Название: Либретто "Дон Жуана"
Автор: Hell
Рейтинг: General
Пейринг: нет или, все-таки Э/м-м Жири/ Кристина/ Мег
Основа: Фильм 2004 года
Жанр: рассказ - шутка
Размер: мини
Саммари: вопрос об авторстве "Дон Жуана"
Диклеймер: отказ от всех прав
Примечание 1: заказ был такой: "задумчиво-грустный джен по фильму 2004. Про Эрика. Без пейринга, без Кристины", потом был разрешен легкий текст с юмором. Предупреждаю, у меня юмор своеобразный.
Примечание 2: главный герой  рассказа скорее м-м Жири. Второй раз рефлексировать по поводу Эрика не получилось.
Примечание 3: прочтете много незнакомых названий и фамилий. Для самых непонятных есть комментарии в конце.
________________________________________________________________

                                                        Ищу героя! Нынче что ни год
                                                        Являются герои, как ни странно
                                                        Им пресса щедро славу воздает,
                                                        Но эта лесть, увы, непостоянна,
                                                        Сезон прошел - герой уже не тот
                                                        А посему я выбрал Дон-Жуана
                                                        Ведь он, наш старый друг, в расцвете сил
                                                        Со сцены прямо к черту угодил.
                                                                                 Д.Г. Байрон «Дон Жуан»
       

-… И все же,  кто пишет ему либретто? – спросил мсье Андре на обсуждении постановки «Дон Жуана», показывая на партитуру оперы с такой опаской, будто та могла его укусить.
Нет, господа, я охотно верю в незаурядные способности нашего подвального гения. Да, он у нас волшебник и все такое прочее. Леонардо да Винчи перед ним младенец.
Но даже великий Верди сам себе стихи не пишет! Другие итальянцы - тоже. Не принято это.
Мсье Рейе кивнул, совершенно согласный с патроном. Он по себе прекрасно знал, что, обладая в высшей степени музыкальной грамотой, двух слов не может связать в переписке. Если бы не мадам Рейе, обученная изящной словесности в пансионе, ему пришлось бы очень туго …
В музыкальном мире было, конечно, исключение – маэстро Вагнер, который сам писал либретто для своих чрезвычайно продолжительных опер. Но он такой был один.
- Может быть, ему кто-то в театре помогает? – беспомощно спросил мсье Фирмен, при этом он почему-то смотрел на балетмейстера.
- Господа, вы мне льстите! – холодно ответила та.

Мадам Жири обмахивалась веером, презрительно поглядывая на директоров. Пьянджи был прав – они дилетанты. Им не понять сущности настоящего таланта – такого масштабного таланта, как у ее подопечного, который даже розыгрыши свои обставлял бесподобно – в духе греческих трагедий.
Что ему, спрашивается, стоит написать текст, полный страстных чувств – ему, кто эти самые чувства испытывал непосредственно в тот же момент? И что значит «не принято» для него – того, кто ниспровергал любые сковывающие его устои? Призрак – гений! Она привыкла думать, что он может все. А если не может…то хотя бы попытается.
Она не сомневалась, что он не стал бы обращаться к услугам либреттистов, хотя, видит Бог, в Париже они сейчас расплодились, как кролики… Едва ли он работал с именитыми авторами вроде Жюля Барбье и Мишеля Карре (1) – оба были чересчур публичными людьми. А все эти неопрятные, пьющие поэты с Монмартра и из Латинского квартала, поклонники абсента и Призрак – нет, такой альянс в ее глазах был нереален, невозможен. Он сам был, как опиумная греза, как кошмарный сон. И он никогда не стремился с кем-то поделиться своими мучительными переживаниями. Особенно в такой личной теме.
А в самой Опере, кто бы мог быть его соавтором, его соучастником?
Мадам невольно улыбнулась своим мыслям…Кто бы мог написать тексты для его невероятных мелодий? Напыщенные будто павлины премьеры – Карлотта и Убальдо? Глупышка Кристина, не придумавшая ничего лучше, чем увлечься аристократом? Или девицы из кордебалета, столь любимые новыми директорами?
Она фыркнула.
Из всех известных ей обитателей Оперы стихи писала только ее дочь Мег. Любящая мать, она помнила наизусть эти невинные трогательные строки:
«Прилетают птички с юга,
Не прожить нам друг без друга.»
Или вот еще незамысловатая дань дочерней любви:
«Мама - самый лучший друг,
Всех милей она вокруг.»
Она хранила детские вирши в особой шкатулке, вместе с письмами отца Маргариты.  И вместе с рисунками ее же руки, изображавшими сказочных красавиц – принцесс и пастушек. Они были такими милыми эти стихи и картинки.

Мадам Жири уже пересмотрела многое -  либретто оперы Моцарта, тексты Тирсо де Молина, Мольера, лорда Байрона (2). Нет, Призрак опять пошел своим путем – он не любил предшественников и не думал о последователях. Его путь всегда был избранным.

В последнее время она часто раздумывала над тем, почему Призрак выбрал именно Дон Жуана. Быть может, он испытывал зависть к недоступной ему манере поведения? Сочувствие к вечному скитальцу, объездившему мир в поисках прекрасного, воплощенного для него в женской красоте? Симпатию к изгою, непримиримому атеисту, отринутому обществом, пусть в силу совершенно иных причин?

Удивительно, но данный персонаж не вызвал в ней естественного негодования. Жуан Тирсо де Молина, несомненно, был негодяем. Но, говоря откровенно, соблазненные им женщины немного стоили. Обе знатные дамы – герцогиня Изабелла и донья Анна самостоятельно ступили на путь греха. Обе, забыв о чести, назначили свидания любовникам, а Жуан всего лишь пожал плоды их безрассудства.
Простолюдинка же Аминта пала жертвой собственного тщеславия - она польстилась на обещания коварного соблазнителя в надежде стать знатной дамой. С девицей ничего не случилось бы, храни она верность своему жениху.
Мадлен Жири понимала, почему партия Аминты предназначалась Кристине.

У де Молина Жуан дерзко, нагло, на глазах у  всех  уводит невесту-Аминту у жениха.
Конечно, Пьянджи будет несколько комично выглядеть в роли неотразимого обольстителя, да ему не привыкать, он уже и герцога Мантуанского пел, и Альфреда , и других роковых красавцев (3).

Расставшись с директорами, мадам спешила уединиться. Она забрала с собой либретто, вызвавшее немало споров. Несомненно – нормальное желание для балетмейстера труппы, которой надо с этим либретто работать не менее, чем остальным. Все понимали, что ей придется обдумать рисунки танцев кордебалета, сопровождавшего основное действие, и поставить их.
Но запретный плод был сладок и ей. Она хотела не просто изучить либретто с профессиональной точки зрения – ее привлекал этот текст, хоть вслух она находила его предосудительным. Одна, вдали от посторонних глаз, она желала насладиться страстью, заключенной в этих строках. Его стихи заставляли ее сердце биться сильнее - столько в них было чувственной  силы и огня.
Ее тонкие пальцы рассеянно гладили коричневую кожу с золотым тиснением.
Как жаль, что все это богатство чувств расточается той, что не способна на них ответить! Как жаль…
Мадлен закрыла глаза…Ну почему этим Жуанам нужны только юные девы? Разве опытные женщины не способны дать большее наслаждение? Поистине такие предпочтения нелепы.

Она взяла в оперной библиотеке «Севильского озорника», чтобы еще раз перечитать сцену соблазнения Аминты.
В потрепанном томике Тирсо де Молина – бывшей изящной игрушке какого-то аристократа, судя по тисненому на переплете гербу, она увидела письмо – его письмо, поняла она сразу.
Мадлен часто получала подобные письма, находя их в самых неожиданных местах, как будто ему нравилось ее мистифицировать. Его письма всегда появлялись ниоткуда – очевидно, ей не придется долго раздумывать над постановкой танцев – он сам даст нужные указания, которым она всего лишь последует, ибо спорить с ним не только бесполезно, но и опасно.
Надо же, она только что думала о нем…Неужели  мысль настолько материальна?
Письмо казалось вовсе непримечательным – без красных чернил и печатей в виде черепа – конечно, для нее подобные театральные эффекты уже не требовались.
Она раскрыла его и глазам своим не поверила, прочитав написанное знакомым почерком обращение «Дорогая Маргарита!» Она похолодела. Какие отношения могли связывать ее дочь…и Призрака?
Мадам не постеснялась читать чужое письмо – слишком многое было поставлено на карту, и ее поняла бы любая мать несовершеннолетней дочери…
У Мадлен их было двое, вошедших в самый опасный возраст, когда, увы, девушки думают о любви больше, чем о матушкиных наставлениях.
Она нашла в письме подробный разбор финальной части того самого текста, заставившего давеча краснеть не только ее, но и видавших виды мусорщиков, которых и самих было бы трудно упрекнуть в равнодушии к прекрасному полу. Но ее невинная неискушенная дочь! Как только он мог вовлечь ее в такое!

Судя по прочитанному, Призрак был идейным вдохновителем, диктовавшим перипетии сюжета, а ее дочь (подумать только, ее малютка Мег!) превращала его мысли в складные стихи – да еще какие стихи!

Ей неловко было от мысли, что стихи дочери вызвали в ней такую … такую сильную вспышку чувственности, если говорить откровенно.

Мадам Жири задело, что Призрак в письме еще и осаживал Мег (спрашивается, до чего большего она еще могла дойти?!). В частности, он писал:
«… Вы слишком прямолинейны, Маргарита. По моему опыту, недосказанность действует на публику сильнее.»
Письмо было подписано: «Ваш покорный слуга, Призрак Оперы».
Мадлен усмехнулась – не в его обыкновениях была подобная учтивость. Он бы написал еще:  «Преданное вам, Привидение», или «С наилучшими пожеланиями, Фантом».
В любом случае, подобное общение выходило за рамки допустимого! Обсуждать интригу Дон Жуана. За ее спиной? Какая наглость?!

Женщина бросила письмо в огонь, пригладила волосы и решительно направилась в комнату дочери.
Девушка с  таким бюстом уже не ребенок – сколько ей бантики не завязывай.

Мег сидела за столом, сосредоточенно грызя кончик пера. Перехваченная по пути нетерпеливой Музой, она не успела переодеть балетные тюники и пуанты. Мадлен припомнила, как часто в последнее время она заставала дочь в такой позе, но не придавала этому значения. Как мать, она могла только радоваться любви дочери к изящной словесности.
В отличие от Кристины, Мег книги читать любила, хотя и обходилась в данном вопросе без крайностей.
Она смотрела на мать безмятежными голубыми глазами – скорее всего, в тот момент она ничего предосудительного не писала, либо успела припрятать крамольный текст.

- Дитя мое, я и не знала, сколь разносторонними талантами ты обладаешь, - начала мадам Жири с прямотой римлянки.

- Да, мама, мне сегодня удались фуэте, за которые ты вчера меня бранила. Ты думаешь, мне скоро уже будет можно выступать в первом ряду кордебалета?

- Нет, моя дорогая, на сей раз я имею в виду твой литературный дар,  - с этими словами Мадам положила на стол скопированное для исполнителей либретто оперы.
- Значит, вот эти строки ты написала:
«Past all thought
of right or wrong -
one final question:
how long should we
two wait, before
we're one . . .?»
Я видела его письмо, Маргарита, - холодно сказала женщина дочери, вскочившей на ноги. - Как ты могла, Мег? Как ты посмела так меня опозорить?

- Нет, нет, мама, ну что ты?.. лепетала юная балерина, отступая назад. По правде говоря, она боялась матери, как огня, и никак не думала…то есть ей и в голову не приходило, что ее мать узнает о творческом альянсе, который несколько месяцев назад неожиданно для нее самой образовался между ней и Призраком Оперы. И уж подавно она не задумывалась о том, что она сама будет делать, что станет отвечать, если ее разоблачат.
В замешательстве она рассматривала потертые репетиционные пуанты и теребила воздушную юбку.
Мадам Жири выдержала паузу, во время которой у ее дочери душа ушла в пятки, а потом процитировала еще кусочек:
«In my mind,            
I've already imagined
Our bodies entwining,
Defenceless and silent»
Откуда взялась подобная осведомленность, Мег?

- Мама, это художественный вымысел! – воскликнула девушка, поняв, что запираться бесполезно. Мать никогда не обвиняла, уличив ее в очередном проступке, не имея на руках полных доказательств вины.

- И вот это, тоже ты:
«When will the flames,
at last, consume
us . . .?»?
Откуда же ты знаешь, какое именно пламя и как охватывает? Я что-то пропустила в твоем воспитании?

- Это сравнения, обороты речи! – в отчаянии воскликнула Мег. Она краснела легко, как и все блондинки.

- Разговор окончен. Ты будешь находиться под домашним арестом до самой премьеры. А если ты ослушаешься, и я снова поймаю тебя в подвалах Оперы, клянусь Богом, я уволю тебя из труппы, и ты отправишься в Руан к тете Аделаиде! А еще я переговорю кое с кем, кто перешел все границы…- Мадам с трудом перевела дух. Она слабо представляла, как исполнить последнюю часть угрозы.
Что мне делать, если ты пишешь стихи, которых постыдилась бы сама Сафо? И осмеливаешься выносить их на публику?! – продолжила она. - Если ты не думаешь о своей репутации, я сама должна о ней позаботиться.
А теперь иди в класс и занимайся. Я проверю, так ли безупречно фуэте, которым ты хвалилась.
Мег понуро вышла из комнаты, но через несколько мгновений из-за двери показалось ее огорченное личико:
- Мама, тебе не понравилось? – тихо спросила девушка.
Мадам Жири тяжело вздохнула.
«Что за комиссия, Создатель,
Быть мамой взрослых дочерей!»
Примерно так подумала она, не имея малейшего понятия о русской классике.

PS
Барон Огюст - Этьен де Касстелло-Барбезак женился на Маргарите Жири после того, как она опубликовала сборник стихов, посвященный ему. Поклонник Французской Академии(4), он сдался после того, как сам Теофиль Готье лестно отозвался о ее поэтических опытах.
Он всего лишь воздал должное женщине, которой внушил такое вдохновение.

___________________________________________________________________

1. Жюль Барбье и Мишель Карре – авторы либретто к операм Шарля Гуно «Фауст» и «Ромео и Джульетта», опере Жоржа Бизе «Ловцы жемчуга» и многим другим операм.

2. Здесь перечислены следующие произведения: «Севильский озорник» Т. де Молина, «Дон Жуан или Каменное пиршество» Ж.-Б. Мольера, «Дон Жуан» Дж.Г. Байрона.
Автор либретто В.А. Моцарта – Лоренцо да Понте.

3. Герцог Мантуанский – партия для тенора в опере Дж. Верди «Риголетто» (1850-1851гг.),
Альфред Жермон – партия для тенора в опере Дж. Верди «Травиата» (1853 г.).

4.Французская Академия – это учреждение, которое занимается исключительно французским языком и литературой. Основана кардиналом Ришелье в 1635 году.

Отредактировано Hell (2010-11-06 18:00:31)