Спасибо всем за добрые слова!  :yes:

Snowflake - любви к Кристине у Эрика не осталось. Но может, еще появится  ?

Vika_SP, Hell - Спасибо за тапки.  *fi*  Позор мне с "кафе". Исправляю.
На что бы заменить "приятеля"? Думаю, сказать "покровителя" Кристина не может, потому что ей в голову такое не придет. А "любовника" - будет грубовато. "Мужчину"?
Думаю, и выкладываю проду.

Звякнул колокольчик над открывшейся дверью и фигурка в серых пальто и шляпке выпорхнула в сгущавшийся сумрак. Эрик лениво подумал, что можно было бы проследить за ней и узнать, где она живет. Но хотелось немного посидеть, не думая ни о чем. Впечатлений и так было много. Поэтому он заказал еще кофе, немного подумал, добавил к заказу кусок макового пирога, и с четверть часа просто радовался маленьким жизненным радостям: тому, что вокруг уютный полумрак, голова не болит, пирог – почти не сладкий, мак вкусно скрипит на зубах, кофе – крепкий, и именно такой, как Эрику нравится. Отставив пустую чашку, он стремительно поднялся, оттолкнувшись от столешницы руками, расплатился, плотнее закутался в шарф и вышел в ночь. Домой он дойдет меньше чем за час. Что ж, на холоде хорошо думается.

На душе было празднично. Неожиданная встреча с «ней», предавшей и отвергшей его, причинившей ему столько боли. Он боялся, что воскреснут старые чувства, что опять будет больно. К его огромной радости, даже тени былой жажды, одержимости не было. Ему было любопытно, очень любопытно, но только и всего. Мысленно он аплодировал мудрому взрослому Эрику. Хотя, если быть до конца честным, нужно было признать, что эксперимент выходил не чистый: изменился не только Эрик, изменилась и она.

Что осталось от Кристины, которую он знал? Исчезли невинность, мягкость, детскость, беззащитность, привлекавшие его раньше. Девочка исчезла, уступив место довольно напористой особе… которая пишет пьесу о девочке и добром драконе.
А разговаривать с ней оказалось неожиданно хорошо. Майер грубовато называет это «зацепиться языками». Эрик улыбнулся в накладную бороду. «Сосисочник» обожает «зацпеляться» и тем доводит Эрика до белого каления.
Что же он узнал? Она не замужем. Она научилась замечать людей вокруг себя. И главное: она не поет, или поет только для себя. Почему? Ее голос, чудесный инструмент, столь бережно настроенный им когда-то, пылится на чердаке в груде хлама.
- Да как она посмела? – подумал он раздраженно.
Ответ на этот вопрос был подсказан ею. Она произнесла: «хуже чем назойливый поклонник». Она бросила музыку, чтобы не вспоминать покинутого учителя? Губы Эрика кривились в усмешке. «Хуже чем назойливый». Нет, он не ожидал, что она со временем станет теплее вспоминать о «чудовищном монстре». Не ожидал до сегодняшнего дня. Новая Кристина показалась ему сострадательнее прежней. Новая Кристина могла бы пожалеть бедного Эрика их общего прошлого. Зачем жалость, тому, кого больше не существовало, он не знал.

Что ж, про музыку и Рауля он узнает. Он придет послезавтра, и продолжит задавать вопросы. Это вовсе не потому, что разговаривать с ней было приятно. Просто – ему интересно.

Serenada, Vika SP, Bastet, Нала, Amy206, Nemon, Lenusia – СПАСИБО:blush: !

Когда читают и подбадривают, хочется писать дальше, так что деваться некуда  .

Bastet: Я тоже за хэппи энд, только пока не знаю, получится, или нет. Эрик, он такой, с ним не знаешь. Если получится, подробности «нежных поцелуев изуродованной щеки» планирую опустить, хотя кто знает, вдруг все-таки оно напишется  ?

Нала: Приз за проницательность  *fi*.

Serenada: Эрик и Кристина рассудительнее, но добра не наживают ни тот ни другая. Я постараюсь это показать.

С романтикой и экстримом - Вы совершенно правы, если жить такой же напряженной жизнью, как в Опере – то только очень короткую жизнь, заряда не хватит, чтобы ТАК - годами.

Snowflake - спасибо за добрые слова и приз за догадливость
Angel-baby - спасибо
BAstet, выражение "неведомая зверушка" очень понравилось

Vika SP - Конечно, о детях надо подумать !
:hmm: Может,  он в детстве перенес бытовой сифилис - в цыганских таборах сплошная антисанитария? Тогда отсутствие носа на детях не скажется (предложение полусерьезное).

Буду думать, может он и останется с носом. Но тогда может получиться красавчик Батлер

Здесь где-нибудь было обсуждение темы, как должен выглядеть идеальный ПО?
Предлагаю высказыватсья,

а пока - прода

Попав в любой город, Вы уже на второй день можете осознать, что двигаетесь в общем ритме с его жителями. Если город промышленный или портовый, вы с изумлением поймете, что спешите, почти бежите по улице, даже если Вы искренне и от всей души ненавидите спешку.
Мюнхен был, по сути, огромной деревней, и жители его решительно никуда не торопились. Месяц такого спокойствия и умиротворения рассматривался после Ливерпуля как дар Божий. Потом Эрик начал скучать, и к четвертому месяцу он скучал ОЧЕНЬ. Стройка двигалась в обычном для стройки темпе. Музыка, которую он с удовольствием писал «в стол», писалась исключительно медленно, и исключительно - для Эрика - вялая. Автор подумывал произвольно состыковать умиротворенные и монотонные отрывки, посыпать обрывками любимых немцами маршей, написать отдельную партию для коровьего колокольчика и опубликовать опус «Бавария». Жестяные колокольчики (если позволительно назвать так сооружение размером с человеческую голову) его просто бесили. Можно было поехать в Альпы, подняться на такую высоту, где из растительности оставались только лишайники и редкие эдельвейсы, а из представителей животного мира - только смешные птички-попрошайки, черные с рыжими носами, он все никак не узнает их название. На такой высоте не были слышны звуки человеческих селений, не было шелеста листвы, травы. Каждая капля дождя падала весомо, с огромным достоинством в почти абсолютной тишине, густой и тягучей, как мед. Но то-то и оно, что тишина в баварских Альпах не была полна, потому что как бы высоко ты не поднялся, тебя будет преследовать монотонный звук жестяного била, звякающего о кастрюлю – то есть «альпийского колокольчика».

Но мы отвлеклись.
Время в Мюнхене, на вкус Эрика, двигалось излишне медленно. Встреча с Кристиной добавила жизни интереса. За два дня он разработал примерный план, в соответствии с которым надлежало строить разовор и задавать вопросы, и бился сам с собой об заклад, за какое время он сможет удовлетворить свое любопытство.
Почему-то хотелось услышать, что с уходом Призрака жизнь Кристины была не слишком радостной. Желательно даже очень печальной. Он прекрасно осознавал, что это иррационально, но удержаться от некоторого злорадства не мог, да он и не старался.
Кроме того, открывалась широкое поле мистификаций – от тихого напевания «призрачным» голосом, сфокусированным в ухо, до случайной встречи на полутемной улице без маски. Конечно, подобные развлечения были немножко детскими, и наверняка он не станет делать ничего подобного, но представлять возможные варианты развития событий было интересно. Как бы она отреагировала, увидь его?

Что же до Кристины, то это были почти обычные два дня. В приюте – облепившая девушку малышня и обступившие подростки, разбитые локти и коленки, веснушчатые носы, неправильное произношение и долгая лекция о новейшей истории Франции. В школе - чистые кружевные платьица и платья, хихиканье, постоянное «выпрямитесь и втяните живот! На сутулой девушке никто не женится!» и оживленные беседы о новинках моды. Саму Кристину мода не слишком интересовала, но ради учениц она разузнала все новости.

Клаус старался держаться как ни в чем не бывало и при этом избегал смотреть в глаза. Кристина делала тоже самое. Старшие девочки выразительно перешептывались. Кристина не переставла чувствовать себя виноватой. Было грустно.
Встреча с господином Мецкером в кофейне… Ей очень не хотелось никуда идти и ни с кем разговаривать. Зачем поддерживать общение с практически незнакомым человеком, если у тебя и с друзьями ничего путного не выходит? Если бы не принятое давным-давно правило стараться, чтобы поступки соответствовали словам, она бы не пришла. А так – колебалась и в итоге решила опоздать. С одной стороны, она формально не нарушала слова, сказала, что придет - и пришла. Конечно, было бы замечательно, если бы господин инженер успел выпить свой кофе и уйти.

Два дня спустя Эрик пунктуально сидел в кофейне «в тоже время» и злился на род человеческий, его слабую и прекрасную половину, и одну вполне определенную представительницу прекрасной половины, которая не в состоянии сдержать пустякового обещания. Кристина опаздывала, если вообще собиралась прийти. Что ж, найти ее труда не составит – если ему вздумается искать. Вряд ли в Мюнхене много приютов для сирот. Спросить в каждом, кто преподает французский… А часто ли в приютах преподают иностранные языки? Эрик задумался. Могла ли она солгать, что работает в приюте? Почему-то допускать такую возможность не хотелось. Однако чем больше он думал, тем более дикой казалась мысль преподавания французского языка безродным сиротам. Почему это пришло ему в голову только сейчас? Она солгала! Раздался хруст – пальцами левой руки он раздавил крошечную фарфоровую чашечку, по cчастью уже пустую. Подозвав официантку, он попросил убрать осколки и занести чашку в счет. Может ли Альмут что-то знать о Кристине? Взглянув в округлившиеся прозрачные глаза типичной баварской красавицы, Эрик решил повременить с расспросами. Баварские красавицы его раздражали, и чем дальше, чем сильнее. Похоже, раздражение становится его основной эмоцией, - подумал он с раздражением. Что касается баварских красавиц, из каждой из них можно было бы сделать две француженки. А если таких, как Кристина – то и все три. Подумав о Кристине, Эрик вновь принялся злиться, но злость не успела достичь критического уровня – в кофейню быстрыми шагами вошла раскрасневшаяся девушка.
Она извинилась за опоздание и принялась устраиваться напротив.
- Ученики задержали? – поинтересовался Эрик.
Кристина покачала головой, но вдаваться в подробности не стала. Ей было стыдно. По дороге она пришла к заключению, что ее сознательное опоздание все-таки было нечестным поступком.
Подошла официантка (не Альмут, другая). Кристина попросила принести кофе с вишневым пирогом. Эрик подумал и заказал то же. Кристина искоса посмотрела на собеседника, и опустила взгляд. Воцарилось молчание.

Эрик делал вид, что читает газету, и исподтишка наблюдал за девушкой, стараясь (и успешно) перестать злиться. Движения ее были какими-то… немножко дерганными и лишними. Перекладывает перчатки… Теребит ленту шляпки… Смотрит в стол… Не спокойна. Смущена тем, что опоздала? Или не знает, с чего начать разговор? Или вообще не хочет начинать разговор?
Ничего, Эрик хочет и Эрик знает. Эрик еще вчера заготовил примерный список вопросов. Но сначала…
- Фрау Кристина… - начал Эрик.
- Фройлин, - поправила она. – Но лучше просто: Кристина. Мне почему-то очень не нравится «фройлин», и я до смерти устаю слышать это от учеников.
Что ж, это подтвердило его предположения. Правда, он и так был уверен, что она не замужем, но лучше знать наверняка.
- Кристина, что это за необычный приют, где учат французскому? Я почти уверен, что обычно детей-сирот обучают полезным ремеслам, и хорошо, если еще чтению и письму.
- Вы правы, наш приют - не обычный. Вы, наверное, знаете, что баварские курфюрсты, отец и дед Людвига второго, были меценатами и благотворителями? Картинные галереи, музей античных скульптур, университет – все это существует благодаря им. Наш приют был открыт курфюрстом Максимилианом для одаренных детей-сирот. Их отбирают по всей Баварии. Дети, которые хорошо учатся, потом обучаются в университете за счет казны. Надо сказать, все мальчики очень стараются и почти все становятся студентами. Правда, сейчас все идет к тому, что приют будет передан одному из монастырей. Денег у казны не хватает, как вы наверняка знаете, а фрайзингский монастырь бенедиктинцев не прочь нас опекать. Им не повредят дополнительные рабочие руки. Тогда, вероятнее всего, французский язык окажется ненужным предметом, - завершила она печально. Но тут же улыбнулась:
- А для мальчиков стать пивоварами наверное будет не хуже, чем учеными и философами. И жизнь поспокойнее, и потом – они же швабы (*жители Баварии), пиво – это же для них… ну как для французов флирт!
- Почему пивоварами? – спросил Эрик.
- А вы не знаете? Фрайзингский монастырь, судя по всему, один из старейших пивоваренных центров в Европе. Лицензия была выдана монастырю чуть ли не двенадцать столетий назад. Я не помню точно. Кажется, семсот-какой-то год.
Было бы преувеличением сказать, что это было Эрику интересно. Пиво он не переносил.
- Не понимаю, что люди находят в этом напитке. – сказал он, не подумав.
- Я так и знала, что Вы не немец! – воскликнула Кристина. Вопрос не был произнесен, но читался в ее глазах.
Эрик лихорадочно решал, какую страну лучше назвать.
- Я родился в Швейцарии, - сказал он с заминкой. – Одна из бабушек шведка, один из дедушек еврей. Родители были католиками. Это что-то объясняет?
- О, я ведь и не спрашивала. Но теперь спрошу. «Родители были католиками» означает, что Вы – нет. Вы атеист?
Эрик пожал плечами.
- Я не отрицаю, что что-то или кто-то может там (он указал вверх) быть. Я не проверял. Но мне представляется глупостью жить, ориентируясь только на одну из возможных гипотез. Однако даже если что-то есть, оно не может быть столь примитивным, как это преподносит христианство.
- Примитивным? – переспросила Кристина. Глаза девушки загорелись. Эрик не догадывался, что его признание в корне меняло ее отношение к собеседнику. Минуту назад он был для нее посторонним человеком. Теперь – нет.

Отредактировано morein (2007-05-15 02:14:43)