Erik vs. Christine

1.
Выстрел...
Кровь пульсирует в венах.
Его больше нет... Рауль...
Меня схватили сильные руки, стремясь защитить, оттащить. Я кричу, отчаянно пытаюсь вырваться...
- Нет!
Крик глухо звучит в ушах, стук капель кажется слишком громким. Кап. Кап. Кап. Его. Больше. Нет.
Что же мы наделали? Что же Я наделала?
Тьма окутывает сознание. Может, там я увижу Его...

Глава первая.

Это был его триумф.
Голос Кристины, божественный, неповторимый, принадлежащий ЕМУ.
Она пела, пела как Ангел, сирена, что завлекала его своим голосом. И не давала все эти годы броситься в пучину отчаяния и боли, одиночества и тьмы.
Он давно смирился с тем, что никто и никогда не полюбит его, не поймет. Изуродованная половина лица не давала веры. Но надежда еще жила в нем. Кристина еще может все изменить. Она поймет. Всему свое время.

* * *

Рауль бежал по коридору - он хотел поскорей увидеться с Кристиной.
Господи, спустя столько лет... он просто не узнал ее!
Но этот голос... и песня...
О, конечно, он ее помнил, ту маленькую милую девчушку, которую  так любил. Помнил, как выловил из моря ее красный шарфик, и как ее лицо осветилось радостной улыбкой, когда он, мокрый и дрожащий, но довольный своим подвигом, протянул его ей.
"Ах, сударь, Вы совсем промокли... - сказала она тогда. - И, наверное, замерзли..."
"Нет. Совсем нет. Я никогда не чувствовал себя лучше!" - ответил он и громко чихнул.
Рауль так ушел в воспоминания, что не заметил месье Фирмена, беседующего с месье Андре, и случайно врезался в него. Он тут же извинился и спросил, у себя ли мадемуазель Дайе.
- Виконт! А мы как раз обсуждали триумф нашей юной дебютантки, - радостно ответил Андре, взмахивая бокалом шампанского.
- Да, мадемуазель у себя,- ответил Фирмен, в задумчивости изучая огромный букет белых роз.
- Замечательно, значит, сейчас я могу нанести ей визит! - воскликнул Рауль, - Господин Фирмен, я думаю, вам они не понадобятся... - он с улыбкой взял у Ришара букет, и, поклонившись, проследовал в гримуборную Кристины Дайе.
- Кажется, они уже знакомы. - задумчиво бросил Андре вслед виконту.
Фирмен лишь со вздохм посмотрел на пустую ладонь.

* * *

- Ты пела волшебно, дорогая! Он тобой доволен. - мадам Жири протянула Кристине красную розу, перевязанную черной атласной лентой. Девушка взяла цветок в руку, с восхищением разглядывая его. Роза была без шипов.
- Я оставлю тебя, дитя мое. Отдыхай. - мадам вышла.
Тут же, в дверь постучали. Кристина положила розу на стол.
- Крошка Лотти грезила наяву... - Рауль вошел в гримуборную.
- Рауль... - Кристина одарила его лучезарной улыбкой.
- Что же я люблю? Кукол, домовых или туфельки? - продолжал виконт.
- Ты все еще помнишь? - засмеялась девушка.
- Как же я могу забыть? - он протянул ей букет белых роз.
- Ох, они великолепны!
- Ты сегодня была великолепна! - Рауль взял ее маленькую ручку и поцеловал.
- Знаешь, папа говорил, что когда он умрет, то пришлет ко мне Ангела Музыки. Папа умер. И Ангел прилетел ко мне.
- Не сомневаюсь, не сомневаюсь, Лотти. - засмеялся де Шаньи.
- Рауль, сколько лет мы не виделись...
- Это не так уж и важно. Главное - наверстать упущенное, так что сейчас я приглашаю тебя на ужин в ресторане. - воскликнул виконт, направившись к двери, - Я подгоню экипаж, а ты переоденься, Крошка Лотти! Две минуты!
- Нет, Рауль! Ангел Музыки очень строг! - Кристина протестующее покачала головой.
- Я тебя не задержу надолго, Лотти! Поторопись! - Рауль уже исчез за дверью.
- Рауль... - пробормотала девушка, опустив голову.

2.
Рауль меня не слушал.
Что же я буду делать? Ангел Музыки будет очень зол...
Неожиданно, в гримуборной стало темно. Я испугалась, подбежала к двери... но она была заперта!
- Наглый мальчишка! Как он смеет! - пророкотал полный гнева и негодования голос Ангела.
- Ангел, прости мне мою слабость... - начала было я, но Ангел прервал меня:
- Кристина... Этот юнец тебя недостоин! Он был очарован твоим пением... ты хочешь уйти с ним?
- Нет, мой Ангел, я верна тебе, но Рауль мой друг...
- Кристина, Рауль просто мальчик. - голос немного смягчился.
- Но Ангел, я... Рауль человек, я ведь знаю его с детства. А ты - просто голос... - я сжалась, произнеся последние слова.
- Ах, вот как?! - голос стал громче, - Так ты хочешь увидеть меня? Смотри же, девочка - смотри на свое отражение!

3.
Он отвернулся от меня и едва слышно, в конце сорвавшись на хрип, произнес:
- Тебе нужно привести себя в порядок.
(По малейшим деталям в тоне, оттенках его голоса, в том, каких усилий стоила ему произнесенная фраза, легко
можно было понять, что же за водоворот до сих пор бушующих эмоций скрывался за мнимым внешним
спокойствием.)
Это был отнюдь не вопрос, а утверждение. Повелительный тон даже в эту минуту, когда голос внезапно подвел
его, все равно заставлял все внутри подчиниться .
Я кивнула головой и попыталась подняться, но первая же моя попытка не увенчалась успехом. Тогда он пришел
мне на помощь и галантно, в знак негласного примирения между нами, подал руку, хотя и несколько
опасливо. Я оперлась на нее. Однако, убедившись, что я твердо стою на ногах, тут же отдернул ее и больше
вовсе не прикасался ко мне. Я оправила юбку, волосы и поплотнее закуталась в свой тонкий пеньюар.
Обстановка вокруг стала совсем холодной, и я ощущала этот холод теперь не только на душой, но и телом.
За все время, покуда мы возвращались на поверхность, назад, по совершенно другим коридорам, более коротким
путем, в гримерную комнату примадонны, мой тайный Ангел не произнес ни слова. Он был глубоко погружен в
свои
размышления, а у меня не было никакого желания что-либо говорить.
Очутившись в теплом помещении, я невольно вздрогнула всем телом. Войдя в комнату, я остановилась и
несколько секунд совершенно бессознательно смотрела на ручку входной двери. Когда же зеркало тихо закрылось
позади меня, гулкий звук наподобие щелчка привел меня в чувство, и я обернулась, заглянула в глубину
зеркала и, словно пытаясь рассмотреть очертания моего учителя, еще некоторое время всматривалась в ровную
поверхность, видя перед собой лишь бледную и замерзшую Кристину Даае.
Спустя пару минут, я вышла таки из гримуборной и по велению всевидящей и всезнающей судьбы столкнулась с
Мег, которая словно знала, что в этот час и в эту минуту я буду здесь.
- Ах!- она театрально вздохнула, закатила глаза и сложила руки на груди, дабы скрыть под своим
недовольством несказанную радость при виде наконец нашедшейся подруги. Да, еще и в добром здравии!
- Ну, и где же ты пропала? Мы тебя обыскались! Впрочем, сейчас это не столь важно...
Она взяла меня под локоть и, отведя в сторону, зачем-то огляделась по сторонам, а потом произнесла с
нескрываемым интересом и волнением:
- Дирекция получила от Призрака Оперы несколько новых писем, и в них упоминается и о тебе, Кристин.
- Мег, я сейчас не в том состоянии, чтобы говорить о чем-либо. А тем более об этом. К тому же, я абсолютно
не понимаю, на что ты намекаешь.
- В таком случае, - она замолчала на секунду, обдумывая что-то. В голосе, которым она произнесла окончание
фразы легко можно было различить легкое недовольство -, раз ты не хочешь говорить, то, хотя бы, пойдем к
маме. Нужно сообщить ей, что ты... - она бросила на меня задумчивый взгляд своих карих глаз. - Вернулась...
Мег приоткрыла одну из дверей в длинном темном коридоре и заглянула в комнату, принадлежавшую Мадам Жири,и
сообщив о долгожданном возвращении Кристины Даае.
Мадам Жири, по-видимому, попросила пригласить меня к себе, потому что Мег потянула меня за руку и
подтолкнула на встречу широко распахнутой двери. Когда я вошла в слабо освещенную комнату, Мег все еще
стояла за моей спиной отчасти из-за любопытства, отчасти из-за стремления поддержать лучшую подругу.
Мадам отложила книгу на маленький столик, стоящий рядом с креслом, в котором она сидела. Встав мне на
встречу, она резким движением преодолела остаток расстояния, разделявшего нас, и взяла меня за руки. В ее
глазах читались неподдельная забота, толика родительской тревоги за нерадивое чадо и совсем чуть-чуть
упрек, который вызывал во мне, однако, сильные приступы угрызения совести.
- Девочка моя, да на тебе лица нет! - она повернула голову в сторону дочери, - Мег, пожалуйста, оставь нас
наедине. И сообщи директорам, что мадемуазель Дайе нашлась, но ей нужен отдых и желательно, чтобы ее не
беспокоили в ближайшее время.
- Хорошо, мама. - Мег прикрыла за собой дверь.
- Кристина, скажи мне честно, где ты была? - мягким, однако довольно властным тоном обратилась ко мне
Мадам.
Я молчала, не зная, что ей ответить.
- Ты была у Него? - спросила Мадам через минуту. По выражению ее лица я поняла, что это был один из самых
крайних вариантов моего местонахождения.
- Я не совсем понимаю, о чем...
Она перебила меня.
- Ты была у своего Ангела? - укоризненно переспросила она.
- Д-да..- я стушевалась.
- С тобой все в порядке? Он не причинил тебе вреда? - уже более спокойно произнесла женщина, несмотря на,
казалось бы, волнение и огромную заботу, которые она вложила в смысл своих слов .
- Ох, Мадам Жири! - я закрыла лицо руками и зажмурилась, едва сдерживая навернувшиеся на глаза слезы и
подступившие к горлу рыдания. Я внезапно
почувствовала невыносимую слабость и еле устояла на ногах. В голове явственно обрисовалась мысль о том, что
мой Ангел - обычный мужчина, попросту обманывавший меня по неизвестным причинам.
- Кристина! - женщина поддержала меня за локти, - Милая, что случилось?
- Нет никакого Ангела... Нет! Он... - я всхлипнула.
- Кристина, девочка моя...- Мадам усадила меня на софу и села рядом, приобняв за плечи, - Не говори так. Он
по-прежнему твой Ангел. Ангел - Хранитель. Он ведь оберегал тебя, многому учил. Он был с тобой все время.
Он был рядом.
- Но почему... Почему он обманывал меня? Врал... Я была так наивна, что поверила во всю эту историю с
Ангелом. Так глупа... Я была просто слепа, раз не смогла отличить подлинный обман, ложь от своих
собственных мечтаний.
Да. Именно так все и было. За завесой волшебной сказки скрывалась жестокая и чудовищная реальность, которая
только теперь открылась мне. Никогда не существовало Ангела. Был лишь человек, играющий роль Призрака в
каком-то чудовищном спектакле - авантюре, в который были втянуты мы все, по одному ему известному сценарию.
Я сама возвела этот воздушный замок для себя. Придумала эту наивную мечту. Мне хотелось верить, что
обещание , данное отцом на смертном одре - не только слова утешения, которыми он хотел заглушить во мне
невыносимую боль от потери и подарить желание снова жить, радоваться жизни, подарить мне надежду, но и
действительно клятва, обещание, которое непременно должно было исполниться. Я хотела верить, что смерть не
отняла у меня самого дорого человека. Но и это был обман. Я сама с головой окунулась в бездну лжи. Но
вместо того, чтобы помочь мне, мой развенчанный Ангел тянул меня вниз, еще сильнее, увлекая все глубже и
глубже в сладостную пучину обмана.
- Он не врал тебе, Кристина. - в голосе Мадам появились металлические нотки. - Он был Ангелом, просто...
Боже! Я посмела перебить ее.
- Нет. Не был, Мадам. Я сорвала с него маску. А под ней оказался всего-лишь человек.
Лицо мадам Жири внезапно окаменело.
- Зачем? - только и смогла она выдавить из себя.
- Не знаю. Наверное,- задумчиво произнесла я, - захотела узнать правду...
Я действительно не была уверена в этом. И до сих пор не могу быть. Я безумно хотела знать, что под
маской...Он не имел права мне врать, потому что видел меня всю насквозь слишком хорошо. Это было подло с
его стороны...
У меня были предположения на счет предназначения маски... Но я ошиблась.

* * *

Эрик закрыл глаза и провел ладонями по лицу, словно стирая гримасу боли и отчаяния, которая сейчас искажала
не только лицо, но и всю душу мужчины.
Нет. После всего, что произошло, она точно не сможет полюбить его - чудовище, добровольно запершее себя в
подземной клетке. Чудовище, которое так напугало ее. Чудовище, которое впредь будет вызывать из чувств одни
только жалость и страх.
Нет. Не этого он хотел, когда несколько лет назад решился назвать себя Ангелом Музыки. Не этого. В конце
концов, зачем он вообще все затеял? Он знал наперед, что никогда не будет любим кем - либо, никто не скажет
ему... что он не одинок в этом мире. Тогда, что же за глупая и безрассудная мечта внезапно поселилась
внутри него и заполнила все мысли?
Она была для Эрика последней надеждой. Кристина... Но с чего он вообще решил, что она - прекрасное,
светлое, земное создание ни с того, ни с сего вдруг посмотрит вниз, разглядит его под своими ногами и
сможет полюбить? Безумец.
Кристина разгадала его секрет, открыла для себя страшную правду, которую он так бережно хранил и лелеял
многие годы. Она мечтала об Ангеле. Настоящем Ангеле, как о напоминании об ушедшем отце. Об учителе, который
непременно ни обманет ее, ни оскорбит, ни обидит. Об учителе, который будет любить ее также, как и отец.
Ведь он был бы послан именно им с небес. А он был всего-лишь жалким, никчемным человеком, к тому же
запутавшемся в хитрых сетях подлой жизни. Он был никем и звали его никак - просто Призрак. Никто бы и не
узнал о нем, если бы не мерзкое желание заявить о себе во всеуслышание. Желание отхватить кусочек той
славы, которая зарождалась в этих стенах, но все обходила его стороной. И он придумал себе гордое имя
Призрак Оперы - негласных хозяин театра. Эта затея оказалась успешной - весь театр уже благоговел перед
ним, уже уважал его и принял все те условия, которые он поставил ему. И он, о, глупец, решил для себя, что
еще одна ложь, но уже во благо, не будет ему стоить ничего. Однако, он жестоко ошибся.
Она не только лишила его нормальной жизни, но и повергла в еще большее отчаяние, о котором он никогда и помыслить не смел. Кошмары стали еще ужаснее, а пробуждения после них все более тяжелыми. Жизнь наполнилась одним только стремлением - быть с Кристиной. Оно лишь губило его. Любовь была создана для того, чтобы возрождать сердца из пепла, заставлять их биться сильнее, а не убивать одним своим прикосновением. Его любовь- трагическая, лишающая последних сил и здравого смысла, вела только к одному исходу. Но он, вопреки всему, не роптал на судьбу, а лишь, стиснув зубы, переносил все ее превратности. Потому что жил не ради себя. Потому что боялся, что она отнимет у него единственное маленькое счастье в этом мире.
Однако, он прекрасно понимал, что надежда только и останется надеждой, пустыми мечтами и ни чем большим.
Кристина и он принадлежали к двум совершенно разным мирам, которые объединяет лишь шаткий мостик, основанный на обмане и
музыке, априори не умевшей лгать. И Эрик знал это, несомненно, куда лучше других. Но такой шанс - возможность по - настоящему
любить и не обязательно быть любимым, выпадает не каждому человеку, а для него это, должно быть, вообще великая удача.
И грех не воспользоваться им.
Эта любовь была для Эрика сладостной пыткой, которую он сам назначил себе и которую не спешил прекратить.
Она возносила его душу на небеса и заставляла сердце замирать на мгновение при звуке голоса мадемуазель Даае.
Кристина была всем для него, потому что воспитывалась им. Потому что в ней сочетались, словно по чей-то зловещей задумке, все те
качества, которые смутно и слепо искало его сердце в сотнях душ и лиц, каждый день соприкасавшихся со стенами этого здания, живших в нем. Потому что, как говориться, надежда умирает последней...
Хотя было еще одно "но", самое последнее и отнюдь не маловажное. Это "но" пугало его куда сильнее других из-за того, что было не
призрачным(как точно замечено!) в отличии от других, а стояло действительно серьезной преградой на пути. За
многие годы Эрик попросту привык к одному обману, другому, третьему, к постоянной опасности разоблачения, в которой находил свою прелесть и к роли сразу двух неземных существ: Ангела и Призрака. Что будет, если он, словно рыба, выброшенная из своей родной стихии, окажется на "берегу" реального мира, где нет роскошных костюмов и бутафорских декораций, где смерть правит бал, а люди страдают, чувствуют, переживают все по-настоящему? Как он поведет себя в такой ситуации? Ведь он, совершенно не подготовленный к
жизни, будет рука об руку идти с абсолютно таким же беспомощным существом, для которого просто обязан быть сильным.
Но ради нее...Ради нее и ее благополучия... Ради ее уверенности в завтрашнем дне, он готов на все.
Только ради нее!
Эрик вскочил с органного табурета и быстрыми шагами стал мерить свое жилище, надеясь на то, что ответы на все эти вопросы таки
придут ему в голову. К тому же, он совершил огромнейшую ошибку, накричав на впечатлительную девушку. Это она, к сожалению, забудет не скоро.
Однако нужно было придумать, как загладить свою вину перед Кристиной за как можно более короткий срок. И он всецело придрался
размышлениям на эти темы....

* * *

- Нет, вы только посмотрите! Он хочет, чтобы партию графини отдали мадемуазель Дайе! - Фирмин смял письмо.
- Неслыханная дерзость! - в ответ воскликнул Андре и тоже смял свое письмо, написанное изящным почерком, на
лучше бумаге, которую только можно было найти в этом здании. А эта бумага, без сомнения, хранилась в
запертом ящичке стола, находящегося в кабинете директоров и, каким-то непонятным образом, каждый раз
исчезала оттуда.
- Мсье, ответьте мне, что это за шутки? - в помещение буквально влетел разгневанный виконт де Шаньи, едва
не подскользнувшись на свежевымытом и блестящем, как и его новенькие, лакированные ботинки, полу. Но как и
любой уважающий себя настоящий мужчина, коим виконт, несомненно, считался уже только по - одному своему
знатному происхождению, сумел устоять на ногах и в плотную приблизился к парадной лестнице, по которой к
нему на встречу спускались не менее разгневанные директора. Он, тряся листком белой бумаги, испещренным
красными буквами, перед лицами директоров, возмущенно произнес:
- Кто написал вот это? Признавайтесь, господа!
- Но, мсье де Шаньи...- удивленно и в один голос произнесли директора, - Мы ничего не писали!
- Да, к тому же, мы тоже получили письмо от некоего П.О.! - заискивающим тоном произнес Андре, пытаясь
более менее достойно оправдаться в глазах богатого мецената.
- И что же написал вам этот....
Виконт не успел закончить своей, полной едкой иронии, фразы(пожалуй лучшей за сегодня), из-за того, что за его
спиной с силой захлопнулась дверь, да так громко, что оглушила и его, и директоров. При это, стены затряслись как во время
землетрясения, а несколько, по-видимому, плохо закрепленных портретов великих музыкантов и певцов даже упало со стен.
- Негодяи! Подлецы! - в залу ворвалась, словно ураган, Ла Карлотта - примадонна театра, вместе со всей
своей свитой, оглашая присутствующих виконта и директоров, а также нескольких работниц оперы, которые мыли полы, громкими воплями вперемешку с сильно действующим на нервы остервенелым стуком своих каблуков.
- Bastardi! Scary! - прима перешла на родной итальянский, не скупясь на яркие ругательства.
- Синьора Гуидичелли! - одновременно воскликнули стоящие на лестнице трое господ, выражая тем самым
глубокое подчтение и трепет перед "сладкоголосой мегерой", как они уже мысленно окрестили своенравную диву.
- Ага! Вот он! Тот, кто прислал мне это гадкое письмо! Мсье виконт! Или мне лучше называть вас мсье П.О.?-
Карлотта ткнула наманикюренным пальцем в грудь оторопевшего и ничего не понимающего виконта.
Однако тот быстро пришел в себя. "Не такие приходилось выдерживать нападки от дам в высшем обществе..."-
подумал закаленный опытом де Шаньи, а в слух произнес:
- Что вы такое говорите? Это же чистейшей воды неправда! Вот, - он указал на лист бумаги, который держал в
руке. - Я тоже получил письмо! И готов вам даже зачитать его: "Не пытайтесь искать мадемуазель Дайе. Она под защитой своего Ангела Музыки..."
Карлотта бесцеремонно вырвала у него из рук лист, прежде чем виконт успел дочитать и стала сравнивать со
своим. Почерк, чернила и бумага - все совпадало. Она была ошеломлена таким поворотом событий и чуть не упала в обморок. Благо ее
быстро поддержали за локти.
- Как!? - сконфуженно воскликнула она, растерявшись. Однако, взяв себя в руки, уже с привычным недовольством
прокричала, - Как это понимать, господа? Кто же в таком случае из вас автор?
- Синьора, дайте мне, пожалуйста, ваше письмо. - сказав это, Фирмин протянул руку и получил сразу оба письма (и
виконта, и примадонны).
Взглянув на уже до боли знакомый противный почерк, он произнес: Что там у нас написано? "Уважаемая синьора Гуидичелли..."