Глава 5.  О вреде прогулок.

Как говориться, на следующее утро Кристина проснулась знаменитой. О скандальной премьере писали газеты. Публику интересовала молодая певица, которая так смело трактовала образ легендарной соблазнительницы. Было интересно всё: кто она, откуда, где и у кого училась, как живёт и что предпочитает носить.
      Стало ясно, что Кристина не может уже оставаться в подземном доме Призрака. Она должна была вернуться к прежнему образу жизни, с небольшими поправками на известность. Они встречались тайно, урывками. Кристина часто говорила с ним через зеркало. Они представляли себя двумя заговорщиками, и приятное ощущение тайны веселило и воодушевляло их.  Как никогда они понимали друг друга. Иногда Кристина, не дожидаясь, спускалась сама к подземному озеру. Она так хорошо знала кратчайший путь к его дому, что уже не пугалась. Как будто маленький вездесущий божок любви хранил её, и ни разу она не столкнулась в темных подземельях с его зловещими обитателями. А Призрак ждал её на берегу. И не было в нём ничего «призрачного» в этот момент. Он даже не брал с собой плащ и шляпу, ведь он был у себя дома. Так и стоял в тусклом свете озера – влюблённый мужчина, в ожидании встречи. Она и видела в нём  уже давно только мужчину, близкого, живого, любящего. И её сердце замирало и рвалось ему навстречу. То, что было для него так подавляюще значимо, трагично – его уродство, казалось, вовсе её не тяготило. В её поведении не было ни сочувствия, ни подчёркнутой деликатности, ничего, что напоминало бы ему о внешности. Эрик? Эрик – вспыльчивый, нежный, ранимый и божественно талантливый. Вот что она могла бы сказать о нём,  если бы её спросили.

       Кристина полюбила гулять в парке на берегу Сены. Это было популярное среди парижан место отдыха и купания с забавным названием «Лягушатник». Сезон заканчивался, интерес к опере понемногу утихал, и она наслаждалась свободным временем, началом лета и пышным цветением вокруг. Разумеется, что Эрик не мог сопровождать её открыто. Даже искусный грим и фальшивый нос не могли сделать его достаточно привлекательным. Печать темноты лежала на нём. Днём он выглядел мрачным странноватым чудаком, нелепым на свету, как какой-нибудь крот или летучая мышь. Он прекрасно сознавал это, и предложил Кристине провожать её немного поодаль. Для прохожих она была одинокой изящной девушкой, прогуливающейся по аллеям. Он же, управляя своим голосом, шептал ей на ухо. Часто он смешил её или отпускал колкие остроты в адрес отдыхающей публики, и тогда она тихонько смеялась, будто сама с собой, прикрывая улыбку рукой в тонкой перчатке.
   Эрик как будто сбросил полтора десятка лет. Впервые в жизни ему хотелось дурачиться, болтать всякую чушь,  любить всё  вокруг. Он то и дело ловил Кристину в самых мало-мальски укромных местах  и они целовались,  отбросив всякую предосторожность.   Она хохотала над его пышными приклеенными усами и бутафорским носом, а он смеялся вместе с ней, ему почему-то совсем не было обидно. 
        Они вместе  придумали небольшой розыгрыш. У Кристины  была одна старинная изысканная вещица – бархатный, украшенный шитьём ридикюль, с какими раньше щеголихи отправлялись на бал.      Нередко поклонники или просто праздные гуляки пытались завязать разговор с миловидной девушкой. Она, лукаво глядя из-под шляпки, делала вид, что она не одна, начинала говорить одновременно и с прохожим и со своим  приоткрытым ридикюлем. Разумеется, собеседник очень странно начинал смотреть на неё. Но каково же было его удивление, когда из  ридикюля доносился сварливый старческий голосок. Этот препротивный издевательский голос выставлял самонадеянного франта в довольно глупом свете и заставлял скорее ретироваться. Они долго ещё потом смеялись, вспоминая растерянные и озадаченные лица этих пижонов.

      Однажды Кристина сидела на скамейке. Мимо проходил господин лет тридцати, в светлом летнем костюме, с тростью. Он носил щеголеватые усики и был немного полноват для своих лет. Увидев Кристину, он остановился и приподнял шляпу:
- Добрый день, мадмуазель Дайэ! Я страстный ваш поклонник, был на премьере. Разрешите представится: меня зовут…- он назвал своё имя, мы же будем называть его г-н N, - позвольте присоединиться к вам и составить  компанию в вашем уединении.
- Вы ошибаетесь, я не одна – улыбаясь, ответила Кристина и обратилась к раскрытой сумочке – Как ты думаешь, позволим?
- А-а,  это ещё один жирный кот, который из партера облизывался на тебя, как на сметану…
- Вы ошибаетесь, господин Ридикюль, не из партера, а с балкона.
- Ну-у,  это меняет дело! – не унимался голос,- там гнездятся наши са-а-мые горячие поклонники.
- Вы правы, оттуда вид лучше. Хотя балет я предпочитаю смотреть из партера. - Усмехаясь в усы, и верно, как довольный кот, заметил г-н N.
- Господа, я не намерена терпеть ваши сальности! – возмутилась Кристина.
- Действительно, нахальный ридикюль – это слишком! – весело блеснул глазами N. Он давно уже заметил странную фигуру на соседней скамейке. Человек в тёмной шляпе играл с приблудным котёнком.
      Кристина снова улыбнулась. Находчивый молодой человек был ей симпатичен.
- Ах, не берите в голову эту маленькую шутку! – сказала она и поднялась.    Г-н  N предложил ей руку, и они прошлись до конца аллеи, весело болтая.
     Ответная колкость Призрака так и повисла, не слетев с языка. Он был взбешён. Мало того, что его выставил в дураках этот проходимец, Кристина даже не подумала поддержать его игру и теперь он вынужден тащиться за ними.
       У выхода Кристина простилась с новым знакомым и села в экипаж. Призрак последовал за ней.
Они  приехали на квартиру Кристины.
- Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! – сказал Эрик, когда они поднялись наверх. - Моя очаровательная Кристина, вы были сегодня неподражаемо кокетливы, и заслужили хороший шлепок. Вечером я накажу вас. – В его глазах  заплясали так хорошо знакомые ей жёлтые чёртики.
    С самодовольным видом, жестом фокусника он вытащил из складок одежды и подбросил золотой портсигар. Затем он непринуждённо извлёк оттуда же кошелёк и золотые часы на цепочке. Кристина раскрыв глаза от удивления, провожала взглядом один предмет за другим.
- Что это?
- А это небольшой щелчок по носу вашему новому поклоннику. Не думали же вы в самом деле, что я оставлю это просто так?
- Да как ты посмел! То, что ты можешь быть вором, меня не удивляет. Но как ты посмел  м е н я  впутывать в это! Ты понимаешь,  что   он  обо мне подумает, когда обнаружит кражу?!
И Кристина с размаху, сильно, отвесила Призраку звонкую пощёчину. Гнев поднимался откуда-то из груди, она была вне себя.
- Ты понимаешь, что со мной будет всё кончено, стоит господину N открыть рот где-нибудь в обществе или у себя в клубе? Никакой талант, никакой успех не смоет этого позорного пятна! Кристина Дайэ – мелкая мошенница и воровка! А может быть это уже не впервые?
- Прости меня, это было действительно глупым ребячеством, - растерянно сказал он, осознав свой промах. – Но вещи я могу так же легко подкинуть  назад…
- Подкинуть! Не получиться! Он разговаривал со мной. Это просто, как дважды два – четыре. Мне придётся самой идти и извиняться перед ним.              О,    Эрик! Я никогда не думала, что ты такой самолюбивый глупец!
       Она опустилась на стул, закрыла лицо руками и разрыдалась. Он чувствовал себя нашкодившим мальчишкой. Действительно, так опростоволосится нужно было уметь. И почему он решил, что это её позабавит? Да нет, он просто хотел позлить этого самоуверенного типа, г-на N. Поддавшись вспышке гнева, он действовал так, как всегда привык поступать, совершенно не подумав, что это рикошетом отразится на Кристине.
     
На следующий день Кристина отправилась в парк в надежде встретить вчерашнего знакомого. Он действительно был там, как будто специально поджидал её. Она решительным шагом направилась к нему.
- Мсье N, прошу простить меня за вчерашнее недоразумение. Мои друзья зло и глупо разыграли вас. – С этими словами она протянула свёрток с украденными вещами.
- Ну что Вы, мадмуазель! Быть одураченным такой очаровательной женщиной – это даже приятно. Пустяки, – галантно возразил он.
- Поверьте, я ничего не знала об этом, мне очень стыдно, что это произошло,- сказала она, густо покраснев. – Вы мне верите?
- Ну разумеется, мадмуазель Дайэ. И в знак своего полного доверия приглашаю Вас сегодня на ужин в Les Muniche. – и он лукаво улыбнулся.
      Кристина не могла отказать. Разумеется, она придёт. Кстати, это будет хорошим уроком для Призрака. Мысль о Призраке воскресила её гнев и возмущение. Это из-за него она сейчас вынуждена терпеть это унижение! Ей хотелось отомстить ему, и она хорошо знала, что для этого нужно сделать.
      Они уже давно поменялись ролями. Теперь только её добрая воля поддерживала их отношения. Он уже не мог как прежде, запереть её у себя под землёй. Она была К р и с т и н  Д а й э, об её исчезновении кричали бы все газеты, ради неё перевернули бы весь Париж!
      После милого ужина в ресторане с остроумным собеседником, который, разумеется, обещал ей сохранить в тайне досадное происшествие в парке, она не вернулась в Оперу. Кристина заехала на квартиру, собрала вещи и уехала в неизвестном направлении. В театре репетиции должны были начаться только через две недели, и она могла быть свободна всё это время.

      Вечером, не дождавшись Кристин после этого проклятого ужина, Эрик не на шутку обеспокоился. Он решил прогуляться до её квартиры, это недалеко от театра. Но окна были темны. Не было её и у матушки Валериус. Он не позволял ещё мрачным ревнивым мыслям брать верх. Но куда же всё-таки она пропала? «Может быть, этот самонадеянный хлыщ что-то с ней сделал? Я раздавлю его!». Он разыскал адрес N и помчался туда. Нет, лакей сообщил, что мсье N  вернулся из ресторана один и довольно рано, ездил потом в клуб, всё как обычно.  «Господи, неужели снова де Шаньи?!» Эрик бросился к особняку Рауля. Её не было и там. Юноша заметил в темноте его крадущуюся фигуру, и Призрак получил пулю, оцарапавшую ребро. Следы его крови нашли утром в саду.
    Он ждал её появления на следующий день. Её не было. Он обыскал весь театр, все возможные и невозможные места в Опере, где она могла появиться. Бесполезно. И снова всё по кругу – квартира, вдова Валериус, г-н N, де Шаньи.    «Сбежала!» Он рванулся на вокзал, другой… Нет, это невозможно, её не найти! Паника охватила его. Он метался по городу, надеясь на случай, но всё было напрасно. Через пару дней он понял безнадёжность своих поисков. Скоро начнутся репетиции. Если она пропала по своей воле, то ему остаётся только ждать. А если нет? «Ах, если бы не встреча с N!..»
    Во время отсутствия Кристины, в газетах промелькнуло сообщение: «При странных обстоятельствах пропал биржевой маклер г-н N. Накануне весьма выгодной сделки, он исчез, не оставив никаких объяснений. В занимаемой им квартире, по словам прислуги, все вещи, включая дорожный саквояж, остались на местах. Но его банковский счёт, заметим, солидный, оказался закрыт… » 

Opera, я прекрасно понимаю ваше раздражение профессионала. Мне тоже не нравятся, например, поверхностные утверждения о том, что все художники непременно спят со своими моделями. Но мне кажется, что в пылу дискуссии вы подменяете одно другим. То, что произошло между Кристиной и Призраком, далеко не было методической работой педагога по вокалу. Именно такое, житейское отношение к их чувствам Призрак ощущал, когда они были вынуждены вернуться наверх, в театр, поэтому и был так неуравновешен.

Мы с вами говорим о разных вещах. Никто не спорит о важности технических навыков в иполнительском мастерстве. Но чем, по вашему, пение Кристины отличалось от пения Карлотты?

Вы считаете, что именно платонические отношения между героями делают этот сюжет ценным.Что ж, возможно, и в этом с вами я бы согласилась. Но это некрасивая, тёмная история. Любовь Призрака эгоистична и жестока.  У Леру герой создаёт ситуацию, где его возлюбленная находится в положении жертвы, он мучает и шантажирует её. Но его страсти настолько сильны, что он не в силах справиться ни с собой, ни с ситуацией в целом. Я считаю, что вся эта история имеет ярко выраженный чувственный подтекст.
От того, что любовьПризрака я сделала разделённой,  она не стала менее трагичной. Я описываю ситуацию роковой любви, когда один человек полностью зависим от своих чувств к другому, когда один любит, а другой позволяет себя любить. И не важно, с кем такая напасть случиться - с Иван Иванычем из соседнего подъезда или с Призраком Оперовичем из городу Парижу. Все его метания, истерики, глупости - результат его зависимого положения.

И в конце, мне  хотелось бы обратится к вам с просьбой: если у вас есть, дайте пожалуйста в эту тему ссылку на арию  Далилы, о которой мы говорили. Буду очень обязанна.

Глава 7. Маска.

     До сих пор, несмотря на близкие отношения, Кристина не видела обнажёнными ни лица не тела Призрака. Он всегда был одет в тёмную или белоснежную сорочку, ворот которой был подвязан шёлковым галстуком-платком, хорошо скроенные по нему брюки с высокой талией, жилет. Выходя в город, он надевал вполне приличный сюртук, плащ-крылатку и широкополую шляпу. Лицо его закрывала в зависимости от обстоятельств,  чёрная или белая маска. Эрик делал их из ткани или тонкой мягкой замши. Одно время  он носился с идеей сделать маску таким образом, чтобы она была почти не заметна. Но когда он сделал нечто подобное, Кристина, не щадя его самолюбия, заметила, что ложное правдоподобие выглядит более отталкивающим, чем горькая правда. Он вздохнул, и отказался от этой затеи. Он уважал эту её прямоту. Если за пределами своих владений он был напряжён, как взведённая пружина, всегда готовый дать отпор или первый нанести удар, то в домашней обстановке он вёл себя свободнее и раскованнее. Кристина давно привыкла  к его высокой немного сутулой фигуре с острыми плечами. Она легко могла подойти и обнять его за худую длинную шею с резко выступающим кадыком, провести рукой по волосам какого-то неопределённого, тусклого цвета. Отвращение, которое она испытывала к его желтоватой сухой коже и невероятной худобе, давно прошло. Ей казалось,  что его боязнь открыть лицо, была скорее психологической травмой, нежели реальной проблемой, что  она могла бы принять его таким, какой он есть. Но  тот  случай с кровопусканием  в их первую ночь  заставил её уважать его тайну. Она боялась повторения этой сцены и не настаивала.  И всё-таки женское любопытство (почему только женское – человеческое) сработало, как часовой механизм.
       Как-то раз, они, утомлённые, лежали рядом. Эрик на минуту задремал. Так бывало и раньше. Кристина решила, что ничего не случиться, если она приоткроет повязку. Он не узнает.  И она сдвинула повязку с глаз.
       Она с трудом подавила крик отвращения, готовый сорваться с губ. Душная волна тошноты поднялась откуда-то изнутри и подкатила к горлу. Рядом на подушке лежало жёлто-серое лицо с глубоко запавшими глазами, дырой вместо носа и тонкой ниткой рта. Это был череп, обтянутый кожей. Не лучше  было и тело – обтянутый дряблой кожей скелет. И вот «это» только что целовало, ласкало, владело ею?! О-о-о! Кристина бросилась в ванную. Её рвало.
      Эрик открыл глаза. Увидел чёрную повязку на подушке. Из ванной доносились звуки - красноречивее некуда. Он медленно сел на кровати, свесив костлявые ступни. Ноги налились свинцом. Сердце оборвалось. В голове была пус-то-та. Он кое-как натянул на голое тело свой шёлковый халат и, не запахиваясь, потащился к двери в органную комнату. Ему хотелось умереть и никогда уже не видеть её. Ноги, руки не слушались его. В двери провернулся ключ.
      Кристина, справившись с собой, вышла из ванной. Пустая постель. Что она наделала! Разрушено всё. Зачем? Он же доверял ей, зачем она это сделала?! Она даже не может сейчас броситься к нему – обнять, утешить. Ей противно приблизиться к нему, невозможно преодолеть себя, своё отвращение. То, что в воображении обжигало и будоражило, в реальности оказалось отталкивающе грубо и гадко. И вдруг в голову приходит мысль: «Он в органной, там – крюк, петля…   Только не это!!!»
     Кристина с криком кидается к двери – закрыто – стучит, плачет, бессвязно выкрикивает какие-то нелепые оправдания, умоляет простить … Тишина.
     Кристина сидит под дверью, рыдает, зовёт его по имени, что-то говорит, говорит, что любит. Тишина.
       У неё разрывается сердце. Что она наделала! Своей глупостью, жестоким любопытством  она  убила человека, который так безудержно её любил! Она же знала, что в ней – его жизнь, его воля, его сердце. Ну неужели не понятно: если человек чего-то смертельно боится,  для этого есть очень веские причины?! «Ничтожество! Убийца! Любопытная дура!»
     Кристина снова зовёт Эрика, умоляет не делать глупостей, не оставлять её одну…     
Тишина давит на неё. Что теперь делать? Выломать дверь у неё нет сил. Помощи ждать неоткуда. Она боится увидеть ужасную картину там, за дверью. Больше всего на свете она боится увидеть его там…

      Сутки сидит Кристина в гостинной в тишине. Это самые страшные сутки в её жизни. Наконец она берёт нож, ещё какие-то острые предметы и начинает ковырять замок. У неё не получается. Долго, ужасно долго, с остервенением, стараясь не думать ни о чём другом, она пытается открыть замок. Наконец ей это удалось.
     Он лежал навзничь, на каменном полу. В распахнутом  халате, во всём своём неприглядном естестве. Его глаза невидящим взглядом уставились в кирпичный свод зала. Слава Богу, того, чего боялась Кристина, не случилось. Она тормошит, трясёт его, зовёт, пытается поднять голову. Всё напрасно. Он ледяной. Больше суток на каменном полу подземелья.
      Ну почему она такая трусиха? Нужно было сразу ломать замок! Кристина разводит в камине сильный огонь, несёт одеяла, пледы, всё, что может согреть. Срочно заваривает какое-то питьё. Вливает обжигающую жидкость ему в рот. Приподнимает, и подставив плечо, выводит в гостиную. Она укладывает его перед огнём на шкуру, на ворох тряпья. Раздевшись, она всем телом  приникает к нему, накрывшись одеялами, пытается согреть своим теплом. Ни капли отвращения не осталось. Она шепчет ему на ухо все ласковые и нежные слова, которые приходят ей в голову. Они снова лежат в объятиях, но это объятия жизни и смерти.

Глава 9. Занавес опускается.

      Впрочем, кое в чём Кристина заблуждалась. Рауль тяжело переживал случившееся в Опере на премьере «Самсона и Далилы». Он понял, что Кристина навсегда потеряна для него. Он часто видел её в театре, но никогда больше не подходил. Его отношение к ней нельзя было определить как презрение к падшей женщине. Он скорее видел в ней жертву, ему хотелось в это верить. Поэтому весь свой гнев, всю горечь обиды он обратил на Призрака. Идея выследить его, расквитаться за поруганные чувства, за Кристину, не оставляла его. Он слонялся по подземным казематам Оперы, выслеживал путь Кристины, искал следы присутствия Призрака с невероятным упорством. Но тот слишком хорошо знал свои владения. Он видел Рауля и не упускал случая поиграть с ним, как кошка с мышью. Ему нравилось дурачить молодого человека, отыгрываясь на нём за его молодость, красоту и богатство. Призрак то заманивал Рауля в зеркальную ловушку, надолго бросая его там, то неожиданным способом выпускал, и юноша сразу попадал из одной западни в другую. Он не причинял ему серьёзного вреда. Зачем? Мальчишка проиграл.  Он  предпочитал издеваться и унижать Рауля, чем только подогревал его пыл. Кристина и представить себе не могла, какая напряжённая игра мужских самолюбий идёт за её спиной. Так продолжалось до истории с маской.
       Система зеркал,  которая помогла проникнуть солнечному лучу  Кристины в подземелье, была сконструирована Призраком для защиты своего дома. Она создавала иллюзию ложных пространств, лабиринтов и тупиков. Фрагмент этой системы фантазией очевидцев  был превращён в живописную комнату пыток. На самом деле у Эрика в ней не было необходимости. Он не находил удовольствия в близком соседстве с обезумевшими и кричащими пленниками. По правде говоря, Эрик не был кровожаден. Он презирал людей, но, как правило, он промышлял шантажом, мошенничеством и воровством, изобретая иногда довольно хитроумные комбинации. Убивать ему действительно случалось. Это бывало, когда его пытались выследить, как хищного ночного зверя. Тогда он использовал все свои уловки и возможности, не стесняясь в средствах. Скорее всего, и легенды о его персидских злодействах были выдумкой, которую он чуть ли не сам о себе распространял. Вероятно, если судьба и заносила его в Персию, то только как фокусника и инженера.
      Рауль всё не оставлял своих попыток. И вдруг до него дошли слухи, что Кристина вышла замуж. В самом деле, в театре Кристина объявила, что она замужем за музыкантом и композитором. У него редкая форма болезни, поэтому он избегает общения и выходит в маске. Она сохраняет свою девичью фамилию как сценический псевдоним, поэтому своё имя по мужу она оставляет в тайне. Сомнения её слова не вызвали, потому что с тех пор её иногда видели в  сопровождении  мрачного загадочного высокого человека.
   Все знали о чувствах молодого графа де Шаньи к Кристине, поэтому понять её поступка не могли. Кто-то сожалел о ней, кто-то осуждал, кое-кто считал непроходимой дурой. Рауля жалели. А ему не оставалось ничего другого, как оставить Кристину и Призрака в покое. Душа его болела, он действительно, по-настоящему любил эту девушку, но она сделала свой выбор.

    Спустя некоторое время, Эрик сам предложил Кристине покинуть их дом на подземном озере и выбрать небольшой особняк в пригороде Парижа. Они нашли дом, очень похожий на тот уютный пансион в Понтуазе, в котором Кристина провела те памятные две недели. Поселившись там, они вели обычную жизнь молодожёнов. Она жила Оперным театром, а он жил ею. Карьера Кристины достаточно уверенно шла в гору, она много играла. К ней за город часто приезжала весёлая театральная братия. Призрак никогда не спускался к её гостям. Но бывало,  уступая горячим просьбам  друзей, Кристина поднималась к нему наверх и тихо говорила с ним несколько минут. После этого он выходил на небольшой открытый балкон гостиной со скрипкой в руках. Он редко играл что-то из своих сочинений. Но всё, что он исполнял, повергало искушённую публику в зачарованный священный трепет. В эти мгновения он не видел различия между ними и зрителями грубых ярмарочных балаганов. Он играл не для них. Среди восхищённых глаз он видел только её глаза, в них отражался его гений.
    В театральных кругах заговорили о невероятно талантливом, загадочном музыканте-виртуозе. Его незаурядные исполнительские способности, атмосфера таинственности, привлекали, делали модой его концерты. Попасть в дом Кристины и услышать его игру стало знаком причастности к элите музыкально-театральной богемы. Впереди перед Призраком открывалась слава нового Паганини.
   Но он изменился. Тщеславие артиста, любовь к эффектам, интерес к публике – всё это покинуло его. Он много писал, работал, как будто боялся чего-то не успеть. Здесь, за городом, он был гораздо более одинок, чем в своём подземном доме. Кристина была часто занята в театре. Он каждой клеточкой своего организма чувствовал всю нелепость, неуместность своего существования при беспощадном дневном свете. Свет разрушал магию его искусства. Он выставлял напоказ  фальшь и несуразность его попыток стать как все. Так, в театре, в свете рампы и прожекторов роскошные декорации и костюмы создают волнующее, феерическое волшебство. А днём они превращаются в пыльный крашенный холст, папье-маше и обветшалые тряпки.
      Столкновение с реальной жизнью стало для него испытанием. При всём его изворотливом уме и знании низменной человеческой природы, он мог прекрасно устроиться среди людей, манипулируя их слабостями. Но этот путь он для себя закрыл. Художник взял в нём верх над мерзавцем. И всё-таки жизнь, живая жизнь отвергала его.

    Стояла чудная осенняя пора. Вокруг всё сияло праздничными золотыми красками. Как будто сама природа устроила театральный спектакль на несколько тёплых дней. Кристина гуляла по саду, срезая последние пышные георгины. Душа её пела, она жадно ловила тёплые мягкие солнечные лучи, любуясь буйством красок и синевой прозрачного неба. Но где-то в глубине её не оставляло ощущение смуты. Это ощущение сумрака давило, неосознанно тревожило её.  Кристина подняла глаза. В окне второго этажа она увидела его тёмную фигуру, бледное пятно вместо лица. Эрик наблюдал за ней из своей комнаты. Он почти не выходил из дома. Неужели дело в нём? Неужели она стала тяготиться им? Чувство сумрака исходило из дома, и она ловила себя на мысли, что давно уже избегает его. Кристина не могла с этим смириться. Она пыталась быть внимательнее и ласковее чем прежде. Но счастье ушло. Померкло, как солнечный луч.

    Однажды под вечер Эрик возвращался домой. Каким-то шестым чувством он понял, что дом пуст. Он открыл дверь, поднялся на второй этаж в комнату Кристины. Так и есть. На столе письмо. Он уже знал, что в нём. Неторопясь  он снял плащ, шляпу, положил на кресло. Сел за стол. Он медлил. Наконец он вскрыл конверт. Вот это письмо:

« Эрик, душа моя, я покидаю тебя.
Это жестоко, знаю. Я всё ещё люблю тебя, но мы не можем жить в одном мире.  Я умираю во мраке твоих подземелий, а ты разрушаешь себя при ярком свете дня. Долго я пыталась закрывать на это глаза, делала всё, чтобы ты смог войти в эту жизнь, окружить тебя  музыкой, своей любовью и теплом. Но все мои усилия не спасли нас, сейчас я отчётливо это понимаю. Я ухожу в последний раз. Я не вернусь.
Любимый мой! Никто не сравнится с тобой.
             Никто не будет любить меня так, как ты.
                                       Никто не сделает счастливей.
                                                                               Прощай.Твоя Кристина. »
                                                                                                                                                                             
                                                                         
                                                                                                     
    Кристина уходила в неизвестность. В театр она больше не вернулась. Вместе с Эриком её покинуло и то счастье вдохновения, которое  артист испытывает на сцене.
  Она всегда слишком любила   жизнь, а Эрик целиком принадлежал смерти. Ей было не место рядом с мертвецом. Рано или поздно он затянул бы её в трясину своих страданий. Когда-то, впервые увидев её, он страстно захотел вырваться из темноты, окружавшей его. Пережитое опалило их души. Теперь они возвращались на круги своя – она в мир, а он – во тьму.

Сумрак сгущался. Эрик сидел у стола с письмом в руке. В его сердце не было ни обиды, ни боли, ни отчаяния. Он был благодарен Кристине. Благодарен за всё. Эти мучительные и счастливые полгода своей жизни он не променял бы  ни  на  что. Он был в расчёте с Судьбой.
     Теперь Призрак  хорошо знал, что будет дальше. Там, под Оперой, на самом дне котлована, есть дом. В одной из комнат,  на крюке от балдахина всё ещё висит петля. Она ждёт его…

Эпилог

   Если вам интересно, что стало с  Кристиной, то я расскажу.
Кристина уходила не одна. С собой она уносила его частицу.
Ей  предстояло нелёгкое решение, которое рано или поздно встаёт перед каждой здоровой женщиной, которая вышла замуж за больного человека: рожать больного ребёнка или нет. Она ещё не знала – позволит ли увидеть ему свет  , она не хотела для него участи отца. Отношение  Эрика к этому вопросу она знала: «Лучше в колыбели задушить, чем заставить так страдать, как я». Рождение  ребёнка было одним из его мучительных страхов. Конечно, то что он думал и то что он делал на самом деле – совершенно разные вещи. Но  Кристина должна была сама разобраться в своих чувствах. Это была не единственная, но очень важная причина её ухода.  Она не смогла убить в себе жизнь. Это противоречило всей её природе. Родился обычный резвый мальчик, он не унаследовал   талантов  родителей и шёл в жизни своим путём, далёким от музыки и театра.В нём Кристина находила радость и смысл своей жизни. Когда он вырос, стал инженером-строителем, занимался строительством мостов, железо-бетонными конструкциями .  Она прожила трудную, достойную уважения жизнь. Де Шаньи  первое время пытался найти её, чтобы предложить помощь, нашёл, но встреча была печальна и холодна, от помощи она отказалась. Больше они  не виделись.  Через некоторое время она вышла замуж за доброго, порядочного и вполне заурядного человека, с которым прожила всю жизнь. Никто и никогда больше не вызывал в ней того смятения чувств, горения и страсти. Об Эрике она всегда помнила, от сына не скрывала, и никогда не жалела о том, как поступила.

                                                                               23 апреля – 7 мая - июль 2006 г.

Отредактировано Humulus (2006-12-14 00:00:52)