Театр оживал. Начинали подъезжать кареты и экипажи, продавцы булочками и цветами расхваливали свой товар, нищие тянули свои грязные руки к богатым господам, а те, в свою очередь отворачивались. Они спешили в театр. Ещё бы ведь сегодня грандиозное событие - Карлотту сменили. Многие твердили: «И, слава богу», но всё же находились и поклонники её таланта. Критики довольно потирали руки в предвкушении. Ещё бы ведь сеньору Гудичелли сменит молоденькая и ни кому не известная певичка. Кристина Дайе. Ах, какую на этом можно сделать статью… Но для этого надо прийти в театр! И снова подъезжающие кареты, экипажи, господа и нищие…
А театр оживал. Танцоры и балерины, монтажники и рабочие сцены, музыканты и актёры носились по нему в хаотично-сумбурных приготовлениях. Островком упорядоченности и спокойствия была мадам Жири, но её голос заглушался в гаме и гвалте остальных жителей театра. Ещё бы – Карлотту сменили! И кем – Кристиной! Нашей Кристин! Она уж покажет, она уж споёт! Но всё должно быть идеально… И снова гам, гвалт и сумбур…
А театр оживал… И даже глубоко внутри, под землёй, где, казалось, нет жизни, театр оживал. Эрик ходил по комнате взад вперёд и нервничал. Ещё бы – ведь Карлотту сменили! И сегодня будет петь Кристин. Его Кристин. О, как долго он ждал этого момента, когда все, все увидят её красоту и услышат её голос. И сегодня она станет, станет… Чувства переполняли знаменитого Призрака оперы. А что, если она забудет про него? Нет, об этом лучше не думать. Сегодня, да сегодня всё должно быть идеально. И… И я всё для неё сделаю. Для Кристин… Для моей Кристин…
- Квазимодо, - громко позвал Эрик, - Квазимодо!
Куча тряпок на полу зашевелилась, и всё…
- Квазимодо, - Призрак пару раз топнул ногой. Куча тряпок раздалась, и оттуда показалось круглое, добродушное и совершенно грязное лицо.
- Квазимодо, ты опять не умываешься, - ровный и красивый голос Эрика тек плавно, он произносил слова медленно, чтобы глухой горбун мог его понять. Карлик выполз из тряпок, подбежал к хозяину и, облизнув ладонь, протёр ею лицо.
- Лучше не стало, - саркастически промолвил Эрик, - впрочем, не важно, Квазимодо, принеси мне мой плащ и сюртук.
Радостно взвизгнув, уродец скрылся в соседней комнате.
«Что я ей скажу» - думал Призрак, - «Она, она богиня, а я… Нет пусть лучше она найдёт себе кого-нибудь лучше и красивее меня. А я… Я останусь здесь… Нет! Нет, я буду добиваться её! Она поймёт, она должна понять, что главная красота не снаружи, а внутри»
В этот момент из комнаты вышел Квазимодо. Вернее выполз. В зубах он держал плащ Эрика, а на горбу тащил огромный сундук. Плащ свисал складками и путался в ногах. В конце концов, карлик запутался окончательно и рухнул на пол. Сундук рухнул сверху.
- Ах, Квазимодо, я же просил сюртук, а не сундук, - из-под плаща на него доверительно смотрел один глаз горбуна. Второй закрыла фибула плаща. Он поднял сундук со своего слуги и понёс назад. Квазимодо поднялся и, не выпуская плаща изо рта, побежал за хозяином. Естественно, упал снова.
- Хватит дурачится, - сурово сказал Призрак. Горбун опустил взгляд, вынул изо рта обслюнявленный плащ и протянул его Эрику.
- В стирку, - не смотря на испорченный предмет одежды, Призрак Оперы накинул себе на плечи другой плащ, предусмотрительно взятый из комнаты, - я наверх, а ты готовься.
Эрик исчез, а Квазимодо принялся носиться по пещере. Полы помыть, пыль вытереть, механизмы смазать, коня покормить, лодку пригнать. О, сколько забот… Но всё для хозяина, он добрый, он любит Квазимодо. Главное, чтобы всё было идеально. Ещё бы…

Он должен появиться. Просто обязан. Зал рукоплескал, мадам Жири была в восторге, и даже Рауль её вспомнил. И всем этим она обязана ему. Ах, если бы она хоть раз смогла его увидеть… И тут раздался его голос. Волшебный, чарующий он звал её, звал к себе. Сознание Кристин отключилось и она, не помня себя, пошла к зеркалу. Новая прима видела лишь своё отражение, но потом там начали проявляться Его черты. Кристин уже не понимала: где реальность, а где сказка, но тут Он протянул ей руку. Кристин взяла её и пошла за знаменитым Призраком Оперы в его владения.

Он пел. Наверное. Глухой Квазимодо, раскорячившись на потолке, упёршись головой и ногами в стены, а горбом в потолок, пытался открыть пузырёк. Его за бешеные деньги Эрик купил у алхимиков, и его назначение горбуну было не известно. Он в тайне попробовал жидкость на вкус, но она ему не понравилась. И теперь надо было её просто вылить на зеркало. Ну и подумаешь – выльем. Аккуратно, чтоб не упасть на голову поющему хозяину,  Квазимодо поливал зеркало.
С той стороны Кристин видела проступавшие черты Эрика.
Напрягшись, Квазимодо ухватил ставшее прозрачным стекло и одним резким движением поднял его.
Эрик протянул руку своей даме и они пошли по коридору.
«Вот и хорошо», - подумал горбун, вздохнул и упал.

«Она наверняка обрадуется», - думал Рауль, стоя  перед дверьми гримерки Кристин. «Я приглашу её…» Он не успел додумать, как в комнате раздался звук бьющегося стекла.
- Кристин, - встревожено произнес виконт, дёрнув ручку на себя. Дверь не поддалась, - Кристин!
Виконт дёрнул дверь ещё раз. Никакого эффекта. Он дёрнул изо всех сил, но дверь, будто издеваясь, даже не сдвинулась с места. Разъяренный Рауль отошёл от двери, намереваясь пойти за топором, но дверь с ехидным скрипом открылась внутрь. Виконт влетел в комнату и остановился возле зеркала, которое почему-то отражало маленького и немытого горбуна. Рауль вскинул голову и его «отражение» вскинуло. Он повертелся – всё так же. Рауль внезапно повернулся – и отражение повернулось. Не стерпев, виконт показал зеркалу язык. Не стерпев, Квазимодо показал Раулю согнутую в локте правую руку.
«Кривое зеркало», - подумал виконт, выходя из комнаты.
«Рожа у тебя кривая», - подумал Квазимодо, убегая по коридору вглубь оперы. Ему ещё много предстояло сделать…

Исправился... Написал... Вроде так должно быть...