3. Пассажиры каюты № 12
Молли Браун никогда не считала себя досужей сплетницей. Она всегда крепко стояла на ногах и полагала, что ежели человеку требуется помощь, то от просьбы язык у него не отсохнет. Однако подслушанная давеча в салоне болтовня чопорных старых перечниц – сплошь графинь да княгинь – заставила пересмотреть свои позиции. Разумеется, едва заметив, что она смотрит в их сторону, старухи умолкли, как и всегда при ее появлении (заработанные на золотых приисках миллионы хоть и открывали перед Молли двери салонов первого класса, но никакие деньги мира не могли открыть перед нуворишами сердца так называемого «высшего света»). Впрочем, в этот раз женщина услышала достаточно.
Разговор шел о двух пассажиров каюты № 12 первого класса, которых она видела мельком тем утром. Мужчина с необыкновенно светлыми, почти белыми, волосами и мальчик лет девяти-десяти.
- Багажа при них не было, я вас уверяю, - доверительно наклонилась к товаркам вдовствующая леди Ингрем, - более того, их собственные костюмы… пффф, следует незамедлительно издать закон, запрещающий продавать подобным субъектам билеты в первый класс. Как будто нам мало этих…
Присутствующие дамы важно, как китайские болванчики, закивали, покачивая искусственными цветами на шляпках.
Под этими, видимо, подразумевалась Молли. Она пожала плечами. При желании она могла скупить все земли вдовы, которой муж, любивший поигрывать на скачках, не оставил ничего, кроме долгов, и которая жила на жалкую пенсию, положенную родным сыном, женившимся на дочери богатого судовладельца – рыхлой дебелой девке с изрытым оспинами лицом.
- Да, я тоже их видела, - процедила баронесса фон Оффенбах, - они прогуливались возле спасательных шлюпок. Их поприветствовал помощник капитана, но ответил ему только мальчик, а мужчина словно бы нарочито отвернулся. И их костюмы! Ужасно, просто ужасно позволять себе разгуливать в таком неприличном виде!
- Я слышала, что мужчина назвался Джоном Кемпом, и что мальчик будто бы его сын… или племянник – заметила моложавая миссис Брендон, жена полковника Брендона.
- Но они же вовсе не похожи! – не сдержав удивления, вскричала баронесса, - у мальчика каштановые волосы, а у мужчины – почти белые, да и на лицо они разные.
- А вы видели, какие у этого Кемпа глаза? – прошептала леди Ингрем. – Красные, как у самого дьявола! Как бы то ни было, но…
Тут она обратила внимание на Молли, попивавшую чай неподалеку, и качнула в ее сторону головой, увенчанной пурпурным тюрбаном. Дамы поспешно поднялись и, холодно попрощавшись с Молли, покинули салон.
А Молли крепко задумалась.
Тем же вечером, когда хорошенько стемнело, и можно было разглядеть яркие звезды, веснушками усыпавшие небо, женщина прогуливалась по палубе, вдыхая свежий и соленый морской воздух. Возле одной из подвешенных за бортом шлюпок она заметила какое-то движение. Там возился кто-то куда крупнее крысы, может быть, собака или… обезьяна. Движимая любопытством, Молли подошла поближе. Ее взору предстала удивительная картина: из-под плотной ткани, укрывавшей шлюпку, показался небольшой деревянный ящик. Он медленно выполз наружу и неспешно спланировал на палубу. Молли протерла глаза. Качки не было, и выпасть самостоятельно у ящика не было никакой возможности. С другой стороны… она отчетливо слышала совсем рядом с трудом сдерживаемое тяжелое дыхание. И это было неудивительно – возле первого ящика Молли заметила еще один такой же и два саквояжа. Поверить, что ящики и саквояжи сами выбираются из шлюпок и укладываются в кучку, Молли никак не могла, и нее в голове зародилось совершенно фантастическое предположение. Не говоря ни слова и не пытаясь разглядеть что-нибудь еще, она круто развернулась на каблуках и решительно зашагала прочь от странного места.
На следующий день, отдыхая в шезлонге на палубе, она увидела того самого мальчишку, о котором говорила леди Ингрем. Довольно высокий для своего возраста, он без труда забрался на ограждение палубы и, свесившись вниз, что-то рассматривал. На нем был отлично сшитый, хоть и несколько грязноватый, шерстяной костюмчик с матроской и дорогие на вид ботинки.
- Эй, малец, подойди-ка! – окликнула его Молли.
Мальчик вскинулся, обернулся и смерил ее удивленным взглядом. Затем, очевидно, приняв какое-то решение, спустился с перил и подошел к шезлонгу.
- Да, мадам? – произнес он с еле уловимым акцентом.
- Ты ведь из двенадцатой каюты, верно? – ласково спросила Молли. Она не хотела пугать ребенка. – Как тебя зовут?
- Густав, - ответил мальчик и вдруг шмыгнул носом, точно какой-нибудь маленький продавец газет с Ист-Энда.
- Здравствуй Густав, - протянула нараспев Молли, разглядывая мальчика и стараясь не упустить ни малейшей детали – а я – Маргарет Браун. Миссис Маргарет Браун, - поправилась она. – У нас с тобой соседние каюты.
У него и впрямь были каштановые волосы теплого шоколадного оттенка и удивительной красоты глаза – глубокого зеленого цвета с яркими золотистыми крапинками. Лицо – смугловатое, чуть удлиненное, темные прямые брови, прямой аристократический нос с хищно вырезанными ноздрями и четко очерченные яркие губы. Молли подумала, что у такого ребенка должны быть очень красивые родители.
Мальчик продолжал стоять перед ней, выжидательно поглядывая и не произнося ни звука.
- Густав, я слышала, что у тебя нет багажа, - начала Молли. Тот напрягся. – У меня есть племянник твоего возраста. Я везу ему одежду из Лондона, но, думаю, он не расстроится, если получит на один костюм меньше. Да и твоему… спутнику у меня есть что предложить.
Густав помолчал, видимо, раздумывая, потом кивнул, соглашаясь:
- Ладно. Только сначала надо у… эээ… дяди спросить.
От Молли не укрылась эта пауза. Парочка была явно куда интереснее, чем казалось.
Густав учтиво помог ей подняться с шезлонга и пошел вперед, словно показывал дорогу. Перед дверью каюты он в нерешительности замер, подняв на женщину свои удивительные глаза.
- Мой дядя… он очень раздражительный, и может быть груб, но это, потому что он – ученый, и не любит, когда его отвлекают. Вы его не бойтесь.
- Я не боюсь, - ободряюще улыбнулась Молли.
Густав постучал.
- Дядя Джек, это я. Я не один.
- Кого там еще черти принесли?! – разозлено рявкнул из-за двери хрипловатый мужской голос.
Молли сочла нужным вмешаться:
- Это миссис Браун, я ваша соседка. Я хотела бы поговорить с вами.
- Не о чем нам разговаривать! Подите прочь!
Женщина перевела взгляд на мальчика; тот пожал плечами, как бы отвечая: «Я же говорил Вам».
- Послушайте, - не сдавалась Молли, - я лишь хочу предложить вам помощь. У Вашего племянника испачкался костюм, я могу дать чистый.
Дверь неожиданно распахнулась. На пороге стоял высокий мужчина лет 35-40 на вид.Тяжелое, странного розового цвета, лицо с порезами от небрежного бритья в обрамлении белых – не седых, как у стариков, - а по-настоящему белых волос, красные, как гранаты, глаза, окруженные такими же белесыми ресницами, чуть кривоватый, словно сломанный и дурно сросшийся нос, тонкие губы. Ни в чем эти черты не совпадали с чертами Густава. Молли обратила внимание, что, хотя у мужчины широкие плечи, костюм висел на нем, словно был с чужого плеча. Либо с момента покупки его хозяин изрядно исхудал.
- Несите ваш костюм, - прошипел мужчина, одной рукой придерживая дверь, а другой втаскивая мальчика внутрь.
- Я и вам могу принести. Мой сын одного с вами роста, и ему я тоже везу несколько вещей, - нимало не смутившись подобной грубости, продолжала Молли.
- Очень хорошо, - взгляд красноватых глаз оценивающе скользнул по ее фигуре, - спасибо.
И дверь захлопнулась.
Молли, выросшая в большой ирландской семье, с 18 лет имевшая дело с грубыми и сквернословящими шахтерами, а потому не привыкшая пасовать перед трудностями, весело фыркнула и направилась к себе в номер. Кликнув служанку и велев той как можно расторопнее отыскать в багаже костюм на мальчика и смокинг, который она купила для сына, женщина принялась переодеваться к ужину. Всю жизнь она одевалась сама, и была уверена, что сорок лет – уже не тот возраст, когда следует менять свои привычки. Она не позволила служанке отнести соседям сверток с одеждой, не имея сил отказаться от повода нанести еще один визит неразговорчивому ученому и его красивому «племяннику». В том, что они не родственники, Молли была твердо уверена.
На этот раз дверь распахнули куда быстрее и с большей охотой. Воспользовавшись случаем, Молли заглянула мимо мистера Кемпа вглубь каюты. Почти всю немаленькую гостиную занимали ящики – братья-близнецы вчерашних «беглецов» из шлюпки. Кое-какие из них были открыты, являя миру нутро, наполненное стружкой – а их драгоценная начинка, очевидно, разместилась на круглом столе, скатерть с которого был небрежно сброшена на пол, - бутыли причудливой формы и флаконы с притертыми пробками, наполненные разноцветными жидкостями и порошками. «И как он не боится, что все это великолепие разобьется при качке?» - удивилась Молли. На ближнем к ней краю стола лежали три толстые книги в коричневых кожаных переплетах, истрепанных и покрытых налетом зеленой плесени, с разбухшими от воды страницами. Мальчика нигде не было видно – должно быть, он был в одной из спален.
Больше ничего разглядеть не удалось – довольно бесцеремонно выхватив из ее рук сверток и весьма неразборчиво поблагодарив за беспокойство, мистер Кемп захлопнул дверь прямо перед ее носом.
- Вы спуститесь в ресторан к ужину? – запоздало спросила Молли закрытую дверь.
- И когда тут кормят? – раздалось из-за двери.
- В семь, - с облегчением произнесла женщина. Если человек спрашивает, когда тут кормят, значит, намеревается придти. – Попросите стюарда проводить вас к столику миссис Браун. Я предупрежу его, что жду вас.
- Прекрасно.
Затем Молли услышала звук удаляющихся шагов, удовлетворенно хмыкнула и направилась на верхнюю палубу – освежиться перед ужином.
В ожидании гостей, Молли нетерпеливо постукивала носком туфли по ножке стола, рассеянно прислушиваясь к рассуждениям своего старого знакомого, лорда Джона Рокстона, известного охотника, который направлялся в Америку по приглашению какого-то научного общества, дабы поведать о своих путешествиях.
- …но миссис Браун, вы меня совсем не слушаете, - расслышала она и, виновато улыбаясь, повернулась к спутнику.
Лорд взирал на нее своими холодными колючими глазами из-под мохнатых, низко нависших бровей, придававших его лицу излишнюю суровость, и эти льдистые голубые глаза так странно контрастировали с обветренной, загорелой до красноты кожей лица, что создавали неприятное, жуткое впечатление.
- Простите, сэр, я жду знакомых, но они не спешат к нам присоединиться.
- Я же просил называть меня Джоном, - мужчина поймал ее руку и поднес к губам, - что же это за знакомые, о которых вы, с вашим темпераментом, ничего не рассказали?
- О, Джон, - при этих словах на лице Рокстона возникла легкая улыбка, совершенно преобразившая, словно бы осветившая его лицо - худое, горбоносое, с впалыми щеками и изрезанным морщинами лбом, над которым пламенела темно-рыжая шевелюра, - о, Джон, это совершенно занимательная парочка. Они вам понравятся, я же помню, вы любите всевозможные загадки.
- Как вы верно подметили, я люблю загадки, - лорд выпустил ее руку и откинулся на стуле, - однако область моих интересов захватывает исключительно явления природы, а вовсе не тайны человеческой натуры.
- А разве человеческая натура не есть самое загадочное явление природы? – тихо произнесла Молли.
- Туше, моя дорогая Маргарет, - Рокстон криво усмехнулся.
Официант прикатил на тележке салаты и закуски, и они на время отвлеклись от беседы.
– Вижу, вы позаботились о друзьях, - Рокстон указал на накрытые крышками блюда, которые официант сгрузил на угол их стола.
- Я предполагала, что они задержаться, - отозвалась Молли, бросая взгляд на двери ресторана, - Ах, ну вот и они!
Появившаяся на входе пара являла собой удивительное зрелище. Одежда подошла им как нельзя лучше, а на мистере Кемпе, оказавшемся столь же худым, как и сын миссис Браун, смокинг и вовсе сидел превосходно. Черная элегантность вечернего костюма поразительно контрастировала с белизной волос, небрежно рассыпавшихся по воротнику. Молли была впечатлена и похвалила себя за проницательность – она была права, заставив служанку искать именно смокинг. Мальчик же, хоть и был наряжен в обычный костюмчик, присущий детям его возраста, держался с таким аристократизмом, с таким безотчетным изяществом, что Молли каким-то шестым чувством поняла – этот ребенок, в отличие от своего компаньона, принадлежит к высшему свету.
Мистер Кемп коротко обратился к стюарду, тот учтиво кивнул и сделал рукой жест, приглашая проследовать за ним. Пара, провожаемая любопытными взглядами женской части пассажиров первого класса, приблизилась.
- Добрый вечер, - приветливо улыбнулась миссис Браун, - познакомьтесь, это мой друг лорд Рокстон. Он известный путешественник и охотник. А это мистер Кемп, ученый, и его племянник Густав.
Рокстон приподнялся и кивнул в знак приветствия.
- Добрый вечер, миссис Браун, добрый вечер, сэр, - вежливо ответил Густав.
Мистер Кемп ограничился кивком. Усевшись, он быстро пододвинул к себе тарелку, сдернул с нее крышку и принялся поглощать рыбный салат с такой скоростью, будто его не кормили, по меньшей мере, неделю. В отличие от него, Густав чинно уселся на край стула, повязал на шею салфетку, взял в руки нож и вилку и начал есть спокойно и неторопливо.
- Густав, я не могу разобрать твой акцент. Откуда ты? – спросила Молли, когда первый голод был утолен.
- Из Франции, - отозвался мальчик и тут же пояснил, - моя мама – француженка, А папа – англичанин. Дядя Джек – его брат.
- Так-так, - задумчиво покачала Молли вилкой,- значит, ты тоже мистер Кемп, не так ли?
От нее не укрылся быстрый обмен взглядами между мальчиком и его немногословным спутником.
- Разумеется, его фамилия Кемп! – раздраженно заявил мистер Кемп. – Какой еще ей быть?!
- Твой дядя очень сердитый, - произнесла Молли по-французски. – Он всегда такой?
- Да, - Густав тоже перешел на французский язык, - понимаете, он ученый, и считает все эти обеды пустой тратой времени. Не обижайтесь на него.
- Не стану, - заверила его женщина.
- Хотя стоило бы его проучить, - вдруг высказался молчавший доселе лорд Рокстон.
- Извольте говорить по-английски, - прошипел Кемп, бросая приборы на стол, - неужели мне нужно напоминать вам о правилах хорошего тона?
- Он прав, - быстро проговорила Молли, глядя на изменившегося в лице Рокстона, - мы приносим вам свои извинения, - заявила она с ударением на последнее слово, - расскажите лучше нам о своих исследованиях, пока мы будем сидеть в ожидании горячих блюд.
Похоже, вопрос польстил Кемпу. Во всяком случае, он устроился поудобнее и начал рассказ.
- Я изучаю проблему света. Вернее, оптическую проницательность материи. Моя цель - свести коэффициент преломления некоторых веществ, твердых или жидких, к коэффициенту преломления воздуха.
- Другими словами, вы говорите о невидимости, - заметил Рокстон.
Кемп поглядел на него с некоторым изумлением.
- Не думал, что человек вашего круга может знать…
- Молекулярную физику, - насмешливо закончил за него лорд. – И что же дальше?
- Хм. Я вывел формулу, описывающую общий закон пигментов и преломления света. Затем мне удалось воплотить идею, выраженную в формуле, при помощи ряда процессов, последний из которых заключается в помещении объекта эксперимента между двумя светоизлучающими центрами эфирной вибрации. Следующим шагом стали эксперименты над обратным процессом, которые также увенчались успехом. Однако осталось последнее, непреодолимое пока препятствие – возможность управлять переходом из одного состояния в другое, – последние слова он словно бы проговорил сам себе.
- Но это совершенно невозможно, - скептически протянул лорд Рокстон, - управление невидимостью – от этого несет дешевой бульварной сенсацией.
- Вы мне не верите?! – мгновенно вскинулся Кемп. – Ну, так смотрите!
Густав издал сдавленный вопль, но Кемп, не обращая на мальчика внимания, выудил из кармана брюк не первой свежести платок и расстелил на столе.
- Внимание, дамы и господа, - несколько театрально произнес он, - сейчас я заставлю этот платок исчезнуть.
С этими словами он щелкнул пальцами – и платок медленно растворился в воздухе
Молли восторженно охнула.
- Но, черт возьми, как?! – пораженно вскричал Рокстон, так что с соседних столиков на них начали коситься любопытные. – Это фокус?
- Это наука, - с неожиданным хладнокровием сказал Кемп и вновь щелкнул пальцами.
Платок проявился все с той же, будто нарочитой медлительностью.
- Скажите, - Молли с интересом поглядывала на Кемпа, - ваши опыты… они касаются только неживой материи?
- Разумеется, - поспешно ответил тот. Пожалуй, слишком поспешно, заметила про себя Молли.
- И почему вы утверждаете, что не можете управлять переходом? Этот платок только что показал редкое послушание, – заметил лорд Рокстон.
Кемп замялся.
- Да…, но иногда он сбоит… нужно провести еще множество опытов.
- Дядя, ты побледнел, - вдруг прервал его Густав, - тебе, наверное, нехорошо.
Мистер Кемп мгновенным жестом вскинул руку к лицу и уставился на мальчика. Тот кивнул в ответ, как будто подтверждая что-то. Пока шел этот молчаливый диалог, Молли украдкой оглядела мужчину. Действительно, его лицо сейчас было мраморно-белым, и такими же белыми были кисти рук.
- Мне…, мне нехорошо, - поспешил согласиться Кемп, - пожалуй, я пойду в каюту, прилягу.
- У меня есть нюхательные соли, - предложила Молли, но тот лишь покачал головой, стремительно поднялся из-за стола и почти бегом покинул обеденный салон. – О, а вот и наш капитан! Он обещал мне присоединиться за ужином, – воскликнула она, стремясь отвлечь внимание от досадного происшествия.
Лорд Рокстон и Густав повернулись. По проходу между столиками к ним шел капитан Джон Притчард. Пользуясь моментом, Молли протянула руку и сграбастала позабытый мистером Кемпом «волшебный» платок.
- Ах, капитан! – обрадовано воскликнул Рокстон, когда они обменялись приветствиями, - как я рад вас видеть! Скажите же, не удастся ли нам отнять «Голубую ленту Атлантики» у этих заносчивых немцев? Их «Кронпринц Вильгельм», кажется, одолел океан за 4 дня и 19 часов?
- 4 дня 18 часов 51 минуту, - сухо отозвался капитан, – и нам не удастся. «Кронпринц Вильгельм» развивал скорость до 22 узлов, а «Кармания» дает только 18.
- О, - только и сказал Рокстон, и больше не касался этой темы.
Густав же, во все глаза глядя на Притчарда, выудил из кармана небольшую коробочку и выставил ее перед ним на раскрытой ладони.
- Взгляните, что у меня есть.
- Компас, - капитан посмотрел на мальчика, и взгляд его смягчился, - морской компас. Откуда он у тебя?
- Дядя подарил, - смутился Густав.
- Дядя Джек? – тут же задала вопрос Молли.
- Н-нет, - промямлил Густав, - другой. Мамин брат.
Молли удовлетворенно кивнула и переключила внимание на официанта. Она попросила отнести обед в каюту № 12 и обязательно сказать, что его послала миссис Браун.
Оставшаяся часть вечера прошла в приятной обстановке.
Когда Густав отправился к себе, а капитан, извинившись и сославшись на обязанности, ушел на мостик, Молли насмешливо взглянула на Рокстона.
- И что скажете, милый Джон?
- Занятная парочка, вы правы, - усмехнулся лорд и отпил немного кофе. – И если они родственники, то я – королева Виктория. Вы продолжите наблюдать за ними?
- Думаю да, - кивнула Молли, - мне любопытно, что они станут делать, когда мы доберемся до Нью-Йорка.
В последующие дни путешествия никаких особых происшествий не случилось, если не считать того, что в один из дней мистеру Кемпу снова стало дурно, и он был вынужден поспешно откланяться, а в вечер накануне прибытия Молли стала свидетельницей странной перепалки между матросами.
В тот вечер она прогуливалась неподалеку от коридора, ведущего в служебные помещения, и услыхала громкие возгласы. Он подошла поближе, и стало возможным разобрать отдельные слова.
- Я закрывал дверь!
- Тогда почему она была открыта?
- Не знаю, может, ветер?
- Ветер? Здесь? Не пори горячку. Лучше подумай, не мог ли кто-нибудь влезть в рубку, пока тебя не было?
- Нет, не думаю. Да и зачем? Отправить телеграмму на берег? Сомневаюсь, что кто-то из господ станет утруждать себя. А бедноте сюда дорога заказана.
- Смотри мне, вот доложу старпому, он тебя мигом приучит дверь запирать на ключ!
Молли тихонько отошла от коридора и направилась к себе. Всю дорогу с ее лица не сходила загадочная улыбка.
Отредактировано Lupa (2010-05-12 00:37:05)
Хотя с ними чаще всего такое и получалось, пенять на историческую недостоверность не приходится.) Просто всегда не любила таких персонажей (впрочем, вряд ли они у кого-то еще вызывают симпатию).
, будет еще 2 кусочка, а над остальным начну работать, когда закончу "Измененную реальность".
Не умею бросать дело на полдороге, если даже надоест, закончу из чистого упрямства.
