Иес! Пусть театральные чудища кушают журналистов вместо Эриков!

appl  appl  appl
Бедный юноша! Он не знал! А вообще можно бы сюда и проду-как у фильма "Звонок" :sp: , чтобы съели уже и следователя. :nyam:  Безнаказно же журналист пропасть не может. 

Жесть! 
Мне понравился результат коллективного творчества группы авторов.
Амазонка Шлем Цвета Утренней Зари с ее портативными пирожками с асбестом впечатляет. Интересно, как они применялись - внутрь или наружно, в качестве метательного орудия?

Ну, я предполагаю, что в качестве нунчаков  :crazy:

Ишшо чуть-чуть разумного, доброго светлого...

Убийство мистера Карвера. (из цикла «Дела мисс Браун»)

  - А кто убийца-то, Холмс?
  - Да черт его знает, Ватсон.
  Из разговоров Холмса и Ватсона, когда Конан-Дойла не было рядом.

Труп выглядел весьма непрезентабельно. Острые грани узорной хрустальной салатницы раскроили кожу на лбу, а переломанные ножкой кресла трахея и кадык осели вниз, придавая горлу сходство со сдувшейся резиновой игрушкой.
- Мда… - сказал инспектор Делейн, садясь на табуретку рядом с трупом.
- Мда… - в тон ему произнес стажер Генри Фулер.
- Мда…  - попытался было подхватить полицейский, дежуривший у двери, но тут же стушевался под суровым взглядом Делейна.
Минут пять прошло в тишине. На столе, накрытом на две персоны, одиноко стояла бутылка вина, а любопытные и назойливые августовские мухи беспардонно рылись в салате.
- Эххх…  - вздохнул инспектор Делейн.
- Эххх… - повторил стажер Генри Фулер.
Полицейский у двери издал какой-то то звук, но тут же осекся. Мухи мрачно посмотрели на людей, почесали головы и продолжили исследовать глубины салата.
В дверь тихонько постучались.
-  Сейчас вы увидите Ее! – торжественно шепнул Делейн Фулеру и вскочил с табурета. – О, мисс Браун! Какая честь для нас! Мы вас ждем!
Мисс Браун, величайшая детективщица англоязычной литературы последних пятнадцати лет, была очень маленькой худенькой старушкой, в старомодных очечках в тонкой оправе, с милыми седыми буклями и рассеянно-добрым выражением лица. Она куталась в серую пуховую шаль, и, переступив порог, отдала ее стоявшему у дверей полисмену.
- Ой, ребятки, - всплеснула руками старушка. – В моем доме убийство… Как это грустно и одновременно символично: сто тринадцатое убийство – и в моем доме, всего лишь этажом выше.
- Мисс Браун, это стажер Генри Фулер, - представил инспектор. - Мистер Фулер, это мисс Браун. Думаю, что вы читали ее книги. Мисс Браун часто помогает нам в расследованиях и делает некоторые из преступлений сюжетами своих книг.
- Как бы плагиат, - понимающе кивнул Генри.
Мисс Браун оскорбленно покраснела.
- Генри, - зашипел инспектор. – Как тебе не стыдно! Это не плагиат, это работа на реальном материале. И если бы ты знал, сколько преступлений мисс Браун нам помогла раскрыть!
- Сколько? – поинтересовался Генри.
- Сто двенадцать, - уязвленно ответила старушка. – Это будет сто тринадцатое. И о каждом из тех дел, что я помогла раскрыть, я пишу книгу.
- Мадам, вы скромничаете, вы не просто помогаете, вы сами раскрываете, - мягко-укоряюще сказал инспектор.
Старушка скромно потупилась.
- Простите меня, - смутился Генри. – Я как бы не совсем плагиат имел в виду. Я имел в виду плагиат, то не в том смысле плагиат… а совсем в другом… ну …
Он окончательно запутался и стушевался.
- Хорошо, малыш, - погрозила ему сухоньким пальчиком старушка. – Я не обижаюсь.  Ладно, что у вас тут, ребята… Вы же позволите старой дряхлой писательнице поприсутствовать при раскрытии убийства и внести кое-какую скромную лепту в это благородное дело, а? – лукаво улыбнулась она.
- Мадам, это величайшая честь для нас, - галантно поклонился инспектор.
- Вы уверены, что хотите взглянуть на труп? – предупредительно спросил Генри.
- Да что я, трупов что ли не видела? – усмехнулась мисс Браун.
Она подошла к покойнику и задумчиво посмотрела на него.
- Эмнн… ребята.. эмн… а пипиську ему можно закрыть? – скромно поинтересовалась она.
- Ой, простите, - покраснел инспектор, вытащил из кармана платок и положил его на пах трупу.
- Спасибо, - поблагодарила мисс Браун. – А то знаете ли… Все-таки у нас была школа при монастыре… как-то не очень… непривычная я ко всему этому…
Она присела на корточки перед трупом.
- Значит так… как я понимаю… его оглушили ударом салатницы по голове. Именно оглушили, потому что череп не раздроблен… а потом ему поставили кресло на горло – и сели в это кресло… Умно… очень умно. Быстро и аккуратно. Не требуется никаких особых сил…
- Что вы хотите сказать? – спросил инспектор.
Старушка взглянула на него снизу вверх.
- То, что убийцей мог быть кто угодно. Да, Карвер был не очень высокого роста, но он был коренаст и крепок. Оглушить этой салатницей его можно было – она все-таки сама по себе очень тяжелая – а вот чтобы убить, пришлось бы потрудиться. А кресло и вес человека решили исход дела. Раз – и все.
- Увы, – вздохнул инспектор.  – Все именно так. Подозреваемым может быть кто угодно. Ни следов, ни отпечатков пальцев – ничего. Эксперты уже признались, что им сказать практически нечего. Чисто сработано.
- Ну, чисто-не чисто… Нет ничего идеального. Надо просто внимательно приглядеться…
Мисс Браун наклонилась поближе и стала внимательно разглядывать тело. Генри подумал, что в этот момент она, со своим остреньким носом и живыми внимательными глазками напоминает старенькую седую любопытную лисичку.
- Смотрите… отпечатки ногтей…  - указала она. - Вот, на левом плече… Аж до крови впились…
Инспектор кивнул.
- Наши эксперты тоже их отметили.
- Судя по всему, после удара по голове, Карвер  упал на живот или на бок, а для того, чтобы раздавить ему гордо, убийце пришлось перевернуть тело на спину. Ему было не очень удобно орудовать в этом пространстве между столом и шкафом, поэтом пришлось вцепиться в плечо. И ногти-то у него были длинные... весьма длинные…
- Эксперты сказали, что все указывает на то, что это была женщина… - вставил Генри.
- Да нет… - ласково взглянула на него старушка. - Сразу видно, что ваши эксперты – мужчины….  Вы когда-нибудь видели, как женщина с маникюром обращается с предметами? Она делает все очень ловко подушечками пальцев, но не кончиками – чтобы не повредить ногти. И она бы ни в коем случае не стала бы переворачивать его так, чтобы на теле остались отпечатки ногтей. Это, прежде всего, было бы очень больно ей самой.
- То есть?
- То есть кто-то хотел, чтобы мы подумали, что это была женщина… или…
- Или… - инспектор тоже присел на корточки рядом с мисс Браун.
- Или кто-то был переодет в женщину, -  спокойно и терпеливо, как малым детям, разъяснила она. - Переодет, для того, чтобы мистер Карвер спокойно открыл ему дверь. Ведь следов борьбы же нет. Это вы и сами заметили.
- Точно, точно! – инспектор кивнул головой. – Стол на двоих, бутылка вина, халат на голое тело… Наши эксперты…
- Я не одобряю подобные любовные вольности, но, судя по всему, он ждал женщину. И к нему пришла «женщина». Поэтому он и спокойно открыл дверь.
- Но это мог быть и мужчина. Это мог быть друг, которому что-то было нужно, - попытался возразить Генри.
- Нет, мужчины не любят демонстрировать свою сентиментальность, - покачала головой писательница. -  С другом он бы разобрался на пороге или в коридоре, но не проводил бы в комнату. Он бы не захотел показывать эти приготовления к романтическому ужину. Так что это была та, кого он ждал. Вернее, мужчина, переодетый в женщину. Мужчина такой внешности, которого было легко принять за женщину.
- Трансвестит?
- Да. Или просто гей. Они умело копируют женские манеры, да и сами часто бывают весьма хрупкими и женственными. Так что парик, накладные ногти, макияж… Но все-таки есть детали, которые при всем искусстве перевоплощения тяжело подделать. Мелочи. Вот как сейчас – убийца просто забыл или не знал, как именно женщины обращаются со своими ногтями. И именно на этой мелочи и прокололся. Все решают мелочи, мальчики.
- Он любил высоких грубоватых женщин… - задумчиво произнес Генри. И тут же спохватился под удивленным взглядом мисс Браун.  - Ну, так говорят соседи.
- Да… а грубоватая женщина – как раз женственный мужчина. Так что, мальчики… ищите высокого женственного парня, - сказала мисс Браун, вставая с корточек.
- Так что… - инспектор подал ей руку, помогая.
- Так что удачи вам, - улыбнулась старушка. – Больше я ничем помочь не могу. Заходите потом ко мне, я пироги поставлю. С можжевеловым вареньем, а? Говорят, помогает для мозгов, - подмигнула старушка.
Она взяла свою шаль, услужливо поданную полисменом, и направилась к двери.
- Мадам, - окликнул мисс Браун инспектор. – С вас книга!
- Конечно, мальчики,  - улыбнулась писательница. – И Генри тоже пришлю.
- А как вы ее назовете? – поинтересовался стажер.
- Я думаю… думаю, назову ее «Искусство перевоплощения». И, если хотите, сделаю посвящение: «Филиппу, моему старому другу. И Генри, другу новому».

Так и произошло, как описывала мисс Браун. Через два дня арестовали живущего в этом же доме Бобби Марено – высокого женственного гея, у которого, как показали соседи, были периодически крупные ссоры с убитым. Карвер был бабником и гомофобом. Бобби же терпеть не мог бабников и гомофобов. Парень долго отпирался, но потом, когда в мусоропроводе нашли парик, женское платье, косметичку, а около дверей Бобби – пару волос из этого парика, то его протесты уже во внимание не принимались. Приговор – двадцать пять лет тюремного заключения – был вынесен судом без каких либо колебаний.

Через неделю после описанных событий Генри сидел в кабинете Делейна, рассеянно мусоля в руках дело Карвера.
- Что вы хотите, Фулер? – раздраженно спросил инспектор. Уже третий день подряд он мучился с ежемесячной отчетностью по участку.
- Видите ли… Я… меня озадачивает один момент во всем этом деле… - замялся Фулер.

- Ммм… какой? –  не поднимая головы от бумаг спросил инспектор.
- Следы на лице убитого.
- Вы хотите, сказать, на голове?
- Нет, именно на лице. Следы от салатницы у него на лбу. – Фулер положил на стол инспектору фотографии трупа.
- И что? – инспектор даже не взглянул в их сторону.
- А то, что Бобби Марено выше Карвера на полголовы.
- Ну и что?
- И в таком случае удар салатницей пришелся бы ему точно по темечку, по темечку, а не по лбу!
- И?
- И это говорит о том, что убийца на самом деле был маленького роста!
- Ну, это домыслы… - махнул рукой инспектор. -  Это просто какая-то случайность..
- А еще больше… - Генри помолчал. – Еще больше меня удивляет то, что ваша хваленая мисс Браун заметила все – вплоть до нетипичных для женщины отпечатков ногтей – но не заметила этого.
- И что вы хотите сказать? – бесстрастно спросил инспектор.
- Я хочу спросить, что вы скажете на это?
Инспектор встал из-за стола и подошел к окну.
- Не правда ли, она пишет хорошие книги? – неожиданно спросил он.
- Н-н-ну да, - растерянно ответил Генри. – Но при чем тут это?
- Она придумывает хорошие истории… - задумчиво продолжил инспектор. – Эта история тоже хорошая… Вы никогда не думали, почему у нее псевдоним именно мисс Браун?
- Ну…как мисс Марпл и патер Браун.
- Вот именно. А почему именно патер Браун?
- Не знаю. Как-то не слишком много читал про него.
- Тогда прочтите. – Инспектор подошел к небольшому книжному шкафчику, достал оттуда  потрепанный коричневый томик, быстро перелистал и подал Генри.
- Прочтите. Сто тридцатая страница, третий абзац сверху.

"- Я сам убил всех этих людей, - кротко повторил отец Браун. – Вот я и знал, как все было".*
Генри охнул.

" Я тщательно подготовил каждое преступление, - продолжал отец Браун. – Я упорно думал над тем, как можно совершить его, - в каком состоянии должен быть человек, чтобы его совершить."*

-  Но ведь он… он же говорит всего лишь о своем методе раскрытия преступлений. О методе!  Но неужели хотите сказать, что мисс Браун сама…
- Она гениальная женщина,   – спокойно произнес инспектор, глядя в окно. - Она гениальная актриса. Она великий мастер. Сначала перевоплощается в убийцу. Потом – в помощника детектива. А потом  - в писателя. Она убивает, расследует и пишет. Три человека в одном. Гениальная! Неподражаемая! Мастер перевоплощения!
- Вы хотите сказать, что это она?  - Генри уронил книгу на пол. - Что это она позвонила к Карверу и, изменив голос, представившись женским именем, назначила свидание? Что это она пришла к нему под видом милой безобидной соседки, и он спокойно проводил ее в комнату? Или это даже она советовала ему, как нужно правильно устроить романтический ужин? А потом, когда он не ожидал, стукнула его салатницей по голове – вот откуда она знала, что салатница тяжелая и сказала нам об этом, даже не взглянув на нее! -  и поставила ему кресло на горло? А затем выбросила в мусоропровод заранее приготовленный пакет с женским барахлом, предварительно подбросив клок волос под дверь Марено? И все это для того, чтобы написать очередную книжонку?
- Правда, гениальная женщина? – мечтательно произнес инспектор. – А как красиво она потом раскрывает это дело? Никакой Пуаро или Шерлок Холмс не сравнится с ней… Живая легенда…
- Но… почему вы не арестуете ее? Почему вы покрываете ее? На ее совести, как я понимаю, сто тринадцать убийств! Почему вы не остановите ее?
Инспектор подошел к столу и взял с него тяжелое пресс-папье.
-  Видите ли…. - спокойно произнес он, медленно приближаясь к Генри. –  Я очень большой поклонник ее творчества.

-------------------------
* Г.К. Честертон "Тайна отца Брауна"

Ну и идеи у тебя! Просто нет слов. Я, правда, быстро догадалась, но разве в этом кайф? Но как приятно знать, что ты читала Честертона!

Потомство Льва

     Старый герцог Миланский умирал. Он прекрасно знал это, даже не консультируясь с врачами, и совершенно не сопротивлялся смерти. Он просто не видел смысла в оттягивании этого момента высшей истины. Зачем? Герцог пожил достаточно, видел много, слышал еще больше, участвовал в десятках сражений и сотнях мелких стычек. Так что он не видел особого смысла в том, проживет ли он еще на несколько месяцев - или лет - больше. Смерть не волновала герцога совершенно - даже меньше, чем смерть какого-нибудь из его вассалов. Ему не хотелось знать, что там, за пологом смертного одра, не хотелось решать загадки бытия. Какая разница - ждет его ад или рай? Или просто вечная и всепоглощающая пустота, о чем украдкой толкуют немецкие еретики? Или же правы мавры, и его встретит ужасное чудовище, которое поглощает неверных, как герцог поглощает за обедом устриц? Какая, впрочем, уже разница? Он умрет в любом случае - будет ли он волноваться о грядущем или нет. Так что не стоит задумываться о неизбежном - все равно от него уже ничего не зависит. В любом случае герцог встретит свою загробную судьбу, как полагает настоящему воину - с гордо поднятой головой и без страха в сердце. А там - будь что будет. Великий Миланский Лев достойно жил - и умрет достойно.
     Гораздо больше волновал герцога другой вопрос. Наследство. Вернее, наследники. Кому же отойдет его поместья, деньги и самое главное - титул и слава? Титул Великого Миланского Герцога. Слава Великого Миланского Льва.
     Вариантов было много. Дочь. Сын. Еще один сын. Еще одна дочь. Муж дочери. Жена сына. Племянница. Племянник. Еще один племянник. Двоюродный племянник. Внучка. Внук.
     Вариантов не было совсем. Никто из них не устраивал герцога. Возможно, его сочли бы старомодным и привередливым - но разве мы не должны уважать капризы выжившего из ума старика?

     Неделю назад герцог почувствовал, что ему осталось совсем немного. И он понял, что настало время принять решение. Он послал за всеми наследниками гонцов, наказав передать, что они наконец-то дождались столь алкаемого момента и теперь неплохо бы им поторопиться, ибо раздача наследства не будет ждать опоздавших. Как он и рассчитывал, те сорвались с места, как волки, у которых подпалили хвост.
     Они приехали практически одновременно - и с практически одинаковыми фальшиво-скорбными выражениями лиц и тщетно скрываемыми в глубине глаз радостью и жадностью. Приехали все - Умберто и Франческа привезли с собой даже маленького Паоло, словно надеясь на то, что вид внука растрогает дедовское сердце и принесет им изрядный кус наследства.
     Они столпились внизу, и старик словно слышал их тяжелое жадное дыхание и капанье тягучей слюны на паркет. Как стая хищников в зоосаде венецианских дожей, звери, которые смотрят на слуг, несущих им мясо - и уже в мыслях набивают себе желудки.
     Герцог вышел к ним и сказал, что рад их приезду, предлагает им отдохнуть с дороги и собирается огласить свое завещание завтрашним утром. И в тот же миг он физически ощутил, как его обволокло липкими щупальцами их разочарования. Они уже были готовы насытиться своим богатством - и вот кусок не донесли до их рта, припрятали, отложили на потом. Он понял, что только какое-то внутреннее чувство- нет, не благородство - а какой-то внутренний, фальшивый этикет, привитый при дворе, не позволяет им прямо сейчас схватить его за горло и вытрясти из него наследство. Они постарались выдавить из себя лучезарные улыбки, лицемерно сообщили, что совершенно не торопят его и даже были бы рады тому, если завтра он почувствует себя гораздо лучше и совершенно передумает насчет завещания. Он не менее лицемерно улыбнулся им в ответ и сказал, что каждый день благодарит Бога за таких родичей.
     На этом они расстались.
     Каждый из них провел бессонную ночь. Они ждали, а он думал. Он думал, а они ждали. Замок словно превратился в огромного паука, покоящегося на паутине длинных теней, тянущихся из окружающего леса.

     Последняя свеча догорела еще задолго до серого заката. Комнату окутала плотная черная пелена, словно слой горелой ваты. Герцог не шевельнулся. Ему не нужен был свет, чтобы рассуждать. Лица вставали перед ним в темноте - словно плохо раскрашенные картонные маски бездарных актеров. Тяжело выбирать лучшего из лучших. Но еще тяжелее выбирать хоть кого-то достойного из худших.
     Эта ночь раздумья была наполнена воспоминаниями, слухами, сплетнями. В ней словно слышался скрип огромных весов, на которых герцог методично, словно торговец, взвешивал дела и поступки людей, затаившихся сейчас в анфиладах комнат.
     Кого он оставил? Кто будет нести его имя? Кто будет своим существованием напоминать о нем?
     Убийца? Клятвопреступник? Распутница? Отравительница? Садист?
     Кто?
     А самое главное - зачем?
     Но наследство должно было быть передано в семью. Не суть важно кому - но в семью. Иначе оно отойдет Милану. Рваному отребью и голодному быдлу. Не лучшая альтернатива. И еще хуже, что в небытие уйдет его слава. Слава великого и благородного воина. Великого Миланского Льва.
     Что же в них есть хорошего? В них же обязательно должно быть хоть что-то хорошее…
     Но он не мог вспомнить ничего хорошего. Потому что самое хорошее, что о них говорили - это то, что они были его родичами.
     Их было слишком много - и одновременно слишком мало.
     Слишком много наследников - но ни одного Человека.

     Герцог приветствовал свинцовый рассвет грустной улыбкой. Еще никогда в жизни ему так не хотелось, чтобы ночь еще немного побыла полновластной хозяйкой мира. Еще никогда в жизни он так не жаждал оттянуть миг встречи солнечных лучей.
     Но он был властен только над своими вассалами и над своими решениями - но не над временем и солнцем.
     Так что наступил рассвет.
     И вместе с ним пришло решение.
     А с решением пришло облегчение. Словно из груди вынули огромный горячий камень и упокоили сердце на легчайшем лебяжем пухе.

     Герцог проинспектировал кухню, наведался в винные погреба, наказав поставить на стол самое лучшее, трехсотлетнее, вино - к чему его теперь беречь? А потом он собрал всех слуг в еще сонном большом зале и сообщил, что всем дает отпуск на неделю. Увесистые кошели золотых как всегда подтвердили непредсказуемый щедрый и добрый нрав герцога, и всех слуг как будто сдуло утренним ветром.
     Герцог еще раз улыбнулся вслед последнему поваренку и отправился в обход замка. Это был его каждодневный ритуал. Рядом с ним шел его верный старый пес - огромный рыжий лохматый Леоне, которого много лет назад пухлым и беспомощным щенком привезли из суровых Альп. Леоне, который, словно оправдывая свое имя*, был вторым Миланским Львом, тенью герцога, его самым верным и самым бескорыстным другом. Почему нельзя оставить наследство собаке?
     Вдвоем они прошли по анфиладам комнат, миновали полутемные галереи, постояли поочередно на каждом из замковых балконов. А потом вдвоем отправились на завтрак.
     Родственники собрались в огромном зале, облачившись в самые лучшие одежды. Словно гигантский ядовитый цветник раскинулся среди холодных каменных стен. Они затаились, съежились, натянув на лица старые, давно не использованные маски любви и нежности. Но, казалось, что вместо стука их сердец слышны скрежетания их клыков.
     Могучий лев породил не львят, но шакалов.

     Завтрак проходил в напряженном молчании. Было понятно, что всем хотелось заговорить. Но было также понятно, что этот разговор будет состоять из одного-единственного вопроса. И каждый боялся задать этот вопрос. Боялся, что его посчитают жадным, меркантильным, бессердечным - то есть таким, каким он был на самом деле.
     Герцог внимательно наблюдал за всеми. Он не боялся, что его пристальный и изучающий взгляд заметят. Ну и что? Сейчас - он хозяин. Сейчас - он выше всех. До того самого момента, пока он не скажет, кому перейдет шкура льва. А потом… потом произойдет, как это всегда происходит у шакалов. Они разорвут его - немощного и нищего старика.
     Завтрак приближался к завершению. Подали десерт - хрустящие корзинки, наполненные вишнями и воздушными кремом и трехсотлетнее вино. Когда гости пригубили из кубков и вымазали губы в креме, герцог кашлянул и грузно встал со своего места.
     Если раньше тишина за столом была мертвой, то теперь она стала просто загробной.
     Герцог еще раз обвел взглядом внезапно напружинившихся родственников. "Интересно, кто их них прыгнет первым?" - рассеянно, словно он думал об охотничьих собаках, промелькнула у него мысль.
     - Господа? - повысил он голос. Эхо отразило его баритон от каменных стен и пустило гулять куда-то в глубь галерей. - Господа! Вы ждете, чтобы я объявил, кому же достанется наследство? А зачем? Зачем продолжать жизнь моего рода, вашего рода, нашего рода? Я должен был выбрать лучшего. Но я не смог найти даже единственного достойного человека. Да даже не достойного - а просто человека. Кто из вас? Ты, Умберто? Ты, который убил в ночи трех венецианских дожей и откупился от справедливого суда? Ты, Джемма, чьи нерожденные дети валяются по кускам в миланских канавах? Ты, Маттео, который лжет не только на холостяцких гульбищах, но даже, не моргнув глазом, клевещет в суде? Ты, Алессандро, который во время мавританского похода предал своих друзей и откупился от военного и человеческого суда грязным мусульманским золотом? Ты, Франческа, которая от скуки требует, чтобы ей из волос ее слуг плели тончайшие ковры? Или же маленький Паоло, которому каждую неделю дарят нового щенка, чтобы уже через пару дней он отрубил ему голову или повесил на маленькой виселице?
     Один за другим головы гостей тяжелели от вина и от черных мыслей. Голос старого герцога доносился уже откуда-то из глубины, практически неразличимый, но обвиняющий и не прощающий…
     - ….Подобно Содому и Гоморре наш дом должен погибнуть….Когда дерево становится гнилым, когда в нем заводятся черви - мы же не трясемся над ним. Мы выкорчевываем его, а потом сжигаем. Чтобы зараза не распространялась дальше. .. Вы - зараза. Наш род заражен. И я должен выкорчевать его…
     Первой была Джемма. Она откинулась на резную спинку кресла, а потом медленно сползла на пол ворохом шелковой материи. Маленький Паоло сонно всхлипнул и опустил голову возле тарелки. Умберто грузно упал на стол, напоровшись щекой на вилку и распоров лицо до кости. Франческа удивленно чихнула и обмякла, неестественно вывернув голову.
     Они умирали один за другим - быстро и легко. Может, они не заслуживали такой легкой смерти, но трехсотлетний яд был самым лучшим в Западной Римской империи и действовал практически мгновенно.
     Когда из-за стола ушла жизнь, герцог обошел его, внимательно вгляделся в мертвые лица, поправил ожерелье на Джемме, стер кровь с лица Умберто, погладил курчавую головку Паоло.
     - Так надо было.
     Затем он взял канделябр и подошел к тяжелому гобелену, где был изображен он сам. Он сам, восседающий на огромном коне, ведущий полки вперед, на нечистых мавров.
     И вспомнил:

     - Герцог, солдаты не могут, они не успевают. Им хотя бы час отдыха! Хотя бы час.
     - У нас нет времени!
     - Но они просто не могут идти дальше. Они просят только час. Иначе они просто упадут.
     - Тогда убить.
     - Весь полк?
     - Весь полк. Всех, кто устал.
     И кровь, залившая поле одуванчиков. Кровь, которую он положил на одни весы с одним часом.

     - Да и ты сам… - медленно сказал он.
     И поднес свечи к гобелену.

     Замок горел всю ночь, весь день, и еще одну ночь. Наутро огонь добрался и до подвала с пороховыми бочками…
     Когда пожарище прекратило даже тлеть, из кучи камней и деревянных остовов выбрался огромный и абсолютно черный пес. Он молча обошел вокруг замка, словно совершая таинственный и только одному ему известный ритуал, а потом так же безмолвно ушел в лес, который, казалось, еще теснее и угрюмее придвинулся к теперь уже бывшему замку.
     Через несколько месяцев герцога, а еще больше - его родственников - хватились при дворе. Посланные за ними гонцы вернулись с известиями, что род герцогов Миланских больше не существует. Что замок стерт с лица земли. Что лес уже пустил ростки сквозь останки каменных стен. И что из развалин и лесной чащи к ним вышли странные псы - с волчьими мордой и статью, но с длинной рыжей шерстью вокруг шеи.
     Словно львы, ставшие волками. Или волки, притворившиеся львами.

-----------------
     * Леоне, Leone (it.) - Лев

И что характерно - все в белом и ползут в строго указанном направлении.  -0

Все-таки мрачное в вас воображение...

Грустно все это..

Удручающая бессмысленность бытия, которое мы сами себе выбираем.
Беспросветная новелла. Хотя очень стильная.

"Потомство Льва" мне понравилось больше.

Сказка. Из закромов. Пишу я редко и почти всегда - незаконченные отрывки. Но изредка...
В общем, сказка...

***

Жил на свете рыцарь. Был он молод, красив и умен и проводил свою жизнь в странствиях по свету.

Однажды ехал он по лесной дороге, и увидел костер. У костра сидела дева в длинных черных одеждах, а неподалеку бродил конь, серый, как туман. Дева задумчиво смотрела в пламя и что-то негромко напевала, не обращая никакого внимания на незнакомца. Время было позднее. Рыцарь спешился и подошел поближе. Он хотел поинтересоваться, не нужна ли ей какая помощь и не будет ли она возражать, если он присядет у ее костра, но тут дева обернулась, и на мгновение он лишился дара речи. Невозможно было понять, что особенного было в ее лице, но внезапно Рыцарь понял, что нет в мире более прекрасного существа, чем эта незнакомка в черном, запыленном плаще. И в то же время ему стало страшно, так страшно, как не было еще никогда в жизни. Но он быстро справился с собой и все же произнес:

- Здравствуй, прекрасная незнакомка! Я - странствующий рыцарь. Будет ли мне позволено погреться у твоего костра? И не нужна ли тебе какая-либо помощь?

- Присаживайся, благородный юноша, коли и вправду таково твое желание. - Ответила дева, кажется, удивившись, и добавила, - Обычно людям тяжело подолгу находиться рядом со мной. Но какого рода помощь можешь ты мне оказать?

- Я странствующий рыцарь, я защищаю от опасностей тех, кто не может сам за себя постоять.

- Опасности обходят меня стороной, так что мне вряд ли когда-нибудь потребуется твоя помощь. Но я благодарю тебя.

Они сидели у костра до рассвета. Рыцарь рассказывал о своих путешествиях, дева же была молчалива и задумчива, хотя слушала его с охотой.

- Мне пора уходить, - сказала она, когда из оврагов поднялся густой туман и устлал землю, покрытую мхом и сосновыми иглами, влажной серой пеленой.

- Послушай, о, незнакомка! – Воскликнул рыцарь, вскакивая на ноги. – Я никогда не видел никого прекраснее тебя! Прошу, позволь мне сопровождать тебя в дороге или хотя бы подари мне надежду увидеть тебя вновь!

Дева улыбнулась и легко вскочила на своего коня.

- Сейчас я уеду одна. Но рано или поздно ты найдешь меня и, если к тому времени не разлюбишь, то сможешь остаться рядом.

С тех пор рыцарь искал ее по всему свету. Он заезжал в разные города и селения, и везде спрашивал про деву в черных одеждах на коне цвета тумана. Некоторые пожимали плечами и признавались, что никогда ее не видели, некоторые бледнели и уходили, не сказав ни слова, а иные и вовсе убегали в ужасе. Рыцарь вспоминал свою встречу и уже не очень удивлялся. Он догадался, что незнакомка – не обычный человек. Но желание вновь увидеть ее, во что бы то ни стало, было все сильнее.

Однажды он остановился в придорожном кабаке, чтобы поесть и отдохнуть. Конечно, он задал трактирщику ставший уже привычным вопрос. Трактирщик нахмурился, протирая тряпкой стакан, подумал немного и ответил:

- На болоте за деревней живет отшельник. Он очень стар и знает много странных вещей, неведомых другим людям. Возможно, он что-нибудь расскажет и про вашу незнакомку. Но болото коварно, будьте осторожны, сударь!

Рыцарь оставил коня в деревне и ушел на болото. Чудом не утонув в трясине, он нашел-таки хижину отшельника. Навстречу ему вышел старик, древний, как лес, и спросил:

- Уж не смерти ли ты ищешь здесь, юноша? Зачем ты пришел ко мне?

- Добрые люди в деревне мне сказали, что Вы мудры и Вам ведомы многие странные вещи. Не знаете ли Вы хоть что-нибудь про деву в черных одеждах на коне цвета тумана и про то, где ее можно найти?

И рыцарь в который раз описал памятную встречу в лесу.

Отшельник долго молчал, потом вздохнул тяжело и произнес:

- Да, я знаю Леди, о которой ты говоришь. Я несколько раз видел ее, и даже говорил с Ней, чем немногие могут похвастаться. Неужели ты сам еще не понял, кто Она? А ведь я с самого начала догадался, что именно Ее ты ищешь. У тебя такой взгляд...

Юноша вдруг словно бы снова вернулся на ту поляну, вспомнил охватившее его тогда смятение, вспомнил испуганные лица людей, услышавших его вопрос…

- Да, я все понял, - тихо сказал он.

- Ты все равно хочешь Ее найти?

- Да. Все равно.

- Иди вперед по этой тропе, и рано или поздно окажешься в небольшой долине… Позови Ее и жди. Она услышит.

Рыцарь поблагодарил отшельника, оставил ему большую часть еды и оставшиеся деньги, и ушел по указанной тропе.

Всего день шел он, и оказался в долине. Опустились сумерки, по земле снова стлался туман, путаясь в высоких зарослях вереска.

- Леди Смерть, я пришел к вам, - произнес рыцарь.

Некоторое время ничего не происходило, только туман становился все гуще и гуще. Потом из него появился всадник и неспешно приблизился к рыцарю. Дева в черных одеждах на коне, сотканном из тумана.

- Ты все-таки пришел, - улыбнулась она.

- Да. Я искал тебя.

- Ты по-прежнему хочешь остаться со мной рядом?

- Хочу.

Дева спешилась и протянула рыцарю невесть откуда появившийся в ее руке кубок.

Рыцарь выпил терпкий, похожий на вино напиток и у него потемнело в глазах. Он пошатнулся, но рука Леди Смерти удержала его от падения. Он снова огляделся.

Воздух стал совсем прозрачным, а рядом стоял еще один конь светло-серой масти.

- Садись верхом. Поехали. - Леди Смерть вдруг улыбнулась, и лицо ее стало светлым и ясным.

Они вскочили на коней и поскакали галопом. У их ног лежал весь мир.

(P.S. Еще у меня есть пьеса. Маленькая, написанная для школьного театра, но так и не поставленная. Она по мотивам "Аленького цветочка", но с сильным влиянием "ПО"... Выложить?)

Отредактировано Айлинон (2012-03-07 01:27:04)

Выложить - так выложить. Вот, пьеса. Написана... давно. Лет мне было около 14. Так что не судите строго.
(Честно говоря, не знаю, не стоит ли ей быть все-таки среди фанфиков, потому что отсылок там воз и маленькая тележка...)
Итак...

"МУЗЫКАЛЬНАЯ ШКАТУЛКА"

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Кошка/ведущая
Купец
Старшая дочка
Средняя дочка
Младшая дочка /Криста
Чудовище/голос/Альберт

Действие происходит  в маленьком городе очень давно...
а может, совсем недавно.

ПРОЛОГ

Занавес закрыт. На авансцену выходит ведущая-кошка.

Кошка: Мяу (оглядывается удивленно). Нинь-хау-нинь! Bonjour! Est-ce que France? Non? Is it England? No? A, yo estoy en Espana! No? А может я в России? Да? А-а, теперь мне все ясно. Вы не удивляйтесь, что я говорю по-человечески, да еще и на разных языках: я – кошка-путешественница. А зовут меня Кассандра.
Вы не возражаете, если я тут с вами побуду, а то уж очень холодно на улице. Я вам могу историю пока рассказать. Хотите?
Вы ведь знаете, что у нас, кошек, 9 жизней, верно? А на самом деле, скажу вам по секрету, их больше. Так вот, я была свидетельницей этих событий в своей второй… Или третьей, а может пятой… В общем, не помню, в какой жизни, но все это я видела своими глазами и слышала своими ушами. Итак, вот моя история…

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ

Занавес открывается. На сцене купец и 3 его дочери. Утро. Собранные вещи.

Купец: Ну, милые мои дочери, уезжаю я по своим торговым делам. Не хочется мне с Вами расставаться ни на денек, но дела купеческие оставить нельзя. Но вы не печальтесь, мои милые доченьки – привезу я вам, дорогие мои, подарки, какие вы сами пожелаете.
Старшая дочь (Встает со скамьи и подходит к отцу): Ой, привези мне, мой милый батюшка, платок расписной, да из ткани такой легкой, какой я в руках никогда не держала.
Купец: Ну, что ж, знаю я, где достать такую ткань. Хоть и дорого она стоит, но я не пожалею богатств своих для тебя, моя старшенькая.
Старшая дочь: Спасибо, батюшка.
Средняя дочь (откладывая гребень и ленты): Привези мне, мой милый батюшка, зеркальце в хрустальной оправе, что отражает всю красоту поднебесную.
Купец: Сыщу я тебе такое зеркальце. Долог путь до него, но для тебя сил не пожалею, моя средняя доченька. А ты что молчишь? Что тебе привезти, моя младшенькая?
Младшая дочь (ластясь к отцу): Привези мне, мой милый и любимый батюшка, музыкальную шкатулку, чтоб она играла мелодию дивную, чарующую, от какой можно позабыть все на свете!
Купец (задумавшись): Ну, любимая моя дочь, дала ты мне задачу. Ума не приложу, где достать такую шкатулку. Но изо всех сил постараюсь сыскать.

Занавес закрывается.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Выходит ведущая.

Ведущая: Во многих странах далеких побывал купец – свои товары втридорога продавал, чужие втридешева покупал…

Занавес открывается. Идет свита. Купец рассматривает подарки дочерям. Свита выходит на передний план.

…Купил старшей дочери платок расписной легкий, средней дочери зеркальце, а младшей шкатулочку никак найти не может.
Купец (вздыхая):  Эх, и где же найти мне шкатулочку этакую? Что же мне делать? Пошлю-ка я свой караван домой, обрадую пока дочерей старших, а сам поищу гостинец для младшей.

Часть каравана уходит. Купец и часть каравана остается.

Ведущая: И послал он свой караван домой с гостинцами, а сам с прислугою своей верною отправился искать музыкальную шкатулку для любимой дочери. Но случилась с ним беда…

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Появляются бандиты. Они нападают на слуг. Танец. Звучит песня «Говорят мы бяки-буки». В конце купец скрывается. Бандиты уводят слуг. Смена декораций – лес. Выходит купец.

Купец: Ох, беда, беда мне! Остался я один, без слуг своих верных. Заблудился, не знаю, где дорога, куда идти…. Вокруг лес густой. Эх, съедят меня тут звери дикие, твари поганые. Ладно, пойду-ка я вот по этой тропинке заросшей, может, выйду куда-нибудь. (идет за кулисы, потом снова выходит)
Эх, и где же это я? Эх, куда же мне идти? (вглядывается вдаль). А там что такое виднеется? Кажется, дворец! Пойду туда, помощи искать. Эх, будь, что будет! (уходит)

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Декорации меняются. Дворец. Богатая обстановка. В зале на столике стоит шкатулка. Появляется купец.

Купец: Уф, Какой невиданный дворец! Весь обошел – ни души, и света нигде нет! Удивительно! (оглядывается и видит шкатулку). О, а это что такое? Шкатулка! (берет в руки, осматривает. Открывает крышку, из шкатулки доносится чудная музыка. Купец заворожено слушает. Потом закрывает ее. Музыка прекращается.) Вот она! Шкатулка, о которой меня просила моя младшая дочь! Прекраснее мелодии не может быть на свете! В этом дворце никто не живет, а если и живет, то, наверное, такой богач не пожалеет этакой безделушки. А, была, не была! Возьму шкатулку для своей дочери.

Прижимает шкатулку к себе и собирается идти, но тут раздается гром и появляется чудовище.

КАРТИНА ПЯТАЯ

Чудовище: Стой! Поставь на место мою шкатулку, если не хочешь, чтобы я тебя задушил! (Он угрожающе поднимает руку, в которой держит лассо. Купец поспешно ставит шкатулку на стол и испуганно смотрит на чудовище.)
Купец (запинаясь и быстро):  Ой, не убивайте меня! Я думал, что здесь никого нет, то есть никто не живет, что она никому не нужна! Ой, не губите меня, я очень извиняюсь! Моя дочь младшая просила шкатулку… Я ей хотел… Я…
Чудовище: Ну, довольно! Я все понял. Знаешь, я могу отпустить тебя даже со шкатулкой, и к тому же помочь добраться до дома, но с условием…
Купец: Да, да, конечно, я сделаю все, что хотите!
Чудовище: Я дам тебе людей, которые помогут добраться домой. Ты можешь отдать шкатулку дочери, но по истечении трех дней должен ты прислать ко мне одну из своих дочерей, иначе мои люди, которые проведут эти три дня в Вашем доме, убьют вас и принесут  обратно мою шкатулку.
Купец: О, боже! Это же невозможно! Вы, конечно, очень богаты…, у Вас прекрасный дворец, но Вы …. как бы (размахивает руками, пытаясь намекнуть на его внешний вид) ну,  Вы понимаете…  как бы…
Чудовище (без видимых эмоций, но все же грустно): Ужасен и отвратителен? Ну, что же поделаешь? Это не моя вина… в этом виноват мой пра- пра- прадед. Он был лживым и вероломным. Однажды он убил ребенка некой женщины, и она сказала, что отныне он и весь его род будет проклят и все его дети, внуки и правнуки  будут рождаться жуткими и отвратительными, и будут рано умирать. До тех пор они будут ужасными, пока кого-нибудь из них не полюбит красавица. И вот я остался один. Меня не полюбят, я знаю, но я больше не могу оставаться  наедине только с музыкой.… Ну, довольно! Ты согласен на мое условие или мне убить тебя прямо сейчас?
Купец: Ну, хорошо, хорошо! Отпустите меня, я согласен.

Звучит музыка. Выходят слуги чудовища, купец уходит с ним. Чудовище вздыхает, глядя им вслед и тоже уходит.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
   
Выходит ведущая.

Ведущая: Купец со своей новой свитой быстро добрался до дома. Его дочери очень обрадовались возвращению своего любимого отца-батюшки, благодарили его за подарки. И устроили они пир. Скажу Вам по секрету – у них очень вкусная рыбка, и, надеюсь, они пожалеют бедную, голодную киску…

Ведущая скрывается за занавес. Занавес открывается. Звучит музыка. Посередине сцены стоит стол, за ним сидят купец, три дочери и гости. Кошка-ведущая сидит рядом со столом и лакомится рыбкой. Все радостно, оживленно переговариваются. Купец задумчив, грустен.

Младшая дочь: Милый мой батюшка, что ты так грустен, не веселишься? Какая беда с тобой приключилась? (другие дочери тоже слушают)
Купец:  Да, приключилась беда, но вы не думайте об этом, веселитесь со всеми... Расскажу я вам все, когда гости разойдутся.

Две дочери начинают опять веселиться, а младшая задумчива. Гости прощаются с купцом и расходятся. Купец встает перед своими дочерьми.

Купец: Ну, дочери мои, приключилось и впрямь со  мной несчастье. Шкатулку тебе, моя милая дочь, нашел я во дворце чудовища, и просил он меня по истечении срока в три дня прислать к нему одну из Вас, дочерей моих прекрасных или его слуги убьют меня и заберут шкатулку.
Старшая дочь: Люблю я тебя, мой милый батюшка, но виновата во всем младшая сестра, пусть она и идет.
Средняя дочь: Она права. Кто кашу заварил, тот пусть и расхлебывает…

Две дочери отходят в сторону.

Младшая дочь: О, мой милый батюшка, чувствовало мое сердце, что беда из-за шкатулки будет. Не виню я сестер, они правы. Для меня ты искал шкатулку, значит, во всем виновата я одна. Согласна я  пойти к чудовищу во дворец и остаться там, сколько он пожелает.
Купец: Доченька моя милая, как же я жить без тебя буду? Да и как сможешь ты жить с таким ужасным чудовищем?
Младшая дочь:  Ничего, батюшка. Как-нибудь справимся. Не грусти, возможно, все обойдется. Иди, скажи слугам чудовища, что я согласна. А я пока вещи соберу: ведь третий день уж на исходе.

Купец качает головой и уходит с двумя старшими дочерьми. Младшая дочь садится, вздыхает и начинает собираться. Занавес закрывается.

Ведущая: Слуги чудовища хорошо знали дорогу. Добрались они быстро и без всяких приключений.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Занавес открывается – комната Кристы.

Криста: Какой чудный дворец! И удивительный! А эта комната, которую хозяин предоставил мне так мила!

Садится и берет в руки музыкальную шкатулку, любуется ей. Входят двое слуг и преподносят ей корзину с цветами и чашу с фруктами.

Слуги: Это от хозяина.
Криста: Благодарите своего хозяина, он так добр ко мне.

Слуги уходят.

Хозяин, кажется, не так жесток, как мне подумалось после рассказа отца. Он так гостеприимен!  Жаль, что я не видела его. Мне так хочется пообщаться с ним! (вздыхает и хочет взять фрукты из вазы, но ее прерывает голос).
Голос: Я к Вашим услугам, милая Криста!
Криста: Вы – хозяин этого дома?
Голос: Да.
Криста: И это Вы пожелали, чтобы я приехала сюда? Что ж, я здесь, и я – Ваша покорная рабыня!
Голос: О, нет! Вы не рабыня, а королева в этом дворце! Это я - Ваш раб!
Криста: Но почему?
Голос: Я пожелал, чтобы Вы приехали в мой дворец, потому что мне нужна девушка, которую я мог бы полюбить. А Вы так красивы…
Криста (удивленно):  Вы видите меня?
Голос: Да. В этом дворце множество потайных проходов, дверей и окон. Поэтому я могу видеть Вас, а Вы меня нет. Я слышал, что Вам нравится мой дворец?
Криста: Да, и здесь такая чудная музыка!
Голос: Вы любите музыку?
Криста: О да! А Вы, как видно, тоже?
Голос: Музыка – это моя жизнь, мое единственное спасение от одиночества и отчаяния…. Хотите я Вам спою?
Криста: Конечно!

Звучит песня. Криста зачарованно слушает.

Голос: Вам нравится моя песня?
Криста: Да, очень! Вы так прекрасно поете!
Голос: Спасибо! Вы не хотите прогуляться по дворцу? Я покажу Вам такие чудеса, каких Вы никогда не видывали!
Криста:  С удовольствием! Только я заблудиться боюсь. Ведь Вы же не хотите показываться мне.
Голос: А Вы не бойтесь! Я буду говорить Вам куда идти, и Вы не заблудитесь!
Криста: Это превосходная идея!
Голос: Помните, что все в этом дворце принадлежит Вам! Пойдемте же!
Криста: Я иду! (уходит)

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Выходит ведущая.

Ведущая: Так проходили день за днем. Он показывал ей все, что было в его дворце, кроме потайных ходов, где скрывался он сам. Он показал ей свою сокровищницу, сад, прекрасных лошадей в конюшне, виды с башни, свою громадную коллекцию музыкальных инструментов и пел ей песни, не сравнимые ни с чем по красоте своей. Я сама просто заслушиваюсь, когда слышу их. За это время он действительно полюбил ее. Но и она привязалась к нему. Ее уже не пугала мысль о его внешности, и ей захотелось увидеть его. Что же из этого получится? Альберт не переживет, если она испугается…

Ведущая отходит. Выходит Криста. Она улыбается. С ней говорит голос.

Голос: Вы хорошо проводите время?
Криста: Да, очень!
Голос: Что Вы еще хотите? Я сделаю все, что Вы пожелаете!
Криста: Вы уже так много сделали. Но я хочу попросить Вас еще об одном!
Голос: О чем?
Криста:  Покажитесь мне!
Голос (после некоторой паузы): Это единственное, что я не могу сделать! Пожалуйста, не просите меня больше об этом.
Криста: Но почему?
Голос: Как только Вы меня увидите, Вы испугаетесь  и возненавидите меня. Я этого не переживу.
Криста: Я не возненавижу Вас, потому что я вижу Вашу доброту и любовь ко мне.
Голос: Это правда. Я люблю Вас, но Вы не сможете меня любить.
Криста: Но ведь любовь – это нечто большее, чем красота.
Голос: Да, я в этом уверен, но это правило не для меня! Я не просто некрасив, я – ужасен!
Криста: Но человек может привыкнуть к чему угодно… если он захочет.
Голос: Это правда...
Криста: А я очень хочу! Пожалуйста, покажитесь мне!
Голос: Ну, если Вы настаиваете… (Альберт появляется. Криста пугается, вскрикивает и закрывает лицо руками.)
Альберт: Я же тебя предупреждал!!! (убегает)
Криста: Нет! Постой! (тоже убегает)
Ведущая (выходит на середину сцены):  Долго Криста искала Альберта. Она была и в башне, обошла весь сад, заблудилась среди кустов и деревьев, снова вышла к дворцу, ходила по коридорам… И, в конце концов, в темном углу заброшенной башни, она нашла его. Девушка бросилась к нему, но он был мертв. Бедный, несчастный Альберт!!! Она стала горько плакать и просить у него прощения. Криста наклонилась и поцеловала его.
И вдруг, неожиданно, она увидела, что перед ней лежит прекрасный юноша. Он открыл глаза. Криста удивилась, но, вспомнив историю Альберта, обрадовалась.
Свадьба состоялась, как только съехались гости.
И я там была, меда и пива, конечно, не пила, а вот рыбки с молочком поела! Вкусно!

КОНЕЦ

Отредактировано Айлинон (2012-03-07 03:44:56)