"Вот тебе, бабушка, и Робендранат Тагор..."(с)-День Радио)

Кстати, удивительно совпало - шестая глава, шестая крата Высших Арканов...

6. Решение.
Борьба страсти и совести. Прямо – неизбежность выбора. Перевернуто – противоречия, внутренняя раздвоенность.

____________________________________________________________________

Захлопнув крышку рояля, Эрик стал медленно подниматься, в упор глядя на Кристину. Она секунду смотрела на него настороженно, словно не понимая, что происходит.
- Мадам… - едва слышно произнес Эрик.
Тогда ее глаза расширились от ужаса и она, словно подкошенная, рухнула на пол.
В гостиной все оживились.
Побагровевший от злости Фогельвейде ринулся к ней. Едва взглянув на девушку, он проревел в коридор:
- Роксана! Я ведь знаю, что ты здесь! Ты бы не выпустила ее одну. Сюда, сейчас же!
В коридоре вновь раздались шаги и в гостиную вошла высокая темноволосая женщина лет двадцати семи.
Эрик презрительно фыркнул, узнав в ней ту цыганку – хотя, с чего именно цыганку? – с которой говорил сегодня утром.
- Что это значит? – властно процедил Фогелвейде. – Почему она ходит по дому?
Роксана опустилась на колени возле Кристины, вгляделась в лицо подруги, а затем исподлобья посмотрела на него.
- Черт знает что… Наверное, поводок перегрызла, Ваша Светлость…
От звона пощечины, которую Фогельвейде отвесил ей, вздрогнули все, кто был в комнате.
- Позови слуг, пусть ее отнесут в ее комнату, - велел он, как ни в чем не бывало.
- Не стоит! – вскочил со своего места Рауль-«Владислав». – Я помогу! Если позволите.
- Благодарю, - холодно процедил Фогелвейде и вернулся к сестре и шурину.
Рауль бережно поднял Кристину на руки и последовал за Роксаной, которая была чуть выше его ростом и  от этого смотрела на него весьма и весьма недоверчиво.

Кристина сначала дрожала, как от лихорадки, но, пока шли до комнаты, успокоилась и на щеках ее вспыхнул румянец, как у спящего ребенка.
Положив ее на кровать в роскошной комнате, Рауль, не удержавшись, погладил ее по голове. Веки девушки еле заметно дрогнули, она чуть наклонила свою головку, словно потянулась за его рукой.
- Можете идти, сеньор, - как бы невзначай заметила Роксана.
Рауль, рассеянно кивнув, выпрямился и поплелся прочь.
Поглядев ему вслед, но так и не поняв причин его тоски, Роксана стала укрывать подругу одеялом. В этот момент Кристина проснулась.
- Рокси. Что со мной?
- Ты зачем-то поплелась к Фогельвейде и гостям и там упала в обморок. Может, скажешь, зачем ты это сделала?
- Я пошла туда… - Кристина задумалась, вспоминая. – Я услышала музыку. Кто-то играл – так красиво. Потом музыка изменилась… - тут Кристина резко села на кровати, глаза ее расширились от ужаса. – О, Рокси! Скажи, кто сидел за роялем – там, в гостиной? Ну же – кто?!
Роксана рассмеялась, видя испуг в глазах подруги.
- Да черт его знает, кто он. Новый любовник княгини. Больше я о нем ничего не знаю… Такой смазливый красавчик…
- Красавчик?.. А я и не запомнила его лица. Ох, Рокси… Что ж со мной?
- Просто не надо шарахаться от каждой тени…
- Рокси, милая, посиди со мной, поговори. А то мне что-то тревожно…
- Принцесса. Ну да что с тобой поделать. Подожди, хоть камин затоплю…
Пока Роксана возилась с камином, Кристина быстро переоделась в ночную рубашку и залезла под одеяло, в ожидании очередной жутковатой истории.
Когда огонь на поленьях занялся, Кристина, собравшись с духом, произнесла:
- Рокси, позволь тебя спросить кое о чем. Только обещай не сердиться…
Роксана насторожилась, но, усмехнувшись, пожала плечами.
- Валяй…
- Рокси… Как единственная моя подруга, скажи мне… Нет, ну если эта такая уж страшная тайна, то можешь и не говорить. Зачем тебе сушеная голова?
- Чт… - Роксана осеклась, а затем от души расхохоталась. - Так и знала, что ты когда-нибудь в сундук залезешь!
Кристина покраснела.
- Ну, такой сундук старинный…
- Да не старинный он, а просто потрепанный. А голова… Просто вещица из Египта.
- Это, когда ты с дедом там была?
- Ага. Мы как раз шли мимо расщелины, где нашли очередной могильник, а этого бедолагу вытащили из-под земли и потрошили.
- Кто? Зачем?
- Да какой-то французский врач с ассистенткой и пара солдат с ними. На порошок…
- На что?
- Ну мода такая была – не знаю, может и сейчас тоже есть – из египетских покойников порошки делать, снадобья. Уж не знаю, какое здоровье может быть от покойника. Мы спустились поглядеть. И вот, когда содрали пелены, я увидела эту сушеную физиономию и так мне его стало жалко… Я уговорила деда и он почти все наши деньги отдал за одну эту голову… Зато нам пришлось ночевать в пустых гробницах.
- О!
- Там не так уж и страшно. Единственное – немного холодно. Там и до нас бывали жильцы. Копты, древние христиане. Жили, еще и лица древним богам то вымазали, то соскоблили с камня…
- Зачем?
- Они считали, что это демоны… Хотя, не вижу ни капли здравого смысла – отсутствие лица должно было лишь разозлить демонов…
- Рокси, не надо теперь про демонов!
- Извини, принцесса! – Роксана вновь рассмеялась. – Ты ведь сама попросила рассказать про голову. А теперь можешь спать сном праведника.
И, укрыв подругу поплотнее одеялом, она села у камина.
Прошло еще полчаса, почти поленья рассыпались в тлеющие угли. Роксана поворошила их кочергой и, еще раз взглянув на мирно уснувшую Кристину, тихо вышла прочь.
На какое-то время комната погрузилась в мрак и безмятежность. Затем, тонко заскрипев на петлях, отворилась балконная дверь…
Кристина тревожно вздрогнула во сне.
Человек, появившийся в проеме балконной двери занес ногу, словно желая переступить порог, но затем передумал и напротив – отступил на шаг назад.
- Кристина… - произнес он не слишком громко, но ясно и отчетливо.
Кристина тут же открыла глаза. Поза, в которой она лежала, не изменилась, но девушка вся словно окаменела, вглядываясь  распахнутыми глазами в потолок. Когда она решилась повернуть голову и посмотреть в сторону балкона, ночного гостя уже не было.
Дрожа всем телом, ватными, влажными руками, она отбросила прочь покрывало и поднялась на ноги. Как в дурном сне – они подкашивались и ступали тяжело, медленно. 
На улице вновь зарядил мелкий дождь. Длинные, тонкие, редкие капли кое-где полоснули по стеклу…
Кристина ступила босыми ногами на сырой, покрытый редким мхом и хвоей пол балкона.
Комната ее была на первом этаже, кусты жасмина, растущие под окном и колышимые ночным ветром, она могла бы погладить рукою… Верхушки исполинских кипарисов и тополей шумели где-то высоко-высоко во тьме…
- Кристина, - позвал ее все тот же Голос…
Она шарахнулась назад, но балконная дверь уже захлопнулась от сквозняка и Кристина, скользнув по ней спиной, упала на колени. По лицу ее бежали горячие слезы, горло до боли рвали рыдания. Сознание куда-то ускользало от бедной девушки.
И вдруг боль в гортани прошла одни легким спазмом. Со следующим выдохом из груди вырвался стоном ее голос. Да ее ли?
Кристина вся вздрогнула, как струна и выгнулась, словно это не голос рвался из нее, а какое-то живое существо, дух, демон… Оно рвалось само по себе – к небу, к верхушкам кипарисов, а вместе с ним - словно и душа самой Кристины…
А потом вдруг все закончилось.
Было головокружительное падение, боль, ужас и дальше – забытье…

Очнувшись, но не открыв глаза, она ощутила себя на мягкой перине. Она лежала, свернувшись калачиком и дрожа от холода, во все еще сырой ночной рубашке…
- Что со мной? – всхлипнула Кристина.
- Ты пела, - был ответ.
- Я не пела, я умирала.
- И пела… Твой голос звучал так прекрасно.
Чья-то рука легла ей на плечо, затем соскользнула на шею. И тут плечи девушки словно обмякли, дрожь стала затихать.
- Бедная моя… - промолвил кто-то.
Кристина, отерев лицо от слез и дождя, обернулась.
- Кто вы? – удивилась она в первое мгновенье. Но затем пригляделась к улыбке того, кого сначала посчитала незнакомым, к его голубым глазам…
- Рауль! – воскликнула она. – О, Господи милостивый! Рауль, ты нашел меня!
И она бросилась к нему, обняла так крепко, насколько хватило сил.
- Прости меня, Рауль, - зашептала она. – Я, верно, негодная жена… И все только из-за моей гордыни. Прости меня! Я уйду со сцены, я рожу тебе детей, буду дома… Буду давать уроки музыки. Что угодно – только скажи, Рауль!..
Рауль взял ее личико в свои ладони и ответил:
- Делай, что угодно, но никогда больше так не исчезай! И впредь будь честна со мной. Пожалуйста…
- Да! Клянусь – Богом клянусь… Я люблю тебя, Рауль.
Она прижалась к нему еще крепче и поцеловала.
- Милая, - зашептал он ей, гладя по голове. – Давай же поспешим… Через час мы должны убраться отсюда.
- Как?
- Нет времени объяснять…
- Думаешь, получится?
- Я уверен, что получится. Ну, быстрей же! Господи, да что?! – вспылил Рауль, видя, что Кристина замешкалась.
- Я не могу уйти одна. Не могу ее здесь бросить…
- Кого?
- Роксана – она моя подруга. Она тоже страдает здесь…
- Хорошо, возьмем и ее. Доктор что-нибудь придумает. Надеюсь…
- Доктор?
- Да. Долго объяснять! Милая, ну шевелись же!..
Через четверть часа комната опустела.

А князь, княгиня и Фогельвейде (а так же изрядная часть слуг) уже полчаса как запоздало обнаружили, что вино и вода этим вечером приобрели несколько странные, если не сказать пугающие свойства…

- А снотворное хорошее? – скептично и словно бы от нечего делать осведомился Эрик.
- Ну, подвело всего два раза, - пожал Игорь плечами. – Правда, то вышли летальные исходы…
- Тогда сгодится… - вздохнул Эрик и слегка дернул лошадь за ухо. Та недовольно фыркнула и взмахнула хвостом.
Усыпив, помимо хозяев, едва ли не половину всех обитателей дворца, они теперь хозяйничали в конюшне, собираясь к отъезду.
Эрик был особенно мрачен. Его губы словно окаменели, глаза были чуть прищурены. Игорь сначала боялся не то что спросить о том, что случилось, но и просто подходить к нему.
Но один раз все-таки не выдержал и спросил, где Рауль, поскольку отчетливо помнил, что когда хозяев замка разморило, Эрик с виконтом исчезли куда-то вместе.
- Сейчас придет, - только и буркнул Эрик и вернулся к упряжи.
Игорь только вздохнул и не стал расспрашивать. Хотя он чувствовал, что отсутствие Рауля и такое скверное настроение Эрика прямые следствия того, что они оба давеча исчезли из гостиной вдвоем, при чем явно что-то замышляя.
Вскоре в конюшню влетел взволнованный Шольц.
- Все готово? – с порога выпалил он.
- Да, - отвечал Игорь. – Только мне, доктор, интересно, мы что же, все в этот экипаж поместимся. А то я подсчитал, что кому-то придется ехать на крыше, в багаже…
- Я даже знаю кому, - пробормотал Эрик тихо, словно про себя, но так чтобы все обязательно услышали.
- Нет, Эрик, ты не знаешь! – заверил его Шольц. – За холмами вас обоих ждет чудесная, крытая обозная телега. Да, да! У Хасана было в точности такое же лицо. Он кстати, уже сидит на козлах, да только вас и  ждет. Ради бога, не спорьте – отсюда полчаса пути. Поедем разными дорогами, потом встретимся уже в замке. Быстрее!
- Хорошо, - кивнул Игорь, наконец сообразивший что к чему. – Тогда до встречи! – … и поспешил за Эриком, который, распахнув двери конюшни, уже шагал прочь, в сумрак, с таким воодушевлением, будто шел на край света.

Отредактировано Leo (2008-06-27 20:46:11)

Нала
Вам спасибо =))) Очень рада свнова вас видеть в своей теме!

А так - всегда огромное пожалуйста...

Обещала я, когда допишу, вывесить краткое содержание? Обещала!
Вот! 
Уж, извините, МЕГА-краткое...

8. Выбор и Решение – часть вторая.
___________________________________________________________________

Хотя Рауль и сам не хотел злоупотреблять гостеприимством доктора, но так сорваться с места их с женой заставила тревожная новость, полученная из Парижа.
Бегство его и Кристины после трагедий в Гранд Опера было тайной и предметом споров для всего Парижа, кроме одного человека – некоего Анри де Гиза, давнего друга Рауля, которому виконт счел возможным довериться. Ему Рауль иногда  писал письма с новых мест обитания и, бывало, получал ответ. Переписка эта носила именно дружеский, светский характер, но этим летом де Гиз послал в Вену тревожную весть.
Поскольку Рауль уже попал в паутину доктора и стал одним из ее малых узелков, письмо его передали из Вены в замок другие, давние и верные люди Шольца.
Умчавшись из замка, Рауль оставил Кристину в Вене, а сам отправился в Париж, где его уже ждал Анри и завершение давней и тяжкой истории…

Дни шли. Лето уже близилось к исходу.
В замке было спокойно – его обитатели вот уже недели две редко встречались друг с другом.
Лейла после поездки слегла с лихорадкой, произошедшей скорее от душевного потрясения, нежели от физической слабости.
Хасан все время сидел в «восточной гостиной», некогда оборудованной им с Эриком в угловой комнатке.
Сам же Эрик пропадал где-то в таких закоулках замка, позабытых и богом и Шольцем, страдая над своей «Медеей», при чем не столько писал ее, сколько о чем-то думал над кривыми, резкими цепочками нот.
Шольц с Игорем были чем-то невероятно заняты.
Роксана же, не уехавшая с Кристиной, была в замке, но скрывалась где-то и не выходила до времени…

Однажды ночью Эрик проснулся от… даже трудно точно сказать от чего. Шестое ли чувство, отточенное и отлаженное за всю жизнь, подтолкнуло его?
Или же он просто проснулся?
В любом случае, он решил проверить, что происходит в замке. Для этого он отправился в соседнюю комнату. Вся обстановка там состояла из того, что некогда было изразцовой печью. Теперь это и был «слуховой центр» замка, соединенный с двумя гостиными, операционной, кухней, прихожей, конюшней, комнатой Игоря, Хасана (последние двое об этом наверняка не знали, но догадывались). Эрик провел такую же связь заодно и в личные покои Шольца за кабинетом, но через несколько часов обнаружил, что связь таинственным образом не работает.
Зато его собственная комната и кабинет доктора были соединены напрямую и независимо от других. Работал слуховой центр по старой печной традиции – посредством изымания задвижки. Так, Эрик, кутаясь в плед и все еще зевая, сел на табуретку и принялся отодвигать их одну за другой.
Весь замок спал… Игорь храпел. А вот в конюшне творилось нечто странное. Кто-то хозяйничал там – очень тихо и умело, крадучись.
Почти обрадовавшись этому, Эрик поспешил одеться и спуститься вниз.
В конюшню он решил проникнуть через сеновал над нею. К своему ужасу, досаде и ярости он обнаружил, что люк, соединяющий сеновал с конюшней, не только захлопнут, но и закрыт. Конечно, открыть его не составляло никакой сложности, но вся эффектность (да и эффективность) неожиданного появления пойдет насмарку. Хотя, какое уж тут неожиданное…
Достав карманный нож, Эрик сорвал дверцу люка с петель и спрыгнул вниз. В конюшне было пусто, только стояла уже оседланная и навьюченная лошадь, пока еще мирно пожевывающая лошадь.
- Не проведешь, шельма… - заверил Эрик полумрак конюшни.
Однако, в конюшне было и мертвенно-тихо. Там, где и вправду никого нет, так тихо не бывает.
Эрик осторожно сделал шаг вперед.
И тут же рухнул, как подкошенный, наземь. Вернее его и вправду подкосило – одним невероятно резким и мощным ударом кнута.
В это мгновение Эрик испытал искреннее изумление, он даже почти рассмеялся, но тут же ощутил боль от падения. Он попытался подняться, но не смог сразу этого сделать, поскольку ноги его по-прежнему были крепко оплетены кнутом.
- Ничего себе!.. – только и усмехнулся Эрик, оглядываясь. – Ах, это вы! И как я не догадался?
За его спиной стояла Роксана. Кивнув в знак приветствия головой, она потянула кнут чуть на себя, затягивая его на ногах Эрик еще сильнее.
- Отпусти, дрянь! Хуже будет, - прошипел он.
- Да? А что мне будет, если отпущу?
- Жива останешься, дура…
- Смотрите, как подстилка княгини у нас расхрабрилась!
Взревев от ярости, Эрик рванулся вперед, пытаясь схватится за кнут рукой. Но Роксана в единое мгновение оказалась на фут левее и он схватил лишь воздух.
Она резко потянула кнут на себя и теперь Эрик рухнул на спину. Тут же цыганка выхватила из-за пояса нож и с размаху всадила его в ногу Эрика, чуть ниже колена. Тут Эрик изловчился и успел схватить ее за руку, хотя это и стоило ему сильной боли. Отбросив цыганку прочь, он наконец скинул с ног увивающий их кнут.
А Роксана, и не думавшая подниматься с пола, просто засадила каблуком прямо ему в свежую рану. Эрик на мгновение даже оглох от боли. Этого мгновения хватило на чтобы у него оказался разбит нос, а солнечное сплетение вдруг разом прилипло к позвоночнику… И пара ребер как будто бы хрустнуло.
Вскоре он вновь обрел возможность воспринимать окружающий мир, но этого хватило лишь на то, чтобы услышать, как скрипят распахнутые двери конюшни и разносится в ночном ущелье цокот лошадиных копыт…
Крепко выругавшись, Эрик осторожно отполз к стене и затаился, хотя теперь не перед кем было.
«В чем же дело?» – думал он. Что только что произошло? Ему лет с двенадцати так не доставалось. Приходилось драться и с более умелыми противниками. Правда…
Вдруг Эрик рассмеялся. Да! Кого же он только не одолевал. Стоило только ему оскалиться, улыбнуться – тут же любой противник сдавал позиции. Первобытный страх перед воплощенной смертью был сильнее любого противника. А теперь…
«…Смотрите, как подстилка княгини у нас расхрабрилась! …»
- В голом виде что ли драться, чтобы обалдевали при виде Аполлона?... – спросил он у оставшихся двух лошадей. – Вот ведь дрянь!.. Поймаю завтра и убью. Еще будет у меня визжать и извиваться, как угорь в кипятке…
- Угорь не визжит. В кипятке – тем более, - вздохнул Шольц, заходя в конюшню с улицы и  закрывая за собой двери на засов.

Малая операционная в замке мало чем отличалась от обычных врачебных кабинетов в любой больнице в Европе. Небольших размеров, с ярким светом, выбеленными стенами, с двумя операционными столами и ширмами, способными делить пространство на необходимое количество секторов.
- А вам, доктор, тоже что ли не спится? – спросил Эрик, рассматривая мелкие трещинки в штукатурке. Он лежал на одном из столов, пока Шольц колдовал над его раной.
- Да, не спится. Тем более, я предполагал, что Роксана может совершить нечто подобное. Если бы ты не полез с ней в драку, я бы может, ее отговорил.
- Тогда что ж вы раньше не вышли?
- О, извини, мне правда жаль, что тебе так крепко досталось… Ха-ха, не рычи! Зато теперь ты уж точно ее найдешь и притащишь обратно. Она мне должна еще лет пять, как минимум.
- За удаление хвоста и рогов?
- К сожалению, нет. Все было бы много проще… Строго говоря, операция не вполне удалась. Но не по моей вине. А раз так, разве я должен терять такого… бойца!
- А что же с ней не так? Почему она в таком скверном настроении? По-моему, я имею право знать…
- Ну, не уверен, на счет такого права. Но все-таки расскажу. Мне тебя зашивать еще долго…

ИСТОРИЯ Роксаны, РАССКАЗАННАЯ доктором Шольцем

Роксана – это не ее настоящее имя, во всяком случае, не данное при рождении.
Родилась она под Парижем, в зажиточном, благополучном семействе. Ее мать действительно была цыганкой, оставившей вольную жизнь ради любви к ее отцу. При рождении девочку окрестили Агнессой. Вскоре ее мать, сильно захворавшая после родов, умерла. Семья отца вздохнула с облегчением и принялась подыскивать ему новую пассию.
Ребенку жилось неплохо, с ее присутствием считались. Возможно, она и прожила бы тихо в совеем городке всю свою жизнь, но вдруг, из неоткуда, появился ее дед. Узнавший о судьбе своей дочери, он решил внучку из семьи забрать, спасти, как ему показалось… Вероятно, он был прав.
Вдвоем они исходили пешком все Средиземноморье и Египет. Кстати, именно в Египте они оставались особенно долго. Ночевали в могильниках, иногда кочевали с тамошними цыганами.
Затем ее дед умер… Тут она впервые испугалась. И не мудрено – в чужой стране, одна-одинешенька. Но нашелся благородный спаситель.
На свою беду она как-то встретила вблизи развалин одного храма двух друзей, итальянцев, путешествующих по Египту. Чтобы заработать немного денег, она предложила погадать им, да и разговорилась. Она до того понравилась одному из них, что он решил взять ее с собой, как диковинный сувенир…
Кстати, только он из этих двоих и был итальянцем. Второй – немец. Фогельвейде. Да, Роксана из Египта убежала в Тенебрис с юным князем, который тогда были лишь помолвлен, но не женат. И думаю, пил меньше.
Его громадной ошибкой стало то, что он не прекратил с ней отношения и после свадьбы. Вся беда в том, что тихая с виду Альба казалась покорной, обладающей смирным нравом. Как оказалось, это не так.
Муж ей был весьма выгоден и удобен. А значит, надо было устранить соперницу. Убивать ее княгиня, разумеется, не собиралась. Она придумала нечто более изящное. Видимо, античных трагедий начиталась…
Умудрилась Роксане подложить платье, пропитанное каким-то едким снадобьем. Не настолько сильным, чтобы убить, но настолько сильным, чтобы оставить глубокие рубцы на всю оставшуюся жизнь. И все – нет у мужа любовницы. Шалунья твоя княгиня, друг мой!

- А что потом?
- А что должно быть потом? Потом несколько лет в Тенебрисе и наше появление. Сначала она просто решила сбежать с нашей помощью, но потом то ли Рауль, то ли Игорь проболтались о моих возможностях и она решила просить меня и о врачебной помощи. Шрамы, должен сказать, действительно остались мерзкие. А в особо жаркие дни еще открывались и кровоточили… Я бы с радостью избавил  ее от такой напасти, но вот только она к киселю оказалась невосприимчива. Такое редко, но случается. Вместе с ней – только три случая за всю мою практику. Ну, она впала в ярость и умчалась.
- Куда?...
- А как ты сам думаешь?
- Думаю, обратно в Тенебрис.
- Я тоже так думаю. Она долго ждала и теперь решилась отплатить за свое уродство. А ты теперь поедешь следом за ней, привезешь сюда.
- Зачем? Вы же ничего не сделали…
- Во-первых, из моего замка так не убегают. Во-вторых, даже без киселя я могу хотя бы попытаться что-то сделать, если не убрать шрамы совсем, то хотя бы облегчить боль. В-третьих, операция не удалась не по моей вине и несколько лет службы она мне все равно  должна. Так что ты сейчас отправишься в княжество, поймаешь ее там за шкирку и привезешь сюда. Кстати, твоя нога готова…

Дворец спал. Спал, от подвала до чердака нерушимым сном каждого из своих обитателей. И никто не заметил, как в одной из комнат сон сменился кошмаром.
Собственно, именно эту комнату и искал Эрик, вновь передвигаясь по тайным переходам между стен дворца. Первым делом он решил наведаться в окрестности опочивальни князя, но там было тихо, как в остальном здании.
Тогда он направился уже привычным путем в спальню княгини. На этот раз он не стал прислушиваться и вошел сразу. Тем более, что княгиня была бы скорее рада, чем раздосадована, увидев его серди ночи…
Однако княгиня не была обрадована – она вообще его не увидела, поскольку была без сознания.
Комната, особенно кровать с ее обширным альковом превратилась в самодельную комнату пыток. Княгиня, всем своим нежным телом была растянута на собственной постели, как на дыбе, привязана за ноги и руки. А всю ее кожу покрывали глубокие рубцы от кнута, кровавые пятна уже покрыли всю шелковую простынь.
Над княгиней стояла Роксана в мужской одежде, сжимавшая кнут. Ее лицо горело, взор пылал, как у дьяволицы, Лилит только что рухнувшей из рая.
- Добрый вечер, - прошипела она Эрику, даже слегка поклонившись. – Ну, как тебе твоя красавица?
- Решила отомстить – баш на баш, да? Но только у нее, наверное, быстрее заживет…
Тут Роксана снова попыталась стегануть его кнутом, но на этот раз, Эрик успел за него ухватиться. Благо, сообразил одеть перчатки погрубее – для встречи с такой фурией.
И же дернул кнут на себя, вырвав из рук Роксаны. Та молнией кинулась на него, уже с ножом в руке. Схватив ее за запястья, Эрик повалил цыганку на пол.
- Нет, милая, на этот раз не выйдет! – рассмеялся он, чувствуя, как она отчаянно выбивается.
Затем он сел на нее верхом, сжав обе ее руки в своей ладони.
- Ну как, не хочешь со мной поделиться своими горестями? Неужели под твоей одеждой все настолько страшно?
С этими словами он стал свободной рукой расстегивать ее сорочку.
Роксана словно оцепенела (даже слезы у нее на глазах выступили), когда он наконец увидел ее грудь и живот. Смуглая и когда-то гладкая кожа была покрыта струпьями, будто от старых ожогов.
- Хороша, ничего не скажешь, - вздохнул Эрик и, склонившись, прикоснулся языком к бурой отметине сразу под ключицей.
Придя в себя от злости и легкой боли, Роксана, улучив момент, вцепилась зубами в его ухо. Снова последовала непродолжительная схватка, больше напоминающая драку в кабаке.
«Давно так грубо не дрался», - отметил про себя Эрик.
- Чему ты смеешься? – взревела в конец выведенная из себя Роксана.
- Чему смеюсь? А о чем мне грустить?
Чуть растерявшись, цыганка быстро взглянула в сторону кровати, но ничего не сказала. Впрочем, Эрик понял ее и так.
- Думаешь, я буду страдать из-за нее? Она и так достаточно жалкое существо. Быть может, теперь о чем-нибудь задумается… А хочешь – я убью ее для тебя?
Роксана даже онемела от изумления, растерянно смотря то на приходящую в себя, постанывающую княгиню, то на Эрика…
До чего же она нравилась ему с эти мгновения! Он и так любил удивлять людей, но она сейчас стояла с горящим лицом, растрепанными черными волосами, придерживая на груди расстегнутую сорочку, часто дыша и как будто бы время от времени ругаясь про себя. Да, таких в раю не держат…
- Нет, пусть живет.
Вот оказывается, что – размышляла, хочет ли она смерти княгини.
- Ты в своем уме? – спросила она.
- Я? Да бог с тобой! Я, видишь ли, только пять лет живу с таким лицом. Раньше я выглядел несколько иначе.
- Как?
- Как бы сказать. Ты видела прокаженных? Или мертвецов несвежих?
- Приходилось.
- Ну вот. Я таким и был. Шестьдесят лет.
- Хорош!
- Не то слово!
- А здесь ты зачем?
- Меня за тобой Шольц прислал.
- Потащишь меня обратно?
- Потащу. Может не сразу. Может и не прямо в замок… Собственно, я и сам устал от службы доктору. Хочется чего-нибудь жуткого…
- Чего?
- Не знаю. Душа просит чего-то страшного. Пойдем со мной, что-нибудь устроим.
- А доктор?
- Подождет. А может и к нему первым делом. А потом еще куда-нибудь. В конце-концов, не Хасана же он отправит меня ловить… Пойдем, а то я свихнусь! Представляешь, что мы вдвоем устроим?... А?!
- Идти-то в любом случае надо. Скоро все проснутся… Пойдем.

Когда в замке обнаружили замученную княгиню, Эрик с Роксаной уже шли через холмы, мимо древнего, расколотого алтаря на песчаном холме.
- Интересно, а оттуда и вправду слышны голоса ада?... – поинтересовался Эрик.
- Не ада, а царства Аида, - поправила Роксана.
- А что оно, по-твоему, такое?
- Почем мне знать. Я там не была.
- А я был!
- А у черта в заднице ты не был?
- Случалось. Где я только не бывал…
- С такой-то рожей?
- А знаешь, с такой рожей намного интересней путешествовать. И безопаснее, хочу заметить. Господи, как же хорошо в дороге!
Они оставили за спиной лес и, оседлав своих лошадей, умчались прочь. Сколько нот, сколько следов и капель крови и слез оставили они за собой и как долго шли бок о бок, куда пришли, я не знаю. Ветер замел из следы, огонь пожрал старую партитуру лист за листом, чрево земли рано или поздно приняло их тела, в омуте людской памяти исчезли они – как и тысячи прочих…