Он шел по темному переулку  к Опере. Все кончено или все только начинается…Сегодня она станет его…его. «Слава Дон Жуана».Слава Призрака Оперы. Что может предпринять этот мальчишка? Кристина, Кристина, пойми себя, открой себя. Ведь ты лишь внешне скромна и боязлива. Позволь страсти увести тебя в  неизведанные коридоры любви.
Погруженный в свои мысли Фантом не заметил хлипкого, старого мольберта. Планшет, лист бумаги упали в дорожную пыль. Мужчина будто только проснулся. Переведя взгляд с  ломаных досок, он увидел хрупкого юношу, тот печально взглянул в глаза Призрака. Лицо мальчика было запачкано краской, но, не смотря на нелепый вид, выражало достоинство и удивление, нежели злобу.
-Прости, малый, - произнес мужчина. Он поднял листок. На нем четкими, графитными линиями был изображен этот грязный закуток Парижа. Но как привлекательно это выглядело. Минуя мрачные, облупившиеся стены домов в конце прохода, в этом просвете, танцевало солнце, преображая серые здания, даря жизнь слепым окнам. Вся незамысловатая работа будто говорила: «Выход  есть». - Хороший рисунок.
Паренек несмело улыбнулся странному незнакомцу в белой полумаске.
Мужчина аккуратно положил листок на папку около мальчика, взмахнул плащом и стремительно пошел по проулку.
Уличный художник услышал легкий шепот: «Удачи». Взял папку с рисунком, открыл ее. В светло-коричневой папке-планшетке лежали ассигнации.
Глава 1
-Это ужасно бездарно! А название?! «Ангел Музыки»! Это? Это уродливое, худое существо?
-А как жутко смотрится скрипка  в таких бледных, тонких пальцах!
-Ангел в черном? да это скорее демон! Смерть!
Среди этой бушующей толпы стоял молодой парень в тоненьком жакете, истертых брюках и поношенной кепи. Ну, откуда этим людям знать, что Ангелы бывают и таковы? Что им до красоты души? Что им до исскуства? Для них существуют только галантные сцены со сластолюбивыми пастушками, только разодетые помпезные сеньоры. Как же трудно порой различит настоящее от пустого, дешевого! Непризнанный художник оттолкнул особо настойчивых, не говоря ни слова завернул картину в холстину и под громкие крики скрылся в переулке Надежды, именно так величал юноша тот мрачный, пыльный переход между двумя площадями. Как хотелось заплакать! Денег на жилье и еду пока хватит, мадам Дюро согласна хранить картины.

Высокий, худой мужчина быстро шел через многолюдную площадь. Ч то там за шум у рядов художников? Он прошел ближе. Это непостижимо! Эти люди обступили картину ,а на ней практически он! Худощавый скрипач в черном плаще играет в ночной тиши. Кажется, будто звучит сама песня ночи. На бледном одухотворенном лице музыканта застыло выражение светлой печали, черные прямые волосы разметались по плечам в порыве вдохновения.
-Тот же мальчишка! Как он разглядел тогда его лицо? Шляпа и поднятый воротник скрывали его!
О, все так непонятно. Думал, что знаю все, знаю ее. А оказалось - все мои теории неверны, как и женщины. Что мне делать? Ха, жить? Этот юноша! Что знает он? В чем он прав? А он прав, действительно, есть такие ангелы, но играть они больше никогда не будут. -думал Призрак, идя через многолюдную площадь мимо одинокого художника.
Юноша опустил голову на руки. Нужно взять себя в руки. Паренек почувствовал на себе чей-то взгляд, огляделся. Никого не было! Художник бережно взял свою работу, зашел в покосившуюся дверь соседнего дома, и на один миг слабый свет лампадки озарил часть мостовой. Молодому художнику показалось, что в тени он увидел бледное очень худое лицо с воспаленными зелеными глазами.

Глава 2

Почему он  так заинтересовался этим талантливым пареньком? Он так же одинок? Непонят?  Забыт?
Что теперь Опера? Что теперь Музыка? Если она, его любимая маленькая ученица, предала своего Маэстро, если она оттолкнула его, его творчество. Она сказала, что не так уродливо мое лицо, как душа. Да что она знала о моей душе? Сравнивала со своим виконтом?
Исхудавший мужчина, как запертый в неволе зверь, бродил по пустому без звуков подземелью. О какой цели он думал? Нет, не вернуть Кристину. Он все же уважал себя на столько, чтобы не бегать за ней как оголодавший пес, не донимать ее своей страстью. В порыве гнева Призрак ударил кулаком об стену. На костяшках пальцев проступила кровь. Именно этой ярости боялась эта хрупкая женщина. А что она сделала, чтоб примирить музыку души с уродливым лицом?
Что ждет его впереди? Смерть или вечное одиночество? Что еще ожидать такому как он? Милосердия? Сострадания? Любви?
Найти ответов на эти вопросы покинутый Маэстро так и не смог…

То, что люди не понимают, то, стараются уничтожить. Мадам Дюро  сказала, что если я не заплачу за хранение, то она распродаст мои картины. Везде деньги? Которую ночь уже мне снится тот странный грустный мужчина. Он будто просит чего-то. Зовет. И два дня назад снова встреча с ним. Как его можно не узнать? Стоит взглянуть в его глубокие глаза, и их уже никогда не забудешь.
-Где картины? Малыш? -грубые лапы скрутили мальчику руки. Юноша подняв голову, увидел двух грязных, неопрятных мужчин.
-Где? Звонко щелкнул хлыст и красный след остался на плече и груди бедного паренька.
Художник дрожал от невыносимой боли, он ничего не скажет этим животным. Как можно позволить развратить свои произведения этим грабителям, да и старая мадам, забытая детьми,не выдержит такого потрясения.
-В молчанку играть вздумал? Снова щелчок, сквозь разодранную ткань пиджачка проступили кровавые пятна. Худенький юноша вздрогнул и, не произнеся ни слова, упал без сознания.
Грабители связали ему ноги, стали переворачивать все вокруг. Дом под снос, никто не услышит шума. Картин не было! Озлобленные мужчины скинули лампаду на пол. Тлеющий огонек тут же проворно начал пожирать бумагу, побежал по разлитому  керосину. И вот стена, покрытая дешевыми обоями, уже полыхала. Мужчины пнули пару раз слабого хозяина и хотели уйти, унося с собой лишь мешочек серебряных драгоценностей. Взмах плаща, легкий взмах удавкой. И один из воров уже медленно осел по стене. Второй подскочил к неожиданному противнику, ударил того. Призрак, как вы уже догадались, нанес сильный удар в челюсть негодяю. Тот упал без чувств.
Между тем пламя разгоралось. Видя схватку из-под прикрытых век юноша подполз к стене, вложил в щель серебряное колечко в виде птичьего перышка, легко повернул. В открывшейся нише лежали непризнанная картина молодого автора и светлая папка с графичными зарисовками.
Фантом, видя надвигающийся огонь, подхватил юношу на руки, тот упорно сжимал на груди какой-то планшет и что-то похожее на завернутую картину. Сквозь завесу дыма мужчина оттыскал дверь, выход, хм, через окно был не так удобен, как вход.
Глава 3

По дороге паренек не пришел в себя. Придя в свой дом под Оперой, Призрак развязал веревки, стягивающие ноги юноши .Нужно было обработать раны от хлыста и синяки. При свете множества свечей мужчина увидел длинные, до плеч, кудри. Кепи осталась в горящем здании. Сняв пиджак и рубашку, пропитанную кровью, Фантом увидел прекрасное тело…девушки. Этот хрупкий художник-мадемуазель?!Призрак был очень удивлен, слегка покраснев он промыл глубокие ссадины, смазал обезболивающим снадобьем ушибы. Поплотнее закутал неожиданную гостью в бархатный плед. До боли знакомым движением он опустил полог над краватью-лебедем.
Мысли путались. Что делать ему? Кто на самом деле эта девушка. Изворотливая актриса? Сумасбродная художница? Кто она? Смущенный Призрак еще долго размышлял об этом.
Теплые руки необыкновенного ангела подхватили ее, девушке показалось, что она взлетает. Они летели прочь от опасной жизни бедных, прочь от льстивых улыбок аристократов, прочь от своих тел…Теплые воздушные потоки влекли их в страну спокойствия и надежды. Яркий свет ослеплял, ведь никто не должен знать дороги в места вечного милосердия.
Одно сонное мечтание сменилось другим, страшным, полуреальным. Ей снилось, что ее светлый спутник набирает все больше черт с грабителями, становится таким же жестоким, безжалостным,  озлобленным, глаза его полны отчаянья. Его нежные руки причиняют ей сильную боль. Они сдавливают её запястья, грубо касаются ступней. А потом жгучая затягивающая боль пробегает по ее спине и груди.
В голове гудело, но осознание того, что она не дома, заставило ее вскочить. Лучше было этого не делать. Свежие раны дали о  себе знать, запястья ныли. Распахнув глаза, девушка ожидала увидеть грязные ободранные стены какой-нибудь лачуги, где влачили свою никчемную жизнь те ужасные мужчины. Но вместо этого она увидела сквозь полупрозрачный полог стены из гладких камней, в их хаотичной обработке было нечто необузданное и притягательное. Хотелось проверить, так ли эта кладка гладка, как кажется. У противоположной стены стояли толи зеркала, толи картины. Под тяжелыми занавесями они скрывали свои тайны. Кровать была необычна. Её покрывали бархатные ткани, было много подушек с тяжелыми серебристыми кистями. Необычная восточная вышивка покрывала их. Нереальное, сказочное ощущение дарила эта необычная комната. В слабом, дрожащем свете двух затухающих свечек тени выползали из углов, начинали свой плавный, диковатый танец.
-Я сплю. -тихо прошептала девушка. Она попыталась встать, но любое напряжение на ступни дарило такую гамму оттенков боли, что о попытках подняться пришлось забыть. Хрупкая гостья опустилась на подушки. Неизвестность пугала ее, но привыкшая к жизни парижского дна, решила спокойно все обдумать, исключая иллюзии и предубеждения.
«Итак, я оказалась в незнакомом престранном месте, хозяина не знаю. Последнее воспоминание об фигуре в черном плаще, дерущейся среди пожара. Раз так вышло, значит этот кто-то настроен ко мне если не положительно, то, по крайней мере, неотрицательно. Ох уж эта арифметика. Кто этот человек? Где мои картины…-думала девушка. Осознание событий приходило медленно. -ПОЖАР! МОИ КАРТИНЫ! Все они уничтожены? Господи, помоги мне, помоги мне, чтоб этот незнакомец  был милосерден ко мне. Господи, сохрани моего…»Горячо и долго молилась девушка, сжимая в ладонях маленький серебряный крестик.
Легко качнулись занавеси, тихо высокий мужчина вошел в комнату, не желая будить гостью. Он подошел к кровати. Пламя свечи играло линиями ее лица. Тяжелые тени лежали под длинными темно-каштановыми ресницами, залегли под пухлыми пересохшими губами, довольно крупный нос не портил того впечатления, которое создавали черты незнакомки. Темные вьющиеся волосы разметались по подушке. Призрак смотрел на нее, что-то в ней напоминало Кристину, много месяцев назад, также спящую на этой постели. Неожиданно девушка широко открыла глаза и вполне осмыслено взглянула на человека у кровати. Нет, его ученица никогда не имела такого выражения глаз.
-Кто вы?- прошептала она, натягивая одеяло повыше. Осознание того, что она не одета, глубоко ее смущало.
-Эрик.- просто ответил незнакомец. Ему неожиданно захотелось, что бы эта незнакомка, напоминающая его любимую, называла его настоящим именем, а не выдуманным впечатлительным умом девочки названия.
-Кто вы?- повторила вопрос громче. Она узнала его, того прохожего в проулке Надежды, того человека около подъезда. Ангел с ее картины?- Я хочу знать ваши побуждения. Вы спасли меня, странным образом появившись в моей комнатке. Вы следили за мной…Ответьте мне, Эрик.
-А вы любопытны, мадемуазель. Сами обвиняете меня в скрытности на первой минуте знакомства. А  сами не соизволили представиться. Для меня не сереет только где вы живете, хотя, уже и не живете. Итак, как зовут вас? -саркастически проговорил Фантом.
-Марк…Простите, то есть Мари.- смущенно сказала девушка.- Спасибо, вы спасли меня.
Ей пришлось утереть непрошеную слезу, ведь она спасена, а труды ее безвозвратно утрачены.
Эрик пристально посмотрел на нее. Его беспокоил ее взгляд. Что она пытается скрыть?
-Мари, как вы себя чувствуете?
-Я благодарю вас за оказанную помощь. Мне лучше, только очень больно двигать правой стопой.
-Позвольте.
Мужчина подошел к постели больной. Девушка, слегка покраснев, позволила осмотреть ногу. На другого доктора она рассчитывать не могла. Теплыми пальцами он уверенно осмотрел правый голеностоп. Синяк и припухлость были вызваны не тугими путами, а сильнейшим растяжением связок. Неудачное падение. Эрик, хмурясь, пошел за бинтом. Нужно перетянуть по - туже поврежденные связки. Мари были болезненны прикосновения, но она привыкла терпеть, скрывать свои чувства. Вернулся ее странный «врач». Фиксируя стопу в нужном положении, он наложил повязку. Если она простая бедная парижанка, то почему у нее такие изящные беленькие мягкие ножки? Призраку захотелось  прикоснуться рукой к ним. Резко поднявшись, он произнес:
-Вы голодны. Я принесу завтрак.
И быстро вышел из комнаты. Ему нужно собраться с мыслями, не испытывая на себе ее проницательного взора.

Отредактировано Генриетта (2009-04-13 18:38:32)

Глава 6

Он узнал ее. Она необыкновенная девушка. Необычайно смела, целеустремленна, неординарна, предана своему призванию, в ней сочетались удивительно женственные черты с  жесткими мужскими качествами. Но она была готова на все ради достижения своей цели, впрочем, как и он сам. Порой она была чувствительна, а иногда, как он понял из ее истории, даже жестока и эгоистична. Он не знал, что ждать от нее, но чувствовал к ней симпатию и уважение. Их судьбы были в чем-то схожи. Оба они стремились к цели, оба все потеряли. Но что бы они ни говорили, надежда на любовь и признание, ни на мгновение не покидала их.
Нет, она не похожа на Кристину. Та, повествуя о своих горестях, просила помощи и наставления, Мари же просто констатировала факт, ничего не желая брать взамен, она была независима, несколько чересчур для ее положения и лет. Эрик чувствовал, что девушку тяготит бездействие.
Мари сидела в уютном кабинете арт - организатора, мсье Феврэ. Чай давно уже остыл. Глаза девушки были влажными, она рассказывала о своей жизни, с горечью вспоминая темную гостиную в подземелье. Молодой мужчина внимательно слушал ее, он был взволнован.
-…После того как Эрик узнал все, я не знала как к нему относиться. Но он, не подал виду, что смущен, не сказал, что я ему не приятна. Наоборот мой незнакомый сожитель проявил участие. Представляешь, моя папка не сгорела и «Ангел Музыки» тоже. Эрик принес мне краски, художественные принадлежности, холсты. Все было подобрано очень профессионально. На мой вопрос, не художник, ли он, тот лишь пожал плечами. И желая отогнать мысли о прошлом, я начала рисовать, я не желала ничего чувствовать, но…этот таинственный мужчина странно волновал меня. Мы разговаривали, как же с ним было интересно! Сначала угрюмый, потом оживлялся. Его глаза мерцали, на белой маске играли всполохи. Он был красив. Если мы случайно касались друг друга, нас будто обжигало. И каждый раз я, раскрасневшись, убегала к своим краскам и зарисовкам. Я рисовала и его.
А однажды я проснулась под звуки дивной музыки. Казалось, что я больше не принадлежу себе. Она пробуждала меня, я была не в состоянии сдерживать себя. Вся многолетняя броня рассыпалась. Мелодия оставила меня беззащитной к Нему, к миру, к искусству, к любви…Я подошла к массивной двери, за которой творил мой, как из сна, Ангел. Прислонилась к стене, все менялось, все мои принципы сходили вникуда. Эрик застал меня плачущей, бледной, и как сказал он сам, необычайно красивой.
Стало понятно все - я любила, в первые, любила человека, о котором ничего не знаю. Окрыленная моя работа быстро продвигалась. Я готовила сюрприз Эрику. Мы с ним условились, что я ничего не спрашиваю про его маску, а он про то, чем я занимаюсь. А занималась я очень странной вещью - писала отражение в зеркале. В своей спальне я как-то открыла занавешенные зеркала. Все они были разбиты. Извлекла битое стекло из рам, обтянула холстиной каркас. Как же удивился Эрик, когда я попросила у него столярные инструменты!
В «зеркале» отражался он и я, одетая как аристократическая особа, какой я и должна была являться. Взгляды наши были полны любви, в том, как он обнял меня,  и в моих потемневших глазах почти физически ощущалась страсть. Пламя свечей создавало иллюзию присутствия, казалось, что он и я действительно смотрим из зазеркалья.
Как только я поправилась, попросила у него прогуляться, я больше месяца не видела солнца. Эрик принес мне платье и прочие предметы дамского гардероба. Нужно было видеть его лицо, когда я сказала, что не ношу корсета. Так забавно было его удивление! Оказалось, что мы жили под Гранд Опера. Это смутно напомнило мне что-то. От уличного воздуха мне по - началу стало дурно. Мне! Мой спутник сторонился многолюдных улиц, но наша прогулка была не менее интересной. Мы шли по затихающим улочкам, уже смеркалось. А когда мы вышли на набережную он поцеловал меня. На этот раз смело, но так нежно. Я больше не принадлежала себе - вся боль разочарований растворилась в этом слиянии губ, нет, даже слиянии душ.

Мы стали часто выходили с ним. Любопытство прохожих могла вызвать только маска. Я выглядела скромно-темно-синее платье, серый плащ, короткие кудри были скрыты под изящной шляпкой. Но как-то раз мимо нас проехал свадебный кортеж из карет с гербами. Ничего необычного. Но Эрик наскоро со мной попрощался и ушел в сторону церкви.
Мне оставалось ждать дома. В десять он пришел. Но был бледен, растрепан, кожа ладоней была изранена, у него был жар. Я уложила его в «персидскую» спальню на ложе из подушек и ковров, промыла ссадины, сделала компресс. Эрик не сопротивлялся, ничего не говорил, только слезы катились по его щекам. Наконец он заснул у меня на коленях. Я думала о том, что же произошло. Нежно гладила его лицо, стирая следы слез. Мне захотелось снять с него маску… Она легко поддалась. Но что, же я увидела!!! Щека и лоб Эрика с правой стороны были покрыты следами ожогов и ран. Я сдержала крик удивления. Нет, он не был мне противен. Его лицо многое мне объяснило. Я робко коснулась изувеченных черт, от моей холодной руки ему было легче. Во сне Эрик улыбнулся…я никогда не чувствовала такой всепоглощающей любви, как в этот момент… Почувствовав мои ласки он прошептал: «О, любимая…Кристина…»
Мое сердце сжалось от боли. Он не любит меня. Никто меня не любит. Тут я не выдержала и разрыдалась, безысходно, горько. Эрик проснулся, первое, что он увидел было то, что я рыдаю над ним. Он хотел сказать что-то утешительное, но тут Эрик коснулся своей обезображенной стороны лица…Резко вскочил, сказал, что нечего его жалеть, себя терзать, мол, если противен тебя никто не держит, что я любопытна, как Пандора, такая же как Все! Его слова хлестали меня по щекам сильнее пощечин… Я молчала, я почти его ненавидела. А он все проклинал меня…Я спокойно встала, ничто не выдало гнева, пылавшего во мне, ведь я решила, что никогда он не узнает о моих чувствах. «Хорошо, мсье Эрик, я уйду» сказала я и ушла к себе, но и оттуда было слышно, как он бушевал в своей комнате. Я собрала вещи, занавесила «Зеркало», а кольцо, твое кольцо, закрепила на одной из кистей. Под утро Эрик заснул, я тихо выскользнула из его подземного убежища. А ведь это место было мне домом…Я оставила здесь все, что любила… И так, Люмьер, я оказалась на пороге твоей конторы…Прости меня за все, я больше не появлюсь в твоей жизни. - тихо закончила рассказ Мари, утерла слезы, подошла к двери.
Но тут Люмьер, внимательно слушавший девушку и сделавший вывод, что его неверная подруга изменилась вскочил, развернул Мари к себе и прошептал, улыбаясь:
-Куда ты пойдешь, дурочка. Уж если нас свела судьба, думаешь я отпущу, потеряю тебя во второй раз. Вспомни, что написано на колечке. «Я тебя люблю» по-ирландски. Удивлена? Да, я люблю тебя, с первых дней знакомства, дорогая сестричка-братишка. - Люмьер прижал девушку к груди, давая возможность выплакаться. Он не сказал ей только то, что любит ее не как сестру…

Мари, измученная бессонными часами, спала Дома у Люмьера. Мужчина уже отдал распоряжения на выкуп картин девушки. Он сделает все для нее, как и раньше. Не важно. что она не любила его тогда, не любит теперь, но он очень надеялся что со временем она полюбит его. Он будет ждать.
Она и не знает, что Люмьер влюблен в нее с детства, она отдала кольцо Эрику, даже не узнав, что написано на кольце…
Глава 7

…Сделан шаг - возврата нет. Она станет женой Люмьера. Он замечательный, но, но он не тот, кто занимает все ее мысли. Успех, слава, богатство-все к чему она стремилась .А так ли важно сейчас это, когда живешь без любви? Последний шанс все изменить - Мари решилась увидеться с Эриком. Может, она ошиблась тогда? Все просто приснилось?
Она подошла к решетке на улочке Скриба, скрытая в тени, ей прекрасно был виден вход в подвалы Оперы. Скрипнула дверь. Девушка вздрогнула, стала такой же белой как и платочек, сжатый в кулаке.
Он вышел с красивой дамой. Дамой из сна. Галантно с ней попрощался, что-то сказал, что привело в  сильное волнение  незнакомку, та подобно девчонке, прижалась к нему, потом она подняла лицо, а он коснулся бережно ее щек…
Мари не было видно его лица, но похоже они поцеловались. Не в силах больше смотреть на это она разорвала кружевной платок пополам и убежала в слезах. Нет надежды - есть только факт. Как она могла знать, что это была единственная встреча Призрака и бывшей Кристины Даае после пожара в Опере. Мари не могла слышать слов прощания, уже навсегда. Кристина не могла бы жить спокойно, зная, что ее Ангел погиб в ту ночь. А Эрик, в последний раз глядя на потерянную любимую, не мог не отпустить ее.

Он пришел на выставку-все поплыло перед глазами. Это были ее работы!!! Великолепные, мастерские, тонкие. Все было волшебным на них: чувства оживали, лица рассказывали свои истории, маски не лгали. Среди них «Ангел Музыки»…И сегодня костюм Призрака с картины полностью совпадал с костюмом Призрака реального: длинный черный плащ, черная маска ,волосы не стянуты лентой.
Сквозь туман, застилавший глаза он видел, как высокий красавец в костюме принца произнес  речь, сняв маску. Эрик слышал и не понимал его слов, тот говорил и о художнике, и о невесте…
Музыка стихла, лампы приглушили. По лестнице спускается девушка. ЕЕ прическу украшает жемчуг, черные локоны безупречно уложены, легкие, летящие драпировки лежат на ее плечах. Все блестит в ее наряде, но мерцают и слезы в глубоких глазах морской королевы. Она без маски, не узнать невозможно. Прекрасный принц берет ее за руку, ведет танцевать. Она старается улыбаться, но одна тень в толпе знает, чего это ей стоит. Вальс окончен. Мари оглядывает пришедших, все стремятся поздравить ее. Она видит только одного. ЕЕ темные глаза взывают к его. Мари корит себя за слабость, снова черты лица становятся жесткими.
Расстаются-расстаются навсегда…

Он вернулся в свой подземный дом. Как вытерпеть все это! Она не любит его, слава и признание влекут ее. Нет места чудовищу в сердце красавицы. С какой жалостью смотрела на него! Нет, она не жалеет его! Чего только стоят поджатые губы, недобрый проблеск в глазах. Все кого он любил, не любили его. Зачем жизнь, проведенная в одиночестве?
Эрик в ее комнате, оглядывает разбитые зеркала, срывает одну из занавесей! Но стекло не разбито. О, это  плод воображения. В зеркале отражается он и она! Какой любовью полна картина. Эрик дрожащими руками гладит поверхность изображения. Вот что-то поблескивает на одной из кистей бархатной шторы - кольцо Мари. Мужчина в волнении снял его, прочел надпись на ободке «Я люблю тебя» написано по-арабски. Как понять все это? Она любит его или ненавидит? А он? Любит он или все же ненавидит?
Эрик долго размышлял над этим, пришел к выводу, что он безразличен ей, ведь эта картина была написана гораздо раньше, чем она ушла. А ушла она, не потому, что он прогнал ее, а потому что она желала уйти, желала уйти к успешному красивому человеку, который сделает все ради ее славы. Кристине не нужна была слава, для нее важны семья, уют, спокойствие. А Мари, вся жизнь которой подтверждала это, сделает все ради творчества, признания.
…
Он решил покинуть Париж. Нет больше Призрака Оперы. Это безумство - провести всю жизнь в подвалах, ожидая возвращения…Мсье Лорье купил себе поместье в трех часах пути от города. Хозяин давно уже умер, ему сказали что он не выдержал смерти наследника. Это было красивое место. Дом окружен рощами, небольшой одичавший парк. Внутри здания все убрано скромно, но изящно. Висело много картин, автором большинства был старый господин. А в кабинете под стеклом лежал измятый листок - полудетской рукой на котором был нарисован портрет красивой дамы. Больше двух месяцев провел здесь Эрик, он снова писал музыку.
Как обычно ему за завтраком принесли свежие газеты. На глаза попалась маленькая заметка: «Сегодня в 12часов в церкви N… состоится свадебное торжество мадемуазель Мари де … и мсье Люмьера Феврэ …».Газета задрожала в руках Эрика. Все приоритеты мигом изменились- важнее всего было то, что та, которую он любит, будет принадлежать другому. Мужчина бросился в конюшню, вскочил на лошадь и поскакал в Париж. До рокового события оставалось полтора часа.
Примчавшись к церкви, Эрик никого не увидел. Да, здесь были кареты, была свадьба. Вот лепестки роз, ведущие в собор. Мужчина оставил взмыленного коня, прошел в церковь. Шаги гулко раздавались среди тишины. Вся тяжесть утраты навалилась на него, как в день венчания Кристины. Как подкошенный он рухнул на колени перед алтарем, откинул в сторону маску. И впервые стал молиться, прося простить ,прося дать надежду. Стало смеркаться. Выйдя из оцепенения, Эрик стал искать маску. У одной из колонн что-то светлело. Он подошел к тому месту - на фате лежала его маска…
Глава 8

Ночь перед свадьбой. Ей снился сон, как всегда про него. …Он играет свадебный гимн, лихорадочно отхлебывает вино, снова играет, с ожесточением, с болью, с ненавистью. Потом незаметно переходит к похоронному маршу. Оборачивается к ней, без маски, и смеется, что больше напоминает рыдание. Резко встает, задевает бокал. Красная жидкость растекается по клавишам, стекает с рояля. Все гуще и насыщеннее кажется она, превращаясь в кровь…
Мари проснулась от собственного крика ужаса. Раннее утро. ЕЕ платье поблескивает в лучах солнца, маленькие жемчужины на фате переливаются. На столике украшения. Девушка не чувствует себя счастливой, он вновь предает Люмьера. Она выходит за него, не любя, любя того, кто любит другую. Она понимает свою вину - ее друг обречен быть несчастливым. Лучше бы ему, Люмьеру, никогда не знать ее, не прощать ее.
…Безразлично смотрит она на то, как ее готовят к свадьбе. Безразлично она смотрит на толпу людей в окно кареты. Люмьер. Пересилив себя, она улыбается ему. Она станет его женой, этим она сделает его счастливым, хоть раз в жизни.
Закрылись двери церкви, как отсекая ее от Эрика. Мари побледнела. Вот она стоит перед женихом. Его глаза полны любви. Священник открывает свою книгу. Мари вскрикнула: - Нет! Слезы катятся по щекам, фата скрывает их. Девушка остановила священника, первое слово Клятвы заставит ее стать женой.
Все удивленно смотрят на нее. Мари, шепнув: «прости!»,срывает фату и выбегает из церкви. Все кончено. Она опять одна, она опять не имеет приюта. Нет, есть одно место на земле, где ее ждут, ждут  давно. Это дом родителей.
Эссон. Знакомые места. Дом. В холле ее встречают незнакомые слуги. Сердце сжалось, когда ей сказали, что здесь другой хозяин. ЕЕ отец и тетка давно умерли. Мари без сил опускается в кресло, нет сил плакать, все похолодело внутри. Она - причина смерти своей семьи, причина несчастья Люмьера, причина сомнений Эрика. Как она могла думать, что нельзя из-за любви выйти замуж за незнакомого человека? Как ее мать за отца. Она бы хотела стать женой человека, о прошлом которого она ничего не знает. Что делать ей потерявшей все? Она не сомневалась, что путь в искусство закрыт. Ей будет все напоминать Люмьера.
Хлопнула дверь. Хриплый голос проговорил: - Чего сбежались? Оставьте меня в покое.
-Господин, но…пришла дама…-робко ответил один из слуг.
-Какая еще дама?
-Она раньше жила здесь…
Эрик отворил дверь в кабинет. Первое что бросилось в глаза занавесь с «зеркала» на спинке стула. Мужчина вошел. У Той картины стояла женщина, сильно напоминающая ту, которую он потерял, только более женственная. Эрик подошел к ней, та обернулась. Мари! Он стиснул ее в объятиях. А она молила: «Не отпускай…». Дорогу друг к другу завершил поцелуй…

КОНЕЦ.

От очепяток попробую избавиться(ворд-редиска -не отметил)

Спасибо :hey:
Будем стараться XDXDXDXD
избавляться от розовых соплей :cray:

Спасибо,за советы.
Может,позднее,когда появятся новые идеи(идеи-АУ!)доведу до ума.
А пока...пока это все.   :poet: