Название: Беспроигрышный вариант
Автор: Цирилла
Рейтинг: PG
Пейринг: Пьянджи, Филипп, Фандорин
Основа: ~ книга (книги)
Жанр: кроссовер, ~ детективная история, немного юмора, немного романтики
Размер: миди
Саммари: Случайная встреча со странным русским дипломатом подсказывает Филиппу де Шаньи очень интересную идею.
Дисклеймер: Все персонажи принадлежат Леру, Уэбберу и Акунину
Задание: 5 (канонный список) - Филипп де Шаньи, 9 (канонный список) - Убальдо Пьянджи, 9 (внеканонный список) – Эраст Фандорин (Приключения Эраста Фандорина)
Предупреждение:
а) Здесь можно начинать смеяться, поскольку автор по Акунину не фанатеет и кроме случайно попавшего в руки «Левиафана» и гремевшего по кинотеатрам «Турецкого гамбита» вообще ничего не читал и не смотрел.
б) Время действия «Призрака Оперы» немного расходится с «Приключениями Эраста Фандорина». Так, в 1870 году сыщику было ещё только 14 лет. Поэтому, волевым решением автора, события «Призрака Оперы» переносятся в 1878 год, когда 22-летний Фандорин по пути в Японию на некоторое время задерживается в Париже.
Примечание: фик написан на фест "Лотерея персонажей" на Нашем Призрачном Форуме

____________________________________________

1

«Это не займет много времени».

Убальдо Пьянджи прокручивал эту фразу в голове на протяжении всего пути к поместью де Шаньи. Граф Филипп – сама любезность – несколько дней назад убедительно просил его приехать в ближайшее воскресенье. Просьба была из разряда тех, что не принято долго обдумывать. И недолго тоже.
- Это не займет много времени, - пообещал тогда граф, и что-то в этом обещании упорно не нравилось Пьянджи, который, конечно же, принял столь вежливое и настойчивое приглашение.
Открытый экипаж, мягко покачиваясь на хорошей дороге, свернул за поворот, огибая небольшой лесок, и взгляду Пьянджи предстала конечная цель его путешествия. Богатейшее поместье, фамильное гнездо знатного рода, распахивало перед ним ворота, стелилось под ноги начисто выметенными дорожками и кланялось учтивыми слугами.
Главный тенор Опера Популер покинул экипаж, и, грузно сойдя со ступеньки, тяжело вздохнул. Ему определенно не по нраву был сегодняшний день.

Филипп был не один. В кабинете, куда Пьянджи проводил молчаливый дворецкий, граф вел оживленную беседу с незнакомым Убальдо молодым человеком. На вид юноше было немногим больше двадцати лет, и Пьянджи уже было решил для себя, что видит брата Филиппа, виконта де Шаньи, как…
- Прошу, господа. Сеньор Убальдо Пьянджи, месье Эраст Фандорин, - произнес граф с абсолютно несвойственным ему энтузиазмом. Итальянец пожал протянутую ему руку, про себя отмечая странное имя и седые виски, невесть откуда взявшиеся у столь молодого мужчины.
- Очень рад познакомиться, - искренне произнес юноша. – Господин граф много рассказывал о вас.

«Русский», - подумал Пьянджи. - «Без сомнения, русский».

Происходящее становилось всё более странным. У тенора с трудом укладывался в голове образ Филиппа, обсуждающего с кем-либо его персону. Он, всё-таки, не Сорелли.

И уж тем более делать это с каким-то невесть откуда взявшимся русским…

Итальянец принял любезно предложенный ему бокал вина и с удовольствием опустился в мягкое кресло. Сейчас последует недолгая светская беседа, а потом, возможно, ему наконец объяснят, что здесь происходит.
Они обменялись несколькими ничего не значащими фразами. Да, весна в этом году очень холодная. Да, в Италии в это время года теплее. Да, Италия вообще прекрасная страна, но и Франция не уступит ей. Русский все больше молчал, да и Пьянджи сейчас предпочел бы последовать его примеру: последние дни были наполнены утомительными репетициями, ему не хотелось лишний раз напрягать голос. И, что таить, жизнь с Карлоттой вообще приучила его больше слушать, нежели разговаривать.

Обмен любезностями постепенно сошел на нет. Филипп закурил сигару, и Пьянджи, с неприязнью относившийся к табачному дыму, почувствовал себя ещё более неуютно.
- Лефевр покидает Опера Популер, - прозвучала, наконец, первая фраза по делу.
- Неожиданная новость, - осторожно отозвался Пьянджи, ожидая продолжения.
- Не для меня, - де Шаньи, казалось, был больше заинтересован сигарой, нежели «новостью».  – Я его об этом попросил. Убедительно попросил.
Третий участник беседы сидел с невозмутимым видом, не вмешиваясь в разговор. Было похоже, что он слышит все это уже не в первый раз. К тому же, граф говорил как человек, не ожидающий ответа на свои реплики:
- Опера на грани разорения – так он мне сказал год назад. Теперь уже неизвестно, так ли это было, в любом случае, на данный момент дела действительно обстоят хуже некуда. Мои вложения… Да, сеньор Пьянджи, не делайте столь удивленный вид, я внял просьбам Лефевра и выделил ему немалую сумму денег. Они канули в небытие.
- Но… Вы же не хотите сказать?
- Не хочу. Я не обвиняю директора в растрате, к тому же, он предъявил мне все финансовые документы. Лефевр не мошенник, но и управляющий из него отвратительный. Признаться, я был резок с ним, заявив, что спастись от моего гнева он сможет разве что в Австралии… Но он это заслужил.

Филипп помолчал и продолжил:
- Поэтому, должен вам сообщить, что, видимо, в следующем месяце Опера Популер придется закрыть.
«Dio! Мы вернемся в Италию! Неужели!» - подумал Пьянджи, старательно сохраняя скорбное выражение лица.
- Да, - кивнул граф, выпуская облако дыма. – Я расстроен не меньше вас, к тому же, я привык, что мои вложения приносят  прибыль, а не превращаются в ничто.
«К тому же, придется как-то решать вопрос с Сорелли…» - отметил про себя Пьянджи, а вслух сказал:
- Неужели нельзя совсем ничего поделать?
Он уже в красках представил себе, что будет дальше. Филипп отрицательно покачает головой, может быть, выразит свое сочувствие ему, как ведущему тенору разорившегося театра, потом ещё несколько дежурных любезностей – и вот он сообщает своей дражайшей Карлотте эту чудесную трагичную новость, а через месяц они уже будут на родине!  И тогда…
Нет, не может быть, он ослышался?
- … Именно поэтому я и пригласил вас сегодня. Мсье Фандорин предложил отличную идею, однако, для воплощения её в жизнь необходима ваша помощь и ваши знания.
Тенор вздохнул. Прощай, солнечная Италия. Увы, не в этот раз…

***
Они познакомились несколько дней назад на приеме у графа де Морана. Филиппу в числе прочих представили русского дипломата, который запомнился ему разве что своей молодостью и контрастировавшей с этим сединой на висках. Юноша все больше молчал, и эта встреча так и осталась бы одним из череды многих случайных знакомств, если бы, собравшись сыграть в бридж, Филипп с друзьями не столкнулись с нехваткой четвертого игрока.
- Месье Фандорин, не составите ли нам компанию? – Филипп был в отличном настроении и молчаливость русского его не смущала. Напротив, в игре это только плюс.
- Прошу прощения, господа… Мне, пожалуй не стоит...
- Полноте, месье, - включился хозяин дома, по-своему восприняв причину отказа. – Это больше дружеское общение, нежели серьезная игра. Ставки исключительно формальные!
Молодой человек улыбнулся – смущенно и будто бы извиняясь – и сел за стол…

Проиграв в пятый раз, Филипп в притворном возмущении бросил карты.
- По-моему, господа, это форменное безобразие. Месье Фандорин, если бы не ваш первоначальный отказ,  я бы решил, что вы - мошенник!
Дипломат вспыхнул. Отложив карты, собрал выигрыш.
- Господа, спасибо за приятный вечер, но, думаю, мне стоит откланяться, - с этими словами он встал. Филипп поднялся следом. Выпитое за вечер  слегка ударило в голову,  и его предыдущие слова хоть и были шуткой, но шуткой обидной, он понимал это. Не с его положением было приносить извинения, тем более на людях, но…
Он догнал Фандорина уже почти у выхода.
- Месье, боюсь, вы неправильно истолковали мои слова. Но, надо признать…
- Мне везет в азартных играх, - перебил тот.
- Фантастическое везение, - усмехнулся де Шаньи.
- Не. Не фантастическое. Абсолютное…
Филипп смотрел на него. Русский, похоже, сам искренне верил в то, о чем говорил. Сумасшедший, право слово.
- Очень полезное в жизни качество, - заметил он.
- Не слишком. Я не увлекаюсь азартными играми, - молодой человек заметил удивление на лице собеседника и пояснил:
- С моим… качеством… это скучно.
В этот момент Филиппу показалось, что он ухватил какую-то важную нить. Теперь надо очень осторожно потянуть за неё, хотя он ещё и не совсем понимал, что именно его так взволновало.
При знакомстве… Когда их представляли – он был занят своими мыслями, но что-то ему говорили о русском дипломате, который… который…
- Вам интереснее разгадывать загадки, не так ли?
Фандорин улыбнулся. Так странно, как будто сначала подумал, стоит улыбаться или нет, а потом всё-таки принял решение, что стоит.
- Да, господин граф, это куда более занимательно. Пища для ума.
- В таком случае, в качестве извинений за свои слова я могу предоставить вам эту пищу, - Филипп придерживался шутливого тона, но внутренне был напряжен, как натянутая струна. Интуиция его никогда не подводила, в основном потому, что базировалась на здравом смысле и жизненном опыте. Она же и подсказывала сейчас, что стоящий напротив него человек – именно тот, кто поможет ему справиться с решением назревшей проблемы.
- Свершилось преступление? – Иронически поинтересовался дипломат.
- Пока нет. Но я рассчитываю, что вы поможете мне его спланировать.

***
- Признаться, я не совсем понимаю… - произнес Пьянджи, не кривя душой.
- Опера Популер практически разорена. Новых постановок не было вот уже три года. При всем моем уважении к сеньоре Гуидичелли, новых звезд сцены не появлялось ещё дольше. Публике надоело, публика хочет новых зрелищ, новых лиц – и новых скандалов, это вы понимаете?
- Граф…
- Дайте мне закончить! – Повысил голос Филипп. – Театру нужна встряска. Загадка. Опере Популер нужен Призрак!
- Позвольте, я поясню, - подал голос молчавший до сей поры Фандорин. - Мне кажется, сеньор Пьянджи окончательно потерял нить рассуждений.
Сеньор и вправду уже давно потерял и нить, и надежду понять происходящее, но согласно кивнул.
- Касса оперного театра пуста – это раз. Пополнить её можно, если привлечь публику – это два. Публику может привлечь новая прима на сцене, новая постановка или новый скандал – это три, четыре и пять.
Пьянджи вновь кивнул. Молча.
- Его сиятельство обозначил возникновение всех этих возможностей одновременно результатом действий условного «Призрака». Некой внешней силы, которая обеспечит и появление новой талантливой певицы, и скандал, и, возможно, новое представление.
- Призраки не могут писать оперы, - осторожно заметил Убальдо. – Для них это сложно, потому что их не существует.
- Не существует, - совершенно спокойно согласился Фандорин. – Поэтому придется его создать…

- Почему вы считаете, что он согласится? – Спросил Фандорин у де Шаньи, когда Пьянджи покинул поместье. – Эта затея напрямую заденет его даму, ей придется на какое-то время покинуть сцену…
- Именно поэтому и согласится, - улыбнулся Филипп.
Дипломат пожал плечами, а граф подумал, что Карлотте придется уйти не на какое-то время, а как минимум на год, возможно, больше. Год спокойной жизни на родине – это именно то, о чем мечтал тенор Опера Популер: от Филиппа не укрылись взгляды, которыми тот, случалось, провожал барышень, ведущих за руки разодетых детей. Карлотта, привязанная к сцене не могла подарить ему такого счастья, но Карлотта свободная… Да, Пьянджи однозначно будет на их стороне.

***
Они вновь собрались через несколько дней. Сосредоточенный и несколько хмурый Пьянджи подтвердил, что согласен участвовать в затеянной авантюре, вот только…
- Мы непременно обсудим все детали, но чуть позже, - прервал его Филипп. – Сейчас я хочу, чтобы все уяснили свои роли. Месье Фандорин берет на себя проработку технических аспектов. Я обеспечиваю финансовую сторону вопроса. У вас же, сеньор, самая интересная роль!
Сеньор, прикидывавший в уме, как скоро Сорелли станет примой в театре, живущем на деньги де Шаньи, удивленно посмотрел на графа. Тот улыбался:
- Не думаете же вы, что Призрак Оперного театра будет безголосым?

План, открывшийся Пьянджи, был поразителен. Авантюрен. Безумен.
Не оставалось сомнений: он обязан был сработать.
С Лефевром придется распрощаться, без особого шума, но публично. Истинная причина ухода директора будет известна немногим, для остальных же это должно стать первой загадкой в череде многих, связанных с Оперой Популер.
На его место есть отличные кандидаты, два приятеля, сколотившие состояние на торговле каким-то мусором. В искусстве в целом и музыке в частности эти двое понимают меньше меньшего, но тем лучше, поскольку единственное, что от них будет требоваться – грамотное управление деньгами. А, судя по их прошлому, это они умеют превосходно!
- Эти… кхм… директора. Они будут в курсе? – поинтересовался Пьянджи.
- Ни в коем случае!
- Но как вы тогда себе представляете…
- В курсе будет новый патрон Оперы. Придется целиком положиться на него.
- Очень, должно быть, надежный человек. Где вам удалось такого найти?
- Я не искал, - Филипп развел руками. – Всего лишь попросил брата оставить на время службу и вернуться в родной дом.

Итальянец смущенно умолк. Возникшей паузой воспользовался Фандорин.
- Помощи вашего брата будет недостаточно. Необходимо участие хотя бы одного машиниста сцены.
- Безусловно. Сеньор Пьянджи, как вы считаете?
- Жозеф Бюке. Самый опытный и более остальных склонный к… ээ… приукрашиванию действительности. За определенный стимул он сделает что угодно и с радостью спишет это на «Призрака»…
- Отлично!
- … но, признаться, я не понимаю… Как вы собираетесь решать вопрос с новой звездой сцены? Кто сможет заменить Карлотту?
- Некая мадмуазель Дааэ. Вам знакомо это имя?
- Кристина Дааэ? Танцовщица кордебалета? Но она же поет как… как…
- Да, Сорелли говорила мне что-то о сходстве с ржавой петлей. Однако, в жизни случаются удивительные вещи! Возможно, в ней проснулся дар, или же она нашла хорошего учителя, а, быть может, и то, и другое сыграло свою роль. Как бы то ни было, Кристина Дааэ готова для сцены. Публика должна принять её, а чтобы это было наверняка, в дело вмешается «Призрак». Слухи о таинственном учителе, ради своей протеже идущем на любые безумства, привлекут внимание к девушке. И, само собой, к Опере! Она станет новой примой!
- Временно, - со значением произнес Пьянджи.
- Временно, - согласился Филипп. – Впрочем… впрочем, неважно.
- Вам не кажется, что мадмуазель Дааэ тоже стоит посвятить в тонкости происходящего.
- Без сомнения. Но, думаю, - граф снова улыбнулся каким-то своим мыслям, - что с этой задачей лучше всех справится мой брат.
- В таком случае, остается последнее и самое сложное.
- О Боже, что? – Наигранно ужаснулся Филипп.
- Где вы собираетесь взять новую оперу?
- Мой дорогой сеньор! Это как раз самое простое, что только может быть: с таким количеством талантливых и нищих композиторов к нам выстроится очередь из желающих анонимно продать свой шедевр.
- Но… Это ведь должен быть действительно шедевр! Вы сможете просто так взять первую попавшуюся партитуру и заставить публику поверить в её гениальность! А критики? Они же не оставят от театра камня на камне!
- Не забывайте, это будет отнюдь не первая попавшаяся партитура. Творение Призрака Опера Популер – вот что предстанет перед публикой и критиками! Любое искусство, Пьянджи, важно правильно подать.

2

Призрак вовсю терроризировал театр и его обитателей. Призрак Оперы – так они с легкой руки Жозефа Бюке окрестили своего злого духа. Тот же Бюке поведал всем желающим и ужасающие детали внешнего вида привидения: желтая кожа, дыра вместо носа, горящие огнем глаза… словом, портрет живого мертвеца.
Он был ужасен. Страшен. Пугал кордебалет и рабочих, смеялся над певицами и срывал представления.
И он же, как магнит, притягивал публику в Оперу.

Призрак казался вездесущ – что, право, не сложно, когда за его действия отвечают столько людей. Он хохотал голосом Пьянджи, пользовался техническими приспособлениями Фандорина и сорил деньгами де Шаньи. Бюке с удовольствием каверзничал на лесах, Кристина Дааэ, внезапно обнаружившая недюжинный талант певицы, с удовольствием краснела, давала туманные разъяснения по поводу своего таинственного учителя, Рауль де Шаньи, в свою очередь, с удовольствием бросал пламенные взоры на юную певицу и осыпал её знаками внимания. Глядя на этих двоих, Пьянджи почти не сомневался в том, кто и с какой целью на самом деле оплатил мадмуазель Дааэ уроки пения.

Денежный вопрос вообще с недавних пор начал волновать тенора. В один из дней, перехватив в театре занятого какими-то своими делами Фандорина, Пьянджи оттащил его в один из коридоров:
- Месье, мне нужно задать вам вопрос!
- Да?
- До меня дошли слухи…
В этот момент мимо них стайкой порхнул кордебалет. Мужчины проводили их взглядами.
Пьянджи вздохнул.
- Месье, все же, мне хотелось удостовериться… Я слышал, что «Призрак» стал требовать выплаты жалования…
- Да, двадцать тысяч франков, - просто ответил его собеседник. – Граф сказал, что это оптимальная сумма.
- Граф? Де Шаньи? Вы имеете ввиду… Это сумасшествие, мы о таком не договаривались! Тянуть деньги из театра!
- Господин де Шаньи не тянет деньги! – Возразил Фандорин. – Каждый месяц виконт, как патрон Опера Популер, выделяет ей сорок тысяч из своих собственных средств. Согласитесь, эта цифра звучит гораздо внушительнее, чем вдвое меньшая.
Пьянджи снова вздохнул и покачал головой. Так и есть, сумасшествие. Просто форменное сумасбродство…
- Может быть, и вы мне объясните кое-что?
- Что именно?
- Почему все приписывают знакомство с Призраком какой-то мадам Гири? Кто это?
- Мадам Жири. Это наш балетмейстер и… и это, в общем, нормально. Она всегда в курсе любых событий, поэтому неудивительно, что люди так считают. Думаю, что она, в свою очередь, не стремится их разуверять.
- Безумие… - протянул Фандорин.
- Театр… - развел руками Пьянджи.

***
Сравниться в безумстве с этим могло только одно: решение оставить Карлотту в неведении относительно происходящего.

Карлотта Гуидичелли была истинной оперной дивой. Помимо потрясающего голоса, обворожительной грации и кошмарного характера это означало ещё и стойкий иммунитет ко всякого рода пакостям, издевкам и отнюдь не дружеским подначкам, столь любимым в среде высокого искусства. Певица не морщась надевала туфли с битым стеклом, выбрасывала из гримерной дохлых крыс и могла с улыбкой выйти на поклон к захлопавшим её клакерам. Само собой, впоследствии устраивались истерики костюмерам, гримерам, директорам или невовремя подвернувшемуся под руку Пьянджи, но это делалось больше для эмоциональной разрядки и поддержания образа, нежели от расстройства.
«Что для такой женщины какой-то Призрак», - примерно так размышлял тенор. – «Всего лишь ещё одно досадное недоразумение… ну, пусть несколько недоразумений». И даже задник, который Бюке сбросил сегодня – ведь не на неё, а гораздо правее и дальше, Пьянджи сам корректировал рабочего со сцены.
Тем сильнее он был ошеломлен, когда зайдя без стука в гримерную к Карлотте, застал её горько рыдающей.

- Cara mia, что случилось? – Он опустился на колени перед ней и взял её руки в свои, удивляясь мягкости и беззащитности своей любимой. Плачущая Карлотта, ну надо же, в самом деле…
- За что он меня так ненавидит? Убальдо, скажи, за что?
- Кто, дорогая?
- Этот Призрак! Это исчадие ада! Он не дает мне прохода! Выживает со сцены!
Пьянджи сглотнул.
- Cara... Что с тобой? Это всего лишь обыкновенные мелкие пакости. В конце концов, это же театр, он жил и будет жить закулисными интригами и…
- Но он! Он не принадлежит этому театру! Он не певец и не дирижер! Я не переходила ему дорогу, не портила ему карьеру, я его даже никогда не видела! Все козни, что строятся в Опере – они все понятны и просты. А сейчас… Я не понимаю, за что, Убальдо?!
Он смотрел в её глаза, полные боли и обиды, от которой защемило сердце.

«Что я наделал…»

Он не мог поверить, что видит перед собой свою Карлотту – такой несчастной, такой ранимой была это женщина. Такой живой и настоящей…
- Cara… - Слова застревали в горле. – Любимая, ты должна понять, никакого Призрака не существует…
- Знаю! Я же не настолько глупа, чтобы верить в привидений! Но этот bastardo, этот… Он реален и он хочет, чтобы… чтобы…
- Его тоже не существует. Это идея графа де Шаньи и его русского знакомого. И я…
Он не успел договорить, потому что в эту секунду Карлотта вскочила и отшатнулась от него.
- Ты! Ты... Merde! – Мимо его головы просвистела ваза. «Прямо с цветами», - подумал Пьянджи.
- Знаешь, она мне никогда не нравилась, - попытался он разрядить обстановку, поднимаясь с колен. Карлотта в ответ запустила в него ещё одной. – А вот эта нравилась…
- Stupido! – Завопила певица во всю мощь легких. – Проклятый идиот, как ты мог?! Убирайся!!! Не желаю тебя видеть!
- Но carisssima, выслушай…
- Ничего не хочу слушать! Пошел прочь, bastardo!
- Не бросайся такими словами. У меня были и отец, и мать. И я, между прочим, тоже хочу быть отцом! – Пьянджи начинал злиться, но Карлотта была полностью поглощена своими эмоциями.
- Убирайся к своей молоденькой протеже, подлец!
- Любимая, послушай…
- Не смей меня так называть!
- Карлотта, любовь моя…
- Исчезни!
- Но послушай…
- Убира…
- ЗАМОЛЧИ, ЖЕНЩИНА!!! – голос Пьянджи прогрохотал в маленькой комнатке. Карлотта, чью речь посмели оборвать на середине фразы впервые за последние десять лет, смотрела на него, широко открыв рот. Потом закрыла его. И снова открыла. Её взгляд говорил о том, что на диву только что снизошло откровение.
- Так-то лучше, carissima, - сказал Убальдо, подходя к ней и целуя в щеку. Он взял все ещё не пришедшую в себя Карлотту за руку и потянул к стоявшему у стены маленькому диванчику.
-Cara… - Он усадил её рядом с собой. – Все-таки послушай меня. Я хотел, чтобы все было иначе, но раз сложилось…

Он засопел, сосредоточенно ощупывая свои карманы. Потом опустился перед женщиной на одно колено.

- Карлотта, любимая… Меньше всего на свете я хотел бы расстраивать тебя. И я действительно идиот, что не рассказал обо всем сразу. Но эта затея… Это даст тебе возможность оставить хоть на время этот проклятый театр, эту сцену, из-за которой я почти не вижу тебя, а только твои роли. Де Шаньи вытащит на сцену молоденькую дурочку Дааэ, и Опера будет жить новым скандалом, готовясь к твоему возвращению, моя дива. А мы… Мы в это время будем под небом Италии… Там, где на улицах вечного города нет суеты. И где тебя  поутру будет будить аромат свежего хлеба… и… и… Карлотта, ты выйдешь за меня замуж?

Он протягивал ей кольцо.

Карлотта безудержно разрыдалась. Слезы хлынули ручьем, глаза и нос моментально покраснели и распухли. Она всхлипнула несколько раз, потянулась за платком и не нашла.
- Cara mia, какая же ты красивая, - произнес Пьянджи, доставая свой и вытирая ей слезы.
- Врешь, mascalzone, - улыбнулась она.
- Ничуть! Ты красавица, это так же верно, как то, что тебя зовут Карлотта Гуидичелли.
- В таком случае, точно врешь, - женщина бросила взгляд на его удивленное лицо. – Это псевдоним. Мне казалось, что Гуидичелли куда больше подходит для сцены, чем Эспозито.
- Подкидыш? – Пьянджи рассмеялся и притянул её к себе. – Знаешь, считается, что это счастливая фамилия. Её владельцу всегда будет сопутствовать удача!
- А вот это уже чистая правда, - тихо прошептала Карлотта.

Эпилог

- Господин граф.
- Сеньор Пьянджи.
Мужчины обменялись кивками, случайно встретившись в оперном закулисье.
- Я думал, вы уже уехали, - произнес Филипп удивленно.
- Послезавтра, - довольно улыбнулся итальянец. – У Карлотты были ещё здесь дела. Граф, вы не знаете, куда пропал месье Фандорин? Его не видно уже три дня.
- Полагаю, что он на борту «Левиафана», который отплыл позавчера.
- Почему???
- Наш русский друг сокрушался, что и так излишне задержался в Париже. Если я правильно помню, он направляется к месту службы, в Японию, кажется.
- И что же, он уехал просто так, ничего не сказав?
- Почему же, нет. Он сказал, что его работа выполнена, и, я считаю, был прав.

«Выполнена, бесспорно», - почему-то с грустью подумал Пьянджи.

Это и в самом деле было так. Кристина Дааэ в главной роли в новой опере, вышедшей из-под пера Призрака Оперы, была с восторгом принята публикой, и даже самые желчные критики снисходительно отзывались о постановке – со множеством «может быть» и «если бы», но все же. Касса теперь всегда была полна, как и зал, который в последнее время не знал ничего иного, кроме аншлагов.
- Да, так и есть. Опера больше не нуждается в Призраке, - согласился он.
- Нет-нет! Призрак никуда не исчезал – это вам подтвердит любая балерина, буквально вчера видевшая его «вот так как вас сейчас», - передразнил Филипп танцовщиц. – Разница лишь в том, что теперь ни мне, ни вам, ни кому-либо ещё не придется поддерживать эту легенду – она будет жить и развиваться сама, без нашего вмешательства. И обеспечивать Опере популярность и доход!
Пьянджи кивнул и задал вопрос, который давно уже занимал его мысли:
- Скажите, а кто он всё же такой, этот месье Фандорин? И как вам удалось уговорить его на подобную авантюру? Он не показался мне человеком, которого интересуют деньги, но что же тогда?
- О, мой дорогой сеньор. Хотел бы я и сам доподлинно это знать. Так уж вышло, что я поставил на темную лошадку, и она меня не подвела. Могу сказать только, что это умный, принципиальный и отчасти амбициозный человек с достаточно нестандартным типом мышления. Он, знаете ли, считает, что обладает даром абсолютного везения во всем, что хоть чуть связано с азартом, с игрой. Собственно, это и сыграло главную роль: я предложил ему пари, - Филипп потер подбородок, вспоминая. – Мы поспорили, сможет ли он, применив свои способности, спланировать довольно неординарное преступление, фактически сыграв в нем одну из главных ролей, и не дав никому разгадать эту историю. Я утверждал, что это невозможно, и он принял вызов.
- И что же?
- Результат вы видите. Он выиграл, подтвердив тем самым… - граф улыбнулся - …своё абсолютное везение.
Тенор молчал, размышляя.

- И пусть Фандорин нас покинул, - продолжал де Шаньи. – Главное, что Призрак Оперы остался, и долго ещё будет бродить в стенах театра, привлекая публику. Как сказал перед отъездом наш русский приятель, больший интерес к Опера Популер возник бы только если бы этот злой дух, вдобавок ко всему, похитил какую-нибудь певицу и сжег полтеатра. Как вы считаете?
- Глупость!
- Вот именно.
- Абсолютная!
- Ужасная.
- Стоит это обдумать.
- Я уже сделал кое-какие расчеты. До скорой встречи, сеньор!
- Всего доброго, господин граф!

Отредактировано Цирилла (2010-05-24 11:47:08)