Глава 43: Ужасная ошибка

Зажмурившись из-за льющегося сквозь дверной проем солнечного света, Брилл приставила ладонь козырьком ко лбу, чтобы защитить глаза. Мужчина прекратил возиться со своим саквояжем и шагнул через порог, сдергивая шляпу и склоняясь в эффектном поклоне. Еще до того, как мужчина поднял голову и улыбнулся им, Брилл знала, кто перед ней. Застыв в ступоре, она смотрела, как ее брат улыбается сперва Мэг, а потом ей. На краткий напряженный миг ее посетила дикая мысль, что, возможно, он не узнал ее в маскировке, а затем с его губ испарилась бессмысленная дурашливая ухмылка, а взгляд сосредоточился на ее лице.
— Брилл? — тихо спросил он с недоверчивой улыбкой, пробравшейся, кажется, даже в самую глубину его травянисто-зеленых глаз.
— Коннер? Пресвятая Мария, не могу поверить, что ты здесь!
Испустив визг, в котором восторг мешался с тоской, Брилл бросилась в руки брата. Прижавшись щекой к мягкой ткани его лацкана, она поняла, что у нее подламываются колени. Тошнотворный свинцовый груз, давивший на внутренности, чуть расплавился, когда ее омыло облегчением, ослабив конечности до грани обморока. Внезапно Коннер обхватил ее, нежно поддерживая, пока она обвисла в его объятиях. Кипящие в ней страх и смущение утихли до слабого бульканья на заднем плане, оставив после себя место для всплеска радости столь сильной, что Брилл начала задыхаться.
Приняв на себя вес обмякшей сестры, Коннер сжал кулаки за ее спиной, поколебавшись, прежде чем полностью притянуть ее в свои объятия — будто боялся, что она исчезнет. Наконец, положив руку ей на макушку, он закрыл глаза и болезненно вздохнул.
— Ты и вправду здесь, да? Едва могу поверить. Я искал тебя… и когда не смог найти… Я был уверен, что вы с Арией обе мертвы.
Открыв глаза, Коннер глянул поверх плеча Брилл и улыбнулся Арии, стоящей в нескольких шагах от них и сосущей большой палец. Отведя руку в сторону, он пригласил племянницу разделить объятие. Та словно бы только и ждала малейшего сигнала — кинулась вперед и обхватила ручками его ноги. Мгновение все трое так и стояли, вцепившись друг в друга, отчаянно желая убедиться, что их воссоединение не просто плод воображения. Наконец Коннер скрепя сердце отстранился от столь дорогих ему людей.
Взяв Брилл за плечи, он отодвинул ее, чтобы заглянуть в лицо.
— Что с тобой произошло? — срывающимся голосом спросил он. — Где ты была? Почему не дала мне знать, куда направилась?
Посмотрев в растерянные зеленые глаза брата, Брилл изобразила слабую улыбку.
— Прости, что накричала на тебя в тот вечер на приеме в честь помолвки. Мне следовало прислушаться к тебе… все пошло наперекосяк.
Пожав плечами, Коннер отвел глаза и уставился в пол:
— Не извиняйся… пожалуйста, не надо… это все моя вина… мне следовало быть более заботливым… я должен был позаботиться о тебе… а меня там не было.
Брилл, с ужасом осознавшая, что брат чувствовал себя виновным в ее исчезновении, собралась было опровергнуть его заявление, когда краем глаза заметила мелькнувшую тень. За долю секунды все ощущение благополучия и счастья испарилось, и его место вновь занял страх. Внезапно вспомнив причину, по которой она собиралась выбежать через боковую дверь, Брилл одеревенела, с испугом оглядываясь через плечо.
— Коннер… нам нужно убираться отсюда…
— Что? Почему?
Наполовину прикрыв рот рукой, Брилл наклонилась и прошептала Коннеру на ухо:
— ОН здесь, Коннер… Я не знала до сегодняшнего дня… но… но это он… я смотрела ему прямо в глаза. Прошу, Коннер, мы должны покинуть это место!
Очевидно, не вполне понимая, кто такой этот «он», Коннер в растерянности слегка склонил голову набок.
— О ком ты говоришь? — нахмурившись, он обежал взглядом коридор, при этом его выражение быстро стало таким мрачным, каким Брилл его никогда раньше не видела. В обычно ярких изумрудных глазах Коннера загорелись хищные огоньки, живое веснушчатое лицо застыло в гримасе. — Эндрю… он здесь? Ты о нем говоришь?
— Нет… Коннер, послушай… ты не понимаешь. Мы должны уйти…
Неопределенно кивнув, тот сделал тщательно контролируемый вдох.
— Нет нужды убегать, Бри, — со странным спокойствием сказал он. — Просто покажи мне, где он… Я порву его в клочья голыми руками…
Вцепившись пальцами в руку брата, Брилл старалась вернуть его внимание.
— НЕТ! Я говорила не об Эндрю! Коннер… это… это...
Одна лишь мысль о злополучной встрече с бывшим другом вызвала в ней всплеск тревоги, способный пробить крышу. Реальность того, что было сказано, только начала полностью доходить до ее сознания. До сего момента Брилл действовала словно в тумане отрицания. Существовала некая ее часть, которая была не в состоянии охватить ситуацию целиком, но теперь сон закончился, и Брилл с пугающей ее саму категоричностью знала, что определенная часть ее жизни подошла к концу. Ее жизнь с Эриком была фарсом, и созданные ею фантазии наконец разбились на миллион осколков. Со слезами на глазах Брилл прижала руку к груди, пытаясь справиться с сокрушительной болью, с которой раскололось надвое ее сердце. В ушах у нее зашумело, мешая сосредоточиться на словах окружающих.
— Я чувствую себя не очень… не очень… — пробормотала она, слыша собственный голос словно издалека.
— Да бога ради! — прогудел откуда-то сбоку резкий голос. — Она же вот-вот упадет в обморок. Нам надо пойти куда-нибудь, чтобы она могла присесть.
Вздрогнув от неожиданного вмешательства, Коннер покосился на шагнувшую вперед Мэг, нервно стиснувшую руки перед собой. Он хотел было ответить, но застыл, когда сфокусировал взгляд на ее лице. Видимо, в этот момент он впервые по-настоящему увидел ее. Несколько мгновений эти двое молча смотрели друг на друга: Коннер с удивлением и сдержанным интересом, Мэг — насупившись и залившись румянцем. Потом Коннер кашлянул и отвел глаза. Моргнув несколько раз, он предусмотрительно нацепил убедительную игривую улыбочку.
— Разумеется, вы правы. Я повел себя как невежда, задавая столько вопросов и вынудив всех бесцельно стоять тут все это время. — Ласково взяв сестру под локоть, он наклонился вперед и тихонько спросил: — Можешь идти… ты бледная как смерть.
— Да, я могу идти… у меня просто кружится голова… как будто выбили почву из-под ног, — выдавила Брилл сквозь бескровные губы, беспомощно глядя на Мэг, беспокойно топчущуюся в нескольких футах от них. В ее и без того израненное сердце вонзился шип вины. «Я больше не могу ей лгать. Это слишком опасно… мое прошлое… она имеет право знать, кого назвала своим другом… она имеет право знать об опасности, которой грозит знакомство со мной».
— Где мы можем побыть наедине… чтобы никто на нас не наткнулся? Думаю, мне следует кое-что объяснить вам обоим, — выдохнула Брилл, слишком уставшая и эмоционально опустошенная, чтобы и дальше продолжать разыгрывать этот фарс.
Когда и Коннер, и Брилл посмотрели на Мэг, чье знание Оперы превосходило их собственное, та секунду подумала, а затем предложила:
— Есть одно место, куда никто не заглядывает. И оно укромное… и тихое. Но… но, э… ну, люди туда не ходят, потому что все еще считают, что там водятся привидения.
— Превосходно, — провозгласил Коннер, на мгновение отпустил сестру и повернулся, чтобы перенести свой саквояж через порог. Открыв его, он наклонился и извлек незапятнано-черный скрипичный футляр, потом, выпрямившись, перекинул через плечо длинный ремешок футляра и вернулся к сестре.
При виде того, как легко Коннер согласился с выбором места, насчет которого она сама явно не была уверена, на лице Мэг промелькнуло раздражение.
— Погодите, вы не понимаете. В прошлом году…
Пренебрежительно взмахнув рукой, Коннер обвил другую руку вокруг талии Брилл:
— Звучит превосходно. Показывайте дорогу, мадам.
Ощетинившись, Мэг возглавила их маленькую группу; ее пуанты шуршали по устилавшим пол деревянным панелям.
— Мадемуазель, месье, хотя вряд ли для вас это имеет значение, — отрезала она сквозь поджатые губы, мчась впереди них по коридору.
На краткий миг заколебавшись, Коннер посмотрел вслед удаляющейся фигуре блондинки, и его привычную дурашливую ухмылку сменило лукавое, оценивающее выражение. Когда Брилл подняла взгляд, удивляясь заминке, он покачал головой и медленно двинулся вперед, улыбнувшись, когда Ария ухватила его за фалды и примкнула к процессии. Минуя ряд четырехфутовых барабанов в африканском стиле, подобно стражам выстроившимся вдоль стены, и пригибаясь, чтобы подлезть под лесом низко висящих занавесов, Коннер во все глаза пялился на окружающие их диковины, не выказывая и тени той сдержанности, которую испытывала Брилл, впервые проникнув в странное царство, раскинувшееся позади оперной сцены.
Когда группка свернула в длинный коридор, Брилл резко затормозила, узнав место, куда вела их Мэг.
— Я знаю это место. Мадам Дюбуа заставила меня вычистить весь коридор. Здесь находятся гримерные ведущих артистов Оперы. Кажется, в прошлом году из комнаты с зеркалом была похищена подающая надежды певица. Вот почему они думают, что тут водятся призраки… ну, по крайней мере, так я слышала. — Уставившись в пол, Брилл не удержалась, чтобы вновь не подумать об Эрике. «Он сказал, что это он был привидением, о котором все толковали. Это он украл ту девушку? Помимо всего остального он совершил еще и это? Боже… меня сейчас стошнит».
Улыбнувшись сбивчивому рассказу Брилл, Коннер в притворной тревоге задрал свои рыжие брови, как обычно пытаясь юмором сгладить напряженность момента, особенно сейчас, видя, как вновь побледнела сестра.
— Ну и ну… у них есть привидение и все такое. Что ж, это точно сделает мое пребывание здесь особенно интересным. И это обеспечивает прекрасную возможность помучить моих чванливых коллег. Насколько я слышал, обе ведущие актрисы — просто тихий ужас.
Повернувшись к двери и неодобрительно сверкнув глазами, Мэг весьма серьезно выслушала беспечное заявление Коннера.
— Стыд и позор твоему брату, Брилл, — сказала она, пытаясь сохранить укоризненное выражение перед лицом легкомыслия Коннера. — Даже если эти склочницы вполне всего этого заслуживают, — пробормотала она, открывая дверь в старую гримерную Кристины.
Быстро зайдя в комнату и закрыв за ними дверь, Коннер осторожно подвел Брилл к одному из стоящих по углам кресел. Со вздохом упав в него, та потерла рукой глаза, придя в легкое замешательство от собственного отражения, загнанным взглядом смотрящего на нее из огромного, высотой от пола до потолка, зеркала. Она слабо улыбнулась, когда Ария плюхнулась на пол у ее ног, крепко зажав в ручке полу ее юбки.
Внезапно занервничав, Брилл несколько секунд избегала смотреть на Мэг и брата, но потом все же собралась с духом и подняла на них взгляд:
— Полагаю, я задолжала обстоятельное объяснение. Вам обоим. Все обернулось далеко не так, как я думала… сейчас я едва себя узнаю…
Мэг с озадаченным видом подтащила к ее креслу подушечку для ног и уселась, наклонившись вперед и зажав кисти между коленей. Коннер стоял, прислонившись одним плечом к украшенной резными листьями бронзовой раме зеркала и скрестив руки на груди. Его улыбка сменилась нейтральным выражением спокойного интереса, хотя глаза по-прежнему сверкали яркой прозрачной зеленью из-под рыжих бровей. Насколько Брилл могла судить, несмотря на расслабленную позу, Коннер был как на иголках в ожидании ее ответа. Совсем недавно он считал, что она вполне может быть мертва — несомненно, он жаждал хоть каких-нибудь объяснений.
Отлепившись от своего места возле зеркала, Коннер заговорил первым:
— Полагаю, лучше всего начать сразу с того момента, когда я видел тебя в последний раз. После приема в честь помолвки я ни словечка от тебя не слышал.
Оживившись, Мэг заинтересованно выпрямилась на своей скамеечке.
— Ты была помолвлена, Брилл? Я и не знала, что ты собиралась замуж во второй раз.
Вздохнув, Брилл откинулась в кресле и перевела взгляд с брата на Мэг и обратно.
— Да, некоторое время я была помолвлена, — машинально произнесла она.
Игнорируя нетерпеливый вздох Коннера, Мэг наклонилась вперед, уже всецело охваченная любопытством.
— Ну, и кто это был? Почему его здесь нет… что случилось?
Сделав паузу, чтобы продраться через посыпавшиеся на нее вопросы, Брилл заправила за ухо выбившуюся прядь.
— Я была помолвлена с нынешним лордом Донованом, Эндрю. Это казалось мудрым поступком. Я была вдовой, без дохода… и Ария нуждалась в заботе. Он просил моей руки и раньше, но я ему отказала. Но когда он попросил снова, прошлым летом, у меня не нашлось причин сказать «нет».
Улыбка на лице Мэг увяла, она явно была обескуражена равнодушным тоном, с каким ее подруга говорила о своем женихе. Слегка оправившись, Мэг открыла рот.
— Ты была помолвлена с английским лордом! — взвизгнула она и закашлялась. — И я знаю эту фамилию, он один из самых богатых людей на Британских островах. Как же ты с ним познакомилась?
— Ну, вообще-то я уже была с ним знакома, потому что когда-то была замужем за его братом. Мэг, меня зовут не Брилл Доннер… а Донован. Моим первым мужем был Джон Донован. И мы познакомились на вечеринке в честь дня рождения Джона… думаю, мы были приглашены, потому что Коннер произвел впечатление на большую часть аристократов на концерте, который давал на той же неделе.
Наконец утратив остатки терпения, Коннер шагнул вперед прежде, чем Мэг успела среагировать на признание Брилл.
— Ну ладно, довольно предыстории. Бри… ты должна рассказать мне, что произошло. Я больше не могу оставаться в неведении.
Брилл не понравилось выражение глаз брата, и она заколебалась.
— Возможно, тебе будет лучше не знать, Коннер, — медленно сказала она.
Неосознанно перейдя на родной язык, Коннер раздраженно провел рукой по и без того уже встрепанным волосам.
— Не вздумай юлить! — рявкнул он на гаэльском. — Я хочу в точности знать, что произошло, чтобы, когда буду убивать этого ублюдка, прикинуть, как долго и мучительно это делать!
— Ой, Коннер, да ладно! В тебе говорит гнев! Ты такого не сделаешь! — воскликнула Брилл, рассвирепев при мысли, что по ее вине брат подвергнет себя подобной опасности. — Ты оставишь его в покое… ты и понятия не имеешь, насколько он опасен!
Как всегда быстро остыв, Коннер снова привалился к стене.
— Ладно… — ровным голосом заявил он. — Ну так что, рассказывай.
Брилл бросила быстрый взгляд в сторону Мэг, все еще чувствуя себя неуютно из-за того, что приходится открыть свое прошлое кому-то из театра. Отбросив не до конца ушедшее недоверие, она сложила руки на коленях.
— Той ночью, после того как ты ушел… вернее… после того как я выгнала тебя из особняка, я думала над твоими словами про то, что Эндрю прячет от меня твои письма. В ту же ночь я вломилась к нему в кабинет и действительно нашла в одном из ящиков все письма, которые ты мне посылал, — сделав успокаивающий вдох, она продолжила историю, излагая события сухим, безжизненным тоном: — Эндрю застукал меня за обшариванием его стола. Он был зол, но не особенно, по крайней мере, поначалу… но когда я уличила его насчет писем, что-то изменилось. Он… ну, он ударил меня, и я… — объяснение Брилл прервал донесшийся со стороны зеркала громкий треск. Она бросила взгляд на Коннера в тот самый момент, когда тот отдернул кулак от стеклянной поверхности.
Сжав побелевшие от ярости губы, Коннер молча велел Брилл продолжать.
— Ммм… ладно. Эндрю предоставил мне очень логичное объяснение, почему у него оказались твои письма, и, стыдно признаться, но я ему поверила. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, какой трусихой стала. К тому времени я настолько привыкла, что мне указывают, как поступить, что проглотила все, что он сказал.
Наклонившись вперед, Мэг положила руку на колено Брилл.
— Ох, Брилл, это так ужасно. Не могу поверить, что кто-то мог такое с тобой сделать.
— Ох… дальше еще хуже, — с нервным смешком отозвалась та. — Конечно, он без конца извинялся, что поднял на меня руку. По крайней мере, к чести своей, тогда я поверила ему далеко не сразу. Думаю, я только начала осознавать, что, возможно, знала его совсем не так хорошо, как считала. Мне бы и в голову не пришло, что он может причинить мне вред… но, опять же, учитывая мою историю неверных суждений о человеческой добропорядочности, следовало бы догадаться. Чтобы окончательно загладить вину, Эндрю сказал, что хочет быть честным со мной. Он спросил, нет ли у меня других вопросов, которые нужно прояснить, поэтому я спросила его, не имеет ли он какого-либо отношения к тому, при каких обстоятельствах несколькими месяцами ранее от нас ушел Эрик. Не думаю, что Эндрю ожидал этого вопроса, потому что он не ответил. Когда же я надавила, он просто проигнорировал меня и велел возвращаться в спальню. На лестнице скандал лишь обострился, поскольку из его молчания я уяснила, что он сделал что-то, чтобы убрать Эрика. Когда Эндрю попытался стряхнуть мою руку, я потеряла равновесие и скатилась с лестницы.
Мэг громко ахнула и прижала руки ко рту:
— Брилл! Вот почему ты была вся в синяках, когда только пришла сюда? Твой жених столкнул тебя с лестницы! Я все гадала, откуда они, но не осмеливалась лезть в твое прошлое. Не хотела, чтобы ты возвращалась к плохим воспоминаниям… ох, Брилл, прости меня!
— Господи, Бри! Почему ты мне не написала? Я бы забрал тебя оттуда!
С трудом поднявшись, Брилл возбужденно заметалась по комнате.
— Я не могла… хотела, но не могла. После той ночи он следил за мной, как ястреб… держал меня запертой в спальне. Он не позволял мне видеться с Арией и неоднократно говорил, что если я не выйду за него замуж, он отнимет ее у меня… что он будет судиться за опеку, — резко остановившись, Брилл заломила руки. — Более-менее поправившись, я взяла Арию и сбежала. Мы без проблем добрались до Парижа… но из-за зимы все стоило намного дороже, чем я рассчитывала. Я продала лошадь… продала обручальное кольцо… изменила внешность… и в итоге мы закончили здесь, и я получила работу уборщицы. Я хотела написать тебе, Коннер, но боялась, что Эндрю каким-нибудь образом перехватит письмо и тогда узнает, где я прячусь… — Вернувшись к креслу, Брилл снова опустилась в него. — Однажды ночью, напившись, он пришел ко мне в спальню и… ну, у меня создалось впечатление, что Эндрю как-то причастен к смерти Джона… Коннер, из того, что он сказал… думаю, он застрелил собственного брата, чтобы я вновь оказалась свободна и он мог жениться на мне. И я думаю, что это он организовал поспешный отъезд Эрика… Я не в курсе, что именно он сделал, но уверена, что это его вина… хотя, зная то, что я знаю сейчас — может, оно и к лучшему, что Эрик тогда уехал.
— И что это должно означать? — лаконично спросил Коннер. — Если бы он остался, ты бы никогда не согласилась выйти замуж за Эндрю… — принялся он перечислять, загибая палец.
— Коннер… — начала Брилл напряженным голосом.
Проигнорировав вмешательство сестры и продолжив без паузы, Коннер слегка повысил голос, загибая второй палец:
— Ты бы никогда не переехала в этот огромный особняк и не была отрезана от меня…
— Коннер, пожалуйста, бога ради…
— И могу поспорить, если бы Эндрю попытался устроить все это дерьмо, пока Эрик был в доме, тот бы ему руки оторвал! — закончил он, едва ли не крича. — Вот почему я со спокойной душой оставил тебя, чтобы закончить тур по Англии, — потому что знал, что дома есть кто-то, кто присмотрит за тобой!
Прижав обе руки к вискам, Брилл попыталась отгородиться от слов Коннера. Царапающая боль в груди вновь начала расти, пока она оказалась не в состоянии думать о чем-либо еще, пока не стало трудно дышать.
— Заткнись, Коннер! — в конце концов заорала она. — Ты по-прежнему излишне уверен в добропорядочности этого человека, хотя он уехал, даже не попрощавшись ни с кем из нас!
Несколько долгих минут царила тишина, затем Коннер оттолкнулся от стены и пересек комнату, чтобы опуститься на колени рядом с сестрой. Взяв ее липкие руки в свои, он поднес ее холодные пальцы к губам, отчаянно стараясь охватить разумом жуткую историю, которую поведала ему Брилл.
— Ты сказала, он здесь… кто этот он, о котором ты говорила? — спросил он, явно пытаясь сменить тему.
— Эрик… Эрик здесь. Думаю, он был здесь все это время… с прошлой весны, когда он уехал… он сказал мне, что это он — тот, кто был…. ну, он — тот, кто… — Внезапно умолкнув на середине предложения, Брилл захлопнула рот. Она смущенно блуждала взглядом по ковру на полу, поняв, что не может закончить то, что собиралась сказать. Она не могла сказать им, что это Эрик терроризировал оперный театр, она не могла озвучить его преступления вслух. «Что со мной не так? Я должна сказать им… чтобы они сознательно избегали его… но… но я не могу…» И вдруг ее озарила ужасная догадка — она точно знала, почему не может разоблачить Эрика: даже после всего произошедшего она защищала его.
Не обратив внимания на затянувшееся молчание сестры, Коннер встал с задумчиво-отстраненным взглядом.
— Погоди-ка, если он здесь, тогда почему он не…
Отмахнувшись от вопроса брата, Брилл покачала головой, не желая углубляться в это обсуждение. Точно так же вскочив на ноги и уперев руки в бока, Мэг буквально вибрировала от ярости — пышный белый шифон ее костюма для занятий бешено трепетал от ее возбуждения.
— Не могу в это поверить… не могу поверить…
Ощутив, как сердце ухнуло в пятки от реакции подруги на ее историю, Брилл приготовилась к тому, что та сейчас скажет, что с их дружбой покончено. Учитывая, что все это время она лгала Мэг, Брилл не могла ее винить.
— Мэг… прости, что я лгала тебе… но я боялась, что…
— Нет. Нет, не извиняйся. Я понимаю, почему ты это делала. Ты никого тут не знала, когда только пришла… ты не знала, можно ли мне доверять. Я просто так зла… на… на этого Эндрю. Ты должна описать мне, как он выглядит, чтобы я была начеку, — выпалила Мэг. — Как я сказала раньше, мы тут заботимся о своих… и можешь быть уверена — если этот парень здесь объявится, ему повезет, если он сумеет уйти, сохранив при себе все части тела.
Взглянув на свою юную подругу, Брилл широко улыбнулась. Что-то в дрожащей от гнева миниатюрной фигурке Мэг, в ее подпрыгивающих при каждом взмахе кулака кудрях было исключительно уморительным.
— Ну, спасибо, Мэг… приятно слышать.
Сохраняя молчание во время их диалога, Коннер наконец снова встрял.
— Ладно, нам нужен план, как с этим справиться, — торопливо произнес он и обеими руками взъерошил волосы, на мгновение опустив глаза на разъяренную Мэг и вновь отведя взгляд.
— Да, несомненно, — так же торопливо согласилась Брилл. — Мы должны убраться отсюда как можно скорее. Здесь попросту небезопасно!
Наморщив нос в явном несогласии с предложением сестры, Коннер расслабленно скрестил руки на груди и скривил рот в мятежной гримасе.
— Несомненно, нет, — заявил он в тот самый миг, когда те же слова донеслись с противоположного конца комнаты, со стороны нахмурившейся Мэг.
Выглядя немного удивленной и раздраженной тем, что повторила позу Коннера — вплоть до с вызовом скрещенных на груди рук, — Мэг кашлянула и задрала подбородок.
— Ты не можешь просто встать и уйти, Брилл. Если ты так поступишь, как считаешь, разве люди не будут усиленно гадать, что подвигло тебя к столь поспешному бегству? Многие начнут распускать языки, а это последнее, что тебе сейчас нужно.
Быстро развивая тему, Коннер задумчиво постучал пальцем по подбородку:
— Да, и я полагаю, ты и сама в курсе, что это одно из лучших мест в Париже, чтобы затеряться, Брилл. Эндрю может искать хоть до посинения, но никогда тебя тут не отыщет. Здесь у тебя есть друзья… они присмотрят за тобой. Я не могу позволить тебе так легко уйти.
В отчаянии покачав головой, Брилл ударила рукой по подлокотнику кресла.
— Нет! Ты не понимаешь. Это место тоже опасно… только сегодня я обнаружила, что…
Не дав ей закончить, Коннер махнул рукой, призывая ее успокоиться.
— Чего бы ты здесь ни боялась, мы с этим справимся. Но прямо сейчас тебе нельзя уходить. Брилл ты же видишь логику в наших словах, так? Здесь безопаснее… при любом раскладе.
Со стуком захлопнув рот, Брилл задумчиво уставилась в пол. «Если я уйду, мне придется побороться, чтобы найти другое честное занятие. И даже с помощью Коннера это будет почти невозможно. Он захочет пойти со мной… и если Эндрю следит за ним, то нас засекут довольно скоро. Боже мой… они правы… остаться здесь будет меньшим из двух зол… невзирая на присутствие Эрика… невзирая на то, кто он такой на самом деле… разумеется, я могу избегать его. Я достаточно разумна, чтобы держаться на шаг впереди. И мое личное отношение к идее остаться абсолютно не играет роли… придется абстрагироваться от этого. Будет трудно… но мне придется это сделать, ради Арии».
— Да, осмелюсь сказать, что вы оба правы. Несмотря ни на что, остаться в Опере — наилучший вариант. Справляться здесь с известной мне опасностью куда проще, нежели столкнуться с неизвестными опасностями где-то еще.
— Хорошо, я рад, что ты видишь осмысленность этого варианта. Я беспокоился, увидишь ли… учитывая, что ты — одна из самых бестолковых женщин, какую я знаю, — серьезно заявил Коннер, но язвительность его слов смягчалась шутливыми искорками в глазах. Кашлянув и напустив на себя чересчур драматический вид, он прошествовал по комнате. — Тебе больше нет нужды продолжать надрывать жилы, драя здешние полы. Отныне ты можешь оставаться со мной. Тебе больше не придется ни о чем беспокоиться…
— Коннер, если я останусь с тобой и Эндрю окажется поблизости, он вскоре найдет нас. Разве он не ожидает, что мы так или иначе установим контакт? Разве он не расспрашивал тебя, где я? — спросила Брилл, неохотно присоединившись к планированию своего уже решенного нахождения в Опере.
— Нет, но он науськал полицию на розыски. К тому времени, как я пришел в участок, чтобы подать заявление, он уже успел там побывать.
— Проклятье… Ладно, значит, придется держаться подальше от властей. Но, думаю, очевидно, что я должна продолжат работу. Как до этого сказала Мэг, лучше, если я не буду привлекать к себе внимание. В смысле, ты не думаешь, что люди сочтут странным, что одна из уборщиц вдруг оказывается сестрой их нового ведущего скрипача? Поэтому никто не должен знать, что мы знакомы.
— Ну, да, это звучит довольно странно, но нелепо думать, что я позволю тебе продолжать в том же духе. Как будто ничего не изменилось. Теперь, когда я тебя нашел, будь я проклят, если хоть на секунду выпущу тебя из виду.
— Я не стану обузой, Коннер! Я и сама прекрасно справляюсь. Я сама нашла работу и намерена ее сохранить.
— Черти и преисподняя! Господи, Бри, ты упрямее мула! — вспыхнул Коннер, а потом неохотно добавил: — Но, думаю, отчасти ты права. Если Эндрю знает, где я, это может вывести его прямо на тебя.
— Значит, решено? Мы продолжаем действовать в точности, как раньше? — спросила Брилл, положив руку на макушку дочери и только тогда заметив, что та, сощурившись, неотрывно смотрит на зеркало. Проследив за взглядом Арии, она изучила стеклянную поверхность, но не нашла ничего необычного — ничего, что заслуживало бы столь пристального внимания, какое она видела на лице дочки. Нахмурившись, Брилл отвернулась, однако ее кожа зудела от странного ощущения, будто за ней наблюдают.
— Все, сказанное в этой комнате, останется в этой комнате, — подытожила Брилл и с непреклонной решимостью сжала губы. «Все правильно… оставь все в этой комнате… Эндрю… Эрика… все… забудь обо всем… запри это… отринь боль… ты сможешь… просто отпусти это…отпусти это…» Когда все присутствующие согласно кивнули, Брилл взяла Арию за руку и направилась к двери. Мэг последовала сразу за ней, ее большие оленьи глаза встревоженно смотрели прямо перед собой.
Позволив женщинам обогнать себя, Коннер на несколько минут задержался в гримерной. Повернувшись, он медленно извлек футляр со скрипкой из того места, куда положил его, когда вошел. Перекинув ремешок через плечо, он выскочил за дверь, тихонько прикрыв ее за собой, но прежде чем он отпустил ручку, в его глазах зажегся огонек.
— Эрик все это время был здесь и ничего не сделал? — пробормотал Коннер себе под нос. — Ну, мне просто нужно разобраться, почему так. И лучше бы ему иметь хорошее оправдание, иначе, вероятно, придется вколотить в его толстый череп немного здравого смысла. — Он широко улыбнулся. — Драка не помешала бы. — Отпустив ручку, Коннер развернулся и поспешил по проходу, чтобы догнать сестру и Мэг, скрывшихся за дальним поворотом.

* * *
Коннер, ссутулившись, сидел на краю сцены со своей драгоценной скрипкой на коленях, свесив босые ноги в оркестровую яму. Позади него Карлотта внезапно прекратила репетировать свою арию и начала громко распекать какую-то бедную хористку неизвестно за что. Он улыбнулся, когда большинство остальных оркестрантов скорчили друг другу рожи, имитируя разносившийся над сценой впечатляющий визг. Если бы не хорошее чувство юмора других музыкантов, Коннер бы уже раздраженно побился лбом о сцену — из-за устраиваемых дивой постоянных перерывов и кажущихся нескончаемыми сварливых требований. За неделю, прошедшую со дня его прибытия в театр, он еще ни разу не сыграл весь кусок целиком за один присест.
Ограничения, накладываемые работой в качестве члена большой команды, начали подтачивать даже его невозмутимое спокойствие. Привыкнув к незамедлительным результатам в качестве соло-исполнителя, Коннер несколько дней приспосабливался к процессу ежедневных оперных репетиций. Правда, он не думал, что когда-либо привыкнет к ярким взрывам Карлотты или более тихим и вероломным жалобам новой ведущей балерины, Марианны. Он наморщил нос при мысли, что, в некотором роде, его можно поставить на одну доску с этими чокнутыми дивами — потому что он тоже был знаменитостью, приглашенной, чтобы привлечь богатых инвесторов. На самом деле, довольно забавно, как усердно его обхаживали оба директора Оперы, учитывая, что он вообще согласился пойти к ним работать, только чтобы остаться в Париже. Коннер хотел держаться поближе на случай, если получит хоть малую весточку от Брилл. Конечно, теперь ему больше не нужно было об этом беспокоиться.
Подняв глаза, Коннер глянул через плечо на остальных участников представления, пытающихся успокоить разъяренную диву. С легкостью вскочив на ноги, он прошел по сцене и с улыбкой встал перед спорящей толпой женщин.
— Дамы, возникла какая-то проблема? — вежливо поинтересовался он.
При его появлении все разговоры прекратились, и множество пар благодарных женских глаз скрестили взгляды на его веснушчатом лице. Включая свою патентованную ухмылку, Коннер полностью отдавал себе отчет, насколько привлекательным обычно кажется женщинам сочетание его ладно сидящего, отлично пошитого костюма с босыми ногами и растрепанными волосами. Его слегка небрежный стиль обычно производил на прекрасный пол весьма положительный эффект. Он знал, что люди считают его беззастенчивым вертихвостом, но отчего-то не возражал против этого ярлыка. Просто, используя капельку шарма, было куда проще добиться желаемого, нежели спором.
При его появлении кислое выражение лица Карлотты сменилось чересчур ослепительной улыбкой, и она, растолкав остальных, встала прямо перед Коннером.
— Нет-нет… нет проблема здесь. Мы просто э… как вы говорить… обсуждали кое-что, да? — Стрельнув глазами по сторонам, Карлотта подождала, пока остальные актрисы не кивнут в знак согласия с ее утверждением.
— Великолепно! — воскликнул Коннер, игриво подмигнув собравшимся женщинам. — Возможно, тогда мы можем продолжить репетицию. Хотя, должен сказать, основываясь на том, что мы продвинулись так далеко, пение вдохновляет. — Сделав паузу после этой вопиющей лести, он повернулся, чтобы занять свое место в оркестровой яме, и невольно наткнулся взглядом на репетирующую в отдалении балетную труппу.
Поймав ответный взгляд наблюдающей за ним одной конкретной блондинки, Коннер тут же отвернулся и опустился, чтобы сесть на краю сцены. Чувствуя себя немного глупо из-за того, что его сердце пропустило удар при виде подруги Брилл, Мэг, он быстро поднес скрипку к подбородку, более чем готовый вновь начать репетицию и забыть мальчишеское смущение, от которого к щекам прилила кровь. «Господи, я с пятнадцати лет не ощущал подобной неловкости в присутствии женщины. Странно то, что при этом Мэг не самая красивая женщина, с какой я имел дело. Определенно, мне не с чего вести себя как ребенок при одном взгляде в ее направлении. Но не знаю… есть в ней нечто такое, что выбивает из колеи. Может, потому что она всегда выглядит такой раздраженной, когда замечает, что я на нее смотрю. Да и наплевать, лучше вообще об этом не думать». В ожидании, когда дирижер поднимет палочку, Коннер вновь погрузился в размышления о насущном.
За те семь дней, что минули с его прибытия, днем у него почти не оставалось времени на сестру и племянницу. Лишь по ночам, спустя долгие часы после окончания репетиций, он мог навестить Брилл в ее смену. Никогда не отличавшаяся особой ловкостью в обращении с совком или шваброй, его сестра отказывалась от любой помощи в деле уборки. Она справедливо полагала, что все его усилия будут только мешать. И, несмотря на вину, которую Коннер испытывал из-за того, какой изнурительной была работа Брилл, и застарелую тревогу, терзающую его всякий раз, когда он гадал, какими именно сведениями располагает Эндрю на данный момент, время, которое он проводил с сестрой, было счастливым.
Но когда Коннер был не с семьей или на репетиции, то посвящал свободное время поискам, которые Брилл наверняка бы не одобрила. Собственно, по этой самой причине он нарочно скрывал от нее свою деятельность, поскольку, пообещай он перестать, это лишь воспрепятствовало бы его плану. Хотя приходилось признать, что даже и без вмешательства Брилл он не особо далеко продвинулся в поисках своего бывшего друга в маске. Коннер попросту не знал, с чего начать, потому что не мог спросить, где Эрик остановился или в каком отделе работает. Так что каждая свободная минута была посвящена обшариванию оперного театра сверху донизу.
Уронив нестройно взвизгнувшую скрипку на колено, Коннер повернулся и в открытую уставился через плечо на Марианну, затеявшую очередную перепалку в балетной труппе. Он наблюдал, как мадам Жири решительно подошла к ней и начала размахивать перед ее лицом тростью, которую носила с собой на занятия. Умоляюще посмотрев на дирижера, Коннер тяжко вздохнул. Уловив намек, тот кивнул и быстро распустил оркестр — к вящему облегчению присутствующих. Радостно вскочив на ноги, Коннер прошлепал по сцене и свернул в одну из кулис, страстно желая убежать подальше от шума, производимого недовольными хором и балеринами. Проходя мимо Мэг, он послал ей свою лучшую улыбку, но, вместо того чтобы улыбнуться в ответ, та лишь бросила на него настороженный взгляд и отвернулась. Раздраженный этой странной реакцией, Коннер подхватил футляр и положил в него свой инструмент куда менее деликатно, нежели обычно.
Перекинув ремешок через плечо, Коннер расправил лацканы пиджака, затем, выудив карманные часы, сверился со временем и направился к ближайшей лестнице.
— Что ж, нет лучшего способа избавиться от раздражения на женщин, чем пробираться через горы пыльного реквизита в поисках безмозглого недоумка, — пробормотал он себе под нос, перепрыгивая через две ступеньки за раз.
Не имея четкого плана, куда пойти сегодня, Коннер прекратил подъем, достигнув третьего уровня колосников. Легко ступая, он лениво миновал зверинец из чучел животных и, позволив разуму отвлечься, остановился, чтобы показать язык замершему в оскале тигру. Донесшаяся из бокового прохода вереница тихих шагов заставила Коннера быстро выпрямиться и вернуть язык на подобающее место. Склонив голову набок, он некоторое время прислушивался к звуку, но затем вновь перевел внимание на куда более интересную выставку поломанного оружия, выстроившуюся вдоль стены позади животных. «Похоже, это один из рабочих сцены. Они всегда так пружинисто ходят — полагаю, это помогает им сохранять равновесие на мостках».
Перешагнув через лежащую на полу оленью голову, Коннер снял со стены копье и с улыбкой потыкал им в нее. Уловив краем глаза какое-то движение, он повернулся вправо — как раз вовремя, чтобы заметить высунувшееся и юркнувшее обратно за угол лицо. «Странно, — тут же подумал он, — этот парень что, только увидел меня и сразу же кинулся искать другой путь?» Забыв вернуть копье на место, Коннер перепрыгнул через оленью голову обратно и поспешил к ближайшему повороту, за которым скрылся незнакомец.
Бесшумно крадясь на подушечках босых ног, Коннер завернул за угол — только чтобы увидеть исчезающий за следующим поворотом капюшон накидки. «Хмм, определенно не рабочий сцены… те не стали бы надевать такой длинный плащ». Теперь уже окончательно заинтригованный, Коннер ускорился и завернул за следующий угол уже бегом. Окинув взглядом пустой проход, он нахмурился, не найдя и следа загадочной фигуры. Резко остановившись, он заметил, что конкретно в этом коридоре нет ни одной двери, за которой мог бы исчезнуть незнакомец. «Какого черта? Я не настолько от него отставал…» Поправив ремешок скрипичного футляра, Коннер по-быстрому проверил за штабелем огромных рулонов ткани, но там никого не было.
Сбитый с толку, он прошел по всей длине прохода, выискивая какое-нибудь объяснение тому, как может человек раствориться в воздухе. Где-то в середине коридора он обнаружил темный, истертый ногами участок пола, который, изгибаясь, вел прямиком к стене. Понимающе улыбаясь, Коннер принялся осторожно прощупывать пальцами стену, пока не наткнулся на тончайшую щель, явно указывающую на своего рода потайную дверцу. Мысленно рассмеявшись собственной догадливости, он начал искать рычаг, чтобы ее открыть. «Ну что, этот полдень определенно выдался куда более интересным, чем я рассчитывал».
Случайно ударившись локтем о висевший на стене подсвечник и наткнувшись на щеколду, Коннер испустил торжествующий вопль, когда стена перед ним отодвинулась, открыв темный, узкий и низкий проход. Не задумываясь, насколько разумно бродить в незнакомых тайных проходах, особенно когда никто не знает, где он, Коннер довольно расправил плечи и нырнул в поджидающую его тьму.
Тихо крадясь по узкому коридору, он прошел несколько сотен футов, прежде чем тот начал загибаться влево. Оставив позади этот поворот, Коннер моргнул, увидев впереди силуэт мужчины, открывающего маленькую дверцу. Прибавив ходу, он поспешил следом и поймал дверь, не дав той полностью закрыться. Ступив в этот проход так тихо, как только мог, Коннер застыл, увидев, как человек в плаще чуть повернулся. «Проклятье, думаю, он заметил, что дверца закрылась не так быстро, как должна, ха… эй, секундочку…» Заметив характерный край белой маски, Коннер забыл о необходимости таиться и со стуком опустил на пол свой футляр.
Услышав этот тихий звук, мужчина впереди пустился наутек; от внезапного движения черный плащ вздыбился за его спиной. Готовый к подобной реакции Коннер бросился следом, только тогда вспомнив про бутафорское копье, которое по-прежнему сжимал в руке. Резко остановившись, он отвел копье назад и метнул его вслед удаляющейся фигуре, попав мужчине прямо под правое колено. Силы удара оказалось достаточно, чтобы тот с удивленным ругательством повалился на пол.
Торжествующе расхохотавшись, Коннер добежал до конца коридора раньше, чем мужчина успел подняться, и радостно на него напрыгнул. Грубо уперев колено ему в поясницу, он опустил руки на плечи своего пленника:
— Привет, Эрик. Давненько не виделись.
Замерев на полу, тот повернул голову и злобно посмотрел на Коннера.
— Слезь с меня к чертовой матери, а то пожалеешь, — прошипел он сквозь зубы.
— Боюсь, друг мой, я не могу этого сделать. Видишь ли, я малость утомился, целую неделю тебя разыскивая. И теперь, изловив тебя, я малость не желаю просто позволить тебе снова сбе… Гаах!
Коннер оказался полностью захвачен врасплох, когда в середине его речи Эрик круто изогнулся под ним и одним стремительным движением отбросил его через весь коридор. Стукнувшись головой о дальнюю стену, Коннер сумел встать на колени, и его гнев разгорелся со скоростью лесного пожара.
— Проклятый ублюдок, разве так здороваются?! — прорычал он, ухватился за полу Эриковой накидки и резко дернул, частично придушив противника.
— Разве я сперва не просил по-хорошему?! — прохрипел тот, вцепившись в застежку плаща. Несколько кратких мгновений он боролся с предательским одеянием, а затем пнул Коннера по рукам, заставив выпустить плащ.
— Ага, и тебе бы следовало знать, что я все равно тебя не послушаю, идиот! — заорал Коннер в ответ, впечатывая кулак в подбородок Эрика. Последовала безобразнейшая драка, во время которой мужчины яростно мутузили один другого.
Тяжело дыша от усталости после нескольких минут выбивания дури друг из друга, Эрик огрызнулся:
— Я не в настроении для этого, Коннер. Разве у тебя не найдется занятия получше, например, присматривать за твоей чертовой сестрицей?
— Неа, она говорит, что может и сама прекрасно за собой присмотреть, — раздалось ответное бурчание, и Коннер, схватив позабытое копье, ткнул им Эрика в левое плечо.
Сунув руку в плащ, тот вытащил небольшой обоюдоострый кинжал — но, подняв клинок, чтобы пригрозить Коннеру, с изумлением наткнулся взглядом на ствол маленького револьвера. Мгновенно напрягшись, Эрик отступил на шаг.
— Ну и ну, какой ты быстрый, друг мой, — язвительно сказал он, остро сверкнув на запыхавшегося противника синими глазами, сейчас приобретшими цвет речного льда.
Издав чуть задыхающийся смешок, Коннер пожал плечами, продолжая держать пистолет на уровне груди Эрика.
— Ты же меня знаешь… Я все время влипаю в переделки… но никогда не проигрываю в драке. А теперь, может, ты постоишь спокойно достаточно долго, чтобы я мог перекинуться с тобой парой слов.
— Можешь говорить, если хочешь. Это ничего не значит для меня, но точно не жди, что я присоединюсь к какому-нибудь трогательному моменту. У меня нет времени на болтовню, — парировал Эрик, и нож мистическим образом вновь пропал под его пиджаком. Затем он осторожно коснулся затянутой в перчатку рукой немного рассеченной нижней губы.
— Ага, точно. Какие у тебя еще есть безотлагательные дела? Кроме того, это не займет много времени. У меня всего лишь пара вопросов. — Когда Эрик лишь фыркнул в ответ, Коннер рассеянно вытер сочащуюся из носа кровь. — Это просто, правда. Я задаю вопрос, и ты отвечаешь, а потом мы оба можем разойтись по своим делам. Прежде всего, я хочу знать, почему Брилл только недавно узнала, что ты тут, когда очевидно, что ты находился здесь все это время. Ей бы действительно не помешала помощь от старого друга.
Несколько безмолвных мгновений Эрик с яростью глядел на Коннера и наконец процедил:
— Как ты сам утверждаешь, твоя сестра не любит принимать помощь от других. Но едва ли можно сказать, что мы расстались друзьями. И раз так, я решил сохранять дистанцию.
Понимающе кивнув, Коннер прислонился спиной к стене:
— А, я догадался. Ты не в курсе. Слушай внимательно, что бы там ни разозлило тебя до такой степени, что ты в бешенстве умчался… ну, все это было постановкой. Я припас для тебя безумнейшую историю… в которую ты не поверишь. Но если вкратце, то Эндрю обвел тебя вокруг пальца. Он все подстроил, чтобы выдворить тебя из дома.
Пренебрежительно махнув рукой, Эрик вздохнул.
— Да, да. Это я уже знаю. Но поверь, не только Эндрю повинен в том, что я уехал. Я знаю, что он тогда пытался сделать. Его трюки я легко мог разгадать. Нет, я принял решение уйти из-за поступков самой Брилл.
Недоуменно уставившись на него, Коннер обдумывал его слова.
— О чем ты говоришь? Она не хотела, чтобы ты оставлял ее. Боже, Эрик, когда ты уехал, казалось, будто в доме кто-то умер. Она месяц не выходила на улицу — просто сидела целыми днями у себя в комнате и смотрела в окно.
— Что? — эта небольшая подробность явно выбила Эрика из колеи: холодное выражение его лица слегка дрогнуло. — Нет, это наверняка было из-за чего-то другого… ты ошибаешься. Я больше не мог там оставаться… не после того, как увидел ее…
Заметив сделанную им паузу, Коннер сел чуть прямее.
— Что… что ты увидел?
— Думаю, вряд ли уместно обсуждать это с ее братом… — огрызнулся Эрик.
Закатив глаза, Коннер уронил на колено руку с зажатым в ней оружием.
— Не будь таким ханжой, Эрик! Господи! — с сарказмом воскликнул он, нарочно и с удовольствием нажимая на все «рычаги» старого друга, зная, что это кратчайший путь докопаться до истоков проблемы.
Раззадоренный этой шпилькой, Эрик оскорбленно застыл.
— Прекрасно! Раз уж ты так сильно жаждешь узнать, хам невоспитанный! Я видел ее целующейся с Эндрю… после того как она сказала, что любит его. Теперь счастлив? Я ответил на все твои вопросы, думаю, мне пора.
— Ни с места, чокнутый ублюдок, — вскользь заявил находящийся в замешательстве Коннер. — Я доподлинно знаю, что Бри не испытывала к Эндрю ничего, кроме смутной приязни. В каком контексте она это сказала?
Явно исчерпав чашу терпения до донышка, Эрик побагровел от ярости.
— Я больше не хочу это обсуждать! — взорвался он. — Как ты не понимаешь? Она сделала выбор… вот и все! Даже если этот выбор позже обернулся катастрофой… То есть я мог бы сразу ей это сказать. Я знал, что этот человек опасен, с самого первого момента, как увидел его… поэтому неудивительно, что он… м… ладно, неважно.
— Погоди… откуда ты знаешь, как все обернулось? Тебя там не было. И я ничего не говорил о том, что Эндрю опасен.
Чуть скривившись, будто сообразив, что ляпнул лишнее, Эрик потупился и с трудом выдавил:
— Ну… почему бы еще она здесь очутилась? У нее должна была быть веская причина, например, побег от кого-то.
— Угу… — подозрительно протянул Коннер, не вполне удовлетворившись хромающим на все четыре лапы объяснением Эрика. — Ну же… не будь таким засранцем, — сказал он, меняя тему. — Расскажи мне, когда она сказала, что любит Эндрю.
Уступив настойчивому допросу Коннера, Эрик откинулся на стену.
— Кажется, они разговаривали о будущем Арии… и прочих глупостях насчет того, что лорд Донован намерен лучше относиться ко мне, — устало ответил он.
Неверяще хлопнув себя ладонью по лицу, Коннер покачал головой:
— Господи, Эрик. Ты действительно ничего не знаешь о женщинах, верно?
Вновь гневно сверкнув глазами, Эрик выбросил ногу вперед, пытаясь достать до его правой лодыжки.
— Каким бы ограниченными ни были в ваших глазах мои познания, месье, я не идиот. Когда кто-то говорит, что любит другого человека, это всегда означает, что…
— В данном случае это означает, что она благодарна ему за помощь и счастлива, что он наконец-то собирается лучше обходиться с тобой. Она не подразумевала то значение, о котором ты думаешь. Эти слова МОГУТ иметь больше, чем одно значение, Эрик. Брилл просто была рада, потому что очень волновалась тогда об Арии и о тебе. Ее беспокоило, что Эндрю не относится к тебе как к равному… потому что она очень заботилась о твоем благополучии.
Открыв было рот, чтобы возразить, Эрик вновь закрыл его, когда в его мозг просочился полный смысл услышанного.
— Нет… нет… это не так… — запинаясь, начал он, на его лице медленно проступало выражение ужаса. Коннер смотрел, как Эрик упер взгляд в пол — и практически видел, как крутятся колесики в его голове.
— Это единственная причина, по которой ты уехал? — тихо спросил Коннер, чувствуя, что время грубых угроз осталось позади.
Молча кивнув, Эрик, по-видимому, несколько мгновений не мог отыскать голос.
— Я думал, что… я чувствовал, что она каким-то образом предала меня… что, возможно, она просто использовала меня, чтобы вызвать ревность у того, кого на самом деле любила… Я…
— Тебе следовало бы подумать дважды, — вздохнул Коннер. — Зачем бы ей было это делать… зачем бы ей было утруждать себя столь детально спланированным спектаклем, чтобы заставить ревновать мужчину, за которого она отказалась выходить замуж? Подумай… ты же умный человек… в этом нет никакого смысла!
— Нет, ты ошибаешься. В этом есть смысл… я бы не уехал без причины… Я бы не отказался от всего только потому… потому… — продолжал спорить Эрик, отчаянно цепляясь за уверенность и гнев, которые поддерживали его в последний одинокий год. — Ты просто пытаешься сбить меня с толку…
— Не пытайся себя этим утешать, — отрезал Коннер чуть более грубо, нежели намеревался изначально. — Задумайся… просто задумайся на секунду… Я прав — в том, что ты говоришь, вообще нет смысла… и, думаю, ты это знаешь. Может, ты знал это с самого начала… но это все, что у тебя было. Ну же… ты знаешь, что Брилл — последний человек в мире, который бы нарочно причинил вред тому, о ком заботится… ты знаешь это.
— Нет… боже мой, — хрипло прошептал Эрик. — В этом ведь нет никакого смысла, да? Я не знаю, почему не видел этого раньше. Я просто был так зол, что это ослепило меня. Даже месяцы спустя я ничего не видел за своим гневом. Все, что я мог вспомнить, — это ту последнюю ночь, ничего больше.
— Иногда люди так заняты, разглядывая закрытую дверь перед собой, что не замечают открытое в нескольких шагах окно, — философски заявил Коннер, внезапно почувствовав себя ужасно из-за сломленного, страдальческого света, затуманившего взор Эрика. Он не ожидал, что его известие так сильно расстроит друга. И, наблюдая за тем, как Эрик продолжает обдумывать все сказанное, практически видел, как на плечи тому постепенно ложится тяжесть нового озарения.
— Что со мной не так? — прошептал себе Эрик, и на его лицо легла тень полной опустошенности. — Я бросил ее… и отдал в руки чудовища… Я позволил случиться всем этим кошмарным событиям…
Он вскинул глаза на Коннера и прижал обе руки к округлившемуся рту, выглядя так, словно вся его реальность перевернулась с ног на голову.
— Кажется, я совершил ужасную ошибку! — глухо простонал он, и его глаза чересчур ярко заблестели над кончиками пальцев.

Отредактировано Lupa (2021-04-24 05:32:40)

Феангорлин, спасибо за отзыв.)))

Глава 44: Неожиданный спаситель

Усевшись на корточки, Брилл вытерла лоб рукой. Обозревая свежеотдраенный пол позади себя, она удовлетворенно, хоть и устало, улыбнулась и, подобрав грязную жесткую щетку, поднялась на ноги. Прогнув спину, Брилл потянулась, разминая затекшие мышцы рук и плеч, потом, расправив юбки, повернулась и подошла к стоявшему в нескольких футах практически опустевшему ведру. Бросив щетку в ведро, она вздохнула и опустила взгляд на жалкие остатки воды.
— Проклятье, я была уверена, что одного ведра окажется достаточно, чтобы закончить с этой комнатой. — Отведя взгляд, Брилл мысленно прикинула, сколько времени займет поход через весь этаж к ближайшему водопроводному крану. Не найдя иной альтернативы, она наклонилась и, подхватив ведро за ручку, вынесла его в коридор. «По крайней мере, по пути я могу навестить Коннера и Арию. Убедиться, что он не превратил ее в маленькую дикарку… надеюсь, они еще ничего не подожгли».
Выйдя из коридора, Брилл на секунду задержалась, внезапно вспомнив, что оставила бутыль с мылом. Она со вздохом опустила ведро и поспешила обратно в пыльную примерочную; сразу же заметив бутыль, она направилась туда, обходя мокрые участки на полу, и подобрала ту с пола. Сунув выделенную ей небольшую порцию мыла в карман передника, Брилл, мурлыча себе под нос, вернулась в коридор. Нагнувшись, чтобы поднять ведро, она ахнула и отдернула пальцы от ручки.
— Какого черта? — комкая в руке ткань передника, Брилл озадаченно уставилась на полное ведро воды у своих ног. Быстро оглядев коридор, она сконфуженно подняла руку к голове. — Эй? — с нервным смешком позвала она. — Здесь кто-то есть? Коннер, если это ты пытаешься так шутить, я тебе по ушам надаю! — Когда ответа не последовало, смех испарился из ее глаз, и она принялась нервно жевать нижнюю губу. — Ну ладно… вот теперь я начинаю немного волноваться.
Пытаясь игнорировать растущую тревогу, Брилл подняла ведро и вернулась в комнату. Ей пришла в голову мысль, что этот странный случай можно списать на ряд факторов — но лишь от одного из них у нее по позвоночнику начинали бегать мурашки. Хотя вполне возможно, что это Коннер ее разыгрывает, но уж очень все было похоже на то, что это оперное привидение решило запудрить ей мозги. Брилл не была дурой — она знала, что все странные шумы, которые досаждали ей в первые недели работы в Опере, можно смело приписывать Эрику. И он заявил без обиняков, что если она выберет остаться, то превратится в мишень для дальнейших шалостей. Пытаясь не дать этому сценарию накрутить ее, Брилл сделала успокаивающий вдох и вернулась к работе. «Я просто не буду реагировать. Это наилучший план. Я просто закончу тут и пойду».
Наклонившись, Брилл снова опустила щетку на пол — правда, трясущимися руками. В последние несколько дней она взяла за правило никогда не работать в одиночку по этой самой причине: она боялась, что произойдет что-нибудь странное. Этим вечером был первый раз, когда она осмелилась поработать одна — но при этом, что странно, ведро не было первым необъяснимым случаем. Звуки, от которых волосы вставали дыбом, и мелкие пакости обрушились на нее в первые несколько дней после прибытия Коннера, заставив содрогнуться.
Но примерно неделю спустя Брилл начала замечать перемены в разыгрываемых над ней «шутках». Вместо пугающих звуков, которые она привыкла ожидать, вмешательство Эрика по большей части переключилось на появление и исчезновение предметов — что Брилл отчасти приветствовала. Накануне днем некоторые уборщицы нашли забавным донимать ее расспросами насчет того, как она узнала, что мешок с песком упадет, прежде, чем это случилось, и вскоре вопросы превратились в обвинения и брань. Однако они поразительно быстро заткнулись, когда по возвращении в свои комнаты обнаружили пропажу всех своих вещей, кроме кроватей. С того времени они, слава богу, решили избегать ее — несомненно, весьма признательные, что их имущество не исчезло насовсем, а оказалось разбросанным по всему театру.
Хотя новые проделки Эрика обескураживали, они стали гораздо менее пугающими, и если бы Брилл не знала лучше, она бы сказала, что все, случившееся в последнее время, больше помогало, чем раздражало. «Но я знаю лучше. Только потому, что наполнение ведра помогло мне, скорее всего, он сделал это, чтобы смутить меня. Хотя это все по-прежнему кажется таким нереальным… как дурной сон. Сначала я наполовину ожидала, что он попытается зарезать меня прямо в постели… он выглядел таким разозленным, когда я видела его последний раз… но даже сейчас… после всего… я все еще не в силах уложить в голове, что он убийца… что он может навредить мне. Всякий раз, как я пытаюсь убедить себя в этом, все, что всплывает передо мной, — это как он выбегает на лед, чтобы вытащить Арию из пруда, или какими стыдливыми были его улыбки, когда мы только начали узнавать друг друга».
Застыв в потоке счастливых воспоминаний, Брилл сжала губы в узкую полоску, отказываясь позволить себе вновь предаваться заблуждениям. Оглядев комнату, чтобы отвлечься, она осознала, что в какой-то момент в процессе раздумий она, должно быть, закончила с полом. С оживленной улыбкой она поднялась на ноги, собрала весь свой инвентарь и выскочила за дверь.
Быстро преодолев извилистые коридоры и джунгли списанного реквизита, Брилл сложила щетку и ведро обратно в чулан. Заведя руки за спину, чтобы снять испачканный фартук, она направилась в переднюю часть театра, надеясь перехватить там брата и дочь, болтающихся где-то возле сцены. Когда она приблизилась к участку непосредственно за сценой, то наконец-то уловила знакомый перезвон смеха Арии.
Следуя на звук, Брилл вышла из левой кулисы. Заметив Коннера, небрежно привалившегося к огромному гипсовому слону в нескольких футах перед ней и смотрящего на сцену, она приглушила шаги, подкрадываясь к нему сзади, затем потянулась и пощекотала братца под ребрами. Испугавшись неожиданного действия, Коннер самым натуральным образом подпрыгнул, отшатываясь от нападающего, и лишь потом сообразил, что это всего-навсего его сестра.
— Брилл! Ей-богу, ты меня едва не напугала… — с легкой обидой сказал он.
При этих словах две фигуры перестали выделывать коленца по сцене и повернулись, чтобы посмотреть на них. Самодовольно улыбаясь, словно совершила какой-нибудь великий подвиг, Брилл ощутила, как ее тревога постепенно растворяется.
— Ой, хватит врать. Ты бы уже верещал как девчонка, если бы сразу не узнал меня.
Выглядя возмущенным, Коннер демонстративно расправил пиджак и едва заметно улыбнулся.
— Ой, правда, что ли? Ну что ж, дождись, когда я застану тебя врасплох. Тогда и поглядим, кто будет верещать.
— М-мама, — завопила Ария с середины сцены. — П-посмотри с-сюда! Г-гляди, ч-что мне Мэг п-принесла!
Брилл с улыбкой отвлеклась от пикировки с братом, чтобы взглянуть туда, где рядом с Мэг крутилась Ария. Та прыгала в миниатюрной копии учебного костюма Мэг с укороченными белыми юбочками и синей ленточкой на талии. Расхохотавшись, когда Ария исполнила серию неуклюжих, но энергичных прыжков, Брилл хлопнула в ладоши и поспешила на сцену.
— Браво! Ты на пути к тому, чтобы стать одной из лучших здешних танцовщиц! — хихикнула она, подойдя и опустив руку на темную макушку Арии. — Мэг, где же ты взяла этот костюм? Он невероятно прелестный!
— Я попросила одну даму из отдела костюмов пошить его, — любовно сказала Мэг, наклоняясь и заново завязывая синий бантик на талии неугомонной Арии. — У них была лишняя ткань, и они с радостью это сделали. Весь персонал покорен этой маленькой шалуньей.
Рассмеявшись над комментарием Мэг, Ария засеменила прочь, подняв ручки в воздух и закружившись вокруг своей оси.
— Я л-лучшая! — завопила она и упала на задик.
Расслабленно сложив руки на животе, Брилл сияющими весельем глазами наблюдала за выступлением дочки.
— Здорово слышать, что она снова ведет себя так. Последнее время все было настолько серьезно, что я беспокоилась…
— А еще здорово видеть, что ты снова хотя бы немного улыбаешься, — перебил ее Коннер, фланируя по сцене, чтобы присоединиться к дамам. — Правда, должен признать, я немного завидую тому веселью, которое вызывает этот маленький наряд. Когда все хорошенькие девушки в помещении развлекаются между собой, это заставляет мужчину почувствовать себя в каком-то смысле брошенным, — сказал он со всей серьезностью, хотя искорки в его глазах выдавали шутливость.
Мэг собиралась было ответить, но покраснела и закрыла рот. Очевидно, то, что Коннер отнес ее к хорошеньким девушкам, сбило ее с мысли. Брилл опустила руки, с интересом следя за реакцией подруги и переводя взгляд с нее на брата, глаза которого казались замкнутыми и оценивающими, и обратно. «Удивительно, что я не заметила этого раньше… как странно они оба себя ведут».
Наконец взяв себя в руки, Мэг стрельнула глазами в сторону Коннера и откинула мешающий локон за плечо.
— Я очень сомневаюсь, что вы когда-либо в жизни страдали от отсутствия развлечений, месье.
Коннер поднял брови, в изумлении наморщив лоб.
— Тогда, боюсь, вы подловили меня на лжи. Поскольку этого я не могу отрицать.
Надув губы, Мэг слегка задрала подбородок.
— Я считаю, что жизнь зачастую нечто большее, чем простой поиск одного наслаждения за другим, — холодно заявила она, своими широко распахнутыми оленьими глазами тщательно отслеживая реакцию Коннера.
Плутоватая улыбка медленно изогнула сперва один уголок его рта, затем другой.
— Вы так думаете? — спросил он таким тоном, что Мэг вздрогнула и отступила на полшага. — Тогда, полагаю, у вас никогда не было полноценного вечера в городе. Возможно, если б был, вы думали по-другому.
Заметив промелькнувший на лице Мэг гнев, Брилл поспешно вмешалась. Положив ладонь на грудь брата, она послала ему предостерегающий взгляд, когда Мэг развернулась кругом и удалилась туда, где Ария в очередной раз поднималась с пола. Брилл давно уже не волновал беззаботный стиль жизни брата и его волочение за юбками — она множество раз любя обзывала его хамом или того похуже. Но почему-то видеть его бесстыдно флиртующим с ее подругой было совсем другим делом: сестринская сердечность, с какой она прежде смотрела на его поведение, малость поблекла. Мэг не была столь свободной в своих симпатиях, как большинство других танцовщиц, — она была скорее мечтательницей. Брилл не желала видеть, как Мэг попадет под чары безусловного обаяния Коннера, а потом пострадает от него.
Коннер в мгновение ока перевел взгляд на Брилл, выражение его лица полностью сменилось, выражая братскую привязанность.
— Прости… я забыл спросить тебя, как прошла сегодняшняя смена.
Посчитав столь легкую смену темы не более чем отвлекающим маневром, Брилл медленно опустила руку.
— Все прошло хорошо. Я закончила немного пораньше. Большая часть самых грязных участков Оперы уже была вымыта хотя бы по разу, поэтому работа уже не такая тяжелая, как прежде. — Сделав паузу, Брилл глянула вбок, чтобы увидеть, как Ария продолжает кружиться по сцене на безопасном для подслушивания расстоянии. — Правда, я должна тебя кое о чем спросить… ты случайно не заходил в коридор второго этажа в восточном крыле?
— Нет, я был тут все это время, — отозвался Коннер. — Почему ты спрашиваешь?
— Ну, произошла престраннейшая вещь… Я на секунду оставила ведро в коридоре… пустое ведро… а когда через несколько минут вернулась за ним, оно вновь было полным. Сперва я решила, что это, наверное, ты идиотничаешь, как обычно… но…
— Но теперь ты знаешь, что я был здесь… думаешь, это был кто-то еще? — осторожно спросил Коннер без тени улыбки и покосился куда-то в сторону.
— Да, именно так я и думаю, как, впрочем, и ты. И я прям не знаю, кто же еще в этом месте может решить, что проделать нечто подобное будет ужасно забавно? Забавно попытаться свести меня с ума? — с растущим негодованием спросила Брилл, уперев руки в бедра.
Праздно крутя одну из латунных пуговиц своего жилета, Коннер пожал плечами. Он не выглядел ни капли озабоченным или удивленным ее историей.
— Возможно, ты ошибаешься насчет этого. Наполнение пустого ведра не выглядит таким уж злодеянием, как по мне. Больше напоминает помощь, чем что-либо еще… совсем как то, что случилось с теми проклятыми женщинами, которые досаждали тебе вчера. Что, если это все — своего рода предложение мира?
Мгновение Брилл, растерянно моргая и потрясенно разинув рот, смотрела на брата. С щелчком захлопнув рот, она схватила Коннера за локоть, принуждая встретиться с нею взглядом.
— О чем ты говоришь? Предложение мира? Это же нелепо!
— Почему это кажется тебе надуманным? Это вполне вероятно… может, время залатало пролегшую между вами трещину, что бы это ни было. Тебе известно, что он никогда не был хорош в извинениях.
Отпустив руку Коннера, Брилл торопливо сделала шаг назад.
— Не я все это начала. Он не мог просто взять и ни с того ни с сего решить измениться. Мое присутствие для него как заноза в заднице, потому что я знаю его тайну… я знаю, почему он здесь. Ты не все знаешь, Коннер… я не все тебе рассказала.
Заинтересовавшись, Коннер вопросительно поднял бровь.
— О? И о чем ты мне не рассказала?
— Я… ну… — почти мгновенно осознав свою ошибку, Брилл прикрыла рукой свой коварный рот. Она по-прежнему находила невозможным озвучить полный размах Эрикова обмана. «Я сказала Коннеру, что он изменился… что он не тот человек, каким тот его считал. Этого должно быть достаточно, чтобы удержать его от разыскивания Эрика. Ему не нужно знать… никому не нужно знать». — Неважно. На самом деле это не имеет значения. Разве тебе не пора в постель? Я беспокоюсь, что ты не высыпаешься из-за того, что по полночи проводишь со мной.
Нахмурившись от внезапной смены темы, Коннер поднял руку и дернул за черную ленту, не дающую его волосам лезть в лицо. Накручивая ленту на пальцы, он вздохнул и улыбнулся.
— Ой, да ладно, Бри… уж ты бы могла и сообразить. Если бы я не был здесь с тобой, я был бы снаружи, исследуя ночную жизнь Парижа. Я просто держусь подальше от неприятностей, вот и все… а не лишаю себя сна.
Покачав головой, Брилл позволила себе слегка расслабиться. «Он не имел ничего в виду, когда сделал это странное предположение… он только хочет думать об Эрике лучше… помимо прочего, они ведь были друзьями».
— Ага, как же… как будто кто-нибудь в состоянии удержать ТЕБЯ подальше от неприятностей.
Расхохотавшись, Коннер наклонился и поцеловал Брилл в лоб.
— Ой-ой, ну же, как ты можешь такое говорить? Мне на ум приходит несколько человек, которые портят мне все веселье тем, что держат меня подальше от неприятностей, — тихо сказал он, на миг отведя глаза, чтобы посмотреть через голову сестры туда, где на сцене смеялись над чем-то Ария и Мэг.
— Ну, считай, тебе повезло, что кто-то из нас мирится с твоими проделками, — отозвалась Брилл, не заметив нехарактерное смущение, погасившее ухмылку брата.
— Бри, ты ведь подруга Мэг… ты думаешь, что… что…
— Что — что?
Прочистив горло, Коннер покачал головой, наконец вновь опустив взгляд на лицо сестры.
— Ох, ничего… Как считаешь, кухни в этот час уже закрыты? Я вдруг что-то очень проголодался. Не хочешь пойти со мной и вломиться в кладовые с едой?
— Что? Не будь дураком. Если повара застукают тебя за воровством их еды, они тебя на куски порежут.
— Значит, это было «нет»? — шутливо спросил Коннер и потянулся, чтобы заново перевязать ленту в шевелюре. — Какая жалость… тогда придется пойти самому. Если завтра меня не увидишь, высылай поисковую экспедицию, — сказал он, помахал рукой и, развернувшись, направился к одной из кулис.
Заметив, что Коннер уходит со сцены, Мэг перестала играть с Арией и медленно выпрямилась. Взяв девочку за руку, она бросилась через сцену к Брилл.
— Куда это он навострился с такой прытью? — спросила она с фальшивым безразличием.
— Он сказал что-то насчет того, чтобы вломиться на кухни и взять что-нибудь поесть, — пробормотала Брилл и нахмурилась, увидев, как Ария зевает, прикрывшись ладошкой. — Но думаю, нам всем более чем достаточно переживаний для одного дня. Ария, кажется, сейчас тебе самое время ложиться спать.
Когда Брилл нагнулась, чтобы поднять свою протестующую дочку, Мэг оглянулась туда, где скрылся в темноте Коннер.
— Я не хотела грубить… но я все гадаю, твой брат всегда был таким… ну… вертихвостом, или это просто новая тенденция? Казалось бы, мужчина его возраста уже должен быть женат.
Удерживая Арию верхом на своем бедре, Брилл испытующе посмотрела на Мэг.
— Нет, он всегда был таким, как сейчас.
— Ты за него не беспокоишься? Что он волочится за каждой юбкой? — выпалила Мэг и потрясенно прикрыла рот. — Ой! Прости, не нужно отвечать на это! Я не знаю, что на меня нашло! Пожалуйста, не обижайся… я ничего такого не имела в виду.
Засмеявшись уже в открытую, Брилл покачала головой.
— Нет, я не обиделась. Я знаю, что он из себя представляет… и как себя ведет. — Сделав паузу, она обеспокоилась пугающим румянцем, окрасившим лицо Мэг ярко-алым. — Хотя не думаю, что он подразумевает под этим что-то личное. То есть под тем, как он себя ведет. Это скорее способ держать людей на расстоянии, чем что-либо еще. Не тревожься об этом слишком сильно. Если он досаждает тебе, я могу с ним об этом поговорить.
— Ой, нет… тогда он поймет, что мы говорили об этом! — взвизгнула Мэг. — Это не проблема — я раньше сталкивалась с ловеласами куда худшими, чем он. Мне просто было любопытно, вот и все. Притворись, что я никогда об этом не упоминала, — торопливо закончила она, качая головой.
— Ну хорошо… считай, все забыто, — отозвалась Брилл и медленно направилась в одну из кулис. С Мэг, следующей по пятам, она оставила сцену позади, возвращаясь в дормитории. Несколько минут они шли в молчании, затем Брилл с нервной улыбкой повернулась к Мэг, испытывая необходимость заполнить звенящую тишину. — Как продвигаются репетиции с Карлоттой и Марианной? Я слышала о них жуткие вещи, но, конечно, они не могут быть настолько плохи.
Скривившись, Мэг собралась было ответить, но ее прервал раздавшийся позади скрипучий голос:
— Боюсь, с этого момента ты сможешь испытать это на собственной шкуре. — Вскрикнув, Брилл и Мэг едва не подпрыгнули от неожиданности и развернулись — в нескольких футах от них стояла мадам Дюбуа.
Отреагировав на их испуг приподнятой бровью, мадам Дюбуа поправила очки узловатым пальцем.
— Я вас напугала? Простите… — Умолкнув после своего равнодушного извинения, старуха заметила Арию, прижавшуюся к плечу Брилл. Когда ее взгляд упал на миниатюрный костюм балерины, в который та была одета, с ее лицом произошла странная трансформация. Угрюмая сгорбленная женщина улыбнулась.
Подойдя ближе, мадам Дюбуа сложила ладони вместе и ухмыльнулась Арии.
— Так ты теперь танцовщица? Фу-ты, ну-ты… да ты милашка! — проворковала она.
Послав Мэг недоверчивый взгляд, Брилл неуверенно улыбнулась.
— Отдел костюмов сшил это для нее. Ей нравится наблюдать за репетициями балета в течение дня.
При этих словах мадам Дюбуа скисла, и с ее сморщенного лица пропала улыбка.
— Да, что ж, у меня нет времени, чтобы стоять и болтать весь день. Мне нужно кое-что тебе сказать.
— Да?
— Теперь, когда Опера вот-вот снова откроется, стало ясно, что нам понадобится небольшая группа дневных уборщиц. Я решила, что ты станешь частью этой группы, учитывая, что ты одна из немногих презентабельных женщин, что есть в моем распоряжении, — сделав паузу, старуха достала из кармана носовой платок, несколько секунд кашляла в него, затем убрала обратно. — Это все, что я имела сказать… разве что я советую тебе оставаться на стезе добродетели, если хочешь сохранить эту новую должность. Это привилегия — быть допущенной до передней части театра в дневные часы, и я без колебаний отправлю тебя обратно в ночную смену, если из-за тебя будут проблемы! — Закончив на этой оптимистичной ноте, мадам Дюбуа повернулась и уковыляла туда, откуда пришла.
Подруги подождали, пока ее согбенная фигура не скроется за углом, и разразились смехом.
— Что это вообще такое было? — спросила Мэг между приступами хохота. — Я живу тут всю жизнь и, кажется, никогда раньше не видела эту женщину улыбающейся!
— Полагаю, она, должно быть, втайне любит детей… — пробормотала Брилл и опустила глаза на Арию. — Потому что мне она определенно никогда так не улыбалась!
Приподняв головку с плеча матери, Ария сунула в рот большой палец.
— Она м-милая д-дама, г-глубоко внутри, — заявила она. — Она п-просто забыла, к-как быть дружелюбной, и в-все.
Изумленная этим утверждением, Брилл могла лишь покачать головой.
— Ну, значит, тебе известно что-то, чего не знаю я. Может, если ты станешь крутиться поблизости, она будет почаще вспоминать о том, чтобы вести себя полюбезнее. — Что-то в этом предположении пришлось Арии по вкусу, потому что она улыбнулась вокруг пальца и вновь опустила головку на плечо матери.
— Зато то, что ты будешь работать днем, звучит многообещающе, — сказала Мэг, когда они дошли до коридора с разными дормиториями. — Ты сможешь увидеть репетиции. И иногда мы можем обедать вместе. О! И я смогу представить тебя некоторым другим девушкам… то есть тем, которые милые… — Хлопнув в ладоши, она продолжила перечислять свои планы, пока они не добрались до двери в ее комнату. — Ну, полагаю, тогда увидимся завтра! — сказала она, помахав рукой, тихонько открыла дверь и исчезла внутри.
Покачав головой от энтузиазма подруги, Брилл побрела дальше по коридору, туда, где находилась ее собственная комната. «Ну, по крайней мере, мне не придется так сильно беспокоиться о работе в одиночку. Днем это будет не так пугающе. Он не сможет рыскать вокруг без того, чтобы его не увидели. Это хорошо… наконец-то мне не придется постоянно озираться через плечо… это хорошо».

* * *
Устало опираясь на швабру, Брилл чуть приподняла ногу, чтобы выпрямить сведенные мышцы, сгибая и разгибая пальцы внутри поношенных рабочих ботинок. Отвернувшись, она зевнула, прикрываясь ладонью, и пошарила глазами вокруг в поисках сгорбленной фигуры своей зоркой нанимательницы. В нескольких футах от нее, на сцене, Карлотта с трудом проговаривала одно из слов своей реплики. Сжавшись от неблагозвучных ударений и окончаний в речи певицы, Брилл поняла, что ей слегка жаль эту женщину: она знала, как трудно пытаться выучить новый язык и правильно говорить на нем. Вернее, она жалела ровно до того момента, как Карлотта топнула ногой и прокричала несколько бранных слов на итальянском.
Переминаясь с ноги на ногу, Брилл отвела взгляд от сцены, ища еще что-нибудь, что могло бы ее заинтересовать. Первый день работы в новом назначении быстро утратил свою притягательность, когда ей сказали просто стоять в одной из кулис, затем чтобы не проворонить беспорядок, буде таковой появится. После нескольких часов безделья ею быстро овладела скука. Даже с забавными тирадами Карлотты, разбивающими монотонность репетиции хора, Брилл обнаружила, что ее мысли дрейфуют, как лед по весне. «По крайней мере, я могла наблюдать за кордебалетом, пока он репетировал, но, думаю, мадам Жири устала от всех этих перерывов. Ей понадобился всего час, чтобы перенести репетиции балета в другое помещение. Какая жалость… это было единственным, что держало меня бодрствующей. Я почти жажду, чтобы кто-нибудь что-нибудь разбил, и я могла это убрать».
Потерев глаза, Брилл изо всех сил старалась не уснуть, пока Карлотта продолжала браниться на смеси итальянского и французского, которая вряд ли имела смысл хоть на одном из языков. Наблюдая, как дива гарцует туда-сюда, Брилл заметила маленькую группку людей, взобравшихся на сцену прямо напротив того места, где стояла она. Оживившись в предвкушении своего рода развлечения, она вгляделась сквозь толпу людей, стоящих между ней и вновь прибывшими. Примечательная белая копна волос месье Андре возбужденно подскакивала рядом с его высоким компаньоном, в котором Брилл узнала месье Фирмена, и еще одним мужчиной, которого она никак не могла опознать. «Что тут забыли директора? Обычно они сидят по кабинетам».
Со смутным интересом Брилл улыбнулась, склонив голову набок и пытаясь разглядеть, кто же такой этот третий мужчина, которого директора с собой притащили. «Наверное, очередной покровитель… с этим они точно хватили через край — должно быть, он ужасно богат». Всякая активность на сцене постепенно замирала, когда все больше и больше людей обращали внимание, что за ними наблюдают. Громкие крики Карлотты мгновенно стихли, она повернула голову к мужчинам и нацепила яркую улыбку на свое привлекательное лицо. Пафосно подняв руку, Карлотта прошествовала к ним, напевая и прихорашиваясь, пока Фирмен ее представлял.
— Что здесь такое происходит? — полюбопытствовал позади Брилл знакомый голос.
Обернувшись на брата, она коротко улыбнулась ему, довольная, что он предпочел заскочить, хотя технически их не должны были видеть вместе чересчур долго.
— Думаю, они нашли очередного богатенького аристократа, чтобы попытаться развести его на деньги. Хотя, должна сказать, я поражена, что ты объявился… не думала, что ты озаботишься тем, чтобы прийти на сцену, учитывая, что сегодня у оркестра нет репетиции.
Сморщив нос от ее удивленного тона, Коннер пожал плечами и встал рядом с ней.
— Я оскорблен до глубины души, Бри, что ты так скверно обо мне думаешь. Я обязан был остановиться и проверить, не заскучала ли ты еще до смерти. Но, раз уж тебе явно плевать на мой визит, мне придется пойти и поговорить с кем-нибудь еще. Может, я смогу попозориться и поунижаться перед тем богатеем, кто бы он там ни был… это звучит забавно.
Без малейших колебаний оставив сестру, Коннер зашагал через сцену туда, где расположилась группа участников хора. Брилл наблюдала за ним, качая головой. «Ну, по крайней мере, это немного развеяло скуку… хотя, по правде, он не должен слишком часто разговаривать со мной в течение дня. Люди подумают, что со стороны ведущего скрипача странно болтать с одной из уборщиц».
Брилл с улыбкой смотрела, как растрепанная рыжая голова брата с легкостью продвигается сквозь толпу — пока та внезапно не остановилась, прямо перед тем местом, где стояли директора. Прошла секунда или две, и она уже была готова перенести внимание на что-нибудь другое, как вдруг по толпе, отделявшей ее от брата и директоров, прокатилось заметное волнение. По воздуху проплыло громкое проклятье, за которым последовал грохот, и Коннер с загадочным мужчиной обменялись несколькими разгоряченными словами. Озадаченная этим поворотом событий, Брилл следила, как Коннер резко развернулся и без тени своей обычной деликатности начал проталкиваться мимо сгрудившихся рядом участников хора.
Почувствовав, что что-то не так, Брилл подняла швабру и пошла через сцену. Смертельно бледный Коннер вывалился из толпы, как раз когда она шагнула из-за кулисы. Чуть приблизившись, он сделал дикий жест руками, призывая ее остановиться, но при этом, что довольно странно, усиленно отворачивался, чтобы не смотреть прямо на нее. Не понимая, что это вдруг на него нашло, Брилл остановилась, где стояла, и сосредоточенно нахмурилась.
— Коннер, — торопливо пробормотала она, когда брат подошел еще ближе. — Что за… — Покачав головой, тот наконец встретился с ней глазами, снова и снова беззвучно проговаривая одно слово: «Беги… беги…» Брилл со стуком захлопнула рот, ее тело окатило волной ужаса, заставив ее отпрянуть, и она метнула испуганный взгляд на мужчин, которые теперь гнались за Коннером по сцене.
Примерзнув к месту, Брилл смотрела, как Андре и Фирмен преследуют Коннера, явно умоляя того вернуться, а за ними небрежно следует цветущий и прекрасно одетый черноглазый мужчина. Выглядя мрачно удовлетворенным устроенным им скандалом, Эндрю похлопывал по своей гладко выбритой щеке серебряным набалдашником прогулочной трости, держась на расстоянии от суетящихся директоров. Прикрыв рот, чтобы заглушить рвущийся наружу крик, Брилл отвела глаза от своего бывшего жениха, прогулочным шагом направляющегося к ней через сцену. «Он здесь… о господи… что же мне делать? Может, он не увидел меня… я просто незаметно ускользну… прямо сейчас он смотрит только на Коннера…»
Послав брату больной, шокированный взгляд, Брилл развернулась на каблуках и направилась обратно в том направлении, откуда пришла. Это было все, что она могла сделать, чтобы не удариться в бег. Она преодолела не более десятка футов, когда воздух прорезал высокий взвинченный голос Андре, остановив ее на середине шага.
— Эй, ты, стой! Извини! Надо кое о чем позаботиться на другом конце сцены… давай живенько иди и убери это! — разом растеряв всю учтивость, крикнул он, пока Фирмен продолжал звать Коннера.
Брилл в панике лихорадочно раскидывала умом в поисках хоть какой-нибудь идеи, как поступить. Она не могла развернуться и сделать так, как велел Андре, потому что Эндрю обязательно увидит ее лицо. Но она не могла и попросту сбежать и тем самым привлечь к себе излишнее внимание. Трясясь крупной дрожью, Брилл сжала кулаки вокруг ручки своей швабры: ужас достиг таких высот, что полностью стер в голове все рациональные мысли.
Коннер выбрал этот момент, чтобы накинуться на директоров.
— Я не буду работать с этим человеком! — заорал он во все горло, звуча точь-в-точь как Карлотта — и по громкости, и по интонации. — Я отказываюсь! Напрочь! Меня тошнит от одного его вида!
Полностью отвлекшись на это яростное выступление, Андре забыл о темноволосой уборщице, которой он кричал, и вместо этого сосредоточил все внимание на Коннере.
— Конечно же вы не это имеете в виду. Месье Донован — один из выдающихся англичан в…
— Да! — перебил его Фирмен, не дав закончить. — Лорд Донован предложил нашему оперному театру весьма привлекательный бюджет. Мы все должны почтить за честь…
— О, все в порядке, — сказал метельно-холодный голос, успешно перекрыв все прочие звуки на сцене. — Я всегда был осведомлен о том, что думает обо мне господин Синклер. Не стоит пытаться изменить его мнение. — Возникла пауза, во время которой Эндрю подошел и остановился в нескольких футах от напряженного Коннера. — Хотя, должен сказать, что очень рад снова вас видеть, Коннер. Мне говорили, что вы теперь работаете здесь, что я нашел довольно странным… учитывая то, что вы солист. Но, полагаю, вы имеете полное право развиваться. Скажите… как там поживает Брилл? Не сомневаюсь, вы получили от нее известие.
Последовал напряженный момент, когда Брилл была уверена, что Коннер набросится на Эндрю с кулаками.
— Жаль вас разочаровывать… но я уже несколько месяцев ничего о ней не слышал. Мы расстались перед Рождеством… как вы знаете.
Потрясенная разговором, происходящим всего лишь в нескольких футах позади нее, Брилл начала неуклюже отодвигаться от спорщиков. Ноги отказывались служить ей, пока она медленно ковыляла в относительную защиту кулисы. Швабра со стуком выпала из ее онемевших пальцев, она завернула за угол и, спотыкаясь, побежала по коридору. Когда ее легкие начали гореть, Брилл остановилась, выбросив руку, чтобы опереться на стену дрожащим телом. Сделав несколько быстрых вдохов, она поблагодарила свои счастливые звезды, что ее не узнали.
«Не могу поверить в то, что только что произошло… боже мой… о боже мой… Он с такой легкостью мог случайно посмотреть в мою сторону и заметить меня. Я просто стояла там, как идиотка! Все, чего я добилась, могли снова у меня отобрать… если бы он поднял глаза и узнал меня!» От этой мысли Брилл затошнило, и она сползла на пол, обеими руками закрыв пепельно-бледное лицо. Внезапно она ощутила порыв засмеяться, поднимающийся в ней среди кипящих волн страха. Нервно хихикая, она неверяще покачала головой. «Должно быть, я схожу с ума… над чем я смеюсь?»
Сидя на полу, силясь заглушись собственный облегченный смех, Брилл прислонилась затылком к стене. «Что ж, это твоя ирландская удача… хотя отныне все будет по-другому… особенно если Эндрю собирается стать…» Остановившись на середине мысли, Брилл с испугом подняла голову от стены. Звук приближающихся мужских голосов прорезал ее облегчение подобно ножу — и голоса становились все ближе. Замерев, Брилл усиленно прислушивалась к звукам, пытаясь не удариться в панику, когда узнала недвусмысленно льстивые интонации Андре и Фирмена.
Вскочив на ноги, Брилл бросилась по длинному коридору, прочь от голосов, — лишь затем чтобы обнаружить, что мужчины непреднамеренно следуют тем же путем. Завернув за угол, Брилл рискнула обернуться назад. Увидев обоих директоров, ведущих Эндрю по своему Гран-Туру по Опере, она нырнула обратно за угол. «Ирландская удача, ну да! Сплошная выдумка! Я самая неудачливая женщина на свете. Черт!»
Подобрав юбки, Брилл помчалась по другому коридору, как раз когда мужчины прогулочным шагом свернули за тот угол, где она стояла. Пытаясь оставаться спокойной, насколько это возможно, она с относительной легкостью держалась впереди них, но, куда бы она ни поворачивала, кажется, голоса все время неотступно следовали за ней. Быстро оглянувшись через плечо, Брилл скользнула за очередной угол. Желая проверить, по-прежнему ли висит у нее на хвосте эта небольшая группа, она на миг задержалась в начале коридора. Заметив оную группу в отдалении, она развернулась, намереваясь снова сбежать — но остановилась, упершись взглядом в тупик.
Неверяще уставившись на глухую стену перед собой, Брилл разразилась проклятьями.
— Этого не может быть! — двинувшись к первой из двух выходящих в коридор дверей, она подергала за ручку. Обнаружив, что та заперта, она перешла к другой — та тоже была надежно закрыта.
Растеряв остатки спокойствия, Брилл вновь побежала в начало коридора, проверяя, насколько продвинулись мужчины. Видя, что те неуклонно приближаются, она вновь принялась дергать запертые двери. Исчерпав все варианты, Брилл попятилась, пока не уперлась спиной в дальнюю стену. «Может, они не пойдут этим путем… просто подожди… может, они повернут». Тщательно прислушиваясь, Брилл ждала, надеясь услышать, что голоса и шаги становятся глуше, но поняла, что мужчины подошли еще ближе, и выругалась про себя.
Замерев там, где стояла, Брилл не имела ни малейшей возможности спрятаться. Обняв себя защитным жестом, она могла лишь ждать и слушать, как мужчина, который был в силах походя разрушить ее жизнь, приближается к тупику. С каждым шагом она ощущала, как воздух замерзает в ее теле, лишая ее дыхания, превращая кровь в лед.
— О господи… о господи… — тихо причитала она, слушая, как мужчины учтиво обсуждают то одну, то другую деталь интерьера.
В тот момент, когда давление возросло настолько, что Брилл была уверена, что у нее разорвется сердце, она услышала позади себя странный свистящий звук. Сквозь ужас пробилось недоумение, и она резко развернулась, чтобы узнать источник странного звука. Недоверчиво моргая, Брилл с разинутым ртом смотрела на маленькую дверцу на том месте, где несколько секунд назад была лишь стена. Из мрака дверного проема появилась рука в перчатке и поманила ее пальцем.
Словно во сне Брилл проследила взглядом от этой кисти по всей длине мускулистой руки, которой та принадлежала, до широкого мужского плеча. Ей не требовалось заглядывать дальше, чтобы точно знать, кто стоит перед ней. Она чувствовала ауру его присутствия как удар в сердце. Отступив на шаг, она наконец подняла глаза на знакомое, наполовину скрытое маской, лицо Эрика. Ожидая узреть в его чертах гнев или злобу, Брилл была потрясена, обнаружив, что в его глазах сияет серьезность.
— Брилл, — мягко пробормотал он, и звук его голоса протолкнул сквозь объявший ее ужас осколок спокойствия. — Иди… иди ко мне… быстро.
Чувствуя себя странно обнадеженной ласковым тоном Эрика, Брилл ощутила, как ее сердце возвращается к нормальному ритму. «Я должна бояться… он угрожал мне страшными карами, если я останусь… но… я не могу найти в себе страха… я…» За ее плечом голоса директоров раздавались уже у самого начала коридора, но Брилл была не в состоянии оторвать взгляд от глаз Эрика. Сознавая, что у нее нет другого выхода, она неуверенно вложила руку в протянутую ладонь.
Длинные изящные пальцы Эрика сомкнулись вокруг ее пальцев, и одним быстрым движением он потянул Брилл вперед, бесшумно втаскивая в тени, поджидающие ее за секретной дверцей. Панель скользнула на место, с тихим свистом закрывшись за Брилл ровно в тот момент, когда Эндрю и оба директора прошли мимо коридора. Не заметив ничего особенного, они без малейшей задержки продолжили путь.

Отредактировано Lupa (2016-04-23 22:14:08)

Феангорлин, они поговорят, это да.))) Но своеобразно. "Мальчик наш" просто офигеет, честно скажу - но мне по-прежнему нравится, в какую сторону развивается тут его характер. Насчет "засранца" - ну, пока он не особо будет отсвечивать, слава богу.))) А вкусненького тут еще минимум на пару месяцев хватит - быстрее я вряд ли переведу, бгг.
Кстати, особо хочу отметить, как мне нравится, каким образом автор "обыгрывает" сцены из канона. Вот сейчас с "иди ко мне" и рукой, вложенной в руку, - это же была прямая отсылка к сцене с Кристиной в гримерной.)) И таких сцен еще будет немало: автор их тасует, иронизирует, самоиронизирует и порой беззастенчиво стебется - но мне это по вкусу.)))

Глава 48: Исповеди

Тихонько преклонив колени в задней части пустой часовни, Брилл беспокойно перебирала в пальцах бусины четок. Взглянув на изображение распятого Христа, висящее над скромным алтарем в передней части, она прерывисто выдохнула, прижимая согнутые руки к порхающим в животе бабочкам. Опустив взгляд от мирного лица Христа на маленький ряд свечей слева от него, она смотрела на зажженные огоньки, надеясь найти в их свете своего рода безмятежность или понимание.
Всю прошлую ночь Брилл не спала — лежа в постели, она глядела на собственное отражение в гигантском зеркале, одержимая пятью ужасными словами. «Я все еще люблю его». Часы тянулись медленно; утро настало, не привнеся никакой ясности в ее мысли. Она понятия не имела, что делать с этим новым осознанием, с новыми эмоциями, наполняющими тело и подавляющими чувства.
Когда проснулась Ария, Брилл не забыла помочь ей одеться перед тем, как отвести в классную комнату, но все это время была словно в оцепенении от усталости и эмоционального переутомления. Словно бы ощущая страдание матери, Ария шла тихо, без своих обычных шалостей, ее серые глаза тщательно следили за каждым выражением лица Брилл. Это немного нервировало — насколько понимающим казался взгляд дочери. Стряхнув это чувство, Брилл быстро вернулась в свою комнату, но как только вошла, тут же внезапно появилась Мари с колодой ярко раскрашенных карт и лекцией, объясняющей их значение. Урок не продлился долго: когда Мари опостылела невнимательность Брилл, она, фыркнув, удалилась, в спешке оставив карты.
Поерзав на коленях, Брилл опустила глаза на каменный пол. Она пришла в часовню, чтобы попытаться очистить смятенный разум, но до сих пор на нее ни снизошло ни капли умиротворенности. Вздохнув, она прекратила перебирать четки и убрала длинную нитку бус в карман. «Не знаю, чего я ожидала. Может, немного божественного вмешательства… или, может, небольшой совет бы не помешал. Что делать, когда осознаешь, что влюблена в совершенно неподходящего человека? Что делать? Возможно, если я не скажу ему вслух «я люблю тебя», это не станет реальностью. Не говори этого вслух…»
Вновь посмотрев на распятье, Брилл подавила вздох и поднялась на ноги.
— Это глупо… Я не должна была просить помощи такого рода. О чем я думала?
— Возможно, вы просто искали некой защиты? — раздался позади нее приятный мужской голос.
Резко развернувшись, Брилл узнала стоявшего в дверях часовни уныло одетого человека.
— Отец Томас… я не думала, что здесь кто-то есть, — выпалила она, виновато оглядывая комнату, чтобы избежать приветливого взгляда голубых глаз священника.
Войдя в часовню, тот послал ей добродушную улыбку, явно заметив ее дискомфорт.
— В это время я всегда выслушиваю исповеди… хотя, должен сознаться, большую часть дней я только и делаю, что читаю, — сказал священник, для выразительности подняв небольшую книжку в кожаном переплете. Когда Брилл лишь нервно заломила руки, он опустил книжку обратно. — Вам нет нужды так беспокоиться. Я не заинтересован в нападении на тех, кто пришел помолиться в мою часовню.
Осознав, насколько глупо она себя ведет, Брилл с усилием расслабила плечи.
— Конечно же нет, святой отец. Я бы ничего такого не подумала… — осекшись, она потупилась, вопреки всему надеясь, что священник не узнает в ней ту, с которой ссорился над бесчувственным телом мадам Дюбуа.
После секундного замешательства отец Томас поправил очки:
— Вы скажете мне наконец свое имя? Я уже некоторое время пытаюсь выяснить, кто же именно воскресил мадам Дюбуа.
Окоченев от того, к чему он клонил, Брилл быстро перебила его:
— Простите, святой отец, но мне правда нужно идти. Всегда есть работа, которую необходимо сделать.
Склонив голову набок, отец Томас лишь всмотрелся в ее лицо сквозь свои толстые линзы.
— Не стоит… — начал он, неловко потянув за свой воротничок. — Я знаю, что раньше был слегка недружелюбен, но это не значит, что мы не можем начать все сначала. Какие бы у вас ни были сомнения, они абсолютно беспочвенны. Кроме того, я священник… если вы кому и можете доверять, так это мне, — закончил он с забавной кривобокой улыбкой.
Чувствуя себя совершенно по-идиотски из-за недоверия, с которым изначально отнеслась к этому явно доброму человеку, Брилл вздохнула. Шагнув вперед, она протянула священнику руку и неуверенно улыбнулась.
— Простите, святой отец… последняя пара деньков выдалась напряженной. Я сама не своя и боюсь, что была груба с вами.
Охотно пожав протянутую руку, отец Томас чуть пожал плечами; в его небесно-голубых глазах, кажущихся больше из-за очков, плясали искорки смеха.
— Если думаете, что были грубы, вам стоило бы посмотреть, как ведут себя со мной некоторые другие, — со смешком сказал он. — Предыдущий приставленный к Опере священник не продержался и двух недель. Хотя… вроде как он был сварливым старым ублюд… — выпустив руку Брилл, отец Томас слегка скривился. — Ой, я не должен был так говорить. Он был прекрасным человеком.
В горле Брилл плескался смех, пока она наблюдала, как лицо отца Томаса краснеет от смущения. На миг ее неспокойные мысли отступили назад, дав секунду свободы от окутывавшего ее весь день тумана дурных предчувствий.
— Меня зовут Брилл Доно… Доннер, святой отец. Простите, что не сказала вам раньше. Думаю, это просто толпа заставила меня разнервничаться.
Понимающе кивнув, священник прошел мимо Брилл в переднюю часть часовни, где прибрал спички и неиспользованные свечи возле алтаря. Повернувшись обратно лицом к ней, он провел рукой по волосам, убирая лезущие в глаза кудрявые пряди.
— Я это понимаю. За кулисами слухи распространяются очень быстро. Вы об этом тревожились?
Улыбка замерцала и стекла с лица Брилл.
— Тревожилась? Что навело вас на эту мысль… — пробормотала она, и все подавляемое смущение с новой силой обрушилось на ее мысли.
— Может, я и священник, мадам Доннер, но я не дурак. Я распознаю тревогу, когда вижу ее, — сказал отец Томас, погрозив пальцем в ее сторону и озабоченно наморщив лоб.
Расслабившись, Брилл послала ему еще одну улыбку. «Как странно, что мне понадобилось столько времени, чтобы найти самого милого обитателя этого места. Конечно, большинство людей, с которыми я работала, были не очень религиозны. У них не было причин упоминать о нем. Я бы хотела, чтобы они упомянули… всегда на пользу, когда есть кто-то, с кем можно поговорить… — Слегка кивнув, Брилл посмотрела на дверь, затем снова туда, где, участливо глядя на нее, стоял отец Томас. — Ну, я просила совета… может, он прямо перед глазами».
— Вы сказали, что обычно принимаете исповеди примерно в это время? — медленно спросила она.
— Хмм… да, — ответил тот.
— Тогда, наверное, вы можете выслушать сегодня мою исповедь? — неуверенно поинтересовалась Брилл, одновременно гадая, верно ли поступает.
Просияв, отец Томас подошел к ней по проходу между скамьями.
— Конечно, могу. Идемте сюда, — взволнованно сказал он и повел Брилл к исповедальням в углу, прежде чем та успела обдумать, что же она делает. Придав лицу более серьезное выражение, он открыл одну из дверей для нее, а затем вошел через другую и закрыл ее за собой.
Оказавшись в заложниках собственного выбора, Брилл сделала глубокий вдох и шагнула в исповедальную кабинку, закрыв ее за собой. Усевшись, она с тревогой ждала, когда отец Томас откроет занавешенное сеткой окошко, соединяющее две крохотные комнатки. «Не ошибка ли это? Могу ли я доверять… господи, Брилл, неужели ты стала настолько циничной, что не можешь доверять священнику? Он духовное лицо… возможно, из этого разговора выйдет что-нибудь хорошее. Мне же необязательно упоминать имена. Это исповедь… а не просто там болтовня о прошлом». В этот момент заслонка на маленьком окошке с тихим щелчком скользнула в сторону, заставив ее слегка подскочить.
Прочистив горло и собравшись с мыслями, Брилл склонила голову:
— Простите меня, святой отец, ибо я согрешила. Последний раз я исповедовалась шесть месяцев назад.
— Так давно? Неудивительно, что у вас столько тревог, — почти непринужденно отозвался священник с той стороны перегородки. — Тогда просто начните откуда вам угодно. Что особенно занимает ваш ум?
— Да я и не знаю, с чего начать, — пробормотала Брилл себе под нос, откинувшись затылком на стену позади себя. «Что особенно занимает мой ум… у меня на уме только одно. Нет! Не думай об этом… не говори этого вслух». — Я поняла, что позволяю своему гневу взять надо мной верх. Это происходит слишком часто, и я знаю, что должна демонстрировать больший контроль. — «Хотя Эрик заслужил каждый божий раз, когда я на него орала», — мысленно пробурчала Брилл и сощурилась от этой мысли.
— Ваш гнев разжигает какой-то конкретный человек или таких много? — ровно спросил отец Томас.
Сделав было вдох, чтобы ответить, Брилл захлопнула рот, когда сообразила, что собиралась упомянуть мужчину, который особенно действовал ей на нервы.
— Никого конкретного, — сказала она вместо этого. — Некоторые другие женщины здесь умеют быть весьма ехидными. Я просто позволила им достать меня.
— Позволив себе встретить их бесчувствие злобой, вы дали обидчикам одержать над вами верх. Вы загнали себя в ловушку гнева по собственной воле. Нас учат прощать тех, кто выступает против нас, а не встречать их яростью. Вы понимаете?
Слегка выпрямившись, Брилл раздраженно сжала губы. «О, легко сказать. Прощение — это всегда что-то, к чему нужно стремиться… конечно, если только чертов мужчина, которого тебе предполагается простить, не настолько выбивающий из колеи засранец, что ты даже сосредоточиться не в состоянии, когда он в одной комнате с тобой».
— Да, я понимаю… просто мне непросто всякий раз находить в своем сердце это понимание, особенно когда кое-кто сам человек непростой. Кроме того, не то чтобы его стоит прощать прямо сейчас. Это не должно быть для него так легко.
— Теперь это звучит так, словно вы говорите о ком-то конкретном, — сказал священник со слабым оттенком веселья, проникшим в его голос в ответ на ее мстительный тон.
Чуть порозовев от собственной оплошности, Брилл нервно разгладила руками юбки:
— О, ну, полагаю, что говорю.
— Итак, почему же из-за этого конкретного человека вы даете волю гневу?
«Отличная работа, Брилл…»
— М… ну, это долгая история, святой отец. Думаю, это не то, что вы хотели бы…
— У меня весь день впереди, дитя мое. Если вы хотите прощения за свои грехи, то должны признаться в их причинах.
Последовал миг тишины, во время которого Брилл стиснула руки в кулаки. «Черт, черт, черт! Я хотела вытравить этого мужчину из своих мыслей — и при первом же удобном случае принялась трепаться о нем. Хотя я все равно хотела прийти сюда… может, избегать говорить об этом — неверный план». Побежденно вздохнув, она откинулась назад и с жаром принялась рассказывать долгую драматичную историю о событиях прошлого года. Она намеренно опускала ключевые детали вроде имен и того факта, что она недавно узнала, что мужчина, которого она спасла в подвалах, был Призраком Оперы, и что он по-прежнему обитает где-то в здании.
После того, как Брилл закончила, отец Томас откашлялся.
— Следовательно, сейчас вам приходится столкнуться с тем же человеком, который бросил вас и вашу семью? Теперь я могу понять ваш гнев, мадам Доннер. Разум не в силах постичь всего, за что вы должны его ненавидеть.
Поерзав, Брилл нахмурилась.
— Я не ненавижу его, — выпалила она, слегка ощетиниваясь на нотку недовольства, с которой священник говорил об Эрике. — На самом деле главная проблема в том, что я люблю его… — Ужаснувшись тому, что нарушила собственное правило и вслух упомянула о своих чувствах, Брилл прихлопнула рот ладонью. «Дура, дура!»
— А, я понял. Это может быть проблемой… но любовь не грех. Конечно же, вы не думаете, что сделали что-то дурное, всего лишь полюбив этого человека. Даже если он совершил несколько ошибок.
Вновь наклонившись вперед, Брилл покачала головой:
— Нет… меня так сильно беспокоит вовсе не то, что мне есть дело до этого мужчины. Меня мучает то, каков он. Он совершенно не подходит…
— Каким образом не подходит? Он плохо с вами обращается? Причиняет физический вред?
— Нет… он всегда так заботится обо мне. Если только он не в сильнейшем нервном напряжении, то всегда обращается со мной как с хрустальной. И даже когда я слишком давлю на него, он не бьет меня, — ответив, Брилл вспомнила Эндрю: вспомнила холодное, собранное выражение его лица, когда он ударил ее по щеке.
— Значит, он слишком много выпивает? — с некоторым смущением спросил отец Томас.
— Нет, не думаю, что вообще когда-либо видела его выпивающим.
— Тогда что для вас столь неподходяще, дитя? По сравнению с тем, за кого вы согласились выйти замуж… этот мужчина, по-видимому, вполне безвреден, особенно учитывая, что он вроде бы сожалеет о том, что уехал, не предупредив.
— Он не подходит, потому что я почти уверена, что он все еще питает интерес к своей первой любви! Он никогда ничего о ней не говорит… но, разумеется, такое нельзя просто выкинуть из головы, — выпалила Брилл, озвучив один из величайших своих страхов. «Почему я выбалтываю все это? Я не должна была говорить подобное. Эрик даже ни разу не упоминал, что по-прежнему любит Кристину… почему я говорю об этом? Почему я все сильнее и сильнее ревную к девушке, с которой даже никогда по-настоящему не встречалась?»
— Вы спрашивали его об этом?
Придя в ужас от этой мысли, Брилл начала ощущать себя больной.
— Нет, я не могу спросить его об этом!
— Тогда вы никогда не узнаете всей правды, не так ли? — слегка упрекнул отец Томас. — Возможно, вы просто ошибаетесь…
С презрением отвергнув попытку священника развеять ее тревоги, Брилл наклонилась вперед, отчаянно стремясь обосновать свои опасения, отчаянно стремясь удержать свой гнев.
— Он убивал людей, святой отец! — воскликнула она, не успев спохватиться. — Хотя он сказал, что всякий раз это была самозащита… Естественно, вы можете понять мои сомнения в том, чтобы позволить себе какие-либо чувства в отношении него.
— И вы действительно верите, что это была самозащита?
Брилл открыла было рот, чтобы ответить, но сразу же закрыла обратно. Она вдруг осознала, что ее первым побуждением было ответить да. «Это верно? Верю ли я тому, что он рассказал?» Попробовав снова, она прижала ладонь к виску.
— Нет… я не должна верить ему, но, думаю, что начинаю верить его слову. Сперва я не верила, потому что была очень зла на него, но он вел себя так странно… так непохоже на себя, что я не могу честно утверждать, что не верю ему. Обычно он абсолютно уверен в своих действиях… как будто ему все равно, что подумают остальные… но последнее время я этого не видела. На самом деле, последнее время он настолько неуверенно ведет себя в моем присутствии, что мне трудно понять, что делать… это располагает к себе… и я это ненавижу. — Уронив руку на колени, она продолжила: — Но это все же не отменяет реальности того, что он сделал. С раннего детства меня учили с уважением относиться к чужой жизни, и я знаю, что раз он способен отнять жизнь, то в чем-то лишен этого уважения. Как мне смириться с этим?
Священник издал тихий недовольный звук и шевельнулся за перегородкой.
— Значит, в этом ваша настоящая проблема. Вы возлагаете на себя роль самого Господа Бога. Не вам судить других за прошлые грехи, которые не имеют к вам отношения. Только Бог способен заглянуть в души людей и устремления их сердец. Эти преступления были не против вас, и, следовательно, не вам прощать или осуждать его за совершенное, — ответил отец Томас.
— Это нелепо! — выплюнула Брилл, придя в ярость от самой мысли об этом. — Я не осуждаю его… Реальность ситуации в том, что… — Постепенно утихнув, изначальный всплеск гнева сгинул, когда до нее дошел полный смысл его слов. Потрясенно прижав руку к ко рту, она плюхнулась обратно на скамеечку. — Это то, что я делаю?
— Да… — ласково отозвался отец Томас. — Не вам тревожиться о его прошлом. Искупление может быть даровано даже тому, кто отнял чью-то жизнь. Однако это подразумевает… что он способен раскаяться в своих грехах… если вы предполагаете, что он продолжит идти тем же путем, то должны найти в себе силы порвать с ним. Тьма часто поглощает свет… не погружайтесь в тень.
После того как священник закончил, Брилл несколько минут молчала, обдумывая его слова. «Искупление может быть даровано каждому… но лишь Бог способен заглянуть в душу человека. И все же я осуждала Эрика. Наверное, это все означает, что я должна перестать… должна найти силы, чтобы простить его». Вздохнув, она поняла, что тревога начинает рассеиваться, и странное, неожиданное ощущение покоя заливает болезненную панику. Что-то внутри нее с щелчком встало на место, отчасти заполнив дыру в сердце. Прижав руку к груди, Брилл сделала прерывистый вдох. Она и забыла, каково это — ощущать себя цельной.
— Спасибо вам, святой отец, — неопределенно пробормотала она, едва ли обратив внимание, что священник продолжил исповедь, отпустив ей грехи.

* * *
Бесшумно двигаясь в тускло освещенном коридоре, Эрик потянулся и раздраженно смахнул низко свисающую паутину. Последние несколько дней он окопался в своем подземном доме, лихорадочно читая все, до чего только смог дотянуться. Сначала он намеревался лишь занять себя делом, насколько возможно, чтобы отвлечься от единственной самой важной вещи, что была у него на уме — Брилл, но постепенно обнаружил себя выбирающим книги, которые в обычном состоянии не вызвали бы у него интереса. Медицинские учебники и исторические хроники Ирландии внезапно приобрели огромное очарование, и Эрик точно знал, почему оно так. Его попытка не зацикливаться на одной конкретной ирландке провалилась, и поэтому он — поскольку никогда не признавал поражения — превратил это раздраженное осознание в нечто полезное, подбирая предметы и истории, которые считал «безопасными» для завязывания разговора с Брилл.
«Не то чтобы я мог воспользоваться чем-то из того, что прочел. Чертова женщина напугала меня, объявившись в библиотеке. И, как обычно, я сказал что-то глупое, и она вежливо и торопливо ретировалась. — Мрачно нахмурившись, Эрик замер в проходе. — Впрочем, поделом мне… вроде бы после всего случившегося я должен бы хоть немного научиться уважению. Прямо перед тем как она ушла, я действительно был на грани того, чтобы схватить ее и…»
Смутившись от собственных мыслей, Эрик ругнулся и стал вновь красться по коридору, не держа в голове особой цели. «Я правда дурак. Поцелуй я ее — и это все разрушило бы. Уверен, на первый раз она меня простила… я просил ее поверить в мою искренность — и не прошло и недели, как я в момент слабости и впрямь обдумываю, не разрушить ли мне эту хрупкую дружбу. Куда делать моя дисциплина?» Минуя перекресток со всем этим на уме, Эрик остановился и посмотрел налево. После секундного колебания он резко повернул в этот боковой проход, потом, замедлив и приглушив шаги, направился к огромному серому прямоугольнику, выступающему из темноты впереди.
Услышав из-за зеркала голоса, Эрик сбавил скорость и приблизился к стеклянной пластине; в его глазах сверкала ярость. «Какого черта кому-то понадобилось в старой комнате Кристины? — Вздрогнув, он увидел, как двое маленьких мальчиков подняли музыкальную шкатулку, подаренную им Арии на Рождество. — Какого черта?» Обежав взглядом комнату перед собой, Эрик вдруг осознал, что теперь та занята, и — что еще более странно — узнал вещи, разложенные в небольшом помещении. Чувствуя себя так, словно получил лопатой по голове, он внезапно догадался, кто именно переехал в примерочную с привидениями. «Она сказала, что переехала… но не сказала куда».
Его омыло лихорадочное, беспорядочное волнение, захватывая контроль над всеми мыслями, пока он продолжал наблюдать за двумя мальчишками, изучающими музыкальную шкатулку. «Брилл будет жить в комнате Кристины. Смотреться в это зеркало, совсем как делала она… Ходить по полам… одеваться и спать здесь с разметавшимися по плечам волосами. Нет… этого не может быть. — Эрик потер дрожащей рукой левую сторону лица, изо всех сил стараясь сдержать грозящие заполонить рассудок низменные мысли. — Господи… не думай о подобных вещах. Ты лишь подведешь себя под разочарование!»
В этот момент дверь в комнату отворилась с протестующим скрипом, заставив обоих мальчиков подскочить и обратить свое внимание на вошедшую в комнату маленькую девочку. Эрик смотрел, как Ария резко остановилась при виде других детей, ее серые глаза мгновенно стали большими и встревоженными, совсем как это часто бывало у ее матери.
— Ч-что вы д-двое т-тут делаете? — медленно спросила Ария, прилагая явные усилия, чтобы сделать речь чище.
Более высокий из мальчишек, тот, который держал шкатулку, надменно шагнул вперед.
— Ч-ч-что т-т-ты с-с-собираешься с этим д-д-делать? — спросил он с преувеличенным заиканием.
Покраснев от оскорбительного тона его голоса, Ария опустила взгляд. За зеркалом у Эрика защемило сердце — он точно знал, на что похожи жгучие ожоги унижения. Быстро моргая, он изо всех сил старался избавиться от дезориентирующего ощущения, что вместо того, чтобы наблюдать за Арией, он каким-то образом видит самого себя в детстве. «Я и забыл, как мы были похожи… боже, как я мог бросить ее, не сказав ни слова? — Новая ужасающая мысль медленно опустилась на залившее разум мрачное чувство вины. — Я поступил точно так же, как моя мать… Я покинул Арию, хотя заверял, что останусь… хотя знал, как много значит для меня пребывание там… Я такой же, как все те люди в моей жизни, которые отвернулись от меня… Я заразился их жестокостью». Но, прежде чем Эрик успел ввергнуть себя в пучины черного ослепляющего гнева на собственное бессердечие, произошло нечто неожиданное. Ария медленно подняла голову — ее щеки были все еще ярко-розовыми от смущения — и сощурила глаза, превратившиеся в две ледышки: в ее пронизывающем взгляде вспыхнул взрывной темперамент ее матери.
Повернувшись, она положила принесенный с собой тонкий учебник на пристенный столик, а затем уперла маленькие кулачки в бедра в характерной боевой стойке женщин семейства Донованов.
— В-вон отсюда, в-вы оба!
— Или что ты сделаешь? — нагло спросил высокий мальчишка.
— Да, что? — поддакнул второй.
Возмущенно надув щеки, Ария топнула ножкой:
— Т-теперь это наша к-комната. Вам б-больше не позволено т-тут играть.
— О? — удивился высокий мальчишка, слегка подбросив в воздух музыкальную шкатулку. — Ну, не думаю, что вы задержитесь надолго. В этой комнате водится привидение. Оно выходит по ночам и сжигает людей глазами!
К чести своей, Ария лишь подняла его на смех.
— Это г-глупо. А т-теперь верни м-мне мою м-музыкальную шкатулку!
Разочарованный, что его история не напугала ее, высокий мальчишка скривил лицо в кислую гримасу и бросил шкатулку на пол.
— Прекрасно, забирай. Я не…
В мгновение ока, в тот самый миг, когда музыкальная шкатулка с металлическим треском ударилась об пол, Эрик наконец потерял терпение, перенаправив свою ярость на двух чужаков. Открыв рот, он издал низкий потусторонний вой, направив голос так, чтобы тот звучал будто бы исходя из точки прямо позади высокого мальчишки. Сощурившись, он с некоторым удовлетворением наблюдал, как оба мальчика резко крутанулись и, бледнея, обшарили глазами комнату в поисках источника звука. Не увидев ничего подходящего, они без лишних слов выбежали вон.
Как только мальчишки убрались, Ария подошла к своей разбитой шкатулке, по пути подняв отвалившуюся обезьянку, сидевшую в футе от нее. Ее нижняя губа слегка задрожала, и она посмотрела на зеркало — ее серые глаза скользнули по тому месту, где стоял Эрик. Чуть отступив, тот неуютно поежился, как будто Ария могла разглядеть его прямо сквозь стекло. «Не думаю, что уже набрался достаточно храбрости, чтобы предстать перед ней. Она была первой… единственной, кто заставил меня вновь почувствовать себя живым. И я даже не подумал о ней в тот день, когда уехал. Я забыл про нее…»
— Т-ты там? — тихо спросила Ария, вновь опустив взгляд на зажатую в руках сломанную игрушку.
Эрика как громом поразило. Он тут же запаниковал и отступил еще на несколько шагов. «Проклятье! Я постоянно забываю, каким осторожным следует быть рядом с этими женщинами… им невозможно солгать и от них невозможно спрятаться». Вздохнув, он решительно подавил плещущиеся в животе бурлящие волны дурного предчувствия. Двинувшись вперед, он нажал скрытую кнопку справа от зеркала, медленно отодвинул скользящую панель в сторону и робко вышел из укрытия, чувствуя себя на редкость неуютно под испытующим взглядом девочки.
Ария с настороженным выражением следила за его появлением, а затем вновь переключила внимание на сломанную игрушку.
— Я знала, ч-что ты там был.
Кашлянув, Эрик остановился рядом с тем местом, где стояла она, по-прежнему скорчившись над музыкальной шкатулкой и собирая обломки своими маленькими ручками.
— И как же ты узнала? — глупо спросил он, хотя все, чего он хотел — это молить этого пятилетнего ребенка о прощении.
Ария вскинула голову, будто бы сильно удивившись, и ее ручки замерли.
— Это т-тот голос, который т-ты использовал для п-плохих людей, к-когда ч-читал мне с-сказки, — просто сказал она.
После этого комната погрузилась в тишину, пока Ария и Эрик смотрели друг на друга. В конце концов отведя взгляд, Эрик заставил себя двигаться и сел на краешек кровати. «Наверное, Брилл спала здесь прошлой ночью… — отстраненно подумал он, после чего до него вдруг дошла опасность того, к чему ведут такие мысли. Едва усевшись на матрас, он снова резко вскочил. — Бога ради, не думай об этом. Она хороший друг… ничего особо не изменилось… она друг…»
Молча наблюдая за его странным поведением, Ария нахмурила темные бровки.
— П-почему ты их п-прогнал? — вдруг спросила она.
Тупо моргая пару секунд, Эрик отчаянно старался перенаправить мысли обратно к разговору.
— Мне не понравилось, как они с тобой обращались, — честно ответил он.
Ария лишь сжала губы в узкую полоску, чтобы удержать их от дрожи, когда вновь посмотрела на крохотную мартышку в своих руках.
— Они с-сломали м-мой рождественский п-подарок, — со вздохом сказала она. — Это б-была м-моя единственная игрушка.
На мгновение забыв об осторожности, Эрик шагнул вперед и опустился на колени рядом с девочкой, помогая ей собрать разбитые кусочки в маленькую кучку.
— Не беспокойся. Я могу это починить. Будет даже лучше прежней, — быстро сказал он, надеясь предотвратить растущую угрозу слез, которые, как он видел, наворачивались на глаза Арии. — Что же случилось с той куклой, которую мама подарила тебе в прошлом году? У тебя ведь еще есть она для игры?
Ария тихо икнула и потерла кулачком глаза, размазывая текущие по щекам слезы.
— Я б-больше н-не играю с Эриком, — прошептала она, опустив руки, чтобы посмотреть покрасневшими глазами ему в лицо.
Лишившись дара речи от страдания, написанного на ее мокром детском личике, Эрик наклонился вперед, словно бы чтобы стереть слезы с ее щек; затянутые в перчатку пальцы зависли на волосок от ее кожи — и вновь отдернулись. Любой контакт казался неправильным, как будто он мог каким-то образом заразить ребенка одним лишь прикосновением.
— Я не знаю, что сказать, чтобы искупить свой поступок. Мне так жаль…
— Т-ты тогда рассердился на м-меня? Я б-была т-такой плохой, что ты з-захотел уйти?
Потрясенный тем, что она так думает, Эрик быстро замотал головой, отчаянно желая исправить ее неверное толкование.
— Нет! Это совсем не так. Ты была светом моей жизни. Ты никогда не могла сделать ничего такого, из-за чего я захотел бы уехать. Я уехал, потому что был глупцом… и совершил ошибку. Ты когда-нибудь совершала ошибку, которую всей душой хотела бы иметь возможность отменить?
— Д-да… Я с-сказала м-маме, что н-ненавижу тебя. Я не д-должна была этого д-делать, п-потому что это б-была неправда.
Не веря своим ушам, Эрик склонил голову набок:
— Ты меня не ненавидишь?
— Н-нет, я просто б-была с-сердита и опечалена, и я з-знаю, что тебе жаль. Мама г-говорит, мы должны прощать л-людей, которые нам дороги. Это п-просто заняло у меня время.
Не в состоянии ответить сквозь растущий в горле комок, Эрик отвернулся и, сдвинув брови, боролся с практически непреодолимым желанием дать волю навернувшимся слезам.
— Устами младенца, — пробормотал он отчасти самому себе. — Значит, ты прощаешь меня за отъезд. Думаешь, это разумно?
Встав, Ария протопала вокруг кучки обломков шкатулки и встала сбоку от Эрика. Сунув большой палец в рот, она переминалась с ноги на ногу, пока Эрик не потянулся и, после секундного колебания, не вытащил ласково оный палец из ее губ.
— Это н-не имеет значения. К-кроме того, я скучала по т-тебе б-больше, чем с-сердилась, — наконец сказала та и ухватилась рукой за его рукав.
С раскрытым ртом уставившись на Арию, Эрик не мог постигнуть зрелость и самообладание, с которыми обычный ребенок справился с этой ужасной ситуацией. «Возможно, мы не настолько похожи, как я думал… в ее возрасте я никогда не смог бы поступить как она. Я бы добивался гнева и мести. Как она достигла такой мудрости… Я не заслуживаю подобной предупредительности… ни от одной из них».
— Почему я вообще бросил такую замечательную маленькую девочку? — пробормотал он едва ли не себе под нос.
— Я слышала, как м-мама г-говорила, что это б-был м-момент умопомешательства, — съязвила Ария со слабой улыбкой, осветившей ее рассудительный взгляд.
Не в силах сдержать смех, Эрик полузадушено хихикнул:
— Она так и сказала? Ну, твоя мама умная женщина.
Вертя туловищем туда-сюда, Ария пару мгновений смотрела, как юбки взвихряются вокруг ее коленок.
— Ты в-ведь не с-собираешься с-снова уйти, п-правда? — неуверенно спросила она.
— Нет… больше никогда, — ответил Эрик с убежденностью, удивившей его самого. — Больше никогда.
Улыбка на лице Арии становилась все шире и шире, пока не растянулась от уха до уха, на щечках весело заиграли ямочки.
— Т-тогда я р-рада, что ты в-вернулся, — удовлетворенно вздохнула она, скакнула вперед и крепко обхватила ручками шею своего бывшего учителя.
Инстинктивно застыв от неожиданного контакта, Эрик окоченел от столь откровенного проявления симпатии. Сдержанно выдохнув, он позволил себе расслабиться в объятии, молча восхищаясь наслаждением, которое доставлял этот простой жест. «Год назад я бы и не подумал, что такая вещь, как объятия ребенка, вообще для меня возможна. За всю мою жизнь никто и никогда по доброй воле не касался меня, независимо от причины… разве что в гневе… а теперь… теперь все настолько по-другому. Как я мог быть настолько глуп, чтобы оставить все это… чтобы бросить единственных людей, которые вообще показали мне истинное значение семьи?»
Вынырнув из раздумий, когда Ария вывернулась из его рук, Эрик глупо улыбался в пространство; прохладный душ умиротворенной безмятежности омывал все его чувства. Ария с любопытством подошла ко все еще открытой позади них зеркальной панели.
— Это п-правда з-здорово, — с воодушевлением сказала она, уже успев перейти от серьезной темы своего прощения к другим, более интересным вещам.
Потратив еще мгновение, чтобы собраться с мыслями, Эрик медленно встал и подошел к зеркалу. Открыв панель пошире, он хихикнул при виде изумленного лица Арии, всматривающейся в открывшийся за ней тускло освещенный коридор.
— Да, и за ней даже есть потайной ход. Во всем театре никто больше не знает о нем, кроме меня… а теперь и тебя, — сказал он нарочито низким голосом, как делал, когда читал Арии сказки.
Возбужденно захлопав в ладоши, та принялась подскакивать на месте:
— К-куда он в-ведет?!
Протянув ей руку, Эрик заговорщицки наклонился.
— А что, если я тебе покажу? — спросил он, когда Ария потянулась вверх и взялась за предложенную им руку. Энергично закивав, та без малейшего колебания перепрыгнула через порог и, едва дождавшись, пока Эрик закроет за ними зеркальную панель, ринулась в темноту.

* * *
Коннер нетерпеливо топтался за дверями часовни, ожидая, когда выйдет сестра. Оторвав взгляд от закрытых дверей, он мельком глянул на карманные часы и выругался про себя, увидев, сколько прошло времени. «Боже милосердный, в чем она может так долго исповедоваться? Вроде как она вообще не делала ничего дурного. — Стукнув пальцем по холодной металлической поверхности часов, он с щелчком закрыл золотую крышку и, тяжело вздохнув, скрестил руки на груди и велел себе успокоиться. — Не то чтобы у меня были какие-то конкретные дела… все репетиции приостановлены до приезда нового тенора… и, полагаю, в этом-то и проблема… Мне нечем заняться, кроме как без конца навещать балетные классы. И именно тогда, когда мне необходимо немного отвлечься, Брилл решает облегчить душу перед священником и занимается этим целую вечность!»
Коннер так пристально следил за дверьми часовни, что едва обратил внимание на прошедшую мимо группу балерин. Быстро покосившись на них, он заметил, что хихикающие девушки все поголовно брюнетки, и, так же быстро отвернувшись, выкинул их из головы и вновь уставился на закрытые двери. Но его мимолетный взгляд явно подстегнул некоторых балерин жеманно захлопать ресницами в его сторону. Вздрогнув, когда одна из них положила руку ему на рукав, Коннер безучастно моргнул, глядя на обращенное к нему лицо хорошенькой синеглазой девушки.
Подавив первоначальный всплеск раздражения, Коннер неохотно нацепил улыбку. «Не будь букой… Не их вина, что ты превратился в брюзгливого старикашку».
— Ну-ну, девушки, — легкомысленно сказал он, выворачиваясь из руки балерины. — Как видите, я жду исповеди… мне нужно о многом подумать… можете себе представить.
Слегка надув губы, девушки удалились — но прежде одна из них повернулась и бросила:
— Знаешь, ты больше совсем не забавный, Коннер. Если у тебя есть сердечный интерес, просто скажи всем остальным, чтобы мы не тратили свое время!
Уже успев вновь погрузиться в размышления, он лишь с улыбкой помахал им и вновь перевел взгляд на дверь часовни. «Ага, верное… у меня сердечный интерес… вот смех-то. Где черти носят Бри?» Вновь проверив часы, Коннер прислонился затылком к прохладной каменной стене и закрыл глаза. Несколько секунд он вслушивался, не раздастся ли звук открывающихся дверей.
Внезапно донесшийся из ниоткуда детский голос взвизгнул ему в ухо:
— БУУУ!
Отскочив от стены, Коннер с бешено колотящимся сердцем развернулся на звук… и опустил сжатые кулаки, когда источник воя захохотал, наслаждаясь его реакцией.
— Дядя К-Коннер, т-ты испугался!
— Пресвятая Дева, Ария, у меня из-за тебя чуть сердце из груди не выпрыгнуло! — чуть задыхаясь пожурил он, прижав руку к груди и пытаясь восстановить дыхание. — Какого чер… э… почему ты разгуливаешь сама по себе? Знаешь, так можно и потеряться, — мрачно заявил он, погрозив племяннице пальцем.
— Очень сомневаюсь, что она бы потерялась, Коннер, учитывая, что Ария была со мной, — безапелляционно заявил откуда-то сзади спокойный мужской голос.
Даже не поворачивая головы, Коннер точно знал, кто стоит позади него. Внутри вспыхнула искра облегченного ликования — в театре не нашлось бы другого человека, которого Коннер был настолько рад видеть. Над остальными было далеко не так весело подтрунивать. «Наконец-то будет с кем поговорить. Слава богу!»
— Ну, тогда черт бы тебя побрал, Эрик! Позволяешь ей подбираться ко мне подобным образом. Так и помереть недолго! — мелодраматично сказал Коннер, но осветившая его лицо ухмылка начисто перебивала серьезность слов. Затем, повернувшись, он слегка хлопнул Эрика по обтянутому плащом плечу и оценивающе глянул на его широкополую фетровую шляпу. — Надо бы тебе все зубы пересчитать!
Видимый из-под края шляпы рот изогнула кривая самодовольная усмешка.
— Ну попробуй, я к твоим услугам, — невозмутимо сказал Эрик; мягкие интонации голоса портили прячущиеся в его синих глазах дразнящие искорки.
Склонив голову набок, Коннер на миг удивился нетипичной игривости, которую видел на лице приятеля. «Может, они с Брилл наконец-то поладили. Последнее время они сводили меня с ума… Бри последние пару дней как-то люто хандрила… несомненно, из-за глупости Эрика».
— Ну и ну, какое у тебя сегодня хорошее настроение. И с чего такие грандиозные перемены? Вы с моей сестрой прекратили вытанцовывать друг вокруг друга? — улыбаясь, протянул Коннер.
Эрик мигом перестал ухмыляться и метнул в него острый взгляд. Но прежде, чем он ответил, Ария прыгнула вперед и настойчиво подергала за дядину штанину.
— Нет, я с-сказала, что б-больше не сержусь… поэтому т-теперь он счастлив! И он с-сказал, что может п-починить мою музыкальную шкатулку, потому что она р-разбилась, — чересчур громко для пустынного коридора сказала она.
Положив ладонь на темноволосую головку Арии, Коннер подмигнул ей:
— А, ну, это мило. Ты куда сообразительнее своей матери. А теперь тебе стоит попытаться убедить ее быть поласковее с бедным Эриком.
— Не смей просить ребенка об этом! — раздраженно воскликнул Эрик.
— Почему? Боишься, что пятилетка решит твои проблемы быстрее тебя? — невинно поинтересовался Коннер, вопросительно приподняв рыжую бровь. Эрик на это гневно фыркнул, но Коннер повернулся обратно к Арии и с напыщенным видом поднял ее на руки. — Разве это неправильно, Ария? Сможешь решить проблемы мамы и Эрика?
Зажав рот обеими ручками, чтобы скрыть рвущийся наружу смешок, Ария бросила мимолетный взгляд в сторону Эрика и присоединилась к веселью.
— Я м-могу! Я м-могу все исправить, п-потому что я гений! — радостно взвизгнула она, довольная тем, каким сконфуженным выглядит Эрик.
Покачав головой, тот закрыл глаза и вздохнул:
— Проклятье… я совершенно отвык противостоять твоему особому таланту выводить из себя, Коннер. Я постоянно забываю, насколько ты неисправим.
— Ну спасибо, — милостиво ответил Коннер и передвинул Арию так, чтобы закрыть ей уши руками. — Кстати… Брилл сейчас на исповеди, если хочешь подождать, пока она выйдет. Хотя она торчит там уже чертову прорву времени… есть что-то конкретное, в чем она может исповедоваться, месье? — спросил он, подмигнув, безумно радуясь тому, что пикируется с Эриком, а не думает об одной светловолосой балерине.
От двусмысленности вопроса Эрик потрясенно уронил челюсть и, вытаращившись на Коннера, медленно залился румянцем. Со стуком захлопнув рот, он царственно выпрямился, вытянувшись во весь рост, чтобы отвлечь внимание от окрасившего его щеки смущения.
— К сожалению, меня ждут другие дела, — чопорно сказал он, затем изобразил торопливый поклон и развернулся, чтобы поспешно удалиться.
Расхохотавшись и отняв ладони от ушей Арии, Коннер следил, как Эрик уходит, пока фигура в плаще не исчезла там, где должна была находиться сплошная стена.
— Ну, это было забавно, — сказал он с изрядной долей удовлетворения, и как раз в этот момент двери часовни со скрипом растворились.
Брилл медленно вышла из комнаты, в глубокой задумчивости уставившись в пол. Быстро шагнув вперед, Коннер собрался было поприветствовать ее, но заколебался при виде сдержанного, слегка ошеломленного выражения ее лица. «Бедная девочка… вся эта кутерьма с Эриком и впрямь гложет ее изнутри. Хотя она выглядит немного получше… не такой печальной. Но, конечно, простая исповедь не в состоянии все исправить. Ей необходимо хоть ненадолго отвлечься от серьезных вещей… немного повеселиться. Вообще-то, немного веселья и мне бы не помешало… — нахмурившись от этой мысли, Коннер задумчиво поджал губы. — Да… нам всем не помешает немного развлечься…» Ему в голову пришла великолепная идея, отчего на его лице медленно расцвела улыбка.
— А вот и ты, Бри, — наконец сказал он. — Я ждал тебя здесь целую вечность.
В мгновение ока Брилл подняла взгляд на брата и закатила глаза, мгновенно выпав из задумчивого состояния.
— Сильно сомневаюсь, — ответила она, шагнув вперед и забрав у него Арию. Поцеловав дочку в щеку, она слегка улыбнулась. — В какие неприятности вы успели вляпаться?
— Ничего подобного, — сказал Коннер с преувеличенным вздохом и, встав рядом с сестрой, положил руку ей на плечи. — И, думаю, в этом-то и проблема… понимаешь, у меня слишком много времени и совершенно нечем его заполнить.
— Ах ты, бедняжка!
— Нет, правда, Бри, последнее время все вокруг ужасно скучные! Особенно ты! Но у меня есть превосходная идея, как это исправить!
— О, и что же это? — спросила та без особого энтузиазма.
— Я решил закатить приветственную вечеринку в честь нового тенора. Только представь, — начал Коннер, раскинув руки в широком всеохватном жесте, — музыка, танцы, хорошая еда и бесконечные бутылки вина! Что думаешь об этом? Разве не здорово звучит? Это отвлечет наши мысли от всех занимающих нас проблем.
Слабо усмехнувшись в ответ на его оживленное описание, Брилл покачала головой:
— Коннер, в этой идее есть один фатальный просчет. Ведущий тенор еще не прибыл. Я даже не уверена, что Андре и Фирмен уже выбрали, кого хотят на это место. Ты не можешь устроить приветственную вечеринку для кого-то, кого тут даже нет!
Слегка выпрямившись, Коннер на миг отшатнулся от нее, стараясь выглядеть как можно более оскорбленным.
— Я не идиот, Брилл, я знаю, что его еще здесь нет… но что я могу поделать, если он настолько невежливый парень, что пропускает собственную вечеринку?
— Да как он вообще может о ней знать?!
Погрозив в лицо сестре пальцем, Коннер лишь пожал плечами:
— Это не мои трудности.
Огорошенная полным отсутствием у него логики, Брилл прижала ладонь к виску.
— Есть еще одна проблема, Коннер. Ты не можешь позволить себе пригласить на вечеринку весь театр. Даже у тебя нет столько денег.
С широкой ухмылкой Коннер залез в карман пальто и достал набитый банкнотами бумажник. Брилл потрясенно потянулась и выхватила эту кучу денег из руки брата.
— Откуда ты это взял?! — практически выкрикнула она; ее глаза едва ли не вылезали на лоб от изумления.
Вырвав деньги обратно, Коннер рассмеялся от выражения лица сестры.
— На самом деле потешная история. Помнишь тот день, когда приперся Эндрю, чтобы подписаться на покровительство? Ну, к сожалению, я почти подрался с ним. Я схватил его за пиджак, но не успел ударить, потому что меня оттащил Фирмен.
— И какое это имеет отношение к деньгам?
— Я не успел ударить Эндрю… зато успел стащить его кошелек, — закончил Коннер. — С тех пор я все думал, что с ними делать. Я знал, что он в тот же день убыл в Лондон, поэтому просто придержал их.
Уставившись на брата так, словно тот лишился рассудка, Брилл лишь покачала головой:
— Ты абсолютно чокнутый!
— Спасибо, — отозвался тот, убирая купюры обратно в карман.
— Коннер, ты не можешь потратить их на вечеринку. Пресвятая Мария, что, если Эндрю вернется за ними?
— Не вернется… человек вроде него не станет скучать по потере пары сотен фунтов. Он практически владеет половиной Британии… так что его потеря — моя находка… и твоя тоже! Но мне еще столько всего нужно сделать до вечера! Не стоит мне стоять тут и болтать с тобой! — сказал он и повернулся, чтобы широким шагом удалиться по коридору. — Но прежде скажи мне, что придешь. Ты должна, без тебя не будет никакого веселья! — бросил он через плечо.
— Коннер, я абсолютно не в настроении… — начала Брилл, совершенно возмущенная всей ситуацией.
Обрывая ее, Коннер махнул рукой над головой:
— Отлично, тогда увидимся там!
— Нет, Коннер, я не…
— Пока, Бри! Поговорим позже, — крикнул он и свернул за угол. Оказавшись в одиночестве, Коннер позволил улыбке медленно сползти с лица и глубоко вздохнул. «Хорошо, может, добрая порция выпивки поможет мне забыть об этой чертовой танцовщице…»

Глава 49: Во время вечеринки

Брилл перетасовывала видавшую виды колоду карт Таро на простеньком трехногом столике, стоявшем в ее новой спальне, молча размышляя над всеми событиями сегодняшнего дня. Слова отца Томаса порхали в ее голове туда-сюда подобно мошкам вокруг одинокого огонька, одновременно принося ощущение спокойной уверенности и страха. «Если я прощу его за то, что он сделал моей семье, то мне нечем будет защитить от него свое сердце. Как я могу расстаться с гневом, когда знаю, что если поступлю так, то позволю своему сердцу разбиться? Я знаю, что люблю его… так же уверенно, как знаю, что завтра взойдет солнце, но мне невыносима мысль о любви к кому-то, кто не питает ко мне такой же интерес. Смогу ли я жить просто в дружбе? Смогу ли я выдержать его присутствие и не лишиться рассудка? Себя мне не одурачить…» Повторяя эффектные способы тасования, которым ее научила Мари, Брилл рассеянно смахнула щелчком карту с колоды на стол. Ее тщательно зачерненные брови медленно сошлись, когда она нахмурилась на изображение слившихся в объятии мужчины и женщины на глянцевой поверхности карты.
— Влюбленные… отлично, именно то, что мне нужно прямо сейчас, — вздохнула Брилл про себя, схватила карту и наугад сунула обратно в колоду.
Подняв взгляд от своей книжки с картинками, которую она читала, Ария вопросительно склонила головку набок.
— М-мама, а что значит «влюбленные»? — с любопытством спросила она.
Вынырнув из бесконечных спиралей своих мыслей, Брилл положила колоду на стол и через плечо оглянулась на дочку.
— Это слово, означающее, что двое людей очень сильно любят друг друга, — осторожно сказал она, не желая вдаваться в детали глубже необходимого.
Глубокомысленно кивнув, Ария без дальнейших расспросов снова уткнулась в книжку, явно удовлетворенная объяснением. Вновь повернувшись к маленькому столику, Брилл заметила свое отражение в висящем на противоположной стене зеркале. Наморщив ему нос, она заправила за ухо выбившуюся темную прядь.
— Думаю, однажды я возненавижу это зеркало. Я уже устала постоянно смотреть на себя.
Перевернув страницу, Ария таинственно улыбнулась.
— Мне оно н-нравится, — просто сказала она. — Оно з-значит, что мы не в-всегда одиноки.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Брилл, встав и пройдя по комнате, чтобы плюхнуться на кровать рядом с дочкой. Рассеянно пропуская темные волосы Арии между пальцев, она мельком глянула на книжку в ее руках. «“Принц-Лягушонок”… это была ее любимая сказка. Где же она раздобыла копию?»
Склонив головку навстречу материнскому прикосновению, Ария улыбнулась еще шире, демонстрируя шатающийся передний зуб.
— Я не м-могу сказааааааать тебеееееееее, — хихикая, пропела она.
Счастливая видеть в серых глазах дочки намек на проказливые искорки, Брилл выгнула бровь, отчаянно пытаясь не засмеяться вместе с Арией.
— Ой, правда? Не можешь сказать мне, вот так вот?
— Н-неет! — взвизгнула Ария, когда Брилл наклонилась вперед и немилосердно принялась щекотать ее подмышками. Издавая нечто среднее между хохотом и криком, Ария извивалась на кровати; ее маленькие ножки яростно колотили по матрасу.
Теперь уже смеясь в открытую, Брилл на миг остановилась, давая Арии передышку.
— Теперь ты откроешь свои секреты, или придется продолжить пытку? — спросила она между смешками, поднимая в воздух согнутые когтями руки и делая угрожающее щекочущее движение.
Быстро соскользнув с кровати, Ария сбежала на противоположную сторону столика, следя, не погонится ли за ней Брилл, и ухмыляясь так, что ямочки на ее лице так и сверкали.
— Я н-никогда н-не скажу! — наконец воскликнула она, когда мать встала на ноги.
Уперев кулаки в бедра, Брилл приняла театральную позу — а потом кинулась вперед, чтобы погнаться за Арией вокруг столика.
— Убегать бесполезно! — счастливо фыркнула она и метнулась вбок в попытке поймать дочку. — Я тебя пой…
Брилл осеклась, когда дверь в ее комнату бесцеремонно распахнулась, стукнувшись о стену. Испуганно ахнув, она развернулась лицом к незваному гостю, обняв Арию рукой за плечи, когда та подбежала, чтобы спрятаться за ее юбками. В дверном проеме стояла Карлотта, ее грудь вздымалась и опускалась чуть чаще обычного, пока она обшаривала комнату дикими, мечущимися глазами.
— Я слышать крики. Что ты здесь делать? Это звучать как будто кто-то здесь убивать! — выпалила она, жеманно расправляя свой бархатный жакет; тревога в ее взгляде канула за гигантские стены эгоизма.
Расслабив защитное объятие на плечах дочери, Брилл ощутила, как при виде новой работодательницы с ее лица исчезает улыбка. Точно так же выпрямившись в стремлении встретить более высокую женщину относительно на равных, она боролась со страстным желанием поинтересоваться у певицы, почему родители не научили ее стучаться. «Прекрати… она распереживалась из-за всего этого шума… будь милой».
— Простите, я не знала, что мы так громко вели себя. Мы просто играли.
Фыркнув, Карлотта прошла дальше в комнату и насмешливо улыбнулась при виде скромных пожитков, усеивающих столы и комод.
— Ну, это быть чертовски раздражительно, — огрызнулась она, театрально приложив ладонь ко лбу. — Йа надеяться, ты теперь счастлива, потому что у меня есть голова болеть! И у всех есть дела более важнее, тчем заботиться обо мне в трудная минута! — Обиженно надувшись, Карлотта с удобством устроилась за небольшим столом в середине комнаты, несмотря на жалобы выглядя до странного довольной этим расположением.
Втянув воздух, чтобы удержать вертевшиеся на языке ехидные возражения, Брилл медленно проводила Арию обратно на кровать, потом подошла и встала рядом с Карлоттой. Метнув убийственный взгляд в мрачно-красивое лицо женщины, она продолжала держать рот на замке, полная решимости не заводиться от ребячливых и гадких слов певицы. «Ну что ж, прекрасно: она не собирается вести себя вежливо, значит я просто не скажу ни слова. Нанимательница или нет… она действует мне на нервы. — После нескольких секунд тишины Карлотта повернулась и посмотрела прямо в мятежное лицо Брилл; в ее темных глазах отразился намек на неожиданную эмоцию. — Если бы я не знала лучше… я бы сказала, что она выглядит почти одинокой. Нет… она бы не пришла сюда, чтобы брюзжать по любому поводу, если бы это было так… какая глупость».
— Ну, и чего ты тут стоять просто так? — капризно рубанула Карлотта и скрестила руки на груди.
Гнев отступил, и теперь Брилл осторожно отслеживала каждое выражение лица певицы, с изумлением поймав очередной слабый отблеск печали в ее взгляде. «И как я не заметила этого раньше? Горе, скрытое под вспышками раздражения…» Кашлянув, она расслабила позу, чувствуя себя немного виноватой за все ужасные мысли, что мелькали в ее голове пару мгновений назад.
— Хм… Если у вас болит голова, может, я схожу вам за лекарством? — медленно процедила Брилл сквозь зубы, изо всех сил стараясь звучать дружелюбно.
Раздраженно взмахнув рукой, Карлотта выдала серию квохчущих горловых звуков.
— Ах, ах… забыть о моя боль. Кто до нее есть дело? Всем плевать!
Закатив глаза, Брилл пожала плечами и обошла стол кругом, чтобы сесть напротив угрюмой певицы. С огромным интересом следя за разговором, Ария зажала рот обеими ручками, чтобы сдержать рвущийся с губ смешок. Услышав приглушенный звук, Карлотта резко повернула голову и, выпрямившись, ткнула пальцем в ее направлении:
— Над чем она ржать, а? Йа не видеть ничего смешного.
— Она не ржет… она просто улыбается, поскольку ей не часто доводится видеть столь богато одетых дам. Помимо прочего, я была всего лишь уборщицей, пока вы меня не наняли, — убедительно сказала Брилл, практически сама поверив в собственную ложь.
Развернувшись, чтобы метнуть в Брилл подозрительный взгляд, Карлотта раздраженно постучала по спинке стула пальцем, украшенным кольцом. Не увидев в бесстрастном выражении лица Брилл ничего из ряда вон, она снова расслабилась, и на ее лице расцвела самодовольная улыбка.
— Ну конечно, йа забыть на секунда. Неудивительно, что она уставиться, да? — со смехом сказала она. — Кстати, я всем сказать, что ты — мой новый ассистентка. Это чтобы мне не приходиться делиться. И йа видеть, что платья, которые я послать, тебе подходить. Это хорошо, потому что ты выглядеть ужасно, а йа не мочь иметь вокруг меня уродливых людей, особенно новая ассистентка.
Апломб, с которым Карлотта выдала последнее предложение, заставил Брилл прыснуть от смеха. Однако, поймав посланный ей свирепый взгляд певицы, она быстро угомонилась и слегка смущенно кашлянула.
— Да, одежда прекрасно подошла. У меня уже давно не было ничего нового.
Подняв ручку, словно была в классе, Ария радостно подскочила на кровати.
— А м-могу я тоже получить н-новую одежду?! — требовательно спросила она, вновь привлекая к себе внимание Брилл и Карлотты.
Выглядя малость шокированной тем, что девочка действительно обращается к ней, Карлотта тупо уставилась на нее, а затем, не ответив, снова повернулась к Брилл.
— Она всегда такая… э… как вы сказать… откровенная?
— Да, боюсь, это у нее от меня, — отозвалась Брилл, делая Арии знак сесть и успокоиться. — Чшш, родная, не докучай этой… э… милой даме.
Медленно изогнув уголки губ в довольной улыбке, Карлотта подняла руку, чтобы поправить свою тщательно уложенную прическу.
— У тебя забавный дочь. Она не бояться меня, как все другие сопляки в это место. Она очень смелый, да? Как йа быть в ее возраст. — Оглянувшись через плечо, певица обратилась к Арии: — Йа полагать, что йа мочь дать тебе немного одежда тоже, раз ты заставить меня улыбаться, да?
— Ур-ра! — завопила Ария.
— О нет… вы не можете… — неловко начала Брилл, чувствуя, что этот жест чем-то напоминает подачку. — С моим новым жалованием я определенно могу позволить себе покупать ей вещи. Вам нет нужды предлагать подобное.
Пренебрежительно махнув рукой в ее сторону, Карлотта проигнорировала ее аргументы.
— Ах, нет! Йа буду делать, что йа хотеть! Если йа хотеть купить вещи, значит, йа купить, — припечатала она. Заметив на столе карты, Карлотта наклонилась вперед и с любопытством вперилась в колоду. — Ты знать, что йа прийти сегодня? — наконец спросила она, подняв одну карту, чтобы рассмотреть поближе.
Питая надежду, что сегодняшняя странная встреча пройдет без упоминания о ее новой обязанности, Брилл внутренне скривилась.
— Нет… в смысле, я этого не знала… — сделав паузу, она практически услышала в голове голос Мари, снова и снова повторяющий главную тему всех их занятий. «Всегда будь загадочной. Именно загадочность прежде всего делает гадалку успешной».
Вздохнув, Брилл нацепила свое самое лучшее таинственное выражение.
— О, то есть да. Да, я знала.
Хлопнув ладонью по столешнице, Карлотта удовлетворенно ухмыльнулась.
— Йа так и знать! Ты прочитать мое будущее сейчас, да? — спросила она таким тоном, что стало ясно — она не примет отказа.
Улыбаясь сквозь охватившую ее панику, Брилл медленно придвинула к себе карты через стол.
— Да, конечно. Если вам так угодно, — с сомнением сказала она и принялась тасовать колоду, мысленно повторяя все значения карт. «Ладно, итак, Отшельник означает, что нужна осмотрительность. Справедливость обещает положительное разрешение конфликтов, а Повешенный означает… проклятье, что он означает?»
Сделав вдох, Брилл прекратила тасовать колоду и положила ее на стол.
— Что бы вы хотели узнать? Прошлое, настоящее или будущее? — спросила она, пытаясь выглядеть уверенной в том, что делает.
— Будущее, — быстро ответила Карлотта и немного нервно покосилась на зеркало за плечом Брилл.
Кивнув, Брилл закрыла глаза, чувствуя себя малость глуповато из-за всей этой неуклюжей театральщины.
— Ну ладно… будущее… — сказала она, проведя рукой над картами, прежде чем снять верхнюю и положить ее на стол. Когда Карлотта громко ахнула, Брилл открыла глаза и посмотрела на изображение Смерти, череп которой скалился на нее с перевернутой ею карты. Сжавшись от неудачного жребия, Брилл подняла взгляд и увидела, как с лица Карлотты отхлынули все краски. «Дерьмо, Брилл… подразумевалось, что от этого она должна почувствовать себя лучше! Даже если половину времени она сука из сук, бедная женщина по-прежнему считает себя мишенью чертова Призрака Оперы».
Отчаянно пытаясь спасти положение — а Карлотту — от падения замертво к ее ногам, — Брилл нацепила самую яркую из своих улыбок.
— О, это хороший знак.
— Что? — дрожащим голосом спросила Карлотта, оторвав взгляд от жутковатой картинки на столе.
Постучав по карте, Брилл кивнула с убежденностью, которой вовсе не ощущала:
— Да.
— Но… но… это Смерть! — задыхаясь, выдавила Карлотта, в ужасе прижимая руки ко рту.
— Нет… нет… вы неправильно понимаете. Это название карты, и оно не означает, что кто-то умрет на самом деле. Понимаете, важно положение карты. Когда оно прямое, как сейчас, это хороший знак. Это значит, что в вашей жизни грядет новое начало.
— Правда? — последовал неуверенный вопрос.
— Да, наверное, это отсылка к повторному открытию оперного театра. Я слышала, что у вас множество поклонников, которые жаждут снова услышать ваше пение. Они рассказывали, как великолепен был ваш дебют, когда вы только начинали карьеру в итальянской Опере, — искренне сказала Брилл, перечисляя слухи, которые слышала от других уборщиц, намеренно опуская часть насчет того, каким натужным и утрированным стал голос Карлотты.
Облокотившись на стол для устойчивости, Карлотта несколько мгновений молча восстанавливала дыхание.
— Да, в это есть смысл. Йа на секунда испугаться, что… — умолкнув, она посмотрела на Брилл, а затем быстро выпрямилась. — Йа думать, это все на сегодня, да?
Пока Брилл наблюдала, как Карлотта берет себя в руки, ею овладел внезапный приступ симпатии.
— Знаете, это означает, что вам нечего здесь бояться, что вы можете начать заново и отринуть прошлое, — сказала она, прежде чем успела передумать проявлять доброту к столь злобной и эгоистичной особе. — Извините, если это вас расстроило. Я должна была объяснить все быстрее, — Брилл сделала паузу — ей в голову пришла непрошенная мысль. — Я знаю, что Кон… э… ведущий скрипач устраивает сегодня вечеринку. Может, вам стоит пойти и немного повеселиться… отвлечься от этого расстройства.
Краткий миг Карлотта пялилась на Брилл, выглядя довольно обескураженной ее предложением.
— Ты очень странный женщина, — сказала она наконец, вставая и отходя от стола. — Пригласить меня на подобный праздник, только представить, ха! Но теперь пока-пока, у меня сегодня есть много дел.
Тоже встав, Брилл проводила Карлотту до двери.
— Хорошего вам дня, синьора.
Рассеянно кивнув, Карлотта вымелась из комнаты и, остановившись в нескольких шагах дальше по коридору, обернулась и с улыбкой посмотрела на Брилл:
— Да… я думать, это быть хороший день.

* * *
Позднее тем же вечером Брилл отвлек от игры с Арией громкий нестройный звук разогрева нескольких музыкантов, просочившийся под закрытой дверью. Обменявшись с дочкой любопытными взглядами, она быстро встала, открыла дверь и высунулась из комнаты. Несколько мгновений она прислушивалась к какофонии, а потом ее осенило, что именно должен означать этот шум.
— Полагаю, это значит, что Коннер все-таки действительно собирается закатить эту дурацкую вечеринку, — сказала она, сморщив нос и повернувшись туда, где сидела за столом Ария.
Та улыбнулась и спрыгнула со стула. Встав рядом с Брилл, она обхватила ручками ее ноги и умоляюще выпятила нижнюю губу.
— М-можно я пойду с т-тобой на в-вечеринку дяди К-Коннера, мамочка? Я н-никогда н-не х-ходила на вечеринки!
Потрепав сгорающую от нетерпения дочку по голове, Брилл нахмурилась:
— Ну, я ведь тоже не собираюсь идти, родная. Там будет всего лишь куча стариков, и вовсе никакого развлечения для тебя.
Ни на йоту не разубежденная этим заявлением, Ария еще сильнее выпятила нижнюю губу и настолько распахнула глаза, что Брилл чуть не поверила, что они вот-вот выпадут из глазниц.
— П-пожалуйста, мамочка? В-всего на ч-чуточку?
Чувствуя, что ее решимость колеблется под напором столь мастерской мольбы, Брилл возвела глаза к небу и взяла Арию за руку.
— Ну ладно, зайдем ненадолго. Но я не хочу, чтобы ты полночи не могла заснуть, поэтому, если станешь буйствовать слишком сильно, мы немедленно вернемся.
Счастливо подскакивая рядом с матерью, Ария с энтузиазмом кивнула.
— Я не б-буду буйствовать! — взвизгнула она, продолжая возбужденно приплясывать.
Покачав головой над уже взвинченным поведением Арии, Брилл вышла из их комнаты и направилась по коридору, где в отдалении раздались звуки бойкой ирландской мелодии. Игриво раскачивая их с Арией переплетенные руки, Брилл ощутила, как малая толика легкомыслия дочери просачивается и в ее собственное поведение.
— Надеюсь, они уже не налегли на алкоголь, — пробормотала она про себя, продолжая улыбаться Арии.
Приближаясь к области закулисья, Брилл миновала несколько старых занавесов, кривовато развешенных перед одной из задних стенок. Ровно тогда, когда она проходила мимо последнего ряда, из-за ткани высунулась рука в перчатке и цапнула ее за предплечье, утаскивая их с Арией из прохода в затененное пространство между занавесами. С перепугу не удержав крепкое словцо, Брилл открыла рот, чтобы завопить.
— Пожалуйста, не ори. Я часами ждал возможности поговорить с тобой наедине. Будет чертовски досадно, если, не дав мне и слова вымолвить, к тебе на помощь слетится целая толпа, — донесся из теней спокойный баритон Эрика, и рука на предплечье Брилл разжалась.
Всматриваясь сквозь небольшое расстояние между ними, Брилл пыталась разглядеть этого зануду среди теней: как обычно, он был практически с головы до пят одет в черное, и сияющая белизной маска была единственной его частью, выделяющейся в тусклом свете.
— Ты что, получаешь наслаждение, пугая меня подобным образом? — раздраженно прошипела Брилл. «Нет… это не должно происходить прямо сейчас. Мне нужно больше времени, чтобы все обдумать… Мне нужно больше времени, чтобы сочинить план. Мне пока рано видеться с ним», — подумала она, и слабый намек на панику заставил ее сердце зачастить. — Однажды ты вот так выпрыгнешь — и у меня случится сердечный приступ!
Теперь, когда глаза привыкли к проникающему сквозь ткань тусклому свету, Брилл могла разглядеть, как чертов Эрик пожимает плечами.
— Если это случится, я знаю отличный способ вернуть тебя к жизни, — сказал он с изрядной долей шутливого веселья в голосе.
— Ха, ха… — ответила Брилл, чувствуя себя малость глуповато, что не сумела придумать ответ получше.
Ария выбрала этот момент, чтобы вырваться из ее руки и, скакнув вперед, подергать за полу Эрикова темного плаща.
— М-мы с-собираемся на вечеринку, — радостно сказала она, не выказывая ни капли той сдержанности, что пропитывала каждое действие Брилл. — Х-хочешь п-пойти с нами? — невинно закончила она.
Бросив пораженный взгляд на прыгающую козликом дочку, Брилл быстро глянула на лицо Эрика. «Какого черта? Когда произошло столь резкое изменение? Черт бы побрал этого мужчину… он уже склонил Арию на свою сторону».
— Да, Эрик… — с сарказмом присоединилась она. — Почему бы тебе не пойти с нами?
Проигнорировав высокомерие в голосе Брилл, Эрик слегка наклонился и погладил Арию по головке.
— Извини. Прямо сейчас я не могу пойти с вами, но, уверен, вы отлично повеселитесь.
Ощущая, как в ней копится раздражение, Брилл фыркнула и скрестила руки на груди.
— Ты сказал, что хочешь кое-что сказать… ну так говори.
Уловив в ее тоне острый укол гнева, Эрик мигом поднял на нее глаза.
— О да, — сказал он и выпрямился; нежности в его голосе как не бывало. — Почему ты не сказала мне, что переехала в комнату Кр… в комнату с зеркалом, — требовательно спросил он.
Из всего, что Эрик мог сказать, этого Брилл ожидала меньше всего.
— Что?
— Почему ты не сказала мне, в какую комнату переехала? — вновь спросил он, чуть громче, видимо, предполагая, что она не расслышала вопрос.
В те пять секунд, что понадобились Эрику, чтобы повторить вопрос, Брилл почувствовала, как первоначальное раздражение на всех парах пролетело путь от простой досады прямиком к ревнивой ярости.
— Ооо… так ты хочешь знать, почему я не сказала тебе, что теперь живу в старой комнате Кристины?
Последовала короткая пауза.
— Я этого не говорил.
— Да тебе и не нужно было. Извини, что забыла сообщить… думаю, я просто не сообразила, что ступаю на священную территорию. — Когда Эрик раздраженно взмахнул руками, Брилл продолжила, не давая ему ответить на выпад: — Тебе есть еще что сказать?
Раздраженно выдохнув, Эрик стиснул руки в кулаки.
— Мне много чего есть сказать о твоей новой нанимательнице, — холодно заявил он.
От покровительственного, неодобрительного подтекста этой простой фразы у Брилл волосы на загривке встали дыбом, и она сжала губы в узкую полоску.
— О? — медленно сказала она, одним этим звуком предостерегая его от продолжения.
Не вняв намеку остановиться, пока есть такая возможность, Эрик шагнул ближе, так что они встали практически нос к носу, и единственным, что их разделяло, было маленькое тело Арии.
— Мне не по вкусу, как она с тобой разговаривает, — мрачно сказал Эрик, и едва скрытая в этих словах угроза послала вдоль хребта Брилл странную восторженную дрожь.
Обнаружив, что машинально подается вперед, подчиняясь магнетической притягательности его присутствия, Брилл отшатнулась, ужаснувшись собственному поступку. «Держи себя в руках! Я знала, что разговаривать с ним прямо сейчас было скверной идеей… проклятье!»
— Да, что ж, не понимаю, каким боком это тебя касается, — огрызнулась Брилл — бурлящая в крови паника сделала ее голос более грубым, чем она намеревалась.
— Разумеется, это меня касается! — мгновенно отозвался Эрик, интонации Брилл раздули угли его собственного гнева. — Поскольку я твой друг, это определенно мое дело. Она — чванливая ведьма, и я не прочь…
Наставив на него палец, Брилл пихнула его в грудь, пытаясь увеличить расстояние между ними.
— А теперь послушай-ка меня внимательно, Эрик! Ты оставишь Карлотту в покое, и неважно, насколько ребячливо она себя ведет. Не будет никаких загадочных шумов или странных случаев с ней. Ты меня слышишь?
— Да почему нет-то?! — гневно выпалил он. — Я не намерен стоять в стороне, пока кто-то помыкает тобой, Брилл!
— Правда? И с чего бы это? Раньше-то у тебя здорово получалось закрывать глаза, пока мною помыкали. Может, небольшая смена обстановки поможет тебе в этом начинании! — взорвалась Брилл, не успев спохватиться. Мгновенно пожалев о вопиющей подлости этих слов, она прихлопнула рот ладонью.
Что бы Эрик ни собирался сказать в ответ, это умерло у него на губах. В темноте Брилл видела, как его плечи слегка поникли, и он отвернулся от нее. На несколько напряженных секунд повисла тишина, пока Ария чуть переминалась между ними, крутя головкой и переводя взгляд с матери на Эрика. Нервно кашлянув, Брилл открыла было рот, чтобы извиниться, но поняла, что не в силах подобрать верных слов.
Спустя еще несколько мучительных мгновений она тяжело вздохнула.
— Я ценю твою заботу, но ты действительно не имеешь права указывать мне, что делать, — быстро сказала она, отчаянно желая прервать невыносимое молчание. — И ты действительно не должен судить Карлотту так строго.
— О? И почему же? Насколько я вижу, она заслуживает того, чтобы ее судили как разнюнившуюся мегеру.
— Для человека, который страдал от жестокостей мира и который всегда требовал терпимости, но никогда не получал ее, временами ты определенно бываешь совершенно нетерпимой скотиной, — вздохнула Брилл и потянулась вниз, чтобы взять Арию за руку. — Может быть, мне и не нравится Карлотта, но, по крайней мере, я понимаю причины ее эгоизма. Она чувствует, что конец не за горами, и, возможно, она еще не готова к нему. Страх часто заставляет людей совершать странные поступки. Тебе не мешало бы научиться сдержанности в формировании суждений о людях.
С этими словами Брилл развернулась и выскользнула из-за занавесов, потянув за собой Арию. «Ну что ж, все прошло скверно. Я превращаюсь в сварливую грымзу… Я не собиралась наговорить всего этого, но слова просто продолжали сыпаться сами собой. Возможно, идея Коннера была верной… возможно, вечеринка — это как раз то, что вытрясет из меня враждебность. Боже, выпивка была бы очень кстати!»
— Мамочка, п-почему ты к-кричала на Эрика? — наконец спросила Ария, когда они приблизились к доносящейся со сцены разгульной музыке.
— На самом деле я не знаю, — со вздохом сказала Брилл, ощущая, как покидает ее праведный гнев.
— Н-ну, ты не должна, — продолжила Ария, — он п-пытается быть хорошим.
Нагнувшись, чтобы поцеловать дочь в макушку, Брилл улыбнулась.
— И как это я заполучила такую умненькую маленькую девочку? — спросила она себя, когда они вышли на сцену к толпе гуляк.
Свет и музыка затопили чувства Брилл, пока она с некоторой долей беспокойства обозревала собравшуюся толпу. «Господи, да тут полно народу!» Вся сцена была забита людьми всех классов и сословий. Смех и разговоры перемежались громкими мелодиями от квартета, создавая возбуждающий гул, который наполнял весь театр. В воздухе заискрила энергия, когда несколько парочек закружились в танце, расчищая под импровизированную танцплощадку огромное пространство в середине сцены. «Может, это будет вовсе не так плохо, как я думала…»
Как только они появились среди толпы, Мэг принялась протискиваться к ним мимо прочих гостей.
— Брилл! Я не думала, что ты придешь, — хмыкнула Мэг, когда поравнялась с ней, быстро помахала Арии и взяла руки Брилл в свои. — Я рада, что ты решила прийти. Люди уже принялись за выпивку, а пошел всего только первый час. Вместе мы хотя бы сможем отбиваться от рабочих! — со смехом сказала она.
— Не думаю, что тебе понадобится какая-то помощь, чтобы скинуть чью-нибудь неугодную задницу с края сцены, — ответила Брилл; пока она оглядывала зал и все окружающие ее счастливые лица, ее настроение слегка повысилось. — Ты не знаешь, где мой братец?
Улыбка Мэг мигом обернулась раздраженно сжатыми губами.
— Несомненно, волочится за юбками, — быстро сказала она. — Но нет, я давненько его не видела. Единственный раз, когда я его заметила, он развернулся кругом и убежал обратно в толпу. Он всегда так странно себя ведет?
— Чаще всего да, — со смехом ответила Брилл. — Хотя уверена, что он ничего такого не имел в виду.
— О, на это я не сержусь, — сказала Мэг, демонстративно разглядывая ногти. — Я бы даже не заметила, что он меня игнорирует, если бы он, сбегая, не сбил парочку рабочих.
Краем глаза внимательно следя за подругой, Брилл была слегка встревожена притворным безразличием, которое увидела на ее лице. «Коннеру лучше быть поосторожнее… Мэг явно не настолько устойчива к его чарам, как я думала». Брилл открыла было рот, чтобы ответить, но Мэг ей не дала.
— Правда, я слышала, что он уже опустошил целую бутылку вина, — продолжила она, явно уделяя чересчур много времени болтовне о том, до кого ей вроде как нет никакого дела.
— Кто уже опустошил целую бутылку вина? — раздался позади них резкий недовольный голос.
Вздрогнув, Мэг и Брилл развернулись и лицом к лицу столкнулись со старшей Жири.
— Ой, никто, мама, — робко сказала Мэг.
Подняв бровь, мадам Жири смерила взглядом сначала свою дочь, потом Брилл и постучала пальцами по темному набалдашнику трости.
— Угу… Ты, главное, смотри не впутайся в неприятности, Мэг Жири, иначе я отхожу тебя по мягкому месту! — напутствовала она. Затем перенесла внимание на вцепившуюся в материнские юбки Арию, и суровое выражение ее лица смягчила ласковая улыбка. — Идем посмотрим на вечеринку, хочешь?
Радостно кивнув, Ария отлепилась от Брилл и, вскинув ручки, протопала к мадам Жири; та наклонилась и подняла ее с пола.
— Н-но я не д-должна б-буйствовать, — серьезно сообщила Ария, заставив мадам рассмеяться.
— Звучит как отличный совет, — ответила та и посмотрела на Брилл. — Я собираюсь ненадолго похитить вашу дочь. Надеюсь, вы не возражаете. Если понадобимся, мы будем сидеть и наблюдать, как танцует молодежь. — И без лишней суеты мадам Жири удалилась и села в глубине сцены, где в такт музыке кружилось несколько парочек.
Брилл и Мэг обменялась изумленными взглядами и расхохотались.
— С ней ведь и впрямь бесполезно спорить? — спросила Брилл.
— Бесполезно, — хихикнула Мэг. — Надеюсь, ты на самом деле не возражаешь.
— О, все в порядке. Ария куда вернее развлечется, наблюдая за танцующими, чем если будет таскаться за мной, — сказала Брилл и попыталась отмахнуться от молодого человека с подносом, уставленным бокалами с вином. Поскольку тот не понял намека, Мэг стащила с подноса бутылку и два оставшихся бокала и быстренько придала мальчишке ускорения, шлепнув пониже спины. Впихнув один из бокалов в руки Брилл, она отпила из своего.
— БРИЛЛ! — проревел до боли знакомый голос с другого края сцены — едва различимый за музыкой и гомонящей толпой.
Одеревенев при звуках этого голоса, Мэг повернула голову туда, где Коннер махал им через головы других людей.
— Ой… я совсем забыла, что мне надо кое-что сделать, — быстро сказала она, развернулась и умчалась в противоположном направлении, оставив Брилл пялиться ей вслед.
«О боже… пожалуйста, скажите мне, что я не веду себя так же рядом с Эриком! Я лучше умру…» Не задумываясь, Брилл поднесла к губам бокал с вином и сделала приличный глоток, как раз когда ее братец наконец-то пробился сквозь толпу. Возможно, все дело было в первой порции вина, теплом разлившейся в желудке, но Брилл в этот момент поняла, что не хочет вести себя так же глупо, как Мэг и Коннер. «Господи… любить кого-то тот еще геморрой».
— Вот ты где! — сказал Коннер чуть громче, чем необходимо, встав рядом и приобняв Брилл за плечи. — Я везде тебя искал!
Согнувшись под его весом, Брилл попыталась спихнуть с себя его руку, но безуспешно.
— Я слышала, что ты уже уговорил бутылку вина. Сомневаюсь, что ты так уж рьяно искал!
— Хах, кто скормил тебе эту брехню?!
— Мэг.
Подпрыгнув, словно кто-то ткнул его иголкой, Коннер с тревогой оглянулся через плечо:
— Ее ведь нет поблизости?
— Нет… кажется, ты ее напугал. Но, бога ради, прекрати на меня так наваливаться. Ты меня уронишь!
Глуповато улыбаясь, Коннер убрал руку и шагнул назад, держась удивительно ровно, учитывая количество сидевшего в нем алкоголя.
— Разве не великолепная вечеринка? — живо поинтересовался он. — Это именно то, что всем было нужно.
— И тебе больше всех, верно? — с сарказмом спросила Брилл, и в этот момент очередная волна умиротворяющего тепла от вина добралась до ее головы. Она улыбнулась и машинально подняла бокал к губам.
— А как же, — беспечно отозвался Коннер, небрежно отпихивая пошатывающегося мужчину с полной бутылкой вина в руках, который подошел к нему слишком близко. Когда тот со смехом свалился на пол, Коннер нагнулся и, отобрав у него бутылку, изящным жестом наполнил бокал Брилл. — Эй, пока не забыл, могу я тебя кое о чем спросить? — сказал он, попутно отпивая прямо из горлышка.
— Да, думаю, можешь, — ответила Брилл, с интересом наблюдая, как мужчина на полу перевернулся и на карачках уполз обратно в толпу.
— Когда ты вышла замуж за Джона, ты ведь любила его, так?
— Да, и что это за вопрос, Коннер? Пытаешься вогнать меня в тоску? — требовательно спросила Брилл, отталкивая бутылку от своего бокала, когда братец попытался долить туда еще вина.
— Нет… я не пытаюсь вогнать тебя в тоску. Это был просто вопрос… — сделав паузу, Коннер взволнованно потер лицо рукой. — То есть это означает, что ты знаешь, как это ощущается, верно? В смысле, когда ты влюблен.
Моргнув, Брилл малость нетрезво уставилась на брата, пытаясь сообразить, к чему он клонит.
— О чем ты говоришь?
Качнувшись вперед, Коннер снова наклонил бутылку над ее бокалом. Отдернув руку, Брилл с легким испугом обнаружила, что ее бокал опять совершенно пуст. «Когда это произошло?»
— Итак, скажи мне… на что это похоже. Мне любопытно.
Задрав бровь, Брилл собиралась было брякнуть что-нибудь легкомысленное, но налет серьезности в выражении лица брата остановил ее.
— Это было действительно потрясающее ощущение. Словно я парила в паре дюймов над землей. Приятное, нежное ощущение. Как возвращение домой после долгого отсутствия.
Задумчиво сощурившись, Коннер слегка кивнул.
— А… так это было необременительно, верно? Делало тебя по-настоящему счастливой? — спросил он, и на его лице заиграла облегченная улыбка.
Едва не кивнув в знак согласия, Брилл внезапно остановилась, думая о своих бурных чувствах к конкретному Призраку.
— Ну… иногда. При этом, конечно, бывают моменты, когда думаешь, что сходишь с ума. Когда все, о чем ты можешь думать, — это один-единственный человек… и гадаешь, чем он занимается… все время задаешься вопросом, а правильно ли то, что ты чувствуешь. Когда каждый вдох приходит с надеждой снова увидеть его.
Открыто скривившись, Коннер разразился проклятьями и взъерошил рукой свои и так растрепанные волосы. Развернувшись, он удалился от Брилл на несколько шагов, затем крутанулся и, вернувшись, встал рядом с ней.
— Ты уверена? В смысле, может, ты немного путаешься. Это твой ЧЕТВЕРТЫЙ бокал вина, — с надеждой сказал он.
Фыркнув, Брилл ткнула в его сторону пальцем.
— Это не четвертый мой бокал. Всего лишь второй! — защищаясь, заявила она, но потом опустила глаза и обнаружила, что бокал снова пуст. «Ух ты… неудивительно, что у меня такой туман в голове… четвертый… не может такого быть». — И я не путаю — именно это я ощущаю к… м… ощущала…
Улыбаясь косноязычию сестры, Коннер поцеловал ее в щеку, тревога, что омрачала его черты, вновь скрылась под заразительной ухмылкой.
— О… Так вот как это ощущается, да?
— Заткнись. Ты знаешь, что я имела в виду!
— Ага… само собой! — сказал Коннер, уклонившись, когда Брилл замахнулась на него рукой. — Тебе стоит всерьез подумать о том, чтобы выйти на танцплощадку, Бри. Мне кажется, немного веселья поможет тебе отвлечься.
Схватив брата за локоть прежде, чем тот успел сбежать, Брилл заставила его посмотреть на нее.
— Коннер, танцев, выпивки и дуракаваляния не всегда бывает достаточно. В конечном счете все равно придется столкнуться с реальностью.
Похлопав ее по руке, Коннер потупился, избегая ее обеспокоенного взгляда.
— Вот тут ты ошибаешься, Бри. Я давным-давно столкнулся с реальностью и смирился с выбранным образом жизни. Что я отказываюсь делать — так это позволять себе влюбиться в кого-то, как папа влюбился в нашу мать. Ты была слишком маленькой, чтобы помнить… но я знаю, что может сделать с человеком любовь. Часть его умерла в тот день, когда умерла мама, — вытащив руку из хватки Брилл, Коннер послал ей короткий воздушный поцелуй и растворился в толпе.
Чувствуя себя совершенно огорошенной столь несвойственным брату откровенным заявлением, Брилл могла лишь смотреть ему вслед, наблюдая, как его ярко-рыжая голова продвигается к танцплощадке в глубине сцены. «Ух ты… он по уши влюбился, верно? Раньше я думала, что это просто увлечение… но теперь… неужели он и вправду влюбился в Мэг? Что за мысль!»
— Должно быть, кто-то подмешал что-то в воду… все как обезумели.
— Извините, мадам, — позвал сзади мужской голос, заставив Брилл, напуганную вторжением в ее мысли, крутануться на месте.
— Что! — рявкнула она, не успев смягчить раздраженные интонации. С неприкрытой свирепостью уставившись на ухмыляющегося ей довольно симпатичного мужчину, Брилл отшатнулась, когда тот сделал жест, будто хотел дотронуться до ее руки, и вызванное алкоголем хорошее настроение, в котором она пребывала, почти мгновенно испарилось.
Мужчина был несколько захвачен врасплох ее недружелюбным ответом, его улыбка дрогнула.
— Э… не желаете потанцевать? — с надеждой поинтересовался он.
— Нет, — быстро сказала Брилл. — Прощайте.
По-прежнему не улавливая намека, мужчина еще немного задержался:
— Ну а как насчет…
— Она сказала нет. А теперь кыш! — встряла Мэг, огибая толпу и подходя к ним. Очутившись лицом к лицу с двумя недружелюбными женщинами, мужчина сдался и ускользнул как раз в тот момент, когда Мэг поравнялась с Брилл, тщательно оглядывая ее окружение огромными карими глазами. — Эй, Брилл, как тебе эти мужчины? От их поведения хочется рвать на себе волосы.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — с улыбкой сказала Брилл, внезапно до безобразия счастливая вновь видеть подругу; ее минутное раздражение прошло, и она взяла Мэг за руку. — Итак, ты решила, что раз Коннер ушел, можно спокойно возвращаться? — спросила она, утягивая бутылку с подноса проходившей мимо женщины.
Пытаясь выглядеть возмущенной, Мэг продержалась лишь пару секунд, прежде чем расхохотаться.
— Нет! Я даже не осматривалась… а что, он что-нибудь говорил обо мне?
Рассмеявшись вместе с Мэг, Брилл покачала головой:
— Я не собираюсь тебе рассказывать!
— Ах, какая ты вредная, — сказала Мэг, наморщив носик.
— Ничего не могу с этим поделать, — выдохнула Брилл в промежутках между смешками. — Думаю, я уже немного пьяна.
— Прекрасно. Мне плевать, расскажешь ты мне или нет! — сказала Мэг, скрещивая руки на груди, и глянула через плечо Брилл, туда, где в нескольких ярдах от них танцевали парочки. — Но, думаю, тебе следует знать, что мама увела Арию спать около пятнадцати минут назад.
— Что? Который сейчас час?
— Думаю, около десяти.
— Да ладно? Эта фраза насчет времени полета… нет… пролетающего времени — чистая правда!
Продолжая пялиться на танцплощадку, Мэг лишь рассеянно кивнула, ее лицо стремительно мрачнело. Проследив за ее взглядом, Брилл увидела своего брата, довольно страстно отплясывающего с какой-то незнакомой женщиной. Не говоря ни слова, Мэг взяла руку Брилл в свои и направилась ближе к танцплощадке. Ковыляя за подругой, та мысленно прокляла столь «удачно» выбранный Коннером момент.
— Мэг, я терпеть не могу песню, которую сейчас играют. Давай подойдем и попросим музыкантов сыграть что-нибудь другое, — быстро проговорила Брилл, желая отвлечь Мэг от разыгрывающейся перед ними пикантной сцены.
Не обращая внимания на ее предложение, та резко остановилась у края танцплощадки. Вздрогнув, Брилл узнала грациозную женщину, которую Коннер кружил по сцене в данный момент. Сжав пальцами переносицу, Брилл покачала головой, когда он запрокинул Марианну, вечно ноющую прима-балерину, пока ее макушка едва не чиркнула по полу. «Боже, ему обязательно надо было подцепить самую раздражающую девицу из всех присутствующих». Марианна визгливо хохотнула, когда Коннер вновь поставил ее нормально; от этого звука остальные девушки захихикали, а Мэг напряглась.
— Э… Мэг… — начала Брилл, кладя руку на локоть подруги.
В обыкновенно ласковых карих глазах Мэг вздымалась яркая, раскаленная волна ревности, наполняя ее хрупкое тело, пока ее практически не затрясло от эмоций. Стряхнув руку Брилл, она промаршировала по танцплощадке, в своем стремлении поскорее добраться до центра распихивая попадающиеся по дороге пары и не сводя глаз со своей цели — рыжеволосого ирландца и изящной балерины. Брилл не оставалось ничего иного, кроме как наблюдать, и она нервно стиснула руки перед собой, все это время надеясь, что Мэг не сделает чего-нибудь, о чем потом пожалеет. «Обычно она не такая агрессивная… дело может кончиться плохо».
Остановившись четко позади продолжавшей вяло хихикать Марианны, Мэг ткнула ее в плечо. Вздрогнув, как будто ее двинули горячей кочергой, Марианна повернулась к ней и заметно скисла. Ровно в этот самый момент Коннер встретился взглядом с Мэг поверх головы своей партнерши по танцу, и его зеленые глаза потрясенно расширились.
— Ой, смотри, это же маленькая Жири, — сладким голоском пропела Марианна, с ехидной усмешкой поворачиваясь обратно к Коннеру. — Уходи, Мэг. Тут некоторые люди пытаются танцевать.
Мэг явно намеревалась ей что-то сказать, но после этого приторно-фальшивого заявления закрыла рот, очевидно, утратив часть пьяного куража, который привел ее на площадку. Сжав кулаки, она с яростью вперилась в спину Марианны, — ее тонкие золотистые локоны затрепетали, — изо всех сил пытаясь подобрать слова. Она машинально подняла взгляд — чтобы снова встретиться взглядом с Коннером.
Коннер напрягся от снисходительного тона, которым Марианна разговаривала с Мэг, и беспокойство в его лице сменилось едва контролируемым осуждением. Его зеленые глаза стали жесткими и острыми, как осколки бутылочного стекла, и он опустил взгляд на запрокинутое лицо Марианны.
— Ага, пытаются — самое подходящее слово, — грубо выпалил он, выглядя совершенно потрясенным тем, что сказал — судя по тому, как он захлопнул свой вероломный рот и густо покраснел, — все это время косясь на Мэг.
По-видимому почерпнув в его заявлении ту силу, которой ей не хватало пару секунд назад, Мэг задрала подбородок и вновь похлопала Марианну по плечу.
— Это тебе сигнал уйти со сцены по-тихому, — проворковала она, копируя тошнотворно-приторные интонации прима-балерины.
С отвисшей от возмущения челюстью Марианна переводила глаза с Коннера на Мэг, не в состоянии поверить, что у кого-то хватило духу разговаривать с ней подобным образом. Упрямо выпятив челюсть, она вперила в Коннера стальной взгляд, закатила ему пощечину, после чего развернулась и кинулась в толпу.
— Если хочешь тратить время на партнершу второго сорта — что ж, ради бога, валяй, — злобно бросила она через плечо, перед тем как скрыться в толпе.
Понаблюдав за удаляющейся фигурой Марианны, лавирующей между парами, Мэг и Коннер вновь медленно скрестили взгляды. Неуклюже помявшись, Коннер пригладил рукой свои непокорные волосы, впервые в жизни выглядя так, словно не знает, что сказать.
— Прости… как правило, я не разговариваю с дамами подобным образом, но… она не должна была говорить о тебе такие вещи, — пожав плечами, выдавил он и потупился едва ли не стыдливо.
— Да, что ж… я тоже обычно не затеваю подобные ссоры, — с нервным смешком ответила Мэг.
Поймав взгляд Мэг, Брилл сделала ободряющий жест, беззвучно подсказывая потанцевать с Коннером. «Вот теперь я уверена, что они оба чувствуют одно и то же… самое время им прекратить валять дурака». Ухмыляясь про себя, она понаблюдала, как Мэг разворачивается обратно к Коннеру и делает шаг в его остолбенелые объятия, затем повернулась и медленно побрела к толпе. Подняв руку к голове, Брилл подождала, пока зал не перестанет кружиться, и, слегка пошатываясь, ушла в правую кулису, оставляя позади музыкантов и громкий смех участников вечеринки. «Я определенно слишком много выпила… что забавно, учитывая, что я вообще не собиралась пить. Я как-никак мать семейства… я не имею права напиваться… я…»
Накренившись влево, Брилл потеряла равновесие и свалилась на пол. Засмеявшись без особой причины, она так и осталась лежать где была, довольствуясь этим и не намереваясь сразу же вставать. Раздавшийся позади звук шагов ни в коей мере не остудил ее хмельное веселье. Слегка повернув голову, Брилл следила, как пара отполированных до блеска мужских модельных туфель приближается к ней по полу. Вдоль позвоночника пробежала дрожь, когда эти туфли остановились примерно в футе от нее, и хотя она не видела лица мужчины, но была уверена, что знает, кто стоит перед ней. Уверенность лишь возросла, когда мужчина опустился на колени и положил ладонь ей на спину — и с его прикосновением пришло глубокое, нутряное чувство узнавания, от которого сердце Брилл пропустило удар. «Эрик…»
Она тяжело, побежденно вздохнула и закрыла глаза. Холодный голос логики в ее голове сошел на нет, больше не просчитывая все возможные в будущем последствия. И когда Брилл открыла глаза в воцарившейся в ее разуме благословенной тишине, она улыбнулась. «Эрик…»

* * *
Глубоко расстроенный настроем их с Брилл последней встречи, Эрик стоял в тенях подобно статуе, парализованный тем, что она сказала. Истина ее слов прорезала его разум, словно острое лезвие, оставив его, одинокого и лишенного опоры, тонуть в бездонном омуте собственных мыслей. «Я требую терпимости… но сам я нетерпим. Когда я уподобился тем, кто превратил мою жизнь в ад?»
Наконец найдя силы вытянуть себя из задумчивости и начать двигаться, Эрик шустро поднялся на несколько лестничных пролетов, чтобы посмотреть на сцену с высоты птичьего полета. С этой выгодной позиции он наблюдал за гуляками внизу, особенно пристально следя за Брилл и Арией. Час пролетел незаметно, сосущее ощущение в животе пропало, и Эрик понял, что начинает улыбаться: его глаза отражали идущий снизу свет, когда он беззвучно хохотал над буйным танцем Арии рядом с мадам Жири. «Сегодня Брилл придется славно потрудиться, чтобы уложить ее. Возможно, чтение той книги, что я дал Арии, немного поможет…»
Стоило только Эрику успокоить себя этой мыслью, как Жири увела Арию прочь, и он вновь перевел внимание на Брилл. Когда он наконец выцепил ее темноволосую голову из моря других голов, то был более чем слегка раздражен, обнаружив, что какой-то молодой человек приглашает ее на танец. Краткий миг он наблюдал за этой сценой с безразличием — пока незнакомец не положил руку на локоть Брилл. Резко выпрямившись, Эрик скрежетнул зубами — по его венам заструились едкие реки чистой ревности. Нагнувшись, чтобы рассмотреть получше, Эрик глядел вниз с угрюмым, грозящим взорваться увлечением вплоть до того самого момента, когда юноша, получив отказ, удалился.
Но даже после того, как он увидел, как к Брилл, смеясь над чем-то, подбежала Мэг, Эрик обнаружил, что не в состоянии расслабить мертвую хватку на одном из канатов задника, болтающемся возле его головы. Нечто неопознанное, родившееся во время наблюдения за тем, как другой мужчина проявляет интерес к Брилл, сделало болезненно очевидной одну простую вещь. Эрик осознал, что не желает, чтобы любой другой мужчина даже смотрел в ее сторону, и что он желает — каждым фибром души — чтобы это он приглашал ее на танец и смеялся вместе с ней. Внезапно выбранная им позиция в тенях утратила всю свою привлекательность, и впервые за долгое время побуждение показать себя перед незнакомыми людьми — если это означает оказаться рядом с Брилл, — затуманило его рассудок.
Эрик бездумно вскочил на ноги и с проворством, рожденным годами практики, быстро пробежал по мостику. Миновав лестницу, ведущую на нижние уровни, он схватился за веревку и без малейшего колебания слетел на три яруса вниз. Соскользнув по веревке, он со стуком приземлился и мгновенно прикипел взглядом к льющемуся со сцены яркому свету. Замерев с веревкой в руках, Эрик вдруг осознал, что делает. Быстро оглядевшись, он пригнулся, скрываясь из виду, и остро засомневался в собственной вменяемости. «Я вовсе не собирался выйти на середину этой проклятой сцены! Это вовсе не то, что я только что делал!»
Покачав головой, Эрик привалился к здоровенной декорации. «Да… это именно ТО, что я только что делал… Богом клянусь, эта женщина когда-нибудь меня погубит, — склонив голову набок, он прислушался к запинающимся шагам бредущего по коридору гостя вечеринки. — Ну, похоже, кто-то сегодня славно повеселился. — Звук икоты, раздавшийся, когда гуляка приблизился к месту, где прохлаждался Эрик, заставил его нахмуриться. — Погоди-ка… это чертовски похоже на…» Грохот рухнувшего на пол тела сопровождался чересчур громким взрывом хохота. Оттолкнувшись от стены, Эрик обогнул декорацию, за которой прятался, и мгновенно заметил лежащую ничком темноволосую женщину. Хотя он и не мог видеть ее лица, но не сомневался, кто именно растянулся поперек коридора.
Поспешив вперед, Эрик упал на колени возле Брилл и ласково дотронулся рукой до ее спины. В желудке мгновенно свернулась болезненная тревога — но потом Брилл одурманенно улыбнулась ему.
— Что ты делаешь? С тобой все в порядке? — торопливо спросил Эрик, начиная раздражаться, когда она захлебнулась смехом.
— Я упала? — невнятно спросила Брилл, приняв сидячее положение.
— Да… ты пьяна? — обвиняюще спросил он, и недовольство, которое он уловил в своем голосе, заставило его сделать паузу.
Проигнорировав вопрос, Брилл широко раскинула руки и крепко обняла его за шею.
— Я знала, что это был ты! Я тебя не видела, но я знала! Я так рада, что ты здесь… Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное! — зафонтанировала словами Брилл, обмякнув у него на груди и уронив голову ему на плечо.
Испугавшись столь непривычного выражения привязанности, Эрик застыл, каждый мускул в его теле напрягся, пока он силился придумать ответ. После секунды натянутого молчания он поднял обе руки в попытке оторвать от себя руки Брилл. Мягкость ее столь интимно прильнувшего тела быстро начинала отвлекать.
— Ты можешь сказать завтра, когда действительно будешь знать, о чем говоришь, — слегка прерывисто сказал он.
Сопротивляясь стараниям отодвинуть ее, Брилл вцепилась в полы его плаща.
— Я полностью контролирую то, что говорю, — легкомысленно заявила она и разразилась очередным приступом хохота.
Ощутив, как его губы растягиваются в улыбке, Эрик поспешно откашлялся и усилием воли вернул своему лицу выражение хмурой свирепости.
— Тогда почему ты упала?
Явно поставленная в тупик этим вопросом, Брилл подняла голову и посмотрела ему в лицо. Ее глаза сияли в темноте подобно светильникам и, кажется, смотрели прямо в него, за долю секунды вторгаясь прямо в душу. Отцепившись от его одежды, она подняла руку, чтобы провести ею по морщинке между его бровями.
— Всегда такой серьезный, — тихо пробормотала она обольстительно низким голосом.
Когда палец Брилл прошелся от его лба вниз по левой щеке, остановившись лишь в уголке рта, тело Эрика пронзила дрожь. Пригвожденный к месту опьяняющей силой ее нежного прикосновения, он понял, что поворачивает лицо навстречу ее руке. Мгновение спустя он медленно встретился с Брилл взглядом. Неотрывно следя за каждым его движением этими своими всезнающими серыми глазами, та провела самыми кончиками пальцев по его нижней губе, послав вдоль его хребта кипящую волну ощущений. Встряхнувшись, Эрик отпрянул от ее прикосновения и поднялся на ноги — его сердце бухало в груди, а к щекам приливала кровь. «Что я делаю? Она пьяна, она не понимает, что творит…»
— Думаю, тебе стоит пойти спать… — неровным голосом сказал он, потерев рукой лицо в попытке восстановить самообладание.
Пожав плечами, Брилл наклонилась вперед и потянула за его брючину, вновь игнорируя его слова.
— Прости, что была такой вредной, Эрик. Думаю, это потому что иногда ты слишком меня смущаешь.
Всмотревшись в нее сквозь растопыренные пальцы, он вздохнул:
— И что? Сейчас ты не смущена?
— О нет… сейчас все предельно ясно. Вот почему мне надо кое-что тебе сказать. Понимаешь, я не хочу вести себя как идиотка, как это делает мой брат. Хотя, кажется, он начинает исправляться. Но когда-то давно я пообещала себе, что никогда больше не полюблю другого… но я не вполне уверена, что в нашей воле принимать такие решения. И отец Томас сказал мне сегодня, что я брала на себя роль божьего суда в отношении тебя… а я этого даже не осознавала. Люди могут отыскать прощение за свое прошлое, и твое прошлое не исключение… я не должна была так отвратительно обращаться с тобой, — с серьезным видом бубнила Брилл, перескакивая с французского на гаэльский и обратно, пока Эрик не нагнулся и не помог ей встать.
— Ты ведь понимаешь, что все это — полная бессмыслица, верно? — спросил он, воздев ее на ноги и осторожно отодвинувшись, когда она вновь попыталась заключить его в объятия. «Ей правда надо перестать это делать…» — подумал он, с тревогой наблюдая, как она неуверенно покачивается.
Махнув рукой в его сторону, Брилл прижала палец к губам:
— Чшш… не говори так громко!
— Я говорю негромко, — со смехом откликнулся Эрик, не в силах оставаться безучастным перед лицом разворачивающейся перед ним уморительной сцены.
— Ну, тогда подойди сюда… думаю, я собираюсь завалиться на тебя, сумасшедший, — потребовала Брилл тоном, напоминающим ее обычное здравомыслие.
Долю секунды поколебавшись, Эрик прерывисто вздохнул. «Ладно, Эрик… Держись… просто… просто держи себя в руках. Это Брилл… женщина, которая стала твоим другом… Не думай о том, какие фантастические ощущения дарят ее руки, обнимая тебя». Но глубоко внутри он знал, что это оправдание долго не протянет. С того момента, как он увидел, как она вошла в двери Оперы, что-то между ними изменилось. Долгое отсутствие и просачивающийся гнев лишь добавили в их отношения новую и опасную грань. В каждом их пересекающемся взгляде, под самой поверхностью, сквозила отчаянная жажда. «Друг… самый близкий друг».
Эрик нежно взял Брилл за руку.
— Тебе действительно пора в постель. Осмелюсь предположить, что завтра ты будешь чувствовать себя ужасно.
Подковыляв ближе, с легкостью переплетя свои пальцы с его, Брилл прислонилась к его плечу.
— Да, но сейчас я чувствую себя прекрасно! — без запинки ответила она, кладя свободную руку ему на грудь. — Веди! Время отправляться в постель!
— Да, что ж… — сказал Эрик, уворачиваясь от ее прикосновения, и шагнул вперед, медленно ведя Брилл по коридору.
Некоторое время они шли ровно, пока координация Брилл не начала ухудшаться. Даже с поддержкой Эрика ее ноги стали заплетаться: она так часто спотыкалась, что в итоге он сдался и обхватил ее рукой за талию. Когда же он попытался ускориться, обнаружив, что тесный контакт приводит его в чрезвычайное смятение, Брилл начала хихикать. Опустив на нее взгляд, чтобы посмотреть, что такого смешного она нашла, Эрик вновь осознал, что ее дурашливость вызывает у него невольную улыбку.
— Это все так странно. Призрак Оперы практически несет меня обратно в мою комнату… присматривает за мной. Спасибо, Эрик… особенно после того, что я наговорила раньше, — наконец сказала Брилл, крепче ухватившись за его пиджак, когда ноги вновь подвели ее.
— Не благодари. Все, что ты сказала, было правдой. Никогда не имел удовольствия иметь в своей жизни кого-то, кто не боится быть со мной честным. Конечно, пока не встретил тебя.
Подняв голову, чтобы посмотреть на него, Брилл перестала улыбаться, и ее глаза потемнели, когда она заметила его смущение.
— Не знаю, почему мне потребовалось столько времени, чтобы осознать это, — выдохнула она.
— Что осознать?
— Что я люблю тебя, — быстро ответила Брилл мягким голосом, ласкающим его уши с каждым словом.
Остолбенев, Эрик прикипел глазами к ее лицу, уверенный, что ослышался.
— Что?
— Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, — повторила Брилл, с каждым повтором останавливая и вновь запуская его сердце.
— Не говори этого… — тихо взмолился Эрик.
Без дальнейших разговоров Брилл привстала на цыпочки и приблизилась к нему, пока ее губы практически не столкнулись с его губами, и крепко прижались к ним — ее сладкое, с винным привкусом дыхание омыло его лицо. Застигнутый врасплох, Эрик мгновенно и без обычного своего колебания обвил руками ее талию. Брилл тут же принялась его целовать, каждым легчайшим движением губ пытаясь выдернуть из временного паралича. Эрик продержался лишь секунду, прежде чем сила его желания не сломила всякий контроль.
Все мысли в его голове разом рассыпались, впервые в жизни оставив его разум столь же пустым, как подвалы Оперы после заката. Он отстраненно ощущал, как руки Брилл скользнули вверх, чтобы обвиться вокруг его шеи, притягивая его ближе, притягивая само его сердце — и время остановилось. На секунду забыв, что не должен возвращать это прикосновение, что она, наверное, каким-то образом ошиблась, Эрик вздрогнул, и его руки сжались на ее талии, притискивая ее мягкое, податливое тело, на мгновение уступив желаниям плоти.
Качнувшись вбок в неистовом объятии, пара едва не перелетела через обломки декораций. Не обратив на это никакого внимания, они лишь притиснулись ближе, пока спина Эрика не ударилась о дальнюю стену, придав его разболтанным чувствам достаточно устойчивости, и он на миг отстранился — лишь затем чтобы углубить поцелуй. Отстраненно он услышал металлическое дзинь своей галстучной булавки, улетевшей куда-то в ночь, расстегнувшись, когда ищущие руки Брилл потянули за его воротник. Жар, разгоревшийся внизу его живота, расползался лесным пожаром, объяв разум пламенем и светом. Сквозь ревущее в голове сияющее пекло проносились образы, рисующие перед ним картины его жизни с того самого памятного момента, когда он ощутил себя по-настоящему живым, с того момента, как он встретил Брилл. Мысленным взором он видел ее, улыбающуюся ему поверх книги, и изящество, с которым она всегда укрощала его гнев. Глубоко в сердце он наконец-то ощутил себя целым.
Замедляя заданный ими лихорадочный темп, Эрик поднял руки к лицу Брилл, нежно гладя ее щеки и покрывая поцелуями ее совершенный рот. Углубляя заполнивший его колодец эмоций, это новое, более неторопливое тепло разливалось по телу, окутывая все его существо, пока он уже не мог сказать, где заканчивается он сам и начинается Брилл. Но этот миг сладчайшей наполненности долго не продлился, и грозный разум Эрика после столь длительного молчания вновь заработал на полную мощь.
Неохотно отодвинувшись, Эрик прижался лбом ко лбу Брилл. Тяжело дыша, они стояли так в темноте, цепляясь друг за друга, чтобы не упасть. «Что я наделал? Клянусь, я не должен был, но все равно сделал это…»
— Брилл, прости меня… Я не должен был воспользоваться случаем… я…
Остановившись посреди извинения, отчаянно стараясь собрать разбежавшиеся мысли, Эрик ощутил, как Брилл обмякла в его руках. Опустив взгляд, он осознал, что в извинениях не было необходимости — Брилл все-таки отключилась, продолжая цепляться за него даже в бессознательном состоянии. Прислонившись затылком к стене, Эрик взмолился послать ему сил, потом согнулся и поднял ее на руки. Пошатываясь, он побрел по коридору, позволив шоку хотя бы ненадолго приглушить бушующие эмоции. Дойдя до двери в спальню Брилл, Эрик тихо вошел, изо всех сил стараясь не разбудить Арию, посапывающую в детской кроватке у дальней стены. Быстро приблизившись к большей из двух кроватей, он уложил Брилл на матрас, аккуратно пристроив ее голову на подушку. Пристально глядя в ее спящее лицо, Эрик сделал глубокий вдох.
«Коннер сказал, что существует больше чем один вид любви, — онемело подумал он. — Наверное, завтра она и не вспомнит ничего. Пожалуйста, господи… не дай ей вспомнить… — Устало ссутулившись, Эрик закрыл лицо руками, только теперь ощутив на щеках влажные дорожки вызванных потрясением слез. — Это не должно повториться».

Отредактировано Lupa (2016-05-02 23:50:10)