Я видела ее сегодня в своей комнате. Она пыталась разобраться, как открывается зеркало. Она сказала, что вернулась, чтобы похоронить тебя, Эрик… она думает, что ты мертв…
Пока она говорила, Эрик вытащил свою руку из ее и прижал к груди, как будто ее прикосновение каким-то образом ранило его. Острое, беспокойное раздражение заставило его рот сжаться в тонкую линию.
— Да, она могла бы решить, что я умер… все-таки именно она оставила меня там умирать, — горько выплюнул он — в его взгляде быстро росла тихая ярость. Гнев такой силы, что он сиял в его широко распахнутых глазах подобно безумию.
— Я попыталась удержать ее подальше от зеркала… поэтому мне и нужно было сказать тебе, что она здесь. Думаю, это, скорее всего, единственный известный ей путь в подвалы.
Словно бы не вполне слыша ее, Эрик вскочил на ноги — его безвольно опущенные руки дрожали.
— Она здесь… она здесь… — снова и снова шептал он, его лицо исказила столь глубокая мука, какой Брилл никогда и ни у кого не видела.
Тоже поднявшись, она последовала за Эриком, принявшимся расхаживать между стойлами.
— Эрик… мы с Коннером рассудили, что тебе всего лишь следует держаться от нее подальше. Ей вообще не нужно знать, что…
Крутанувшись на каблуках, Эрик развернулся к Брилл, его глаза были острыми, как крошево речного льда. Подняв руку, от ткнул в ее сторону пальцем, его жесты демонстрировали едва контролируемую агрессию.
— Коннер узнал об этом раньше меня? Коннер! — крикнул он, громкость его голоса выросла до опасной высоты.
Отшатнувшись, Брилл могла лишь кивнуть перед лицом его бешенства.
— Он стоял там… когда…
Вцепившись обеими руками в волосы, Эрик отвернулся от нее, целиком охваченный черным, неконтролируемым гневом. Лошади в ближайших к нему стойлах принялись тревожно ржать в ответ на невообразимые звуки, исходящие из его рта. В его горле поднимался вой, больше подобающий дикому зверю, нежели человеку.
— Значит, пускай приходит… — прорычал он.
— Ты правда думаешь, что это…
Резко повернув голову, чтобы свирепо глянуть на Брилл, Эрик оскалился, обнажив зубы, что придало ему исступленный, злобный вид.
— Прекрати указывать мне, что делать… — гаркнул он. — Ради бога, просто оставь меня к черту в покое!
Сжавшись от ярости в его словах, Брилл подняла руку, чтобы прижать к ноющему сердцу. Свинец в ее животе стал тверже, отчего она физически почувствовала себя больной.
— Эрик… не говори так… Мы с Коннером можем помочь, мы…
— Заткнись! Заткнись! Или ей-богу я…
— Или ты что? — медленно потребовала Брилл, и боль, вырубающая дыру в ее груди, слегка шевельнулась, превращаясь в гнев. С радостью приветствуя его очищающий жар, Брилл позволила ему взять верх. Он был лучше, чем боль, он ощущался оправданным. Обогнув кипящего негодованием Эрика, она помахала рукой через плечо и направилась прямиком к двери.
Проклятья позади нее стихли, и Эрик повернулся ей вслед.
— Подожди… куда ты идешь?! — воскликнул он чуть менее резко.
— Когда дашь себе труд вести себя как подобает джентльмену, тогда я тебя и выслушаю. А до тех пор тебе бы лучше ко мне не приближаться, иначе получишь такую взбучку, какой в жизни не получал! — не оглядываясь крикнула Брилл.
— Что? Нет, погоди… я не нарочно…
Ускорившись, она ожесточила свой дух против просочившихся в его голос новых, умоляющих ноток.
— Я не позволю на себя орать! И не позволю тебе использовать меня вместо личного мальчика для битья! — Не дав Эрику шанса сказать что-либо еще, не дав извиниться, Брилл ударилась в бег, предоставив его самому себе. «Не оглядывайся… не оглядывайся… Видит бог, я люблю его, но не потерплю подобного обращения… Я не могу показать ему, насколько он пугает меня в таком состоянии». Несясь по бесконечным коридорам, составляющим заднюю часть театра, Брилл едва ли не обгоняла сумасшедший галоп собственного сердца.
Пробегая мимо нескольких групп людей, она даже не заметила Мэг и Кристину или мадам Жири и Арию, пока не миновала их. Мэг окликнула ее, но она была не в состоянии остановиться и объяснить свое странное поведение — и потому продолжала бежать сломя голову. В конце концов врезавшись в дверь в свою комнату, Брилл замешкалась, вставляя ключ в замок. Распахнув дверь, она ввалилась внутрь и села на свою кровать. «Все кончено… что, если все кончено? Может, карта со Смертью, которую я вытянула, предназначалась не Карлотте… что, если конец предсказывался мне?»
Ужасающая правдоподобность этой мысли заставила ее в отчаянии закрыть лицо руками. «Пожалуйста… пожалуйста… не позволь этому всему закончиться. — В ее голове непрошено всплыли слова, которые она прочитала Эрику всего лишь полчаса назад, издеваясь над ней своей жизнеутверждающей уверенностью. — Может ли измена любви безмерной положить конец… любовь не знает убыли и тлена… любовь — над бурей поднятый маяк, не меркнущий во мраке и тумане…» Повернувшись и уткнувшись лицом в подушку, Брилл молча покачала головой.
— Если бы в реальной жизни все было так однозначно, — выдохнула она. — Над бурей поднятый маяк… пожалуйста… пожалуйста…

Отредактировано Lupa (2016-05-17 01:12:39)

Феангорлин, о, Кристина еще себя покажет.)) Это будет нечто, обещаю. 
Hell, угу, совсем запутали чувака, ему теперь даже поцелуи взасос кажутся проявлениями платонической любви.)) Придется, как видно, пускать в ход тяжелую артиллерию.

Глава 52: Устами младенца

— А ты знала, что в ранней юности я была балериной? — неторопливо ведя Арию по коридору, спросила мадам Жири, и ее жесткий рот дрогнул в легчайшем намеке на улыбку. В ответ та вскинула голову и широко ухмыльнулась своей наперснице.
Утвердительно кивнув, Ария сунула в рот большой палец, размахивая в воздухе другой рукой, пока мадам не взяла ее.
— С-совсем как М-мэг, — промямлила она вокруг пальца. — За исключением т-того, что учительница т-танцев была п-по-настоящему злой. З-заставляла девушек с-стоять на носочках, пока они не п-падали.
Чуть застигнутая врасплох этой на удивление точной информацией, мадам Жири уставилась на Арию, которая игриво раскачивала взад-вперед их соединенные руки.
— Как ты об этом узнала, дитя?
С влажным чмоканьем убрав палец изо рта, та вскинула на мадам свои притягательные серые глаза.
— В-во мне течет к-кровь эльфов, кааак и в м-маме, — пропела она.
Нахмурившись, мадам Жири лишь покачала головой.
— Ну и воображение! — воскликнула она, издав горлом тихий смешок. «И все же… как она прознала про старую злобную мадам Гордан?» — Но, думаю, пришло время вернуть тебя в твою комнату. Уже больше девяти часов, а детям в твоем возрасте нужно много спать. А еще, кажется, я уже достаточно давно похитила тебя у матери.
Рассмеявшись, Ария повернулась и обхватила ногу мадам Жири свободной рукой.
— Мне н-не хочется с-спать! — взвизгнула она. — Р-расскажи еще с-сказку!
Шумно выдохнув — что для нее было весьма близко к откровенному хохоту, — мадам Жири отцепила от себя руку Арии.
— Нет, ни в коем случае.
— Все в порядке! М-мамочка с-сейчас з-занята разговором!
— Разговором с кем, дитя мое? — рассеянно спросила мадам. Затем, окинув взглядом коридор, она подняла брови, увидев, как из-за угла выходят ее дочь и — кто бы мог подумать — Кристина Даае. Потрясенно моргнув, она остановилась, и Ария врезалась ей под колено. Высунувшись из-за ее юбок, Ария проследила за направлением ее взгляда и с интересом уставилась на парочку.
Ткнув пухлым пальчиком в сторону двух молодых женщин, она повернулась и посмотрела на мадам Жири:
— К-кто это?
— Кое-кто, кого я и не думала снова увидеть… — прошептала мадам себе под нос. «Что она тут делает? Если бы у этой девчонки была хоть капелька мозгов, она бы никогда не вернулась…» Она нахмурилась еще сильнее, и выражение ее лица в мгновение ока стало кислым.
Вновь зашагав вперед, с Арией на хвосте, она приближалась к Мэг и Кристине. Но не успела она сделать и трех шагов, как под каблуком у нее что-то хрустнуло. Отвлекшись, мадам Жири опустила глаза. Подняв ногу, она смотрела на доски пола и лежащий на них маленький золотой предмет.
— Да что ж такое, — пробормотала она, нагибаясь и поднимая вещицу с пола. Выпрямившись, она разжала пальцы, чтобы взглянуть, на что же такое она наступила. На ее ладони ненавязчиво лежала крохотная золотая галстучная булавка — на ее лицевой стороне была выгравирована изящная заглавная «Э». От лица мадам Жири мгновенно отхлынула вся кровь, она неверяще глядела на знакомый предмет. «Это… Я узнаю это… этого не должно здесь быть. Это принадлежало… это принадлежало Эрику».
Подпрыгивая на мысочках, чтобы увидеть, что держит мадам, Ария с любопытством уставилась на булавку.
— Почему это б-было на п-полу? — спросила она.
— Не знаю. Ее не должно было здесь быть. Она не могла бы пролежать тут целый год… она… не могла бы, — залопотала обычно столь собранная женщина. «Он же мертв… он умер… правда ведь?» Она резко вскинула голову на раздавшийся в коридоре громкий топот. Наблюдая, как Брилл проносится мимо них, как сумасшедшая, явно даже не заметив, что они тут стоят, мадам Жири стиснула булавку в кулаке. — Что происходит?!
Стоящая рядом с ней Ария испустила долгий страдальческий вздох, глядя, как мать исчезает за углом.
— Я же велела им вести себя хорошо! — воскликнула она, скрещивая маленькие ручки на груди.
— Что? Кому? — изумленно спросила мадам Жири, разжимая кулак, чтобы вновь посмотреть на булавку.
Слегка привалившись к ее юбкам, Ария покачала головкой и опять вздохнула.
— М-маме и Эрику, — буднично заявила она. — Они в-все время р-ругаются.
Метнув в девочку потрясенный взгляд, мадам Жири рухнула на колени и схватила ее за плечи.
— Что ты только что сказала?
Теперь выглядя малость смущенно, Ария завозилась в ее руках.
— М-мама и Эрик. Они в-всегда р-ругаются, н-несмотря на то, что сейчас они д-добрые друзья. Они р-ругались, даже к-когда он ж-жил с нами п-прошлой весной.
Медленно повернув голову и посмотрев на приближающихся к ним Мэг и Кристину, одновременно обернувшихся через плечо, чтобы проводить взглядами убегающую фигуру Брилл, мадам Жири ощутила, как у нее затряслись руки.
— О господи…

* * *
В дверь Брилл постучали, и она резко уселась и потерла лицо. Она не плакала — боль была приправлена гневом, что предотвратило подобную реакцию, — но все еще чувствовала, что с таким лицом на людях лучше не появляться. Поднявшись на ноги, Брилл подбежала к зеркалу и быстро перевязала косынку на голове, дабы как следует скрыть волосы. Подойдя к двери, она открыла ее и с удивлением обнаружила несколько возбужденную мадам Жири, стоящую в коридоре вместе с Арией.
Без предисловий мадам ворвалась в комнату, ее острый взгляд метался вокруг, как будто что-то ища.
— Я взяла на себя смелость вернуть вам дочь, — сказала она с притворным спокойствием. — Очень любезно с вашей стороны позволить такой старой вдове, как я, похитить ее так надолго. Она постоянный источник развлечения… и просвещения, — добавила она после короткой паузы.
Брилл лишь кивнула, глядя на мадам Жири и пытаясь угадать причину ее явного беспокойства.
— О нет… она любит уходить с вами. Она постоянно твердит мне, как здорово вы рассказываете сказки, — медленно сказала она, наблюдая, как мадам обходит комнату по кругу. — А еще это дает мне немного личного времени… чтобы…
— Чтобы поговорить со старыми друзьями? — оборвала ее мадам Жири, повернув голову, чтобы проверить ее реакцию.
Что-то в ее выжидательном выражении заставило сердце Брилл бешено заколотиться в груди. «Она определенно не может знать, что я ПРАВДА уходила, чтобы поговорить со старым другом. Здесь все считают, что он мертв».
— Полагаю, что так бы оно и было, если бы в этом здании у меня был хоть какой-нибудь старый друг. Как вы знаете, учитывая, что вы присутствовали при моем найме, я пробыла здесь всего ничего, — холодно ответила она, нацепив на лицо защитную маску бесстрастности.
Еще секунду поизучав ее лицо, мадам Жири повернулась к огромному зеркалу, проверив свое отражение и поправив платье.
— Это верно… я и забыла, — сказала она и провела рукой по поверхности зеркала.
После этого в комнате воцарилась густая, душная тишина, отчего Брилл почувствовала себя очень неуютно. Двинувшись, чтобы подвести Арию к шкафу, она подумала о том, что нужно уложить ее спать и таким образом отвлечься от подозрительного поведения мадам Жири. Достав с полки простую хлопковую ночную сорочку, Брилл нагнулась, чтобы снять с Арии туфли.
Отскочив от матери, Ария уклонилась вбок.
— Я еще не хочу в постель!
Погнавшись за верещащей девочкой, Брилл изловила ее возле кровати.
— А я что-нибудь говорила о постели? Все, чего я хотела, это туфли. — Сцапав Арию за ноги, она проворно сняла оба маленьких детских черных ботинка и потянулась вверх, чтобы развязать поясок ее белого передничка. Стащив через голову Арии ее синее платьице, Брилл повернулась, чтобы взять ночную сорочку. Не замедлив использовать эту возможность, Ария вывернулась из-под руки матери и, полуголая, побежала вокруг комнаты с тем отсутствием стыдливости, которое присуще лишь очень маленьким детям.
Наблюдая за этим ритуалом со своего места возле зеркала, мадам Жири, по-видимому, слегка расслабилась. Быстро двинувшись, она поймала Арию и, вернув ее Брилл, помогла надеть через голову ребенка ночную сорочку.
— Знаете, совсем недавно я видела девушку, которая когда-то пользовалась этой комнатой как гримерной. Ее звали Кристина.
— Да, я знаю. Многие люди рассказывали про нее самые разные истории. Она приходила сегодня. Они с Мэг ушли, чтобы поболтать друг с другом. Наверное, таким хорошим подругам было тяжело разлучиться на столь долгое время.
— Некоторые говорят, что разлука идет лишь на пользу сердцу.
Сделав паузу, чтобы собрать одежду Арии, Брилл чуть пожала плечами, думая о бесконечных месяцах, которые провела вдали от Эрика.
— Те, кто так говорит, должно быть, никогда не любили по-настоящему. Разлука — это пытка.
— Возможно, поэтому Кристина и вернулась, — вслух размышляла мадам Жири, пристально глядя в лицо Брилл. — Она всегда любила… это место.
Скинув одежду на кровать, Брилл нахмурилась, пытаясь сообразить, почему мадам делает такие странные заявления. «Она ведет себя так, словно хочет спросить меня о чем-то… но не может себя заставить».
— Ну… было приятно поболтать с вами, мадам, но, боюсь, сейчас самое время укладывать Арию. Спасибо, что присмотрели за ней сегодня… это позволило мне выкроить немного времени на чтение, — сказала Брилл, изобразив улыбку, и вежливо проводила женщину до двери.
Остановившись на пороге, мадам Жири повернулась к ней и нахмурилась.
— Я беспокоилась за вас… когда увидела, как вы пробежали мимо нас. Мы все подумали, что случилось нечто ужасное.
— Вы это видели? — спросила Брилл, залившись краской стыда.
— Да… что же вынудило вас бежать не разбирая дороги?
Потупившись, Брилл привалилась к косяку.
— Ничего особенного. Я не стану обременять вас своими личными трудностями.
Мадам Жири вздохнула, явно не удовлетворившись ответом, и положила руку Брилл на плечо.
— Я не преувеличивала, когда сказала, что беспокоилась… вы добрый друг для моей дочери… вы хорошо влияете на нее. И я обожаю вашего чудесного ребенка. Так что… если у вас есть какие-то проблемы, я буду рада помочь. Я знаю, что намного старше вас, но… иногда опыт чего-то стоит. — Похлопав Брилл по руке, мадам Жири сделала шаг назад, выглядя чуть менее напряженной, чем была, когда вошла в комнату, хотя явно по-прежнему глубоко о чем-то раздумывая. — Да, вы хорошая девушка… не экзальтированного типа.
Слегка улыбнувшись странному комплименту, Брилл подняла на нее глаза:
— Да, смею надеяться, что нет.
Кивнув, мадам Жири повернулась и вышла в коридор.
— Ну, тогда спокойной ночи. И… думаю, будет разумно с вашей стороны отныне держать вашу дверь запертой.
— Почему это? — спросила Брилл, внезапно занервничав. «Она ведет себя так, будто что-то знает… это сводит с ума».
— Просто так, дитя… — последовал ответ, и мадам Жири скрылась за углом. — Абсолютно без причины.

* * *
Вдалеке отдавался эхом звук капающей воды… а Эрик мерил шагами пространство своего подземного обиталища. Он бродил взад-вперед, от края озера до задней стены своей спальни, — каждый шаг был резким, одеревенелым и судорожным движением. Куда-то подевалась природная грация, обычно присущая Эрику, сменившись механической сосредоточенностью. Он не просто предавался тягостным раздумьям о том, что ему рассказала Брилл, он был одержим этой мыслью.
Остановившись возле своей кровати, Эрик уперся взглядом в стену перед собой, его глаза бегали по висевшему на ней раскрашенному старому заднику. Потянувшись, он слегка поправил задник, убедившись, что идущий от каменных стен холод не проникает в комнату. «Почему она здесь? Почему она вернулась — спустя столько времени? Чтобы похоронить память об Оперном Привидении? — Быстро, как молния в летнюю грозу, по его разуму прокатился гнев, воспламеняя кровь, пока Эрик не уверился, что жар поглотит его тело и он превратится в кучку пепла. — По крайней мере, тогда я нашел бы немного покоя…»
Сжав кулаки, он отвернулся от стены и направился к двери, глядя через коридор на одну весьма определенную комнату. Сощурившись, он, кажется, долгие часы смотрел на закрытую дверь. Эрик знал, что за этой дверью находилось тщательно обставленное пространство, специально спроектированное для одной-единственной женщины. Он сделал эту комнату для нее, для Кристины. «Вопиющая наглость… вернуться сюда спустя столько времени». Оцепенев, Эрик стиснул зубы, продолжая смотреть на старую комнату Кристины, вспоминая, как долго и усердно трудился, чтобы сделать ту совершенной для нее. Он потратил недели, мучительно раздумывая над каждой деталью, желая, чтобы ей было удобно, желая, чтобы она осталась. «Но, конечно же, она не осталась… неблагодарная распутница…» — горько подумал он, и сквозь гнев пробилась боль.
Зарычав, Эрик отвернулся, чтобы не видеть старую комнату Кристины и воспоминания, которые та пробуждала. Жестокость, которая, как он клялся, больше не была частью него, прожигала себе путь сквозь его душу, оставляя дыры в последних заслонах его контроля над гневом. «Глупое… гибельное… незрячее дитя! Ненавидь ее… Ненавидь ее, Эрик… не позволяй ей больше преследовать тебя… не позволяй причинить боль. НЕНАВИДЬ ЕЕ!»
Взвыв, Эрик взмахнул рукой, сметая все с ближайшего столика, круша и разбивая. Заведенный видом хаотично разбросанных по полу осколков стекла, он схватился за угол столика и швырнул его через полкомнаты. «Ненавидь ее… ненавидь ее… ненавидь ее!» Он безумно заметался по кругу в центре комнаты, его взгляд упал на огромную кровать с балдахином, которую он лично вырезал из сбереженных кусков дерева. Прыгнув вперед, Эрик принялся дергать красный бархатный полог, пока тот целиком не свалился на пол.
Хрипло дыша, Эрик медленно опустился и сгорбился на постели, вдруг лишившись всей демонической энергии своего гнева. Подняв трясущуюся руку к лицу, он снял маску и, держа одной рукой кусок плотной белой кожи, провел пальцем по его внутренней стороне. «Ненавидь ее… ненавидь ее…» — отчаянно думал он, вороша былое унижение, которое причинила ему Кристина, позволяя незажившим ранам вновь открыться и закровоточить. Его взгляд затуманился, горькие слезы собрались в уголках глаз, мука, которая, как он полагал, давно утихла, снова наполнила его. Прошли месяцы с тех пор, как он по собственной воле думал о Кристине — и все же одного упоминания ее имени и знания, что она так близко, оказалось достаточно, чтобы вновь погрузиться в пучину отчаяния. «Почему я так и не сумел забыть ее? Почему все ощущается так, словно произошло только вчера? Я уже должен был отпустить ее».
«Что я сделал, чтобы заслужить эту муку? Какой совершил ужасный грех, который проклял меня этим чертовым лицом?!» Когда холодный воздух комнаты омыл правую сторону его лица, Эрик откинулся на кровать, погрязнув в накатившем отвращении к себе, теперь отравляющим его разум. Когда он вытянулся на постели, ему в спину уперлось что-то комковатое. Повернувшись набок, он сунул руку под остатки балдахина и, обливаясь слезами, нащупал предмет, прервавший его праздник жалости к себе. Выдернув оный предмет, Эрик готов был швырнуть его через комнату — но остановился.
Маленькая тряпичная обезьянка, которую он нашел погребенной в одном из своих старых сундуков недели назад, ухмылялась ему; ее черные глазки-пуговички сияли в мерцающем пламени свечей. Несколько секунд Эрик, бездумно моргая, смотрел на игрушку, а затем сдавленно вздохнул — и жжение в глазах чуть уменьшилось. По какой-то причине эта крохотная обезьянка заставила его обратиться мыслями к Брилл. «Странно… так не должно быть. Я получил это задолго до того, как вообще познакомился с ней. Единственная игрушка моего детства». Он не осознавал этого, но, когда он опустил игрушку себе на грудь, страдание отступило на задний план.
Хмуро глядя на простенько сделанную обезьянку, Эрик изо всех сил старался вызвать воспоминание о том, как он получил игрушку. «Еще раз, как это случилось? Там была маленькая девочка. Ей вряд ли было больше трех лет. Как же такой маленький ребенок мог разгуливать в одиночку? Странное маленькое создание… подарило игрушку такому, как я. Но я помню эти глаза… словно это произошло вчера… бледные, как утренний туман». Перед его внутренним взором непрошено всплыл образ искаженного болью лица Брилл с приставшими к волосам пучками соломы.
Резко усевшись, Эрик яростно выругался.
— Проклятье! Я орал на нее, как бешеный психопат, разве нет? — Зарычав на собственную тупость, он хлопнул себя ладонью по лбу. — Я даже до сих пор об этом толком не подумал. После того, как она выбежала из конюшни, я был так занят собой, что заметил лишь ее поспешное бегство. Черти и преисподняя! — прошипел он, используя одну из любимых фразочек Коннера.
Отложив маленькую обезьянку, Эрик торопливо вскочил на ноги и, сцапав маску, быстрым, целеустремленным шагом вышел за дверь.
— Я должен извиниться… Я должен был извиниться сразу же, но был слишком занят, погрязнув в своем чертовом гневе, чтобы выдавить хоть что-то разумное. Тупица… тупица!
Запрыгнув в поджидающую лодку, Эрик оттолкнулся от причала и направил ее по абсолютно гладким черным водам озера. Полностью сосредоточившись на текущей задаче, он едва ли замечал течение времени, пока не обнаружил, что с колотящимся сердцем карабкается по многочисленным лестничным пролетам, ведущим на верхние уровни. Лишь лавируя по темным коридорам верхних этажей, он с изумлением понял, что все мысли о Кристине полностью выветрились у него из головы.
Потрясенный, Эрик резко остановился. Стоило только ему осознать этот выверт собственного рассудка, как мысли о Кристине нахлынули обратно, вновь поглотив его чувства. Стоя совершенно неподвижно, он позволил ощущениям полыхнуть в крови, и — что странно — мгновение спустя терзавшие его разум когти агонии разжались. Приложив ладонь ко лбу, Эрик подивился этому новому открытию и вновь устремил взгляд вдоль сумеречного коридора. «Интересно, который сейчас час… Надо было посмотреть на часы, перед тем как уходить. Вроде бы не очень поздно, но… кто знает, сколько времени я потерял».
Заметив в темноте перед собой светло-серый прямоугольник, Эрик замедлил шаг — при виде зеркала в нем взыграла тревога. Тихо подобравшись к стеклу, он быстро сообразил, что все светильники в комнате погашены. На стоящих друг напротив друга кроватях мирно посапывали две фигуры, погруженные в глубокий сон. «Я и не знал, что уже так поздно. Разумеется, я провел в своих комнатах не больше часа… — Переведя пристальный взгляд на стоящие на прикроватном столике часы, он изумленно сощурился. — Три часа? Как три часа могли пролететь так быстро?!»
Подняв руку к голове, Эрик вздохнул. «Не стоит будить их… определенно…» — рассудительно подумал он — первая логичная мысль за вечер, — но, невзирая на колебание, стремление поступить правильно толкнуло его вперед. Тронув участок на стене, где располагался механизм открывания дверцы, он тихонько скользнул в комнату, не потревожив находящихся в ней людей. Эрик потер ладони: натянутые нервы заставили сердце громко забиться. «Господи, вроде бы после всех тех раз, что я перед ней извинялся, можно было уже привыкнуть и перестать так нервничать».
Опустившись на корточки возле кровати Брилл, он потянулся было, чтобы разбудить ее, когда его взгляд упал на ее спящее лицо. Застыв посреди движения, он со свистом втянул воздух и отвернулся, но было поздно — образ ее беззащитного лица уже намертво впечатался в его мозг. Перед сном Брилл оставила волосы непокрытыми, и теперь они веером разметались по подушке; ее губы в форме сердечка чуть размыкались при каждом выдохе. Сосредоточенно уставившись в пол, мысленно Эрик представил, как проводит пальцем по изгибу ее челюсти, по впадине шеи и вниз к… Прикрыв дрожащей рукой глаза, он судорожно вдохнул. «Боже мой… что со мной не так? Что случилось… я всегда был таким распутником, или это что-то новенькое?»
Брилл издала во сне тихий звук и повернулась на кровати, заставив Эрика вновь кинуть взгляд на ее лицо и застыть; все мысли в его голове резко остановились, пока он ждал, проснется она или же нет. Когда Брилл вновь замерла, он расслабился. Напряженность предыдущего момента прошла, и он взял себя в руки. Получив возможность изучать спящую женщину без смутной угрозы в лице собственных темных мыслей, Эрик жадно вперил в нее взгляд, сосредоточенно сведя брови вместе. И вскоре ему в голову пришло неизбежное сравнение.
Если бы год назад кто-нибудь спросил его, кто для него вернее всего олицетворяет красоту, ответ, конечно же, был бы «Кристина». Она обладала неподвластной времени и в то же время хрупкой красотой, которая не позволяла увидеть за лицом недостатки ее характера, ее юность и закрытый разум. Темные, бездонные глаза, создающие впечатление отзывчивости, глядели с лица, обрамленного буйными кудрями ровного и чистого цвета красного дерева. Эрику всегда нравились ее волосы, и он часто воображал, каким может быть ощущение, если запустить в них пальцы. «Словно это когда-нибудь происходило…» Но сейчас, наблюдая за спящей Брилл, он — возможно, впервые — осознал, насколько та ослепительно красива. «Странно… она настолько отличается от Кристины. Прежде я бы мог поклясться, что Кристина — самая красивая женщина, какую я когда-либо видел… но сейчас… — Там, где Кристина была тьмой, Брилл была светом. Ее волосы, прямые, как солома, были белыми, точно свежевыпавший снег, и все же Эрик припомнил, как его парализовало всякий раз, когда она распускала их. — А я думал, что мне нравятся кудри…» И, конечно, глаза Брилл, вместо того чтобы быть темными и загадочными, имели странный цвет морского тумана, ничего не скрывая, но все видя. Как вообще возможно рассматривать двух женщин столь разных и все равно столь ошеломительно красивых?
«Само собой, на самом деле вовсе не лицо делает ее такой привлекательной, — подумал Эрик, продолжая следить за тем, как спит Брилл. — Думаю, дело в ее личности. Я никогда не встречал такой умной женщины, как она. Осмелюсь предположить, что, дай ей возможность, она бы превзошла меня в любой области. Раньше мы часами дискутировали на самые разные темы. — Протрезвев от этой мысли, Эрик задумчиво скривил рот. — Вообще-то, теперь, когда я думаю об этом… я почти ничего не знал о Кристине, помимо ее любви к музыке. Наверняка же я должен знать что-то… Я любил ее как никого другого…»
Пока он пытался разобраться в этом странном открытии, Брилл вздохнула и приоткрыла глаз:
— Ты всю ночь намерен тут простоять? Довольно-таки смущает, когда за тобой наблюдают, пока ты пытаешься заснуть.
Удивленно ахнув, Эрик отпрянул и хлопнулся на задницу.
— Как давно ты проснулась?!
Открыв второй глаз, Брилл сонно зевнула.
— Всего минуту назад или около того. Знаешь, ты разговариваешь сам с собой, когда по-настоящему глубоко о чем-то задумываешься.
— Что? Это не так! — промямлил Эрик, поднимаясь обратно. «Боже… что, если это правда? Что я сказал?!»
— Но не переживай… ты всегда болтаешь бессмыслицу, — продолжила Брилл, словно он и слова не произнес. Медленно закрыв глаза, она натянула одеяло до подбородка. — Тебе что-то нужно? Или мне следует привыкать к полуночным визитам через зеркало?
«Полуночные визиты… хотел бы я… Проклятье, я опять это делаю!» Стиснув зубы, Эрик ощутил, как по его лицу поднимается жар. Тряхнув головой, он постарался определить по лицу Брилл, в каком она настроении, но понял, что в данный момент эта задача совершенно ему не под силу. «Она дразнит меня… определенно. Но она на меня не злится? Она должна злиться, разве нет? Я кричал на нее, как безумный».
— Я пришел, чтобы извиниться перед тобой…
Размеренно кивнув, Брилл снова зевнула.
— Да, я знаю. Я рассчитывала, что ты в конце концов так и поступишь. Почему ты так долго ждал?
— Я не осознавал, что уже так поздно.
— Был занят тягостными раздумьями? — легкомысленно спросила она и открыла глаза, чтобы посмотреть на него сквозь тьму — их характерный серый цвет потерялся в царившей в комнате темноте.
— Это не оправдание… Я ужасный образчик людского племени. Ты пыталась спокойно и мягко донести до меня важную информацию, а я разорался тебе в лицо. Я думал, что сумел немного обуздать свою вспыльчивость… но, очевидно, это не так. Мне бесконечно жаль, что я так отреагировал. Не могу поверить в то, что сделал.
Приподнявшись на локте, Брилл задумчиво поджала губы:
— Я принимаю твое извинение. Я знала, что в тот момент ты был не вполне в здравом уме. Однако, как ты понимаешь, я не потерплю больше подобного поведения. В этот раз я вошла в твое положение… но в следующий раз не могу дать гарантий, как отреагирую уже я.
— Я знаю, — вздохнул Эрик, наклонившись вперед, чтобы спрятать лицо в ладонях. «Она должна злиться…» Вина за неконтролируемое поведение пожирала его внутренности. Он запоздало удивился спокойному пониманию Брилл, понимая, что не заслужил такого отношения. Иметь дело с гневом было бы гораздо легче. Он знал, как утихомирить ее ярость. Тот факт, что она заняла более высокую позицию, заставлял его нервничать. — И ты не обязана этого делать. Почему ты не сердишься на меня?
— О, я сердилась, но сейчас я слишком устала. Было нечестно с твоей стороны заявиться, пока я сонная.
— Что? Нет… я даже не осознавал…
— Угомонись. Я ни в чем тебя не обвиняю, — вздохнула Брилл, наблюдая за тем, как он устраивается в более удобное сидячее положение. — И ты не ужасный человек, Эрик. Если б так, ты бы не стал возвращаться, чтобы попросить прощения.
Застигнутый этим врасплох, Эрик мог лишь несколько секунд таращиться на нее. Уголки его рта медленно растянулись в улыбке. «Как она это делает? Заставляет меня чувствовать… будто я могу быть лучшим человеком… Что я хороший человек».
— Ты слишком добра.
— Нет, не слишком. Я просто говорю правду, — сделав паузу, Брилл подняла руку, чтобы убрать лезущую в глаза прядку, и ее движение безраздельно завладело вниманием Эрика. «Боже, каждый ее жест так… очарователен».
Пожевав нижнюю губу, Брилл нахмурилась.
— Безопасно ли мне спрашивать, что ты намерен предпринять по поводу Кристины? — медленно спросила она, явно с великим тщанием подбирая слова.
Уронив руки на колени, Эрик опустил взгляд в пол.
— На самом деле я не знаю.
После секундного колебания, нервно постучав пальцем по матрасу, Брилл уселась на кровати и уперла локти в бедра.
— Очевидно, что она не может похоронить тебя… учитывая, что ты еще жив.
— Да, очевидно, нет… но я в растерянности касательно того, как поступить. Когда я думаю о прошлом годе… о том, что произошло… я чувствую, как во мне, подобно волне, поднимается ярость. И, тем не менее, есть нечто внутри меня, что хочет вновь увидеть ее… Долгое время она, кажется, была единственным человеком в мире, кто мог разобраться в моем положении и понять. Она была моей музой…
Он продолжал говорить, а Брилл оставалась совершенно неподвижной, ее тело застыло в принятой позе, пока она слушала его речь. Озабоченный ее молчанием, Эрик поднял взгляд на ее лицо.
— Я доверяю твоему суждению, Брилл… как мне поступить? — спросил он, ненавидя умоляющие нотки, которые слышал в собственном голосе.
— Не спрашивай меня об этом… — прерывисто выдохнула та.
Усевшись прямее, Эрик в открытую нахмурился на ее заявление. Брилл никогда прежде не отказывалась свободно говорить с ним. То, что она сделала это сейчас, приводило в замешательство. Он ощутил потерю ее откровенности как удар под дых.
— Брилл…
— Ты все еще любишь ее? — наконец спросила та — усилившийся акцент выдавал ее смятение.
Удивленный прямотой вопроса, Эрик откинулся назад, глядя на Брилл, и колесики в его голове бешено закрутились. «Люблю ли? Может ли вообще нечто подобное умереть? Или измениться?»
— Я не знаю… — удрученно простонал он. — Честно, я не знаю. Я так зол… но…
— Но ты просто не знаешь… — закончила за него Брилл; на последнем слове у нее перехватило дыхание.
Скорее почувствовав, нежели увидев изменение в ее поведении, Эрик склонил голову набок, пытаясь определить, что именно вызвало эту перемену. Он ощущал ее боль как рану в собственном сердце, и в воздухе повис гнев, густой, как дым от костра. «Что я сказал? Что изменилось? Это произошло, когда я упомянул, что не уверен в том, как поступить. Почему это беспокоит ее… разве только…»
Сделав глубокий вдох, Брилл слегка встряхнулась, и бурные эмоции, которые Эрик чувствовал разлившимися в воздухе, пропали.
— Ну, вполне очевидно, что ты еще не отпустил память о ней, — сказала Брилл и поднялась на ноги. — Думаю, ответ для тебя заключается в том, как, по твоим ощущениям, ты должен поступить, чтобы сделать это. — Изобразив очередной зевок, она отвернулась и направилась к зеркалу. — Но уже поздно… нам следует продолжить этот разговор в другой раз. Я не хочу разбудить Арию.
Уставившись на нее, Эрик покачал головой на ее незыблемое спокойствие. Это было по-настоящему поразительно.
— Да, ты права, — пробормотал он, встал и подошел к зеркалу, внутренне чувствуя себя еще хуже, чем когда пришел. «Разве извинению не полагается помочь тебе почувствовать себя лучше?» Отчего-то он ощущал, что каким-то образом предал доверие Брилл, и это ощущение было невыносимым.
— Брилл, я не специально…
Подняв руку, прежде чем Эрик успел продолжить, Брилл прервала его.
— Спокойной ночи, Эрик, — твердо сказала она, отказываясь встречаться с ним взглядом.
Моргнув в ответ на ее лаконичное прощание, он стиснул зубы, теперь ощущая в ее позе непонятную решимость. Казалось, будто она мысленно что-то планировала. На миг желание сказать что-нибудь еще стало почти непреодолимым. Эрик не мог отделаться от чувства, что оставляет ситуацию незавершенной. Но, поскольку Брилл продолжала сверлить взглядом пол, он пошел на попятную и повернулся к зеркалу, быстрым движением открыв его. «Возможно, сейчас неподходящее время…»
— Спокойной ночи, Брилл. — Когда Эрик перешагнул через порог зеркала, он ощутил себя так, словно оставляет позади нечто жизненно важное.

* * *
Становилось поздно, после заката прошло несколько часов, но ночная жизнь Парижа не собиралась затихать, особенно на извилистых улочках и переулках, составлявших городской «район красных фонарей». Новомодные электрические лампочки бесчисленных рекламных вывесок бросали на улицы свой ровный яркий свет. Блуждающие толпы гуляк проходили по улице друг мимо друга, громко интересуясь, где можно найти самое лучшее вино или в каком борделе самые хорошенькие женщины.
Прислонившись к окрашенной кирпичной стене между двумя довольно шумными барами, стоял модно одетый мужчины; его темные глаза с холодной брезгливостью изучали громогласных обитателей улицы. Он ни одеждой, ни манерами не походил на остальных мужчин, кочующих от бара к бару. Повернув голову, чтобы оглянуться в темноту за собой, он поднес к губам сигарету и лениво затянулся — кончик загорелся среди теней дьявольским красным светом.
Выдохнув клубящееся облачко дыма, Эндрю заметил другого мужчину, торопливо шагающего к нему по переулку. Швырнув недокуренную сигарету на землю, он сверкнул мрачноватой улыбкой, приветствуя поравнявшегося с ним мужчину.
— Очень рад снова увидеть тебя, — учтиво сказал он.
Вновь прибывший чуть крякнул и отодвинулся назад, так что его лицо осталось в тени.
— Если не возражаете, милорд, то не могли бы вы завязать с этим дерьмом?
— Разумеется, — ответил Эндрю, ничуть не впечатленный грубостью своего компаньона.
— Можете сказать мне, ради чего все это? — спросил мужчина с широким жестом, одним взмахом руки обозначая их окружение. — Это место не похоже на вашу обычную обстановку.
Выразительно пожав плечами, Эндрю залез в карман и вытащил пару серых кожаных перчаток.
— Ну, я определенно рад слышать, что ты не считаешь эту гнилую клоаку моими естественными угодьями, — саркастично заявил он.
— Я не имел в виду ничего неуважительного, милорд, но, конечно же, вы понимаете, насколько странно все это должно выглядеть. Почему из всех мест для нашей встречи вы выбрали это?
Натянув сперва одну перчатку, потом другую, Эндрю слегка поджал губы и глянул на особенно шумную группу проходящих мимо мужчин.
— К сожалению, пороки богачей таковы, что по ночам в этом районе шляется множество молодых людей. Хотя я нахожу саму мысль об этом месте отвратительной, это самое надежное место встречи, если не хочешь, чтобы тебя заметили.
— И зачем такая секретность?
— У меня есть для тебя работа…
— Да, я знаю — я был на пути в оперный театр, когда получил ваше послание…
Махнув рукой, чтобы прервать мужчину, прежде чем тот сможет продолжить, Эндрю покачал головой:
— Нет, тут гораздо большее. Мне требуется пара лишних глаз в Опере. Ты послужишь этими глазами.
— Вы новый покровитель… почему вы сами не можете пойти куда вздумается?
— О, я могу, — отозвался Эндрю. — Однако это было бы неблагоразумно, если я хочу достичь нынешней цели. Понимаешь, я кое-кого ищу — кое-кого, кто не желает быть найденным прямо сейчас, кое-кого, кто, по моему убеждению, скрывается в оперном театре. Я не идиот. Я знаю, что не найду ее в этом месте, пока она не почувствует себя в достаточной безопасности, чтобы показаться в открытую.
— Она, милорд?
Эндрю сунулся в карман пиджака, вытянул маленькую картинку в рамке и протянул ее собеседнику.
— Моя беглая невеста. Это копия ее самого недавнего портрета.
Неуверенно взяв картину, мужчина посмотрел на нее, затем снова на Эндрю.
— Могу я спросить, почему она не желает быть найденной, милорд?
— Можешь; однако я не чувствую расположения объяснять тебе свои взаимоотношения с моей будущей женой. Все, что тебе нужно знать, это то, что ее необходимо найти… и что, возможно, она сама не понимает, что это в ее же интересах. Я уверен, что ее брат, месье Коннер Синклер, помогает ей скрываться. Она путешествовала со своей маленькой дочерью… ребенок сильно заикается… это тоже поможет тебе отыскать ее.
Мужчина неуютно поежился.
— Милорд, я благодарен за все, что вы сделали для меня и моей семьи… но мне не по душе оставаться в неведении насчет всей картины.
Почувствовав его нервозность, Эндрю резко развернулся и метнул в него немигающий взгляд черных глаз.
— Меня подводит слух, или я действительно слышу, что ты пытаешься отказаться от оказания мне этой незначительной услуги? — спросил он опасно низким голосом.
— Нет, милорд, я готов на все ради семейства Донованов… но я…
Шагнув к мужчине, Эндрю выпрямился во весь рост, глядя тому прямо в глаза.
— Разве не я десять лет назад подобрал тебя, шарившего по карманам зевак, чтобы выжить?
Мужчина отшатнулся от угрожающего движения Эндрю.
— Да, вы сделали это, милорд.
— И что, ты хочешь вернуться к той жизни или предпочитаешь остаться в том положении, до которого я тебя возвысил? — прошипел Эндрю, и мигающие электрические огоньки отразились от ровной поверхности его глаз.
Возникла небольшая пауза, во время которой мужчина втянул голову в плечи и нервно сцепил руки за спиной. Наконец он поднял взгляд, его лицо приобрело жесткое выражение.
— Просто назовите ваши условия, милорд.
Практически моментально расслабившись, Эндрю отступил назад, вновь обретя манеры благовоспитанного джентльмена.
— Хорошо… очень хорошо. Ты не пожалеешь о своем решении.

Глава 53: Темные воды

Три дня тянулись ужасающе медленно, и с каждым уходящим днем Брилл чувствовала себя все ближе к потере рассудка. Ничего не происходило — в этом была вся проблема, и, по всей видимости, не ожидалось никакой развязки, которую можно было бы предвкушать. Выполняя ежедневные обязанности, которые в основном выливались в успокаивание страхов Карлотты при помощи карт Таро, Брилл продолжала ждать какого-нибудь взрыва, но Эрик явно внял ее совету и днем затаивался, хотя Кристина, кажется, потеряла след с тех пор, как Брилл начала запирать свою комнату.
Единственное замеченное Брилл отличие исходило из неожиданного источника. Мадам Жири взяла моду пристально следить за ней на протяжении дня, заставляя удивляться этому новому интересу с ее стороны. «Как будто у меня и без того не хватает забот», — думала Брилл, положив подбородок на локоть и со сдержанным интересом наблюдая за репетицией. Карлотта, как обычно, надменно распевала со всем присущим ей своеобразием, ее голос слегка подрагивал на высоких нотах.
Рядом с Карлоттой стоял высокий, почти долговязый мужчина с припорошенными сединой каштановыми волосами. Это был Дэниэл Джонс, новый тенор. Он прибыл два дня назад с одним-единственным чемоданом в качестве багажа и с дружелюбной улыбкой. Для такого худого человека его голос был определенно бесподобен, с потрясающей силой вырываясь из его сухощавого тела. «Мистер Джонс весьма талантлив. Спорю, директора счастливы, что все-таки уступили требованиям Эндрю».
При мысли об Эндрю по позвоночнику Брилл прокатилась дрожь страха, все волоски на загривке встали дыбом, а кровь застыла в жилах. Одеревенев там, где сидела — сразу за одной из кулис сцены, — Брилл медленно повернула голову, обшаривая глазами все вокруг, почти ожидая увидеть позади себя мужчину из своих кошмаров. Не увидев никого, кроме певцов и отца Томаса на другом конце сцены, она усилием воли заставила себя расслабиться. «Божечки… Брилл, что это с тобой? Вся взбудоражилась совершенно без причины. С тобой все хорошо… ты в безопасности… никто нас здесь не найдет».
Прерывисто выдохнув, Брилл помахала отцу Томасу, заметив, что тот смотрит на нее. Священник чуть вздрогнул и помахал в ответ, затем развернулся и скрылся за недостроенной декорацией. «Вообще-то, бедный святой отец тоже ведет себя очень странно. Наверное, его что-то тревожит». Пение на сцене прервалось, когда дирижер начал стучать своей палочкой по пюпитру — с явственно читаемым на лице раздражением он пытался подправить выговор Карлотты.
— Нет… нет… нет! Это слово произносится как «сча… с… тье». Не «щчаситие», мадам, — простонал он, сжимая пальцами переносицу.
Мгновенно надувшись на критику, Карлотта не менее раздраженно всплеснула руками.
— Я знать! Я знать! Я не идиот! — воскликнула она; ее громкий голос так сильно напугал нового дирижера, что тот уронил палочку. Прошествовав туда, где сидела Брилл, Карлотта принялась ругаться себе под нос на беглом итальянском; темный плюмаж на ее шляпке бешено развевался от ее возбужденных движений.
— Мочь ты ему поверить? — спросила дива, махнув в сторону дирижера. — Я не думать, что он понимать, с кем говорить! — Затем, прижав руку к шее, она слабо кашлянула.
— Вам не стоит так кричать. Это может плохо отразиться на вашем голосе. Не думаю, что вам бы пришлось так сильно напрягаться на высоких нотах, если бы вы так часто не кричали, — спокойно заявила Брилл, залезая себе в карман и доставая маленькую синюю бутылочку с пульверизатором. Карлотта гневно топнула ногой, но Брилл встала прежде, чем та успела разразиться очередной тирадой. — Я приготовила это для вашего горла, — сказала она и протянула бутылочку Карлотте. — Не знаю, кто дал вам ту, другую смесь, которой вы пользовались, но она была ужасна.
— Это глупо. Она всегда делать мою горло чувствовать лучше, — огрызнулась Карлотта и скрестила руки на груди, отказываясь забирать бутылочку у Брилл.
— Это потому, что она вызывает онемение, так что вы не испытываете боль, когда напрягаете связки. — Слегка встряхнув собственную бутылочку, Брилл продолжила: — А это на самом деле снимет раздражение.
Выдохнув сквозь зубы, Карлотта сцапала бутылочку и опустила на нее взгляд.
— Я не платить тебе за вещи такой род.
Пожав плечами, Брилл снова уселась:
— Мне просто нужно было чем-то занять руки. Меня кое-что беспокоит.
— Да, я заметить, что ты действительно быть тихая в эти последний несколько дни. Это раздражать! Я не хотеть иметь рядом угрюмые люди. Я… — запнувшись на середине предложения, Карлотта расширившимися от шока глазами уставилась куда-то поверх головы Брилл. Развернувшись на стуле, та проследила за ее взглядом и заметила крадущуюся перед занавесом Кристину. Подняв трясущийся палец, Карлотта указала на девушку и взвизгнула.
Когда она сделала несколько внушительных шагов по направлению к тому месту, где стояла Кристина, Брилл, вскочив на ноги, схватила ее за локоть. Кристина, со своей стороны, вздрогнула от крика Карлотты и быстро ретировалась за занавес; звук ее торопливых шагов вскоре стих — она сбежала.
— Что она делать тут! Они настолько меня ненавидеть?! — завыла Карлотта, напрягшись в хватке Брилл.
— Возможно, она навещает Мэг, — поспешно сказала та, изо всех сил стараясь удержать в руке локоть дивы.
— Нет… нет! Мой карьера окончен! Она вернуться, чтобы совсем меня уничтожить! Как она делать раньше! — заверещала Карлотта и прижала руки к лицу.
Брилл открыла было рот, чтобы ответить, но не успела — дива выдралась из ее хватки и в слезах умчалась со сцены, направляясь прямиком в свою гримерную. Позади нее пронесся дружный громкий вздох, когда все, кто был на сцене, осознали, что репетицию прервали в очередной раз. Дирижер расстроенно всплеснул руками, швырнув палочку на пюпитр с достаточной силой, чтобы выбить из партитуры несколько листков. Мистер Джонс стоял с разинутым ртом и пялился вслед удалившейся диве, затем его широко распахнутые глаза орехового цвета переместились на лицо Брилл.
Он изучал ее лицо несколько секунд, между его бровями образовалась легкая складка.
— Она всегда такая? — медленно спросил он: в каждом слове угадывался намек на Ист-Эндский акцент.
Пожав плечами, Брилл вскинула обе руки:
— Да, но она скоро вернется. Не беспокойтесь об этом. До вечера открытия еще полно времени.
Подойдя к ней, новый тенор с любопытством на нее покосился.
— Отрадно слышать.
Кивнув, Брилл отступила от него.
— И все же мне следует пойти за ней… возможно, я смогу вытащить ее из комнаты примерно за час.
— За час! — проревел дирижер со своего места в оркестровой яме. — Мы выбьемся из графика! Не могу в это поверить!
— Ай, да угомонитесь вы. Разумеется, оркестр вполне может продолжить репетицию без нее, — донесся откуда-то из ямы голос Коннера. — И мистер Джонс по-прежнему может петь… давайте просто начнем со следующей части!
Радуясь тому, что больше не является центром всеобщего внимания, Брилл повернулась и умчалась вслед за Карлоттой. Когда она проходила мимо ряда гипсовых ионических колонн, из-за одной из них выбежала Ария, и Брилл с трудом остановилась, чтобы не врезаться в дочь.
— Во имя всего святого, почему ты тут бегаешь? Я думала, ты в классе.
Скручивая свою юбку на коленках, Ария улыбнулась ей:
— Там было с-скучно, п-поэтому я ушла.
— Боже милосердный! Ты не можешь вот так запросто бродить тут сама по себе!
Надувшись, Ария выпустила свою юбку и прицепилась к юбкам Брилл.
— Я была н-не одна. Я играла с К-кристиной. В п-прятки… н-но она сбежала р-раньше, чем сумела найти меня.
— Она играла с тобой в прятки? — недоверчиво переспросила Брилл. «Никогда бы не подумала, что у нее хватит спокойствия, чтобы возиться с ребенком. Мне следовало бы разозлиться, что Ария не в школе… но со стороны Кристины было довольно мило присмотреть за ней». Тяжело вздохнув, Брилл оставила попытки рассердиться на бывшую певицу, хотя на самом деле очень бы этого хотела. Если бы она могла просто возненавидеть эту девушку, все стало бы гораздо проще.
— Ну, думаю, она сбежала, потому что знала, что Карлотта была готова ее убить, — сказала Брилл, оглядев коридор. — Кстати говоря, ты случайно не видела, куда побежала Карлотта? Я подумала, что могла бы попробовать ее успокоить.
Покачав головой, Ария подняла ручки в воздух, дожидаясь, пока Брилл нагнется и поднимет ее.
— Я ее н-не видела, — сказала Ария и положила голову ей на плечо. — А т-теперь мне н-нужно возвращаться обратно в ш-школу? Я уже умею ч-читать!
— Наверное, я ужасная мать, — пробормотала Брилл себе под нос и потрепала Арию по голове. — Нет, тебе необязательно возвращаться прямо сейчас, но завтра тебе придется остаться там на все время. Ходить в школу очень важно. — Продолжая свою лекцию о пользе учебы, она шла в сторону коридора, где располагалась большая часть гримерных. Дойдя до закрытой двери в гримерную Карлотты, она подняла кулак и постучала по дереву. Единственным ответом был звук удара, как будто кто-то швырнул какую-то мебель в стену. Спустив Арию на пол, Брилл попыталась снова.
— Синьора? Прошу вас, выходите. На сцене всем вас очень не хватает. — На секунду шум в комнате прекратился, но довольно скоро грохот и ругань раздались вновь. Специально закрыв Арии уши, когда ругательства переключились на английский, Брилл сделала шаг прочь от двери. — Ну, полагаю, она пока не готова выйти.
Ария закатила глаза:
— Она б-буйствует. Я н-не думала, что старые л-люди могут буйствовать.
— Да, ну, не все старые люди ведут себя соответственно возрасту. На самом деле я не уверена, что… — В этот момент из-за угла донесся звук двух спорящих голосов, прервав ход размышлений Брилл.
Повернув голову на звук, она сделала несколько шагов прочь от двери Карлотты. Чтобы узнать явно непререкаемый голос мадам Жири, ушла всего пара секунду. Странным было то, что обычно сдержанная женщина по-настоящему на кого-то кричала. И этот кто-то, чей голос звенел в воздухе подобно колокольчику, имел наглость орать на нее в ответ. Рассеянно поглаживая макушку Арии, Брилл наблюдала, как из-за угла появляются мадам Жири и Кристина — обе целиком поглощенные ссорой.
— Ты должна покинуть это место! Ты больше не принадлежишь ему. Тебя уже увидела Карлотта, и посмотри, к какому срыву это привело! — прошипела мадам Жири, ее голос громко разнесся в тишине коридора. Больше вокруг никого не было.
Кристина сжала опущенные руки в кулаки, отстаивая свою позицию даже перед лицом напора мадам.
— Не третируйте меня! Вы больше не вольны руководить моими действиями.
— Нет, этим должен заниматься твой муж! — быстро парировала мадам Жири. — Но ты даже не сказала ему, что поехала сюда.
На лице Кристины промелькнула ярость, она развернулась и попыталась проскочить мимо танцмейстера.
— Я не обязана это выслушивать. И кому какое дело до Карлотты? Она злобная и гнусная старая вышедшая в тираж неудачница! Вы знаете, как она обращалась со мной!
Сцапав Кристину за локоть, мадам Жири не дала ей сбежать.
— Да, но вспомни, как ты сама обращалась с ней! Ты позволила бедному Эрику убрать ее с твоего пути, чтобы помочь тебе удовлетворить амбиции.
— Я ни о чем таком его не просила! — крикнула Кристина, ее кудри дико подпрыгивали вокруг лица, пока она выворачивала и тянула свои руки, силясь освободиться из хватки мадам Жири, до белых костяшек вцепившейся в ее локоть.
— Но ты и не остановила его! Не раньше, чем осознала, что происходящее выходит из-под твоего контроля! Лишь тогда ты поняла, каким опасным может быть твой темный ангел. Вот поэтому ты должна уехать. Оставь это все. Не вороши опять старые воспоминания.
— Теперь он мертв! Нечего ворошить. Почему каждый, кого я вижу, говорит, что я должна уехать… никто не хочет помочь мне. Я не понимаю. Сначала Мэг не хочет уговорить свою подругу позволить мне воспользоваться зеркалом, а теперь вы пытаетесь заставить меня уехать! — Понизив голос, Кристина тяжело привалилась к стене, словно эта вспышка высосала из нее всю энергию. — Как вы не можете понять, что я должна дать ему покой? Я должна… он бы хотел, по крайней мере, быть похороненным… как нормальный человек. Я пытаюсь сделать что-то правильное…
Тяжко вздохнув, мадам Жири шагнула вперед и положила руку Кристине на плечо.
— Это место было его домом, Кристина. Может, ты хочешь сделать это ради себя самой? Чтобы тебе самой стало легче… а не ради него. Мы не можем изменить то, что случилось… все совершили ошибки.
Прижав руки к лицу, виконтесса принялась тихонько всхлипывать, ее узкие плечи горестно понурились.
— Но больше всех я. Я совершила ужасные поступки, потому что слишком слаба. Я знаю, я не сильная личность… поэтому я так любила его. Его голос всегда был таким уверенным, таким сильным. Я и Рауля полюбила в первую очередь из-за этого… Я знала, что буду в безопасности, потому что в действительности знаю, что во мне есть трусость. Так что неправильного в том, чтобы попытаться искупить хоть малую толику своих грехов против моего бедного ангела?
Запинающихся слов Кристины оказалось достаточно, чтобы достучаться до сердца Брилл, и та ощутила жалось к девушке. «Сейчас ей вряд ли больше девятнадцати… она по-прежнему всего лишь дитя. Боже мой… Эрик фактически достаточно стар, чтобы годиться ей в крестные отцы. Неудивительно, что она вела себя так, как вела». Вздрагивая от продолжавшегося в конце коридора разговора, Брилл медленно взяла Арию за руку и повернулась, чтобы на цыпочках прокрасться в другой его конец, туда, где находилась запертая дверь в ее собственную комнату. Она хотела ускользнуть незамеченной ссорящейся парой. «Возможно, мадам Жири сумеет убедить ее уехать и не создавать здесь проблем».
Вытащив ключ, Брилл сунула его в замок и с великой осторожностью попыталась беззвучно повернуть его. Механизмы замка упорно сопротивлялись, порушив ее план соблюдать тишину, когда с громким звуком пришли в движение; замок со щелчком открылся, и дверь распахнулась внутрь. Замерев на месте, Брилл услышала, как разговор на том конце коридора внезапно прекратился. Быстро втолкнув Арию в комнату, она оглянулась через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть спешащую к ней по коридору Кристину — выражение ее лица было полно суровой решимости, свежий маленький ротик сжат. Мадам Жири бежала следом за ней. «Дерьмо!»
Торопливо шагнув в комнату, Брилл сделала последнее бесполезное усилие, чтобы избежать лихорадочного взгляда юной виконтессы, но та кинулась вперед и прижала ладонь к двери.
— Погодите! Не закрывайтесь от меня, — с отчаянием взмолилась она, на ее раскрасневшихся щеках блестели дорожки слез.
Мадам Жири остановилась позади Кристины, пытаясь схватить ее и оттащить от двери.
— Кристина… пойдем отсюда. Не докучай мадам Доннер, — сказала она, бросив на Брилл быстрый изучающий взгляд. И вновь ту постигло отчетливое ощущение, что мадам Жири знает что-то, о чем не говорит вслух.
Стряхнув руку мадам, Кристина потянулась вперед и взяла Брилл за руку, ее темные глаза были покрасневшими и умоляющими.
— Я знаю, что была ужасно груба с вами при нашей первой встрече, — начала она, — но, пожалуйста, отриньте свою неприязнь ко мне хоть ненадолго, и я никогда больше не побеспокою вас.
Ария подвинулась ближе к юбкам Брилл и неуверенно посмотрела на Кристину, явно озадаченная страданием своей приятельницы по игре в прятки. Нервно засунув большой палец в рот, она обняла рукой ногу Брилл.
— М-мамочка… что происходит?
По-видимому, только что заметив Арию, Кристина отпустила Брилл и, поднеся руку ко рту, громко ахнула.
— О господи! Я просто убежала и бросила тебя на середине нашей игры! Я такая глупая!
Сжалившись над удрученной девушкой, Брилл шагнула в сторону и пропустила ее в комнату, предложив кресло. Мадам Жири мялась на пороге, не сводя глаз с зеркала. Обойдя вокруг стола, Брилл заняла второе кресло, сложив руки на коленях, чтобы сдержаться и не начать нервно потирать их друг о друга. «Если бы Эрик стоял за зеркалом, смог бы он удержаться и не выйти, чтобы поговорить с ней…» От этой мысли ей стало плохо, но чем больше она узнавала Кристину, тем менее была склонна грубо обходиться с ней. Это слишком напоминало избиение щенка.
— Вы выказали огромный интерес к моей комнате, мадам, — медленно начала Брилл, стараясь звучать так, будто она еще не посвящена в причины подобного поведения. — Этому есть причина? — «Любопытно, что она собирается сказать. Она не из тех, кому хорошо удается ложь… но я для нее незнакомка».
Кристина заерзала под ее пристальным взглядом:
— В прошлом году, когда я пела здесь, это была моя гримерная.
— А… — с кивком ответила Брилл, позволив своему молчанию повиснуть в воздухе между ними. Все еще стоящая на пороге мадам Жири теперь метнула острый взгляд в Брилл, пригвоздив ее к креслу этим весьма оценивающим взглядом.
Вздохнув, Кристина положила ладони на стол.
— Как много вы услышали из того, что я говорила в коридоре? — вдруг спросила она. — Потому что очень важно, чтобы некоторая часть этой информации была известна лишь ограниченному числу людей.
— Ну, я… — начала Брилл.
Выпрямившись в кресле, Кристина неуклонно продолжила свою речь, и внезапно Брилл поняла, в чем заключается обаяние этой девушки. В ее жестах сквозила неподдельная искренность, в полной мере отражая каждую ее эмоцию, отчего любой в ее присутствии испытывал желание расслабиться. «Может, она и глупое дитя… но я понимаю, почему она могла бы понравиться людям».
— В прошлом году, до того как я вышла замуж, в театре произошел ужасный случай, и я потеряла близкого друга, — печально скривившись, сказала Кристина. — Это зеркало — дверца, ведущая в тайный проход. Когда вы поймали меня в первый день, я пыталась открыть ее и проникнуть в этот ход. Я хотела пойти и найти этого старого… друга, чтобы обеспечить ему надлежащие похороны.
Во время этой речи Брилл будто бы в изумлении задрала брови. Кристина открыла было рот, чтобы продолжить, когда из угла комнаты донеслась дребезжащая мелодия. Мадам Жири и Кристина застыли на месте, прислушиваясь к первым нескольким тактам простенького мотивчика, их глаза прикипели к тому месту, где, держа на коленях шкатулку Эрика, сидела Ария. Закрыв глаза, Брилл с шумом втянула воздух. «Пожалуйста… Пожалуйста… не говорите мне, что они узнали эту дурацкую музыкальную шкатулку… пожалуйста…»
Кристинино кресло протестующе скрипнуло, когда та вскочила на ноги — ее темные глаза следили за тем, как тренькает цимбалами маленькая обезьянка на крышке шкатулки. Печаль и отчаяние в ее лице медленно сменились узнаванием, потом гневом.
— Где вы это взяли? — требовательно спросила она низким, глубоким голосом.
Мадам Жири оттолкнулась от дверной рамы, ее обычно угрюмое выражение дрогнуло, глаза были устремлены на музыкальную шкатулку.
— Я так и знала… — прошептала она себе, привлекая ошарашенные взгляды Брилл и Кристины.
— Что вы знали? — спросила Брилл и медленно встала, все это время пытаясь демонстрировать спокойствие, хотя внутри у нее все переворачивалось.
— Вы знали, что эта женщина крала вещи из его дома, и ничего не сделали! Она воровка! — воскликнула Кристина, поворачиваясь к мадам Жири.
Рассвирепев, Брилл выпрямилась, будто палку проглотила. Все слабые намеки на жалость вылетели в окошко, когда из совершенного маленького ротика Кристины вырвалось слово «воровка».
— Будьте осмотрительнее с тем, кого вы называете воровкой, мадам, — угрожающе прорычала Брилл, сузив свои серые глаза и отпихивая кресло в сторону.
Кристина послала ей разъяренный взгляд, после чего развернулась и пронеслась по комнате со скоростью света. Прежде чем Брилл сумела остановить ее, виконтесса нагнулась и выхватила музыкальную шкатулку прямо из рук Арии — действия Кристины скатились обратно до ребячества, которое Брилл с самого начала разглядела за этими грустными карими глазами. Ария вскочила и принялась подпрыгивать, пытаясь вернуть себе игрушку. Прижимая шкатулку к груди, Кристина отступала, пока не врезалась в зеркало, отказываясь позволить девочке дотронуться до нее.
— Все это время вы мне врали! Вы знали о проходе, потому что крали вещи из его дома! Это его музыкальная шкатулка! Она не ваша!
Впившись пальцами в спинку своего кресла, Брилл оскалила зубы, когда увидела, как в глазах Арии начинают собираться слезы.
— Лучше бы вам положить это прямо сейчас, или, боже, помоги мне, я заберу ее у вас… и не думаю, что вам понравится, как я это сделаю.
Почувствовав скрытую в этих словах угрозу, Кристина лишь крепче вцепилась в шкатулку.
— Я не обязана вас слушаться. Вы ничего не можете мне сделать. Я виконтесса… на случай, если вы не знали. Мой муж из очень могущественной семьи. Вы ничего не можете мне сделать.
— Вашего мужа здесь нет… — безапелляционно заявила Брилл.
Задохнувшись, Кристина перевела испуганный взгляд на мадам Жири, ища поддержки.
— Вы это видите? Она угрожает мне! Посмотрите в ее глаза! Я вижу это в ее глазах… они такие же, как были у него, когда он шел и делал что-нибудь безумное! — истерически взвизгнула Кристина.
— Перестань орать, глупая девчонка, — огрызнулась мадам Жири и шагнула в комнату. — Разве ты не видишь, что на самом деле тут происходит? Она вовсе не украла эту музыкальную шкатулку…
Прервав ее, Кристина встряла, отказываясь слушать любые возражения тому, что она уже сочла правдой.
— Так, значит, вы не поможете? Я так и знала… все ненавидят меня за то, что произошло! Никому нет дела до того, насколько мне плохо! — Развернувшись, она выбежала за дверь, протиснувшись мимо мадам Жири в процессе своего поспешного отступления.
Увидев, что ее музыкальная шкатулка скрылась за дверью вместе с виконтессой, Ария начала плакать.
— М-мама! Она украла м-мою игрушку! Ту, что д-дал мне Эрик!
— Ложь! Вы все лжете! Он бы никогда и ничего вам не дал, — проверещала Кристина и бросилась прочь по коридору, оставив всех присутствующих в потрясенном молчании глядеть ей вслед. Брилл никогда прежде не видела, чтобы взрослый человек вел себя подобным образом. Тревожило, насколько быстро изменилось все поведение Кристины. Буквально за пару секунд она перешла от тупого отчаяния к яростной истерике.
Подняв руки в успокаивающем жесте и двинувшись вперед, мадам Жири встала между Брилл и дверью.
— Не берите в голову. Она всегда именно так и справлялась с эмоциональными переживаниями. Она просто не может не вести себя так… она так и не смирилась со смертью отца… так и не сумела после этого повзрослеть. Сперва я решила, что ей стало немного получше, но, кажется… она снова взялась за старое.
— Это не детское поведение. Арии четыре года, и она не разгуливает вокруг, крича на людей и врываясь в их комнаты. — Мадам Жири попыталась взять Брилл за локоть, но та отпрянула от прикосновения. — Нет! Это поведение юной девушки, которую никогда в жизни не осаживали. Люди жалели ее из-за ее горя, но, честно говоря, это не оправдание тому, чтобы вести себя, как избалованный ребенок. И я буду той, кто НЕ станет делать ей поблажку!
Повернувшись, Брилл быстро опустилась на колени перед Арией и обхватила ее личико ладонями. Пока она наблюдала, как полные слез глаза ее дочери поднимаются, чтобы встретиться с ее, в ней еще сильнее разгорелся гнев, отчего стало трудно проявить нежность, даже когда она отерла мокрые щеки Арии. «Вырвать игрушку прямо из рук ребенка…»
— Побудь здесь немного, мамочка скоро вернется и принесет тебе твою шкатулку. — Брилл поцеловала Арию в лоб, когда та начала икать сквозь слезы. — Не волнуйся… — Поднявшись, Брилл повернулась и направилась прямиком к двери, ее щеки ярко полыхали от ярости.
Когда мадам Жири попыталась остановить ее, она лишь уклонилась в сторону и выбежала за дверь; каблуки ее закрытых туфель застучали по деревянному полу. Крепко держа руками свои юбки, Брилл домчалась до конца коридора аккурат вовремя, чтобы заметить исчезнувший за очередным поворотом кружевной турнюр виконтессы де Шаньи. Ускорившись, Брилл завернула за тот же угол и с обновленными силами рванула за удирающей виконтессой. Месяцы работы уборщицей укрепили ее мышцы, и ей не понадобилось много времени, чтобы изловить более субтильную девушку. Загнав ее в тупик, Брилл физически блокировала Кристине пути побега. Та раздраженно грохнула кулаком в стену и развернулась лицом к преследовательнице.
Прижав руку к груди, Брилл пыталась отдышаться.
— Ну ладно, довольно этих глупостей. Верните мне музыкальную шкатулку, и я буду готова забыть обо всем этом.
Попятившись, Кристина прижалась к стене, неистовство в ее глазах отточилось до ярости. Она явно не могла поверить, что Брилл действительно стала ее преследовать.
— Не подходи ко мне, ты, чокнутая ирландская… э… м…
Слегка изогнув вверх уголки губ, Брилл проигнорировала приказ Кристины и сделала угрожающий шаг вперед.
— Что? Ирландская шлюха?.. Воровка… Ковыряющаяся в картошке сучка? Выбери что-нибудь одно… Я слышала их все.
Разинув рот от выданных Брилл эпатажных выражений, Кристина могла лишь неопределенно мотать головой.
— Нет… то есть я не хотела… нет… я бы не сказала такого…
— Ой, прошу тебя… не стоит так пыжиться. Я знаю, что ты так думала. — Поскольку Кристина продолжила протестовать, Брилл ткнула в ее сторону пальцем, заставив умолкнуть.
— В чем дело? Ты слишком хороша, чтобы кого-то оскорблять? — Виконтесса уставилась на Брилл так, словно та была исчадьем ада.
— Ты чокнутая.
— Верни это, — потребовала Брилл, не обращая внимания на выпад Кристины, и указала на музыкальную шкатулку, которую та по-прежнему прижимала к себе.
— Нет! Я не стану! И не позволю тебе запугать меня! Это тебе не принадлежит. Если уж на то пошло, она моя!
— О? И с чего ты так решила? — спросила Брилл, скрещивая руки на груди.
Неловко переминаясь, Кристина переводила взгляд с пола на лицо Брилл и обратно.
— Она принадлежала моему другу… я говорила тебе. Я была его единственным другом, так что… так что… можно сказать, что она моя, потому что больше некому позаботиться о его вещах… и ему больше некому было их оставить.
Издевательски усмехнувшись монологу Кристины, Брилл неверяще всплеснула руками. «Его единственный друг? Боже мой, у нее забавный способ вспоминать события». Не в состоянии больше держать язык за зубами, она шагнула вперед и схватила шкатулку — ее лицо оказалось едва ли в пяти дюймах от Кристининого.
— Ты невероятна. Не знаю, как ты представляешь себе дружбу… но я определенно не рассматриваю оставление человека в задымленном подвале как акт дружбы!
Отказываясь выпускать из рук игрушку, которая теперь была единственным разделяющим их предметом, Кристина потрясенно заморгала.
— Откуда вы это знаете?! — выдохнула она.
Осознав свою ошибку, Брилл мысленно выругалась. «Проклятье, а теперь я сказала слишком много… никто больше не должен знать об этом… и вот я проболталась! Проклятье!» Но, каким-то образом, невзирая на неприятные последствия, к которым могла привести излишняя откровенность, Брилл была не в силах сдержать порыв сказать больше. Сама мысль об этой девушке, корчащей из себя святошу, когда дело касалось Эрика, заставляло любую логику вылететь в трубу. Вспомнив, каким предельно разбитым и побежденным выглядел Эрик, когда она впервые нашла его, Брилл ощутила, как едкие волны раскаленного добела гнева разъедают ее мысли. «Он лежал ничком во тьме, насквозь промокший… звал ее по имени, зная при этом, что она оставила его на растерзание толпы».
— Я много чего знаю… например, как ты верила, что он был ангелом, посланным с небес, чтобы защитить тебя. И что тебе это нравилось, потому что позволяло чувствовать себя так, будто ты не какое-то там трусливое бесхарактерное ничтожество. О, как ты, наверное, была разочарована, когда осознала, что он был всего лишь человеком… и к тому же изуродованным… а не совершенством, которое ты вообразила. Это порушило твои мечты, не так ли? — выплюнула она, выстреливая в девушку одним жестким вопросом за другим, понимая, что не в силах остановить капающий с ее губ поток яда.
Нижняя губа Кристина начала мелко дрожать, когда Брилл вдохнула, чтобы добить ее.
— Но одно я понять не могу, — продолжила Брилл, грубо выдергивая музыкальную шкатулку из ослабевших пальцев Кристины. — Действительно ли дело было в его лице, или это твоя собственная ограниченность сделала для тебя невозможным полюбить его?
Ее голос сурово звенел в воздухе, и лицо Кристины лишилось всех своих цветущих красок, ее кожа приобрела цвет старой кости. В темных глазах Кристины всплыла тень ужаса, она явно обдумывала слова Брилл, гадая, было ли сказанное правдой. Бессильно уронив руки вдоль тела, она медленно покачала головой, ее хрупкая фигурка застыла в намеке на гнев.
— Как ты смеешь!.. Что ты знаешь об этом или обо всем остальном? Тебя здесь не было! Ты не знаешь, как меня терзало — и терзает — все это! Как ты смеешь! — Быстро вскинув руку, Кристина ударила Брилл по щеке, достаточно сильно, чтобы та начала гореть. Ахнув от совершенного ею неуправляемого поступка, девушка быстро оттолкнулась от стены и обогнула застывшую фигуру Брилл, в ее глазах проступило сожаление. — О господи! Простите… я не хотела… то есть я не хотела ударить вас, это просто… я была так зла… и…
Повернувшись, чтобы поставить игрушку на пол, Брилл поднесла руку к лицу. «Итак, она хочет сыграть на этом поле, да?» — угрюмо подумала она и выпрямилась.
— Я намерена дать вам небольшой совет, мадам де Шаньи, — мягко сказала Брилл и медленно приблизилась к перепуганной девушке. — Если вы когда-нибудь еще в будущем кого-то ударите… не извиняйтесь за это.
Как следует размахнувшись, она влепила Кристине звонкую пощечину — достаточно сильную, чтобы уронить ту на пол. Ощущая себя неимоверно порочной от того, насколько хорошо она себя от этого почувствовала, Брилл стояла над впавшей в прострацию девушкой, расплывшись в торжествующей ухмылке. «Ух ты… это было здорово».
— ВОТ ЭТО правильный способ! Так и запиши!
С набухающим на лице четким отпечатком ладони, Кристина начала поспешно отползать, потом с трудом воздела себя на ноги и продолжила отступление. Открыв рот, она заорала во всю мощь своих оперных легких, призывая на помощь, и привлекла внимание нескольких любопытных зевак.
Не впечатлившись устроенной девушкой суматохой, Брилл махнула остановившимся в конце коридора двум рабочим сцены.
— Не беспокойтесь, это всего-навсего незначительная неприятность с крысами! — крикнула она, приложив руки рупором ко рту, чтобы перекрыть завывания виконтессы. Явно удовлетворившись этим разъяснением, оба мужчины не говоря ни слова удалились, вновь оставив их наедине.
Подобрав музыкальную шкатулку, из-за которой все и началось, Брилл уперла кулак свободной руки в бедро и оглядела Кристину сверху донизу. Бурливший внутри гнев утихомирился до тихого кипения, удовлетворившись знатной пощечиной. Пройдя мимо умолкнувшей наконец девушки, Брилл небрежно пошла по коридору.
— А теперь ты пойдешь со мной и извинишься перед моей дочерью за то, что отобрала ее рождественский подарок, — велела она. — Или тебе придется остаток жизни провести вдобавок еще и с тем постыдным фактом, что ты украла у ребенка. Уверена, в аду есть специальное место для людей, вытворяющих подобное.
На мгновение показалось, что Кристина намерена опротестовать эту угрозу, но затем она нехотя двинулась вперед. Угрюмо следуя за Брилл по пятам, она крепко держалась рукой за ушибленную щеку.
— Это еще не конец… — пробормотала она. — Я не стану этого терпеть.
Улыбаясь самой себе, ощущая странную легкость, Брилл лишь кивнула. Она больше не чувствовала угрозы в присутствии этой девушки в Опере. Скандальное поведение Кристины показало ей, насколько очевидно несовершенной та была на самом деле, разрушая мысленно выстроенный и лелеемый Брилл образ безупречной женщины. «Вот это реально. С этим я могу бороться. И могу победить».
— Итак, ну что ж, сыграем, — жизнерадостно сказала она. «Не могу дождаться!»

* * *
Распластавшись на спине, разглядывая свисающую над ним паутину веревок и блоков, Коннер утомленно прикрыл глаза. Напрягая мускулы на руках, чтобы не дать им затечь, он удовлетворенно выдохнул. «Ну, это была довольно успешная репетиция. Даже принимая во внимание сбежавшую Карлотту. И мне в принципе по душе новый тенор… он весьма приятный малый». Его правого уха достиг приглушенный звук приближающихся шагов, и Коннер приоткрыл один глаз и уставился на недовольное лицо Мэг.
— Зачем ты разлегся на полу? Ты же испачкаешься!
Шутовски ухмыляясь девушке, Коннер пожал плечами.
— Какая разница? Одежду всегда можно постирать. — Протянув руку, он игриво подергал за подол ее юбки. — Ну же, посиди со мной. Все ушли на перерыв.
— И о чем нам с тобой разговаривать? — спросила Мэг, несмотря на то, что грациозно опустилась, присаживаясь на пол рядом с ним. — Сомневаюсь, что у нас вообще есть хоть что-нибудь общее!
— Такое вполне может быть… — подмигнув, отозвался Коннер. — Но я знаю, что у нас есть по крайней мере одна общая тема.
— О, и что же это?
— Танцы… — сказал Коннер, расхохотавшись, когда на лице Мэг возникло потрясенное выражение. — Я просто дразню тебя. У нас полно общих тем. Мы оба работаем здесь… мы оба знаем мою сестру…
Его легкомыслие произвело желаемый эффект — Мэг криво улыбнулась и покачала головой.
— Какие ужасные примеры!
Перекатившись, чтобы положить подбородок на руку, Коннер метнул быстрый взгляд на по-прежнему околачивающихся поблизости артистов.
— Верно… ну что ж, давай посмотрим… может, найдем что-нибудь получше? Хммм… Ты когда-нибудь выступала в других театрах?
— О нет… Я всегда танцевала здесь. Я недостаточно хороша, чтобы гастролировать.
Крякнув, Коннер наморщил нос.
— Это неправда… ты превосходна.
Моргнув от серьезности его тона, Мэг густо покраснела. Она открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь в ответ, но остановилась и на миг отвела взгляд от его глаз.
— О… нет… — задохнулась она и вскочила.
Мгновенно насторожившись, Коннер тоже поднялся на ноги, чтобы определить причину внезапного ухода Мэг. В одной из кулис стояла Кристина, отчаянно призывая подругу присоединиться к ней. Тревога Коннера тут же сдулась, он вздохнул и поплелся за Мэг. «Я думал, мадам де Шаньи не хотела афишировать свое присутствие. Шататься возле сцены — наихудший способ для этого».
Как только Мэг приблизилась к ней, Кристина схватила ее и утянула за занавес. Дивясь столь странному поведению, Коннер без раздумий последовал за девушками. Слабо помахав Мэг, чтобы дать ей знать, что он тоже тут, он скрестил руки на груди и остановился в нескольких футах от Кристины, дабы та его не сразу заметила.
— Кристина… что случилось с твоим лицом? — спросила Мэг у подруги.
— Эта гадкая женщина напала на меня! Брилл… или как ее там. В ней есть нечто очень странное, Мэг. Она знает вещи, которые не должна знать. И у нее была музыкальная шкатулка Эрика! Я пыталась забрать ее, но она заставила меня вернуть шкатулку после того, как ударила меня.
Закатив глаза, Коннер в изумлении уставился девушке в спину. «И это та самая цыпочка, по которой Эрик сох несколько месяцев назад. Боже милосердный… да она, должно быть, совсем дурочка, если думала, что может потягаться с Брилл и выйти победительницей».
Пока Мэг слушала рассказ Кристины, на ее лицо набежала тень. Высвободившись из хватки подруги, она нахмурилась:
— Кристина… это последняя капля. Ты украла что-то у Брилл? Разве стоит удивляться, что она забрала это обратно?!
— Нет, но…
— Но ничего. Я представила тебя своим друзьям… после того, как ты появилась безо всякого предупреждения, и вот ты идешь к ним и ведешь себя, как безумная! — Взмахнув рукой в воздухе, Мэг покачала головой и протиснулась мимо Кристины, направляясь к Коннеру. — Если ты ожидаешь сочувствия, ты ошиблась, придя за этим ко мне. Время повзрослеть, Кристина! — Вцепившись в локоть Коннера, Мэг потянула его за собой и умчалась из-за кулис.
— Мэг…
— Чшш… Просто продолжай идти, или мне станет плохо, — прошептала Мэг, стиснув пальцы на предплечье Коннера. — Ненавижу ссориться… но я и забыла, какой странной она может быть. Не могу поверить, что она действительно сбежала с чем-то, принадлежащим Брилл… господи… да я сейчас со стыда сгорю!
— Ну, ты в этом не виновата. Ты не можешь ее контролировать…
Слабо улыбнувшись в ответ на это, Мэг подняла глаза на Коннера, и ее выражение прояснилось.
— Знаешь, когда ты не ведешь себя раздражающе, ты на самом деле милый мужчина, — сказала она, будто бы слегка удивленная этим открытием.
— Ну, спасибо тебе, — отозвался Коннер, кладя руку поверх руки Мэг, покоящейся у него на сгибе локтя, — и тяжело вздохнул оттого, насколько правильным ощущался этот жест. «Что ж… дьявол… теперь я не знаю, смогу ли вообще когда-нибудь ее отпустить».

* * *
Ослепительно улыбаясь собственному отражению в зеркале в своей комнате, Брилл едва ли слышала хоть слово из того, что говорила ей в ухо мадам Жири. Кристина извинилась довольно быстро — и так же быстро сбежала, оставив Брилл сиять от своей маленькой победы. Возбуждение горело в теле Брилл, которое словно бы наполнилось свежей энергией. Она не могла дождаться новой встречи с Эриком, чтобы начать борьбу за его сердце. Каким-то образом, теперь, взяв верх над Кристиной, она знала, что может сделать что угодно, если возьмется за дело всерьез. «Спасибо, Кристина...» — счастливо думала Брилл, поднимая руку к алой отметине на своем лице, оставшейся от удара виконтессы.
— Как давно вы знаете об Эрике? — спросила мадам Жири, чуть повысив голос, когда стало ясно, что Брилл не особо-то ее слушает.
Встряхнувшись, Брилл сосредоточила внимание на мадам. «Ну, полагаю, меня раскусили, — рассеянно подумала она, обнаружив, что это не взбудоражило ее так сильно, как она предполагала. — По крайней мере, это сделал кто-то, кому я могу доверять. Эрик постоянно рассказывал, как добра была к нему мадам Жири».
— В прошлом году, в ту ночь, когда упала люстра, я нашла его в подвалах. В то время я не знала, кем он был… только, что он страдает и одинок. С помощью своего брата я вывезла его из Парижа к себе домой.
От изумления мадам Жири так задрала брови, что те чуть не запутались в волосах.
— Он позволил вам позаботиться о нем? Он не ушел? Добровольно остался в вашем доме? В доме незнакомки? В доме женщины?!
Сложив руки на коленях, Брилл невозмутимо кивнула.
— Сначала у него не было особого выбора. В ту, первую ночь он был на волосок от смерти… Я не сомкнула глаз, поскольку была уверена, что он может погибнуть. И пускай он был незнакомцем, я не хотела, чтобы он умер в одиночестве.
Подойдя и сев с ней рядом на кровать, мадам Жири взяла ее за руку.
— А потом, когда ему стало лучше?
— После этого он захотел остаться. Он помогал Арии с речью и занимался с ней музыкой.
— Он… захотел остаться? — медленно повторила мадам Жири, не сводя глаз с лица Брилл. — Как вы здесь очутились?
— Он вернулся в Оперу… и по случайности мы с Арией тоже попали сюда. В тот день, когда вы помогли мне получить работу… мы правда всего лишь заблудились. На самом деле тогда я не знала, что он здесь.
Фыркнув, мадам Жири перевела взгляд на зеркало, не в состоянии выдать еще какой-нибудь вопрос.
— Я не знаю, что сказать. С того дня, как я встретила его, когда помогла ему попасть в это место, в нем была озлобленность, которая, как я была уверена, никогда не позволит… а потом, конечно, я была уверена, что он умер. Боже мой… не знаю, осознаете ли вы вообще, что, вероятно, совершили… он предпочел остаться… — прижав свободную руку ко рту, мадам Жири резко осеклась и встала. — Мне нужно идти… но, возможно, мы сможем договорить позже? — спросила она — выражение ее лица смягчилось настолько, что Брилл была уверена: та вот-вот ударится в слезы.
По-прежнему находясь в эйфории от недавних событий, Брилл наблюдала, как мадам Жири выскочила из комнаты. «Вот те на… какова же будет ее реакция, когда я скажу ей, что полна решимости выйти замуж за этого тупицу?» — подумала Брилл, и острое желание захихикать, словно школьница, заставило ее согнуться пополам и плотно зажать рот рукой. Чуть повернув голову, она посмотрела на соседнюю кровать, где дремала Ария, крепко обхватив своими маленькими ручками возвращенную музыкальную шкатулку. Очевидно, переживание из-за ситуации с Кристиной вымотало ее. Не прошло и десяти минут после того, как Брилл вынудила виконтессу извиниться, как Ария забралась на свою кровать и уснула. Теперь, глядя на дочь, Брилл не могла не видеть черты своего бывшего мужа в спящем личике ребенка. «Спорим, от Эрика будут красивые дети…»
Слегка смутившись этой мысли и более чем слегка взволновавшись, Брилл вскочила с кровати и принялась расхаживать по комнате туда-сюда. Бушующая в ней энергия ликования не давала усидеть на месте. «Интересно, где он сейчас… скорее всего, где-то далеко, погруженный в раздумья. Если бы раньше он находился где-то поблизости, сомневаюсь, что он бы сумел удержаться и не вмешаться в мой небольшой скандал. Должно быть, он внизу, в своем доме…»
Нетерпеливо постукивая пальцами по стеклянной поверхности зеркала, Брилл задумчиво прикусила губу. В ее голове возникла идея — она знала, что та была дурацкой, но, кажется, не могла от нее избавиться. «В этом здании семь уровней подвалов… полно места, чтобы спрятаться. Хотя вроде бы он упоминал, что жил на самом нижнем. — Вздохнув, Брилл провела рукой по камню, где, как она знала, располагался открывающий зеркало механизм. — Не будь дурой, Брилл… он еще даже не приглашал тебя туда… может, он не желает, чтобы ты вот так запросто там объявилась… и ты даже не знаешь, куда идти».
Чуть протрезвев от перспективы ледяного приема, на который, как она знала, Эрик был вполне способен, Брилл поджала губы и оглянулась через плечо на Арию. «Дурацкая… идея… пойти блуждать по подвалам, ища его. Скорее всего, он все равно скоро сам придет». Оттолкнувшись от зеркала, она двинулась было, чтобы снова сесть на кровать, но обнаружила себя подходящей к двери и запирающей замок. Вернувшись к зеркалу, Брилл несколько минут расхаживала перед ним, потом потянулась и нажала на потайной механизм, которым, как она видела, пользовался Эрик, чтобы открыть зеркало. Стеклянная панель бесшумно отъехала в сторону, открывая темный проход.
Глядя во тьму, Брилл заколебалась. «Я уже говорила ему, что люблю его… но не думаю, что он понял. Самое время прояснить это. Я знаю, его тревожит присутствие здесь Кристины… и смущает… и я не помогу ему в этом, если все выболтаю… но как он может ясно увидеть ситуацию, если не знает?» Схватив ближайшую лампу, Брилл зажгла фитиль. Ее решимость окрепла, и, поставив лампу на стол, она опустилась на колени возле Арии.
Слегка встряхнув дочку, Брилл разбудила ее.
— Мама собирается пойти и поискать Эрика за зеркалом. Не пускай никого, кроме Мэг и Коннера. И оставайся в этой комнате… никуда не убегай. Понятно?
Сонно кивнув, Ария потерла глаза и отвернулась.
— Я поняла… Я с-скажу дяде К-коннеру, если он придет.
Встав, Брилл подхватила лампу и переступила через порог зеркала, закрыв за собой стеклянную панель и оставив лишь маленькую щелочку — на случай, если не сумеет разобраться, как открыть ее изнутри. Сделав глубокий вдох и попытавшись усмирить беспокойство, Брилл пошла по проходу. В тишине тайных переходов она нашла странное успокоение, к ней вернулся оптимизм и, шагая по каменному коридору, она почувствовала себя куда лучше. Время текло быстро, она едва ощущала пол под ногами. Спускаясь по серии лестничных маршей, она всякий раз ненадолго останавливалась, чтобы заглянуть через перила в чернильную темноту, по-прежнему клубящуюся под создаваемым лампой маленьким кружком света.
— Господи… и он способен передвигаться по этому месту в кромешной тьме, — легкомысленно сказала себе Брилл, и вдруг неожиданная волна страха проморозила ее до костей. Застыв на месте, она быстро осмотрелась в поисках хоть какой-то причины для этого чувства. Ничего не увидев, она постаралась скептически отнестись к зазвеневшим в голове чересчур знакомым тревожным колокольчикам. «Не будь дурой… На этой неделе у меня не было никаких кошмаров. Обычно, если должно произойти что-то плохое, у меня случаются кошмарные сны… Я просто перенервничала».
— Просто перенервничала, — повторила Брилл вслух, чуть споткнувшись на следующем шаге. Рассмеявшись, она покачала головой. — Успокойся… здесь внизу нет ничего плохого, что могло бы навредить тебе. В смысле, в этих проходах обитает только Эрик… ничто не может тебе навредить. — Выпрямившись, она откинула с глаз темные пряди своего парика. — Фу-ты ну-ты, даже со светом я умудряюсь спотыкаться. Не могу представить, как бы справлялась в темноте. — Неторопливо опуская ногу на следующую ступеньку, Брилл продолжила спуск. — Я прямо-таки вижу, как ломаю шею в этом…
Пол под ее ногами с грохотом разъехался, ступенька, на которой она стояла, исчезла в мгновение ока. Не успев даже вскрикнуть, Брилл рухнула в темноту; лампа выпала у нее из рук и покатилась дальше по лестнице. Кувыркаясь посреди черноты, кажется, целую вечность, Брилл наконец обрела голос и, завопив во всю мочь, замолотила руками по воздуху.
Без предупреждения она погрузилась в ледяную воду, ее крик захлебнулся на середине, когда она ушла под воду с головой. Всплыв на поверхность, Брилл судорожно вдохнула и забарахталась.
— Какого черта?
Пытаясь сохранять спокойствие, она поплыла в сторону, пока ее пальцы не нащупали гладкий камень. На мгновение ее объял оцепенелый ужас, но затем она сумела стряхнуть его и начать думать. Держась рукой за стену, Брилл принялась искать путь на сушу. «Наверное, лестница была непрочной… мне просто нужно найти выход отсюда, и… — Рациональная мысль резко оборвалась, когда над ее головой что-то громко залязгало. Посмотрев вверх, Брилл пыталась разглядеть источник шума, но ничего не увидела. — Что это?»
Лязг становился все громче, и ею начала овладевать паника. Высунув руку из воды, Брилл потянулась вверх, навстречу металлическому звону. Мгновение спустя ее пальцы коснулись грубой поверхности какого-то большого железного предмета. У нее ушла лишь секунда, чтобы сообразить, что предмет, похожий на решетку, опускается над ее головой, толкая ее руку, толкая ее вниз и под воду. «О боже мой… о боже мой… Что это?»
Сделав глубокий вдох, Брилл закричала во все горло, ее собственный испуганный голос словно в насмешку отразился от стен. Исступленно тычась в опускающуюся решетку, она боролась с паникой, чтобы попытаться придумать что-нибудь, какой-нибудь план. Вернувшись обратно к стене, она передвигалась вдоль нее, пока ее нога не стукнулась о подводную трубу. «Да, возможно, это ключ». На миг возликовав от этого открытия, Брилл нырнула и наощупь поплыла вдоль трубы, пока не обнаружила огромный скользкий вентиль. Упершись ногами в стену, она вцепилась в него обеими руками, уверенная, что вот-вот спасется.
Напрягаясь всем телом, она с огромным усилием налегла на вентиль — и ничего не произошло. Попробовала снова — с тем же результатом. Всплыв, она вдохнула и, вновь нырнув, лихорадочно потянула вентиль. Ей просто не хватало силы.
Снова вернувшись на поверхность, утратив всякую надежду, Брилл ощутила, как решетка начинает давить ей на макушку. Запрокинув лицо, она часто задышала, крича в перерывах между каждым вдохом. «Я не могу умереть здесь… Ария спит наверху… Эрик даже не знает о моих чувствах… Я не могу умереть здесь!» Ее крики становились все бессвязнее, по мере того как ее рот скрывался под водой. Вцепившись руками в стальные прутья, Брилл силилась вдохнуть, по-зимнему холодная вода булькала у нее во рту.
«Я не могу умереть здесь… Я не могу умереть здесь… Я знала, что это была дурацкая идея… Следовало бы догадаться». Ей почудилось, будто в отдалении она услышала приглушенный звук, словно чирканье подошв о камень, но в ушах слишком громко отдавался шум ее собственного искаженного дыхания, чтобы быть уверенной. До красноты вжимаясь лицом в решетку, Брилл чувствовала, как ее щеки омывает и заливает вода. Она в последний раз набрала в легкие воздух, но ей не хватило времени, чтобы крикнуть, — решетка целиком погрузилась в воду.
Плывя в жгучей ледяной тьме, Брилл ощутила, как в груди начало возрастать давление; обжигающий жар, не похожий ни на что испытанное прежде, распространялся по легким со скоростью пожара. «Я не хочу умирать здесь… Я… Я не… — Перед глазами заплясали огоньки, и внезапно паника начала пропадать. — Я не хочу… умирать. — Закрыв глаза, она ощутила непреодолимую потребность просто вдохнуть, сдаться. — Я не хочу…»
Огоньки увеличивались в размере, пока она не перестала видеть что-либо еще, — и после этого она не видела ничего. «Я… Я… не хочу…»

Отредактировано Lupa (2021-04-24 17:53:05)

Примечание переводчика: В четвертой части главы рейтинг повышается до R. Внезапно так.)))

Глава 54: Чудеса и безумство

Сидя за письменным столом, Эрик наклонился вперед, чтобы сдуть с лежащего перед ним листа бумаги лишнюю грифельную крошку. Постукивая кончиком карандаша по столу, он всматривался в линии и тени только что нарисованного им лица. «Лицо Брилл… не Кристины… и что это значит?» Изначально он сел, чтобы попытаться очистить разум, чтобы получить ответ насчет того, как ему следует поступить по поводу Кристины, но это явно не сработало, потому что все, что он нарисовал, было связано с Брилл.
Вздохнув, Эрик опустил карандаш и поскреб рукой челюсть, неосознанно размазав черный грифель по подбородку. «То, как она выглядела в сне… Господи, мне это понравилось. На что это похоже — иметь возможность смотреть на нее, когда захочется? Просыпаться и каждое утро видеть ее лицо…»
Полностью захваченный фантазиями, Эрик едва уловил доносящийся из главной озерной комнаты пронзительный звон. Через несколько секунд звук наконец пробился сквозь царивший в его мозгах туман. Резко повернув голову, Эрик выглянул за дверь, слегка сбитый с толку режущим слух шумом. Когда он в конце концов определил источник неожиданного звука, то уныло встал и, выйдя в главное помещение и пройдя мимо огромного органа, отодвинул свободно свисающую портьеру, открывая ряд запыленных латунных колокольчиков. Выругавшись, он наблюдал за тем, как один из них мотается вверх-вниз — раздражающий звон явно исходил от него.
«Я почти позабыл о них… — запоздало подумал Эрик, читая полустертую надпись под надрывающимся колокольчиком. — Это звонок от водяной ловушки. Наверное, он сломался. — Вновь опустив портьеру, он проследовал к лодке, пришвартованной в маленьком доке на краю озера. — Полагаю, придется пойти туда и заткнуть уже проклятую штуковину…»
Гребя во тьме, Эрик с легкостью вел лодку по затопленным переходам и обрамленным колоннами арочным проемам. Остановившись около небольшой лесенки, ведущей к поросшей мхом каменной площадке, он выпрыгнул из лодки и привязал ее. Сняв маленький фонарь, который покачивался на носу судна, он отправился дальше пешком, но успел сделать лишь пару шагов, когда до его ушей донеслось бряцанье цепей и шестеренок. Сердце ушло прямиком в пятки — за металлическим лязгом он едва уловил захлебывающиеся последние крики, явно издаваемые человеком. «Там действительно кто-то есть!»
Эрик со всех ног кинулся к тому месту, где находилась одна из его многочисленных ловушек с сюрпризом. Ему даже не пришло в голову, что он должен отступить, продолжать скрываться, что кто бы ни попался в его сети, он рано или поздно может выдать его. Все, что Эрик слышал — это голос Брилл в своей голове, служащий ему совестью и подгоняющий бежать еще быстрее. «Я больше не слышу криков. Боже милосердный… почему я оставил все эти чертовы ловушки взведенными? У меня есть и другие способы держать людей подальше… Мне не нужны эти дурацкие механизмы. Если я убил кого-нибудь… она никогда не простит меня».
Разбрызгивая лужи, он завернул за угол, высоко держа фонарь, его глаза метались по раскинувшемуся перед ним огромному темному омуту. Там, где в воду медленно опускались управляющие решеткой цепи, она была покрыта рябью, но к середине волнение сходило на нет. Решетка явно погрузилась несколько минут назад, и это означало, что попавший в ловушку человек тоже был под водой уже несколько минут.
С колотящимся сердцем Эрик осматривал чернильно-черную воду в поисках признаков жизни, любой темной тени, которая могла указать на тело. Ничего видно не было, и он начал сомневаться, что крики ему вообще не почудились. «Возможно, ловушка все-таки просто сломалась», — с надеждой подумал он. Повернувшись, чтобы поставить фонарь на землю у ног, он заметил бесшумно всплывающий на поверхность водоема темный предмет. Покосившись на него, Эрик опустил рычаг, вытягивавший решетку из воды. Когда цепи со скрипом задвигались в обратном направлении, предмет подплыл ближе к площадке, где стоял Эрик. Присев на корточки, чтобы ближе рассмотреть эту штуку, тот склонил голову набок. «Напоминает дохлую крысу… — рассеянно подумал он и потянулся, чтобы вытащить предмет из воды. Однако, поднеся темную свалявшуюся вещь к свету, он сообразил, что это вовсе не крыса. — Парик… черный парик?»
Эрик глядел на промокший насквозь комок волос, и его внутренности медленно скручивало тошнотой. «Это похоже на… парик Брилл…» Уронив парик на пол, он резко выпрямился, мгновенно вперив взгляд в воду, которая теперь, когда решетка прорвала ее поверхность и медленно поднималась в воздух, казалась угрожающе спокойной. И, пока Эрик смотрел, вслед за решеткой показалось что-то белое, развевающееся под водой подобно лентам на ветру. У Эрика ушло меньше секунды, чтобы опознать в черной воде уникальный цвет волос Брилл.
Бездумно ринувшись вперед, он практически скатился с маленькой лесенки, ведущей к краю воды. Резко затормозив у ее подножия, он с возрастающим ужасом осознал, что решетка поднялась над водой не более чем на полфута. Ослепнув от чисто животной паники, Эрик раздраженно взвыл и обеими руками ухватился за застрявшую железяку. «Пожалуйста, господи… пожалуйста… она не двигается… господи, помилуй!»
Текли мгновения, и ничего не происходило. Эрику казалось, будто он пытается поднять саму Оперу — так незначительно продвинулась решетка. «Нет нет нетнетнет…» Затем внезапно шестеренки и блоки издали жалобный стон, и здоровенная решетка начала задираться под непривычным углом. Каждый мускул в теле Эрика горел, на лбу выступили вены — он тянул решетку вверх, цепи залязгали проворнее, провиснув от его усилия. С яростным рыком цепи сорвались с блоков, и весь механизм вдруг остановился. Отпустив край решетки, Эрик рухнул на землю, прополз под ней и как был, одетый, плюхнулся в поджидающую воду.
Едва заметив вымораживающую температуру омывшей его тело воды, подхлестываемый паникой Эрик быстро выплыл на середину водоема. Схватив Брилл за плечо, он перевернул ее тело лицом вверх, но та не начала хватать ртом воздух, как он надеялся — она просто вяло покачивалась, и маленькие волны захлестывали ее застывшее, неподвижное лицо. «Она не двигается… она должна двигаться. Надо вытащить ее отсюда. — Держа эту единственную мысль поближе к сердцу, Эрик поборол онемелый страх, царапающийся в дверь его рассудка. — Надо вытащить ее отсюда… Все будет в порядке… Надо вытащить ее отсюда». Просунув руку подмышками Брилл, он поволок ее спиной вперед к ведущей на площадку лестнице, бесцеремонно разбрызгивая воду и борясь с тяжестью собственной промокшей одежды и мертвого веса Брилл.
Нащупав ногой первую скользкую ступеньку, Эрик с надсадным криком вырвался из воды, таща за собой тело Брилл за воротник. Карабкаясь по лестнице, он игнорировал туманящее разум головокружение, игнорировал пересохшее, саднящее горло и наждачный воздух, заполняющий и вырывающийся из легких — игнорировал все, кроме своей единственной незыблемой цели. Остановившись сразу, как только достиг площадки, Эрик наконец свалился на каменный пол. «Ну ладно… теперь мы на суше… все в порядке… все в…»
Лишь тогда он повернулся, чтобы посмотреть на Брилл. Та лежала на полу совершенно неподвижно, без малейших признаков дыхания, ее голова была чуть склонена набок, выглядя сейчас, когда ее обычно улыбающиеся глаза были закрыты, а яркие волосы намокли и прилипли к коже, до странного маленькой. Эрик узнал этот вид — синие губы и натянутую кожу. Он видел его на лицах мужчин, умерших от его руки. «Нет, это неправда», — оцепенело подумал он.
— Брилл? — сказал он, протянув руку, чтобы коснуться ее лица. Чуть отдернувшись от исходящего от ее кожи ледяного холода, Эрик ощутил, как треснула образовавшаяся от потрясения онемелая корка вокруг его сердца, и внутрь вкатилась боль.
— Брилл! — с отчаянием позвал он, и его голос отразился от каменных стен, будто издеваясь своим гулким звуком. Эрик подполз ближе, схватил Брилл за узкие плечи и затряс с яростью, которую словно бы не мог остановить. — Брилл! Прекрати это! Очнись! — Когда до него начала доходить реальность ситуации, то, запрокинув голову и уставившись в потолок, Эрик безмолвно проклял Бога. «Она мертва… она мертва… это я виноват. Я должен был лучше защищать ее. Я должен был уделять больше внимания вместо того, чтобы думать о… о бесполезных вещах!»
Стиснув кулаки на влажной ткани платья Брилл, Эрик издал нечеловеческий вопль — звук рвался из его горла, изливая душераздирающую муку, подобную которой он никогда не испытывал прежде. Ему казалось, будто он умирает, будто кусочки его сердца отрываются и падают во тьму. «Не могу дышать… так больно, что я не могу дышать. Это несправедливо… это несправедливо!» Согнувшись под тяжестью навалившейся со всех сторон темноты, Эрик опустил голову и уткнулся лбом в плечо Брилл, его руки дрожали, а глаза начало жечь от горьких слез. Казалось, будто каждая клеточка его тела кричит, восставая против ополчившейся против него судьбы.
— Не поступай так со мной… — хрипло прошептал Эрик в ледяную кожу Брилл, и по его щекам наконец потекли слезы.
Он закрыл глаза, рыдания начали сотрясать его тело, не давая вдохнуть. Прошло лишь несколько секунд, но для него прошла уже целая вечность. Перед внутренним взором Эрика холодно растянулись все грядущие дни его жизни — бесконечная процессия времени, лишенного всякого смысла, кроме очередного вдоха, столь же пустая и безжизненная, как распластавшаяся под его руками женщина. «Я не могу этого сделать. Я не могу ее отпустить…»
— Прошу, не уходи туда, куда я не могу последовать… — взмолился он. — Пожалуйста… не оставляй меня здесь одного. Я… я люблю тебя. — Эти последние три слова, слова, которые он даже и не думал, что скажет когда-нибудь снова, соскользнули с его губ с потрясшей его самого легкостью, — и тогда Эрик осознал: причина, по которой это оказалось так легко, в том, что эта мучительная связь не была неожиданностью — он чувствовал ее все это время, возможно, с первых мгновений, как увидел Брилл. Но теперь все было кончено. «Я люблю ее».
— Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя, — повторял Эрик, как молитву, и гнев в нем превратился в горькое сожаление. «Господи, что я наделал? Это должен был быть я… ты забрал не того…»
Непроизвольно в его голове, словно посланный самими небесами, промелькнул образ Брилл, согнувшейся над старой мадам Дюбуа, вдыхающей жизнь обратно в ее очевидно мертвое тело. Рывком подняв лицо от груди Брилл, Эрик невидящим взором обшаривал каменную стену напротив, просматривая сцену, которая сама собой проигрывалась у него в голове. И внезапно он услышал голос Брилл, шепчущий в его уши — спокойствие в ее словах утешало его.
«Даже если сердце останавливается и человек не дышит, мозг продолжает жить еще несколько минут. Все, что нужно сделать, это вновь запустить сердце… и человек может быть спасен. Подумай, сколь многих можно было бы спасти».
Струящиеся из покрасневших глаз Эрика слезы остановились, а тело вновь наполнилось жизненной энергией. «Все, что нужно сделать, это вновь запустить сердце». Наклонившись вперед, Эрик положил руки на грудь Брилл точно так же, как, по его воспоминаниям, сама Брилл делала с мадам Дюбуа. Плавно надавив несколькими короткими толчками и молясь, что сделал все правильно, он ощутил, как грудная клетка Брилл подается вниз с каждым движением. Остановив надавливания, он зажал нос Брилл и накрыл ее рот своим, наполняя ее легкие своим дыханием. С целеустремленностью отчаявшегося человека Эрик повторял процесс снова и снова. «Ну же… работай… ну же… Я знаю, это может сработать! Она делала так же. Я видел, что это сработало. Я читал ее чертовы исследования тогда, в доме. Я знаю, это может сработать!»
Тикали минуты, и у Эрика начали уставать руки, но он отказывался останавливаться. Он знал, что если остановится, то умрет вместе с Брилл и будет погребен под Оперой в могиле, им же самим и созданной. «Это сработает… это сработает». Нагнувшись, чтобы вновь прижать губы к губам Брилл, Эрик закрыл глаза.
— Брилл, проклятая ты женщина. Сделай, как я говорю, хоть раз в своей жиз…
И прежде, чем он смог закончить предложение, случилось невозможное. Брилл сделала болезненный вдох. Застыв на месте, почти боясь шевельнуться и нарушить хрупкое равновесие момента, Эрик наблюдал, как ее грудь опять поднялась, наполняясь воздухом безо всякой посторонней помощи. Уголок ее рта искривился в слабой гримасе, и ее тело сотряс приступ жестокого кашля, выгоняющего скопившуюся в легких воду. Медленно, словно с огромным усилием, глаза Брилл приоткрылись, изучая потолок над их головами. Должно быть, Эрик издал тихий потрясенный звук, потому что Брилл моргнула и сконцентрировалась на его лице. В ее глазах промелькнуло мгновенное узнавание — а затем она снова потеряла сознание.
Ее кожа утратила серый цвет, хотя по-прежнему выглядела чересчур бледной — и Эрик ощутил, как вместе с вернувшимися на ее лицо красками к нему снова возвращается его собственная жизнь. Неверяще подняв руку к лицу, он в крайнем изумлении уставился на Брилл. После чего, посмотрев вверх, он сделал кое-что, чего не делал с самого раннего детства. Он возблагодарил Бога.
Протянув неуверенную руку, боясь, как бы Брилл не исчезла от его прикосновения, Эрик ласково убрал с ее щек спутанные волосы. Именно тогда пронизывающий холод камня под его коленями начал просачиваться сквозь обрушившееся на тело облегчение. Задрожав в промокшей одежде, он отвернулся от бессознательного лица Брилл, наконец обратив внимание на окружающую их темноту. «Нужно согреть ее… немедленно». Наклонившись вперед, он просунул руки под спину Брилл и встал, крепко прижимая ее к себе. Подойдя туда, где оставил фонарь, он осторожно нагнулся и подобрал его с земли. Быстро добежав до поджидающей его лодки, Эрик мягко уложил Брилл на дно маленького судна, потом, заняв позицию возле кормы, убрал весла, отдав предпочтение длинному шесту, лежащему вдоль днища. Он не хотел подвергать Брилл рывкам, которые производила гребля.
Ведя лодку обратно через лабиринт колонн, вскоре Эрик увидел приветливое сияние света своего подземного дома. Расслабив напряженное тело, он выдохнул и опустил взгляд на Брилл — в сотый раз за последние пятнадцать минут, — все еще не желая выпускать ее из виду более чем на несколько секунд. Заведя лодку в маленький док перед органной комнатой, Эрик выбрался наружу и привязал ее. Затем, тщательно соблюдая равновесие, он наклонился и поднял Брилл, повернулся и быстро пошел к коридору, уже составляя в голове план того, что должен сделать. «Разумеется, надо разжечь печку… собрать побольше одеял… но ее одежда… ей нельзя оставаться в промокшей насквозь одежде… но во что мне ее одеть? — Столкнувшись с этой обескураживающей мыслью, он слегка заколебался в начале коридора, переводя взгляд со старой комнаты Кристины на свою собственную. — Я не могу положить ее в моей комнате… определенно…»
С рычанием тряхнув головой, Эрик размашисто прошагал вперед и толкнул дверь в старую комнату Кристины. «Повзрослей, Эрик… теперь это будет комната Брилл. Да что с тобой? Беспокоишься об идиотских вещах, когда Брилл только что чуть не умерла! — Вновь сосредоточившись на текущих задачах, он подошел к кровати и, нежно опустив Брилл на пол, осторожно принялся стаскивать с нее мокрую одежду. — Господь милосердный… я и понятия не имел, что женщины носят столько чертовых слоев одежды!» Отбрасывая промокшую одежду в сторону, он раздел Брилл до нижнего белья и, насколько мог отведя глаза, стянул оставшиеся слои и поднял ее на кровать. Быстро накрыв Брилл, Эрик бросился к газовой печке в углу комнаты, зажег ее и, повернувшись, подобрал с пола мокрую одежду. Заколебавшись у двери, он поймал себя на том, что даже на миг не желает оставлять Брилл одну, вздохнул, отошел от двери, разложил одежду перед печью и вернулся к кровати. Притянув кресло, он уселся, пристально наблюдая за лежащей Брилл, тихо дышавшей под горой одеял.
Улучив минутку, чтобы посидеть спокойно, в отсутствие какой-либо непосредственной опасности, Эрик получил возможность поразмышлять над тем, что произошло, и снизошедшими на него откровениями. «Беда была так близко. Она чуть не погибла. И все по моей вине. Если бы я изначально не построил этот дурацкий механизм!» Потянувшись, он положил руку на кровать рядом с Брилл, желая ощутить движение одеял от ее дыхания, чтобы убедиться, что это все не просто сон, что она на самом деле в безопасности. Потом, слегка вздрогнув в мокрой одежде, когда действие адреналина сошло на нет, Эрик откинулся назад и закрыл лицо руками.
И лишь в этот момент осознал, что правая сторона его лица больше не прикрыта маской. Где-то в процессе преисполненного паники спасения Брилл она сгинула в темной воде. «И я даже не заметил. — Впервые в жизни что-то оказалось важнее необходимости прикрывать лицо. Брилл оказалась важнее. — Что мне теперь делать? — удрученно подумал Эрик, пробегая трясущимися пальцами по глубоким расщелинам и неровным гребням, образующим его уродство. — Любовь к ней может все разрушить… но я знаю, что даже если попытаюсь, все равно не в силах буду перестать… и еще знаю, что не смогу держаться от нее подальше. — Устало опустив руки вдоль тела, он закрыл глаза. — Пусть это будет только моей ношей. Я не стану искушать высшие силы, прося о чем-то большем. Ее жизни достаточно… иметь ее рядом будет достаточно… должно быть».
Поежившись при этой мысли, Эрик горько хохотнул, глядя на неподвижную фигуру Брилл. Наклонившись вперед, он вытянул руку, чтобы провести кончиками пальцев по ее мягкой щеке. «Иметь ее рядом будет достаточно… но… думаю, я буду жить ради моментов вроде этого. Моментов, когда я смогу притворяться, будто родился нормальным человеком… что она моя… — Чуть привстав с кресла, он приблизил к лицу Брилл свое лицо, его глаза тревожно глядели в ее закрытые глаза. — Моментов вроде этого…» Закаляя свой дух, готовясь к тому, чтобы прожить всю жизнь подобным образом, он закрыл глаза и нежно коснулся губами ее рта. Запирая это ощущение в недрах своего разума, Эрик вновь уселся в кресло и безмолвно продолжил охранять покой Брилл.

* * *
Брилл медленно вплывала в сознание, выходя из странного сна про игрушечную обезьянку и мальчика в клетке. Но как только ее органы чувств стали полнее воспринимать тепло одеял вокруг нее и запах расплавленного свечного воска, она начала чувствовать давящую тяжесть собственного тела. Она ощущала себя такой тяжелой и неповоротливой, что было трудно дышать, и даже пальцем шевельнуть было больно. Пытаясь открыть глаза, Брилл заметила проблеск сияния свечей, мерцавших на затянутом тканью потолке, но обнаружила, что на это действие ей не хватает сил, и ее веки вновь опустились. Она тихо лежала, слишком утомленная, чтобы вновь попробовать двинуться, но не способная найти забвение в беспамятстве, а затем очень ясно услышала звук голосов, плывущий по воздуху откуда-то снаружи комнаты.
— Коннер, ей нужен врач. Прошло два дня, а она лишь раз открыла глаза! Это может означать, что у нее какое-то повреждение. Я читал о людях, переживших утопление лишь затем, чтобы никогда не очнуться ото сна. Мне нужна какая-нибудь помощь… здесь внизу я схожу с ума. Я не знаю, что делать! — воскликнул голос Эрика, его обычно мягкий тенор огрубел от эмоций.
— Ты не можешь никого привести сюда, Эрик. Ты это знаешь. Если ты это сделаешь, будь уверен — окажешься в тюрьме еще до захода, — ответил Коннер, явно пытаясь говорить ровно, хотя было очевидно, что он тоже взволнован.
— Да мне плевать! — взорвался Эрик. — Ты думаешь, мне не все равно? Однажды я уже чуть не потерял ее… Я не желаю позволить такому еще когда-либо случиться. Если это значит, что я должен пожертвовать своей свободой, что ж — это цена, которую я готов заплатить.
— Бога ради, успокойся, чокнутый ублюдок. Говорить дерьмо вроде этого — верный способ отправить Брилл к ее создателю. Если все это время она слышала, как ты говоришь подобные вещи, неудивительно, что ей не становилось лучше. Она бы не хотела, чтобы ты это делал…
— Тогда скажи мне, что делать. Я не могу перемещать ее. Путь на поверхность способен убить ее. Проклятый воздух настолько чертовски холодный, что я удивлен, что ты не умер по дороге сюда. Здесь я, по крайней мере, могу быть уверен, что ей тепло. Но здесь нет возможности для лучшего медицинского ухода! Мне пришлось ждать до этого момента, чтобы хотя бы отлучиться достаточно надолго и сходить за тобой. Я был до чертиков уверен, что она будет мертва, когда мы вернемся, но у меня не было другого выбора.
— С этим все в порядке… ты правильно поступил, сходив за мной. По крайней мере, теперь я могу придумать для всех оправдание ее отсутствию. Вчера, когда никто не сумел отыскать ее, Карлотта будто свихнулась. Она на самом деле довела себя до слез — так волновалась. И Мэг была готова пойти в полицию. Она была уверена, что пришел Эндрю и похитил Бри.
— А что с Арией… наверное, она была очень напугана, просидев так долго в одиночестве, — тихим голосом сказал Эрик.
— Вообще-то, она беспокоилась меньше всех. Две ночи тому назад она явилась ко мне в комнату и рассказала, что Брилл на некоторое время ушла погостить к тебе. Но, опять же, по-видимому, она всегда знает, что происходит, до того, как это случается. — Возникла легкая пауза, и послышался парный звук приближающихся к комнате Брилл шагов. — Здесь с ней все будет хорошо, — заявил Коннер с расстояния примерно в фут от кровати. — Кроме того… какой доктор сможет позаботиться о ней лучше тебя? Ты знаешь, что делать… ты, помимо прочего, чертов гений. Просто поверь, что сможешь помочь ей поправиться. Уверен, она бы поверила в тебя… так что просто поверь в себя сам.
В ответ Эрик мягко фыркнул, но Коннер, видимо, проигнорировал его.
— Я не могу больше задерживаться тут… но, полагаю, сумею найти дорогу обратно. Я разберусь со всем на поверхности, поэтому не беспокойся об этом… беспокойся только о ней. И перестань размышлять о том, чтобы выкинуть какой-нибудь дурацкий фортель. Клянусь, когда я думаю, что…
Вздохнув, Брилл ощутила, как падает обратно в поджидающую тьму вызванного истощением сна. Голоса Коннера и Эрика растворились в тишине, и Брилл почувствовала, что вес ее собственных конечностей уменьшился. Испытав облегчение от этой свободы, она не боролась с падением, но приветствовала его. У нее почти не было времени на то, чтобы обдумать подслушанный разговор, прежде чем ее разумом овладел сон.
Сперва в ее спящем мозгу цвет растворился во тьме, затем постепенно начали проступать смутные образы. Перед ее мысленным оком под аккомпанемент дребезжащей музыки каллиопы вырос грязноватый желтый шатер. Достигнув откидного полотнища шатра, Брилл осознала, насколько тот огромен. На самом деле все выглядело чересчур большим. И когда из шатра стали выходить люди, они показались ей великанами. Она неверяще уставилась на них, пока они проходили мимо, — все они смеялись и обсуждали нечто, только что увиденное ими внутри шатра. Никто не заметил ее присутствия.
Сердце Брилл заколотилось, и она крепче прижала к груди зажатого в руках мягкого тряпичного зверька. «Здесь мамочки тоже нет…» В ее голове разрасталась по-детски тревожная мысль, кажущаяся одновременно чужеродной и знакомой. Чуть поколебавшись, она обнаружила, что приближается ко входу в шатер — страх заморозил ее кровь, пока она обшаривала взглядом темноту внутри в поисках того создания, о котором говорили люди. Но когда ее глаза привыкли к тусклому свету, она увидела вовсе не чудовище. Вместо этого из темноты проступила железная клетка, сперва показавшаяся пустой — пока Брилл не присмотрелась как следует. С пола поднялась сгорбившаяся фигурка мальчика, в поисках непонятно чего копавшегося в соломе, устилавшей дно его тюрьмы.
Страх Брилл рассеялся, и она шагнула в шатер со странным ощущением, будто ее тянет к этой клетке и этому мальчику. «Почему этот мальчик в клетке? Чудовище засунуло его сюда?» Когда она двинулась вперед, ее нога неуклюже пнула булыжник, издав скользящий звук, от которого мальчик резко развернулся, уставившись на нее глазами цвета зимнего неба. Остановившись на миг, Брилл сунула в рот большой палец. «Он выглядит испуганным… Спорю, это чудовище засунуло его сюда». Протопав вперед, она встала совсем рядом с огромной клеткой, ее макушка едва доставала до ее пола. Заметив поблизости ведро, она вскарабкалась на него, для устойчивости вцепившись в холодные железные прутья. Заглянув в клетку, она заметила, что мальчик попятился от нее, забившись в дальний конец клетки; его пронзительные яркие глаза сверкали из-под спутанной массы темных волос. Он вызывающе задрал подбородок, специально выставляя свое лицо из теней, наблюдая за Брилл, когда та обратила внимание на бесформенный ужас, всецело господствующий на правой стороне его чумазого лица. Не мигая уставившись на него, Брилл изучала его неровные черты, как сделала бы с чем угодно, чего никогда раньше не видела. Вытащив большой палец изо рта, она чуть пожала плечами, решив, что он чем-то напоминает африканские маски, которые папа повесил на стену у них дома.
Выглядя слегка растерянно, мальчик что-то сказал ей, но она не поняла. «Интересно, почему он так смешно говорит… как будто в нос. — Когда мальчик повторил фразу, выглядя все более и более смущенно, поскольку в ответ она продолжала просто смотреть на него, Брилл нахмурилась. — Неудивительно, что он не знает, как правильно разговаривать. Тут ему говорить не с кем. Спорю, это чудовище еще и страшное…» Брилл опустила взгляд на маленькую серую обезьянку в своих руках, и ее посетила великолепная идея. Плюхнув обезьянку на пол клетки, она протолкнула свою любимую игрушку сквозь прутья. «Теперь у него появится друг…» — без сожаления подумала она. Отчего-то она знала, что однажды получит игрушку обратно.

* * *
Медленно распахнув глаза, Брилл уставилась в потолок над собой. Странная плохо подобранная ткань, которая его покрывала, больше не выглядела незнакомой. Множество раз она просыпалась, видя ее перед собой, хотя если бы кто-нибудь спросил, она бы не сумела ответить, сколько прошло времени. Здесь ничего особо не менялось, не давая возможности отметить уходящие часы. Комната была лишена окон, не пропуская солнечный свет. Лишь постоянное мерцание свечей разгоняло тени. «Мне снова снился этот сон… что же он может означать?»
Повернув голову набок, Брилл ошеломленно осознала, что это действие больше не требует таких усилий, как раньше. Проверяя это новое открытие, она осторожно приняла сидячее положение, в замешательстве разглядывая свое окружение. Обстановка в комнате бесспорно тяготела к женственному стилю, но стены демонстрировали то же странное покрытие, что и потолок. «Вот этот кусочек очень напоминает старый занавес…» Ощутив внезапный порыв, Брилл опустила взгляд на свое тело и была потрясена, обнаружив, что сидит тут без клочка одежды. Схватив простыни, она в ужасе натянула их до подбородка. «Да где же я, черт возьми?!»
Ведомая растущей растерянностью и неловкостью, она перекинула ноги через край кровати. Коснувшись босыми пятками ковра на полу, она осторожно перенесла на них свой вес. По-прежнему прижимая к груди простыню, Брилл обернула ее вокруг себя на манер тоги, после чего попробовала встать. На то, чтобы удержаться на ногах, у нее ушло три попытки. Тяжело опираясь на стену, она сделала несколько осторожных шагов от кровати. Проходя мимо висящего на стене зеркала, она не могла не обратить внимание на свое лишенное красок лицо. Остановившись, Брилл нахмурилась, заметив темные круги вокруг глаз и болезненную бледность кожи. «Боже милосердный… что произошло?»
Глубоко задумавшись, она попыталась разобраться в своем взбаламученном разуме, чтобы найти ответ на этот вопрос. «Я помню, как поругалась с Кристиной… потом собралась поискать Эрика, чтобы сказать ему о своих чувствах… потом… — Закрыв глаза, Брилл продиралась сквозь обрывочные воспоминания. — Я упала… в воду, и что-то опускалось… толкая меня под воду… а потом… потом… потом был этот странный сон про мальчика в клетке. — Привалившись к стене, Брилл отвернулась от зеркала. — Зачем Эрику понадобилось сооружать здесь, внизу, что-то вроде этой водяной ловушки… вот кретин…»
При мысли об Эрике Брилл вновь зашагала вперед, планомерно обходя комнату, пока не добралась до двери. Тихо повернув ручку, она высунула голову в сумрачный коридор. Никого не увидев, она вышла из комнаты, убедилась, что простыня надежно обмотана вокруг ее груди, и, пошатываясь, направилась к открытому пространству в конце коридора. Дойдя туда, Брилл набралась храбрости и заглянула за угол, не зная, чего ожидать. Помещение было огромным и открытым, с одной стороны ведя к чему-то, явственно напоминающему темное озеро. Газовые светильники на стенах и сотни свечей освещали пространство так же ярко, как солнце, силой своего сияния разгоняя сумрак. С другой стороны помещения у стены расположился орган — его размер довлел над пространством, и вскоре Брилл не могла смотреть больше ни на что другое.
И, продолжая пялиться на инструмент, она осознала, что за органом сидит мужчина, наклонившись вперед и положив голову на закрывающую клавиши деревянную панель. Ей хватило доли секунды, чтобы узнать Эрика по широким плечам и темным волосам. Испытав облегчение от того, что наконец-то отыскала что-то знакомое, Брилл, шатаясь, поковыляла туда, где, согнувшись над органом, спал Эрик. «Он выглядит усталым… в обычной ситуации он бы не заснул, сидя вот так. Едва ли он вообще что-либо делает случайно».
Открыв было рот, чтобы окликнуть его, Брилл закрыла его снова, когда Эрик молниеносно выпрямился на скамейке. Он слегка повернул голову вбок, как будто прислушиваясь к чему-то. «Разве я шумела?» Повернувшись, чтобы глянуть через плечо, Эрик заметил ее, привалившуюся к стене. Тотчас же он рывком повернул голову обратно и уставился прямо перед собой, потянувшись к маске, лежавшей перед ним на органе. Но стоило только его пальцам коснуться твердой кожи маски, как он заколебался и затем вновь уронил руку вдоль тела; мышцы на его плечах напряглись, словно он молча готовился к некой великой битве. Эрик поднес руку к лицу, и все его тело начало трястись — легкая дрожь распространилась от плеч вниз по рукам. Даже его босые ноги задрожали на полу, когда он тяжело вздохнул.
— Ты очнулась… — наконец сказал он, и эти три слова несли в себе самое глубокое облегчение, какое Брилл когда-либо слышала. Кашлянув, Эрик вновь развернулся на скамейке, наклонив голову таким образом, чтобы скрыть в тени неприкрытую правую сторону лица. — Какое-то время я не был уверен, что это вообще произойдет.
«Все было настолько плохо? Я правда была настолько близка? Конечно же, Эрик, должно быть, спас меня… если бы не он, я бы умерла?» Внезапно почувствовав себя выдохшейся, Брилл привалилась к стене. Встревоженный этим признаком ее слабости, Эрик вскочил на ноги так быстро, что опрокинул скамеечку. Он мгновенно очутился рядом с Брилл, не дав ей и шанса сползти на пол. Обхватив ее рукой за талию, он с легкостью поднял ее и, поддерживая, отвел к маленькому столику, где усадил на один из стульев.
— Ты не должна была тут разгуливать, — мягко пожурил Эрик. — Я так и знал, что должен был остаться там с тобой.
— Я не знала, где нахожусь… — пробормотала в ответ Брилл; чем дольше она находилась в присутствии Эрика, тем сильнее ей овладевало смущение. Закрыв глаза, она попыталась собраться с мыслями. «Боже, я выгляжу как ходячий труп… и к тому же одета в простыню!»
— Нет, само собой, ты не знала… это место, где я живу. Сейчас мы под Оперой.
— Правда? Ну, полагаю, это объясняет, почему тут нет окон, — легкомысленно сказала Брилл, стараясь отвлечься от того, какой уязвимой она себя чувствует, и как до странного тихо ведет себя Эрик. «Наверняка он ужасно волновался. Господи! Что за дрянь приключилась, стоило мне только захотеть признаться ему в моих чувствах. Думаю, прямо сейчас мне не хватит на это сил. Придется подождать…»
Потом между ними повисло молчание, и Брилл ощутила на себе пристальный и испытующий взгляд Эрика.
— Ты ведь спас меня, верно? Спасибо.
— Не благодари меня. Если уж на то пошло, это я виноват, что ты подверглась опасности. Этот чертов механизм мог убить тебя! А я все это время позволял ему оставаться во взведенном состоянии!» — практически выкрикнул Эрик: звучавшая в его голосе ненависть к себе послала вдоль позвоночника Брилл тревожную дрожь.
Открыв глаза, Брилл подняла их на нависшего над ней Эрика. Протест, который она собиралась озвучить, умер у нее на губах, и она уставилась на его неприкрытое лицо. Брилл слышала, как слабый потрясенный вздох заклокотал в ее горле, но обнаружила, что не в силах остановить этот звук. Эрик замер от ее возгласа и со стуком захлопнул рот. Принимая совершенно новую, непривычную ей позу, он опустил глаза в пол и вздернул плечи вверх в защитном жесте. Это выглядело так, словно Эрик готовился к удару.
На какой-то миг все, что Брилл была в состоянии видеть — это открывающееся перед ней уродство. Правая скула Эрика располагалась примерно на дюйм выше левой, выпячиваясь из естественной плоскости его лица под странным углом, создавая провалы и впадины, несвойственные человеческому лицу. Это походило на то, как если бы кто-то взял лопату и шарахнул его по голове, сбивая симметрию лица. Брилл поняла, почему в ходящих про Призрака слухах его облик сравнивали с черепом: неестественная структура костей образовала вокруг глаза Эрика глубокую выемку, сделав ту похожей на темную глазницу скелета. И кожа на правой стороне его лица лишь добавляла схожести с черепом. Бледно-желтая, как старый свечной воск, эта кожа обтягивала лицо и была столь болезненно-тонкой, что на лбу Эрика было отчетливо видно паутину пульсирующих вен.
Но, после продлившегося нескольких напряженных мгновений потрясения при виде того, что до сего момента оставалось скрытым, Брилл поняла, что уродство отодвигается на второй план, и его место занимают знакомые черты Эрика. И чем дольше она смотрела на него, тем сильнее начинала ощущать, что уже видела где-то раньше это лицо. Недоуменно нахмурившись, она с изумлением осознала, что лицо Эрика в точности совпадает с исковерканными чертами мальчика из ее снов. «Это был не сон… это было воспоминание! Я действительно там была… причина, по которой все было таким огромным, в том, что я сама была очень маленькой. Мы уже встречались прежде!»
— Это был ты… — выдохнула она, не осознавая, что открыла рот. — Это был ты.
Эрик явно не ожидал этого скорее благоговейного выражения узнавания, которое, как знала Брилл, было большими буквами написано у нее на лице, и его непрочный панцирь раскололся.
— Что?
— Пока я спала, мне приснился мальчик. Там была клетка в старом желтом шатре… Думаю, это, наверное, была ярмарка или что-то вроде того, потому что я помню музыку и толпы народу. Но когда я вошла в шатер, то увидела мальчика в этой клетке… и его лицо… его лицо…
— Его лицо было моим лицом… — прошептал Эрик, медленно сделав шаг вперед и опустившись на стул напротив Брилл, — его глаза не отрывались от ее лица. Видимо, он больше не ждал, что она закричит от его вида, и по мере того, как текли секунды, язык его тела вернулся к своей обычной властной манере. — А ты была той девочкой… маленькой девочкой, которая пропихнула свою игрушку сквозь прутья.
Слабо улыбнувшись, Брилл ощутила, как в ее крови пузырится эйфория, на миг заставляя забыть об усталости. Потянувшись, она взяла Эрика за руку, нуждаясь в том, чтобы почувствовать прикосновение к его коже и убедить себя, что это уже не сон.
— Да… именно так все и произошло. В моем сне… ну… на самом деле в моем воспоминании… я дала ее тебе, чтобы ты не боялся чудовища в шатре.
В недоумении чуть склонив голову набок, Эрик сжал ее руку.
— Чудовище в шатре? Там никто не жил, кроме меня.
— Но я слышала, как некоторые выходящие из шатра люди говорили что-то о чудовищном чем-то… я не могу точно воспроизвести… это довольно смутно. В действительности я не понимала, что говорят многие из них.
— Вероятно, в том возрасте ты не знала французского, — ответил Эрик. — Но чудовище… они называли меня дитя дьявола… или дитя чудовища.
— Чудовищем был ты?!
— Да.
— Это ужасно… я не понимала… — после этого Брилл впала в неподвижность, и ее губы дрогнули в улыбке. — А я-то думала, что даю тебе защиту от чего-то еще… а это ТЫ был тем, кого они все боялись. Подозреваю, тебе вовсе не нужна была та дурацкая обезьянка.
Заразившись ее улыбкой, Эрик тоже посветлел лицом.
— Даже будучи такой крохой, ты пыталась защищать людей. Вряд ли ты догадывалась, что годы спустя по-прежнему будешь дарить мне оберегающие подарки. — Опустив глаза, он сунул палец за воротник, вытаскивая серебряную цепочку, которую носил под рубашкой, и прицепленный на нее образок Святого Иуды.
— Ты это носишь? Мне казалось, ты говорил, что не веришь в вещи такого рода.
— Я не верю… или, во всяком случае, не верил, — сказал Эрик, пожимая плечами. — Но его дала мне ты… поэтому я сделал исключение. — С удовольствием разглядывая ее румянец, он растянул свои безупречно вылепленные губы в ухмылке, один уголок его рта поднялся выше другого из-за неравномерного натяжения кожи. Брилл нашла эту кривую улыбку странно привлекательной. Но, поскольку она продолжала в упор смотреть на него, вскоре Эрик начал поеживаться под ее мягким взглядом, явно вспомнив, что остался без защиты своей маски, и все еще не вполне свыкнувшись с этим знанием.
— Знаешь… я все еще храню эту обезьянку… — в конце концов сказал он, высвободил свою руку из ее и встал. Повернувшись, Эрик быстро подошел к органу и поднял лежащую там маску. Надев свой «щит», он, кажется, тайком выдохнул. — А теперь я действительно должен положить тебя обратно в постель…
Еще до того, как эти слова отзвенели в воздухе, они оба сообразили, насколько двусмысленно прозвучало это простое заявление. Брилл вопросительно приподняла бровь, и Эрик сконфуженно покраснел.
— Э… вернее… я имел в виду, что тебе по-прежнему необходим отдых… и… хм… — Пока он выдавливал это бессвязное неловкое объяснение, его взгляд блуждал сверху вниз по обнаженным плечам Брилл к тому месту, где вокруг ее груди была туго обмотана простыня, — и, словно бы с огромным усилием закрыв глаза, Эрик принялся сжимать и разжимать кулаки.
Почувствовав, что под внезапно одеревеневшим выражением его лица происходит какая-то колоссальная битва, Брилл не стала использовать это к своей выгоде. «Сейчас не время играть на его слабостях… слишком много всего случилось… но я не сдамся».
— Я знаю, что ты имел в виду, — наконец сказала она добродушно, чтобы облегчить его неловкость. «Насколько это, наверное, странно для него. Он ведь так привык быть тут один…»
Молча кивнув на это, Эрик подошел к ней, помог подняться и проводил по коридору в ее комнату.
— В шкафу должна быть одежда, — сказал он, отводя глаза, пока Брилл забиралась обратно на кровать.
— Спасибо тебе… — со вздохом сказала та, опускаясь на подушки. «Кажется, я устала сильнее, чем думала». Закрыв глаза, она почувствовала, как Эрик укрыл одеялом ее измотанное тело. — Не давай мне чересчур долго спать… — невнятно сказала Брилл, уже соскальзывая в сон и не слыша, сказал ли Эрик что-нибудь в ответ.

* * *
Пять дней спустя Брилл с удобством сидела в кресле в главной комнате Эрикова подземного дома, держа в руках книгу. На следующий день после того, как она очнулась, Эрик отважился пробраться в библиотеку, принеся оттуда более десятка томов, которые, по его мнению, могли бы ее заинтересовать. Но после дней, наполненных отдыхом и исключительно умеренной активностью, Брилл могла честно сказать, что ее уже тошнит от этого, что она устала пялиться в книжки, и даже беседы с Эриком приняли сдержанный характер. Казалось, что последнее время он был рядом с ней необычайно осторожен, его предусмотрительность и бесконечная доброта создали между ними странно наэлектризованное напряжение. В одно мгновение он расточал ей нежное внимание, а в следующее прятал его за свежевозведенными стенами, едва не сводя Брилл с ума этой непоследовательностью. Иногда это настолько выводило ее из себя, что она жаждала просто схватить Эрика и сорвать с него всю одежду — хотя подобный поступок был бы совершенно неподобающим. «И отправил бы меня в ад в ручной корзинке… о чем я только думаю?» Поэтому они ежедневно кружили друг вокруг друга, напряженные и настороженные, как парочка незнакомых котов в переулке.
Взглянув поверх книги на оного Эрика, Брилл, прищурившись, изучала его спину. «Я понимаю, он пережил огромное волнение… то есть он оттащил меня от края смерти… но я не могу не ощущать легкую потерю теперь, когда он замкнулся в себе». Словно почувствовав ее испытующий взгляд, Эрик развернулся на стоявшей у органа скамейке и улыбнулся ей. Устыдившись того, что ее застукали за разглядыванием, Брилл вновь спряталась за книгу; в ее животе заискрилось возбужденное покалывание. «Господи… этот мужчина способен превратить меня в лужицу одним чертовым взглядом».
— Тебе что-нибудь нужно? — вежливо спросил Эрик.
— Нет, мне ничего не нужно, — с раздраженным вздохом сказала Брилл. Кивнув на ее ответ, Эрик снова повернулся к ней спиной, вернувшись к карябанию на лежащем на органе листке бумаги. Глядя ему в спину, Брилл ощутила, как ее раздражение начало возрастать. «Глупый мужчина со своей глупой вежливостью… и глупая я, что еще не сказала ему». — Что ты там делаешь?
— Пишу…
— Да, это я вижу! Что ты пишешь? — Опустив перо, Эрик вновь развернулся и посмотрел на нее. На миг Брилл почудилось, что она увидела мелькнувшую в его глазах и сразу же подавленную сильную эмоцию. При виде этого по ее позвоночнику вверх пробежала дрожь, заставив действительно остро ощутить каждый дюйм своего тела.
Откашлявшись, Эрик поднял верхний листок и подул на него, чтобы высушить чернила.
— Я просто записываю несколько мелодий, которые вертятся у меня в голосе.
Выпрямившись, Брилл отложила книгу в сторону.
— Почему ты ни одной не играешь?
— Я не хотел докучать тебе.
— Это нелепо. Ты знаешь, что мне всегда нравилось слушать, как ты играешь.
Неуютно поежившись, Эрик отвел взгляд.
— Я думал, ты могла привыкнуть к тишине… кроме того… не всякая музыка подходит для того, чтобы исполнять ее в любое время.
Закатив глаза, Брилл поднялась и прошла по комнате. Отгоняющим жестом она вынудила Эрика подвинуться на скамейке и уселась рядом с ним.
— Не будь таким вредным, Эрик… Я с ума схожу от всей этой тишины. Думаю, немного музыки могло бы мне помочь. Сыграешь что-нибудь для меня?
Зыркнув волком, тот отодвинулся от нее подальше, с чрезмерным тщанием следя за тем, чтобы их тела разделял по меньшей мере дюйм пространства.
— Не думаю…
Положив руку Эрику на локоть, Брилл сверкнула торжествующей улыбкой:
— Пожалуйста… сыграй что-нибудь. Я стану умолять, если хочешь.
Широко распахнув глаза и отвесив челюсть, Эрик глянул сперва на ее руку на своем локте, затем снова на ее лицо — где мгновенно залип на ее улыбающемся рте, и у него перехватило дыхание. Рассеянно кивнув, по-прежнему не отводя взгляда от ее губ, Эрик с трудом сглотнул.
— Ну хорошо же… Полагаю, это… э… никому не навредит.
Пойманная в обернувшиеся вокруг нее цепи его глаз, Брилл шевельнулась на скамеечке, неосознанно придвигаясь к нему. Ее разум опустел, а лицо запылало ярко-розовым. На миг она уверилась, что умрет, если Эрик не наклонится и не поцелует ее, положив конец этой невыносимой пытке ожидания и незнания. Но в итоге тот ничего не сделал, и момент прошел, оставив Брилл дрожащей и разочарованной.
Разрывая обжигающее прикосновение своего взгляда, Эрик опустил глаза на клавиши и занес над ними подрагивающие руки. Он опустил пальцы, чтобы слегка неровно ударить по первой клавише, но, по мере того как стал чувствовать себя более уверенно, принялся извлекать ноты из органа ласкающими движениями, словно тот был его возлюбленной — медленно, даже нежно. Брилл уже видела это прикосновение раньше, когда Эрик гладил лошадей в стойлах, спокойно убеждая подчиниться ему. Наблюдение за его игрой лишь напомнило ей о том, как эти длинные, изящные руки могли бы ощущаться на ее собственном теле.
Эрик исполнял какую-то скучную мелодию, что-то легкое, но, несмотря на это, чем дольше он извлекал песню из инструмента — как фокусник, извлекающий кролика из шляпы, — тем сильнее Брилл начинала ощущать ревущую глубоко во внутренностях страсть. «Просто быть рядом с ним… жить здесь с ним… Боже, я не могу этого вынести! — Спустя всего лишь несколько минут игры Брилл выбросила руку и положила поверх руки Эрика, отчаянно стремясь остановить эти великолепные пальцы, ощущая наводняющее разум опасное желание. — Я больше не в силах это выносить… Я так сильно люблю его, что иногда думаю, что могу умереть от этого».
Эрик чуть повернул голову, чтобы вопросительно посмотреть на нее, но смущение умерло в его глазах, когда он заметил ее румянец. Все его тело одеревенело, а затем он попытался отвести взгляд — но Брилл до белых костяшек сжала его руку.
— Не отводи взгляд…
Эрик попытался вытащить руку из ее хватки, на его стиснутых челюстях заходили желваки.
— Брилл, я думаю, ты должна пойти в свою комнату, — выдавил он сквозь зубы. — И… запри дверь, — добавил он после короткой паузы.
Отказываясь отпускать его, Брилл не сдвинулась ни на дюйм.
— Зачем… ведь помимо нас с тобой здесь никого нет? — возразила она.
Вскочив на ноги, Эрик вырвался от нее и попятился.
— Вот именно! — воскликнул он. — Пожалуйста, Брилл… иди к себе… или я не знаю, что могу сотворить.
Тоже вскочив, Брилл последовала за ним через комнату.
— Ты сводишь меня с ума, тупица! — закричала она, надвигаясь на Эрика, пока не очутилась достаточно близко, чтобы потрясти пальцем у него под носом.
— Тупица? — захлебнулся Эрик, и, когда он осмелился вновь опустить взгляд на ее лицо, тот был преисполнен скорее негодованием, нежели отчаянием.
— Да, ты самый тупой мужчина из всех, кого я когда-либо встречала! — заорала Брилл, раздраженно вцепляясь руками себе в волосы. — Что я должна сделать, чтобы заставить тебя поцеловать меня, чертов идиот?!
Открыв было рот, чтобы гневно парировать, Эрик со стуком захлопнул его, когда осознал, что она сказала. Выглядя так, словно его ударили в живот, он врезался в стол, остановивший его поспешное отступление.
— Что? Прости… я тебя не понял.
— Ты чертовски хорошо понял, что я сказала! Но, если хочешь, я могу повторить это на пяти разных языках, — огрызнулась Брилл, подойдя к нему так близко, что ее юбки проехались по низу его брючин. — Я пыталась ронять намеки там и сям… но ты безнадежен, и теперь мне приходится повлиять на ситуации чуть более агрессивно! Я знаю, что не должна, но еще я знаю, что если не сделаю этого, мы застрянем тут навечно, вытанцовывая друг вокруг друга, пока оба не помрем от старости! Я устала ждать…
— Нет… погоди… ты сбита с толку. Ты только что сказала, будто хочешь, чтобы я тебя поцеловал.
— Я не сбита с толку.
Выражение лица Эрика быстро помрачнело, и он вытянул руку, чтобы удержать Брилл на расстоянии.
— Думаю, этот несчастный случай все-таки повредил твой мозг. Бога ради, Брилл… ты же видела мое лицо… вот почему я… э…
— Ты поэтому показал мне, как выглядишь? Чтобы напомнить мне, насколько ты уродлив… чтобы напомнить мне сохранять дистанцию? — тихо спросила Брилл, приблизившись еще на волосок, чтобы провести пальцем по краю его лацкана. — Потому что мне кажется, ты не справился с задачей… потому что это лишь укрепило мое решение. Это заставило меня осознать, что я ждала тебя всю свою жизнь. Что мы не просто встретились по счастливой случайности. Разве ты не задаешься вопросом, почему именно я была в тот день на ярмарке… и почему именно я нашла тебя под Оперой? Возможно, все это время Бог пытался показать нам путь друг к другу.
Взявшись рукой за мягкую ткань лацкана его пиджака, Брилл резко дернула. Перехватив ее руки своими, Эрик сделал последнее отчаянное усилие, чтобы оттолкнуть ее.
— Брилл… прекрати это… ты не можешь иметь в виду, что… Я смирился со своей участью… Я ни за что бы не… не…
Отвлекшись на ощущение ее пальцев, ласково гладящих его большой палец, Эрик так и не закончил фразу. Его хватка на руках Брилл ослабла, а после и вовсе исчезла. Наконец-то обретя свободу, Брилл потянула за его пиджак, приподнялась на цыпочки и одновременно коснулась губами его губ. От этого легкого прикосновения Эрик замер, как истукан, — а затем потянулся к ее рту, со стоном лишившись остатков сопротивления, и обхватил ее лицо руками. И в этот самый момент Брилл поняла, что страсть снедает его так же, как и ее.
Откинув голову назад, она сдалась скручивающемуся в теле опьяняющему желанию, отринув все вопросы и тревоги, пока не осталось ничего. Она может пожалеть обо всем, кроме прожигающих кровь восхитительных взвихрений и ощущения рта Эрика на своих губах. «Это то, чего я хочу… Это то, чего я ждала…» Это ощущалось именно так, как она и хотела, так, как она мечтала, — безрассудно и всепоглощающе.
Поцелуй поначалу был нежным, даже неуверенным, но это довольно быстро изменилось. Обхватившие лицо Брилл руки Эрика скользнули назад и накрепко запутались в ее распустившихся волосах, полностью изменив характер их объятий. В мгновение ока все эмоции, что целый год росли между ними, вскипев, вырвались на поверхность с такой яростью, что заполыхал сам воздух.
Став теперь распаленным и ненасытным, Эрик повторял каждое движение Брилл с удивившим ее рвением. Потянув за волосы, он запрокинул ее голову назад, как одержимый насилуя ее губы. Задохнувшись от причиненной его грубостью легкой боли, Брилл в отместку куснула его нижнюю губу — и ее действие подстегнуло Эрика именно так, как она и ожидала. Обвив руками его шею, она практически кинулась в объятие, пока их тела не оказались накрепко прижаты друг к другу. Когда на стоявший позади Эрика стол обрушился их сдвоенный вес, тот отъехал, и с него с грохотом упал подсвечник.
Разорвав при этом звуке поцелуй, Брилл и Эрик уставились на оплавляющиеся свечи, после чего ошеломленно посмотрели друг на друга, дыша так тяжело, словно пробежали несколько миль. Опустив голову на грудь Эрика, Брилл засмеялась, осмелившись одной рукой забраться под тяжелую ткань его пиджака. Эрик остановил ее шаловливые пальчики, до боли сжав их; взгляд его васильково-синих глаз потемнел и потяжелел от страсти.
— Брилл, — прорычал он, — что мы делаем?
— То, что должны были сделать месяцы и месяцы назад, — парировала она низким уверенным голосом, водя пальцем по его шее, следуя линии, где прямо под кожей истошно заходился пульс.
— Но я не знаю, что делаю… Я никогда прежде… в смысле, я читал, но…
— Ты же артист, Эрик… используй воображение и импровизируй, — пробормотала Брилл, проводя губами по дорожке, мгновения назад проложенной ее пальцем, пробуя на вкус тепло и соленость его кожи.
— Это нереально… Наверное, я сплю, — задохнулся Эрик, когда она принялась покусывать его левую мочку.
Куснув чуть сильнее, Брилл заставила его подпрыгнуть.
— Попробуй только сказать мне, что это нереально, — с вызовом сказала она.
В глазах Эрика вспыхнул дикий огонь, разгораясь все ярче с каждой секундой, что он стоял, глядя на нее, — пока Эрик не потянулся вперед и не обрушился ртом на ее губы. Возвращая неистовый поцелуй, Брилл отдалась нахлынувшей на нее слепой страсти. Стол снова подпрыгнул, когда они врезались в него, едва не опрокинув, но на сей раз никто из них этого не заметил. Дергая за пиджак Эрика, Брилл усердно старалась снять эту деталь одежды, пока они, спотыкаясь, отошли от шаткой опоры стола и слепо закружились по комнате.
Когда Эрик оторвался от ее рта, Брилл принялась было протестовать, но звук превратился в стон, когда его губы начали спускаться по ее горлу, копируя то, что мгновения назад делала с ним она. Захваченная каждым движением, каждым ощущением, Брилл едва замечала, что они переместились из органной комнаты в коридор. Тяжело ударившись спиной о стену, Эрик ахнул в ее ищущие губы. Быстро поменяв их местами, он прижал Брилл к стене, их бедра тесно терлись друг о друга. Ощутив бедром увеличивающееся доказательство возбуждения Эрика, Брилл широко и свирепо улыбнулась. Для устойчивости обняв Эрика руками за шею, она подскочила и обвила ногами его талию.
— Думаю, тебе сейчас самое время положить меня в постель, — пробормотала она ему на ухо непередаваемо низким голосом и вдохнула его запах — запах чистой опасности.
Эрик разразился смехом, будто не мог поверить, что она использовала против него его собственные неуклюжие слова. Потянувшись вперед, Брилл покрыла поцелуями изгиб его улыбки, и он для устойчивости обхватил ее рукой за талию. Держа ее одной рукой, Эрик повернулся и, шатаясь, побрел по коридору, едва не ввалившись в открытую дверь комнаты Брилл. Пинком захлопнув за собой дверь, он потерял равновесие и, опасно накренившись вперед, на заплетающихся ногах пересек комнату, после чего они оба рухнули на кровать. На миг задохнувшись, Брилл почувствовала, как Эрик перекатился на четвереньки и почти обалдело подполз туда, где лежала она. Улыбаясь ему, она закрыла глаза, когда Эрик благоговейно провел пальцем по ее щеке, радуясь замедлению этой гонки, подобному спокойствию в «оке бури».
Приняв полусидячее положение, Брилл принялась расстегивать пуговицы рубашки Эрика. Подняв глаза и встретившись с ним взглядом после того, как расстегнула последнюю, она запустила руки под белую ткань, чтобы стащить ту с его плеч. Эрик вздрогнул, когда ее пальцы коснулись плоти, — твердые, поджарые линии его торса беспомощно содрогались, и Брилл пришло в голову, что, возможно, это был первый раз, когда другой человек касался его обнаженного тела не затем, чтобы причинить боль. Осознание этого лишь придавало каждому прикосновению большее значение. Отбросив рубашку на пол, Брилл потянулась вперед и провела губами по ключице Эрика, отодвинувшись, только когда его дрожь стихла, а кожу согрел румянец. Затем Эрик посмотрел на нее и мрачно нахмурился, его глаза с растущим отчаянием скользили по лишенному пуговиц переду ее платья. Расхохотавшись над его напряженной сосредоточенностью, Брилл убрала в сторону распущенные волосы и повернулась к нему спиной, указывая на ряд пуговиц сзади.
Лицо Эрика затопило облегчение, и его онемелые пальцы пробежались вдоль ее хребта, с молниеносной скоростью расстегивая пуговицы.
— Эрик, для мужчины, который никогда прежде не раздевал женщину, у тебя очень приличная скорость, — задыхаясь, поддразнила Брилл, когда Эрик покончил с последней застежкой.
Целуя ее плечи и одновременно помогая ей стянуть с них платье — так же, как под его взглядом делала она, — Эрик издал низкий горловой, гудящий звук. Ощутив, как вибрация этого звука отдается вдоль позвоночника, Брилл, скидывая платье, затрепетала от восторга. Потянувшись за спину, она рванула завязки корсета, дергая шнуровку, пока неудобная вещь не растянулась достаточно, чтобы снять ее; вскоре за корсетом последовали нижние юбки, когда Эрик развязал удерживавший их пояс.
Хотя теперь они двигались медленнее, бьющийся внутри Брилл жар не остыл: скорее наоборот, нежность и неуверенность Эрика лишь подбрасывали дров в раздувающееся пламя ее страсти. Она потянулась к нему, и они покатились по кровати, исследуя обнажившуюся кожу друг друга блуждающими, лихорадочными руками. Оказавшись под Эриком, Брилл обнаружила, что ее тело напрягается под каждым его прикосновением. Его вес, это твердое, жесткое давление его тела, ощущалось на ее теле столь правильным, что она удивлялась причинам, по которым путь до этой точки занял у них столько времени. Внезапно все причины держаться от Эрика подальше предстали изжившими себя.
Ощущая трепетание его пульса возле своего собственного, Брилл подразнила языком его сосок, приходя в восторг от того, как Эрик удивленно втянул воздух, реагируя на нее, и украдкой просунул руку под ее сорочку, своими потрясающе деликатными пальцами оглаживая чувствительную кожу ее живота. Эрик скомкал ткань и потянул вверх, через голову Брилл, слишком потерявшись в ощущениях, чтобы колебаться, — его стеснительность испарилась подобно блеску выступившего на их телах пота. Зная, что должна испытать некое чувство стыдливости, Брилл ждала, когда же оно на нее обрушится, но этого так и не произошло, даже когда Эрик застыл, прикипев взглядом к ее обнаженной груди. Каким-то образом исчезновение его нерешительности вдохновило Брилл последовать его примеру, и ощущение прикосновения кожи к коже было слишком правильным, чтобы смущаться. Никогда в жизни она не чувствовала себя более настроенной на движения и нужды другого человека, учась у него так же, как он учился у нее.
В мгновение ока ее панталоны тоже исчезли, соскользнув на пол еще до того, как она осознала, что их узел развязан. Брилл слышала, как Эрик резко вдохнул, пока его глаза путешествовали по изгибам ее тела: приоткрыв рот, с застывшим на лице выражением благоговения, он последовал руками за движением взгляда, касаясь ее так, словно она была святыней. Наконец-то продвинувшись от простого следования за инициативой более опытной Брилл, Эрик начал удовлетворять собственное любопытство, медленно проводя рукой по внутренней стороне ее бедра, пока не услышал, как она выстанывает его имя.
Нежась в его пытливых руках, Брилл огладила его спину сверху вниз, лаская многочисленные шрамы, пока не наткнулась на преграду в виде пояса брюк. Пробежавшись пальцами по ткани, она добралась до переда и принялась торопливо освобождать Эрика от этой последней раздражающей детали одежды. Циркулирующее в Брилл жидкое удовольствие начало отвердевать в острие предвкушения, когда она спустила брюки по бедрам Эрика; сделав паузу, чтобы дать ему отшвырнуть их на пол, она взяла по-прежнему свисающий с его шеи медальон Святого Иуды и перекинула через его плечо, чтобы холодный металл не терся о ее разгоряченное тело.
Теперь Брилл пульсировала вся целиком, изнутри и снаружи, горя везде, где их кожа соприкасалась. Она больше не осознавала, что цепляется за Эрика, ее руки блуждали по твердым плоскостям и углам его тела, даря ему такое же мучительное наслаждение, какое он дарил ей. Единственное, что сейчас оставалось для нее ясным, — это давление ее растущего желания. Чуть подвинувшись, Брилл закинула ногу на ноги Эрика, ласково направляя его так, чтобы его бедра устроились меж ее бедер. Затуманенными от страсти глазами она смотрела, как Эрик вновь приникает чувственным ртом к ее рту. Когда их губы соприкоснулись, Брилл открылась перед ним, и, сцеловывая с ее губ резкий выдох, Эрик вошел в нее.
Прижимаясь к нему, Брилл потерялась в омывавшей их буре; мир потускнел, и ее реальность сосредоточилась на этом единственном моменте, на этом единственном мужчине. Вместе с ним Брилл взмыла к небесам, рассыпаясь среди звезд в сокрушительной вспышке наслаждения. И впервые ощущала себя целой.

Отредактировано Lupa (2021-04-24 19:17:34)

Hell

Странно, а мне показалось, что это было как раз закономерно - традиционный прием с "долго запрягают, а потом ка-ак понеслись".

Ну, не знаю. Имхо ты сама себе противоречишь. Смотри: ты сама отмечаешь медальон, который есть признак... некой "жизненности" происходящего, что ли. А потом сразу же предъявляешь автору претензию, что ее герои ведут себя не как в традиционном "крутом" боевике, где она только что тонула, у него пуля в плече, но их застигла страсть - и даешь бурный секс!
Но здесь никакого "вытер, обогрел, напоил, трахнул" быть не может физически. Брилл нахлебалась воды и пережила клиническую смерть, после чего закономерно вырубилась, а потом и заболела. У нее полные легкие воды были - вообще чудо, что обошлось без полноценной пневмонии. А так Брилл провалялась (потом автор это дополнительно еще озвучит) неделю: сутки не приходила в себя, и где-то в этот момент Эрик сбегал за Коннером (что логично, бо если бы Брилл без объяснений отсутствовала больше суток, то Коннер бы тоже уже стоял на ушах), потом еще полсуток проспала, потом пошлялась по подземелью и поговорила с Эриком (ну максимум час это заняло), снова отрубилась, а дальше пошли те самые 5 дней с б/м постельным режимом.
Пардон за интимные подробности, но у меня недавно случился приступ гастрита, так я первые 5 дней тупо спала по 16 часов в сутки, а оставшееся время лежала пластом и тихо попискивала; вставала дай бог на 1,5 - 2 часа в день - пожрать и справить естественные надобности. И все это время пофиг мне было на остальных - как-то папа с ребенком справляется, и ладно. Нет, если бы приперло, я бы дочку кормила и постаралась отследить, чтобы спать ложилась вовремя, но скорее всего вызвала бы кого-то на подмогу, потому что в такие моменты реально не до чего. Поэтому я вполне понимаю Брилл с ее "забыла про дочку". Как и Эрика - у него было пипец какое потрясение, а следом еще одно - с лицом. Тут имя свое забудешь, не то что... Кроме того, он сам велел себе повзрослеть.))))
Так что имхо не было у них времени на особые рефлексии, разве что в конце.
Ну и - не забывай, что сейчас автор прописывает им пик влюбленности. Брилл от одного вида Эрика теряет волю, от голоса млеет и тает, а от прикосновения - вообще током шибает.))) И с Эриком та же фигня тащемта. А тут они в одном помещении, причем Эрик в силу обстоятельств постоянно вьется вокруг Брилл. Неудивительно, что в итоге у обоих крышечку сорвало.)))
Вот как-то так я это вижу - но это только мое мнение.

Э... а с чего там быть эротике? Сцена-то была не про это. Да и состояние Брилл, как я написала выше (и как сама она озвучила в главе), ни к чему такому не располагала. Разве что автор добавила немного... ну, не мистики, но некоего "знака судьбы" или чего-то в этом роде. Но у нее подобное во всем фике периодически проскакивает.

Феангорлин, про дочку еще дальше будет.)) А эротики и я сама не ожидала. Она ка-ак прыгнет. (почти с)