Глава 10

Сюрприз! На ступенях перед входом в Оперу меня ждет Тома.
– Что ты тут делаешь? Ты не в коллеже?
– Салют, Зензен! Я сбежал с уроков!
– Как?
Мы трижды целуемся, и он успокаивает меня:
– Да шучу я! Учитель математики заболел. Сегодня у меня дневных занятий было всего два часа, и это были его уроки. Класс, правда?
– Суперкласс!
Отсмеявшись, он переходит на заговорщицкий тон:
– Ну что, дядя, ты ничего не хочешь мне рассказать?
– Может, войдем?
– Ты тут шеф, как скажешь!
Уличный шум и свет солнца сменяют покой и полутень, окутавшие Дворец Гарнье. Светотехники экспериментируют с освещением уже расставленных манекенов прожекторами. Выцветшие при огнях рампы костюмы снова блистают всей полнотой красок. Преобладающие золотой и пурпурный свет заставляют играть мрамор интерьеров.
– Что скажете? – спрашивает меня один из техников, дергая себя пальцами за кончики усов.
– Мне нравится. Браво! Придется только следить, чтобы не слепило посетителей, когда они будут ходить между моделями.
– Орган* мы приглушим, поиграем с заслонками, если будет нужда. И надо учитывать, что сейчас еще не используются желатины**.
Я благодарю его и улаживаю детали со столяром. Он хотел узнать, как прикреплять рамы, которые нужно разместить на боковых балконах. Разобравшись с этим, я веду Тома в свой кабинет, который находится в коридоре, ведущем к сцене. Едва мы входим, звонит телефон.
– Да, Дельфин.
– Я позвонила в школу Эсмо***, где учится Жанна. Мне сказали, что ей уже случалось исчезать на два-три дня без предупреждения.
Информация поступает в самый подходящий момент. Получается, что у меня есть еще немного времени.
– В таком случае, подождем, по меньшей мере, сорок восемь часов прежде чем сообщать в дирекцию и полицию, – распоряжаюсь я, прикинув, что так я смогу вести свое расследование, как мне хотелось бы.
– Отлично, – отвечает Дельфин.
И добавляет:
– Я сейчас с мастерами по парикам, на уровне вторых лож, перед баром.

Я обещаю подойти к ней через пятнадцать минут и отсоединяюсь. Четверти часа достаточно, чтобы переговорить с племянником и ввести его в курс сделанных мной со вчерашнего дня открытий. А именно: о вероятности существования фантома в наше время. Когда я закончил свой отчет, мой племянник, потрясенный до глубины души, благодарит меня восхищенным: «Суперкласс!», после чего добавляет в возбуждении:
– В таком случае, тянуть нельзя, у нас есть серьезный след. Незачем ждать субботы, чтобы начать расследование. Я предупрежу родителей, что сегодня буду ночевать у тебя, и – в атаку! ОК?
Не думая о возможных последствиях, я соглашаюсь:
– ОК, но при условии, что завтра утром ты пойдешь в школу.
– Даю слово! Завтра у меня первый урок только в одиннадцать.
– А домашнее задание?
– Без проблем. Сделал заранее.
Он врет, я не сомневаюсь в этом, но делаю вид, что поверил. Я не меньше него хочу начать наше расследование как можно скорее. Однако чтобы показать, что решения здесь принимаю я, напоминаю ему о нашем договоре:
– Два часа поисков в день, и если за неделю ничего не обнаружим, сворачиваемся.
– Ты тут шеф! – весело повторяет он.
– Хорошо, а пока за работу! Рядом с «солонкой»**** ты найдешь несколько ивовых корзин с плащами и накидками. Повесь их на плечики. Если тебе не хватит вешалок, попроси в гардеробе бельэтажа. Если окажешься без работы, прежде чем я тебя найду, спроси портних, пусть подумают, чем ты можешь им помочь.
– Не волнуйся, я найду, чем заняться!
Я смотрю ему вслед, думая о том, что вопреки собственной воле все-таки втягиваю его в эту авантюру, которая явно выходит из-под контроля. 
Кто бы ты ни был, дорогой призрак – если ты вообще существуешь, – лучше веди себя тихо. Если хоть волос упадет с головы моего племянника, тебе придется иметь дело со мной!
(Ой, испугаааааал-то! - Т.)

* Командный пульт сценического освещения.
** Цветные фильтры, которые помещают на прожектора, чтобы придавать потоку света нужную окраску.
*** Высшая школа искусства и техники моды, основанная в 1841 году, старейшая школа моды – прим. пер.
**** Что-то вроде конторы при входе в театр, позволяющей контролерам распределять свободные места и тем самым завершать продажу мест в зале к началу представления.

opa79, да почему же? "Мэм" - слово для украинской-русской школы вовсе инородное, а слово "шеф" пришло к нам как раз из французского языка.

Глава 11

– Вы не видели моего племянника?
– Нет, c полудня не видела, – отвечает главная костюмерша, отвечающая за манекены, которая – несомненно, по профессиональной привычке – всегда знает, кто куда прячется.
Я задаю тот же вопрос контролерам, билетершам, портнихам, осветителям, столярам - всем, кто мне попадается. И каждый раз отрицательный ответ. Никто не знает, куда он ушел! У меня начинается приступ паники. Может быть, он оставил сообщение на кассе?
– Нет, к сожалению, для вас ничего нет, мсье.
Я заглядываю в свой кабинет. И там его нет. Уже закрываются. Приходят пожарные со связками ключей. Последних посетителей просят покинуть здание. Скоро пять. На мобильнике никаких сообщений. Тревога все больше овладевает мной. Хоть бы с ним не случилось ничего плохого! Похищение? Возможно ли, чтобы фантом… Нет. Я успокаиваюсь. Прежде всего, не поддаваться панике. Дельфин, заметив мое беспокойство, советует мне проверить кафетерий. Я бросаюсь туда. (Ну так с этого надо было начинать! - Т.)
И действительно, Тома там, сидит за столиком перед чашкой с горячим шоколадом, окуная в него слоеное яблочное пирожное. Мне хочется дать ему по ушам. Хочется заключить его в объятья. Облегчение преобладает над злостью, тем более что, увидев меня, он улыбается и объявляет с набитым ртом:
– Ты будешь мной доволен. Я составил план сражения на сегодняшний вечер. Думаю, нам следует взяться за исследование зрительного зала, начиная с ложи № 5. Я уже обошел строительную площадку. Нам повезло! Сегодня они кончают работу в шесть, у нас будет полная свобода действий. Хочешь что-нибудь попить? Я угощаю.
– Если так, почему бы нет? Чай с лимоном.
– С выпечкой?
– Круассан, если еще остались…
Пока он идет к стойке передать мой заказ, я смотрю на часы: 17.15, еще три четверти часа, придется запастись терпением. Я достаю из кармана роман Гастона Леру, с которым больше не расстаюсь, и начинаю читать отрывок предисловия, который Тома подчеркнул красным:

«Призрак Оперы существовал на самом деле. Он вовсе не был, как долгое время считали, выдумкой артистов, суеверием директоров, нелепым плодом возбужденного вообружения девушек из кордебалета, их матерей, билетерш, гардеробщиков и консьержки. Да, он существовал во плоти, несмотря на то, что были у него и все признаки истинного фантома, то есть тени».

– Ага! Готовсь к атаке! Видишь, я был прав! В этой книжке все есть. Надо только следовать ей. А вот и твой чай. Круассанов больше нет, я тебе взял булочку с шоколадом, пойдет?
– Да, отлично.
Тома устраивается на диванчике лицом ко мне и достает из своего рюкзачка фонари, веревку, ремни, карабины. Завершает его экипировку горсть мелков, которые он выкладывает на стол.
– …Откуда все это?
– Хе-хе! Одолжили парни со стройки. Я рассказал им, что сегодня вечером собираюсь с приятелями прогуляться в катакомбы. Обещал им все вернуть. Полезно, однако, быть племянником устроителя выставки! Это внушает доверие. А если нам еще что-нибудь понадобится – я подсмотрел, где они держат инвентарь.
– Поздравляю! Я и не подумал обо всей этой экипировке, только об электрических фонариках. Собирался одолжить их у билетерш.
– Вот видишь, мы мыслим одинаково! Сколько сейчас?
– Еще двадцать минут.
– Еще так долго. Мне тут надоело.
– Мне тоже.
Вдруг я слышу, как кто-то говорит:
– Выставка, которую вы готовите, мсье, будет великолепна!
Я поднимаю глаза. Комплимент этот исходит от главной билетерши, она как раз садится за соседний столик, намереваясь полакомиться пирогом с вишней.
– Хорошая идея – вот так оживить Оперу прекрасными воспоминаниями, – добавляет она. – Что может быть печальней, чем театр, где не идут спектакли? А так и мы еще можем на что-то пригодиться…
Чтобы проявить вежливость, а заодно и убить время, ползущее, на мой взгляд, слишком медленно, я спрашиваю ее:
– Вы уже долго работаете в Опере?
– Пятьдесят лет будет, мсье, – не без гордости отвечает она. – Скоро на пенсию…
Она вздыхает, потом уточняет после краткой паузы:
– Я начинала здесь на сцене в возрасте пятнадцати лет: статисткой в «Ромео и Джульетте».
Тома, не упустивший ни слова из нашего разговора, взглядом подбадривает меня продолжать расспрашивать. Я подмигиваю ему, чтобы показать, что я его понял. (Билетерша наблюдает за этой пантомимой с большим удивлением – Т.)Я украдкой оглядываю свою собеседницу, пока она с удовольствием поклевывает свое лакомство. Хрупкую, элегантную в своем простом черном платье, ее отличает воздушный флер сильфиды.
Лицо ее красиво: редкие морщины, семитский профиль, седые волосы, собранные в шиньон, светло-голубые глаза, припудренная до атласного блеска кожа, высокая посадка головы. Старая дева? Возможно… Во всяком случае, не замужем.
Почувствовав, что ее рассматривают, дама, ставшая предметом нашего горячего интереса, оборачивается ко мне и робко улыбается. Улыбкой своей она словно бы говорит: вы можете спрашивать все, что пожелаете. Я буду только рада поговорить о своем прошлом…
Я пользуюсь моментом, чтобы возобновить разговор:
– Значит, вы некоторым образом являетесь живой памятью этого заведения, мадам.
– Некоторым образом… да, – повторяет она.
На такую удачу мы и не рассчитывали! Она же – свидетель, о каком только мечтать можно!
– Вы знаете, мадам, мы могли бы сказать без преувеличения, что вас нам само небо послало. Мой племянник недавно прочитал «Призрака Оперы» и как раз перед вашим приходом спрашивал меня, существовали ли персонажи Гастона Леру на самом деле, или он придумал их.
– К несчастью, в большинстве своем они как раз существовали.
Тома, потрясенный до глубины души, вмешивается в разговор:
– А вы не могли бы рассказать мне о мадам Жири, если это имя вам знакомо?
– Не то слово знакомо! – лукаво улыбается она. – Это моя бабушка, молодой человек!
– Ваша бабушка! – восклицает Тома.
– Да, моя бабушка!
– Та, которая была билетершей ложи № 5?
– Да, штатная билетерша Призрака.
Наше любопытство явно забавляет ее. Затягивая интригу, она неторопливо доедает свой пирог. Не в силах дольше выдержать, я спрашиваю в лоб:
– Вы его знали?
– Кого?
– Призрака, конечно.  (Как она его могла знать? у Зензена плохо с арифметикой – Т.)
– Нет, но я много слышала о нем, в первую очередь от моей тети, малышки Мег, в ту пору выступавшей в кордебалете.
– Малышка Мег, старшая дочь мадам Жири, которая станет потом звездой балета и выйдет замуж за барона де Кастело-Барбезака, – поясняет мне Тома.
– У тебя отличная память, мой мальчик! – поздравляет его мадемуазель Жамм. – Мои комплименты, я вижу, что ты наизусть знаешь историю моей семьи!
– Все равно не так хорошо, как вы, мадам. Может быть, вы нам расскажете? – умоляет ее Тома. – Ну пожалуйста!
Мы просим ее пересесть за наш столик. Она не заставляет себя упрашивать. Я уступаю ей диванчик и сажусь на ресторанный стул рядом с моим племянником, уже предвкушая, что за невероятную историю она готова нам поведать.

Отредактировано Targhis (2012-07-31 21:05:03)

Я тоже подумала. Может быть, позже это выяснится?

Глава 12

– Так начинается история династии Жири, – объявляет мадемуазель Жамм.
Шарль Гарнье торжественно открыл свой шедевр при III Республике. Вот уже пять лет свергнутый Наполеон III находился в изгнании в Англии. Благодаря своим дьявольским уловкам, фантом уже являлся полноправным хозяином заведения, когда моя бабушка оставила старую Оперу на улице Пелетье и перешла в эту, где мы находимся сейчас. Очень скоро она против своей воли стала посланницей Эрика. Она доставляла администрации его письма, служа таким образом связью меж подземным царством и верхними этажами, пока ее не уволили под предлогом сообщничества с врагом! Сколько раз она описывала мне эту ужасную сцену: «Ты только представь себе, малышка! Женщину моей комплекции директор вышвырнул вон пинком под зад в качестве объяснений! Какой позор!» потом она всегда добавляла победным тоном: «Ну да им это откликнулось! В тот же вечер, как совершилась эта несправедливость, в партер упала огромная хрустальная люстра Оперы, убив при этом ту, что должна была занять мое место! Две тысячи килограмм на голову этой мегеры, которая была всего лишь консьержкой! Меня, билетершу Национальной академии музыки намеревалась сменить какая-то консьержка! Да будет ей земля пухом. Но все-таки, в каком мире мы живем! О Призраке могут говорить все что угодно, но отомстил он за меня блестяще! Сама понимаешь, эти бестолочи Ришар и Моншармен не замедлили явиться, чтобы на коленях меня умолять вернуться и снова заняться и фантомом, и его корреспонденцией. Нанести мне такой удар, когда моя старшая дочь блистала в кордебалете рядом с Сорелли!»
«Сорелли – это все-таки что-то значило! - часто повторяла она. – Великая артистка, одна из ярчайших звезд балета, соблаговолившая проявить интерес к карьере моей малышке Мег!» – Малышка Мег была ее гордостью. Благодаря ей, бабушка надеялась взять реванш у общества. И она не разочаровалась. Несколько лет спустя ее малышка Мег стала звездой балета и баронессой. Какой головокружительный взлет! Так и знайте, я любила тетю и с восторгом слушала эти истории из ее молодости. Никогда не забуду портрет Призрака, который она набросала мне: «Представь себе лицо настолько жуткое, что монстру пришлось сделать маску и скрыть свое уродство от мира. Знаешь, милая, все говорят, что он был необычайно худ, и одежда болталась на его скелетоподобном теле. Но он умеет и превращаться, принимая форму огненной головы. Головы без тела, висящей в воздухе. Ужас, правда? Вот, возьми этот коралловый пальчик, привязанный к кроличьей лапке, он охранит тебя от всего дурного. Теперь, если тебе встретится бродячий дух, ты будешь защищена. Только раздобудь еще подкову. Подкова – это очень важно. Я держу одну в ложе. Но, если по какой-то причине подковы не будет под рукой, прикоснись к железу. Так всегда делает Перс».
– Перс – это тот странный персонаж, который в ту пору все рыскал за кулисами, – потихоньку объясняет мне Тома. – Он знал Эрика в другой жизни и следовал за ним, чтобы присматривать за ним и мешать ему совершать злодейства.

По ходу рассказа потомка мадам Жири мы все больше убеждаемся в его правдивости. Искренность тона мадемуазель Жамм не оставляет места сомнениям. Тому, кто не читал роман Гастона Леру, пересказанные ею воспоминания могут показаться запутанными, но нам, знавшим его почти наизусть, не представляло труда разобраться в происходящем.
– Вы не желаете, мадам, чтобы Тома сбегал и принес вам что-нибудь попить?
– О да, мсье, – благодарит она. – Я бы с большим удовольствием выпила газированной воды. Вишийской воды, пожалуй.
Воспользовавшись перерывом, она изящно и бесшумно сморкается, вытирает глаза, откашливается, чтобы прочистить горло; потом, сделав маленький глоток минеральной воды, она возвращается к рассказу.
– На чем я остановилась? Ах да, я собиралась рассказать вам о Ла Карлотте. Это сопрано имело огромный успех в ролях Джульетты и Эльвиры, что не понравилось Эрику, который безумно влюбился Кристин Дааэ и решил, что из нее должна получиться diva assoluta*. Пользуясь зеркалами без амальгамы и системой усиления звука, он устроил так, что мог, оставаясь незримым, давать ей уроки пения, постепенно превратив несчастную девочку в существо, находившееся полностью в его власти. Это было, разумеется, еще до того, как он похитил ее, чтобы вынудить стать его женой. Благодаря ему, голос Кристин развился, достигая невероятных высот. Своей Маргаритой, получив роль вместо Карлотты, Кристин покорила публику. Несмотря на поддержку знаменитого баритона Каролюса Фонты, Ла Карлотта не смогла противостоять интригам Эрика.
Она обращается к Тома:
– Я не сомневаюсь, что дальнейшее вам прекрасно известно.
– Думаю, да, – подтверждает мой племянник, немало гордясь оказанной ему честью. – Виконт де Шаньи, Рауль де Шаньи, был в тот вечер в зале и тоже поддался чарам молодой артистки. Он посетил ее после представления. Любовь с первого взгляда оказалась взаимной, и это было начало конца. (Ну и лексикон у подростка! Даже если перед тетенькой красуется – Т.)
– Браво, мой мальчик! – восхищается мадемуазель Жамм. – Именно так все и было.
Потом она добавляет для меня:
– Фантому не понравилось, что у него появился молодой и красивый соперник. Труп таинственно исчезнувшего брата Рауля обнаружили на берегу озера, что раскинулось под Оперой, со стороны улицы Скриба. Я могла бы вам до бесконечности диктовать список всех тех, кто погиб или пропал, не оставив следов, потому что как-то нарушил планы этого злодея – Призрака. (Ой, а продиктуйте, а? – Т.)
– Можно вопрос, мадам?
– Пожалуйста.
(– Спи-сок! Спи-сок!)
– Вам известно, что стало с Раулем и Кристин?
– По словам тетушки Мег, после недолгого пребывания в скандинавских странах, они отчалили в Северную Америку и там, под другим именем, основали семью.
– А Призрак? – вмешался Тома. – Это действительно его труп обнаружил Гастон Леру, когда рабочие делали раскопки в подземельях Оперы, чтобы заложить фонографические записи?
– Ах да… Эти записи. Бледные копии голосов наших солистов. И кому только пришла в голову эта нелепая идея погрести их в подземелье! Дикость! Что же до Эрика, не имелось ни малейших доказательств того, что обнаруженное тело принадлежало именно ему. Вероятно, это были останки какого-нибудь несчастного, убитого во времена Коммуны. Все эти смерти, просто кровь стынет в жилах…
– Мне очень жаль, но уже девятнадцать часов. Мы закрываемся, – объявляет управляющая кафетерием. – Вот то, что вы заказали, чтобы взять с собой, мадемуазель Жамм. Телячье рагу еще теплое.
– Мерси, Симон. Пахнет восхитительно.
– К вашим услугам.
Мы встаем. Прежде чем выйти, я не могу удержаться от вопроса:
– А кто сейчас отвечает за ложу № 5?
– Конечно я, мсье. А вы как думали? Представители моей семьи приписаны к ней вот уже три поколения, моя мать сменила на этом посту мою бабушку. Даже в моем трудовом договоре отмечено, что никто не может заниматься ею без моего согласия.
– Но в таком случае, мадам, кто же примет эстафету, когда вы удалитесь от дел?
– Какая разница? Эта привилегия исчезнет вместе со мной.
И она добавляет странным голосом, обращаясь к самой себе:
– Если только немного повезет, я еще успею довести до конца свою миссию…
А потом, сменив тон:
– О Боже! Я же ужасно опаздываю! Меня ждут. Здесь я вас покину. Мне еще надо заглянуть в гардероб перед уходом. До свиданья, мсье. До свиданья, молодой человек. Было необычайно приятно поболтать с вами. И еще раз браво вашей выставке!
На этом она поднимается из-за столика и удаляется решительным шагом.
– Что скажешь, Тома?
– У меня такое чувство, что эта плутовка мадемуазель Жамм не все нам рассказала.
– Я тоже так думаю. Давай переждем еще несколько минут в моем кабинете. Долго она здесь не пробудет, раз сказала, что торопится. Я бы не хотел, чтобы она застукала нас во время нашей вечерней экспедиции на ее территории. 

Да, я тоже обратила на это внимание. Автор хотел блеснуть знанием истории, но изучил тему не до конца. Или имелось в виду, что Призрак был "полноправным хозяином" еще до официального открытия оперы? Он же там уже жил.

Мышь_полевая, Deydra, спасибо

Так француз же!  [взломанный сайт]

Да! Причем ночью, и чтобы никого не было... кроме Эрика [взломанный сайт]

Отредактировано Targhis (2012-08-15 20:38:17)