Саундтрек к этому эпизоду и немного к следующему:
John Murphy - Main theme 28 weeks later
Эпизод третий: Дети Гамельнмена
«Вглядитесь, - думал он. – Уилл бежит, потому что в беге его оправдание. Джим бежит, потому что нечто нависло над ним».
Странно, но пока еще бегут вместе.
…Джим-то знает, если суждено чему-нибудь произойти; он следит за событиями, он видит их начало, видит конец, зализывает будущие раны и никогда не спрашивает – почему? Он знает. Он всегда знал. Знал еще кто-то там до него, в незапамятные времена, тот, у кого в любимчиках волки и львы – ночные знакомцы.
Р. Д. Брэдбери «Жди дурного гостя»
— Куда теперь? — спросил виконт, забираясь в коляску.
— Сначала — в Оперу, — буркнул Эрик, усаживаясь позади.
До здания они домчались довольно быстро — Рауль из какого-то детского стремления доказать свое превосходство продемонстрировал все навыки управления экипажем. Опера стояла молчаливая и темная, ощерившись выбитыми жаром окнами, со следами копоти на фасаде. Повсюду царили тишина и запустение; только голуби то и дело срывались с крыши заброшенного здания.
— Нам сюда, — Эрик указал куда-то вбок.
Они обогнули театр и встали у задней его стороны.
— Пойдешь со мной: один я не справлюсь. — Эрик спрыгнул с подножки и широким шагом направился к подвальному окну.
Одним ударом ноги он высадил чудом уцелевшее стекло и, опустившись на землю, легко соскользнул в оконный проем. Виконту пришлось последовать за ним.
Оказавшись внизу, Рауль с удивлением огляделся. Это помещение почти не пострадало от пожара — о нем напоминали лишь почерневшая по краям дверь и черная сажа на стенах по бокам от нее. По-видимому, здесь был склад реквизита или что-то вроде того: на стенах висело бутафорское оружие, на столах стояла посуда и подсвечники, из специальной подставки высовывались набалдашники тростей, а в дальнем углу даже притулилось нечто, похожее на прялку.
— За мной, — коротко велел Эрик и потянул за стеллаж с толстыми потрепанными книгами. Стеллаж легко повернулся на петлях, открывая сырой темный проход. Эрик хмыкнул и зажег факел, предусмотрительно оставленный в стене коридора.
Темнота, тишина, лишь изредка доносится мерный перестук капель. Даже крысы, вечные соседи человека, разбежались, видимо, сообразив, что здесь им больше ловить нечего.
Конечной целью этого путешествия оказалась небольшая каморка в боковом ответвлении коридора. Сперва Рауль и ее принял за склад — вещей здесь было даже больше, чем в предыдущей комнате, — но потом сообразил, что это наверняка была личная костюмерная Призрака Оперы.
Эрик, не тратя времени, принялся сгребать вещи в стоявшие тут же сундуки и чемоданы. Одежда, обувь, парики, шляпы, украшения — все отправлялось в их недра. Многие чемоданы уже были полны: их Эрик отпихнул ногой в сторону. Наконец он уложил баночки с гримом, а также накладные усы и бороды в небольшой ящичек и развернулся к стоящему столбом виконту.
— Бери эти два чемодана и неси к выходу. Оставишь у окна и возвращайся.
Рауль молча кивнул и вышел, удивляясь про себя собственной покладистости. Раньше ему бы и в голову не пришло слушаться этого оборванца, но теперь… Теперь все было не так. И Кристины не было. И мир уже столько раз переворачивался с ног на голову, что Рауль уже не понимал, что должно делать, а что нет. И перестал отличать добро от зла.
С трудом уместив в фаэтоне многочисленную поклажу и вскарабкавшись на облучок (им пришлось усесться рядом), невольные союзники покатили в сторону пригорода – Призрак спросил, куда можно отвезти вещи и откуда начинать поиски, и Рауль предложил вернуться обратно в старое поместье: оно вполне отвечало обоим требованиям.
По прибытии Эрик сказал полуутвердительно:
— Я тут осмотрюсь.
И Раулю ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Сам он отправился в домик для прислуги, чтобы сообщить кухарке, что вновь нуждается в ее услугах.
В итоге Эрик занял спальню для гостей на втором этаже, а свое барахло свалил в соседней комнате. Рауль даже помог ему затащить вещи наверх, а затем лишь молча наблюдал за его действиями, ни о чем не спрашивая и не вмешиваясь.
Обустроившись, Эрик вышел во двор, направился к бочонку для сбора дождевой воды, играючи поднял его и целиком опрокинул себе на голову. Вода с шумом и плеском разбивалась на его плечах и струилась по одежде вниз, растекаясь по пожухлой траве. Рауль некстати вспомнил, что уже конец октября, и вода, должно быть, ледяная, но вскоре эти мысли оказались вытеснены другим интересом — он оценивающе оглядел гипотетического соперника, невольно сравнивая его с собой. Во время их предыдущих встреч ему так и не удалось толком рассмотреть Призрака. К глубокому своему сожалению Рауль вынужден был признать, что — за исключением лица — физически Призрак прекрасно развит, ничуть не хуже его самого, возможно, и лучше. И он был очень высок: выше самого Рауля, который объективно считал себя довольно высоким.
После этой варварской водной процедуры Эрик заперся в ванной комнате и не выходил оттуда, по меньшей мере, часа два. За это время к Раулю несколько раз подходила кухарка, спрашивая, когда подавать на стол, но он только отмахивался. В итоге он велел ей оставить все как есть и отправляться домой. Когда Эрик спустился в гостиную, Рауль испытал пугающее чувство дежа вю: Призрак выглядел так, словно и не было этой весны, и лета, и осени, словно тот пьяный и грязный оборванец, валявшийся на тряпье в отвратной ночлежке, был всего лишь плодом его воображения.
— И что мы будем делать? — спросил Рауль, подчеркнув это «мы».
— Ужинать и спать, - ответил Эрик. — Ты будешь спать. А я буду думать.
— Но… — Рауль запнулся. Он не знал, что сказать.
Призрак молча проследовал на кухню, погремел там тарелками, затем вышел с подносом, на котором уместилась кое-какая снедь и убрался в свою спальню.
Рауль тоже вознамерился было поужинать, но кусок в горло не лез. Он расположился в столовой с тарелкой и бокалом вина, вяло поковырял салат, отщипнул кусочек хлеба — и решительно встал из-за стола.
Ночью он лежал, чутко прислушиваясь к звукам за дверью. Скрип-скрип-скрип… Скрип-скрип-скрип… Это Призрак без устали мерил шагами свою комнату, не останавливаясь не на секунду. И Рауль вспомнил слепого волка…
Утро принесло Раулю легкую мигрень и план, разработанный Эриком.
— Сначала я хочу осмотреть место стоянки Карнавала, — сообщил тот вместо «доброго утра».
Рауль пожал плечами.
— Что ты надеешься там найти? Прошло уже столько времени…
— Не твоего ума дело! — рыкнул Призрак и шагнул к нему, словно бы становясь на ходу еще выше ростом, но вдруг остановился, точно налетел на невидимую стену, и покачал головой. — Не все следы можно увидеть, — гораздо тише пояснил он. Помолчал, повел носом. — Ты был у гадалки. — Он не спрашивал, он просто констатировал факт. — Она позаботилась о том, чтобы я не причинил тебе вреда. Умна, как и прежде, и просчитывает ходы…
И, не сказав больше ни слова, скрылся за дверью. Рауль последовал за ним.
— Откуда ты узнал про гадалку? — спросил он по дороге. Его пугала странная осведомленность Призрака в его делах.
Эрик усмехнулся и, цепко ухватив рукав его пальто, поднял его. Перед глазами Рауля затрепетала обмотанная вокруг пуговицы красная нитка. Он потянулся было, чтобы сорвать ее, но Эрик помешал ему.
— Пусть будет. Штука простенькая, но действенная, особенно в ее руках.
Рауль с растущим недоумением смотрел на то, как именно Эрик осматривал окрестности железнодорожного тупичка: точно охотничий пес, он рыскал кругами, все увеличивая их радиус, время от времени замирая и вглядываясь в землю. Будто надеялся найти там карту со стрелочками.
— Идем. Я узнал все, что хотел.
Рауль вздрогнул от неожиданности: он задумался, невольно вспоминая тот несчастливый ярмарочный день и Кристину, заблудившуюся в зеркалах.
— Ты знаешь, куда они поехали?
Призрак кивнул.
— Они следуют за осенним ветром. — Он наклонился, сгреб в горсть сухие листья, затем выпрямился и разжал кулак. Ветер радостно прыгнул ему на ладонь и спугнул листочки, погнав их прочь — по воздуху, по земле…
— Значит, нам нужно на запад? — скептически поинтересовался Рауль.
— Быстро соображаешь. Для аристократа, — съязвил Эрик. И добавил: — Мы должны выехать сегодня. Времени почти не осталось.
Остаток дня и всю ночь они ехали вдоль железной дороги, убегающей на запад. Наутро Рауль не выдержал: они как раз проехали очередную деревеньку.
— Может, ты знаешь и название города, где остановилась ярмарка?
— Не знаю. Но чувствую, что здесь их нет. И не было. Карнавал проезжал тут, не останавливаясь.
Их не было и в следующем городке, и в следующем… Наконец Эрик заволновался: он то и дело привставал и оглядывался. Его тревога передалась Раулю. Эрик придержал лошадей и ткнул пальцем в сторону рощи, куда уходила развилка дороги сразу перед очередным городком.
— Вот они.
Рауль посмотрел в указанном направлении — и едва сдержал крик радости. Над деревьями торчала верхушка шатра с развевающимся флагом.
Они остановились в крохотной придорожной гостинице в том же городке, и, опустившись на шаткий стул небольшого номера, Рауль вдруг подумал, что за всю жизнь не перетаскал столько тяжестей, сколько ему пришлось перетаскать их теперь — под мрачным руководством Призрака.
— Пойдешь на разведку, — обрадовал его Эрик.
— Но как? Они же видели меня! — попробовал возражать Рауль.
— Я тебя загримирую так, что родная мать не узнает.
И Рауль согласился. Он не знал, зачем это все. Не понимал, что он должен разведывать и как Эрик сможет сделать его неузнаваемым. Впрочем, ответ на вопрос «зачем» он получил довольно скоро.
— Твоя задача – найти, где Тьма держит… Кристину.
Мучительная пауза перед именем, вылетевшим из уст Призрака с такой неохотой, словно он хотел уберечь для себя хотя бы ее имя — хотя бы его и только для себя … Раулю многое сказала эта пауза. И снова он поразился глубокому различию между ними: самому ему порой было просто необходимо произносить ее имя вслух. Чтобы весь мир знал — и радовался тому, что в нем живет девушка с таким именем. Самым прекрасным именем на земле.
— Но как я смогу? Он ведь наверняка держит ее под замком, прячет.
Эрик покачал головой.
— Насколько я его знаю — а я знаю его очень хорошо — он… выставил ее напоказ. На всеобщее обозрение. Он ведь не в курсе, что я иду по его следу. А тебя он не боится. Про тебя он уже забыл, — без тени насмешки закончил он.
— Тогда… что я должен делать?
Призрак прошелся по комнате, постоял у окна и наконец повернулся к Раулю.
— Слушай меня очень внимательно, виконт. Ты попросил меня помочь, потому что только я могу помочь. И я согласился, потому что знаю, с чем ты столкнулся. Поверь мне, я бы предпочел не знать. Я бы предпочел, чтобы Кристина от тебя просто сбежала — как наиболее приятный для меня вариант. Или чтобы это были обычные бродяги, ты бы ее нашел, и вы бы жили долго и счастливо. Это для меня… менее приемлемый вариант, но все же лучше, нежели Карнавал. — Призрак вздохнул, словно собираясь с силами. — Потому что если даже в итоге мы останемся живы, а Кристина будет свободна, Карнавал навсегда изменит нашу судьбу. Это неизбежно.
Рауль вспомнил гадалку в полумраке шатра, упавшие на его ботинок карты… Он шумно сглотнул.
— Это какой-то бред. Глупости. Детские сказки.
— Правда? — Эрик насмешливо приподнял левую бровь. — Тогда почему ты послушал цыганку? Почему не воспользовался своими связями, не поднял на уши всю полицию округа? А? Я тебе скажу почему. Потому что то, что ты там увидел, не укладывается в обычные человеческие рамки. Ты видел Лабиринт, так ведь?
Рауль кивнул.
— Но что это такое? Магия?
— Тьма.
И Призрак надолго замолчал.
Наскоро отобедав в ресторанчике при гостинице и заказав обед для отказавшегося выйти Эрика — тот сослался на необходимость разобрать вещи и подготовить маскировку, — Рауль вернулся в номер.
— Кстати, хотел тебя спросить, — начал он, стараясь придать голосу непринужденность, — а почему бы тебе самому не пойти? Загримируешься…
Эрик повернулся — и Рауль вдруг обнаружил его нависающим над собой.
— Потому что, — почти прошипел он, — Карнавал узнает меня в любом обличии. Почему, как ты думаешь, я отсиживаюсь тут? Уж не из-за лица, поверь мне!
Честно говоря, этот факт с самого начала удивлял Рауля: Призрак совершенно не стеснялся других людей, не прятал лицо — пока они не въехали в этот город. Теперь было понятно, что он просто не хотел, чтобы его узнал кто-нибудь из ярмарочных артистов, шатавшихся по улицам и зазывавших публику.
— Но зачем тогда было сидеть в подвале? — не вытерпел он.
— А это уже не твоего ума дело. — Призрак всем видом показал, что больше на эту тему распространяться не намерен.
Рауль вздохнул.
— Ладно, я понял. Оставим прошлое. Но ты так и не сказал, что…
Эрик принес ящик с гримом, уселся на соседний стул, закатал рукава рубашки и начал без всяких предисловий:
— Повернись к свету — сейчас я загримирую тебя… скажем, под пожилого буржуа. Ты пойдешь на ярмарку и честно обойдешь все аттракционы, кроме Лабиринта — туда соваться не смей, сгинешь. И к карусели подходить не советую. — «Почему», — хотел было спросить виконт, но вовремя сдержался. — Не забудь купить какое-нибудь лакомство и сувенир, чтобы руки были заняты: праздношатающийся одинокий мужчина с пустыми руками кажется особенно похожим на полицейского. Осмотришься — и уходи. Больше часа торчать там не имеет смысла, да и подозрительно. Когда вернешься, расскажешь мне все, что видел, а главное — кого видел. И где. Если в результате я смогу начертить план ярмарки, будет просто замечательно. И проследи, куда они утащат Кристину.
Рауль сидел на стуле, закрыв глаза, и ощущал лишь легкие касания пальцев, пока Призрак лепил его новое лицо.
— А почему ты так уверен?..
— Именно поэтому я посылаю тебя в конце дня, перед закрытием. Они выставят ее напоказ, но только на день — ночью Тьма будет готовить ее.
— К чему? — внезапно дико перепугавшись, спросил Рауль.
— К Самайну…
После того, как Эрик покончил с гримом и париком и помог ему облачиться сначала в костюм, имитирующий тучность, а затем и в верхнюю одежду, виконт осмелился наконец глянуть в зеркало. Увиденное его… ошарашило. Отражение не принадлежало ему, это действительно был полный лысеющий торговец, пожилой и некрасивый. Он невольно охнул.
— Да, тут я не угадал, — довольно усмехнулся Призрак, — похоже, ты и сам себя не узнаешь. Это очень хорошо – значит, велик шанс, что и Карнавал тебя не узнает. Но будь осторожен: выдашь себя — и тебя поймают. И тогда все…
— Что — все? — Рауль потянулся к лежащему на столе револьверу.
— Оставь, он тебе не поможет! — Призрак сунул оружие себе за пояс. — Все — это все. Иди.
— Не указывай мне, что делать! — вспылил виконт. — И верни револьвер!
— Даже так? — в голосе Эрика скользнула насмешка, — И что же ты сделаешь? Никуда не пойдешь? Учти, сегодня двадцать девятое, завтра может быть уже поздно.
— Верни револьвер, — упрямо повторил Рауль.
Эрик поколебался — и протянул пистолет рукоятью вперед.
— Черт с тобой, держи. Только не вздумай палить почем зря в почтеннейшую публику — тебя могут неправильно понять.
Ярмарка встретила Рауля гомоном и толчеей: невзирая на то, что день начинал клониться к вечеру, меж ярких палаток и лотков, заваленных сладостями и безделушками, все так же метались дети, их вечно утомленные мамаши и представительные отцы. Так же… Так же, как в тот день. Ничего не меняется. Другой город, другой день — и только Карнавал вечен и незыблем.
Послонявшись по ярмарке, до тошноты наглазевшись на местных артистов-уродцев и для приличия купив какую-то побрякушку, Рауль убрался поближе к зверинцу. Здесь было куда тише — измученные животные мало кого интересовали, — и он перевел дух. Его внимание привлек небольшой сарайчик с покосившейся дверью, перед которым, вертикально прислоненная к его стенке, маячила свеженамалеванная вывеска (Рауль явственно ощущал запах краски): «Прекраснейшая женщина в мире!!!». Сердце Рауля дрогнуло. Исходив всю ненавистную ярмарку вдоль и поперек, он, вопреки прогнозам Призрака, так и не нашел Кристину — ни выставленную, ни спрятанную. Но теперь отчего-то знал: она здесь, за тонкой, запертой на хлипкий замок дверцей.
Едва дыша, Рауль приблизился. В просвете между досками виднелись козлы с вытянувшимся на них большим куском льда; он никогда прежде и не видел таких. Казалось, весь холод мира сосредоточился в его голубоватой полупрозрачной глыбе. Полупрозрачной — потому что в глубине его темнела драгоценная сердцевина, напоминавшая о бабочке, намертво застывшей в куске янтаря. Только янтарь был теплым. Живым. А в этом сарайчике Рауль не чувствовал дыхания жизни. И от этого было жутковато.
Лед мерцал, переливаясь острыми бликами, колол глаза рваным блеском граней, резал душу умирающей надеждой. Возможно ли так спокойно лежать в его объятиях и не умереть при этом? Не окоченеть от этой нестерпимой ласки?
Рауль поежился, невольно нащупывая под одеждой «Девим».
— Вы заблудились, месье?
Он вздрогнул и обернулся.
Позади нарисовался невысокий человечек; виконт не сразу сообразил, что это один из балаганных артистов. Кажется, какой-то дрессировщик. Он узнал его по широкополой шляпе с обтерханными краями и деревянной дудке за поясом.
— Нет, — Рауль попытался улыбнуться, — я думал, это аттракцион.
— Так и есть, — спокойно ответил человечек. — Но он откроется только завтра, в последний день.
«В последний день», — колоколом отдалось в ушах виконта.
— Вам не стоит здесь находиться: мы уже закрываемся. Приходите завтра, если хотите увидеть ее.
— Спасибо. Обязательно приду, — пообещал Рауль — и все-таки улыбнулся неловкими губами.
Вернувшись, он, как мог, подробно описал Призраку все, что видел, по непонятной ему самому причине умолчав лишь о кратком разговоре с дрессировщиком. Призрак внимательно выслушал его сбивчивый рассказ, не перебивая и не переспрашивая, затем сел за стол, придвинул к себе лист бумаги и принялся что-то быстро на нем чертить.
— Ты знаешь, что делать? Ты ведь говорил, что этот… Тьма выставит Кристину.
Призрак пожал плечами.
— Значит, я ошибся. Думаю, он просто не успел. Лед — достаточно сложная… вещь.
— И каков план?
— Завтра тридцатое октября, — Эрик задумчиво побарабанил пальцами по губам, — следовательно, у нас будет единственная возможность вытащить Кристину оттуда. Сделаем так: ты пойдешь туда снова под видом пожилого буржуа, дождешься, когда они закроются, и заберешь Кристину. Я буду ждать вас у ограды со свежими лошадьми.
Рауль опешил.
— Вот так просто пойду и заберу? И они — кто бы они ни были — не попытаются меня остановить?
— Ну, до этого ты не интересовался подробностями. Отчего вдруг начал? — издевательски спросил Призрак.
— Не интересовался, потому что это касалось только меня. А там со мной будет Кристина.
— Что ж, это верно. — Призрак отвернулся к окну, за которым прятался промозглый октябрьский вечер. — В сумерках ярмарочный народ слаб и беспечен. Они будут сворачиваться и готовиться к Самайну. За Кристиной они пойдут в последнюю очередь. У тебя будет время — немного, правда, — чтобы подобраться к тому сарайчику.
— И? — Рауль нетерпеливо переминался с ноги на ногу. — Что именно мне нужно будет сделать, чтобы… достать ее изо льда?
— Ты любишь сказки, виконт? — перебил его Призрак. — Помнишь, как обычно поступают в них прекрасные принцы? Поцелуешь ее — и лед растает.
Рауль не верил ушам. Этот сумасшедший над ним еще и издевается!
— Это не может быть так просто! Эрик?!
Тот резко повернулся к нему, опалив неистовым зеленым пламенем глаз. Странно, раньше он не замечал, чтобы глаза Призрака были такими зелеными, а сейчас они просто светились в полумраке комнаты, как две плошки.
— Скажи, виконт, ты любишь ее? Ты по-настоящему любишь ее… Рауль?
Он молча кивнул, будучи не в состоянии ни звука протолкнуть сквозь внезапно ставшее шершавым горло.
— Тогда ты спасешь ее.
Назавтра Рауль, дождавшись заката, вновь ходил по ярмарке под людской смех, крики радости, удивления и веселого ужаса, над которыми плыла тревожная мелодия каллиопы, притулившейся возле небольшой карусели, чьи деревянные ярко раскрашенные скакуны мерно бежали по кругу… все по кругу…
Рауль помотал головой, отгоняя назойливое видение слепого волка, которое теперь преследовало его даже во сне. Рассудив, что достаточно поболтался по аттракционам, чтобы не вызывать подозрений, он пошел в ту сторону, откуда доносились крики ярмарочного зазывалы.
— Подходите, мадам и месье! Только сегодня и только для вас! Маэстро Тьма представляет! ПРЕКРАСНЕЙШАЯ ЖЕНЩИНА В МИРЕ!
Проталкиваясь сквозь толпу, Рауль слышал краем уха глумливые крики зевак:
— Да где там прекраснейшая? Покажи! Моя прабабка, небось, и то красивее!
Наконец он подошел к помосту. На нем стоял продолговатый предмет, накрытый темной тканью, рядом бесновался уродливый горбатый карлик — это он был зазывалой, — а над всем этим висела давешняя вывеска. Раулю сразу же нестерпимо захотелось сорвать ее и топтать ногами, пока она не обратится в прах.
— Терпение, господа, терпение! — раздался веселый голос, и на помост вскочил Тьма. Он вынул из жилетного кармана часы, посмотрел на них и провозгласил: — Осталось несколько секунд, и вы увидите чудо из чудес. Не удивляйтесь и не бойтесь — это звезда, которую я поймал и украл с неба. Но она не может жить среди людей, поэтому пришлось ее усыпить. А скоро… о, скоро мне придется отпустить ее обратно. Ну, а пока — она ваша.
И он принялся отстукивать тростью, а карлик в такт ударам верещал что есть мочи:
— Десять! Девять! Восемь! Семь!
«Я не выдержу, — вдруг отчетливо подумал Рауль, — я не выдержу и тоже залезу на помост. И все испорчу». Он впился ногтями в ладонь, не позволяя себе ни о чем думать. Надо просто пережить этот день и эту ночь, а завтра они будут свободны — он и Кристина. А Эрик… что будет с ним? Тут Рауль поймал себя на том, что впервые подумал об этом человеке не как о Призраке Оперы, а как об Эрике. Обыкновенном человеке. Хорошо, не совсем обыкновенном. Но и Призраком он больше не был. Интересно, кто он? Стараясь таким образом отвлечься, молодой человек едва все не пропустил.
— Три! Два! Один! ПРЕКРАСНЕЙШАЯ ЖЕНЩИНА В МИРЕ!!! — завопил карлик и по знаку Тьмы сдернул покрывало с ледяной глыбы.
В этот миг лучи заходящего солнца упали на помост.
По толпе прокатился дружный вздох.
Но Рауль этого не слышал.
Он замер, глядя вверх, туда, где из блистающей толщи проступило лицо Кристины.
В простом белом платье, с застывшими разметавшимися волосами она была нечеловечески прекрасна. Тьма был прав. Это была звезда, замурованная в лед, украденная у неба. И она дарила свой свет людям, пришедшим на нее посмотреть. Подобно горному роднику, изливала она сияние, отвечая своему брату-солнцу, не видя никого, кроме него, впитывая глазами яркую желтизну последних лучей и отдавая холодную голубую свежесть. Точно воплощение всех любимых женщин, без страха стояла она у всех на виду, заставляя трепетать заплывшие бытом сердца.
Секунда-другая — и солнце, махнув на прощание алым платком, кануло за деревья.
Рауль ощутил, как по подбородку стекла теплая капля, и понял, что прокусил губу. От всей души понадеявшись, что под накладной бородой этого не видно, он принялся проталкиваться обратно. Теперь предстояло самое сложное — задержаться на ярмарке до закрытия. Они с Эриком заранее решили, что более надежного укрытия, нежели паровоз, здесь не найти. Поэтому Рауль тихо скользнул к колесам и спрятался под брюхом железного чудовища. Там он избавился от порядком надоевшей маскировки и приготовился ждать. По его расчетам оставалось около получаса.
Когда небо потемнело в серо-сизую дымку, каллиопа умолкла. Рауля воспринял это, как сигнал к действию, и выбрался наружу. Крадучись и то и дело стискивая пистолет онемевшей от долгого лежания рукой, он подобрался к сараю и осторожно заглянул внутрь. Там было пусто.
Вот черт!
Еще слишком рано: Кристина наверняка еще стоит там, на помосте.
— Месье, мы закрываемся! Соблаговолите пройти со мной! — Это был вчерашний человек в шляпе.
Рауль обернулся.
— Да-да, конечно.
Глаза дрессировщика расширились, и тут Рауль запоздало сообразил, что следовало бы изменить голос.
Поздно.
— Чужак! — звонко воскликнул тот. — Чужак!
— Чужак, чужак, чужак… — шелестя, пронеслось по ярмарке.
Рауль бросился бежать. Он слился с толпой на выходе и выскочил за ворота
Это был провал. Теперь они знают, что кто-то хочет украсть их Звездную Деву. Нужно было рассказать Эрику, он придумает новый план. Конечно, он придумает.
Вдруг зазвучала музыка.
Сперва Рауль подумал, что снова заиграла каллиопа, но нет. То была заунывная мелодия флейты, подобная болотному ветру, подобная перешептыванию камыша, подобная вздоху тысячи душ, снующих вдоль непреодолимой реки.
И такой же вздох был ей ответом.
Рауль завертел головой, пытаясь определить, откуда доносится музыка, и замер. Толпа, только что вышедшая перед ним за ворота, развернулась и направилась к нему. Он попятился.
— Беги… беги… — насмешливо перешептывались сзади траурно чернеющие флажки. — Не убежишь. Ты наш… нашш… нашшшшш…
В неверном свете фонарей, зажженных по периметру хлипкой ограды, Рауль разглядел приближающихся людей. Его передернуло. Их глаза застилали желтоватые бельма, губы изгибались судорожным оскалом, руки шарили в воздухе перед собой скрюченными пальцами. Он выхватил револьвер, понимая, что если он убьет кого-нибудь из них, то... то это уже не будет иметь значения, и можно не бояться суда. Потому что он все равно не доживет до утра.
— Почему ты не подчиняешься мне? Кто ты? Ты — такой же, как мы?
Рауль отпрыгнул в сторону, и развернулся. Человечек в шляпе стоял, спокойно держа в руках свою дудку, и наигрывал на ней. Но тогда кто задал вопрос?
— Нет, ты не такой, как мы, — человечек склонил голову. — Но тебя кто-то защищает. Впрочем, от моих деток тебя никто не защитит. Ты умрешь. — На его губах зазмеилась снисходительная улыбка.
Рауль нащупал красную нитку, обмотанную вокруг пуговицы, и мысленно поблагодарил старую цыганку. Однако оставаться на месте было опасно, и он со всех ног побежал в сторону рощи.
Повозки не было.
Несколько минут виконт тупо смотрел на пустую дорогу. Куда делся этот чертов фигляр? Так ничего и не придумав, он решил дойти до гостиницы и проверить их номер. Других соображений у него не было.
Город был полон людей. В домашней одежде, в ночных сорочках, босиком, простоволосые… Мужчины, женщины и даже дети размеренно двигались по улицам, безвольно свесив руки вдоль тела и слепо таращась в землю белесой мутью глаз.
Рауль задохнулся. Увиденное напоминало кошмар, от которого страстно хотелось проснуться.
Они подняли головы. Они заметили его.
Они пошли к нему.
Мелодия вела их, мягко подталкивая, баюкая на протяжных нотах, направляя и ласково уговаривая: «Убей, убей чужака».
Они вздыхали, точно души их уже поджариваются в пламени Страшного Суда, и шли к нему сквозь мглу ночи и желтые отсветы фонарей, похожие в своих одеяниях на мотыльков, спешащих на огонь. Люди, которые еще недавно сидели дома с близкими, закрывали магазинчики, возвращались с ярмарки.
И которым велели убить чужака.
Рауль метался меж домов, не зная, куда скрыться от неотвратимо приближающейся толпы. Он прижался к стене — и позади, осыпав его дождем осколков, пробившись прямо сквозь оконное стекло, чьи-то руки вцепились в его плечи, не давая убежать, пытаясь затащить внутрь. Он заорал, выворачиваясь, рванулся вперед, оставляя обрывки одежды…
Они были здесь.
Пустые лица, неровные шаги, все ближе и ближе…
Трясущимися руками Рауль поднял револьвер, не зная, в кого целиться.
Неужели в эту молодую женщину? Или в маленького мальчика? В кого? Господи, они же не виноваты! Палец на курке ходил ходуном.
Они почти коснулись его.
И тут послышались звуки скрипки.
Отредактировано Lupa (2016-08-31 02:32:34)
еще один фик! Тебя ж читатели разорвут, нэ? 
Поэтому мне очень жаль, что не уловила намека. И роман Брэдбери никак в нашей библиотеке не могу получить. То она закрыта, то книги нет. 
