песня и клип
перевод
____

Мэри Аллен обычно спала крепко и вставала почти всегда с неохотой. Но сегодняшнее утро должно было стать исключением, так как засыпала она в объятиях мужчины. И, действительно, едва девушка открыла глаза, она вскочила с кровати, чуть ли не безумно оглядываясь по сторонам.
А все потому, что Юджина не было.
Он исчез.
И, кажется, она знала, почему.
Набросив халат, Мэри спустилась вниз. Увидев, что слуг на местах нет, девушка вспомнила, что сегодня воскресенье. Всплеснув руками от бессилия, она, задыхаясь, побежала обратно в свою спальню.
«Он не мог просто так уйти!» - пульсировало в ее голове. «Он ведь знает, чем я рисковала ради него!»
Вбежав в комнату, Мэри снова осмотрелась. На этот раз девушка заметила грязно-желтый обрывок, брошенный на подушку. Схватив и торопливо развернув его, она прочла:
«Что же, дорогуша, я не шутил насчет своей казни. Меня утопят в озерце Садден, советую тебе не приходить»
Мэри никогда особенно не прислушивалась к наставлениям, и этот совет не стал исключением: она сразу бросилась к тяжелому высокому шкафу.

Даже странно, что вчера она впервые привела его в свой дом. Да, она – единственная дочь богатого вдового судьи, но ей, в конце концов, уже двадцать два года и она может делать все, что захочет. По крайней мере, так она думала, вед отец не поставил на некрасивой и замкнутой дочери крест, неумело пытаясь выдать ее замуж за кого-нибудь из богатых знакомых.
Как раз три месяца назад отец сказал, что в следующем сезоне снова отправит ее в Лондон, где тетушка Симмондс сделает все, от нее зависящее, чтобы найти для Мэри жениха с хотя бы примерно равным состоянием. Услышав новость, Мэри никак не отреагировала перед отцом, а вечером просто вылезла из окна второго этажа, с трудом уговорив горничную молчать.
Нет, она бы и не против выйти замуж, но ей безумно не хотелось окружать себя холодным расчетом. Одинокой девушке, медленно, но верно приобретающей статус старой девы, просто необходимо иметь в жизни хоть немного романтики. А те богачи, с которыми сводили ее с самого дебютного сезона, внушали девушке лишь отвращение. Причем отец, не понимая, что таким состоятельным людям нужно нечто большее, намекал, что союз с «благородных кровей девицей Мэри Аллен, не обделенной приданым и наследством» является чуть ли не единственным нормальным для них вариантом жениться. Естественно, на самом деле все было вовсе не так, и обычной реакцией на знакомство с девушкой было неприкрытое презрение.
Встречая открытое пренебрежение к себе со стороны богатых людей, Мэри чувствовала, что ее инстинктивно тянет к субъектам абсолютно противоположным: беднякам, бродягам – к тем, у кого не сложилась жизнь. Тем, для кого она будет не какой-то уродливой недостаточно богатой наследницей, а более сильным и властным человеком.
И в тот вечер, когда отец объявил ей о своих дальнейших планах, Мэри поняла, что не выдержит подобной жизни. Несколько часов она сидела с некрасивой неряшливой вышивкой, думая о том, что ее ждет. В голове вспыхивали различные воспоминания, в которых она так или иначе подвергалась унижениям.
Как раз незадолго до этого отец разрешил скучающей дочери ходить на открытые судебные процессы. Мэри воспользовалась разрешением сполна: на каждом новом деле, когда в зал пускали посторонних, она неизменно занимала место в средних рядах, всегда с блокнотом и карандашом, готовая записывать ощущения и впечатления. В итоге отец сначала велел ей не появляться так часто, а вскоре после этого и вовсе запретил ей посещать процессы.
Наверняка, судья руководствовался какими-то своими соображениями, не замечая чувств дочери. А та записывала в блокнот мысли, которые часто сводились к одной-единственной: «Мне так жаль подсудимого!».
И она не лгала. Уверенные в себе обвинители властными речами вводили девушку в ступор точно так же, как и почти всех подсудимых. Отец показывал себя строгим судьей, давая самые строгие наказания, какие только мог дать, не выходя за рамки своих полномочий. Внешне Мэри встречала приговоры спокойно, но мысли, неаккуратно и торопливо записываемые в блокнот, выдавали девушку с головой.
Лишенная возможности посещать заседания, Мэри зачастую просто бесцельно шаталась в районе здания суда. Ноги сами вели ее от высоких ворот поместья к строгому строению, один вид которого мог отобрать у человека надежду на спасение. Поговаривали, что и казни в дождливые дни проводили в похожем здании. Хотя в последнее время традиционное повешение стало не самым популярным, гораздо больше судьи назначали казнь утоплением.
Мэри никогда не была на подобной казни, но слышала, что она была тем еще зрелищем. Единственное пригодное для такого дела озеро находилось в лесу, до него нужно было довольно долго идти даже с учетом проторенных тропинок. По этим тропам шла целая процессия: осужденный с тяжелым бревном, цепью прикованным к нему, священник, родственники и зеваки. Так как бревно и для здорового человека, не знающего, когда он умрет, было тяжелым, то для подавленного приговором нести орудие собственной казни было еще тяжелее, из-за чего одно шествие к озеру могло длиться часами. Ходили слухи, что одна казнь в итоге состоялась вечером: настолько слаб был приговоренный к смерти, что его родственникам и знакомым пришлось помогать ему тащить бревно.
Нет, Мэри было страшно даже представить, что ее Юджину тоже придется через это пройти…

Впервые они встретились еще у здания суда. Оттуда вышел, насвистывая какую-то странную мелодию, молодой мужчина, впрочем, «производящий впечатление человека скорее зрелого, чем юного» - так написала позже Мэри в блокноте. Он был далеко не единственным вышедшим из здания суда человеком, которого Мэри запомнила и о котором после написала в блокноте. Но именно этот человек первым попался ей на глаза тем вечером, когда она вылезла из своей спальни, что находилась на втором этаже.
- Никогда не видел, чтобы богатые наследницы выходили из дома таким способом, - насмешливо сказал он, когда Мэри его заметила. С трудом спустившись на землю, она даже не думала, что за ней в это время могли наблюдать.
- Что же, теперь увидели, - нервно отвечала она, всматриваясь в неосвещенное лицо говорившего.
- А знаете ли вы, куда теперь нужно идти? – иронично спросил он, отступая еще дальше в тень. Мэри пожала плечами, не подумав, что это движение может остаться незамеченным. Но, казалось, незнакомцу не нужно было никакого ответа. Аккуратно взяв ее под руку, он пошел к пабу. Когда на его лицо попал свет, Мэри сразу воскликнула:
- Ах, так вы один из оправданных!
Он сразу выпустил ее руку, застыв на месте.
- Неужели я выгляжу настолько безнадежным?
Мэри не знала, что ответить на эти слова, ей оставалось лишь недоуменно смотреть в лицо, которое она все-таки видела раньше. Вздохнув, мужчина продолжил:
- Вообще-то, я адвокат. Непрофессиональный! – быстро произнес он последнее слово, увидев на лице Мэри некоторое замешательство. – Нас редко допускают к делам, ну а получается у нас что-то еще реже…
- Но я видела, как вы выходили один, и слышала, как вы что-то насвистывали…
- Ах, это? Ну тогда я всего лишь упросил судью Аллена, вашего дражайшего папашу, заменить утопление на повешение. То была моя самая крупная победа, - мечтательно и в то же время иронично протянул мужчина. – Ах да, ну что вы есть Мэри Аллен, я знаю. А вот я – Юджин Глаттерн, приятно познакомиться, мисс, - чуть не смеясь, проговорил он.
- Взаимно, - тихо ответила Мэри, ее мысли уже уносились далеко от реальности.
Но, по правде говоря, в этом не было ничего удивительного. Такой одинокой и жаждущей романтики и любви девушке было достаточно узнать, что привлекший ее внимание мужчина вовсе не оправданный, которого ей могло быть жаль во время процесса, только и всего. Нет, он адвокат, к которому во время того же процесса она могла бы испытывать только восхищение, если бы заметила за ним искренние попытки спасти подсудимого от приговора.
Ну а в том, что Юджин Глаттерн был адвокатом трудящимся, она почему-то ни капельки не сомневалась.
Подойдя к пабу, Юджин приказал ей накинуть капюшон, усадив ее за столик в углу. Сам он сначала перездоровался со своими знакомыми, некоторое время пил с ними, затем почти незаметно для них перебрался к ней.
- Полагаю, ваше мнение обо мне резко ухудшилось, - довольно проговорил он, глотая пиво из полупустой кружки.
- Вовсе нет, - поспешно проговорила Мэри. – По правде говоря, я не представляю себе, как вы вообще можете испортить себя в моих глазах…
- Ха! – ухмыльнулся он, салютуя ей кружкой и выпивая остатки пива. – Нет, Мэри Аллен, это вы сейчас не представляете, а так – кто знает – возможно, я исправлю ваше мнение уже сегодня… - он задумался, разглядывая ее, затем тихо, словно сам себе добавил: - Но нет, сегодня я не стану ничего делать…
Они просидели в пабе довольно долго, оставшись там чуть ли не последними. Они бы и оказались последними, если бы Юджин не обратил внимание на непривычно тихие разговоры вокруг.
- Пойдемте, я провожу вас домой.
Выйдя в темную безлунную ночь, Мэри инстинктивно схватилась за Юджина, прошептав:
- И часто люди ходят по улице такими темными ночами, возвращаясь домой?
Возможно, такого человека, как Юджин, подобный вопрос мог лишь рассмешить. Но ответил он серьезно:
- Часто, Мэри Аллен, очень часто. Некоторые и вовсе постоянно… - последнее было произнесено медленно, словно говоривший желал, чтобы его слова были неправдой.
В дом Мэри зашла как обычно благодаря тому, что горничная не спала, не видя хозяйки в комнате. Возможно, та даже заметила рядом с Мэри незнакомца, но ничего не сказала, явно готовая отныне помогать девушке во всем:
- Я вижу, мисс, что вы явно счастливее, чем раньше, - сказала она вечером следующего дня.

Мэри наконец набросила плащ и выбежала из дома. Но едва она оказалась за воротами, то поняла, что не знает, куда ей идти. Слышать-то про озерцо Садден она слышала, но где же оно находится? Засунув руки в карманы, она хотела было просто как следует осмотреться по сторонам, для начала, но правая рука нащупала листок. Достав его, Мэри увидела ту же грязно-желтую бумагу. На одной стороне были какие-то стихи, на другой – о, чудо! – указание: «На север от ворот. Беги!».
Но она не побежала, а медленно пошла в нужную сторону, читая написанное на обратной стороне:

Crowded streets are cleared away
One by one
Hollow heroes separate
As they run

You're so cold
Keep your hand in mine
Wise men wonder while
Strong men die

Кажется, если до этого воспоминания отвлекли ее от реальности, то сейчас две последние строчки словно отрезвили ее: выронив листок, она побежала. На бегу она внезапно решила рассмотреть получше первую записку, благо дорога позволяла. И правда, бледно-бледно, почти незаметно там были набросаны другие слова:

Show me how we end it's alright
Show me how defenseless you really are
Satisfied and empty inside
Well that's all right
Let's give this another try

Прочитав их, она отбросила листок и побежала быстрее. Задыхаясь, бежала она к Юджину, пытаясь уйти подальше от воспоминаний…

Примерно через неделю после их знакомства Юджин вместо того, чтобы водить Мэри в паб, стал гулять с ней по захудалому городскому парку. Там девушка каждую ночь изливала свою душу новому знакомому, рассказывая ему все больше и больше о том, чем на самом деле является ее жизнь, не требуя практически ничего взамен. Иногда она задавала вопросы типа: «а чувствовал ли ты что-то подобное?» - на них Юджин отвечал легко, не задумываясь.
Вечно так продолжаться не могло, истории иссякали, гнев и отчаяние, накопившиеся в душе Мэри, утекали, и в какую-то ночь она обязана была замолчать, не зная, что говорить дальше. И когда так случилось, молчание продлилось долго. Уже забрезжил рассвет, а они молчали. Наконец, Юджин повернулся к девушке и спросил:
- А ты никогда не думала, как можно избежать такой судьбы?
Мэри покачала головой:
- Нет, а что, есть варианты? – не надеясь на положительный ответ, ответила она.
- Есть, - выпалил Юджин, отворачиваясь. Он был явно взволнован, и это тотчас же передалось и Мэри:
- О чем именно ты говоришь?
Юджин снова повернулся к Мэри. Казалось, он готов был сказать  что-то одно, но замялся и произнес совсем другое:
- Спроси у горничной, как они могут потерять работу. Иди домой, мне нужно готовиться к делу. А ты спроси! – быстро проговорил он и ушел. Мэри, несколько удивленная его поведением, все же направилась домой и успела до того, как поднялось большинство слуг, и никто, кроме верной Бланш, не заметил ее отсутствия или возвращения:
- Я задам странный вопрос, Бланш, но ответь мне: как ты можешь потерять работу?
Горничная сразу покраснела, моментально сообразив, как Мэри додумалась до такого вопроса. Что же, она попыталась отложить разговор:
- Мисс, такие вопросы лучше обсуждать днем…
Но Мэри явно не планировала ложиться спать, не услышав ответа. Вздохнув, Бланш нервно произнесла:
- Мисс, подумайте об отношениях мужа и жены, но между двумя свободными мужчиной и женщиной.
Выпалив столь туманную формулировку табу «внебрачные связи», горничная выбежала, оставив Мэри абсолютно растерянной.
Но к вечеру она приняла четкое решение, о котором сразу сообщила Юджину. При этом она, правда, произнесла и такие слова:
- Но я не понимаю, зачем это нужно тебе…
Некоторое время он задумчиво смотрел на нее, а потом и вовсе усмехнулся:
- А разве я сказал, что оно мне вообще нужно?
Взяв ее за руку аккуратнее, чем обычно, он повел ее…
- Мы идем в мой дом. Пока он у меня есть…

Мэри бежала все быстрее и быстрее, ей становилось жарко. Сбросив плащ, она осталась в своем любимом платье. И снова, вспомнив, что там тоже есть карманы (иначе оно бы не было ее любимым), она опустила в них руки и снова что-то нашла. Осмотревшись, она поняла, что не знает, куда идти дальше. Один взгляд на одну сторону бумаги – и она знает. На бегу читает другую – и помнит, все помнит…

If you find your family
Don't you cry
In this land of make believe
Dead and dry

You're so cold
But you feel alive
Lay your hand on me
One last time

Самой большой проблемой в ее жизни был отец. Он не только не одобрил бы знакомства дочери, но и, услышав о том, насколько далеко все зашло, мог бы… Впрочем, Мэри никогда не думала, что мог сделать с нею отец. Она просто понимала, что ее не ждало бы ничего хорошего.
Мэри казалось, что отец должен был увидеть, как изменилось ее поведение. Но он, видимо, ничего не заметил. И все же, Мэри боялась, что однажды он поймает ее в ее же собственных мечтах и заставит все рассказать…

Но записка гласила, что беспокоиться ей не о чем, нужно лишь бежать, пытаться успеть к нему, пока он еще жив.
Она бежала настолько быстро, что не просто уже задыхалась, нет, она чувствовала головокружение и тошноту. Стоп. Тошноту?
Полностью осознав собственные чувства и ощущения, Мэри остановилась – ее тут же вырвало. «Может ли это быть тем, что не предусмотрел Юджин?» - промелькнуло у нее в голове, пока она пыталась отдышаться. Снова вспомнила строчки из первой записки:

Show me how we end it's alright
Show me how defenseless you really are
Satisfied and empty inside
Well that's all right
Let's give this another try

Действительно ли она пуста? Она снова побежала, чувствуя, как ее гонит вперед какая-то почти невероятная сила…

Беременность не была их целью. Видимо, они просто предоставили событиям идти своим чередом – и этот черед заставлял Мэри почти каждую ночь спускаться на улицу из окна второго этажа к Юджину, который, в свою очередь, почти каждую ночь вел ее к себе домой.
Даже Мэри не могла с полной уверенностью утверждать, что черед событий устраивался таким чувством, как любовь. Ну а Юджин, тем более, чувствовал, что им скорее движет долг дружбы – дружбы, возникшей между двоими по-своему несчастными мужчиной и женщиной.
Ах, ну да, еще это было приятно. Приятно было вот так забываться и ни о чем не думать, не говорить, не переживать. Погружаясь в мир ощущений, они забывали о своих проблемах. И все же, с какого-то момента Юджин каждую ночь, плавно переходящую в утро, когда Мэри уходила из его дома, предупреждал:
- Меня могут казнить в любое утро.
- Почему? – не выдержала однажды Мэри. В ту ночь она задержалась и вряд ли хорошо слышала ответный рассказ:
- Я изрядно надоел судьям, особенно твоему отцу и, пожалуй, еще судье Раттелю. Они, оба, как-то поймали меня и сказали, что на следующий же день после того, как они найдут достаточный повод со мной разобраться, они меня утопят. Утопят за тех нескольких несчастных, которым я немного изменил судьбу, избавив их от участи тащить бревно к Саддену.
Помнит ли она сама, что она тогда ответила? А не померещилось ли ей это:
- Мэри, завтра меня казнят. Я знаю это. Я не могу идти домой…
- Пойдем ко мне! Я защищу тебя от них, верь мне…
Нет. Раз она так хорошо помнит ответ…

Но вот и озеро Садден. Вот и отец, смотрящий на нее с ненавистью и ужасом. Вот и ровесницы, давно замужние, некоторые даже уже овдовевшие… Вот и он.
Схватившись за живот, Мэри идет к нему, пытаясь спеть Юджину его же стихи:

Show me how we end it's alright
Show me how defenseless you really are
Satisfied and empty inside
Well that's all right
Let's give this another try

Он медленно разворачивается, видит, как ее руки лежат на животе. Быстрый взгляд на судью Аллена, затем снова на Мэри – о да, это победа! Легкая улыбка:
- It's alright (Все хорошо).
Юджин неожиданно быстро отворачивается обратно, идет дальше в воду, повторяя и срываясь на крик:
- It's alright… It's alright. It's alright!
Он уже по шею в воде. Снова повернуться к Мэри и из последних сил шепнуть:
- It's alright…