Э-э-э-э…мнээ….эээ…
Ну….Все права и персонажи принадлежат Гастону Леру  (основные) и Э.Л. Уэбберу (образ мадам Жири) и автор не извлекает никакой выгоды.
Дисклеймер. Какой дисклеймер? Там и страницы-то нет!
Пейринг. Мнэээээ…..нетути…
А да… романтикам не читать!!!!!! (*разводит руками*) Вот такая я пакость.

После...

                                                                                           Навеяно Г. Макгуайром.

...Мы любим истории. Особенно мы любим истории, в которых принимает участие большое количество людей. Людей разных - добрых и злых, плохих и хороших, красивых и уродливых, подлых и благородных… Чем больше – тем лучше… Почему? Да потому,  что мы любим представлять себе, то, что могло произойти после той истории, которая была рассказана нам. Потому что мы хотим быть уверены – уверены окончательно, что добро восторжествует над злом, а добродетель получит соответствующую награду, что любящие сердца, разлученные волей жестокосердного автора когда-нибудь обретут друг друга. Мы упиваемся своими фантазиями, мы создаем новые миры…. Иногда мы дуемся на автора, если тот не предлагает нам послесловия - ведь нам хочется узнать то, что произошло потом с героями. Мы недовольно бурчим, если у истории оказывается открытый финал - потому что мир устроен так, что в жизни нет открытых финалов. Жизнь медленно течет - или быстро скачет - неважно, как, но она движется. А значит - и все когда-нибудь приходит или проходит, все когда-то меняется или сменятся, все имеет свое начало и свой конец. Это не философия или демагогия. Это правда. Это и есть жизнь - бесконечное блуждание, бесконечный путь - времени, человека, судеб, историй….
И разве и в самом деле – у каждой истории не существует своего «после»? И разве, когда нам это предложат, мы не захотим немедленно заглянуть туда – за занавес? Не захотим узнать то – что было после?
Только уверены ли мы, что когда мы узнаем, что стало "после", мы не пожалеем о том, что обрели это знание?
Что ж….
Мадам Жири и через сорок лет продолжала гонять балерин, строго постукивая своей неизменной палкой. Да и сама она выглядела как палка или, что будет точнее, как ствол старого иссушенного временем и ветрами дерева. Со временем по Опере, среди острых на язык балерин и хористок, стали бродить легенды  о том, что мадам продала свою душу дьяволу в обмен на вечную жизнь, но холодной осенью 1921 года эти разговоры прекратились. Точку в них поставили комья смерзшейся земли, которые гулко стучали по крышке гроба, в котором покоилась мадам, унесшая с собой часть самой великой тайны Гранд Опера.
Малышка Жири еще при жизни матери стала баронессой. Как замечательно. На богатой свадьбе гуляла вся труппа Гранд Опера. Жених кисло улыбался малознакомым и маловоспитанным гостям, но делать было нечего – худенькая балерина крутила пожилым бароном, как хотела. Через пару лет, с молчаливого согласия супруга, у нее появился молодой любовник. Барон стал посматривать в сторону хорошеньких горничных, баронесса капризно морщила носик при виде очередной новой служанки  - словом, шла обычная семейная жизнь обычной, по-своему счастливой, пары, которая так до конца и не поняла - что же свело их вместе..
Кристина Даэ, теперь уже графиня де Шаньи,  вернулась в родную Швецию. У нее родилось трое детей, правда, единственный мальчик умер от испанки, когда ему было три года. Говорили, что мать совершенно не плакала. Она растолстела, иногда ездила в Оперу – правда только на балеты, читала по вечерам женские романы, украдкой утирая сентиментальные слезы, играла в пасьянс с кумушками-соседками и учила прислугу варить варенье.
Граф де Шаньи, переехавший вслед  за молодой женой на ее родину, застудил на одной из охот с бравыми соседями почки, от чего и мучился еще долгое-долгое время. Он, в отличие от жены, не набрал веса, а словно с каждым годом все больше и больше ссыхался, превращаясь в маленького грустного старичка.
А что же Призрак Оперы, Эрик? В его жизни больше не было "после". В его жизни слишком много было этого слова - после того, как сбегу из дома, после того, как покину цыганский табор, после того, как достигну расположения шаха Мазендарана, после того, как расскажу Кристине о себе... Он создавал себе мир, в котором отчаянно, обреченно надеялся на будущее. Сначала надеялся на то, что оно будет прекрасным. Потом, что оно будет хорошим. Потом – что оно будет не ужасным. А потом – что оно просто будет. Будет  - «после» - это короткое слово, которым мы так часто бросаемся, не понимая, что для некоторых оно может быть смыслом жизни. Он жил этим словом, дышал им…  И вот наступил момент, когда в его жизни больше не было "после"...
В жизни Призрака Оперы больше не было «после». А в истории о нем нет послесловия.  Потому что истории живут, пока в сердцах людей живет искорка прошлого…. Иногда первым умирает человек, иногда – первой гаснет эта искорка. И в тот же момент история окутывается пеленой смертного тумана.
Все герои этой истории мертвы. Они были мертвы уже в тот моменты, когда доживали свои жизни. Через несколько лет уже не было той хрупкой доверчивой Кристины, по-мальчишески воодушевленного Рауля, восторженной и напуганной Жири… Они были живы еще долгое время, которое было отпущено их физическим сроком. Но в то же время – мертвы.
Вы хотели послесловия? Что ж – вот оно. Только знаете что… Давайте притворимся, что его не было. Просто возьмем и сожжем этот листок бумаги, удалим компьютерный файл – у кого что. Этого не было. Забудем о том, что только что прочитали. И представим, что у каждого героя этой истории было «после».
Хорошее «после».
«После», которое заслуживал каждый из них.
После…
У каждого из нас должно быть свое после.
Разве не так?

Ожидание.

- Ах, я насилу проснулась… Прошу извинить…
- Что Вы, что Вы… я, честно говоря, и не ожидал, что тут будет кто-то кроме меня..
- Извините..Я еще совсем растрепанная..
- Да что Вы… Вы просто прекрасны…
- Да, правда? И заметьте, я родилась вместе с солнцем… Простите..я говорю что-то не то… Я и ему все время говорила что-то не то..
- Вы тоже кого-то ждете?
- А вы?
- Ее…
- А я его…
- У вас тоже есть надежда, что он вернется?
- Не знаю…я даже не знаю, где он.. Я даже не знаю, как давно он ушел. Я не знаю, сколько времени прошло после его ухода. Может много, а может и мало… может то, что для меня вечность – для него всего лишь мгновение.
- Тогда он вас не любит… Если бы он любил вас, он чувствовал время вместе с вами..
- Не знаю… Но я его люблю..и этого для меня достаточно.
- Он вас любит…Вас невозможно не полюбить с первого взгляда.
- Знаете…- она помолчала. – Я даже не уверена, что он помнит меня…
- Он помнит…
- Да? Вы так думаете?
- Конечно…вас невозможно забыть…
- А она? Как Вы считаете, она Вас помнит?
- Да… - он мрачно усмехнулся. – Я просто уверен. Меня не так-то легко забыть…
- Но…вы не уверены, что она помнит вас, как…как что-то хорошее?
- В том-то и дело…
- Я тоже была виновата перед ним…
- …а я перед ней…
- …я все время чего-то требовала от него…
- …а я все время чего-то требовал от нее…
- ..я хотела, чтобы он заботился только обо мне…
- …я хотел, чтобы она любила только меня…
- …я слишком поздно сказала ему, что люблю его…
- ..а я сказал ей, что люблю ее, когда было уже слишком поздно…
- …как я была глупа…
- …как я был глуп…
- ..надеюсь, что он сейчас счастлив…
- …надеюсь, что она сейчас счастлива…
- Простите меня, я немного растрепанная …
- Что Вы.. Я еще никогда не видел настолько красивой…
- ….травы…Скажите, пожалуйста, «травы»… Он иногда называл меня так..
- ..травы…
- Я не трава, я Роза…. Простите, мне захотелось просто вспомнить…
- Все в порядке… Когда-то я дарил ей розы каждый день… каждый час.. готов был осыпать ее ими каждую секунду, но и не думал…
- …что розы тоже могут чувствовать?
- Да…
- Значит, тогда вы были хоть капельку счастливы… потому что когда человек задумывается о том, чувствуют ли растения…значит он несчастен.
- Или, наоборот – счастлив безмерно и хочет поделиться этим с остальными.
- А вы счастливы?
- Нет…
- Тогда почему вы так в этом уверены?
- Просто мне хочется верить, что в этом мире возможно счастье…
- Оно возможно.
- Да?
- Да. Только мы сами все портим…
- Да…вы правы…
- …Я так мучила его…
- …я так мучил ее…
- ..я не была слишком горда, чтобы сказать ему как я люблю его…
- …я был слишком самоуверен, чтобы сказать ей, как я люблю ее…
- ..он думал, что мне нужно только, чтобы он поливал меня и накрывал колпаком по вечерам…
- … она думала, что мне нужен от нее только ее голос, который бы пел арии из моих опер…
- …а теперь я тут беседую с бабочками и гусеницами… и с Вами…
- …а теперь я брожу в зеркальном коридоре отражений, где вижу только себя…и Вас…
- …как я была глупа…
- …как я был глуп…
- ..надеюсь, что он сейчас счастлив…
- …надеюсь, что она сейчас счастлива…

А потом они стали ждать.
Долго?
Они не знали.
Да и неважно им было время.
Они просто ждали.
А потом кто-то вошел.
Но вот кто это был?
Кристина Дааэ или Маленький Принц?
А вот этого я не знаю.
А вы?

Не прошло и года, как ФП решила тряхнуть стариной ))
старина поежилась и заползла  темный угол

маасенький фик, потому что много было лениво писать

Просто написать фик

Пейринг: никто ни с кем и ни за что
Рейтинг: а для усех пойдет
Дисклемер: ни на кого не претендую
Саммари: как всегда, глюк
Предупреждение: ничего личного

Ванесса была фикером. Даже более того - она была классным фикером. Признанной королевой карандаша и клавиатуры - смотря, что именно попадалось ей под пальцы в тот момент, когда она ловила вдохновение за хвост. Она виртуозно придумывала самые запутаные сюжетные перепетии, создавала казалось бы немыслимые любовные тандемы - словом, для нее не было невозможных тем и запретных идей. Единственное, что возможно было ее слабым местом - так это узость темы, выбранной для фиков. "Призрак оперы". Только он. Во всевозможных ипостасях - из книги, мюзикла, фильмов, комиксов, из фиков, написанных конкурентами, сам по себе, кроссовер, слэш, хоррор, розовые сопли в сахарине, трэш, отдающий некрофилией, притчи - как угодно, с кем угодно, но только "Призрак оперы". Трудно сказать, какую область не затронула Ванесса - ее сотня фиков полностью охватывала все то, что можно было - и нельзя - сказать про "Призрака". Ей завидовали, ее обожали, ее ненавидели, но все были уверены в одном - Ванесса гений. Может и не в обширном смысле этого слова, но в плане локального фикерства по "Призраку оперы" она была богиней.
Сама Ванесса знала об этом. И ей это нравилось. Трудно сказать ,в какой именно момент она прекратила писать от души и поставила свои фики на поток. Она была виртуозна, слезовыжимательна - но только она знала, что сама она никогда не плачет над своими фиками. Это была лишь тончайшая ажурная вязь великого мастера - но не более.
Но она гордилась тем, что у нее получается. Она никогда и не мыслила себя самостоятельным писателем, потому что понимала, что у нее никогда не получится придумать новый уникальный мир и создать новые, уникальные характеры персонажей. А фики позволяли использовать старое. И кроме того, фики обеспечивали ей читателей.
А это было самое главное.
А потом произошло то, что произошло.

В тот вечер она зевнула, сохранила очередной фик на компьтере, потянулась, хрустнула суставами пальцев, предвкушая резонанс, который ее новый фик вызовет в фэндоме, и повернулась, чтобы встать из-за стола.
Их было трое.
Худой, и по-видимому высокий мужчина сидел в кресле перед ней. Его тонкие кисти были затянуты в черные перчатки. На костлявые плечи был наброшен черный плащ. А на лице была маска. Того же, черного цвета.
За его спиной стояли еще двое.
Худенькая и достаточно невзрачная белокурая девушка. Ее тонкое и ничем не примечательное лицо оживляли большие, чуть наивные голубые глаза.
Рядом стоял молоденький юноша, весь из себя немного серый и субтильный, с чрезвычайно усталым и немного обреченным видом.
Она догадалась, кто они. Хоть они и не были похожи на  тех, как их представляют.

Мужчина в черном тихо кашлянул и забарабанил тонкими пальцами по крышке столв.
- Так вот Вы какая....
- Прошу прощения, - вежливо осведомилась Ванесса.
Странно...странно, как гибко человеческое сознание. Ей надо было бы ущипнуть себя, завизжать, попытаться проснуться - а вместо этого она так спокойно начала разговор. Были ли это ее галлюцинации? Или призраки? С галлюцинациями не разговаривают. С призраками - тем более. Но она, тем не менее, заговорила.

- Послушайте... - вежливо произнес он, - а Вы не могли бы сказать, зачем вы это делаете?
- Что именно?
- Ну вот все..это?
- В смысле?
- Зачем Вы пишете это?
- Ааа.. фики что ли?
Он поморщился.
- Ну да, фики. Слово-то какое...гадостное..будто клопа раздавили.
- Ну...эээ... - Ванессе сразу отказались помогать все слова. - Люди читают...
- Люди и полицейскую хронику читают, и биржевые новости.
- Людям нравится!
- Вы что, хотите сказать, что людям ЭТО наравится? - он пододвинул ей лист бумаги.
Ванесса пригляделась. Ну да, конечно. Название ей было знакомо, да и по паре фраз она поняла, что это такое. "Жаркие объятия". Один из ее лучших фиков. Да что там говорить - один из лучших фиков в Призрачном фэндоме вообще. Впрочем, как и один из самых спорных. Ну что поделать - не всем нравилась идея того, что через пару лет Эрик, Кристина и Рауль посеились втроем в тихой шведской деревушке, и ээээ... ну, в общем добрые две трети книги занимали тщательно выписанные постельные сцены с участием всех троих, а так же случайно забредавших гостей. Пару раз на супружеском ложе отметилась даже Мадам Жири. Ну и что, что не всем нравилось? Поклонников у этой истории было не меньше.
- Ну да, - пожала плечами она. - А что?
- Скжите, а зачем Вы это вообще написали? Зачем вы пишете про то, как я целуюсь с виконтом? И зачем вот в этом - он двинул по столу еще лист бумаги, - зачем в этом я....боже, какая гадость... я совершаю насилие над выкопанным из могилы телом Кристины?
"Любовь до гроба и после" - вспомнила Ванесса. Достаточно одиозный и от этого еще более нашумевший фик.
А он продолжал:
- А вот здесь я встречаюсь с графом Дракулой и мы вместе с ним на пару начинаем преследовать юных девственниц...
"Два одиночества" - услужливо подсказала память.
- А вот тут я уезжаю в Лондон и становлюсь тем самым Джеком-Потрошителем, мстя всем, кто хоть как-то был похож на Кристину.
"Святая месть"
- А вот здесь я пытаюсь утопиться, но меня выносит на какой-то берег, где меня подбирает юная вдова с очаровательными детишками-близнецами. И то, что мы потом жили долго и счастливо не менее мезко, чем вся эта гадость, о которой я сказал Вам раньше!
Ну да, вполне флаффный фик, этот "Заслуженный рай". А что? И розовый сахар тоже весьма востребованная в фэндоме вещь.
-Зачем? Скажите зачем Вы все это придумываете?
- Но ведь идей мало, - запротестовала Ванесса. - Надо придумывать что-то новое, или же прекратишь котироваться!
- Но Вы же знаете, что все было не так ?
Ванесса пожала плечами.
- В том-то и дело, что не знаю. Я верю в каждую историю, которую рассказываю. В каждый свой фик....
- В том-то и дело, что не верите, - раздался тихий женский голос. - Вы верили раньше, тогда. Тогда Ваши истории были  воздушны, печальны и красивы. И они были искренни. А теперь Вы просто штампуете их, как ремесленник. И больше не верите в них.
- Ну хорошо. Но а что вы хотите от меня? Я просто пишу... Это преступление?
- Вы просто пишите, - покачал он головой. - Как все просто...
- Ну да, я просто пишу. А другие просто читают. Ну и что из этого? Неужели это стоит того, чтобы вот сейчас...
- Это не просто стоит того... Это обязательно...обязательно надо прекратить... Сколько можно уже терзать нас вашими выдумками? Слабыми, извращенными, подчас озлобленными выдумками? Неужели вы не можете придумать своего персонажа, своего героя и всласть издеваться над ним? Не можете, потому что не сможете этого сдалть. Потому что ваш персонаж - это ваша плоть и кровь и вы не сможете сделать с ним то, что делаете с нами!

Он помолчал, а потмо тихо спросил:
- Вы хотите знать, как было на самом деле? Через несколько месяцев - точнее через три месяца, пять дней и девять часов после того, как я видел Кристину в последний раз, я умер. Умер спокойно и тихо - а не корчаясь от удцшья, как в этом фике или не утопившись в озере, как в этом, и уж совершенно точно не в тюрьме, как в этом. Умер, словно заснул. Вот на этом моя история закончилась. Не было ,как вы говорите ОЖП, не было друга-героя, пришедшего на помощь. Не было никого. Я умер совершенно один. И поэтому никто не знает, когда и где.

- Через полгода, как мы с Раулем приехали в ШВейцарию, мы поженились, - тихо продолжила девушка. -  А еще через три месяца я поняла, что больна. Туберкулез. Я не знала, когда именно я заболела - в детстве, среди суровых фьордов, в юности в нетопленных спальнях балерин или же в последние дни пребывания в опере - в сырости подвалов. Я и до сих пор этого не знаю. Но это не так уж и важно. Потому что еще через три месяца я умерла.

- После ее смерти я не вернулся в Париж, - сказал юноша тем же тихим, мыгким голосом. -  Меня ничего не ждало там. Мой брат был мертв, мой титул из-за того,что и меня считали умершим, перешел к моему кузену, я не мог там грустить, потому что Париж не терпит грусти, но я и не мог веселиться, потому что в моем сердце не было веселья. А в Швеции была ее могила. Поэтому я и остался там. Около ее могилы. Так никогда никогда и не узнал, что старый кладбищенский сторож на самом деле был виконтом де Шаньи. А когда я умер, меня похоронили на том же кладбище. Ничего, что в другой стороне от ее могилы. Зато на том же кладбище.

Наступила тишина.

- Вот и все, - сказал мужчина в маске. -  Наверное, Вам это покажется скучным...Но такова жизнь. Она неинтересна, сера и скучна - но до тех пор, пока это происходит не с вами.
- Чего вы хотите? - тихо спросила Ванесса.
- Я прошу только одного - оставьте нас в покое. Прекратите.
Это грязно, это мерзко, это противно - ощущать себя марионеткой на веревочке, которыю дегают грязными, немытыми руками, разыгрывая какой-то похабный фарс.
- Я не...я не это... - запротестовала Ванесса. - Я ж только из-за любви...
- Из-за любви к чему? К нам? Из-за любви к нам вы пишете такие мерзкие выдумки? Или из-за любви к высокому искусству вы называете литературой эти слезовыжимательные лживые опусы? Хотя да... наверное из-за любви к себе вы пытаетесь вскарабкаться все выше и выше, не заметив, что уже прошли вершину и теперь спускаетесь вниз!
Ванесса разозлилась.
- А почему вы меня обвиняете? Да если бы не мы, не фикеры, вас бы уже давно позабыли бы. Вы бы тухли где-нибудь на самых последних полках стеллажа псевдо-полу-детективов, да раз в год гоняли бы заштатные фильмы про вас!
- И слава Богу, - внезапно сказал юноша. - И слава Богу. Если б вы только знали, как часто этого хочется.
Ванесса замолчала.
- Я не могу понять, - жалобно сказала она. - Я-то чем не угодила? Чего на меня-то взъелись?
- А потому, что, в отличие от многих других,  Вы  понимаете, что вы делаете. Вы знаете, что вы пишете. И Вы знаете, что это бред и грязь, и ерунда - но продолжаете писать. Умышленное преступление, так кажется наызвается это в уголовном праве?
- Ну уж сразу и преступление, - развела она руками.
- А как Вы назовете его? Разве не преступление разграбление могил? Разве не преступление надругательство над трупами? В отличие от многих других, вам подобных, Вы знаете, что мы существовали в действительности. Вы знали, что мы были - и Вы пишете ЭТО.

Наступила тишина. Ванесса не знала, что сказать, а им, казалось, говорить уже не хотелось. Мужчина в маске махнул рукой.
- Идите, - тусклым голосм произнес он. - Идите...и делайте что хотите. Вас сишком много - а нас слишком мало. Бог с вами, или...или наверное, черт с вами... Вы прекрасны, когда делаете это от души, но когда вы делаете это на потеху публики, ради того, чтобы потешить свое честолюбие... вы словно изрыгаете поток нечистот. И когда-нибудь вы сами задохнетесь в них... Идите...
Он помолчал.
- И мы тоже уйдем... Мы уйдем от вас, Ванесса. И никогда больше не придем к вам.
- Вы придете к другим, - с обидой полуспросила, полусказала она. Это был сильный удар по ее самолюбию.
Он покачал головой.
- Не думаю. Наверное, мы ни к кому больше никогда не придем... Время чистых и нежных историй прошло. Вы чума, Ванесса, вы черный ангел разрушения. Вы хорошо пишете - и в то же время пишете плохо. Вы заразили всех, кто вас читал, вирусом извращения. Вирусом издеватлеьства. Издевательства над нами. А мы тоже можем устать. Мы тоже можем обидеться. Мы можем уйти.
Он помолчал.
- Не говорю до свидания - говорю "прощайте".
- И что мне теперь делать?
Он пожал плечами
- Делайте что хотите. Если захотите.

Я не знаю, написала ли Ванесса еще фики. Наверное да. Слишком большое искушение - изложить свои мысли на бумагу или монитор. А может и нет. Иногда обиды и унижения достаточно, чтобы навечно зачеркнуть что-то. А может она продолжает писать - но уже на другую тему. Кто знает? Интернет огромен, количество ников бесконечно, фэндомов множество.
Но во всем, что произошло с ней, отчасти виноваты и мы.
Потому мы требуем новых фиков.
Потому что мы их читаем.
Потому что нам все равно.
Потмоу что написать фик-  это просто.

А я никого в виду и не имела